CC BY
458
К 110-летию Харбина
Вестник ДВО РАН. 2008. № 2
И.К.КАПРАН
Повседневная жизнь русского населения Харбина (конец Х1Х в .-50-е годы ХХ в.)
Исследуется малоизученная в российской историографии повседневная жизнь русской колонии Харбина с конца XIX в. по 50-е годы ХХ в. Автор дает описание жилья, одежды, питания русских харбинцев.
Everyday life of the Russian population in Kharbin (the late XIX—middle ХХ centuries). I.K.KAPRAN (Far Eastern National University, Vladivostok).
The paper investigates conditions and mode of life of the Russians in Kharbin, including their households, clothes, food, etc. The author describes the influence of political and economic processes, taking place in the region, on standards and way of life of the Russians in the Chinese town.
С началом сроительства КВЖД Харбин стал главным пунктом пребывания русских в Маньчжурии и административно-территориальным центром прилегающей к дороге полосы отчуждения. Большинство исследователей истории русского Харбина выделяют политический фактор как основополагающий в его социально-экономическом развитии [1, 2, 3, 16, 17]. Соглашаясь с их мнением, мы считаем возможным разделить историю русской колонии этого города на следующие периоды.
1898-1920 гг. КВЖД существует как российское предприятие, а проживающие в Харбине и полосе отчуждения КВЖД русские жители имели право экстерриториальности.
1920-1924 гг. Установление международного контроля на КВЖД Межсоюзным техническим советом. Подчинение русского населения Маньчжурии китайской правовой системе. Полоса отчуждения КВЖД вошла в Особый район Восточных провинций.
1924-1935 гг. Паритетное управление КВЖД СССР и Китаем. Совместное проживание на одной территории граждан с разными политическими идеологиями. Начало японской оккупации и образование государства Маньчжоу-Го.
1935-1945 гг. Период существования Маньчжоу-Го. Продажа КВЖД Японии. Деятельность Бюро по делам российских эмигрантов по защите интересов русских.
1945-1950-е годы Освобождение (в начале периода) Красной Армией территории Маньчжурии. Репрессии в среде русской эмиграции со стороны советских военных властей. Исход русских из Харбина.
Для формирования стабильного русского населения в полосе отчуждения для служащих КВЖД были предусмотрены льготы, повышенные денежные выплаты, пенсионное обеспечение. До 1920 г. на основании «Временных положений о служащих КВЖД» обеспечение жильем, одеждой, питанием работников дороги и ее предприятий было централизованным за счет средств Общества КВЖД [5, с. 3-13]. Русская колония Харбина стремительно росла. Если в 1910 г. русских в Харбине проживало 50 тыс. чел., то в 1920 г., после массовой эмиграции из России, - не менее 150 тыс., а в 1930 г. - 110 тыс. чел. Штатные служащие и рабочие КВЖД были самой многочисленной и экономически устойчивой группой русского населения Харбина: более 10 тыс. чел до 1931 г. Они получали ежегодно
КАПРАН Инесса Константиновна (Дальневосточный государственный университет, Владивосток).
Карта Харбина 1931 г. [1, приложение]
в среднем около 1000 руб., в то время как средняя зарплата русского на небольшом предприятии составляла 472 руб. в год. На жалованье своим служащим дорога тратила от 6 до 15 млн золотых рублей в год [14, с. 69]. Свои сбережения железнодорожники вкладывали в экономику Маньчжурии: обзаводились домашним хозяйством, открывали мелкие предприятия, строили недвижимость.
