CC BY
90
ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НЕКОНКУРЕНТНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
В.В. МЕЛЬНИКОВ,
кандидат экономических наук, доцент, Новосибирский государственный технический университет,
e-mail: [email protected]
Статья посвящена анализу рациональности конкурентного поведения. Вводится понятие ^-неконкурентное™ как свойства психически рационального поведения, определяющего стандарты хозяйственной рациональности.
Ключевые слова: конкуренция; рациональность; когнитивный диссонанс; приватность; конфликт; неконкурентность.
The article focuses on analysis of rationality competitive behavior. The author of the article introduces the concept of ¥— uncompetition as psychically rational behavior that determines the standards of economical rationality.
Keywords: Competition; rationality; cognitive dissonance; privacy; conflict; uncompetition.
Коды классификатора JEL: D03.
Введение
Мысль о том, что конкурентная борьба, управляющая личным корыстным интересом и заставляющая его работать на благо общества, рациональна, ведет к росту эффективности, позволяя создавать продукты улучшенного качества и использовать технологии, обеспечивающие снижение средних издержек, в массовом сознании представляется аксиомой. Вот несколько известных цитат в подтверждение.
Л. Эрхард (1956): «Наиболее эффективное средство для достижения и обеспечения благосостояния — конкуренция. ... усилия могут рассчитывать на успех лишь до тех пор, пока конкуренции не чинятся препятствия или она не устраняется вообще искусственными или юридическими манипуляциями» [31]. Ф. фон Хайек (1989): «Следуя спонтанно складывающимся нравственным традициям, лежащим в основе конкурентного рыночного порядка, мы производим и накапливаем больше знаний и богатства, чем возможно добыть и использовать в централизованно управляемой экономике, приверженцы коей претендуют на строгое следование «разуму»» [29]. «...Конкуренция не только показывает, как можно эффективнее производить вещи, но также ставит тех, чьи доходы зависят от рынка, перед выбором: либо подражать добившимся большего успеха, либо частично или полностью лишиться своего дохода» [28]. В 1950 г. Армен Алчян отмечал, что «всепроникающая конкуренция должна устранить наиболее слабые институты и способствовать выживанию тех институтов, которые лучше решают человеческие проблемы» [19, с. 22].
Не пытаясь оспорить приведенные выше утверждения и отдавая себе отчет в том, что явление конкуренции возникает не столько на уровне фирм или потребителей на рынках, сколько в социальном взаимодействии индивидов, попробуем разобраться в степени «рациональности» их конкурентного поведения.
Философские основы конкурентной йорьйы
После того как Томас Гоббс (1651) обнародовал свои тезисы, что «от природы люди имеют право на все», «человек человеку волк», а естественным состоянием людей является «война всех
© В.В. Мельников, 2011
TERRA ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
против всех»[5], в общественном мнении стала закрепляться мысль о том, что конфликтность и межличностная конкуренция людей запрограммированы и являются рациональным способом достижения своих целей. Впервые такое положение вещей было признано изначальным и естественным для человека, а основой нравственности было обозначено стремление к самосохранению и удовлетворению потребностей. Вместе с тем, наиболее чувствительный удар по античному мировосприятию, основанному на формировании личности, умеющей встраиваться в общество, построенное на принципах соблюдения законов, сочетая индивидуальные выгоды с его ценностями и интересами, был нанесен «Басней о пчелах» (1705 или 1714) Б. Мандевиля. Данная концепция мотивов рациональной человеческой деятельности, фактически стимулировала превращение любых взаимоотношений людей в конкуренцию. В отличие от Гоббса, Мандевиль не останавливается на констатации факта, что «человек человеку волк», но и утверждает, что именно человеческие пороки стимулируют экономическое развитие1. Не в трудолюбии, расширении производства и творчестве состоит тайна экономического развития, а в стимулировании внутренней мотивации, корысти и лени. Басня о том, что религиозные чувства и моральные нормы привели к гибели «покаявшегося» улья из-за ослабления промышленности, торговли и невозможности противостоять завоевателям, вызвала обилие отзывов. Несмотря на то, что значительная часть из них была негативной, идея широко разошлась в массах и впоследствии нашла отклик в работах как философов, так и экономистов2. Такая концепция общественной морали снимала с человека любые нормативные ограничения, которые налагала религия и оправдывали античные философы, предоставляя человеку абсолютную свободу действий в рациональном преследовании своих эгоистических интересов. Можно, конечно, предположить, что Мандевиль помимо прочего обозначил и способ обуздания межличностной конкуренции с помощью экономической деятельности, однако осознание этого результата в массах менее очевидно, чем прямой текст. В дальнейшем труды Шарля Монтескье и Жан-Жака Руссо лишь подтвердили мнение о рациональной конфликтности человека, возникающей по причине его природной слабости и инстинктивности действий, а также агрессивности, проявляющейся из-за нужды жить в обществе себе подобных.
В целом, этика Нового времени освободила людей от внутренних ограничений в действиях. С одной стороны, правители превращаются в общественные образцы рационального следования своим «эгоистичиским» интересам, с другой — это компенсируется свободой для граждан от сакрального восприятия «лидеров» и стимулирует к повторению их «нравственного» и «морального» поведения, поскольку счастье для обычного человека, не обладающего особыми талантами, провозглашено результатом «наибольшего удовольствия», полученного при удовлетворении собственных потребностей, а наиболее моральными провозглашено считать «естественных и рациональных» людей, не испорченных «предрассудками», надуманными философами предыдущих эпох3 и религией.
Наличие морального обоснования рациональной межличностной конкуренции позволило Адаму Смиту систематизировать и отчетливо сформулировать базовую модель человека, движимого собственным интересом, реализовать который наилучшим образом он сможет, обращаясь к эгоизму других. Как отмечает Владимир С. Автономов, Смит демонстрирует, что даже при самых худших предположениях относительно человеческой природы рыночная экономика, основанная на свободной конкуренции, все равно дает лучший результат, чем принудительная регламентация рыночной деятельности [1, с. 65]. Вместе с тем Смит подчеркивает, что в любой сфере общественной и частной жизни счастье остальных индивидов «необходимо для человека», равно как симпатия и благожелательность окружающих4. В последнем мнении проявляется двойственность в понимании сущности конкуренции. С одной стороны — это многообразие конфликтных ситуаций, из которых возникает конкуренция между индивидами при осуществлении социальных контактов, где разумно вспомнить о симпатии окружающих, с другой — это система рыночных обменов, где механизм конкуренции выступает, как способ ликвидации множества социальных конфликтов. Тот же Смит отмечает, что собственный интерес капиталистов может проявляться в ограничении рыночной конкуренции.
1 Перечень «полезных» для развития экономики пороков по Б. Мандевилю таков: мошенничество, мотовство, зависть, тщеславие, алчность, гордость, лень [30. С. 65], что по существу — отражение мотивов конкурентного поведения.
2 В частности Дж.М. Кейнс отмечал, что Мандевиль правильно понял важность совокупного спроса для стимулирования экономического роста [11].
3 Здесь речь идет о нормативных подходах античности и эпохи Возрождения, включая и моральную философию Фомы Аквинского.
4 Такое понимание находит свое отражение в «Теории нравственных чувств» (1759).
Здесь было бы несправедливо забыть Фредерика Бастиа, который в работе «Экономические гармонии» (1850) уже пытался разделить две сферы человеческих отношений: «дружеские, семейные» и «экономическое поведение», предполагая, что его поведение в этих сферах будет разным [30, с. 95]. Очевидна, однако, невозможность разделения внутреннего мира человека. Ведь обладая определенным набором качеств, обусловленных экономическими требованиями, он привнесет эти качества и в другие сферы, заставляя себя рассуждать экономически в любой области своей деятельности. Рационализация жизни людей неизбежно приводит к построению социально-ролевых отношений на основе оценок экономической выгоды. Вместе с тем, нашей задачей не является обоснование различий в поведении индивида в разных видах деятельности, напротив, мы попытаемся показать, каким образом его социально-психологическая активность и отношение к конфликту, связаны с его рациональностью, в том числе и в рамках хозяйственного процесса.
