CC BY
27
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2013. № 2
ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
И.В. Радиков
ПОТЕНЦИАЛ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АКТИВНОСТИ
РОССИЙСКИХ ГРАЖДАН КАК РЕСУРС
ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ РОССИИ
Исходя из того что модернизация автоматически не приводит к демократии, а «демократическое отставание» России является тормозом модер-низационных процессов, автор анализирует причины распространяющейся в стране политической апатии и предлагает способы повышения гражданской и политической активности россиян как ресурса политической модернизации России.
Ключевые слова: модернизация, политическая модернизация, политическая апатия, политическая активность, потенциал политической активности.
Развитие демократического процесса в России даже с учетом всех критических его оценок, издержек и сдерживающих факторов, идет поступательно. Непредвзятый взгляд на происходящие в стране политические процессы в начале XXI в. дает основание для утверждения, что демократии стало, конечно, больше чем вчера. О приверженности демократическим принципам и неизменности демократического выбора как условии более эффективной интеграции в мировое сообщество государств неоднократно заявляли высшие руководители страны. Вместе с тем ясно, что уровень демократии в современной России существенно ниже, чем в развитых странах мира, а политическая система страны не только далека от совершенства, но и является, по существу, тормозом для других сфер общества. Имплантация в российскую политическую жизнь заимствованных на Западе демократических норм и образцов без достаточной опоры на специфическую историю развития российского общества привела к формированию «поверхностной», ограниченной, формальной демократии.
Принято считать, что устранить сформировавшееся демократическое отставание России можно лишь в процессе модернизации. При этом модернизация понимается как удел не только безнадежно отставших государств: модернизироваться, т.е. изменять все то, что мешает большинству населения чувствовать себя комфортно в своей
стране, а стране — быть признанной и уважаемой во всем мире, может и современное государство. Но модернизация автоматически не приводит к демократии, хотя в долгосрочной перспективе и способствует трансформациям в социальной и культурной сферах. В свою очередь именно культурные сдвиги определяют эффективность функционирования демократических институтов. Программа мо-дернизационных преобразований прописана многими авторами.
Так, по мнению Ю. Хабермаса, «понятие модернизации относится к целой связке кумулятивных и взаимно усиливающихся процессов: к формированию капитала и мобилизации ресурсов; к развитию производительных сил и повышению продуктивности труда; к осуществлению центральной политической власти и формированию национальных идентичностей; к расширению политических прав участия; развитию городских форм жизни, формального школьного образования; к секуляризации ценностей и норм и т.д.»1.
Современная версия теории модернизации предполагает интеграцию социально-экономического развития, изменений в сфере культуры и демократизацию в рамках единого процесса человеческого развития (human development). В результате этого процесса формируется общество нового типа, новой демократии. Экономический рост, повышение уровня образованности, информированности, диверсификация взаимодействия между людьми увеличивают объем материальных, когнитивных и социальных ресурсов, имеющихся в распоряжении человека, усиливая его материальную, интеллектуальную и социальную независимость. Более высокая степень жизненной защищенности (existential security) и личной независимости человека фундаментальным образом меняют его непосредственный жизненный опыт, побуждая придавать первостепенное значение целям, прежде стоявшим на втором плане, в том числе обретению свободы. Акцент в культурной сфере смещается от коллектива и дисциплины к свободе личности, от групповой нормы к индивидуальному многообразию, от власти государства к личной независимости... На постиндустриальном этапе модернизации преобладающую роль начинает играть иной сдвиг в культурной сфере — ценности выживания замещаются ценностями самовыражения2.
Обеспечить эту смену ценностей можно только в гармоничном обществе. Степень гармоничности такого общества, его жизненные шансы и перспективы определяются состоянием или уровнем его социальной солидарности разных слоев и групп населения.
Солидарность индустриального общества была основана на дотационной попечительской стратегии, в начале XXI в. ее начинает
1 Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003. С. 8.
2 См.: Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия: последовательность человеческого развития. М., 2011. С. 12-16.
