CC BY
332
2012
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12
Вып. 3
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
УДК 316.356.2 О. Н. Безрукова
ПРАКТИКИ ОТВЕТСТВЕННОГО ОТЦОВСТВА: «ПАПА-ШКОЛА» И СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ1
Поддержка ответственного и вовлеченного отцовства находит развитие в общественных дискуссиях и может, на наш взгляд, служить перспективным направлением для региональной и федеральной социальной политики повышения качества жизни и рождаемости в молодых семьях. Опыт скандинавских стран в решении семейно-де-мографических проблем показывает успешность как государственных, так и общественных программ и мер поддержки молодых семей. Современная семейная политика, основанная на идее гендерного равенства и учета потребностей детей, привела к устойчивому повышению рождаемости в скандинавских странах. Социал-демократическая модель семейной политики Швеции как государства всеобщего благосостояния [1] строится на принципах всеобщего страхования и выплатах, касающихся обоих родителей, предоставления родительских отпусков как матери, так и отцу, развитой системе муниципальных детских дошкольных учреждений. Благодаря этому родители могут сохранять устойчивое положение на рынке труда, успешно совмещать семейные и профессиональные роли, рожать и воспитывать больше детей. Общий коэффициент рождаемости в 2008 г. составил в Швеции — 1,88, в Дании — 1,84, в Финляндии — 1,83, в Норвегии — 1,82, в Исландии — 2,01, в то время как Россия, несмотря на позитивные тенденции последних трех лет, все еще находится в критической зоне стран с очень низкой рождаемостью (1,4) [2]. В европейских странах с относительно высоким уровнем рождаемости ее ресурсом становятся общественные организации и представители гражданского общества, ориентированные на поддержку ответственного отцовства [3]. В России работа с отцами только начинается. Технология гендерно-чувствительной организации групповой работы с мужчинами, ожидающими рождения ребенка, разработана Санкт-Петербургской общественной организацией «Северный путь» [4]. В основе работы — материалы, апробированные инициативной мужской группой во время участия в программе «Ответственное отцовство» проекта «MIR2» (Men in Russia-2),
1 Статья подготовлена по материалам исследования, проведенного при поддержке гранта Президента Российской Федерации от 16 марта 2009 г. № 160-рп и гранта Тематического плана СПбГУ на проведение фундаментальных исследований; шифр темы 1038167.2011. Научный руководитель — Безрукова О. Н.
© О. Н. Безрукова, 2012
реализованном в Санкт-Петербурге при поддержке SIDA (Шведского государственного управления международным развитием и сотрудничеством) [5].
Методология и методы исследования
Социальный капитал как ресурс социальных сетей и отношений, продуцируемых в сетях, — важная характеристика сети социальной поддержки. П. Бурдье определяет социальный капитал как ресурсы, связанные с принадлежностью к группе: сеть мобилизующихся связей, которыми нельзя воспользоваться иначе, как через посредство группы, обладающей определенной властью и способной оказать «услугу за услугу» (семья, друзья, церковь, ассоциация, спортивный или культурный клуб) [6, с. 65-71]. Другую интерпретацию социального капитала как ресурса сетей социальной поддержки предложил Р. Патнэм. Его суть и способы производства рассматривались автором прежде всего в сетевых структурах гражданского общества, которое выполняет функции сцепления общества, посредничества между личностью и государством, соединения граждан друг с другом. Социальный капитал — один из важнейших факторов формирования демократической политической культуры, которая накапливается посредством участия граждан в организациях и ассоциациях гражданского общества [7]. Согласно Коулману, социальный капитал семьи продуцируется, прежде всего, в отношениях между детьми и родителями [8, с. 132], что в полной мере соответствует традиционному обществу с присущими ему стабильными и устойчивыми связями с близкими родственниками. Для современного общества источником социального капитала репродуктивного и родительского поведения молодых родителей становятся неформальные отношения в родительских клубах, группах взаимоподдержки, родительских сетевых сообществах, религиозных объединениях, общественных организациях и движениях [9].
