CC BY
189
7.10. ПОТЕРПЕВШИЙ ИМЕЕТ ПРАВО НА УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ОБВИНЯЕМЫХ: КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ
Бегова Д.Я. Должность: соискатель кафедры уголовного процесса и криминалистики. Место работы: Дагестанский государственный университет.
Аннотация: в статье исследуются законодательные положения, предусматривающие право потерпевшего на уголовное преследование, анализируются конституционноправовые аспекты проблемы, касающиеся случаев необоснованного прекращения дела на досудебном этапе или отказа государственного обвинителя от обвинения.
Ключевые слова: уголовное преследование, обвиняе-мый, конституционно-правовые аспекты.
THE VICTIM HAS THE RIGHT TO CRIMINAL PROSECUTION
OF THE CONVICTED: CONSTITUTIONALY-LEGAL ASPECTS OF THE PROBLEM
Begova D. J. Position: the competitor of chair of criminal trial and criminalistics. Place of Employment: the Dagestan state university.
Annotation: in the article the legislative guidelines provide the right of the victim to the criminal prosecution, there are analyzed constitutionaly-legal aspects of the problem, which concern cases of unreasonable dismissal of the case at a pre-judicial stage or failure of the public prosecutor from the charge.
Keywords: criminal prosecution, suspected, constitution-aly-legal aspects.
Действующий УПК РФ не только провозгласил защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, одним из назначений уголовного судопроизводства (ч. 1 ст. 6), но и закрепил это положение непосредственно в качестве приоритета правовой защиты. По сути, впервые, потерпевший, наряду с прокурором, руководителем следственного органа, следователем и дознавателем, отнесен к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения; назван одним из основных субъектов уголовно-процессуальной деятельности; наделен определенными правами, как по осуществлению
уголовного преследования обвиняемых, так и правом собирания и представления в процесс доказательств виновности последнего.
В УПК РФ более или менее точно сформулировано понятие потерпевшего, приведен достаточно обширный по содержанию перечень его основных процессуальных прав, ряд из которых, оговоримся, провозглашается, по сути, впервые. Тем не менее, практически каждым исследователем констатируется тезис о том, что в принципиальных моментах процесса потерпевший, как и ранее, поставлен в явно неравное положение с подозреваемым (обвиняемым). Причем речь идет не о простом арифметическом равенстве в перечне названных прав, а о реальном паритете прав сторон в принципиальных вопросах процесса. Сказанное, в свою очередь, позволяет исследователям формулировать выводы, во-первых, о несостоятельности принципа равенства прав сторон в уголовном судопроизводстве России; во-вторых, о нарушении конституционного принципа состязательности.
А. Гриненко в данной связи прямо указывает на то, что УПК РФ создал для обвиняемого более «комфорт-
ные» с точки зрения процедуры условия, чем для потерпевшего. Причем как в плане обеспечения его процессуальных прав, так и допустимых для этого процессуальных средств защиты.1
По мнению Н.М. Гаевского, «... новый уголовнопроцессуальный закон, ...в корне не отвечает интересам потерпевших от преступлений. Только слепой может не увидеть то, что этот закон делает "фаворитом" подозреваемого и обвиняемого, ...и почти бесправным потерпевшего»2.
Между тем, по нормам УПК РФ потерпевший не просто отнесен к стороне обвинения. В соответствии со ст. 22 УПК РФ он, наряду с публичными процессуальными органами, вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого. Это же право продублировано законодателем в нормах ч. 2 ст. 42 УПК РФ (п. 16). С целью реализации данной обвинительной функции и более эффективной защиты своих нарушенных прав потерпевший как в ч. 2 ст. 42 УПК РФ, так и в ч. 2 ст. 86 УПК РФ, по идее, наделен весьма широкими процессуальными правами. Среди них и принципиальное право потерпевшего знать о предъявленном обвиняемому обвинении (п. 1 ч. 2 ст. 42 УПК). Однако по нормам чч. 8-9 ст. 172 УПК РФ копия постановления о привлечении в качестве обвиняемого, в отличие от аналогичных прав обвиняемого или прокурора, не подлежит обязательному направлению или вручению потерпевшему. Фактически, до ознакомления с материалами дела оконченного расследованием потерпевший остается практически в полном неведении относительно сути и пределов обвинения, которое инкриминируется данному обвиняемому. Не ведает он соответственно и того, насколько это обвинение направлено к защите (обеспечению) его нарушенных прав и интересов. Ознакомление же с обвинением непосредственно на этапе ознакомления с материалами дела (ст. 215-218 УПК) в целом ряде случаев является явно запоздавшим, не соответствующим интересам потерпевших от преступления.