постепенно заменять солидарность, в фундаменте которой взаимная ответственность общества, государства и капитала. Новая солидарность не допускает инфантильности общества, его отдельных групп. Такая гражданская солидарность — фундаментальная, глубинная основа гражданственности как сопричастности членов общества национальным целям и государственной публичной политике. Эта осознанная ответственность формируется в процессе деятельности социальных групп или граждан по совершенствованию существующего социально-экономического порядка, в ходе поиска наилучшей модели общественно-политического устройства.
И если индустриализация характеризуется бюрократизацией, иерархичностью, централизацией в принятии решений, секуляризацией и разрушением традиционных стереотипов поведения, то становление постиндустриального общества отторгает бюрократизацию и централизацию и ориентирует людей на личную автономию и ценности самовыражения3. Понимание и признание этого заставляет нас критически оценивать практику российской демократизации.
Характеризуя эпоху постиндустриализма, Д. Белл описывал как перспективу умеренный оптимизм в развитии политического участия. Главным принципом политического измерения постиндустриального общества, по его мнению, должно являться «соучастие, иногда мобилизованное или направляемое сверху, иногда такое, которое востребовано снизу». Ученый считал, что повестку дня будущего составит «расширение политической сферы и включение в политические процессы все большего числа людей», а сам факт повышения активности приведет к умножению числа групп, контролирующих друг друга»4.
С учетом того, что политическая жизнь сегодня утрачивает черты массовости, динамичная «мозаичная» демократия5, соответствующая мозаичной экономической структуре, осложняет процесс формирования упомянутой гражданской солидарности.
Уникальность последних десятилетий для России состоит в том, что она ищет одновременно адекватные ответы как на внутренние, так и на внешние вызовы стабильности системы. Официально провозглашенный курс на модернизацию страны в Послании Президента РФ Федеральному Собранию 12 ноября 2009 г. по существу должен был изменить вектор ее развития: от экспорта ресурсов и перераспределения — к производству и массированным инновациям. Кредит доверия населения к модернизационному проекту, однако, не подпитывается реальным улучшением повседневной жизни россиян.
3 См.: ИнглхартР. Модернизация и демократия // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века. М., 2010. С. 165.
4 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. С. 635.
5 См.: Тоффлер Э. Метаморфозы власти / Пер. с англ. М., 2003. С. 300-301.
Постсоветские десятилетия до предела обострили противоречия в экономической, социальной и политической структурах. Так, социальную структуру современной России характеризует контраст двух противоположных социальных групп — богатых и бедных. Первые представлены правящей элитой, российскими олигархами, «новыми русскими» (по устойчивому выражению конца прошлого века), живущими в своей «гламурной» реальности. Достаточно сказать, что с 2001 г. только 1% россиян может позволить себе дорогостоящие приобретения, и таких людей больше не становится. Если в России, по мнению директора Всероссийского центра уровня жизни В. Бобкова, в 1990 г. было 0,2% наиболее нуждающихся (менее одной потребительской корзины), то в 2010 г. — их стало уже 17,5%. Низкообеспеченных (от 1 до 3 потребительских корзин) было 31,7%, а стало 53,6%, т.е. в 1,5 раза больше6.
Согласно данным Росстата, с 2003 г. так называемый коэффициент фондов, характеризующий степень расслоения общества и показывающий отношение среднего уровня доходов 10% самых богатых граждан к среднему уровню доходов 10% самых бедных, вырос с 14,5 до 16,8 в 2007-2008 гг. Напомним, что даже эти явно «приглаженные» цифры резко отличаются от рекомендаций ООН: этот коэффициент не должен превышать 8-10, в противном случае возникают социальные катаклизмы. В большинстве стран Европы этот показатель равен 6-10 и ниже. В 2012 г. Согласно данным Росстата за 2012 г., «коэффициент фондов» снижается в России уже третий год подряд. Если в 2009 г. этот показатель составлял 16,7, а в 2010 г. — 16,5, то по итогам 2011 г. — 16,37. Президент РФ В.В. Путин на заседании Госсовета в июле 2012 г. обеспокоенно сообщил, что в России 13% населения все еще живут за чертой бедности, а это составляет примерно 18 млн человек. Заметим, однако, что в это же время Росстат приводит несколько отличающиеся цифры: не 13%, а 13,5% бедных, и это составляет 19,1 млн человек. А, по мнению директора Института проблем глобализации М. Делягина, цифры, приведенные президентом страны, характеризуют вовсе не черту бедности, а уровень нищеты. Он считает, что на уровне бедности в России живет 80% населения8.