Одним из пунктов программы освоения Маньчжурии российское правительство ставило обеспечение казенным жильем служащих дороги и военных, обеспечивающих охрану. Семейные железнодорожные служащие и военные Заамурского корпуса и Железнодорожной бригады Пограничной стражи получали казенные квартиры в домах усадебного типа. Для этой цели было построено 280 тыс. м2 жилья [12, с. 56]. Дома строились из кирпича, самана, природного камня и отапливались голландскими печами. Остальные служащие
Работники Локомотивного депо КВЖД (начало ХХ в.) [19, с. 16]
получали 25% прибавки к жалованью, так называемые квартирные - для съема жилья [5, с. 4]. Земельный отдел КВЖД всем желающим сдавал в долговременную аренду от 1 до 50 лет земельные участки для строительства частных домов [22, с. 83]. Жилые здания возводились русскими архитекторами и строителями по новейшим проектам и технологиям того времени. Дома строились в зависимости от финансовой возможности собственника. Состоятельные жители возводили особняки в центре города, рабочий люд селился на окраинах: в Славянском, Корпусном городках и др. С 1908 г. муниципалитетом Харбина был установлен налог для владельцев домов и квартир, составлявший 1% от стоимости недвижимости [22, с. 84]. Крупные собственники в 1912 г. объединились в Харбинское общество домовладельцев. Члены общества входили в состав муниципалитета (Харбинского общественного управления) и участвовали в работе различных деловых комиссий [8, с. 3-5].
Одежда русского населения Харбина отражала сословный характер, свойственный обществу Российской империи. Мужской гардероб отличался присутствием форменной одежды, так как мужчины в основном были служащими КВЖД или военными. Инженеры и воинские чины носили форму согласно «Табели о рангах всех чинов воинских, статских и придворных», введенной в действие 24 января 1722 г. и определявшей в дореволюционной России положение всех чиновников и служащих [20, с. 288]. Изменения в одежде этой категории населения города определялись утвержденными правительственными указами. В Харбине начала ХХ в. обмундированием военных занималось Офицерское экономическое общество, где офицеры заказывали себе мундиры, фуражки, сапоги, покупали эполеты, шпоры и все необходимое для экипировки [13, с. 38]. Кроме служащих КВЖД и военных, форменную одежду носили студенты, учащиеся реальных и коммерческих училищ, гимназисты. Студенческая форма была принята по типу формы российских высших технических учебных заведений: с зелеными или синими кантами на сюртуке
Основатели и первые руководители фирмы «Чурин и К°» [19, с. 17]. Слева направо: основатель фирмы Иван Яковлевич Чурин; далее на снимках разных лет - его продолжатель, председатель правления и по совместительству директор фирмы Николай Александрович Касьянов
и фуражке и наплечниками. Причем последнему атрибуту уделялось большое внимание. Так, наплечник Харбинского политехнического института был утвержден после конкурса, в котором победил проект студента Ю.Смирнова [18, с. 12]. Форма учащихся средних учебных заведений и гимназий была схожа полувоенным фасоном. Фуражки, шинели, гимнастерки отличались цветом, кантами, пуговицами и эмблемами.
Одежда гражданского населения города зависела от моды. Харбинцы старались одеваться по европейской моде, следуя указаниям парижских журналов. Одежду покупали в магазинах или заказывали у портных. Уже в 1900 г. известный на Дальнем Востоке торговый дом «И.Я.Чурин и Ко» открыл свой магазин с большим отделом женского и мужского готового платья. Здесь были постоянно представлены товары европейской части России и известных фирм Европы. Специфику харбинской моды определяла замкнутость русской общины: если в других городах Европы или Востока русские составляли лишь часть иностранной колонии, то Харбин почти полностью был русским городом, поэтому распространенными украшениями в женской одежде были вышивка, кружево, меха. Ткани были как местного производства, так и импортные. В Харбине были крупные («Люкс», «Депо готового платья», «Варшавский») и мелкие магазины, работало около 70 мужских и дамских портных, которые шили платья на все случаи жизни [4, с. 116]. Приоритет в этой сфере обслуживания населения принадлежал еврейским портным. По воспоминаниям харбинцев, среди китайцев были портные и мастера по пошиву обуви, которые, только взглянув на заказчика, шили качественно и в срок (Полевые материалы автора. Интервью с Л.Н.Менько, январь 2005 г.).