Для полноты описания базовой мировоззренческой картины классиков экономической науки стоит упомянуть еще нескольких авторов, не имевших к ней непосредственного отношения, однако внесших значительный вклад в создание модели человека, поведение которого стало предметом экономического анализа. Механистическая модель мира, сформулированная Исааком Ньютоном, через социальную философию была перенесена и в экономику, обусловив понимание экономики и рынка, как автоматически регулирующегося механизма, не имеющего какой-либо изначально предполагаемой цели. Ньютон в отличие от телеологического понимания мира провозгласил, что движение происходит не по какой-либо причине, а является естественным свойством объектов. Благодаря механистической концепции сформировалась и основная исследовательская задача экономики: если раньше большое значение придавалось целям и мотивам поведения людей, то теперь основой анализа стал поиск безличных объективных причин происходящих процессов.
«Происхождение видов» Чарльза Дарвина (1859), хотя и не имело прямого отношения к социальным явлениям5, обусловило на многие годы вперед описание человеческого общества, его структуры и протекающих процессов, исходя из идеи об универсальности законов природы6. Например, порядок в обществе сегодня может быть объяснен с помощью «иерархии доминирования»7, которая рассматривалась в качестве эволюционного компромисса между преимуществами жизни в социальной группе и негативными моментами, связанными с ростом конкуренции за ограниченные ресурсы [21].
Эпоха империализма и развивающегося индустриального общества в первую очередь в США и развитых европейских государствах вслед за теорией Дарвина привела к окончательному оформлению некоторых весьма выгодных крупному капиталу, популяризируемых им, однако неоднозначных социологических теорий, постулаты которых по сей день будоражат умы общественности. Социал-дарвинизм провозгласил «естественную» рациональность конфликта и межличностной конкурентной борьбы за существование, постулировав утверждение, что эксплуатация бедных богатыми — естественный порядок вещей. Например, Герберт Спенсер озвучил идею «выживания наиболее приспособленного» и «универсальный закон природы», смысл которого заключается в следующем: существо, недостаточно энергичное, чтобы бороться за свое существование, должно погибнуть. По мнению Г. Спенсера, такого рода борьба рациональна для всего общества, а не только для победителя, поскольку в результате растет интеллектуальный и моральный уровень общества в целом, а также объем общественного богатства. Альтернативой может быть только деграда-ция8 [12]. Английский философ Хьюстон С. Чемберлен, основываясь на теории Дарвина, пришел к выводу о превосходстве одних рас над другими, что вызвало к жизни теорию о превосходстве «арийской расы» [24, с. 153-168], овеяло духом респектабельности национал-социализм в Германии и привело к ряду печальных политических и социальных последствий.
Таким образом, в ХУП-Х1Х вв. был полностью смещен главный акцент с подражания «идеальному», «талантливому и выдающемуся» человеку к ориентации на «среднего» индивида или даже «полного низменных чувств», например, с точки зрения философа эпохи Средневековья
5 Идеи Ч. Дарвина о естественном отборе никогда не выходили за рамки биологических процессов и не переносились на общественную сферу.
6 В отличие от эволюционной психологии и социобиологии большинство современных гуманитарных наук исходят из несводимости сложных форм человеческого поведения к биологическим схемам.
7 Иерархия доминирования (по определению Эдварда Уилсона) — совокупность устойчивых отношений агрессии-подчинения внутри группы животных [21. С. 221].
8 Активную критику такой позиции со ссылками на Ч. Дарвина можно обнаружить у теоретика анархизма П. А. Кропоткина в работе «Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса» (1922).
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
или Ренессанса9. Произошел сдвиг от понятий «идеального общества» и «вечного закона», которым человек должен был соответствовать при взаимодействии с себе подобными, к человеку, познающему и преобразующему природу и общество, хозяйственная деятельность которого основана на «естественном» рациональном эгоизме, и склонному к перманентному внутривидовому конфликту.
Рациональность и ее ограниченность в экономическом поведении
Далее остановимся не на проблеме рациональности вообще, а ее достижимости в контексте человеческой жизнедеятельности, с точки зрения обеспечения некоторого желаемого результата хозяйствования.
Как отмечает Александр Л. Никифоров [18, с. 145], сформированный в обществе институциональный базис — «законы, нормы, правила образуют стандарты рациональности, лежащие в основе наших рациональностных оценок и позволяющие вынести суждение о рациональности или нерациональности деятельности еще до того, как она завершится: соответствует стандарту — рациональна; не соответствует — нерациональна».
Базовый подход к описанию этого свойства в рамках ex ante анализа означает логикометодологическую рациональность. С другой стороны, в рамках оценки ситуации постфактум можно сказать о том, что деятельность была рациональной, если один из ее результатов совпадает с поставленной целью (целерациональность по Максу Веберу). В таком смысле становится очевидной невозможность однозначного приравнивания в широком смысле рациональности деятельности и ее эффективности или результативности.
Внешние условия определяют цели, которые предполагают знание методов их достижения. Общественные нормы рациональности фиксируют эту взаимосвязь, и когда человек попадает в данные условия и хочет рационально достичь цели, то он вынужден действовать в соответствии с нормами10. Покуда люди действуют рационально, их поведение похоже друг на друга, невзирая на степень их разумности, нравственности, культурности и т.д., и наоборот, индивидуальные различия (свобода и творчество) начинают проявляться, как только индивид отклоняется от рационального метода решения задачи.
Таким образом, основная проблема нерациональности в хозяйственной деятельности будет связана, в рамках первого указанного нами подхода, с незнанием методов или способов их применения для достижения цели, а в рамках второго — с незнанием цели, а также ее отсутствием: нежеланием или неумением корректной ее постановки для самого индивида. Кроме того, в зависимости от понимания им мотивов, цели и сложившейся ситуации, одно и то же экономическое действие может считаться рациональным, нерациональным или иррациональным.
Можно, таким образом, предположить, что степень экономической рациональности поведения должна зависеть от особенностей познавательного процесса, т. е. отражении объективной предметной реальности в рамках восприятия и мышления при создании моделей и образов внешнего мира. Например, Кейт Станович и Ричард Уэст [38] различали два типа когнитивных процессов: интуицию и размышление. Система 1 («Интуиция») предполагает быстрый, не требующий усилий, эмоционально окрашенный, ассоциативный и автоматический процесс, не предполагающий осознанной последовательности действий и «правильности» хода мыслей. Процессы системы 1 управляются скорее привычками, чем правилами. Система 2 («Размышление») означает эмоциональную нейтральность, подчинение правилам, последовательность и преднамеренную контролируемость при достижении результата11.
Поскольку познавательные процессы при одновременном восприятии окружающей ситуации весьма трудоемки, то и степень рациональности при осуществлении действий в обычных жизненных условиях плохо предсказуема. В современной когнитивной психологии обычно выделяются два этапа в процессе мышления: этап создания модели проблемной ситуации и этап оперирования с этой моделью. В этом смысле для реализации действия системы 1 может оказаться достаточно
9 Будем справедливы, ни один из указанных периодов не смог предложить набора институтов, преобразующих конфликтный потенциал человеческой личности в созидательную энергию экономического прогресса.
10 Нормы при этом могут быть неформальными, а поведение антиинституциональным.
11 Жан Пиаже, анализируя развитие высших психических функций, выделил стадии интеллектуального развития и эмпирически обосновал, что гипотетико-дедуктивное познание, обеспечивающее возможность мыслить предположениями, возникает у индивида преимущественно к 11-15 годам жизни [22. С. 214].
