CC BY
599
Раздел IV. История
В. А. Агеева, М. П. Мерзляков
ПОВСЕДНЕВНЫЙ МИР СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВАКАК ПРЕДМЕТ ИЗУЧЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ
Аннотация. В статье представлена история повседневности как самостоятельное исследовательское направление и определеныдискуссионные вопросы, наиболее приоритетные аспекты и феномены повседневной жизни советского человека в отечественной историографии.
Ключевые слова:история повседневности, повседневные практики советского общества, отечественная историография.
V. A. Ageeva, M. P. Merzlyakov
EVERYDAY WORLD OF SOVIET SOCIETY AS A SUBJECT OF STUDYRUSSIAN RESEARCHERS
Abstract. The article presents the history of everyday life as an independent research direction and identified debatable questions, the highest priority aspects and phenomena of everyday life of the Soviet man in the national historiography.
Keywords: history of everyday life, everyday practices of Soviet society, domestic historiography.
Феномен повседневности находится в центре внимания представителей различных областей гуманитарного и социального знания: философов и социологов, антропологов и культурологов. Если попытаться в немногих словах охарактеризовать историю повседневности как определенный подход, можно выделить следующие его признаки: междисциплинарность, активный диалог как с другими науками, так и между разными отраслями исторического знания (социальная, экономическая, политическая история); доминирование эго-источников; преимущественное внимание к межличностному и межгрупповому взаимодействию, взгляд на происходящие процессы с позиции их участников; изучение всех видов социальных практик, рутины на всех уровнях и во всех проявлениях (от поведенческой культуры до культуры политической). В то же время следует не забывать, что история повседневности - лишь один из многих подходов в арсенале современного историка и возможности его применения отнюдь не безграничны. Поэтому в профессиональном сообществе по сей день сохраняется потребность в серьезном обсуждении границ данного подхода, его недостатков и возможности сочетания с другими существующими методами и направлениями исторической науки.
История повседневности в отечественной историографии представляет собой сравнительно молодое направление. При характерных для советской науки классовых обобщениях повседневность в принципе, и советская повседневность в частности оставались вне поля изучения историков. Работы А.Я. Гуревича, М.М. Бахтин, и других исследователей по изучению повседневной культуры средневекового мира, идущие вразрез с установками формационного подхода, представляли собой, скорее, исключение, чем правило[4,8].
В целом для советского периода характерно появление трудов, в центре внимания которых находились вопросы деятельности партии по улучшению социально-бытовых условий и повышению уровня жизни населения [7,34]. Но даже такой внешний подход к проблеме повседневности, как констатирует И. Б. Орлов, «вооружал историков некими первичными данными о жизни «народных масс» изучаемой эпохи»[ 25.С.33].
Заметным явлением в историографии эпохи «перестройки» стала многотомная история советского рабочего класса, содержащая богатый фактический материал относительно изменений в быту, вопросов питания, обеспечения предметами первой необходимости, жильем и услугами [27].
Качественно новым этапом в изучении советской повседневности и разработке новых сюжетов жизни населения СССР стал период конца 1980-х - 1990-х годов. В это время предметом специального активного исследования стало существование разных групп советского социума, помещенных в разные социальные контексты, в исследовательской практике все чаще применяются методологический инструментарий социокультурного подхода и методы исторической антропологии [1,2,5,9,19,23,24,30,33].
Значительный интерес применительно к нашей теме представляет исследование Е. Ю. Зуб-ковой о послевоенном советском обществе, в котором смещены акценты традиционной иерархии
источников в сторону активизации и расширения использования источников личного происхождения: дневников, писем граждан в газеты и во властные структуры, при этом ее вводятся в научный оборот сведения из сводок органов госбезопасности о настроениях граждан. Автор освещает вопросы, связанные с голодом, религией, представлениями населения о власти и о геополитике, а также отдельно останавливается на ожиданиях интеллигенции и на таком необычном для тогдашней культуры явлении, как стиляги.[11,12].
