CC BY
82
В. Ю. Сморгунова,
декан юридического факультета
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА: «ДЕЛО О ПЛАТКАХ»
Существование культурных различий с неизбежностью влечет за собой не только разнообразные социально-психологические оценки, не только философскую рефлексию, вовлекающую культурное разнообразие в зону своего анализа, но и становится предметом политических дискуссий, требует правового регулирования. Наличие у людей культурного своеобразия, присущее культурным группам, определенной культурной идентичности, никогда не оспаривалось. Периодически в истории развития человеческой рефлексии по поводу культурно-групповой идентичности возникали как концепции культурного универсализма, так и культурного релятивизма. Достижением развития политико-правовой мысли самых последних десятилетий стал так называемый мультикультурализм.
Можно констатировать, что повышается общественный интерес к проблемам гражданских качеств, гражданского образования и гражданства как особого явления политико-правовой реальности. Этот взрыв теоретической любознательности произошел в 1990 г. и продолжается поныне. Многонациональное и мультикультурное население в США перестало быть уникальным, подобные тенденции ярко заметны и в Западной Европе. Тенденция к мультикультурности общества стала обращать на себя внимание и в современной России. В обществе возросла роль чувства идентичности (национального, этнического, гендерного, религиоз-
ного); толерантности и способности терпимо относится и работать с представителями других культур; у людей появилось желание участвовать в политическом процессе в интересах достижения общественного блага.
Обращаясь к историческим истокам данного феномена, отметим, что в значительной степени мультикультурализм стал продуктом борьбы меньшинств за свои права, которая особенно серьезно заявила о себе в 60-е гг. XX в. в США. Общественные процессы в начале 90-х гг. выявили одно важное обстоятельство, а именно то, что западные демократии не разрешили проблем и не преодолели напряжения, которое возникло в силу этнокультурного разнообразия. Именно это и побудило теоретиков политики и права обратить внимание на данную тему. Наличие в гражданском обществе разнообразных меньшинств, национальных и религиозных сообществ, их взаимодействие, переплетение их в ткани этого общества говорят о том, что мультикультурализм становится отличительной характеристикой гражданского общества.
Пестрый и меняющийся этнический и культурный ландшафт современного общества вызывает к жизни новые формы правового сознания, детерминирует появление новых тенденций в современной правовой культуре, в которой мультикульту-рализм становится цементирующим ее принципом. В обществе формируются новые навыки правовой комму-
никации. Помимо расового и этнического своеобразия, люди наделены тендерными особенностями, отличаясь друг от друга по полу, возрасту и сексуальной ориентации. Эти отличия также носят и культурный характер, поэтому предметом обсуждения становится тема правового статуса культурных различий, правовых последствий наличествующей у человека или социальной группы культурной идентичности. В этом вопросе гендер-ная мультикультурность также активно врывается в правовое поле. Показательным явлением здесь служит так называемое «Дело о платках» (или хиджабах).
В переводе с арабского хиджаб означает преграду, завесу. К хид-жабам относят чадру, паранджу, т. е. все виды покрывал, накидок, надеваемых женщинами-мусуль-
манками для того, чтобы скрыть свое лицо и руки от посторонних глаз на улице, в общественных местах. Согласно консервативному направлению в исламе, хиджаб считается одним из важнейших условий следования этике ислама. Имеются различные виды хиджаба. Например, черные накидки для всего тела, либо только для лица; последние могут иметь специальную сетку для глаз или отверстия для глаз; хид-жабы могут также выглядеть как полупрозрачные покрывала для головы. Однако необходимость ношения хиджаба часто вызывала протесты у женщин-мусульма-нок. Первый пример противостояния данной норме был отмечен в 70-е гг. XIX в.
В XX в. усилилось стремление мусульманских женщин отказаться от отношения хиджаба. В последние годы во многих исламских странах появился более демократичный вариант хиджаба, который включал такую одежду, которая закрывала бы руки и шею женщины, а также головной платок. Вот почему в политико-правовой практике появилось «Дело не о хиджабах», а «Дело о платках».