памяти, а система 2 предполагает создание из известных элементов новой для индивида модели поведения. При этом последовательность действий определяется не методом прямого перебора, а поиском приемлемого поведения с использованием эвристик12.
Герберт А. Саймон отмечал, что рациональность ограничивается, когда она сталкивается с неполными знаниями: «Принимающие решения люди рациональны настолько, насколько их ограниченные способности к анализу и неполная информация позволяют им быть таковыми» [23, с. 30-31]. С его точки зрения, недостижимость полного знания — это, в основном, невозможность выявления всех альтернатив, неопределенность относительно релевантных внешних воздействий, а также неспособность подсчитать последствия. Согласно большинству психологических теорий, побуждение к действию происходит из неудовлетворенных стремлений и исчезает после их удовлетворения. Условия удовлетворенности также не являются неизменными, а определяется уровнем устремлений, который может быть выше или ниже в зависимости от жизненного опыта. Ключевым в этом смысле является не оптимальное, а подходящее решение для снятия остроты проблемы. Саймон утверждал таким образом, что принимающий решения индивид формирует некоторое пожелание придумать варианты действий, осуществляя «удовлетворяющий» отбор. И как только открытые поведенческие альтернативы сочетаются с уровнем его притязаний, индивид тут же прекращает поиск13. Такое понимание восходит к теории психологического поля Курта Левина и, в частности, работ под его руководством по оценке динамики уровня притязаний (Фердинанд Хоппе, 1930), которые показали потребность индивида в достижении результатов определенного ожидаемого уровня, когда один и тот же результат может рассматриваться или как удовлетворительный и эффективный, или как неудовлетворительный14.
Важнейшим аспектом рациональности считается допущение о независимости результатов выбора от инвариантности описания проблемы. Кроме того, в модели рационального агента предполагается, что он делает свой выбор, принимая во внимание все существенные признаки ситуации, включая долгосрочные ожидания и оценку рисков. Даниэль Канеман и Амос Тверски обратили внимание на то, что такое свойство рационального поведения, как инвариантность, нарушается в случае проявления рамочных эффектов (фреймов), характеризующих возможность манипулирования формулировкой поставленной задачи. При этом значительное влияние на результат человеческого поведения оказывает выбор точки отсчета. В итоге решение принимается индивидом в узких рамках оценки проблемы с учетом первоначального эмоционального и физического состояния15.
К этому мнению стоит добавить, что индивиды могут иметь и иные движущие силы поведения, предполагающие самовыражение, желание реализовать себя как личность, что изначально может отвергать принятые в обществе нормы достижения цели, т. е. действовать заведомо нерационально с методологической точки зрения, пока их успешный опыт не изменит стандарты рациональности. Здесь мы переходим от хозяйственного понимания рациональности к психологическому контексту поведения личности.
Психология конкурентного поведения
Принимая во внимание работы таких авторов, как Г. Саймон, Д. Канеман и А. Тверски, К. Ста-нович, Р. Талер, Д. Ариели и др. [23, 36, 37, 10, 8, 9, 3, 34, 41, 39, 38] можно сделать предварительный вывод о неготовности человеческой психики затрачивать значительные ресурсы для выявления рационального (экономически оптимального) варианта поведения в каждом конкретном случае. Более того, иной раз индивид готов нести заведомые потери от предпринятых иррациональных действий.
12 Эвристика — такой метод поиска варианта поведения, который со значительной вероятностью позволяет отбирать наиболее удачные способы решения задачи.
13 Герберт А. Саймон, заочно полемизируя с Милтоном Фридменом и Эдвардом Мэйсоном относительно реализма «полной рациональности», саркастически отмечал, что экономисты, страстно доказывающие стремление экономических агентов к максимизации, становятся на позиции удовлетворенности, когда нужно оценивать их собственные теории [23. С. 26-27].
14 Весьма показательно разницу в восприятии рациональности одного и того же поведения отражают социальные эффекты в потреблении, критикуемые в «Теории праздного класса» Торстейном Вебленом, а также обобщенные и дополненные позднее в работах Харви Лейбенстайна, известные как эффекты Веблена, сноба, а также присоединения к большинству.
15 Д. Канеман [8. С. 21] отмечал, что «способность избегать ошибок в интуитивных суждениях ослабевает под влиянием дефицита времени, параллельном участии в другой когнитивной задаче, при выполнении работы вечером у «жаворонков» и утром у «сов», а также когда человек пребывает просто в хорошем настроении».
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
Но даже если индивид имеет ограниченные аналитические способности, не позволяющие ему осуществлять экономически оптимальное поведение, это не означает психически неоптимального его поведения при реализации принципа гомеостаза16 (бихевиоризм), снятия напряжения (бихевиоризм, психоанализ), ликвидации когнитивного диссонанса17 (Леон Фестингер) или достижении баланса — гармоничной и непротиворечивой ситуации (Фриц Хайдер).
Хозяйственная деятельность индивида является производной по отношению к его психофизиологическому состоянию. Выбор психологического удовлетворения вместо неудовольствия, побуждающего к активности, является способом снижения индивидуальных энергозатрат. В этом смысле индивид является ^-рациональным, оптимизирующим свое психофизиологическое состояние с использованием всего набора информации о вариантах поведения с учетом его когнитивных способностей, демонстрируя высокую расчетливость. Текущее психическое состояние для него более приоритетно, чем будущее, в том числе выражающееся в результатах хозяйственной деятельности, для подавляющего большинства случаев нарушения баланса.
Поведение субъекта в целях поддержания своего внутреннего психического или физиологического равновесия определяется наличием потребностей: предметных и функциональных (например, в движении). Кроме того, возможен вариант поискового поведения в ответ на возникновение дискомфорта, когда предмет потребности не определен или вовсе отсутствует. Как отмечал Евгений П. Ильин, дискомфорт посредством отрицательных эмоций формирует сигнал опасности для организма, который сохраняется до тех пор, пока опасность не устраняется [25, с. 134]. Например, формирование устойчивого чувства безопасности, напрямую определяющего состояние психического баланса, связано с обретением уверенности за счет успешной активности при осуществлении некоторого вида деятельности. При этом надежда на успех связана с рациональным вариантом поведения.
Изменение и развитие потребностей происходит через развитие и изменение предметов, служащих для их удовлетворения, причем, в отличие от животных, потребности человека зачастую отвязываются от объективного состояния организма: появляются высшие потребности, а также возможность накопления «блага» впрок. Материальный или идеальный предмет потребности представляет собой мотив деятельности, который, как правило, актуально не осознается. Осуществляя деятельность, побуждаемую и направляемую мотивом, индивид ставит перед собой осознанные цели, достижение которых ведет к удовлетворению потребностей. Отношения между мотивами и реализацией деятельности обеспечиваются специфическими переживаниями — «ситуационными» аффективными состояниями — эмоциями, которые выполняют роль внутренних сигналов и действуют с момента актуализации некоторого мотива до рациональной оценки адекватности индивидом своих действий [13, с. 57-75].
В этом смысле в дополнение анализа поведения человека интересна концепция функциональной роли контрфактического мышления (Роджер Шенк, Роберт П. Абельсон)18. Если индивид рассматривает свое положение как худшее по сравнению с тем, что могло бы быть, то такой контрфакт называется «идущим вверх». Если текущее положение воспринимается как относительно хорошее, поскольку могло бы быть и хуже, то такой контрфакт называется «идущим вниз» [22, с. 149]. В исследовании Нила Росса (1994) доказано, что «идущие вверх» контрфакты ухудшают эмоциональное состояние, но положительно влияют на последующую деятельность, которая могла бы способствовать более рациональному поведению. С другой стороны, контрфакты, «идущие вниз» более приятны, поскольку улучшают эмоциональное состояние, хотя и приводят к относительному снижению оптимизирующей положение индивида активности [35]. Такое понимание вполне согласуется и с предшественниками, например Зигмундом Фрейдом19, который отмечал, что «...ощущения, сопровождающиеся чувством удовольствия, не содержат в себе ничего, побуждающего к действию, наоборот, неудовольствие обладает этим свойством в высокой степени» [15, с. 10]. Обратим еще раз внимание, что склонность человека к оптимизации психического состояния уже предопределяет некоторую его экономическую нерациональность в поведении, во всяком случае, предполагая действия без первоначальной нацеленности на экономически оптимальный результат.
