CC BY
19
ПРАГМАЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ
РУССКОГО ВОЕННОГО ДИСКУРСА (НА МАТЕРИАЛЕ ДОКУМЕНТОВ XIX ВЕКА)
А.В. Уланов
Ключевые слова: дискурс, прагмастилистические особенности, диахрония, жанр, лингвистический источник, интенция.
Keywords: discourse, pragmastylistic peculiarities, diachrony, genre, linguistic source, intention.
Понятия дискурса, его дефиниции, функционирования -чрезвычайно актуальны в современном языкознании. В лингвистическом понимании дискурс - это текст, состоящий из тесно взаимосвязанных между собой коммуникативных единиц языка, «связная последовательность речевых актов» [Григорьева, 2007, с. 10], а также текущая речевая деятельность в какой-либо сфере. В.С. Григорьева [Григорьева, 2007, с. 10] приводит следующее определение дискурса: «Дискурс - это лингвистическая единица общения, отражающая в себе дифференциальное многообразие картины мира, включающей: а) типизированные ситуации социального взаимодействия; б) участников социального взаимодействия; в) социальные нормы и конвенции; г) культурологические представления и формы». «Дискурс возникает под влиянием определенных целей и ограничений. Их набор можно в некотором смысле отождествить с интенциями (замыслами) автора текста, нормами изложения, экстралингвистическими условиями, а также с архетипами коммуникантов» [Пихтовникова, 2009, с. 49].
Дискурс как речевое образование - это знаковая система, с одной стороны, с другой стороны, - вербализация и объективация его содержания - это «когнитивный процесс, рождающийся в процессах познания и восприятия мира» [Григорьева, 2007, с. 41]. Фундаментом дискурса, его основополагающим элементом является концепт. По справедливому замечанию Е.С. Кубряковой, «знание когнитивных структур, связанных с языковым знаком, предшествует дискурсу: если человек знает языковой знак, он знает и его категориальное значение, а в ситуациях, когда он создает знак, он тоже должен подвести знак под определенную категорию, - вне этой операции акт номинации состояться не может. Дискурс только подтверждает, какая структура
знания и в каком виде была в нем использована» [Кубрякова, 1997, с. 183]. Таким образом, понятие «дискурс» имеет глубокое семиотическое, когнитивное и лингвокультурное содержание.
Дискурс обладает так называемыми универсальными чертами [Григорьева, 2007, с. 43]: интенциональностью (направленностью высказывания на достижение определенной цели); целостностью (непрерывной смысловой связанностью его компонентов, которая складывается из некоторых содержательно-структурных компонентов, опознаваемых в результате восприятия дискурсивного события как комплекса); связностью (дискурсивной континуальностью, обусловленной специфическими закономерностями, правилами, которые лежат в основе формирования комплексных коммуникативных единиц языка); хронотопностью (репрезентацией и восприятием пространственных и темпоральных отношений); информативностью (поскольку обмен информацией является одним из непременных условий осуществления коммуникативного акта); процессуальностью; интертекстуальностью; авторитетностью.
Одной из разновидностей дискурса является военный дискурс. Наряду с общими признаками, присущими всем видам дискурса, военный дискурс обладает такими специфическими чертами, как:
- межвременной актуальный характер. Речь военнослужащих имела место во все времена, однако в каждый период она обладала свойственным тому времени колоритом;
- ярко выраженная маскулинность семантики - «служба в армии и участие в боевых действиях традиционно считаются одними из основных средств формирования настоящей мужественности» [Данилова, 2004, с. 10]. На эту черту военного дискурса указывают многие исследователи языка военного дела, а также ученые-психологи и социологи, изучающие военный дискурс как в современном, так и в межвременном ракурсах. Эта экстралингвистическая черта военного подъязыка вызывает интерес и у представителей других гуманитарных наук, в частности, гендерологии. Как замечает О. Шабурова [Шабурова 2005, с. 110], армия «остается главной гендерной технологией по производству мужественности»;
- тесная взаимосвязь с другими, смежными видами дискурса -военно-политическим [Андреев, 2011], военно-патриотическим, а также с теми видами дискурса, с которыми военный дискурс связан на лингвистическом уровне (метафорическими моделями, метафоризацией - например, спортивным дискурсом [Малышева, 2009]).