Два эти «сословия» (богатые и бедные) различаются не только размерами доходов, но и образом жизни, мировосприятием, нормами поведения. И это ценностное различие становится все глубже, а противопоставление элит широким слоям населения приобрело
6 См.: Бобков В. Бедность и порог // Огонек. 2012. № 42. С. 5.
7 См.: Грицюк М. Росстат констатировал: бедных стало меньше // Российская газета. 2012. 21 февр.
8 См.: Желенин А. Сколько в России бедных // Росбалт. 2012. 19 июля. URL: http://www.rosbalt.ru/main/2012/07/19/1013045.html
конфликтно-антагонистический характер. И если первое сословие, часто не разделяя политического курса, не выступает против власти, боясь потерять свои позиции в экономической сфере, то «молчание» или в лучшем случае лишь «тихое роптание» вторых, порождает у власти иллюзию стабильности системы.
Вместе с тем если рассматривать российское общество в другой плоскости, то оно тоже окажется разделенным на две части: первая — традиционно готова безоговорочно верить власти и Путину и считать все то, что они говорят и делают, априорно правильным. Эта часть общества предельно минимизирует свое участие в обсуждении важнейших проблем. Но есть и другая часть общества, считающая, что нынешнее состояние российской государственности абсолютно неустойчиво, поскольку политическая система России не имеет необходимой системы сдержек и противовесов, не предполагает смены правящей элиты и руководителей государства. В отличие от первой, это — активная часть российского общества и она уже не хочет быть дисциплинированным и послушным исполнителем воли политиков.
Мы представили крайние полюса социальной структуры России. А что же остальное общество? Возрастающая активность групп и слоев, устремленных в будущее и нацеленных на решительные перемены, пока еще не нашла прочной поддержки у основной, тра-диционалистски настроенной массы населения.
Но это совершенно не исключает возможности ее активизации уже в ближайшем будущем. В России есть большое количество неравнодушных людей, которые искренне болеют за Российское государство. Это потенциально креативная, но безмолвствующая, дремлющая часть общества. Ее пассивность определяется преимущественно неверием в возможность перемен. Более того, общественное участие, не сулящее прямых материальных или карьерных выгод, стало рассматриваться многими нашими согражданами, особенно молодым, да и средним поколением, как деятельность сугубо маргинальная. Вместе с тем при кажущейся пассивности населения идет процесс осмысления реальности, растет сумма «гражданской энергии». В ситуации ограниченного политического участия эти люди активно ищут новые каналы влияния на власть, они освоили социальные сети, блоги и форумы как средство организации гражданской инициативы.
В результате этого «невидимого процесса» накопившаяся за два последних десятилетия «гражданская энергия» исподволь стала не только выражаться в гражданском протесте (массовые выступления «рассерженных горожан», акции гражданско-политического характера), но и оформила новый сегмент граждан, требующих для себя институциализированного участия в политике. Вместе
с тем публичные акции, не приносящие мгновенного эффекта, запретительно-репрессивное законодательство могут погасить политическую активность. Нарастанием политической апатии из-за разочарования в политике можно, в известной степени, объяснить низкую явку на выборы 14 октября 2012 г. Отметим, что снижение интереса избирателей к местным выборам по сравнению с федеральными является общей тенденцией в электоральном процессе. По данным ВЦИОМ, 35% жителей регионов проигнорировали единый день голосования9. На Западе показатели участия в выборах колеблются у отметок 30-40%, а это даже ниже, чем в ряде регионов России. Но мы не можем также игнорировать значительное количество конформистски настроенных россиян, которые тоже не проявляют политической активности.
Исходя из данных российских социологических организаций об устойчивой тенденции падения доверия к власти Центр стратегических разработок в своем докладе о будущем России сделал вывод о готовности российских граждан к массовым акциям гражданского неповиновения. Напомним эти социологические данные.
В 2012 г. социологи Левада-центра провели опрос о доверии россиян к руководитеям страны и основным государственным органам. Результаты опроса приведены в табл. 1 (% к числу опрошенных)10.