16 Механизм, поддерживающий стабильность основных функций организма. Психический гомеостаз обеспечивает сохранение и поддержание оптимальных условий функционирования нервной системы в процессе реализации разнообразных форм деятельности.
17 Противоречие в системе знаний, ведущее к возникновению психологического дискомфорта.
18 Schank R. С., Abelson R. Scripts, plans, goats and understanding: an inquiry into human knowledge structures. — Erlbaum, 1977.
19 Freud S. Das Ich und das Es. — Leipzig: Internationaler Psychoanalytischer Verlag, 1923.
Мы вынуждены объективно воспринимать тот факт, что индивидуальная активность человека приводит к постоянной актуализации противоречий (как внутренних, так и внешних), основанных на проявлении диссонансов и ограниченных индивидуальной оценкой психологических (энергетических) затрат. Это определяет возникновение конфликтных ситуаций «биполярной природы»20 — соревнования (состязания) и соперничества (борьбы)21, явно проявляющихся в межличностной или межгрупповой конкуренции. Данные подходы различаются объектами и применяемыми методами: в первом случае речь идет о самосовершенствовании и поиске своего места в социуме, во втором — об индивидуальном понимании безопасности, удовлетворении экзистенциальных потребностей, с применением методов насилия и принуждения, вплоть до уничтожения источника фрустрации22.
Межличностная и межгрупповая конкуренция является результатом противоречий между собственными потребностями и внешней вынуждающей силой (в т.ч. различия в восприятии реальности) при достижении целей, что приводит к противостоянию, разногласиям или столкновениям. Факторами, вызывающими конфликтные проявления являются индивидуальные успехи: ресурсы и экономические блага (конфликты интересов), общественные роли (ролевые конфликты), а также правила интерперсональных взаимодействий (ценностные конфликты). Относительная депривация, означающая оценку своего положения как более плохого по сравнению с другими, может вызывать появление конкурентной стратегии соперничества в поведении, что является результатом проявления весьма энергозатратного агрессивного поведения, берущего свое начало в инстинкте борьбы.
Дополнительную сложность в оценке ситуации представляет тот факт, что возникающая во время конкуренции депривация и фрустрация необходимы психике, так как обеспечивают появление позитивных эмоций удовлетворения после их устранения. Абрахам Г. Маслоу отмечал, что «материальное изобилие (т. е. удовлетворение потребностей низших уровней) может послужить предпосылкой возникновения таких патологических явлений, как скука, эгоизм, чувство элитарности, чувство «заслуженного» превосходства, приостановка личностного роста» [14].
Межличностная и межгрупповая конкуренция, по существу, является конфликтом, мотивы которого множественны (как бесконечен процесс возникновения когнитивных диссонансов), формируются внутри каждого индивида, а затем встраиваются в легенду, связывающую внутреннюю фрустрирующую ситуацию с институциональными особенностями среды и контрагентами, как правило, иной группы, на которых можно ее спроецировать. Для формирования широкого «общественного» мнения в действие вступают коммуникации и пропаганда, формирующие ожидания индивидов. Как отмечал Гордон Олпорт, даже если агрессивность нации тотальна, то относительно немногие испытывают личную враждебность к врагу. «Исследования солдат, участвующих в боевых действиях, показывают, что они испытывают ненависть и агрессивность реже, чем страх, тоску по дому и скуку. Только немногие граждане «агрессивной нации» действительно чувствуют агрессивность». Таким образом, даже та межличностная конкуренция, которая способна вызвать военные действия, не может быть объяснена исключительно личной мотивацией. «До тех пор, пока газеты, политики и адвокаты всех сортов не объединят усилия в изображении картины «зла», люди не сфокусируют многообразие своих негативных эмоций на одной ясно идентифицированной угрозе»23 [20].
Современная психологическая наука склонна нейтрально оценивать проявления конфликта, не считая его деструктивным социальным явлением по тем причинам, что он не всегда приводит к разрушениям, а во-вторых, если в его результате возникает продуктивная адаптация, то это способствует развитию и выживанию общества24. Экономическая наука, в основном, популяризирует
20 По мнению Ральфа Дарендорфа, даже если в конфликте участвует несколько групп, то между ними образуются коалиции и конфликт в итоге сводится к «отношениям двух элементов» [7. С. 142].
21 Мы будем различать две ситуации межличностного взаимодействия, одна из которых направлена на получение лучшего результата, а вторая — столкновение оппозиционных начал под лозунгом «победитель забирает все». Хотя данное деление и условно, тем не менее, находит свое проявление и в животном мире.
22 Фрустрация — негативное психическое состояние, обусловленное невозможностью удовлетворения потребности. В случае депривации человек ранее не обладал благом, которого и сейчас лишен (большие деньги, общение в свете), при фрустрации — он ранее хорошо знаком с благом (еда, уважение, здоровье).
23 Музафер и Кэролин Шериф в 1954 г. в известном эксперименте с двумя группами 12-летних мальчиков-бойскаутов, принадлежащих к среднему классу, доказали, что решающими факторами, определяющими кооперативный или конкурентный характер межгруппового взаимодействия, являются ситуационные факторы, влияя на которые возможно изменить ситуацию от дружбы и сотрудничества к враждебному соперничеству и обратно.
24 Тем не менее, как отмечает Нейл Грант [6. С. 9], волна насилия в последние годы нарастает: исследование, проведенное в 1986 г., показало, что число погибших от бомб и пуль за предшествующие 40 лет превысило число солдат,
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
конфликт как инструмент, обеспечивающий целерациональность поведения, отбор наиболее эффективных с хозяйственной точки зрения правил взаимодействий и обеспечения роста удовольствия и полезности, в итоге перераспределяя ресурсы к тем индивидам, кто способен наиболее эффективно их использовать.
При этом зачастую не принимается во внимание, что рыночная конкуренция (соревнование), является эмоциональным заменителем межличностной конкуренции (соперничества), обеспечивая возможность за счет регулирования уровня фрустрации получения постоянного психологического удовлетворения как покупателям, так и продавцам25. По этой причине рынок, обеспечивая обмен, существует многие века. А попытки его ликвидации, как например в Советской России и СССР, трансформировали обезличенную рыночную конкуренцию в разрушительную межличностную и межгрупповую борьбу за ресурсы26.
Рыночная конкуренция является социальным инструментом выживания, сглаживающим возможные последствия прямой межличностной или межгрупповой конфронтации, устанавливая для нее институциональные рамки, превращающие конфликтные ситуации в «деловую игру» (с ненулевой суммой) и не допускающие эскалации насилия при поиске ресурсов. В этом смысле рыночная конкуренция является социальным процессом приспосабливания индивидуальных, психологически рациональных стратегий поведения индивидов друг к другу. Например, Макс Вебер определял конкуренцию в хозяйственной деятельности как «мирные попытки установления контроля над возможностями и преимуществами, которые также желаемы другими»27 [42].
Пропаганда межличностной конкуренции (соперничества), как единственно верного инструмента, способствующего росту рыночной эффективности, как минимум, вводит в заблуждение. Очевидным подтверждением неоптимальности такого поведения является «дилемма заключенных», в которой интерпретативная рациональность участников, дополняемая склонностью к соперничеству, приводит к выбору, снижающему совокупную и индивидуальные полезности. При этом, если для появления рыночной конкуренции обязательными условиями являются ограниченность привлекательного ресурса и его достижимость для нескольких участников, то для межличностной конкуренции достаточно возникновения когнитивного диссонанса одного из индивидов.