Труд Е. А. Осокиной «За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927-1941» претендует на преодоление односторонних, по мнению автора, подходов к сталинизму, практикуемых западной «тоталитарной» школой (только со знаком минус) и советской историографией (доминирование положительных оценок). Автору удалось на базе закрытых архивных материалах, включая и документы архива ОГ-ПУ/НКВД описать способы жизни народа вкупе с реальной экономической оценкой страны и громадным разнообразием фактур, и представить, пожалуй, первое в отечественной историографии социально-историческое исследование системы снабжения населения сталинской эпохи. Взаимодействие плана и рынка является главным, но не единственным историографическим измерением этой книги. Другим сущностным ее аспектом представляются взаимоотношения «власть и люди». Е. А. Осокина утверждает, что «в снабжении населения государство руководствовалось индустриальными приоритетами развития, что и определяло доступ соответствующих категорий... к благам. Однако наличие дефицита и привилегий рождало альтернативную систему снабжения -черный рынок, который не только и не столько паразитировал на государственной экономике, сколько дополнял ее...».[26.С.37].
Ярким примером применения социологического подхода к истории повседневности является труд Н. Б. Лебиной о советском городе 1920-1930-х годов. Дихотомия «норм и отклонений» послужила исследовательнице концептуальной рамкой для анализа различных форм обыденной жизни. Автор изучает как традиционные «аномалии» (пьянство, преступность и т.д.), так и аномалии, ставшие нормой при новой власти (коммунальный быт и т.д.). Особое внимание уделено нормированию повседневности: жилой площади, досуга, частной жизни. [18]. В тоже время М. М. Кром совершенно справедливо замечает, что «содержание книги отнюдь не сводится к выявлению разнообразных аномалий в жизни Ленинграда 1920-х - 1930-х годов. избранная автором концептуальная схема довольно жесткая и не все описанные в книге явления в нее естественным образом помещаются. Но важнее другое: Н. Б. Лебиной удалось показать важный процесс смены обыденных стереотипов и норм поведения и обрисовать многие структуры.советской повседневности 20-х - 30-х годов. Подобное структурирование. повседневности совершенно необходимо: в противном случае история быта сведется опять к описательности... или к механической сумме отдельных явлений той или иной эпохи.. .»[17].
В 2000-х годах в отечественной историографии визучении советской повседневности был сделан значительный шаг вперед. Следует выделить монографию И. Б. Орлова, в которой на фоне продуманной теоретико-методологической концепции того, что, собственно, представляет собой повседневность как самостоятельный предмет исследования, выступают многоликие проявления повседневного мира советского человека в контексте ускоренной и неорганичной модернизации страны.[25].
Определенным экспериментом в формате исторической антропологии и истории повседневности явилась написанная в несколько непривычном для академической науки жанре монография-пунктир Е. Ф. Кринко, Т. П. Хлыниной, И.Г. Тажидиновой «Повседневный мир советского человека 1920-1940-х гг.: жизнь в условиях социальных трансформаций». В ней рассматриваются практики удовлетворения основных жизненных потребностей, особенности труда, военной службы, отдыха советских граждан, а также основные стратегии выживания населения СССР в условиях социальных трансформаций. Как отмечают сами авторы: «В процессе работы с различного рода документальными свидетельствами выяснилось, что повседневность как раз и оказалась той сферой человеческого существования, где внешний контроль и регламентация распорядка действий спокойно уживались с устоявшимся и привычным образом жизни. Нередко замещая и компенсируя друг друга, они в конечном итоге стали той стратегией выживания, которая помогала людям разного достатка и убеждений переносить им материальные трудности и идейные разочарования эпохи... Сознательно отказавшись от сюжетов, связанных с выживанием голодавших деревень, спецпоселений и нацистских концлагерей, отражавших наиболее критические моменты существования советского человека, мы получили возможность рассмотреть нормальное состояние советского общества, воспринимавшееся непосредственными очевидцами периодом некоего исторического замешательства, соединившего в себе идеалы социальной справедливости и неприглядности существования подавляющего большинства населения. Работая над книгой, пытаясь понять мотивы и логику действий людей того времени, мы научились главному: мерить советскую эпоху ар-
шином тотальной несвободы или всеобщего равенства бессмысленно. Она гораздо разнообразнее и интереснее в своих проявлениях...»[15. С.337].