«Дело о платках» началось с обсуждения ситуации, возникшей во Франции в 198 9 г., когда трех девочек-школьниц мусульманского вероисповедания исключили из школы за то, что они носили головные платки. Через семь лет ситуация повторилась и в 1996 г., когда уже 2 3 девочек из мусульманских семей также исключили из школы за подобное дисциплинарное нарушение, поскольку поведение девочек поставило под сомнение основной принцип французской системы образования - принцип светскости образования, принцип секуляризации образования. С. Бенхабиб по этому поводу отмечает: «Однако во французской Республике баланс между уважением права личности на свободу совести и вероисповедания, с одной стороны, и заботой об отсутствии в публичной сфере любых форм религиозного символизма, с другой, оказался настолько хрупким, что достаточно было действий горстки подростков, чтобы эту хрупкость обнаружить»1.
Проявивших свое гражданское неповиновение в 1989 г. девочек звали Фатима, Лейла и Самира. Они решили, нарушив эгалитарно-светский принцип организации образования во Франции, проявить свою культурную (религиозно-этниче-скую) идентичность. Государственный совет Франции, куда было передано рассмотрение данного дела французским министром образования Лионелем Жоспеном, не дал однозначного ответа, подчеркнув и значимость сохранения светскости образования, и важность уважения свободы совести и вероисповедания, предоставив школе устанавливать такие нормы, которые бы совмещали оба принципа.
Однако история получила повторение еще в одном случае во Франции, где трех мальчиков-сикхов в 2 0 04 г. исключили из школы за ношение головных платков. Суд также постановил, что именно администрация школы компетентна принимать
окончательное решение. Но уже в сентябре 2004 г. во всех французских школах стал действовать запрет на ношение любой религиозной атрибутики. Родители первых двух девочек, которые были исключены из школы, обвинили французское общество в расизме.
Тем не менее депутаты Национального собрания Франции уже в первом чтении абсолютным большинством голосов приняли решение в 2004 г. о запрете всем учащимся государственных школ носить одежду и предметы религиозной атрибутики. То есть с 2004 г. все учащиеся, будь то мусульманки, которым запрещено носить платки-хиджабы, будь то евреи, которым запрещено носить в школу кипы, или индуисты, у которых отобрали право носить тюрбаны, или христиане, которым воспрещалось носить нательные кресты особо больших размеров, поставлены во Франции в одинаковое положение.
Подобные судебные дела встречаются и в других европейских странах. Так, в Германии в 2003 г. произошли следующие события. В органы исполнительной власти земли Баден-Вюртемберг обратилась мусульманка Ферешта Лудин, 34 лет, уроженка Афганистана, гражданка Германии, с ходатайством об устройстве на работу в школе, обозначив при этом свое желание носить платок во время проведения ею школьных уроков. Однако ее ходатайство по причине признания ее профессионально непригодной (в силу заявленных особых обстоятельств) было отклонено. Это побудило даму обратиться с жалобой в Конституционный суд ФРГ. Ф. Лу-дин было сделано заявление по поводу нарушения ее основных прав -права на свободу вероисповедания, которое гарантировалось ст. 4. 03 ФРГ, и права на равный доступ к государственной службе (ст. 33.03 ФРГ). Конституционный суд ФРГ 24 сентября 2003 г. удовлетворил жалобу, заявив о действительном нарушении права на равный доступ к
государственной службе и права на свободу вероисповедания, отметив при этом, что осуществление этих прав затрагивает права учащихся на свободу вероисповедания, подвергает опасности реализацию принципа светскости образования, способно вызвать конфликт детей с родителями на религиозной почве. Поэтому приговор суда был противоречив и отдал решение вопроса на усмотрение министров культуры Федеральных земель Германии.
В процессе данного разбирательства также было установлено, что и ношение кипы, распятия, наряду с платками (чадрой, паранджой и т. д.), также представляет собой публичную демонстрацию религиозных символов, что недопустимо в светском государстве в условиях отделения церкви от государства.