Неконкурентное поведение и явление ^^конкурентности
Д. Канеман и А. Тверски при обосновании теории «ожидаемой ценности», анализируя предположение Даниэля Бернулли относительно вогнутости функции субъективной ценности в зависимости от денежного дохода, предложили альтернативную теорию риска, в которой носителями полезности являются не величина располагаемого богатства, а выигрыши и потери индивида, возникающие в процессе деятельности. Функция ценности, определенная на множестве выигрышей и потерь характеризовалась следующими тремя свойствами:
1) вогнутостью на интервале выигрышей, что означало несклонность к риску;
2) выпуклостью в области потерь, что означало склонность к риску;
3) резким перегибом в точке отсчета, что отражает характер избегания потерь (на участке потерь она вела себя в 2-2,5 раза круче, чем на участке выигрышей) [8, с. 11].
Таким образом, они утверждали, что склонность к риску является устойчивым эффектом лишь в случае значительной величины вероятности потерь. Напротив, в обычных условиях большая часть индивидов демонстрирует несклонность к риску. Канеман и Тверски показали [10, с. 39], что преимущества альтернативных вариантов могут восприниматься как выигрыши, а недостатки, как потери. Поскольку потери эмоционально переживаются сильнее, чем выигрыши, лицо, принимающее решение, более тяготеет к сохранению статус-кво. Несклонность к потерям делает стабильность более предпочтительной, чем изменения, а комбинация приспосабливаемости и несклонности к потерям уменьшает привлекательность упущенных альтернатив.
погибших во Второй мировой войне. Если в 1950-е гг. в среднем за год велось 9 войн, то к 1970-м данный показатель вырос до 14. В исследовании Дэна Смита [26. С. 116] приводятся данные: в 1990-99 гг. в мире произошло 118 вооруженных конфликтов, затронувших 80 стран мира и приведших к гибели 6 млн человек. Вряд ли можно утверждать, что прочие стали более адаптированными.
25 Джон С. Милль говорил о «хитрой стратегии счастья»: чтобы испытать эмоции удовольствия и счастья, нужно стремиться не к переживанию их, а к достижению таких целей, которые порождают эти переживания [13. С. 69].
26 Здесь стоит упомянуть, в первую очередь, гражданскую войну, политику «военного коммунизма», период репрессий, а также принудительный коллективизм и устойчивый рост националистических настроений.
27 Работа «Grundriss der Sozialoekonomik. Wirtschaft und Gesellschaft» (1921) или ее переиздания под названием «Wirtschaft und Gesellschaft. Grundriss der verstehenden Soziologie» (1956). В § 8 «Begriff des Kampfes» Вебер обозначает конкуренцию как «мирное средство», не связанное с «физическим насилием».
Необходимость достижения целей, определяемых мотивами поведения, требует постоянных энергетических затрат, что предполагает для индивида в качестве долгосрочной стратегии благополучного существования при прочих равных условиях экономию жизненных ресурсов. Согласно принципу наименьшего усилия Эдварда Толмена (1932) или закону минимального труда Кларка Халла (1943), при достижении своих целей люди стараются расходовать минимальное количество времени и энергии28. Верность этому подходу обнаруживается и в деятельности, и в процессах познания, когда индивид выбирает наиболее экономичный вариант поведения с учетом принципа «разумной достаточности», отмеченного в исследованиях Г. Саймона.
Биологическая потребность в экономии энергетических ресурсов приводит к необходимости создания особых зон эмоционального покоя, где отсутствует необходимость агрессивного пове-дения29. К Левин в качестве наиболее важного фактора, определяющего степень конкуренции, называет общий уровень напряжения, в котором существует индивид или группа. Проблема социальной адаптации индивида определяется возможностью нахождения достаточного «пространства свободного движения» для удовлетворения собственных потребностей, не затрагивая интересы группы [6, с. 136-137].
Психологическое состояние индивида в процессе принятия решения в значительной степени определяется ощущением состояния приватности, которое является инструментом селективного контроля доступности личности для окружающего мира, а также способности индивида предотвращать нежелательные контакты и информационные воздействия. Теория приватности была сформулирована в основном в Европе и США, основываясь на работах Ирвина Альтмана, Алана Уэстина, Арнольда Зиммеля и др30. Приватность позволяет обеспечить ослабление конкуренции, эмоциональное расслабление, построение планов, создание и защиту «территории»31. Таким образом, формой проявления приватности становится территориальность, как вынужденное единственное средство организации взаимоотношений. Например, Дэвид Сти понимал территориальность, как отражение человеческой потребности обладать частью пространства и насколько возможно защищать его от вторжения со стороны других [40]. В итоге основными проявлениями приватности становится свобода в выборе поведения и контроль за степенью хозяйственной активности в некотором пространстве. Воздействие на окружение с целью преобразования территории в «свою» проявляется в ее персонализации. В этой связи стремление к абсолютно неконкурентному поведению может быть связано с первичной по степени персонализированности территорией, которая является для индивида существенной и внедрение на которую связано с переживанием угроз личной идентично-сти32. Вторжение на эту территорию определяет возникновение наиболее мощного когнитивного диссонанса, повышая степень эмоциональности и стимулируя мотивацию личности на психически рациональное, но экономически неэффективное в долгосрочном периоде решение или поведение. В данном случае может возникнуть ощущение завышенности предполагаемых энергетических затрат взаимодействия между индивидами (прототипом трансакционных издержек), по сравнению с их фактическим состоянием, что приводит к смещению оценки ожидаемых выигрышей. Вторичная территория, возникающая, например, в процессе трудовой деятельности, является менее эксклюзивной и часто воспринимается ничейной, хотя это и не означает, что кто-то может предъявлять на нее права. Восприятие отсутствия баланса на первичной территории может усиливать экономическую нерациональность поведения на переходной «вторичной», а также «публичной» территории, которая при прочих равных условиях определяется самой низкой персонализированностью и самой значительной склонностью к конкуренции, поскольку все могут предъявлять на нее права. Предположительно она возникает как фокальная точка — результат негласного общественного
28 Представители методологического бихевиоризма. Tolman E. C. Purposive behavior in animals and Men. New York — London:Century, 1932. Hull C.L. Principles of Behavior: An Introduction to Behavior Theory. — New York: Appleton Century Crofts, 1943.
29 Известный всем «перекур» — территория антиконкурентной психологической релаксации. Поэтому зачастую человек борется не с никотиновой или алкогольной зависимостью, а за право обладания личной антиконкурентной нишей.
30 Краткие обзоры содержаний некоторых основных работ по теории приватности можно увидеть здесь: http://www. privacilla.org/fundamentals. В России со свойственными ей коммунитарной идеологией и социологическим детерминизмом при исследовании психологии личности, а также особенностями исторического развития, этой проблеме уделялось меньше внимания, в частности здесь можно выделить работы Софьи К. Нартовой-Бочавер [17].
31 Понятие территории в данном случае означает не только физический контроль над личным пространством, но и защиту неформальных правил, группы, а также культурных ценностей.
32 Персонализация (желание показать себя с помощью территории) может пониматься как количество изменений, совершенных индивидом в окружающем мире с целью преобразования его из анонимного в «свой» и «особенный», наделенный личными ценностями и убеждениями.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
консенсуса по совместному использованию и контролю за некоторыми расширенными границами среды обитания.
Результаты исследований И. Альтмана [32], Альтона ДеЛонга [33] и др. позволили сделать вывод о том, что территориальные изменения влияют на гомогенность социальной среды и сказываются на качестве взаимодействий: возникновение и расширение индивидуальных территорий приводит к снижению уровня агрессивности, росту коллективности в действиях, интенсивности и заинтересованности в реализации совместных проектов и наоборот. Таким образом, степень рациональности и экономической эффективности поведения находится в зависимости от наличия у индивида неконкурентной «территории», ее размера и качества, показывая одновременно новые ресурсы оптимизации.