Приведенные данные не только заставляют задуматься над легитимностью нынешних институтов власти в России, но и подсказывают возможный вариант реформы политической системы. Например, крайне низкий процент доверия к политическим партиям подает сигнал о их неспособности к агрегированию интересов граждан. А это значит, что находясь в представительных органах государственной власти России, политические партии представляют и отстаивают прежде всего свои, партийные, интересы, выдавая их за интересы граждан России. Ссылка на количество граждан, проголосовавших за партии на выборах, не является убедительной. Правила игры, установленные в стране, обрекают граждан на необходимость голосования. И нет сомнений, что если бы в бюллетене стояла графа «против всех», то она была бы очень популярной. А раз это действительно так, то систему представительства населения в законодательных органов власти необходимо менять: как минимум, в условиях незрелости политических партий следует перейти к мажоритарной избирательной системе.
Обеспечить массовое политическое участие граждан в сегодняшней России сложно: вертикаль исполнительной власти является
9 ВЦИОМ: протестная активность повысила интерес россиян к выборам // Известия. 2012. 29 окт.
10 Доверие институтам власти: Данные опроса населения России 1-19 октября 2012 г. / Левада-центр. URL: http www.levada.ru
Институт власти Ноябрь 2009 г. Ноябрь 2010 г. Ноябрь 2011 г. Октябрь 2012 г.
Президент 66 67 50 51
Председатель Правительства 70 67 52 40
Церковь, религиозные организации 50 55 49 50
Армия 38 38 37 39
Правительство России 30 34 30 29
Печать, радио, ТВ 26 27 30 26
Органы государственной безопасности 34 33 26 30
Республиканские, краевые, областные органы власти 22 21 28 21
Местные, городские, районные органы власти 21 17 23 19
Совет Федерации 21 21 22 21
Прокуратура 20 20 22 21
Государственная дума 20 21 21 20
Полиция 19 16 20 18
Профсоюзы 15 13 16 17
Политические партии 7 10 10 11
абсолютно доминирующим игроком и в политике, и в экономике, и в общественной жизни, а гражданское общество как политический субъект слишком слабо, чтобы принудить государство измениться. Но уже понятно, что в условиях объявленной и объективно необходимой модернизации властвующая элита не может более управлять по-старому. Альтернатива «приказным» модернизационным и инновационным процессам — общественная деградация.
Еще раз подчеркнем, что центральной проблемой подлинной модернизации для политической системы и политического управления является демократизация, выстраивание на новой для России основе отношений между государством и гражданским обществом. Но может ли нынешняя попытка политической модернизации принципиально изменить ситуацию в стране? Если рассматривать политическую модернизацию по С. Хантингтону, то в России сегодня необходимо: 1) рационализировать власть; 2) дифференцировать социальные, государственные и гражданские структуры; 3) повысить уровень политического участия.
Серьезную угрозу для становления подлинной демократии и обеспечения стабильности в обществе, политической активности граждан представляет концентрация власти в центре при очевидной
слабости и низкой эффективности других элементов политической системы и гражданского общества. Отметим наиболее важные моменты.
Основная проблема современной России — это колоссальный разрыв между народом и властью, отсутствие адекватного конструктивного диалога власти с обществом. Не решив эту проблему, рассчитывать на успех любых реформ бесперспективно.
Модернизация, как и многие другие крупные проекты в России, навязывается сверху. Государство фактически самостоятельно задает цели, не усматривая реальной необходимости в привлечении граждан страны к их серьезному обсуждению. Представляется, что сейчас, кстати, как и прежде в своей истории, власть в России не знает, что на самом деле о ней думает народ (например, об инфляции, о кризисе, о коррупции, о доходах чиновников, о модернизации и пр.). Народ в свою очередь не знает, что на самом деле делает и что хочет делать в будущем власть. Результаты социологических опросов показывают, что граждане даже в само понятие «модернизация» вкладывают разный смысл. В частности, по данным Института социологии, под модернизацией понимается обеспечение равенства всех перед законом (41%), жесткая борьба с коррупцией (38%), социальная справедливость (310%) и только 24% опрошенных связывают модернизацию с эффективной инновационной экономикой, и лишь 7% — с демократией11.