На протяжении 2000-х гг. повседневная жизнь горожан являлась наиболее популярным объектом диссертационных исследований, в которых авторы через призму отдельного города или региона стремились воссоздать картину социальных, экономических, культурных процессов, происходивших в стране преимущественно в 1920-1930-е годах. Выбор хронологических рамок обуславливался в основном общепринятым в историографии мнением, что именно в эти годы в стране происходило становления нового типа общества, повлекшие за собой коренные изменения в его социальной структуре, духовных сферах и материальной среде обитания.[10,13,14].
Широкую дискуссию в современной российской историографии вызывают проблемы повседневности советского человека на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны. Во многом разработка проблем повседневной жизни советских фронтовиков было положено работами Е. С. Сенявской. Она рассматривает такие новые сюжеты, как понятие и структуру фронтового быта, войну как пограничное состояние, особенности психологии представителей различных родов войск, взаимоотношения рядовых и командиров, религиозность и атеизм на войне, формирование образа врага, проблемы выхода из войны. [31].
Значительно расширяет горизонты привычного восприятия истории Великой Отечественной войны еще один коллективный труд Е. Ф. Кринко, Т. П. Хлыниной и И. Г. Тажидиновой [16]. В нем историки отвечают на вопросы о том, какое место и значение в жизни советского человека в милитаризованном пространстве занимала частная жизнь, где заканчивались границы приватного, и начиналось публичное. Рассматривая частную жизнь как пространство индивидуального выбора, неподконтрольного власти и одновременно ею формируемого, авторы попытались на примерах семейно-брачных отношений, ведения дневников, фронтового досуга и других аспектах показать диалектику частного и общего, их взаимодействия и противоречий.Решение этой задачи достигалось ими на основе привлечения широкого круга личных источников официального и личного происхождения, включая записанные самими авторами интервью с очевидцами и участниками событий. Сложно не согласиться с выводами исследователей о том, что «собранные воедино. фрагменты частной жизни советского человека в условиях военного времени являются еще одним веским аргументом в пользу существования области приватного, которое не зависит от политического режима, но неизбежно регламентируется решаемыми им задачами и конкретными обстоятельствами. Помещенная в интерьер вооруженного и идейного противоборства, частная жизнь оставалась для советского человека на всем протяжении войны сферой, аккумулирующей и передающей эмоции, без которых ему было бы невозможно остаться человеком и выйти из нее побе-дителем».[16. С. 338].
Одной из перспективных и наиболее эмоционально окрашенных тем в развитии современной историографии является мир детей в условиях войны. Моделируя деятельность учебных заведений в милитаризованном пространстве 1941-1945 годов, В. А. Агеева обращается к изучению социально-бытовой стороны жизни учащейся молодежи, досуговым практикам, выделяет стресс-факторы, оказавшие влияние на формирование определенных стратегий поведения подрастающего поколения.[3].
Прорывом в изучении военного детства можно считать коллективную монографию «Детство и война: культура повседневности, механизмы адаптации и практики выживания детей в условиях Великой Отечественной войны (на материалах Сталинградской битвы)». В ракурсе историко-антропологического подхода в ней нашли отражение сюжеты детского восприятия войны, взаимоотношения детей с взрослыми, детские стратегии преодоления военного насилия и другие вопро-сы.[29].
Следует заметить, что в постсоветской историографии исследования повседневья различных социальных групп и страт советского социума стало приоритетным и получило широкое концептуальное развитие. Постепенно находят осмысление вопросы, связанные с тем, каким образом люди жили и выживали в определенных заданных контекстах, как они выстраивали свои поведенческие стратегии, преодолевали различные жизненные ситуации, реализовывали свои жизненные шансы. Так, в трудах В. В. Наухацкого, В. А. Бондарева воссоздаются сюжеты из бытовой, социальной, культурной жизни сельских жителей. [6,22]. Исследование истории коллективизации в СССР позволило В. В. Наухацкому раскрыть роль политотделов машинно-тракторных станций не только в становлении колхозного строя, но показать их какструктуры жизнеобеспечения на селе. [21].