В исследовании в качестве самоорганизующегося родительского сообщества, выступающего источником накопления социального капитала, рассматривалось сообщество отцов, увлеченных идеей эмоциональной вовлеченности в процесс заботы о детях и женах. Сообщество в данном исследовании понимается как коммуникативная сеть, представляющая собой сплетение личной коммуникативной активности индивидов, способов и инструментов их взаимодействия, а также того социального капитала, который циркулирует и накапливается в ходе коммуникативного обмена [10, с. 95]. Мужское сообщество «Папа-школы» представляет собой коммуникативную сеть отцов, объединившихся на основе общих целей, ценностей и интересов, а также социального капитала в виде ресурсов информации, компетенций, обмена опытом и новых репродуктивных, гендерных, коммуникативных практик, формирующих идентичность ответственного отца. Исследование проводилось с использованием качественной методологии кейс-стадии. Основными методами исследования стали: 1) анализ данных государственной статистики, материалов СМИ, официальных документов, в том числе нормативных актов семейной и демографической политики Российской Федерации и Санкт-Петербурга, Трудового законодательства Российской Федерации и скандинавских стран; 2) материалы общественных организаций; 3) индивидуальные глубинные интервью с тремя модераторами «Папа-школы»; 4) групповые интервью с 16 участниками группы поддержки молодого отцовства «Папа-школа». Были проведены две фокус-группы с молодыми отцами, в семьях которых планирование и рождение детей
пришлось на период финансового кризиса в России — конец 2009 г. — начало 2010 г. Все, за исключением одного участника, были женаты. Девять мужчин из шестнадцати имели новорожденного ребенка, а шестеро находились в ожидании его рождения. Один участник исследования только планировал стать отцом. Средний возраст участников «Папа-школы» составляет 28 лет: самому младшему участнику — 25, самому старшему — 36 лет. Все участники исследования имели высшее образование, работали.
Социальные практики ответственного отцовства
Ответственное отцовство — составная часть понятия «ответственное родитель-ство», формирующееся на основе принятия новой модели маскулинности, включающее в себя такие показатели, как эмоциональная близость с детьми, включенность в непосредственный уход, общение и игры с ребенком, забота о детях, ответственность за их физическое и личностное развитие [9; 11, с. 5; 12, с. 277-292; 13; 14, с. 29-41; 15]. При этом маскулинность, согласно гендерному подходу, понималась в исследовании как понятие, обозначающее социально сконструированные ожидания, касающиеся поведения, представлений, переживаний, стиля социального взаимодействия, соответствующего мужчинам, представленные в определенной культуре и субкультуре в определенное время [16, с. 7-37]. Согласно В. В. Волкову, «практики конституируют и воспроизводят идентичности или «раскрывают» основные способы социального существования, возможные в данной культуре и в данный момент истории» [17, с. 16]. Социальные практики ответственного отцовства рассматриваются нами в исследовании как совокупность навыков, представляющих вовлеченность отца в заботу о ребенке и его матери, начиная с планирования рождения ребенка и беременности, навыков ухода и воспитания ребенка, раскрывающих и оформляющих идентичность мужчины как отца в условиях повседневности. Социальные практики ответственного отцовства формируются в информационном и смысловом поле культуры родительства, катализатором которого выступает внутренняя готовность мужчины к отцовству [18, с. 98-109], включая отношение к детям и гендерные установки, родительская семья и сети социальной поддержки, включая близкое и дружеское окружение, родительские сообщества [19, с. 32-55; 9, с. 20-21]. В нашем исследовании в качестве сети социальной поддержки, помогающей раскрыть собственную идентичность отца и конструирующей идентичность отца нового типа, рассматривалась группа поддержки молодых отцов «Папа-школа». Социальные практики ответственного отцовства, накапливающиеся в сообществе, рассматриваются нами в трех основных формах: гендерной, репродуктивной и коммуникативной. Гендерные практики раскрываются в навыках и формах участия мужчины в эмоциональной и инструментальной поддержке жены и ребенка, стиле распределения домашних обязанностей, характере ответственности и лидерства в супружеских отношениях, в приоритетах распределения ресурсов свободного времени между заботой о близких и дружеском общении, трудовой занятости. Репродуктивные практики включают действия отца, сопровождающие беременность, способствующие созданию благоприятных условий и повышению качества подготовки семейной системы «отец-ребенок-мать» для рождения ребенка. Репродуктивные практики включают совместное посещение родителями врачей, подготовку к рождению ребенка в семейных группах, освоение техник дыхания и приемов обезболивания родов, выбор родильного дома и врача, активное участие отца ребенка в родах. Ком-
муникативные практики представлены в формах коммуникативного взаимодействия в сообществе отцов «Папа-школы», сетевых родительских сообществах (в блогах и форумах в Сети) в процессе создания солидарных норм, правил и практик идентичности ответственного отца, а также по поводу обмена опытом подготовки к родам и участию в них, навыков ухода за детьми.