До 1920 г. общественное питание железнодорожных служащих и военнослужащих Заамурского округа Пограничной стражи обеспечивали столовые-чайные, предлагавшие обед и ужин для дежурных кондукторов и военнослужащих железнодорожного батальона (ГАРФ. Ф. 6081, оп. 1, д. 81, с. 716). В Железнодорожном и Гарнизонном собраниях работали рестораны, снабжавшие обедами высшее гражданское и военное руководства, публика поскромнее собиралась там же в определенные дни на семейные вечера [6, с. 59]. Ежедневный домашний стол военных и железнодорожников состоял из блюд русской кухни, но во многих обеспеченных и среднего достатка семьях поварами служили китайцы, приучая русских к своим ароматным специям, благодаря которым привычные блюда меняли вкус [6, с. 33].
После потери политического влияния России в этом регионе в Харбине сохранилась инфраструктура русского уклада жизни. Политическое положение русских подданных, проживающих в полосе отчуждения КВЖД до Октябрьской революции, и тех, кто оказался здесь в результате Гражданской войны, коренным образом изменилось. Русские
в Маньчжурии были лишены права экстерриториальности и должны были подчиняться китайским властям и законам. Специальные «Правила административного подчинения проживающих в Китае русских граждан», изданные правительством Китайской Республики 30 октября 1920 г, вводили такие ограничения для русского населения, как проживание только в определенных районах Китая, переезд с разрешения китайской полиции и т.д. Каждый «благонадежный» русский эмигрант должен был получить вид на жительство и оформлять ежегодно паспорт, плата за который была высокой [1, с. 99]. КВЖД перестала быть русской железной дорогой, и хотя русские служащие продолжали оставаться на службе этого крупнейшего предприятия Маньчжурии, их правовое и экономическое положение заметно ухудшилось.
В 1917-1922 гг. из-за притока беженцев из России в Харбине активно строился частный жилой сектор, открывались магазины, лавки, ателье и мастерские, пункты общественного питания: кафешантаны, рестораны, закусочные, что и повлияло на усиление значения Харбина как торгово-промышленного центра. Общая сумма капиталовложений русских в различные предприятия города составила к 40-м годам XX в. около 29,5 млн американских долларов, а в домовладение и торговлю - 73,7 млн долл. (ГАХК. Ф. 830, оп. 1, д. 218, л. 13-15). Но с притоком беженцев в харбинском обществе обострились и социальные противоречия. Цена за одну комнату в это время равнялась месячному жалованью служащего КВЖД. Часто дома строили дешевым способом - из самана или возводили так называемые фаршированные дома (между внешней и внутренней стенами засыпали опилки). Иногда строительство велось стихийно: так появился Сунгарийский городок, или, как называли его горожане, Нахаловка. К 1932 г., по данным муниципалитета Харбина, из 6 567 домовладений 5 000 принадлежали русским [8, с. 7]. К концу 1930-х годов до 65% всех доходов города приносили средства русских домовладельцев [22, с. 83].
В 20-е годы XX в. русская колония Харбина переживалапериод своего экономического и культурного расцвета. Популярны были в харбинском обществе всевозможные балы: «Политехнический», «Бал весны», «Розовый» в учебных заведениях, благотворительные балы в Железнодорожном и Коммерческом собраниях. Работали кабаре - как фешенебельные («Помпея», «Фантазия», «Этна»), так и третьесортные («Палермо», «Сорренто», «Таверна»). Для молодых женщин это была возможность блеснуть своей красотой и нарядами. В арсенале харбинских красавиц имелись и изящные туфельки на высоком каблуке с тонкой перепонкой на подъеме, и черное кружевное платье в пол, подбитое рубиновым атласом с пурпурной розой на плече, черная соломенная шляпка, лайковые перчатки с застежкой на кнопки [7, с. 59]. Неизменными аксессуарами харбинок были китайский веер и японский зонтик. В то же время для семьи эмигрантов со скромным достатком выпускной бал по случаю окончания учебного заведения дочерью или сыном был настоящим испытанием. По воспоминаниям О.Ильиной-Лаиль, для подготовки к ее выпускному балу мать заложила последнее бриллиантовое кольцо. На полученные деньги было сшито длинное белое платье, украшенное серебряным кружевом, с приколотым к лифу букетом из цветов и кружева [11, с. 78].