В работах М. А. Рыбловой, А. П. Скорика, Р. Г. Тикиджьяна актуализируется осмысление социально-экономических, демографических, культурно-бытовых аспектов повседневной жизни казачьих поселений в условиях социалистической модернизации всей страны и унификации практик социалистического общежития.[28,32]. Особенно примечательны труды М. А. Рыбловой, в
которых она рассматривает сюжеты сохранения, трансформации и воспроизводства культурно-этнографического наследия казаков Юга России.
Таким образом, анализ сложившейся в отечественной историографии ситуации исследования проблемы советской повседневности позволяет констатировать, что это - достаточно молодое направление исторического поиска. В его становлении можно выделить два периода - советский и постсоветский. Первый характеризуется определенной общностью оценок и подходов, значительным воздействием на них идеологии, сказавшейся на выборе исследовательских приоритетов, источников и используемой терминологии.
Второй этап - непродолжительный (с начала 1990-х гг. по настоящее время), отличается большим разнообразием исследовательских методов и подходов, интерпретаций и оценок, расширением источниковой базы, деидеологизацией и преобладанием конкретного исторического анализа над синтезом. В рамках второго историографического этапа произошло значительное расширение проблемного поле исследований советской повседневности. И если в советские годы выходили работы, в центре внимания которых находились вопросы деятельности партии по улучшению социально-бытовых условий и повышению уровня жизни населения, то современные авторы обращаются к таким направлениям исследовательского поиска, как производственная и бытовая повседневность в период нэпа и индустриализации, стратегии и практики выживания отдельных социальных групп в условиях социалистической модернизации и военные годы и т.п.
К характерным особенностям постсоветского периода можно отнести и особый интерес историков к проблемам изменения ценностных ориентаций, традиционных предпочтений, жизненные стратегии советских граждан в 1920-1940-х годах, что обусловлено распространенным мнением в профессиональном сообществе о том, что основы нового уклада повседневной жизни в Советской России были заложены именно в этот период.В экстремальных условиях глубоких социальных трансформаций 1930-х гг. и военного времени окончательно сформировалась новая советская повседневность. Подвергаясь в послевоенное время дальнейшим трансформациям, она просуществовала еще несколько десятилетий в качестве системообразующего комплекса отношений.
Следует отметить и то, что ощутимые прорывы современной историографии в постижении повседневного мира советского человека связаны с пересмотром традиционного спектра источников. С 1990-х годов значительно активизировался интерес, особенно отечественных исследователей, к источникам личного происхождения. Эго-документы играют особую роль в конструировании поля истории повседневности, позволяя понять человека и его поступки в конкретной ситуации, уловить то, что отличает его обыденность от жизни других, находящихся в тех же обстоятельствах. Кроме того, они помогают уловить настроения в обществе в переломную эпоху и оценить характер социально-экономических изменений через восприятие простых людей.
В целом указанные нами в статье исследования,конечно же, не ограничивают круг работ, рассматривающих жизнь советского человека. За последние несколько десятилетий в отечественной историографии значительно расширились горизонты привычного восприятия истории советской повседневности. В тоже время в профессиональной среде по-прежнему сохраняется немалое количество трудностей теоретико-методологического характера. Вместе с тем их начавшееся преодоление в междисциплинарном пространстве социально-гуманитарных наук свидетельствует о наметившихся перспективах более плотного и всеобъемлющего изучения феноменов советского прошлого, через призму повседневности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Агеева В.А., Волвенко А.А. Исторический источник и перспективы изучения повседневного мира учащейся молодежи в годы Великой Отечественной войны // Материалы V Международной научно-практической конференции «XXI century: fundamentalscienceandtechnology V». 10-11 ноября 2014 NorthCharleston. USA, 2014. - С.53-55.