Таким образом, ¥-неконкурентность можно определить как свойство психически рационального поведения индивида, связанное с необходимостью интеграции в окружающую среду и попытками избежать ситуаций (соперничества), которые способны нарушить состояние внутреннего равновесия (гомеостаза, баланса), а также с ликвидацией его эмоциональных последствий. С биологической точки зрения это может быть обосновано нежеланием организма нести высокие энергетические затраты, или превышающие затраты «конфликтующей» стороны в данном виде деятельности.
Вместе с тем ^-неконкурентность предполагает не только создание пространства низких энергетических затрат, но и агрессивное поведение по его защите. При этом, чем принципиальнее для индивида набор объектов и событий в этом пространстве, тем вероятнее перевод ситуации в состояние соперничества и «игры с нулевой суммой».
Основываясь на теории когнитивного диссонанса и учитывая подход теории приватности, можно выделить зоны ¥-неконкурентности психически рационального поведения индивида:
♦ «первичная зона» (идеологии) — зона абсолютной ^-неконкурентности, вторжение на которую представляет угрозу для личной идентичности, что предполагает высокую заинтересованность в поддержании порядка и несклонность к риску и потерям материальных и идеальных «объектов» экзистенциального характера, здесь располагающихся. В пределе рациональным в «первичной зоне» может считаться поведение, связанное даже с неприемлемыми для организма энергетическими затратами по ее защите;
♦ «вторичная зона» (организаций) — это географическое или временное пространство объектов или событий, достижение рационального результата в котором предполагает вероятностную природу, однако подразумевает существенные энергетические затраты в случае нарушения порядка. Отличается от «первичной зоны» принципиальной приемлемостью для индивида результата, связанного с нарушением порядка, однако не ставящего под сомнение возможность и целесообразность индивидуального участия и контроля. В этой зоне происходит большинство событий человеческой жизни, причем формирование и селекция организационных структур происходит на основе правил, обеспечивающих максимальное психическое удовольствие от ликвидации диссонансов и уменьшения фрустрации33;
♦ «общественная зона» (рынков) — «территория», подразумевающая возможность рационального внешнего влияния на индивидуальное поведение (вплоть до полного подчинения регулятору), коммунальный контроль за средой обитания и значительную неопределенность исходов взаимодействий.
Выделение трех зон вовсе не означает в представлении индивида дискретности в распределении всех жизненных ситуаций по трем «корзинам». Скорее речь идет о некоторой непрерывной шкале «неконкурентности» от 0 до 100%, которая делится нами здесь ситуативно, в зависимости от сферы деятельности. Возникновение когнитивного диссонанса, с которым невозможно справиться в последующих зонах, мгновенно способствует переходу в «оборонительную позицию» в какой-либо из предыдущих. Причем рост ^-неконкурентности (одновременно с агрессией) происходит значительно быстрее, чем нарастание «рыночных» взаимодействий.
33Американский опыт организационного управления, основанный на повышении межличностной конкурентной борьбы между сотрудниками отделов, в пределе между двумя людьми, временно нанятыми на одну и ту же вакансию, имеет своей целью как раз создание устойчивой угрозы личной идентичности и перевода любой проблемы в «первичную зону» ^-неконкурентности для получения максимальной энергетической отдачи. Японская корпорация, напротив, основана на «вертикальном» семейном типе отношений, обеспечивающем максимальную личную безопасность вплоть до пожизненного найма, единогласном принятии решений и минимальной межличностной конкуренции, что приводит к идентификации целей личности как целей компании во «вторичной зоне». Как показывает опыт, оба подхода могут обеспечить экономически эффективный результат функционирования организации.
Мы будем исходить из того, что психологически наиболее комфортным (^-рацио-нальным) вариантом поведения индивида является перевод активности личности при осуществлении взаимодействий со средой обитания от «первичной» зоны У'-неконкурентности34. Перевод «объектов» из одной зоны в другую будет определяться возникновением или ликвидацией диссонансов и формированием мотивов с учетом «поисковой активности» индивида, чье психическое развитие означает развертывание его способностей по все более эффективной защите против тревог, рост и контроль эмоциональной энергии, а также повышение терпимости к неопределенности. Это приводит его ко все более активному участию в поддержании порядка во «вторичной», а также в формировании социальных структур (порядков) в третьей зоне.
Снижение автономии индивида и возникновение конформизма в «общественной зоне» как некоторой защитной программы, объясняется природной потребностью человека в снижении энергетических издержек адаптации и формировании внутригруппового единства в кризисных ситуациях, обеспечивая ^-неконкурентность поведения человека в рамках социального порядка, что в ином случае может полностью изменить независимое поведение личности35. Именно наличие «общественной зоны», определяющей стандарты хозяйственной рациональности, позволяет возникнуть такому явлению, как рынок и рыночная конкуренция, предусматривающие наличие локальных общественных договоров, обеспечивающих порядок и контролирующих уровень насилия на той «территории», которая важна для удовлетворения экзистенциальных и иных потребностей, но слабо подвержена индивидуальному влиянию.
Интерес личности к рыночной экономике связан с возможностью безопасного получения удовлетворительного набора экономических благ, поскольку «возможность заработать» является неконкурентным заменителем для антиинституционального агрессивного поведения — краж, грабежа и иной экспроприации собственности, — задевающего «вторичную» и «первичную» зоны и создающего уже в них неопределенность, что недопустимо для психики36.
Такая крайность, как полная передача контроля за «общественной зоной» ^-некон-курентности государству, самостоятельно формирующему институциональную среду, при отсутствии непосредственного компетентного контроля за ее функционированием со стороны взаимодействующих в ней индивидов, приводит к несоответствию формируемых институтов общественным стандартам ^-рациональности и формированию альтернативных «общественных» внеконкурентных зон, что проявляется в оппортунистическом поведении. Общественные стандарты ^-рациональности, сформировавшиеся как результат научения, путем имитации поведения в социуме в рамках конструктивной активности, становятся знаковой, кодированной системой регуляторов жизнедеятельности индивидов, формируя культуру с учетом особенностей исторического развития.
Разграничение зон ^-неконкурентности в рамках некоторого социально установленного, согласованного порядка конкурентных взаимодействий и признание за индивидом «первичной» зоны, как абсолютно неконкурентной, является условием стабилизации жизненного пространства на перспективу. Это не означает попытки предложить способ устранения социальных конфликтов, а лишь обращает внимание на необходимость их регулирования для уменьшения степени насиль-ственности.
Рассмотрим в качестве примера некоторые опыты Канемана и Тверского с точки зрения принятой нами структуры внеконкурентного поведения.
Пример 1. Индивиду предлагают выбирать между вариантами потерять 1000 долл с вероятностью 85% и вариантом потерять 800 долл наверняка. Экономически рациональным, оптимизирующим поведением являются гарантированные потери, тем не менее, в данном случае большинство предпочитает игру [10, с. 32]. Данный результат вполне предсказуем, ведь альтернатива со стопроцентными потерями в качестве точки отсчета автоматически означает вхождение данной ситуации в рамки первичной, абсолютно внеконкурентной, «территории», а игра позволяет индивиду умозрительно перевести ситуацию во «вторичную» зону с «неявным» результатом.
34 Как отмечали Канеман и Тверски, «нестабильность предпочтений влечет за собой предпочтение стабильности», а «...комбинация приспосабливаемости и несклонности к потерям предохраняет от сожаления и зависти, уменьшая привлекательность упущенных альтернатив и начальных запасов других индивидов» [10, с. 39].