Анализ результатов исследования свидетельствует, что в сообщество отцов изначально включаются мужчины, ориентированные на демократичные модели отношений в семье, эмоциональную вовлеченность в заботу о детях и женах, но не всегда в полной мере владеющие практическими навыками и знаниями отца нового типа. Только двое из шестнадцати мужчин группы поддержки имели преимущественно традиционные установки на дифференциацию мужских и женских ролей в семье, которые в полной мере коррелировали с реальными практиками репродуктивного поведения. Каждый из информантов этого типа, обсуждая свою роль в семье, отдавал приоритет роли добытчика и защитника семьи. Обладатели традиционного сознания были единственными среди мужчин, кого практика семейных родов не интересовала. В целом, они имели доминантную позицию и властные функции в семье, консервативное сознание и достаточно ригидные установки относительно распределения семейных обязанностей. Высказывания респондентов характеризовали их как людей прагматичных и рациональных. Родовая деятельность представлялась им как сугубо инструментальный процесс. Они не связывали опыт совместного проживания ситуации рождения ребенка с формированием привязанности к новорожденному, с эмоциональной вовлеченностью в заботу о матери и стремлением осознать себя в новой роли отца. Отказ от участия в родах во многом объяснялся и установками матери ребенка на традиционные роды, отсутствием эмоциональной поддержки мужчины в более активной и субъектной позиции. Тем не менее, каждый из них, пройдя группу поддержки, изменил свое отношение к участию в родах и заботе о ребенке. Но если эмоциональной поддержки жены к участию отца в совместных родах не было, мотивация мужчины угасала: «Я уже был не против, что-то тронулось во мне в принципе, но супруга сказал: "Зачем? У тебя дел, что ли мало» (П., 26 л., юрист, один ребенок). Влияние матери ребенка на изменение традиционного мировоззрения мужчины помимо «Папа-школы» выступает значимым фактором, запускающим процесс овладения гендерными, репродуктивными и родительскими практиками отца, возрастания чувствительности к потребностям матери и ребенка и гибкости в выполнении своей роли. Вместе с тем мужчины-обладатели нового типа маскулинности имели партнерские отношения с супругой, были более чувствительными к ожиданиям и просьбам матери, более гибко меняли свои планы в соответствии с потребностями матери и ребенка. Супружеские пары, носители нового родительского сознания, в большей степени характеризовались эгалитарными отношениями, построенными на взаимоуважении и равном участии в уходе и заботе о ребенке. Во всех случаях инициатива включения мужчин в сети «подготовки к отцовству» также принадлежала женщинам. Будущие мамы сами были активными сторонницами подготовки к материнству в женских группах, способствовали участию своего супруга в занятиях «Папа-школы». В свою очередь один из эффектов участия мужчин в творческой атмосфере сообщества отцов — это изменение взглядов самих женщин на потенциал возможностей мужчин как отцов в заботе и воспитании детей, новый толчок к укреплению доверия в супружеских отношениях, катализатор оформления солидарного мировоззрения «совместно рожающих» родителей.
По данным исследования, проведенного нами в 2009 г.2 только 16,6% молодых родителей согласились с необходимостью участия в группах по подготовке к отцовству. При этом женщины в два раза чаще мужчин демонстрировали интерес к неформальным практикам вовлечения супругов в ответственное отцовство. Они чаще мужчин выбирали ответ «нужно вовлекать отцов в группы по подготовке к рождению ребенка («Папа-школы»)» (22,5% против 10,7% соответственно). Три четверти молодых женщин (71,4%) соглашались с мнением о том, что государству необходимо расширять формы поддержки молодых отцов, в то время как практически половине мужчин помощь государства в выполнении отцовской роли не требуется (45,8%). При этом с утверждением о том, что государству «нужно предоставлять отцам оплачиваемый отпуск при рождении или усыновлении ребенка» согласились 21,4% матерей и только 8,3% отцов. Более трети матерей согласны с мнением о том, что государству «нужно предоставлять отцам ежемесячное пособие для воспитания ребенка», в то время как среди молодых отцов, солидарных с этим утверждением только пятая часть (35,7% и 20,8% соответственно). Мужчины чаще женщин выбирали утверждение о том, что государству «нужно помогать отцам в трудоустройстве и получении дополнительного заработка» (25,0% и 14,3% соответственно). Иначе говоря, молодые мамы чаще отцов декларируют установки гендерного равенства в воспитании детей и в большей степени ориентированы на поддержку государством мужчины в роли отца в разных формах (предоставление отпуска по уходу за ребенком наравне с матерью, выплата ежемесячного пособия, вовлечение в мужские группы по подготовке к отцовству). Мужчины, напротив, в большей степени, чем женщины тяготеют к традиционным взглядам на роль отца, в меньшей степени рассматривают государство в роли института поддержки, и реже чем женщины готовы участвовать в неформальных родительских практиках.