Универсальные черты дискурса находят в военном дискурсе особое выражение. Так, хронотопность военного дискурса проявляется в регулярной отнесенности языка военных (а отсюда и их реальности) к месту и времени военной службы. Локальное размещение военнослужащих, время начала службы, время окончания службы (увольнение в запас) создает спектр пространственно-временных значений военного дискурса.
Авторитетность как признак дискурса также находит в военном дискурсе специфическое выражение. Жизнедеятельность военных подчинена волеизъявлению вышестоящих должностных лиц, авторитету нормативных актов, регламентирующих военную службу.
В центре нашего исследования военный дискурс в процессе его формирования и трансформации. Коммуникативные единицы военного дискурса функционируют в военном подъязыке национального языка всех периодов его истории, однако его формирование приходится на середину - вторую половину XIX века. О дискурсивности языка военных в тот период говорит использованная нами база источников (делопроизводственных материалов, а также материалов публицистического и историко-теоретического характера). Тексты документов-источников подтверждают наличие спектра коммуникативных средств языка, являющихся способом передачи военного опыта и жизни военных XIX века.
Эмпирическую базу для исследования русского военного дискурса предыдущих эпох - в частности, XIX века, составляют военно-служебные документы, военно-теоретические и военно-исторические произведения (мемуарная проза, дневники, хроники, «хронологии», исторические труды).
Все указанные источники дифференцируются на: • источники официального происхождения - документы служебного (военного) делопроизводства: Положете о Тобольскомъ пешемъ казачьемъ баталiонЬ1 [прим. 1] и Тобольскомъ конномъ полку [1.8]; Дело канцелярш Наказнаго Атамана Сибирскаго Казачьяго Войска [1.2]; Разная переписка наказного атамана Сибирского казачьего войска [1.9]; [Донесете] Об отмЬнЬ наряда внутреннослужащихъ казаковъ в заграничную службу с лошадьми [1.7] и др.
1 Кириллический «ять» передаем знаком «Ь».
• источники неофициального происхождения - мемуарная проза, военно-исторические произведения, хроники и т.д. Примеры источников неофициального происхождения: И. Дебу. О кавказской лиши [1.3]; Исторгя 22-го пЬхотнаго нижегородскаго полка 17001800 [1.5].
Тексты документов официального происхождения отличаются: регламентированным и стандартизованным характером изложения, подчиненностью определенной структуре; насыщенной информативностью - статистической, фактической, хронологической; многогранностью фактического материала (характеризует различные стороны жизни военнослужащих); отражением этапов военной службы. Текстам материалов неофициального происхождения свойственны: свободный характер языка изложения, «непривязанная структура»; преобладание описательных компонентов высказывания; многогранность фактического материала - характеризует различные стороны жизни военнослужащих.
Документы официального происхождения делятся на:
1) организационные документы - имеют организационно-устанавливающий характер, оговаривают структуру военного подразделения, особенности его создания и функционирования:
- положение - организационный документ, устанавливающий правила организации и функционирования военного подразделения: Положете о Тобольскомъ пешемъ казачьемъ баталiонh и Тобольскомъ конномъ полку [1.8]; Высочайше утверждено Положете о военной службЬ Донскаго казачьего войска, достигшаго къ тому времени около 320000 душъ обоего пола [1.6, с. 55].