2. Агеева В.А., М.П. Мерзляков Повседневная жизнь населения Юга России в годы Великой Отечественной войны: перспективы изучения через призму эго-источников. // Актуальные проблемы историко-краеведческих исследований: сб. статей/ под ред. Е.Ю. Болотовой, А.С. Лапшина, А.В. Липатова.Волгоград: Краснослободск: ИП Головченко Е.А., 2015. С. 17-25.
3. Агеева, В. А. Человек тыла: историко-психологический аспект (на примере жизнедеятельности коллективов учебных заведений Юга России в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.) / В. А. Агеева. - Таганрог: ТГПИ, 2009. -80 с.
4. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - Режим доступа: http://www.infoliolib.info/philol/bahtin.
5. Болотова Е.Ю., Орешкина Т.Н. Учреждения культуры Сталинградской области в 1943-1950 гг.: восстановление и развитие. Волгоград: ВГПСУ «Перемена», 2009. -166 с.
6. Бондарев, В. А. Селяне в годы Великой Отечественной войны: российское крестьянство в годы Великой Отечественной войны / В. А. Бондарев. - Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2005.- 253 с
7. Бромлей, Н. Я. Уровень жизни в СССР. 1950-1965 // Вопросы истории. - 1966. - № 7. - С. 3-18.
8. Гуревич, А. Я. Проблема средневековой народной культуры / А. Я. Гуревич. - М.: Искусство, 1981. - 359 с.
9. Гуров, М.И. Великая Отечественная войнаглазамисовременников и потомков (наматериалахархивасемьи Д...).// ВестникТаганрогскогогосударственногопедагогическогоинститута.- 2013. -№ 2. -С.93-97.
10. Денисова, М. А. Повседневная жизнь населения советского провинциального города в 1920-е годы. (На материалах города Курска) / М. А. Денисова: автореф. ... канд. ист. наук. - Курск, 2010. - 25 с.
11. Зубкова, Е. Ю. Общество и реформы. 1945-1964 гг. / Е. Ю. Зубкова. - М.: Изд. центр «Россия молодая», 1993. - 200 с.
12. Зубкова, Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 / Е. Ю. Зубкова. - М.: РОС-СПЭН, 1999. - 229 с.
13. Климочкина, А. Ю. Повседневная жизнь российского провинциального города 1930-х гг.: на материалах Среднего Поволжья / А. Ю. Климочкина: дис. ... канд. ист. наук. - Самара, 2007. - 308 с.
14. Корноухова, Г. Г. Повседневность и уровень жизни городского населения СССР в 1920-1930-е гг. (на материалах Астраханской области) / Г.Г. Корноухова.: дис. ... канд. ист. наук. - М., 2004. - 197 с.
15. Кринко, Е. Ф., Тажидинова, И. Г., Хлынина, Т. П. Повседневный мир советского человека 1920-1940-х гг.: жизнь в условиях социальных трансформаций / Е. Ф. Кринко, И. Г. Тажидинова, Т. П. Хлынина. - Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2011. - 360 с.
16. Кринко, Е. Ф., Тажидинова, И. Г., Хлынина, Т. П. Частная жизнь советского человека в условиях военного времени: пространство, границы и механизмы реализации (1941-1945) / Е. Ф. Кринко, И. Г. Тажидинова, Т. П. Хлынина. - Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2013. - 362 с.
17. Кром М. М. История России в антропологической перспективе: история ментальностей, историческая антропология, микроистория, история повседневности - Режим доступа: http://achronicle.narod.ru/krom.html (дата обращения 05.12.2016).
18. Лебина, Н. Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930 годы/ Н.Б. Лебина. - СПб: Журнал «Нева» - Издательско-торговый дом «Летний Сад», 1999. - 320 с.
19. Лохова Т. В. Трудности восстановительного периода сельскохозяйственного потенциала Краснодарского края после временной нацистской оккупации (1943-1945 гг.) / Т. В. Лохова // Казанская наука. - 2012. - № 3. - С. 18.