Анализ многообразия мотивов участия будущих и уже состоявшихся отцов в группе поддержки «Папа-школы» показал, что их можно свести к следующим: 1) потребность в получении и передаче другим значимой информации (организация подготовки к родам / послеродовому периоду, алгоритмы поведения в критических ситуациях, получение пособий, информация о неформальных способах включения в сети поддержки родовой деятельности); 2) потребность в определении собственной позиции об участии / неучастии в семейных родах; 3) желание научиться конструктивно вести себя во время родов; 4) способ учесть потребности жены в совместной подготовке к родительству; 5) желание установить близкие отношения с ребенком сразу после родов; 6) желание получить эмоциональную поддержку мужской группы в новой для себя роли; 7) потребность в коммуникациях с представителями сообщества отцов; 8) возможность учесть позитивный опыт других отцов; 9) способ развеять мифы и стереотипы о репродуктивном опыте других мужчин; 10) приобщение к новой культуре и опыту вовлеченного отцовства, которого не было у собственных отцов; 11) освоение теоретических знаний и новых гендерных / репродуктивных / коммуникативных практик отца; 12) желание научиться уходу и заботе о новорожденном ребенке; 13) потребность в определении собственной позиции в отношении рождения ребенка — нужно
2 Выборка состояла из 250 молодых супружеских пар (в каждой были опрошены оба супруга) в Санкт-Петербурге. Участники опроса представляли две возрастные группы: 18-24 и 25-30 лет. Опрашивались молодые семьи, находящиеся в зарегистрированном браке, первобрачные, имеющие одного общего ребенка до 3 лет.
ли вообще иметь детей, и если, да, то в какие сроки; 14) желание развеять страхи и обрести уверенность в новой для себя роли отца; 15) получить бесплатную помощь.
Остановимся на одном из самых важных мотивов включения в инновационную сеть мужской поддержки — желании определиться с новой репродуктивной практикой — участием в семейных родах. Цель побудить участников к обязательному участию в процессе родовой деятельности организаторами и ведущими «Папа-школы» не ставилась, тем не менее большинство мужчин по окончании занятий оказались вполне подготовленными к новому опыту и переосмыслили свою роль в поддержке матери и ребенка. Несмотря на общее обсуждение в группе партнерских родов, каждый из отцов, участвовавших в семейных родах, имел разную мотивацию и по-разному отреф-лексировал собственный опыт. Согласно исследованию А. Тёмкиной и Е. Ангеловой, существуют две модели участия мужчины в родах — сознательное участие и ситуативное присутствие, когда мужчина оказывается на месте событий случайно, либо исключительно по инициативе жены. Авторы определили модели участия отца в родах, различающиеся в зависимости от интерпретации участниками «совместных родов», от степени подготовленности будущего отца к родам и степени его вовлеченности, от способа взаимодействия супругов во время родов, от разделения их гендерных ролей [20, с. 475].