- расписание, штатъ - расписание (таблица) числа чинов военного ведомства (подразделения) с указанием полагающегося каждому чину казенного содержания: ПримЬрное росписате наряда людей, требующагося ежегодно отъ Тобольскаго ПЬшаго казачьяго баталiона [1.8, содержание]; Штатъ Тобольскаго коннаго полка [1.8, содержание];
- инструкцiя - документ, устанавливающий обязанности и права военнослужащего определенной должности: инструкцiя коннымъ командирамъ [1.10, с. 5]);
- наставленiе - документ, носящий рекомендательный характер, предназначенный для лиц, занимающих высшие должности в армейской иерархии: Наставлете генералъ-адъютанту и обязанности флигель адъютантовъ [1.10, с. 5];
2) справочно-информационные документы:
а) фиксируют отчетную информацию, отражают фактические данные:
- актъ - «бумага, заключающей в себе постановление, решение, сделку, свидетельство, грамоту, документ, письмо» [2.3, т. 1, с. 22];
- арматуръ, арматурныя списки, арматурная тетрадь -
перечни предметов вооружения, обмундирования: адъютантъ Шепелевъ (...) обязанх самъ лично за своимъ подписомъ выдавать каждому уряднику и казаку арматурную тетрадку [1.9, л. 85];
- табель: Общая перечневая полковая табЬль [1.9, л. 83].
Сюда примыкают документы, относящиеся к финансовой
деятельности военного подразделения: расходъ (воинскимъ чинамъ); отчетъ; списки.
б) отражают личный состав военного подразделения, задействованы в военно-учетной деятельности военного подразделения:
- формулярные списки: формулярные списки о нижнихъ чинахъ, подлежащихъ къ перечисленю за выслугу лhтъ а) изъ строевыхъ на внутреннюю службу и б) увольнетю отъ службы [1.2, л. 15];
в) участвуют в деловой коммуникации внутри подразделений: донесете, извещенiе, отношенiе, рапортъ: Командира 2 Казачьяго полка подполковника Баковскаго (...) рапорт [1.9, л. 93].
3) распорядительные документы - имеют организационно-распорядительную функцию: приказъ по войску; разрЬшете; распоряжете; предписате - распорядительное уведомление: требуемыя цыркулярными предписашями Вышего Высокоблагородiя отъ 23 и 27 числаъ декабря 1848 года съ № 6313 и 6378м свЬдетя в комисаю не представлены по настоящее время [1.9, л. 93];
- учреждете - постановление, распоряжение: Генеральное учреждете о сборЬ рекрутъ [1.10, с. 5]);
Военно-дипломатические документы - являются средством заключения мирных соглашений между враждующими сторонами: трактатъ; договоръ; деклара^я; конвенцiя; нота: несмотря на изъяснительную конвен^ю [1.5, с. 345].
Указанные документы ранжируются по принципу объективности; наибольшей степенью объективности обладают источники, относящиеся к организационным и распорядительным. В деловой переписке присутствует элемент субъективности, что вызвано типом речи источника - чаше всего он относится к рассуждению.
В рамках изучения русского военного дискурса важно проанализировать текст документа-источника с позиции прагмастилистики. М.Н. Кожина заключает: «Прагмастилистика изучает закономерности речевого воздействия на адресата в определенных ситуациях общения, вопросы определения истинных намерений говорящего (подтекст) и способов достижения ожидаемого (перлокутивного) эффекта» [Кожина, 2008, с. 48]. Прагмастилистика -междисциплинарная наука, затрагивающая вопросы
функционирования коммуникативных единиц на границе языкознания, коммуникативной лингвистики, риторики, герменевтики, текстологии. Именно прагмастилистика изучает то содержание, которое скрыто в речевом акте: интенции - намерения говорящего, целенаправленность и целеполагание его речи.
Сложность применения прагмастилистического анализа к дискурсивным моделям другой эпохи состоит в отсутствии текущей ситуации общения, однако элементы коммуникации функционируют как в незафиксированном речевом акте, так и в зафиксированном -письменном речевом произведении, чем и является большинство источников русского военного дискурса. Цель исследователя состоит в фиксации интенций автора документа-источника, в определении его стилистической задачи. Тем самым, намерение (интенция) становится прагматическим значением текста (определение В.С. Григорьевой [Григорьева, 2008]).
С позиции прагмастилистики важно определить стилистическое и прагматическое расхождение официальных и неофициальных источников военного дискурса. Обратимся к анализу языковых средств с целью выяснения данного расхождения.
Язык официальных источников - структурированный текст, оформленный в соответствии с нормами в официально-деловом стиле; язык неофициальных источников примыкает к публицистическому стилю либо к художественному стилю. Основное намерение автора официального текста - сообщить, в то время как автора неофициального текста - рассказывая, воздействовать. Помимо этого субъективность изложения делает публицистический текст неофициальных источников эмоционально-экпрессивным, что отличает от выдержанного стиля изложения официальных источников.