20. Народное благосостояние: Методология и методика исследования / Отв. ред. Н. М. Римашевская, Л. А. Оников. М.: Наука, 1988.- 356 с.
21. Наухацкий, В. В. К вопросу о роли политотделов МТС в становлении колхозной системы // Эволюция государственных и правовых институтов в современной России. Ученые записки. Вып. 7. Ростов н/Д, 2009.
22. Наухацкий, В. В. Модернизация сельского хозяйства и российская деревня. 1965-2000 / В. В. Наухацкий. - Ростов н/Д: [РГЭУ «РИНХ»], 2003. - 199 с.
23. Названова Л.В., Шеверева Ю.И., Якимец М.С. Традиции Донского казачества в контексте исторического времени// Материалы VIII международной научно-практической конференции фундаментальные и прикладные науки сегодня 10-11 мая 2016. ШгЛ^аг^оп. ША, 2016.- С. 22-24.
24. Невежин В. А. Застольные речи Сталина. Документы и материалы.— М.: АИРО- ХХ; СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. -544 с.
25. Орлов, И. Б. Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления / И. Б. Орлов. - М.: ГУ ВШЭ, 2009. - 320 с.
26. Осокина, Е. А. За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927-1941 / Е. А. Осокина. - М.: РОССПЭН, 1997. - С. 9.
27. Рабочий класс в годы упрочения и развития социалистического общества (1945-1960 гг.). Т. 4 / Под ред. А. И. Мельникова. - М.: Наука, 1987. - 430 с.
28. Рыблова, М. А. «Устная история» донских казаков в полевых этнографических исследованиях // Вестник ВолГУ. -2012. - № 1 (21). - С. 177-185.
29. Рыблова, М. А., Кринко, Е. Ф., Хлынина Т. П., Архипова, Е. В., Курилла, И. И., Назарова, М. П. Детство и война: культура повседневности, механизмы адаптации и практики выживания детей в условиях Великой Отечественной войны (на материалах Сталинградской битвы) / М. А. Рыблова, Е. Ф. Кринко, Т. П. Хлынина, Е. В. Архипова, И. И. Курилла, М. П. Назарова. - Волгоград: Изд-во Волгоградского филиала ФГБОУ ВПО РАНХиГС, 2015. - 336 с.
30. Сапрыкина Л. Г. Проблема сохранения исторической памяти о войне (по материалам юбилейных научных форумов историков 2015 г.) //Память и время: влияние войн и вооруженных конфликтов XX в.на российское общество : сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф. (г. Новороссийск, 12-15 сентября 2016 г.) / отв. ред.: Т. В. Лохова, С. Г. Новиков. -Пенза : Изд-во ПГУ, 2016.С. 342-349.
31. Сенявская, Е. С. Психология войны в ХХ веке: исторический опыт России / Е. С. Сенявская. - М.: РОССПЭН, 1999. -383 с.
32. Скорик, А. П., Тикиджьян Р. Г. Донцы в 1920-х года / А.П. Скорик, Р.Г. Тикиджьян. - Ростов-н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010-244с.
33. Смирнова, В. К. Повседневность как проблема современной исторической науки (на примереисториографии Великой Отечественной войны на Юге России)// Вестник Таганрогскогоинститута им. А. П. Чехова. - 2015. -№ 2. - С. 377-385.
34. Харитонова, А. Е. Основные этапы жилищного строительства в СССР // Вопросы истории. - 1965. - № 5. - С. 63-67.
Т.В. Зеленская
ТАГАНРОГ В ПЕРИОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ:
ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ
Аннотация. В статье представлен историографический анализ проблемы гражданского противостояния на Дону и немецкой оккупации Таганрога и прилегающих к нему территорий в 1918 г. на основе отечественных и зарубежных исследований. Определены этапы в историческом осмыслении темы Гражданской войны на региональном уровне, выделены наиболее интересные публикации.
Ключевые слова: история России ХХ века, Гражданская война, немецкая оккупация, исторический поиск, научное осмысление.