В нашем исследовании модели участия отцов в родах мы дифференцировали в зависимости от мотивации участия в них, определения мужчиной своей роли и вклада сообщества отцов в новую репродуктивную практику [9, с. 145-148]. Первая модель, названная нами «Ради супруги», включала несколько вариантов. Первый, по нашему определению, — «Модель новатора», отличался совместной с женой мотивацией нетрадиционного подхода к родам. Супружеская пара была сторонницей естественного родительства, а потому проходила обучение не только на курсах в «Папа-школе», но и в известном в городе медицинском центре активных естественных родов «Радуга» при родильном доме № 15. Отношения в такой паре были партнерские, с гибким распределением ролей. Супруги имели высшее гуманитарное образование и были ориентированы на альтернативные формы подготовки к родам, дистанцировались от услуг в государственном секторе здравоохранения, имели проект образования ребенка. Второй вариант модели — «Ответственный за роды»; участие мужчины в родах проявлялось в стремлении помогать и направлять поведение жены по нужному сценарию. Для этой модели характерно традиционное разделение обязанностей, при которой мужчины владеют властным ресурсом управления ситуацией и контролем над поведением супруги. В этом случае женщина в большей степени доверяет супругу, нежели себе и медицинскому персоналу. Совместно с ним она дышит, переживает схватки и отдыхает. Третьим вариантом модели «Ради супруги» стала модель участия мужчины в родах, названная нами «Помощник», которая отличается потребностью помогать и поддерживать не только жену, но и персонал родильного дома. Такой отец не только участвует в процессе родов, но и эмоционально настраивает персонал родильного дома, попутно проявляя себя, как хороший хозяйственник. Четвертым вариантом модели «Ради супруги», названном нами «Отец-праздник» стало желание доставить супруге радость от рождения ребенка, воспоминания о котором не забудутся всю жизнь.
Во второй модели «Ради ребенка» мотивацией участия мужчины в родах было стремление поддержать и принять новорожденного ребенка с самого начала его рождения и в тот момент, когда внимание медицинского персонала было приковано к ро-
женице. Отец с самого начала был сфокусирован на интересах ребенка, был включен во все этапы беременности и подготовки к родам, взаимодействовал с малышом на этапе пренатального развития. Во многом такая практика поведения была благоприятна для последующего развития близких отношений с ребенком, сформировала привязанность отца к малышу до его рождения, способствовала формированию ответственности и равного участия родителей в заботе о ребенке. Третья модель «Ради себя самого» заключалась в том, что мужчина решился участвовать в родах и помогать своей жене после долгих колебаний, преодоления себя и своих страхов. Обучение в школе, эмоциональная поддержка жены, обсуждение с мужчинами, принимавшими участие в семейных родах, способствовали получению нового опыта. Участие в родах, по сути, стало процессом закрепления новых репродуктивных и родительских практик, которые были предметом обсуждений и коллективных переговоров с другими отцами. Один из наших информантов, описывая свой уникальный опыт, который не переживал никто из его близких, не просто почувствовал себя героем в глазах своих друзей, родственников и коллег по работе, но и достиг в определенном смысле родительской идентичности. Включение в мужское сообщество «Папа-школы» помогло сосредоточиться одной группе отцов на потребностях матери ребенка, лучшему взаимопониманию между супругами и укреплению отношений в супружеской диаде, другой — на интересах ребенка, формированию надежной привязанности к нему, третьей — на раскрытии и оформлении идентичности мужчины как отца.
Ресурсы сообщества молодых отцов, накапливающиеся внутри, включают: информацию, обмен опытом, доверие друг к другу, эмоциональную поддержку, родительские и социальные компетенции. Востребованной оказалась информация о получении социальных пособий, юридических тонкостях оформления договоров на оказание платных услуг в родовспомогательных учреждениях, способах взаимодействия с чиновниками социальных ведомств. Информационная поддержка состояла также в том, что многие отцы, не имеющие неформальных связей и отношений в медицинской сфере, получили возможность обсудить качество медицинской помощи, особенности взаимодействия с персоналом родильных домов, соотнести качество и платность услуг репродуктивной медицины. Вовлеченным в процесс подготовки к отцовству мужчинам важно получить нужные сведения из авторитетных источников с помощью непосредственного участия в обсуждении и приобрести важные инструментальные и экспрессивные компетенции в роли отца. Обмен опытом и эмоциональная поддержка друг друга выражалась в том, что как отцы, имеющие практику успешного планирования беременности и родов, так и те, кто пока только готовится стать отцом, делились своими переживаниями. Подобная коммуникативная практика, а именно коллективное обсуждение проблем, связанных с беременностью и родами, демонстрировала необходимость для мужчины чувствовать принадлежность к однородной группе, ощущать собственную значимость в глазах других людей, получать эмоциональную поддержку. М. Киммель назвал этот феномен гомосоциальностью, характеризуя признаки геге-монной маскулинности [21, с. 38-57]. Включение в сообщество отцов позволило будущим папам преодолеть барьеры недоверия к медицинской системе родовспоможения, найти необходимые контакты, получить обратную связь мужской группы. Оказалось, что многие наши информанты сыграли важную роль в определении родильного дома, акушерки и врача, которые вели роды. Как правило, информацию о контакте они получили от участников группы. Иначе говоря, эмоциональная поддержка и возможность
почувствовать себя частью группы таких же мужчин-отцов, переживающих те же эмоции и чувства, обмен опытом — важная часть поддержки сообщества молодых отцов. Таким способом осуществляется буферизация негативных чувств мужчины, связанных с беременностью жены, страхов и опасений, которые не принято обсуждать с женами и близкими.