35 Здесь достаточно вспомнить классический эксперимент Стэнли Милгрэма (1963), в котором индивид, подчиняясь авторитету, за короткое время, проведенное в лаборатории, превращался в садиста, подчиняющегося экспериментатору. 65% испытуемых, осознавая угрозу для контрагента, «шли до конца», 100% испытуемых не внимали первым просьбам «о пощаде». Этот опыт впоследствии повторялся и другими исследователями с похожими результатами [16].
36 Еще раз обратим внимание на тот факт, что речь идет о неопределенности и непредсказуемости, а не о вероятности долгосрочного сохранения порядка.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
Примеры 2-3. Представьте, что США готовятся к вспышке необычной азиатской болезни, которая, как ожидается, убьет 600 человек. Предлагается две альтернативные программы борьбы с этой болезнью. Пусть точные научные оценки последствий данных программ следующие: 1) Если будет проводиться программа «А», то удастся спасти 200 человек. 2) Если будет проводиться программа «Б», то с вероятностью 33,3% будут спасены все, а с вероятностью 66,7% не выживет никто из 600.
Другой вариант условий: 3) Если будет принята программа «С», то 400 человек умрет. 4) Если будет принята программа «Д», то с вероятностью 1/3 не погибнет никто, а с вероятностью 2/3 умрут 600 человек. Очевидно, что вариант «С» соответствует «А», а вариант «Д» соответствует варианту «Б» [10, с. 33]. Как отмечают авторы, вторая формулировка условий позволяет индивидам проявлять большую склонность к риску (78% выбрали вариант «Д»), чем первая (72% выбрали вариант «А»), что отражает необходимость учитывать рамочные эффекты и подтверждает вид гипотетической функции ценности, ими предложенной.
С точки зрения ^-неконкурентности этот результат также предсказуем: когда речь идет о спасении жизней, в зоне абсолютной неконкурентности варианта «А» находится гарантированный «выигрыш» 200 человек, а вариант «Б» выводит их жизни во вторичную территорию. Когда ключевым фактом являются «потери», и они рассматриваются в качестве точки отсчета, тогда вариант «С» — неприемлем, поскольку в первичную зону вводится информация о гарантии 400 потерь, что влечет значительный когнитивный диссонанс и (по аналогии с примером 1) заставляет выбирать вариант «игры».
Примеры 4-5. Ситуация 1. Вы пришли посмотреть пьесу и заплатили за входной билет 10 долл. Когда вошли в театр, то обнаружили, что билет потерян. Билет не может быть возвращен. Заплатите ли Вы еще 10 долл за другой билет?
Ситуация 2. Вы решили посмотреть пьесу, билет на которую стоит 10 долл. Когда Вы вошли в театр, то обнаружили, что потеряли банкноту в 10 долл. Заплатите ли Вы в этом случае 10 долл за билет?
Авторы отмечают, что в ситуации 1 большинство (54%) ответили «нет, не заплатят», а во второй ситуации 88% ответили «да, заплатят». Канеман и Тверски объясняли эти отличия «тематической организацией рационального мышления» [10, с. 38]: покупка второго билета увеличивает расходы на просмотр до неприемлемого уровня, а потеря денег во втором случае мысленно не учитывается в расходах на театр.
Анализируя ситуацию при прочих равных условиях, с точки зрения подхода ^-неконкурентности рассуждения абсолютно аналогичны предыдущим примерам. Во-первых стоит отметить, что данная ситуация изначально относится ко «вторичной зоне», в которой существует вероятность негативного исхода, и такой риск является приемлемым, не относящимся к экзистенциальным потребностям. По этой причине чуть менее половины опрошенных (46%) все же решили заплатить в первой ситуации. Здесь точкой отсчета является наличие входного билета, что соответствует состоянию осуществленных потерь и желанию их компенсировать. Во второй ситуации фактом является только ожидаемый выигрыш — «просмотр пьесы», поскольку издержек еще не было. Таким образом первый случай (потеря билета) соответствует усилению диссонанса (что психологически недопустимо) из-за возможного увеличения затрат, росту ^-неконкурентности и снижению заинтересованности в реализации проекта, а во втором случае покупка билета фактически за двойную цену — достижению консонанса из-за завершения проекта37.
В целом структура психологически рационального поведения может быть представлена в виде следующей последовательности действий.
Предпосылка деятельности: возникновение внутренней потребности и мотивации, как реакции на нарушение психологического баланса, а также конструктивная активность индивида, не определяемая никакой иной потребностью, кроме желания самой активности.
1 шаг: осознание причастности к уже существующему порядку или создание нового.
Осознание порядка означает одновременное представление о стандартах рациональности (рациональных процедурах в рамках порядка) с учетом внутренней мотивации личности, принципа наименьшего усилия и формирования сопутствующих целей поведения.
37 Л. Фестингер в работе «Теория когнитивного диссонанса» (1957) утверждал, что «существование диссонанса порождает стремление к тому, чтобы уменьшить, а если это возможно, то и полностью устранить диссонанс. Интенсивность этого стремления зависит от степени диссонанса» [36, с. 15-52].
2 шаг: принятие локальной «точки отсчета» и определение границы зон У-неконкурент-ности в поведении (что допустимо, а что — нет, и в каких пределах).
Точка отсчета определяется некоторым фактом, означающим такое состояние, которое временно может рассматриваться индивидом в качестве неизбежного.
3 шаг: активность индивидов по защите «первичной» и «вторичной» У-неконкурентной зон от внешних воздействий в рамках принятого порядка. Данная активность направлена на недопущение или ликвидацию возникающих когнитивных диссонансов (психофизиологических дисбалансов) и вызывает рост У-неконкурентности .
4 шаг: использование «вторичной» и «общественной» зон для максимизации индивидуальных выгод. Максимизирующее поведение индивида является отражением его потребности в конструктивной активности, а также в удовлетворении возникающих потребностей.
5 шаг: проверка соответствия существующего порядка структуре мотивов, снижению энергетических ресурсов мотивации и целям поведения. Результатом может стать создание конкурирующих порядков или поиск новых знаний или рациональных вариантов поведения в рамках уже существующего.
Подытоживая сказанное, можно утверждать, что поведение человека является нерациональным только с точки зрения его нежелания участвовать в энергоемком конкурентном процессе взаимодействий, обеспечивающем оптимизацию или максимизацию экономического благосостояния, однако приводящем к возникновению сложно устранимых когнитивных диссонансов. Тем не менее, оно инвариантно рационально с позиций обеспечения баланса психики. В этом смысле экономическая рациональность или иррациональность не имеет столь существенного значения: большую роль может играть простая предсказуемость человеческого поведения, направленного на достижение локального удовлетворительного внеконкурентного состояния38.
Ключевой для психологии, социологии и экономической теории проблемой, возникающей в этой связи, можно назвать поиск институциональных условий и механизмов для трансформации индивидуальной активности психически рациональной, ощущающей необходимость социальной адаптации, изначально не стремящейся к конкурентной борьбе личности в безопасное состязательное поведение в рамках коллективной жизни, создающее предпосылки для технического прогресса и долгосрочного устойчивого экономического развития.
Выводы
1. Нормативные философские предпосылки предопределили отношение к рациональности конкурентного поведения индивида, не делая различия между склонностью к конкуренции в индивидуальном мировосприятии и поведением идеализированного «экономического человека».
2. Степень экономической рациональности поведения зависит от особенностей познавательного процесса, отражения объективной предметной реальности в рамках восприятия и мышления при создании моделей и образов внешнего мира. Сталкиваясь с неполными знаниями и имея определенный уровень притязаний, индивид осуществляет выбор, на который могут оказывать влияние рамочные эффекты.
3. Когнитивные способности с учетом эмоциональной окраски и интуиция дополняют друг друга в процессе выбора из альтернатив. Рациональность людей является ограниченной, что отнюдь не означает ее отсутствия при принятии решений. Можно утверждать, что человек всегда действует как краткосрочный рационализатор с психологической точки зрения, когда речь идет о ликвидации когнитивного диссонанса или обеспечения гомеостаза.