В летние и зимние месяцы река Сунгари становилась местом досуга всего населения города. На побережье работали такие популярные кафе-рестораны, как «Пляж», «Яхт-Клуб», «Бар Лукулл», и забегаловки с комичными названиями «Вася, заходи», «Яша -свой человек». Эти заведения могли удовлетворить любой вкус и кошелек. В Харбине можно было получить полноценный обед не только в роскошном ресторане, но и за скромную плату в частном доме (так называемые домашние обеды): в квартирах одна из комнат отводилась для посетителей. Этими пунктами питания пользовались студенты, водители автобусов, все, кто хотел быстро и недорого поесть [18, с. 232].
Продуктами русское население обеспечивали в основном гастрономические магазины (самый известный «Чурин и Ко»), базары, что были в каждом районе города, и мелкие лавочки. Русские и иностранные фирмы, специализировавшиеся на снабжении
продовольствием, поставляли разнообразные продукты питания. Так, датская «Вассард» и японская «Мицуй» занимались торговлей соевыми бобами, английская «Вести» - мороженой дичью и птицей. В руках Ф.Чистякова была чайная торговля, И.А.Лопато - известная
Илья Аронович Лопато (справа) и его семья. Харбин, 1928 г. [15, с. 12]
всему русскому населению табачная фабрика, заводы Р.М.Кабалкина и И. Д.Бородина выпускали растительные масла «Асйсо» и «Гвоздика» [21, с. 375]. Кроме того, торговцы-китайцы круглый год снабжали русских овощами, фруктами, зеленью, которые разносили по домам. Малообеспеченные эмигрантские семьи могли питаться овощами практически за копейки [7, с. 61].
Условия повседневной жизни русского населения Харбина резко изменились в период японской оккупации 1932-1945 гг. и марионеточного государства Маньчжоу-Го. Жилищные условия русских харбинцев и положение собственников жилья в это время ухудшились. К середине 30-х годов XX в. 3500 русских домовладельцев оказались в числе должников по арендным взносам в муниципалитет [8, с. 9]. Домовладение превратилось из доходного бизнеса в разорительный. В результате ужесточения налоговой политики многие русские домовладельцы оказались в сложном финансовом положении. Особенно трудно приходилось многочисленным мелким домовладельцам, которые оказались не в состоянии вовремя выплачивать арендную плату и вынуждены были продавать свое имущество [22, с. 89-91].
Нормативные документы, принятые властями, только ухудшили положение. Новый Гражданский кодекс Маньчжоу-Го (1 декабря 1937 г.) содержал Закон о контроле над квартирной платой и нормировании цен. Квартирная плата устанавливалась по налогу от доходности со строений, без учета действительной площади квартиры, ее состояния и фактической цены (ГАХК. Ф. 830, оп. 1, д. 59, л. 23-115).
Созданное властями в 1934 г. Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии (БРЭМ), старавшееся улучшить экономическое положение русских, и Общество домовладельцев приняли активное участие в устранении этих ошибок. Был подготовлен доклад домовладельческой квартирно-строительной комиссии от 26 июня 1942 г., содержащий ходатайство к губернскому съезду Кио-Ва-Кай о рассмотрении вопроса о приостановлении введения новых цен на квартиры, подрывавших экономическую стабильность русских домовладельцев (ГАХК. Ф. 830, оп. 1, д. 59, л. 52).