Официальные источники русского военного дискурса XIX века связывают язык военных с деловым дискурсом - военная концептосфера репрезентируется в официально-деловой речи, формируемой в рамках делопроизводственных операций: деловой
переписки, составления, согласования, утверждения деловых документов военных подразделений.
Сравним в прагмастилистическом отношении «Историко-статистический очеркъ Оренбургскаго казачьяго войска съ приложешемъ статьи о домашнемъ бытЬ оренбургскихъ казаковъ» (далее Очеркъ) и «Положеше о Тобольскомъ пешемъ казачьемъ баталюнЬ и Тобольскомъ конномъ полку» (далее Положете). Оба источника созданы в XIX веке Характеризуя одну предметную область - казачье военное подразделение, однако отличаясь по признаку официальности/неофициальности, источники имеют стилистические сходства и различия.
Положеше о Тобольскомъ пешемъ казачьемъ баталюнЬ и Тобольскомъ конномъ полку (СПб. 1849) относится к распространенному в XIX веке жанру военного делопроизводства -положению - и охватывает организационные и учредительные аспекты деятельности Тобольского батальона и конного полка.
В экстралингвистическом плане источники похожи - отраженные реалии однородны: и Очерк, и Положеше фиксируют деятельность соответствующих военных подразделений. Однако Очеркъ не привязан к определенному времени - автор делает «бЬглый взглядъ на историческое развипе восточныхъ и юго-восточныхъ окраинъ Московского государства», в частности на «появленге в [Оренбургскомъ] краЬ четырехъ группъ казаковъ и ихъ значете» [1.4, оглавление]. К тому же автор очерка останавливаются на сведениях, напрямую не относящихся к военной службе, однако связанных с ней, в частности, на географическом и топографическом описании земли Оренбургского казачьего войска, домашнем быте, нравах казаков. Очерк имеет скорее энциклопедический, нежели собственно отчетно-статистический характер.
Автор очерка преследует цель всеобъемлюще описать положение войска, остановившись на положительных и отрицательных моментах его развития. Кроме того, автор очерка в некоторых моментах склоняется к анализу полученных данных. Положение в строго выдержанной, предписательной форме кратко фиксирует правила управления военным подразделением.
И очерку, и положению характерны общие особенности военного дискурса XIX века:
1. Отражение военной концептосферы XIX века. Так, один из репрезентируемых концептов - 'управление военным подразделением'
реализуется в схожих, однородно коммуникативно построенных контекстах:
Очеркъ: В военно-административномъ отношенш Оренбургское казачье войско подчиняется командующему войсками Казанскаго военнаго округа, но по войсковой хозяйственной части -непосредственно главномууправленю казачьихъ войскъ [1.4, с. 158].
Положеше: Управленiе баталгона и полка подразделяется на главное и мЬстное. Главное управленiе принадлежитъ Командирую отдЬльнаго Сибирскаго корпуса [1.8, с. 21]
Реализация концепта 'Состав военного подразделения' так же аналогична.
Очеркъ: На основанш Высочайше утвержденного положетя о военной службе казаковъ Оренбургскаго войска служилый составъ подразделяется на три разряда: приготовительный, строевой и запасный [1.4, с. 185].
Положеше: Составъ баталiона и полка определяется прилагаемыми штатами [1.8, с. 3]
2. Экстралингвистическая закрепленность понятий (в «дискурсивной» терминологии - хронотопность дискурса) -пространственная (географическая) и временная зависимость понятий - связана со спецификой военной службы (постоянным перемещением). Приведем примеры контекстов, отражающих временную закрепленность:
Очеркъ: Все казаки по достиженш 18-лЬтнего возраста, зачисляются в приготовительный составъ [1.4, с. 185]. Положеше: Съ достиженiя 19 лЬтъ всЬ малолЬтки зачисляются зачисляются въ казаки и приводятся к присяге [1.8, с. 21]
3. Наличие понятийных оппозиций.