Родительская компетентность, на наш взгляд, представляет собой воплощенную в практиках совокупность знаний, умений, навыков, личностных качеств и опыта деятельности, необходимых для успешной реализации родительской роли в соответствии с культурой общества. Инновационная группа поддержки молодых отцов способствовала наращиванию ресурсов родительской компетентности: укрепляла осознание важности участия отца в воспитании ребенка, сфокусировала пап на интересах ребенка; подготовила молодого отца к активному участию в уходе за новорожденным; помогла понять насколько важно сформировать привязанность ребенка к отцу для последующего развития отношений с ним; способствовала формированию равной ответственности родителей за рождение и воспитание ребенка. Социальный капитал группы мужской солидарности, на наш взгляд, способствовал оформлению идентичности нового отца, социальному взрослению молодого мужчины, зрелости его позиции. Ключевым проводником ресурсов сообщества для его участников становятся лидеры и активисты «Папа-школы», имеющие профессиональные компетенции и личный опыт проживания своего отцовства, деятельного участия на всех этапах подготовки к родительству. Главная цель такого взаимодействия — подготовка мужчин к активной роли родителя, равноправных отношений с матерью, ответственного отношения к интересам матери и ребенка.
Механизм мужского взаимодействия в сообществе заключается в контакте «лицом к лицу», проявляющемся в живом, непосредственном общении: «созвонились, поговорили, встретились», вне сетевых коммуникаций. Оказалось, что родительские сетевые сообщества и различные формы Интернет-коммуникаций, связанные с темой беременности, материнства, подготовки к родительству, уходу за новорожденными и воспитанию детей — преимущественно женская сфера, в которой матери выступают проводником ресурсов для своих детей и супругов / партнеров в виде информации, советов, покупок и эмоциональной поддержки.
Анализ результатов исследования свидетельствует, что существует несколько основных факторов, влияющих на идентификацию мужчины с ролью отца нового типа: 1) позитивный опыт семейной социализации (полная семья, наличие сиблинга, партнерство родителей, теплые отношения с отцом); 2) собственный опыт преодоления жизненных трудностей; 3) наличие высшего образования; 4) социальная поддержка родительской семьи и дружеского окружения в новой роли, 5) эмоциональная поддержка матери ребенка, обладающей гомогенными социальными характеристиками; 6) наличие профессиональной деятельности, позволяющей гибко контролировать время трудовой занятости; 7) экономическая успешность. Не менее значимыми выступают характеристики ценностно-мотивационной сферы личности отца: 1) эгалитарные установки и практики поведения; 2) социальная зрелость мужчины; 3) чувство любви и эмоциональной привязанности к матери ребенка; 4) желание иметь ребенка / детей и заботиться о нем, 5) социальная активность; 6) интерес и стремление осваивать новые практики родительства; 7) сензитивность к потребностям жены и ребенка; 8) внутренний локус контроля.
Подводя итоги, отметим, что в России, практики ответственного отцовства в понимаемом нами смысле пока не приобрели институализированную форму, несмотря на дискуссии о культуре ответственного родительства. Воспитание и забота о детях — преимущественно женская сфера семейной деятельности. Родительским отпуском по уходу за новорожденным ребенком в Швеции воспользовались 22,8% молодых отцов [22], в РФ, несмотря на имеющиеся законы, по разным данным, — от 0,2% до 1,0% мужчин. По данным нашего исследования только 6,8% молодых петербурженок отметили, что не использовали право на отпуск по уходу за ребенком до 1,5 лет, поскольку о ребенке в 2,0% случаях заботился муж, а в 4,8% — мама или свекровь. Петербургские отцы указали, что ежедневной заботе о ребенке в среднем уделяли внимание до 30 минут в день, в то время как молодые шведы — до 3,5 часов. Вместе с тем опыт исследований отцовства фокусирует внимание на том, что неудовлетворенная потребность в отцовстве, наставничестве, передаче собственного опыта ведет к тому, что мужчины пытаются заместить ее реализацией в иных сферах, но, не получая радости и удовлетворения, сталкиваются с депрессиями и страхами, а часто не хотят иметь больше одного ребенка в семье. Результаты нашего исследования свидетельствуют, что ответственное, включенное отцовство является предпосылкой личностного развития мужчины, его социальной зрелости, формирования позитивных социальных установок и усиления мотивации рождения детей. Активная роль отца в структуре новой парадигмы ответственного родительства, на наш взгляд, укрепляет не только солидарную ответственность родителей за рождение и воспитание детей, но и социальный капитал нашего общества.