Законодателю, безусловно, известно, что эффективная реализация данного права уже реально обеспечена актами конституционного правосудия. В частности, проверяя конституционность норм п. 1 ч. 2 ст. 42, ч. 8 ст. 162 и ч. 2 ст. 198 УПК РФ, как не предусматривающих непосредственно право потерпевшего до окончания следственных действий знакомиться с постановлениями о привлечении в качестве обвиняемого, продлении срока предварительного расследования, постановлением о назначении судебной экспертизы и экспертными заключениями, если экспертиза проводилась не в отношении самого потерпевшего, Конституционный Суд РФ более полно обеспечил права потерпевших, указав, что им - в силу прямого действия норм ч. 2 ст. 24 Конституции РФ - должен быть предоставлен доступ к соответствующей информации3.
Причем предоставлен непосредственно по вынесении названных процессуальных решений, а не по
1 См.: Гриненко А. Потерпевший должен иметь не меньше процессуальных прав, чем обвиняемый //Российская юстиция. 2002. №9. С. 51.
2 См.: Гаевский Н.М. "Золушки" и "фавориты" нового УПК РФ //Актуальные проблемы борьбы с преступностью. Сб. статей. М., 2003. С. 86.
3 См.: Определение Конституционного Суда РФ №430-О от 04.11.2004 г. по жалобе гр. Старовойтовой О. В. на нарушение ее конституционных прав п. 1 ч. 2 ст. 42, ч. 8 ст. 162 и ч. 2 ст. 198 УПК РФ // ВКС РФ. 2005. № 2. С. 36.
Бегова Д. Я.
Право потерпевшего на преследование обвиняемых
окончании расследования, при ознакомлении потерпевшего с материалами дела. Несмотря на то, что законодатель непосредственно в нормах УПК РФ пока не воспринял эти позиции, названные права потерпевшего следует считать непосредственно действующими и подлежащими обеспечению. В том числе, в интересах подержания уголовного преследования со стороны потерпевшего.
Неразрешенными на законодательном уровне остались проблемы, касающиеся и случаев необоснованного прекращения дела на досудебном этапе или отказа государственного обвинителя от обвинения. По мысли законодателя и в состязательном уголовном процессе потерпевший преимущественно "вверяет" защиту своих (нарушенных) интересов государству. В процессе его представителем, как известно, традиционно выступал прокурор. С учетом кардинальных изменений в процессуальном положении прокурора на досудебном этапе уголовного судопроизводства России, введенных Федеральным законом №87-ФЗ от 5 июня 2007 года, эта обязанность, по сути, возложена либо солидарно на следователя и руководителя следственного органа, либо непосредственно на следователя, осуществляющего расследование по делу.
Для нас принципиально другое: подобное «делегирование» не означает, что публичные процессуальные органы вправе принимать итоговые решения, влияющие на исход дела, не согласуя их с мнением потерпевшего, нередко, кровно заинтересованного, как в эффективном осуществлении функции уголовного преследования, так и неразрывно связанной с ней функцией возмещения вреда, причиненного преступлением. Ранее, как известно, в соответствии со ст. 248 УПК РСФСР отказ государственного обвинителя от обвинения не освобождал суд от обязанности продолжить разбирательство дела по существу и разрешить вопрос о виновности подсудимого на общих основаниях, в том числе, в пределах того обвинения, которое поддерживалось непосредственно потерпевшим. По нормам ч. 2 ст. 430 УПК РСФСР отказ прокурора от обвинения в стадии судебного разбирательства влек прекращение уголовного дела лишь при отсутствии возражений со стороны потерпевшего.
По нормам УПК РФ несогласие потерпевшего с отказом государственного обвинителя от обвинения, его желание взять на себя осуществление функции обвинения более не имеет правового значения и не может блокировать прекращение дела судом. Во многом причины подобного положения дел, как принято полагать, в том, что интересы потерпевшего в уголовном процессе, по сути, совпадают с интересами прокурора, и в полной мере отстаиваются именно последним. Поэтому, если мнение потерпевшего и имеет правовое значение, то лишь в той степени, в какой оно соответствует убеждению следственных органов и прокурора. При расхождении же в принципиальных вопросах процесса приоритетным, как правило, всегда оказывается мнение публичных процессуальных органов, выступающих на стороне обвинения.
