CC BY
67
М. А. КУЛЬКОВА
ПРАГМАТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТОВ И ВОЗМОЖНОСТИ ЕГО ИССЛЕДОВАНИЯ С ПОЗИЦИИ ТЕОРИИ РЕЧЕВЫХ АКТОВ
Предлагаемая статья посвящена изучению немецких и русских народных примет в коммуникативно-прагматическом аспекте. Представляя определенный пласт культуры отдельного этноса, выражая стереотипы и нормы поведения членов конкретного лингвокультурного социума, народные приметы являются неотъемлемой частью национальной языковой картины мира и обладают существенным лингвокультурологическим потенциалом, что позволяет использовать данные паремиологические единицы в качестве надежного источника для проведения культурно-языковых исследований.
Целью настоящей статьи является исследование реализации речевых установок в немецких и русских приметах в сопоставительном аспекте. Народные приметы дефинируются нами как устойчивые конструкции, как правило выражающие прогноз в отношении метеорологических явлений либо сельского хозяйства на основе эмпирического опыта этноса в результате длительного взаимодействия с окружающей средой* [4, с. 27].
Вслед за А. Вежбицкой мы считаем, что «культурные нормы, лежащие в основе характерных для данного общества способов взаимодействия, могут быть эксплицитно представлены в виде культурных сценариев", сформулированных в терминах лексических универсалий, т.е. универсальных концептов, лексикализованных во всех языках мира» [1, с. 123]. В нашем исследовании мы используем термин «культурный сценарий» в более широком смысле и относим к нему народные приметы, также выражающие систему «культурных правил» и определенным образом регулирующие поведение людей. В качестве универсальных концептов парадигмы общения мы рассматриваем предписание, запрет, совет и т.д., эксплицированные в народных приметах.
Наибольшую значимость для нашего исследования представляют директивные речевые акты (ДРА), наиболее ярко отражающие особенности культурных сценариев конкретного этнокультурного общества.
В самом общем виде ДРА понимается как выражение волеизъявления говорящего, направленное на каузацию деятельности адресата. ДРА справедливо характеризовать как двусторонний инициативный речевой акт, знаменующий начало речевой интеракции в диалогическом единстве, для успешной реализации которой требуется ответная реакция со стороны адресата. Ожидаемая реакция адресанта состоит в совершении адресатом каузируемого действия.
С точки зрения прагматической референции ДРА представляет собой коммуникативную ситуацию, в которой, как и в любой коммуникативной модели, наличествует говорящий (адресант), слушающий (адресат) и высказывание. С другой стороны, ДРА является отражением побудительной ситуации, которая включает следующие компоненты: источник побуждения (прескрип-
* См. также определение народных примет у Н.Н. Фаттаховой [7, с. 4].
** Термин «культурный сценарий», введенный А. Вежбицкой, условно соответствует английскому «public signs» (дословно: «общественные знаки») и относится автором к объявлениям, вывескам, лозунгам и т. д. [Примечания автора в: 1, с. 123].
тор), потенциальное действие или состояние, исполнитель потенциального действия и акт побуждения. Для адекватного анализа директивов необходимо учитывать как коммуникативную, так и побудительную ситуации и соответственно выделять первичные коммуникативные роли - адресанта, адресата и учитывать вторичные коммуникативные роли - прескриптора, исполнителя.
Таким образом, ДРА определяется нами как двухкомпонентная структура, одна часть которой представляет собой побуждение к действию, а другая является ситуацией, уточняющей условия выполнения каузируемого действия. В исследуемых ДРА компоненты связывают отношения условия «если А, то Б». Данные эмпирического материала исследования показывают, что в немецких культурных сценариях часто используются оба компонента (79%): «Wenn sich Gregori stellt, soil der Bauer zur Saat aufs Feld» [10, с. 55], «Wenn die Birke Katz-chen hat, ist es Zeit zur Gerstensaat» [10, с. 65], «Hat St. Peter das Wetter schon, kannst du Kohl und Erbsen sa’n» [10, с. 70].
В русских культурных сценариях наблюдается аналогичная ситуация: большинство ДРА находит отражение в высказываниях*, в которых также присутствуют оба компонента (63,3%): «Гречиху сей, когда рожь хороша» [3, с. 673], «Когда пойдут кучевые облака - сажай картофель» [5, с. 115], «Когда пошли рыжики - сей рожь» [5, с. 115], «Когда прилетают ласточки - время сеять просо» [5, с. 115] и т. п.
Аналогичные данные в выражении ДРА являются следствием проявления такого человеческого фактора, как вежливость, являющегося релевантным для немецкой и русской этнокультурных общностей. Таким образом, механизмы речевого взаимодействия в исследуемых коммуникативных актах тесно связаны с формами РА.