Литература
1. Esping-Andersen G. ^e ^ree Worlds of Welfare Capitalism. Cambridge: Princeton University Press. 1990. 260 p.
2. McDonald P. Low Fertility and the State: The Efficacy of Policy // Population and Development Reiw. 2006. № 32 (3). pp. 485-510.
3. Папа-школа: шаг за шагом. М.: ООО «БЭСТ-принт», 2010. 148 с.
4. «Северный путь». Санкт-Петербургская общественная организация. URL: http://www.svrp. ru (дата обращения: 5.04.2011).
5. «Папа-школа» в Санкт-Петербурге. URL: http://www.papaschool.ru (дата обращения: 5.04.2011).
6. Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология. 2002. Т. 3, № 5. С. 65-71.
7. Putnam R. Bowling Alone: America's Declining Social Capital // Journal of Democracy. 1995. Vol. 6, N 1. January. P. 65-78.
8. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. 2001. № 3. С. 121-139.
9. Безрукова О. Н. Ресурсы и сети поддержки ответственного родительства в молодых семьях. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2011. 208 с.
10. Шадрин А. Информационные технологии и совершенствование социальных институтов // Интернет и российское общество / под ред. И. Семенова. М.: Генальф, 2002. С. 91-117.
11. Levine J. A., Pitt E. W. New Expectations: Community Strategies for Responsible Fatherhood. New York: Families and Work Institute, 1995. P. 5-6.
12. Doherty W. J., Kouneski E. F., Erickson M. F. Responsible Fathering: an Overview and Conceptual Framework // Journal of Marriage and Family. 1998. Vol. 60, N 2. May. P. 277-292.
13. Кон И. С. Мужчина в изменяющемся мире. М.: Время, 2009. 496 с.
14. Клецина И. С. Отцовство в аналитических подходах к изучению маскулинности // Женщина в российском обществе: Российский научный журнал. 2009. № 3 (52). С. 29-41.
15. Еремин Н. Н. Ответственное отцовство: мужской взгляд // Гендерное образование: проблемы и перспективы: Материалы межрегион. науч.-практ. конф. / под ред. М. Е. Верховкиной. СПб.: СПБАППО, 2010. С. 107-115.
16. Берд Ш. Теоретизируя маскулинности: современные тенденции в социальных науках // Наслаждение быть мужчиной: западные теории маскулинности и постсоветские практики. СПб.: «Алетейя», 2008. С. 7-37.
17. Волков В. В. О концепции практик в социальных науках // Социологические исследования. 1997. № 6. С. 9-23.
18. Безрукова О. Н. Готовность к отцовству: факторы, условия и предпосылки // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 6. 2007. Вып. 2. Ч. I. С. 98-109.
19. Самойлова В. А. Профилактические подходы к работе с семьей и детьми // Теория и практика профилактической социальной работы / под ред. В. А. Самойловой, О. И. Бородкиной. СПб.: Скифия-принт, 2008. С. 32-55.
20. Темкина А., Ангелова Е. Отец, участвующий в родах: гендерное партнерство или ситуативный контроль? // Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности / под ред. Е. Здравомысловой, А. Роткирх, А. Темкиной. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009. С. 473-508.
21. Киммель М. Маскулинность как гомофобия: страх, стыд и молчание в конструировании гендерной идентичности // Наслаждение быть мужчиной: западные теории маскулинности и постсоветские практики / под ред. Ш. Берд и С. Жеребкина. СПб.: «Алетейя», 2008. С. 38-57.
22. Междисциплинарные исследования отцовства. European Fatherhood. URL: http://www. european-fatherhood.com (дата обращения: 5.04.2011).
Статья поступила в редакцию 7 марта 2012 г.