Еще сложнее обстояла ситуация с арендаторами комнат. Цены за комнату были снижены с 15 до 6 руб. Это привело к разорению тех русских семей, которые сдавали 1-2 комнаты в своих квартирах и за счет этого могли выжить какое-то время. Так как нанимателями комнат были в основном японцы, то эта цена была установлена в их интересах (ГАХК. Ф. 830, оп. 1, д. 59, л. 86).
В докладе Хозяйственной комиссии БРЭМ съезду Кио-Ва-Кай (1942 г.) говорилось о том, что остро стоит вопрос снабжения русского населения текстильными материалами
и обувью. Люди в основном донашивали старые вещи, так как приобрести новые было невозможно из-за высоких цен (ГАХК. Ф. 830, оп. 1, д. 59, л. 115).
Во время японской оккупации в семьях рабочих КВЖД детскую одежду шили дома, взрослую готовую покупали в магазине или заказывали у портных. Теплую зимнюю одежду шили из шкур овец «романовской» породы. Из зимней обуви предпочтение отдавали традиционным русским валенкам, изготовленным в домашних условиях (Полевые материалы автора. Интервью с М.К.Зуевым. Июнь-август 2005 г.).
В Харбине 1930-1940 гг. люди думали прежде всего о выживании. Рост цен не позволял часто обновлять гардероб. Наталья Ильина в своей книге приводит пример, что она за урок получила 15 «гоби», а понравившаяся ей кофточка стоила 10 «гоби». После того как она ее все же купила, дома Наталью ожидала бурная сцена: мать рассчитывала на эти деньги, чтобы решить насущные бытовые вопросы [10, с. 27].
Питание русских эмигрантов во время японской оккупации так же резко ухудшилось. Проблему снабжения продовольствием русского населения решали хозяйственный отдел БРЭМ и его продовольственная комиссия. В докладе этой комиссии губернскому съезду Кио-Ва-Кай констатировалось, что на 1942 г. количество таких продуктов, как гречневая крупа, растительное и сливочное масла, мясо, на каждого русского было недостаточно. Часто случались перебои с хлебом (ГАХК. Ф. 830, оп. 1, д. 59, л. 24-113). Введение карточной системы несколько упорядочило распределение продуктов, но не улучшило питания русских. Как вспоминает И.О.Дьяков: «... к праздникам населению выдавали по распределительным карточкам только водку и хлеб, иногда более энергичные доставали кусочек колбасы, полугнилой рыбы или что-нибудь в этом роде. Приобретать остальные продукты (муку, мясо, крупы, чай, сахар и пр.) было запрещено под страхом репрессий, вплоть до смертной казни (например, за рис).» [9, с. 46]. Традиционные продукты питания для европейцев были все же доступны, но только богатым людям, покупавшим их по высоким ценам. Русские харбинцы, имевшие свое подсобное хозяйство, были более обеспечены продуктами.
Несмотря на такие трудности, праздничный стол в православные праздники состоял из традиционных блюд русской кухни: на Пасху - кулич и пасха, на Рождество - окорок. Отличительная особенность питания русских в Харбине - сосуществование русской и китайской кухни. В рацион питания постепенно входили экзотические для русских блюда: бобовые ростки в сое, жареное тофу, кукурузные блины - тянь-бины, русские харбинцы готовили некоторые китайские блюда, такие как пельмени, тофу, фунчезу. Однако в русской колонии Харбина китайская кухня не прижилась. В рекламах ресторанов и кафе, предлагавших русскую, грузинскую, французскую кухню, никогда не упоминались китайские блюда. В популярном литературно-художественном журнале «Рубеж» за 1926-1935 гг., где в рубрике «Страничка женщины» печатались кулинарные рецепты, нами не были обнаружены рецепты китайской кухни.