Вместе с тем мы должны констатировать, что большинство россиян не против изменений. Но поддержка граждан будет лишь тогда, когда они почувствуют, что модернизация имеет отношение к ним непосредственно. Сегодня большинство населения плохо понимает, что стоит за российской политикой модернизации. Для эффективного взаимодействия власти и народа необходимы взаимопонимание и доверие, открытый и честный диалог. Нужно реализовать две модели диалогического взаимодействия: интенциональную, представляющую взаимодействие как процесс, ориентированный на реализацию плана, интенций партнеров или достижение цели, и информационную, дающую представление о взаимодействии как о процессе обмена информацией между участниками диалога. И эта модель должна быть основана не на привычном для России принципе властвования и подчинения. России нужна новая модель диалога управляющих и управляемых, а в перспективе — модель партнерского диалога власти и народа.
Следствием всего вышеотмеченного является тенденция падения доверия российских граждан ко всем без исключения политическим институтам. Еще раз вернемся к упомянутому выше
11 См.: Мареева С. Цели и задачи модернизации страны в восприятии населения: консенсус или конфликт // Власть. 2011. № 10. С. 84-88.
социологическому исследованию доверия российских граждан к институтам власти. По данным Левада-центра, не вполне и совсем не заслуживают доверия российских граждан следующие институты власти (в % к числу опрошенных)12 (табл. 2).
Таблица 2
Институт власти Ноябрь 2009 г. Ноябрь 2010 г. Ноябрь 2011 г. Октябрь 2012 г.
Президент 29 27 43 43
Председатель Правительства 25 27 30 54
Церковь, религиозные организации 31 28 35 39
Армия 49 48 49 53
Правительство России 55 53 62 63
Печать, радио, ТВ 65 66 63 66
Органы государственной безопасности 43 43 53 52
Республиканские, краевые, областные органы власти 62 67 62 68
Местные, городские, районные органы власти 69 75 67 72
Совет Федерации 54 53 61 62
Прокуратура 60 55 58 63
Государственная дума 68 67 69 72
Полиция 71 74 69 73
Профсоюзы 54 64 57 59
Политические партии 74 73 74 76
Отчетливо заметна тенденция устойчивого падения доверия россиян ко всем без исключения политическим институтам. Иначе говоря, граждане страны недовольны тем, как ими правят. А усиление критических настроений, недовольства в отношении политической власти есть проявление политического кризиса в России. Сохранение этой тенденции не только углубит кризис, но и может превратить его в полномасштабный. В этом контексте надежды на длительную политическую стабильность призрачны. Фактическая делигитимация государственных институтов, и особенно законодательных, свидетельствует о появлении в обществе запроса на новый публичный порядок, связанный с изменением конституционного строя.
Политическое руководство страны справедливо исходит из утверждения, что главной и определяющей движущей силой модер-
12 Доверие институтам власти.
низационных проектов являются кадры. Поэтому, объявив курс на модернизацию, правительство развернуло достаточно дорогостоящую программу привлечения известных ученых: и зарубежных, и российских, выехавших за пределы страны в поисках возможностей для научной работы. Расчет прост: осуществить с их помощью технологический прорыв и выйти на уровень передовых стран мира.
С этой же целью в соответствии с Федеральным законом от 28 сентября 2010 г. № 244 в России строится инновационный центр «Сколково» — современный научно-технологический комплекс по разработке и коммерциализации новых технологий. В комплексе будут созданы благоприятные экономические условия для развития приоритетных направлений научных исследований в области телекоммуникаций, космоса, медицины, информационных и ядерных технологий, энергетики. О размахе строительства свидетельствуют следующие цифры. По данным Министерства финансов Российской Федерации, объем средств, который будет направлен на создание центра инноваций в Сколково до 2015 г., составит 85 млрд руб. Общий же объем финансирования должен составить около 170 млрд руб.13
В связи с этим, однако, укажем, что страны, лидирующие в технологическом отношении, достигли передового уровня, опираясь не только на кадры, а прежде всего на общественную систему, базирующуюся на свободной конкуренции и позволяющую достичь каждому гражданину максимально возможных результатов. Именно такая система благоприятствует инновациям. Отсюда вывод: нужна кардинальная реформа всей общественной системы, нацеленная на обеспечение максимального вклада КАЖДОГО гражданина в развитие страны.