И.Б. Михайловская утверждает, что «...такая конструкция статуса потерпевшего представляется обоснованной, поскольку уголовное преследование осуществляется от имени государства и его должностными лицами. Само существование государственного обвинения имеет своим основанием приоритет публичного интереса перед частным. Необходимость согласия потерпевшего на прекращение уголовного преследования, означало бы превращение государствен-
ного обвинения в частное с «приватизацией» всех собранных на досудебных стадиях доказательств. Это не только требует перестройки всей нормативной модели уголовного процесса, но и ставит в зависимость от воли частного лица реализацию одного из видов государственной деятельности».4
Между тем, система названных выводов, на наш взгляд, является отражением все той же публичности, пронизывающей своим содержанием «советский» уголовный процесс. Именно инквизиционному строю процесса был присущ диктат публичного интереса перед частным; исключительно интерес государства, а не частного лица, определял ход и возможные итоги процесса; только управомоченные государственные органы были наделены правом осуществлять уголовное преследование, самостоятельно собирать необходимые для этого доказательства, принимать решения, определяющие исход дела. По нормам УПК РФ, как декларировано, законодатель отказался от этих исходных публичных начал, отдал приоритет защите интересов частного лица, назвал личность, а не государство, высшей социальной ценностью, гарантировал право потерпевшего на самостоятельное уголовное преследование и сбор, наравне с государством, легитимных доказательств виновности. Именно легитимных, а не «приватизированных», как утверждается в приведенной цитате. Достаточно известно и то, что в наиболее развитых демократических странах именно права и свободы личности ставят пределы для государственной власти, определяют смысл и содержание законов, сущность и направления государственной деятельности. Личность, как самодовлеющая ценность, противостоит государству, настаивает на ответственности последнего, служит инструментом самоограничения его диктата, а не наоборот.
В данной связи, мы не можем разделить доводы, высказанные И.Б. Михайловской. Очевидно, что в целом ряде моментов внутреннее убеждение потерпевшего как самостоятельного участника со стороны обвинения может не совпасть с мнением государственного обвинителя. И, несмотря на это, в случае его отказа от обвинения, потерпевший, по сути, лишен права изложить суду основания своего убеждения в том, что деяние, вред и вина подсудимого в ходе уголовного судопроизводства доказаны. В итоге, потерпевший, в нарушение положений ст. 2, 18, 46, 52 Конституции РФ, лишается права на доступ к правосудию, права на возмещение причиненного вреда, судебную защиту своих нарушенных прав и законных интересов5.
Правомерен вопрос: а так ли безупречна позиция законодателя, изложенная в нормах УПК РФ; восприняла ли она весь законодательный опыт в регламентации этих дискуссионных моментов. Представляется, что не всегда.
Как известно, еще в Постановлении от 20 апреля 1999 года Конституционный Суд РФ прямо указывал, что суды вправе устанавливать виновность лица в совершении преступления лишь при условии, что ее доказывают органы и лица, осуществляющие уголовное преследование. И только в том случае, если органы
4 См.: Михайловская И.Б. Новый УПК РФ: изменение процессуальной формы //Проблемы обеспечения прав участников процесса по новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Материалы Межрегиональной научно-практ. конференции 18-19 декабря 2002 г., г. Самара / Под ред. С.А. Шейфера. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003. С. 24.
5 Подробнее см., напр.: Тетерина Т. Отказ прокурора от обвинения
"преступает" права потерпевшего на доступ к правосудию // Россий-
ская юстиция. 2003. №10. С. 15.
уголовного преследования не смогли доказать виновность обвиняемого в полном объеме и, тем более, если прокурор и потерпевший отказались от поддержания обвинения в суде (полностью или частично), то это должно приводить к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора. Вместе с тем, законодатель вправе предусмотреть и иные процессуальные последствия, исключающие продолжение производства по уголовному делу «при отказе прокурора (и потерпевшего) от обвинения», в частности, прекращение уголовного дела.6
Как видим, право прокурора на отказ от обвинения и последующее движение процесса в целом ряде случаев ставится Конституционным Судом РФ в прямую зависимость от соответствующей позиции потерпевшего. Позиции, которая явно имеет самостоятельное правовое значение и не может быть проигнорирована судом при рассмотрении и разрешении дела по существу.7 Названные позиции высшего органа конституционного правосудия являются непосредственно действующими и в настоящее время. Они не могут быть отменены или изменены принятием нового закона. Следовательно, потерпевший, безусловно, вправе апеллировать к названным правовым позициям при рассмотрении и разрешении конкретного уголовного дела в суде первой инстанции.
На необходимость императивного учета прав участников процесса в вопросах прекращения уголовного дела Конституционный Суд РФ указывает еще в ряде актов, принятых уже после принятия УПК РФ (2001 г.).