Рассматривая структуру ДРА, можно выделить следующие три аспекта: семантический, синтаксический и прагматический. Семантический аспект ДРА составляет пропозициональное содержание высказывания. В плане содержания рассматриваемых РА можно назвать три релевантных прагматических признака, в наибольшей мере отражающих особенности побудительной ситуации:
1) приоритетность/неприоритетность позиции адресанта;
2) облигаторность/необлигаторность выполнения действия для адресата;
3) бенефактивность выполнения действия, т.е. соответствие интересам одного из коммуникантов.
С точки зрения прагматики ДРА обладают различным диапазоном и характеризуются определенным набором прагматических контекстов употребления, что позволяет выделить отдельные подтипы того или иного прагматического типа РА. Анализ описанных в лингвистической литературе конкретных разновидностей директивных высказываний и ситуаций позволил выделить два основных подтипа директивов, встречающихся в народных приметах: прескриптивных, т.е. предписывающих действие адресата, и суггестивных, выражающих предупреждение, совет. Каждый тип ДРА характеризуется своим набором признаков, определяющих прагматический контекст. Для прескриптивов характерны облигаторность действия, приоритетность говорящего, для суггестивов - приоритетность говорящего, необлигаторность и бенефактивность действия для адресата.
* Поскольку прагматический аспект предполагает рассмотрение предложений в соотнесении с ситуацией, представляется справедливым использование термина «высказывание» в отношении народных примет.
Синтаксический аспект ДРА составляет формальная сторона выражения коммуникативной интенции. Так, среди ДРА можно выделить прямые и косвенные высказывания. Иллюстрацией прямого высказывания могут служить приметы: «Сей морковь и свеклу на Козьму» [3, с. 647], «На Леонтия и Фалалея сади огурцы» [3, с. 651], «На первый Спас защипывай горох» [3, с. 656], «В первые дни новолуния сей горох» [3, с. 673] и т.п., в которых прагматическое значение побуждения к действию совпадает с семантическим значением.
В косвенных РА (далее КРА) директивное значение выражено в скрытой форме через иносказательные средства. В рассматриваемых РА косвенные средства выражения директива приобретают директивное значение под воздействием прагматического смысла, заключающегося в необходимости выполнения/невыполнения конкретных действий и включенного в обобщенное значение приметы. Таким образом, КРА может рассматриваться как особая речевая стратегия, именуемая стратегией намека, заключающаяся в том, что производимый иллокутивный РА предназначается для выполнения вспомогательной роли в осуществлении другого иллокутивного акта. Так, например, в следующих приметах суггестив-предупреждение служит вспомогательным средством в осуществлении прескрип-тива-запрета: «Плавать на воде при появившейся радуге опасно - утянет на небо» [5, с. 87], «Если испечь луковицу прежде, чем лук собран с огорода, то весь лук высохнет» [3, с. 674], «Кто сеет на Фрола, у того фролки будут» [3, с. 657], «Если горох сеять при северном ветре, будет жидок; при западном и юго-западном - мелок и червив» [3, с. 673], «Лапти плести - родится кривой; шить на Рождество - уродится слепой» [3, с. 666] и т. п.
Также возможно использование прескриптива в качестве подготовительного РА для выражения суггестива: «Im Juni, Bauer, bete, daB der Hagel nicht alles zertrete» [10, с. 95].
Понятие КРА основывается на противопоставлении первичного (буквального) и вторичного (коммуникативного) значения языковой формы. Проблема КРА, как ее сформулировал Дж. Серль, «заключается в выяснении того, каким образом говорящий может с помощью некоторого высказывания выражать не только то, что оно непосредственно означает, но и нечто «иное». По его мнению, в данных актах говорящий передает слушающему большее содержание, чем то, которое он реально сообщает, и он делает это, опираясь на общие фоновые знания, как языковые, так и неязыковые, а также на общие способности разумного рассуждения, подразумеваемые у слушающего.
Частотность использования косвенных иллокутивных актов может также выступать индикатором наличия некоторых лингвокультурологических характеристик в определенном этнокультурном обществе. Дело в том, что в силу принятых требований вежливости в речевом общении нередко бывает неуместным высказывание прямых повелительных предложений, что объясняет продуктивное использование КРА (76% в немецких и 67% в русских народных приметах).
Анализ практического материала показывает, что в немецких приметах прескриптивные РА со значением запрета практически не употребляются, нами зафиксированы лишь суггестивы со значением совета, предупреждения, косвенным образом выражающие запрет, например: «Wer Hafer sat im Mai, der hat viel Spreu» [9, с. 110], «Wer seine Schafe schert vor Bonifaz (14. Mai), dem ist die Wolle lieber als das Schaf» [9, с. 109], «Saen am ersten April verdirbt den Bau-ern mit Stumpf und Stiel» [9, с. 95].