Списочное состоянге генераловъ, штабъ и оберъ офицеровъ образуется изо всЬхъ лицъ войскового и невойскового сословiя, имЬющихъ офицерскге чины, находящихся какъ на службЬ в строевыхъ частяхъ, такъ и въ войскЬ на льготЬ [1.4, с. 186].
Составители Очерка и Положения при коммуникативном и стилистическом построении текстов используют различный фонд языковых средств. Так, в Очерке доминирует общеупотребительная, а не специальная лексика. Автор Положения в большей степени ориентируется на терминологическую лексику. Сравним фрагменты текста о доходах военных подразделений.
Очеркъ: Средствами к поддержаню и развитю благосостоятя Оренбургскихъ казаковъ служатъ: 1) пользованге предоставленными
имъ угодьями, 2) занятiе разными промыслами, 3) торговля [1.4, с. 159]. Положеше: В доходы баталюна и полка поступаютъ: а) Прибыль отъ отдачи въ оброчное содержанге запасныхъ земель и рыбныхъ ловель; б) Сборъ с перевозовъ на земляхъ; в) Сборъ с казаковъ [1.8, с. 40].
В то же время в очерке активно применяются стилистически маркированная лексика, образные средства языка, стилистические фигуры, например, перифрастические выражения, специфическая фразеология (быть в боевой готовности):
Данные эти показали, что общiя боевые силы войска составляютъ 40792 всадника, или 25,2 всего населенгя мужского пола [1.4, с. 189].
В тексте встречается высокая, торжественная лексика:
Оренбуржцы, слЬдуя примЬру своихъ славныхъ предковъ... въ тяжелыя для отечества годины, съ беззавЬтнымъ самоотвержен^мъ изъ среды своей всЬхъ наличныхъ товарищей посылали въ ряды армш туда, гдЬ того требовали нужды Государства [1.4, с. 189-190].
Субъективность авторской позиции обнаруживается в намерении установить «пробелы» в деятельности войска предыдущих периодов: Вообще нужно замЬтить, что казаки первое время учились гдЬ и какъ случится [1.4, с. 170].
Нечеткость формулировок свидетельствует об их реальной или потенциальной многозначности. Так военное министерство называется автором очерка по-разному: военное вЬдомство, войсковое ведомство.
Изучив прагматические и стилистические особенности документов-источников военного дискурса XIX века, мы пришли к следующим выводам. С позиции прагматики текста указанные материалы обладают следующими признаками:
- дифференцированность интенциональности источников. Документы разных делопроизводственных жанров имеют разную делопроизводственную и коммуникативную функции: цель составителя документа - сообщить (отчет), доложить (рапорт), обязать (приказ, предписание, распоряжение), в некоторых случаях -предложить, рекомендовать.
- влияние интенциональности источника на стилистическое оформление источника: преобладание соответствующих ситуации коммуникативных средств. Например, спектр однородных языковых средств используется в распоряжении по войску:
1. Глаголы со значением волеизъявления (в форме инфинитива или повелительного наклонения): поставлено в обязанность доставить Г. Шепелеву подробныя имянныя Арматуры [1.9, л. 176];
2. Наличие существительных со значением «волеизъявление», «повеление»: распоряжение, предписание.
Стилистика официальных источников обусловлена прагматической стороной документов: выбор языковых средств обусловлен задачей составителя документа и преобладанием цели информирования / воздействия / волеизъявления.
Литература
Андреев Н.И. Особенности терминологии немецкого военно-политического дискурса в аспекте перевода на русский язык // Вестник Московского университета. Сер. 22. 2011. № 1.
Григорьева В.С. Дискурс как элемент коммуникативного процесса : прагмалингвистический и когнитивный аспекты. Тамбов, 2007.
Даль В.И. Толковый словарь живаго великорусскаго языка. СПб.-М., 1903.
Данилова Н.Ю. Срочники, пиджаки, профессионалы : мужественности участников постсоветских войн // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005. Т. 8. № 2.
Кожина М.Н., Дускаева Л.Р., Салимовский В.А. Стилистика русского языка. М., 2008.
Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М., 1997.