Но кто может осуществить политическую модернизацию?
Особенность России заключается в том, что все проекты модернизации так или иначе связываются с надеждами на преобразовательную роль современного государства, представленного в первую очередь не институтами, а бюрократией14.
Среди причин серьезных проблем в экономической, социальной и культурной сферах — несовершенство системы государственного управления. Многие реформы в этих сферах в значительной степени тормозятся жесткой и коррумпированной бюрократической системой. Большинство специалистов, обычных граждан отмечают низкую эффективность государственной службы, порочные
13 Минфин сказал — Минфин сделал: расходы на Сколково не уменьшатся. URL: http://top.rbc.ru/economics/27/08/2012/666453.shtml
14 См.: Рябов А. Демократизация и модернизация в контексте трансформации постсоветских стран // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века. М., 2010. С. 183-201. С. 197.
принципы кадровой политики, непрофессионализм чиновников, тенденцию к бесконтрольному правлению. Снижение престижа бюрократии, проникновение в ее среду обыкновенных проходимцев и жуликов, искусственно созданный дефицит квалифицированных, по-государственному мыслящих людей, введение обязательного членства в «Единой России» еще больше усиливают неприязненное отношение граждан к государству. Это следствие того, что бюрократия по сути сама ассоциировала себя с государством. Сложившееся годами убеждение чиновников в безусловном превосходстве их профессиональных качеств и опыта все больше переплетается с пренебрежительным отношением к некомпетентным, по их мнению, массам и общественным инициативам, особенно к тем, которые не санкционированы свыше. Бюрократия и коррупция в России стали сегодня синонимами. Примеров, подтверждающих эту точку зрения, очень много. Осенью 2012 г. стало известно о многомиллиардных хищениях в Министерстве обороны (компания «Оборонсервис»), Российских космических системах, органах Ростехнадзора... Налицо противоречие между интересами значительной части бюрократии и интересами России. Неудивительно, что российские граждане не чувствуют себя защищенными от произвола чиновников.
Какие необходимы преобразования для изменения качества российской бюрократии? Как бы это не казалось странным, требования М. Вебера, высказанные в его концепции рациональной бюрократии почти 100 лет тому назад, вполне отвечают сегодняшнему дню. Идеальная модель организационной структуры, предложенная М. Вебером, принципы построения организации в той или иной степени используются и в нашей стране. При этом заметим, что о русском переводе в полном объеме книги «Хозяйство и общество» этого наиболее влиятельного представителя немецкой классической социологии заговорили лишь в 2010 г. Представляется, что сегодня необходимо актуализировать требования к бюрократии, сделать их открытыми и понятными для всего общества. Они вполне могут быть фундаментальным основанием формирования современного отряда чиновников. В систематизированном виде эти требования к лицам, принадлежащим к бюрократии, сводятся к следующему: они должны быть лично свободны и подчиняться только деловому служебному долгу; иметь устойчивую служебную иерархию; иметь твердо определенную служебную компетенцию; работать в силу контракта, следовательно, принципиально на основе свободного выбора в соответствии со специальной квалификацией; получать постоянный денежный оклад; рассматривать свою службу как единственную или главную профессию; предвидеть свою карьеру — «повышение» —
или в соответствии со старшинством по службе, или в соответствии со способностями независимо от суждения начальника; работать в «отрыве от средств управления» и без присвоения служебных мест; подчиняться строгой единой служебной дисциплине.
Вместе с тем представляется, что ориентация лишь на вебе-ровскую идею рационализации политической бюрократии в современных условиях не обеспечит кардинального изменения практики работы огромной армии чиновников. Надеяться на контроль только вышестоящих начальников, т.е. таких же чиновников, за соблюдением указанных требований не приходится. В дополнение к этому механизму нужен и контроль извне. В идеале такой контроль могла бы осуществлять система местного самоуправления, не входящая, как известно, в систему государственной администрации. Но для этого должно быть выполнено минимальное условие — финансовая независимость местного самоуправления от бюрократии. Конкуренция между бюрократией и местным самоуправлением в отношениях с обществом могла бы привести к взаимному контролю, а в конечном итоге к повышению эффективности их деятельности. В конечном же итоге будущее бюрократии зависит только от людей, от их активности, воли, готовности к «самоправству» (Т. Джефферсон).