Вскоре (в октябре 2003 г.) прошла конференция министров культуры германских земель, ответственных за образование в школах. И здесь были приняты разнообразные решения. Открытое ношение религиозных символов в школах разрешали власти Шлезвига-Гольштейна, Рейн-ланд-Пфаль-ца, Северного Рейна — Вестфалии. Власти земель Меклен-бург — Передняя Померания, Саксония, Саксония-Анхальт и Тюрингия (земли бывшей ГДР) устранились от решения вопроса, посчитав его несущественным в силу меньшего присутствия мусульман на территории земель. Другие же земли (11 земель) запретили носить головные платки в школах. «Многие земельные правительства, прежде всего те, в которых у власти находятся консерваторы, намерены изгнать учительниц в платках из своих школ, однако сохранить при этом как кресты, так и 5 0 монахинь, преподающих в полном облачении. Также и кипы должны оставаться на своих местах - на макушках учителей-иудеев. Министр культуры Нижней Саксонии Бернд Бусеманн заявил по этому поводу просто и ясно: "Мы не желаем платков". В своем решении власти этих земель
опираются на три строки из приговора конституционных судей, в которых говорится о том, что «земли имеют право принимать во внимание школьные традиции, конфессиональное соотношение населения и религиозные корни».
В Европе заметно меняется этнический состав населения большинства ведущих стран. Имеются данные о том, что мусульманское население Западной Европы насчитывает около 15-24 млн человек (по разным данным). В Бельгии число мусульман выросло за 2 0-25 лет с 60 тыс. до
25 0 тыс. человек, в Нидерландах — со
100 тыс. до 670 тыс., в Швеции в середине 90-х гг. проживало 73 тыс. мусульман, хотя в начале 90-х гг. во всех скандинавских странах - Дании, Норвегии, Финляндии, Швеции — мусульман было не более 7 тыс. человек. В Швейцарии в настоящее время из 7 млн жителей страны 2 0% — иностранцы, многие из которых — мусульмане. В Брюсселе этническая картина также стала носить мозаичный характер. В Бельгии из 10 млн населения 10% живут в столице. И если в 1960 г. 7,3% населения Брюсселя были иностранцы, то в настоящее время проживающих в столице Бельгии иностранцев 56,5%. Большая часть этих иностранцев — мусульмане, являющиеся выходцами из Магриба, Турции, Ближнего Востока. Сегодня из 661 депутата районных советов Брюсселя 58 9 являются франкоязычными. 170 депутатов - «новые бельгийцы». Большинство из них - мусульмане .
В настоящее время отмечается усиление радикализма в настроениях среди женского состава мусульманок второго и третьего поколения иммигрантов. Если 10 лет назад хиджабы носили только достаточно пожилые женщины, то в настоящее время во Франции, например, хиджабы носят 8 0% женщин-мусульманок. Безусловно, это го-
ворит о повышении значимости религиозной идентичности среди неевропейских этнических групп, оказавшихся в пределах господствующей европейской христианской культуры.
Религиозная идентификация в среде иммигрантов в Европе служит социально-культурным ресурсом не только сплочения, снятия социального отчуждения, но и средством самовыражения, нахождения социальных перспектив. В прессе часто данный феномен именуется «исламским бумом», и связывается он не со всплеском реальной религиозности, а с социально-политической активностью. Безусловно, политические отношения эксплуатируют здесь ресурсы религии как общественного института, который приобретает постепенно политические черты. Озабоченные исследователи обращают внимание на то, что духовную пассионарность пытаются найти в исламе коренные европейцы. Для них ислам становится «социальной верой», к ним уже можно причислить 5 0 тыс. обращенных в ислам европейцев.
Так дела обстоят в сердце Европы. Неудивительно, что подобные прецеденты существуют, например, в Турции, где еще в 1998 г. в университете Стамбула был издан циркуляр, запрещающий студентам ношение мусульманских головных платков. И в том же 1998 г. студентка медицинского факультета была не допущена на занятия и на сдачу экзамена. Она обратилась в административный суд с иском об отмене приказа по университету, но ее иск был отклонен. Получив отказ, девушка (Зейнеп Токин) обратилась с жалобой в Европейский суд по правам человека. По делу «Зейнеп Токин против Турции» (Zeynep Tekin v. Turkey, № 41556/98) было принято решение, отклоняющее жалобу девушки, поскольку Европейский суд пришел к выводу о том, что требование статьи
9 конвенции ООН от 4 ноября 1950
г.