Малышева Е.Г. Метафорическая модель 'Спорт - это война' в журналистском спортивном дискурсе // Вестник ТГУ 2009. № 328.
Пихтовникова Л.С. Синергетический метод для исследования дискурса в прагмастилистическом аспекте // Вкник ХНУ.2009. № 848.
Шабурова О. Война, солдат и песня: национально-патриотический дискурс в конструировании российской маскулинности // Гендерные исследования. 2005. № 13.
Источники
1.1. ВсеподданЬйшш отчетъ о состоянш Сибирскаго казачьяго войска. За 1878 годъ. Омскъ, 1879 (фонд ОГОНБ им. АС. Пушкина).
1.2. Дело канцелярш Наказнаго Атамана Сибирскаго Казачьяго Войска. Ф. 235. Оп. 1. Д. 5 (фонд БУ ОО «Исторический архив Омской области»).
1.3. Дебу И. О Кавказской лиши к присоединенномъ къ ней Черноморскомъ войскЬ или Общiя замЬчан!я о поселенныхъ полкахъ, ограждающихъ Кавказскую лишю, и о сосЬ дственныхъ горскихъ народахъ. Съ 1816 по 1826 годъ. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/lib/book7596/394230/
1.4. Историко-статистическш очеркъ Оренбургскаго казачьяго войска съ приложешемъ статьи о домашнемъ бытЬ оренбургскихъ казаковъ, рисунковъ со знаменъ и карты. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/lib/book4675/57681/
1.5. Исторiя 22-го пЬхотнаго нижегородскаго полка 1700-1800. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/lib/book4613/56667/
1.6. Казачьи войска : хроники гвардейскихъ казачьихъ частей. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/lib/book4722/58097/
1.7. Об отмЬнЬ наряда внутреннослужащихъ казаковъ в заграничную службу с лошадьми и др. Ф. 235. Оп. 1. Д. 5 (фонд БУ ОО «Исторический архив Омской области»).
1.8. Положеше о Тобольскомъ пешемъ казачьемъ баталюнЬ и Тобольскомъ конномъ полку. СПб., 1849.
1.9. Разная переписка наказного атамана Сибирского казачьего войска. Ф. 235. Оп. 1. Д. 1 (фонд БУ ОО «Исторический архив Омской области»).
1.10. Русская армiя въ вЬкъ императрицы Екатерины II М. Богдановича. [Электронный ресурс]. URL: http://www.runivers.ru/lib/book3157/10069/
1.11. Сибирское казачье войско. Списокъ населенныхъ мЬстъ по свЬдЬшямъ за 1876 годь... Омскъ, 1877 (фонд ОГОНБ им. А.С. Пушкина).
ЛЕКСИЧЕСКОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ПРОСТРАНСТВЕ В ТЕКСТАХ СИБИРСКИХ ЛЕТОПИСЕЙ XVII-XVIII ВЕКОВ
Л.А. Инютина
Ключевые слова: летопись, семантическое поле, лексическая
единица, имя собственное.
Keywords: chronicle, semantic field, lexical unit, proper name.
Летописный язык традиционно рассматривается как составляющий центр народно-литературного языка. Летописи (в собственно летописной части) - «функционально главенствующие источники, содержательно наиболее четкие, тематически (лексически) наиболее независимые» [Панин, 1995, с. 93]. Представление о пространстве и особенностях его выражения в семантике лексических единиц1 (ЛЕ) русского языка Западной Сибири XVII - XVIII веков, безусловно, должно быть исследовано на региональном летописном материале, относящемся к этой поре.
Источником нашего исследования стала Есиповская летопись основной редакции - «наиболее авторитетное сочинение на сибирскую тему из числа упоминаемых в исторической литературе» [Дергачева-Скоп, Алексеев, 2004, с. 77]. Важно, что Есиповская
1 ЛЕ мы называем лексемы и устойчивые словосочетания, которые выражают, как и слово, единое понятие, обладают различными видами лексических свойств (структурно-семантических, системных, функциональных и пр.) и являются регулярными в языке в различные периоды его развития [Блинова, 2011; Голев, 1979; Климовская, 1973; Торопцев, 1970].