К примеру, гр. М.Г. Передерий, не признавая себя виновным в совершении инкриминируемого ему деяния и полагая, что, как самим фактом прекращения уголовного дела по основанию ч. 2 ст. 24, п. 1 ст. 254 УПК РФ, так и наступившими последствиями (в частности, отсутствием права на возмещение вреда, причиненного в результате привлечения к уголовной ответственности) были существенно нарушены его права и законные интересы, неоднократно обращался в вышестоящие судебные инстанции с жалобами, в которых просил отменить постановление о прекращении дела и направить уголовное дело в суд для рассмотрения по существу. В удовлетворении этих жалоб было отказано со ссылкой на то, что при наличии обстоятельств, предусмотренных в ч. 2 ст. 24 УПК РФ, не вправе рассматривать дело по существу, и не обязан учитывать мнение обвиняемого относительно прекращения уголовного дела. Между тем, часть 4 ст. 47 и п. 1 ст. 254 УПК РФ, по мнению Конституционного Суда РФ, не препятствуют суду общей юрисдикции рассмотреть по существу, находящееся в его производстве дело, если до вынесения приговора новым уголовным законом устраняется преступность и наказуемость инкриминируемого обвиняемого деяния, и не
лишают обвиняемого права на доступ к правосудию и права на эффективную судебную защиту8.
Таким образом, Конституционный Суд РФ прямо обязывает суды при решении вопроса о наличии оснований для прекращения дела в суде в обязательном порядке принимать во внимание мнение обвиняемого по данному вопросу. Соответственно, при возражении последнего в вопросах прекращения дела, обеспечивать ему право на доступ к правосудию, к судебной защите своих нарушенных прав. Эти же подходы повторяют себя еще в целом ряде актов конституционного правосудия, что свидетельствует об устоявшихся позициях Суда в этом вопросе.9 Нам могут возразить, что речь идет о правах подсудимого, что на потерпевшего эти подходы распространены быть не могут. Возразим, разве законодатель не гарантирует равенства процессуальных прав потерпевшего и обвиняемого в вопросах судебной защиты; разве решение о прекращении производства по делу по тому или иному основанию не отражается на правах и законных интересах потерпевшего от преступления.
Ответы на эти, риторические, по сути, вопросы, представляется очевидны. В данной связи, для осуществления реальной защиты прав потерпевшего в УПК РФ следует установить правовую гарантию того, что в случае отказа прокурора от обвинения при отсутствии на это согласия потерпевшего судебное разбирательство по уголовному делу продолжается в общем порядке с возложением функции обвинения на потерпевшего. По результатам судебного разбирательства, исходя из достаточности доказательств, суд должен иметь право вынести как обвинительный, так и оправдательный приговор, исходя из своего убеждения о доказанности фактических обстоятельств дела. Но лишь в пределах того обвинения, которое еще поддерживается перед судом участниками со стороны обвинения.10
Рецензия
Автор статьи исследует право потерпевшего на уголовное преследование. Им приводятся различные точки зрения ученых-процессуалистов на правовое положение рассматриваемого участника уголовного судопроизводства.
Особое внимание в статье уделено конституционноправовым аспектам проблемы. При этом показано умение работать с нормативными источниками, делать обоснованные выводы и предложения.
Работа структурирована, написана хорошим юридическим языком. Она будет полезна не только научным работникам, но и сотрудникам судебно-следственных органов.
Научный руководитель: зав. кафедрой уголовного процесса и криминалистики Дагестанского государственного университета доктор юридических наук, профессор Т.Б.Рамазанов.
6 См.: Постановление Конституционного Суда РФ №7-П от 20.04.1999 г. по делу о проверке конституционности положений пп. 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда г. Нижний Новгород // Российская газета. №80. 1999. 27 апреля.
См. по этому поводу: Юношев С.В. Некоторые вопросы участия потерпевшего и его представителя в суде первой инстанции //Проблемы обеспечения прав участников процесса по новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Материалы Межрегиональной научно-практ. конференции 18-19 декабря 2002 г., г. Самара / Под ред. С.А. Шейфера. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003. С. 140-149; Иванов В.В. Обеспечение прав потерпевшего при отказе прокурора от уголовного преследования по делам публичного обвинения //Там же. С. 225-231; и др.
8 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 359-О от 05.11.2004 г. по жалобе гр. Передерия М. Г. на нарушение его конституционных прав ч. 4 ст. 47 и п. 1 ст. 254 УПК РФ // ВкС РФ. 2005. № 2. С. 49.
9 См.: Определение Конституционного Суда РФ № 360 от 05.11.2004 г. по жалобе гр. Краюшина Е.В. на нарушение его конституционных прав ч. 4 ст. 133 УпК РФ // ВКС РФ. 2005. №2. С. 53; Определение Конституционного Суда РФ № 361-О от 05.11.2004 г. Определение по жалобе гр. Филиппова В.Т. на нарушение его конституционных прав ч. 2 ст. 24, ч. 4 ст. 133, ст. 239 и п. 1 ст. 254 УПК РФ // ВКС РФ. 2005. №2. С. 57; и др.
10 См.: Яковлев Н.М. Права человека и государственное обвинение // Российский судья. 2004. №9. С. 41.