4. Межличностная и межгрупповая конкуренция приводят к нарушению психологического баланса и проявлению весьма энергозатратного агрессивного поведения, которое имеет проис-
38 Например, нежелание терпеть неуважение к своей старости — событию из «первичной» зоны У-неконкурентно-сти — позволит при прочих равных условиях реализовать населению омолаживающие кремы, колготки с подтягивающим эффектом, бритвы, а также иные блага, «создающие молодость». Кроме того, как отмечалось в некоторых исследованиях, если люди в массе своей априори не желают военных действий и даже зачастую не склонны к агрессии во время войны [20], следовательно, они будут заранее согласны на оборонные расходы, на наличие служб безопасности, на установление «железного занавеса», на авторитарный режим, который снизит такие ожидания. Наоборот, выбор конфликта (войны, агрессивного или оппортунистического поведения) в качестве приемлемого варианта связан исключительно со стимулированием «извне» (в индивидах или отдельных их группах) негативных эмоций, подавляющих У-неконкурентное мировосприятие за счет коррекции мотивационных структур личности и связанных с этим целей поведения.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
хождение из инстинкта борьбы. Это вызывает потребность в неконкурентных территориях психологической релаксации.
5. Вводится понятие У-неконкурентности, как свойства психологически рационального поведения, которое препятствует энергетически затратному нарушению психофизиологического баланса. Выделяются зоны У-неконкурентности, перевод «объектов» между которыми определяется поисковой активностью и психологическим развитием индивида с учетом внешних воздействий.
6. «Общественная зона» У-неконкурентности определяет стандарты хозяйственной рациональности, позволяя возникнуть такому явлению как рынок и рыночная конкуренция, предусматривая формирование общественных договоров.
7. Многократно доказанная мысль о хозяйственной рациональности рыночной конкуренции не опровергает идею У-неконкурентности и вполне гармонично ей соответствует: рынок как место получения необходимых благ является У-неконкурентным заменителем прямой межличностной конкуренции за ресурсы, обеспечивающим поддержание границ приватности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Автономов В.С. Модель человека в экономической науке // В.С. Автономов. СПб.: Экономическая шко-ла.1998. C. 230.
2. Агеев В.С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы // В.С. Агеев. М.: Изд-во МГУ. 1990. C. 240.
3. Ариели Д. Предсказуемая иррациональность. Скрытые силы, определяющие наши решения // Д.Ариели. М.: Манн, Иванов и Фербер. 2010. C. 296.
4. Веблен Т. Теория праздного класса // Т. Веблен. М.: Прогресс. 1984. C. 367.
5. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Т. Гоббс. М.: Мысль. 2001. C. 480.
6. Гришина Н.В. Психология конфликта // Н.В. Гришина. СПб.: Питер. 2009. C. 544.
7. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования. 1994. № 5. С. 142-147.
8. Канеман Д. Карты ограниченной рациональности: психология для поведенческой экономики // Д. Ка-неман. 2006. Т. 27. № 2. С. 5-28.
9. Канеман Д. Принятие решений в неопределенности: правила и предубеждения: пер с англ. // Д. Канеман, П. Словик, А. Тверски. М.: Генезис. 2005. C. 632.
10. Канеман Д. Рациональный выбор, ценности и фреймы // Д. Канеман, А. Тверски // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 4. С. 31-42.
11. Кейнс Д.М. Общая теория занятости, процента и денег // http://www.finbook.biz/description. html?prm=83.
12. Концепция социал-дарвинизма (Теоретические основы конфликтологии) // http://www.conflictus.ru/ article/a-111.html.
13. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции // А.Н. Леонтьев // Психология мотивации и эмоций // Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и М.В. Фаликман. М.: ЧеРо. 2002. C. 752.
14. МаслоуА. Мотивация и личность // А. Маслоу. СПб.: Питер. 2002. C. 478.
15. Машков В.Н. Дифференциальная психология человека. СПб.: Питер. 2008. C. 288.
16. Милграм С. Эксперимент в социальной психологии // С. Милграм. СПб.: Питер. 2000. C. 336.
17. Нартова-Бочавер С.К. Теория приватности как направление зарубежной психологии // Психоло-гический журнал. 2006. Т. 27. № 5. С. 28-39.
18. Никифоров А.Л. Рациональность и свобода // А.Л. Никифоров //Рациональность как предмет философского исследования. М., 1995. С 171-186.
19. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики //Д. Норт//Пер. с англ. А.Н. Нестеренко. М.: Фонд экономической книги «Начала». 1997. C. 180.
20. Олпорт Г. Становление личности. Избранные труды // Под общ. ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл. 2002. C. 464.
21. Палмер Дж. Эволюционная психология. Секреты поведения Homo sapiens // Д. Палмер, Л. Палмер. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК. 2007.C. 384.
22. Психология: учебник // Под ред. В.Н. Дружинина. СПб.: Питер. 2009. C. 656.
23. Саймон Г.А. Рациональное принятие решений в деловых организациях // Г.А. Саймон // Пси-хологический журнал. 2001. Т.22. № 6. С. 25-34.
24. Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской «расе господ» // Пер. с нем. М. Некрасова. СПб.: Академический проект. 2003. C. 400.
25. Смилык И.М. Тревожность, страх и формирование устойчивого чувства безопасности // И.М. Смилык // Мир психологии. 2008. № 4. С. 133-139.
26. Смит Д. Причины и тенденции вооруженных конфликтов // http://www.berghof-handbook.net/docu-ments/publications/russian_ smith_handbook.pdf.
27. ФестингерЛ. Теория когнитивного диссонанса // Л. Фестингер. СПб.: Ювента. 1999. C. 318.
28. Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытия // Ф. Хайек //Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12. С. 6-14.
29. Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. // http://libertarium.ru/l_lib_conceit0.
30. Экономическое мышление: философские предпосылки: учебное пособие // Е.Н. Калмычкова, И.Г. Чаплыгина. М.: ИНФРА-М. 2009. C. 272.
31. Эрхард Л. Благосостояние для всех // Л. Эрхард. М.: Дело. 2001. C. 352.
32. Altman I. The Environment and Social Behavior: Privacy, Personal Space, Territory, and Crowding. Monterey: Brooks/Cole Publishing. 1975. p. 237.
33. DeLongA.J. Dominance-Territorial Relations in a Small Group // Environment and Behavior. 1970. Vol. 2. № 2. pp. 170-191.
34. Kahneman D., Thaler R. Anomalies: Utility Maximization and Experienced Utility // Journal of Economic Perspectives. 2006. Vol. 20. №. 1. pp. 221-234.
35. Roese, N. J. The functional basis of counterfactual thinking // Journal of Personality and Social Psychology. 1994.№ 66. pp. 805-818.
36. Simon H. A Behavioral Model of Rational Choice // Quarterly Journal of Economics. 1955. № 69. pp. 99-118.
37. Simon H.A. Models of Bounded Rationality: Behavioral Economics and Business Organization. Cambridge: MIT Press. 1982. Vol. 2.
38. Stanovich K.E., West R. F. Individual Differences in Reasoning: Implications for the Rationality Debate? // Behavioral and Brain Sciences. 2000. № 23 (5). pp. 645-665.
39. Stanovich K. Who is rational? Studies of Individual Differences in Reasoning. London: Psychology Press. 1999. p. 312.
40. Stea D. Territoriality, the Interior Aspect: Space, Territory, and Human Movements // Landscape. 1965. Vol. 15. pp. 13-17.
41. ThalerR. Quasi Rational Economics. New York: Russel Sage Foundation. 1994. pp. 371.
42. Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Grundriss der verstehenden Soziologie // http://www.textlog.de/we-ber_wirtschaft.html.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 1