Слабая частотность употребления запрещающих прескриптивных РА в немецком языке обусловливается в первую очередь экстралингвистическими факторами:
а) стремлением адресанта сохранить такт в высказывании, содержащем запрет, чего требуют принципы вежливости в немецком лингвокультурном обществе;
б) пресуппозицией членов данного языкового континуума - определенной языковой компетенцией и эрудицией, позволяющих использование адресантом иносказательных средств и обеспечивающих понимание адресатом прагматических интенций адресанта.
Таким образом, главным мотивом использования суггестивных РА в приметах является вежливость. В теоретическом плане понятие вежливость получило разработку в современной прагматике в рамках теории речевого общения [2]. Представляя собой особую стратегию речевого поведения, направленную на предотвращение конфликтных ситуаций, принцип вежливости часто играет решающую роль в оформлении высказывания и в отборе речевых вариантов выражения ДРА. Вежливость, по мнению Н.И. Формановской, - это отведение собеседнику той социальной роли, которая соответствует его социальным признакам или в некоторых ситуациях - даже ее завышение [8, с. 50]. Вежливость также отождествляют с речевым этикетом, под которым понимается совокупность правил, регулирующих общение.
С учетом вышесказанного вежливость в наиболее общем виде можно определить как принцип социального взаимодействия, в основе которого лежит уважение к личности партнера. Этот общий принцип распространяется на все виды человеческого взаимодействия, как вербального, так и невербального.
Рассмотрим, каким образом принцип вежливости реализуется в разных типах ДРА. В наименьшей степени принцип вежливости (ПВ) действует в пре-скриптивных ДРА. При совершении РА предписания, разрешения, запрета от говорящего не требуется соблюдение ПВ, чтобы обеспечить перлокутивный эффект своего РА: эффективность иллокутивного воздействия обеспечивается в прескриптивных РА приоритетной позицией говорящего. Речевая норма не обязывает говорящего быть вежливым и смягчать свое коммуникативное намерение в приказе, однако говорящий может быть вежливым, стремясь расположить к себе адресата. В суггестивных ДРА действие ПВ обусловлено пропозициональным содержанием РА. Мера такта определяется тем, относительно чего дается совет, высказывается предупреждение, в какой мере будущие действия затрагивают сферу существования адресата. Распространенным способом снижения категоричности ДРА совета, предупреждения является повествовательное высказывание, в котором будущее действие представлено как регулярно выполняемое другими людьми, например: «An St. Johann schlagt der erste Maher an» [10, с. 98], «Wenn die Johanniswurmchen glanzen, bereiten die Bauern ihre Sensen» [10, с. 98]. «На Егорья запахивают пашню» [3, с. 648], «Гречу сеют либо за неделю до Акулины, либо неделю после Акулины» [3, с. 652] и т.п.
Таким образом, коммуникативно-прагматический подход представляет возможность систематизировать языковые средства по силе их воздействия. С этой точки зрения в речи обнаруживаются категории особого рода - подтверждение / отрицание, категоричность / некатегоричность. В частности, последний критерий может быть интересен для исследователей-лингвокультуро-логов, поскольку с его помощью могут быть выявлены такие характеристики, как вежливость, учтивость, мягкость, осторожность и т. д.
Проект исследования был удостоен гранта ДААД в 2004 г.
Литература
1. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Веж-бицкая. М.: Языки славянской культуры, 2OO1. 272 с.
2. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 198б. С. 217-237.
3. Даль В.И. Пословицы русского народа / В.И. Даль. М.: Астрель, 2OO1. 7б2 с.
4. Кулькова М.А. Семантика и прагматика немецких и русских народных примет (лингвокультурологический подход): дис. ... канд. филол. наук / М.А. Кулькова. Казань, 2OO5. 216 с.
б. Народный месяцеслов: Пословицы, поговорки, приметы, присловья о временах года и о погоде / сост. Г.Д. Рыженков. М.: Современник, 1992. 127 с.
6. Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 19б-283.
7. Фаттахова Н.Н. Народные приметы в русском и татарском языках: семантико-синтакси-ческие отношения / Н.Н. Фаттахова. Казань: Школа, 2OO4. 192 с.
8. Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения / Н.И. Формановская. М.: Высшая школа, 1989. 1б9 с.
9. Bauern- und Wetterregeln / E. Binder. 2. Auflage. Stuttgart: Verlag Eugen Ulmer, 2OO3. 191 S.
10. SchleerI. Bauernregeln und Wetterspruche / I. Schleer. Weilheim: Stoppel Verlag, 1986. 2OO S.
КУЛЬКОВА МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА - доцент кафедры перевода и переводоведения Института экономики, управления и права (г. Казань), кандидат филологических наук.