«О защите прав человека и основных свобод» не были нарушены. Также было признано, что статьи 8 и 10 данного международного нормативно-правового акта не нарушены. В последующем — в июле 2004 г. — дела о ношении традиционных мусульманских головных платках были исключены из списка дел, которые подлежат рассмотрению Европейским судом по правам человека.
Однако 17 января 2008 г. премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган сообщил о необходимости отмены запрета на ношение женщинами головных платков в университетах и государственных учреждениях, считая данный запрет нарушающим принципы свободы личности. Уже
7 февраля 2008 г. стало известно, что
депутаты парламента Турции приняли поправку в конституцию (впервые запрет на ношение в учреждениях Турции мусульманских одежд в Турции был принят еще в 1925 г.), разрешающую ношение женщинами хиджабов в вузах Турции. В содержании поправки отмечается, что никому не может быть отказано в получении высшего образования, а значит поправка нацелена на исключение дискриминации женщин-мусульманок. В итоге, 11 февраля 2008 г. поступила новая информация: парламент Турции голосованием 403 депутатов — за, 107 — против одобрил внесение поправки, нормативно закрепляющей право женщин носить традиционные мусульманские платки в высших учебных заведениях2. Видимо, данный проект поправки в конституцию Турции достаточно адекватно отражает те культурные требования, которые рождаются в недрах общественной жизни Турции.
Тема оправданности мультикуль-турных требований нашла отражение в Российской Федерации, в которой дело о платках получило иное вы-
ражение в сентябре 2002 г. в Татарстане. Верховный суд Татарстана отказал одиннадцати мусульманкам в праве фотографироваться на паспорт в платках. Женщин-мусульманок поддержал Союз мусульманских женщин Татарстана. Однако суд признал недействительными выданные им паспорта, в которые вклеены фотографии этих женщин в мусульманских платках-хиджабах. В марте 2 003 г. «Дело о хиджабе» рассматривалось в Верховном суде РФ. Мусульманки из Татарстана требовали отменить инструкцию МВД РФ, которая запрещала фотографироваться на паспорт в головном платке. Однако иск был оставлен без удовлетворения.
Рассмотренная история «Дела о платках» показывает, что межкультурный диалог в рамках одного гражданского сообщества не приводит к консенсусу в современных политико-правовых условиях, если активно не реализуется практика мультикультурализма как правового принципа, находящая выражение в особых государственных программах, поддерживающих преимущественные права культурных меньшинств в ряде жизненно важных сфер, таких как образование, занятость. Известный исследователь Сейла Бенхабиб подобные культурные меньшинства называет «культурно-группо-выми идентич-ностями с защищенным статусом»3.
Культурный плюрализм может стать основанием для этического универсализма, который, в свою очередь, трактует культуры не как «герметично запрятанные» и подчиненные только внутренней логике, а как партнерские целостности, руководимые прагматическим императивом, который побуждает каждую культурную идентичность понимать, интерпретировать и прощать другую, а значит — принимать ее, подчиняясь процедуре комплексного культурного диалога, то есть диалога с общим
участием. Нельзя выносить ценностные суждения в отношении какой-либо культуры.
Насколько многогранной является человеческая сущность и ее общественное воплощение, настолько же многоликим является проявление ее в культурных формах, учет и согласование которых в гармоничное целостное единство представляет собой перспективную задачу человеческой деятельности. Как нельзя отгородиться от многообразия свойств человеческой природы,
также и нельзя рассматривать общество как монокультурное. Напротив, признание мультикультурализ-ма как принципа социальной, политической, религиозной, гражданской жизни, превращение мульти-культурализма из политического и морального требования, гражданской добродетели в требование правовое позволяет более глубоко понять мультикультурализм, который должен включаться в систему права как правовой принцип.
Примечания
1 Бенхабиб Сейла. Притязание культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру: Пер. с англ. под ред. В. Л. Иноземцева. М.: Лотос, 2003. С. 114.
2 См.: Женщинам в Турции окончательно разрешили носить хиджа-бы в вузах // Интерфакс. Религия = Interfax. Religion [Электронный ресурс]: междунар. информ. группа. М., 2008. 11 февр. Режим доступа : http: //www.interfax-religion.ru/print. php?act=news&id=22782.
3 Бенхабиб С. Указ. соч. С. 13 6.