После освобождения Харбина Красной Армией в 1945 г. начался период исхода русского населения и исчезновения русской колонии. Из 36 711 русских жителей, зарегистрированных БРЭМ на 1 октября 1942 г., около 15 тыс. русских харбинцев было арестовано в августе-сентябре 1945 г. сотрудниками управления контрразведки СМЕРШ [2, с. 38]. Передача советским правительством своих прав по совместному управлению Китайско-Чанчуньской железной дорогой (КВЖД) правительству КНР с 1950 по 1952 г. стала началом массовых увольнений русских служащих дороги. Условия жизни изменились в худшую сторону. Новая власть в Китае не была благосклонна к русским эмигрантам: пристально наблюдала за их образом жизни, уплотняла жилплощадь, ущемляла в снабжении продовольствием и топливом. После указа советского правительства 1954 г. о разрешении русским эмигрантам, ставшим советскими гражданами, возвратиться в СССР, но только при условии участия в освоении целинных земель, начался массовый отъезд русских харбинцев в СССР и другие страны. Русская колония Харбина прекратила свое существование [1, с. 374-386].
1. Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае. Международные и политические аспекты истории (первая половина ХХ в.). М.: Русская панорама, 2005. 429 с.
2. Аурилене Е.Е., Потапова И.В. Русские в Маньчжоу-Ди-Го. Эмигрантское правительство. Хабаровск: ХККМ им. Н.И.Гродекова, 2004. 127 с.
3. Василенко Н. А. История российской эмиграции в освещении современной китайской историографии. Владивосток: ДВО РАН, 2003. 220 с.
4. Васильев А. Красота в изгнании. Творчество русских эмигрантов первой волны: искусство и мода. М.: Слово, 1998. 480 с.
5. Временное положение о служащих КВЖД. Харбин, 1914. 26 с.
6. Гинце М.П. Русская семья дома и в Маньчжурии. Сидней, 1986. 332 с.
7. Дземешкевич Л. Дон Кихот Харбинский. Омск: СибАДН, 2001. 350 с.
8. Доклад правления харбинского Общества землевладельцев и домовладельцев чрезвычайному Общему собранию домовладельцев г. Харбина. Харбин, 1942. 35 с.
9. Дьяков И.О. О пережитом в Маньчжурии за веру и отечество. М.: Св.-Троицкая Сергиева лавра, 2000. 104 с.
10. Ильина Н. Дороги и судьбы. М.: Сов. писатель, 1985. 471 с.
11. Ильина-Лаиль О. Восточная нить. СПб.: Звезда, 2003. 288 с.
12. Исторический обзор КВЖД (1896-1923) / сост. Е.Х.Нилус. Харбин: Тип. КВЖД и т-ва «ОЗО», 1923. Т. 1. 690 с.
13. Крузенштерн-Петерец Ю.В. У каждого человека своя Родина // Россияне в Азии. Торонто, 1994. № 1. С. 38-39.
14. Лазарева С.И. Из истории хозяйственно-экономической деятельности русских эмигрантов в Маньчжурии (1920-1930-е годы) // Российские соотечественники в Азиатско-Тихоокеанском регионе: Материалы III науч.-практ. конф., 5-7 сент. 2001 г. Владивосток: Комсомолка-ДВ, 2003. С. 69-76.
15. Лопато А. Волшебное зеркало воспоминаний. М.: Захаров, 2002. 227 с.
16. Мелихов ГВ. Маньчжурия далекая и близкая. М.: Наука, 1991. 320 с.
17. Мелихов ГВ. Российская эмиграция в Китае (1917-1924 гг.). М.: Ин-т рос. истории РАН, 1997. 245 с.
18. Политехник. Сидней, 1979. № 10. 286 с.
19. Россияне в Харбине. Харбин: Сяньцзюньлун, 2006. 167 с.
20. Шепелев Л.Е. Чиновничий мир России ХУШ-начало ХХ вв. СПб., 1999. 289 с.
21. Юбилейный сб. Харбинского биржевого комитета. Харбин, 1934. 405 с.
22. Юбилейный сб. Харбинского общества землевладельцев и домовладельцев. Харбин, 1937. 132 с.