В России все реформы, как правило, осуществлялись без приоритетного учета их социальной цены. Модернизационные проекты повторяют традиционную ошибку власти: игнорируется тот факт, что наиболее сложная проблема — не экономическая стабилизация и рост, а их социальная цена. Такое непонимание есть отражение технократического подхода, оно присуще многим представителям как финансовой, экономической, так и политической элит. Колоссальная социальная поляризация общества, огромный разрыв между нищетой и бедностью, с одной стороны, и вызывающей роскошью, с другой, не могут быть надежным условием для эффективной модернизации. Надо учесть и то, что значительная часть населения по-прежнему ориентирована на социальную составляющую модернизации, воспринимает ее как раздачу дополнительных благ, а не как развитие инновационной экономики.
Степень политической активности россиян во многом определяет трагический опыт повторяющихся в истории России больших скачков и катастрофических обвалов, сопровождающихся не улучшением, а усложнением жизни народа. Этот опыт сформировал у российских граждан генетический страх перед «реформаторским зудом» власти. Политическая апатия, характеризующая сегодняшнее гражданское общество в России, обусловлена и тем, что в стране не преодолен начавшийся после распада СССР процесс глубокого
ценностного и поведенческого размежевания, который растягивает российское общество на модернистский и традиционалистский полюса.
Социальным ядром модернистских сил российского общества мог бы выступать средний класс. Из всех социальных групп он наиболее заинтересован и в стабильности, и в развитии. Как же охарактеризовать современный средний класс России? Считается, что к началу XXI в. (к 2001 г.) благодаря быстрому росту уровня жизни, повышению образовательного уровня, изменениям в структуре занятости средний класс в России превратился в одну из наиболее массовых социальных групп. Доля среднего класса в 2001 г. достигла 25% от общей численности населения, около 1/3 взрослого населения, 40% работающего населения и почти 50% работающего населения крупных городов15. Президент страны высказывался, что в России к 2020 г. доля среднего класса может возрасти до 60-70%. Но к концу десятилетия большинство российских социологов стали опровергать миф о росте благосостояния и численности среднего класса в России. По их данным, к этой прослойке можно отнести лишь около 7% населения страны16.
Сегодня средний класс нельзя назвать основной социальной опорой власти. Более того, именно средний класс представляет опасность для власти как внесистемный протестный ресурс: он сосредоточен в крупнейших городах, формирует основную часть медийного контента, доминирует в Интернете, обладает значительным социальным капиталом и потенциалом самоорганизации. Социологические данные показывают, что пока его политическая активность невелика, но протестная активность нарастает. Если она со временем перерастет в политическую плоскость, противостоять ей власти будут не в состоянии. Таким образом, политическую опору власти должен составлять не только многочисленный слой чиновников, не только силовики, а прежде всего активные граждане России. Только в этом случае власть будет устойчива.
Особо отметим, что нынешний уровень политической активности российских граждан в значительной мере определяется ощущением беспомощности и бесперспективности, появившемся после четырех неудачных попыток (вариантов) политической модернизации, предпринятых за последние 25 лет. Подтвердим этот вывод кратким анализом практики этих модернизационных попыток.
15 См.: ГригорьевЛ.М., Малева Т.М. Средний класс в России на рубеже этапов трансформации // Вопросы экономики. 2008. № 1. С. 50-51.
16 См.: Щеглов А. Средний класс сформировали бюрократы // Независимая газета. 2008. 25 апр. иЯЬ: http://www.ng.ru/economics/2008-04-25/5_middleclass.htm
Горбачевский вариант модернизации — попытка перестройки советской политической системы в условиях гласности — зародила в общественном сознании надежду на возможность превращения граждан из пассивных созерцателей в реальных участников политического процесса. И, наверное, это главное ее достижение. В качестве положительного итога отметим также начало политической демонополизации, отмену конституционного закрепления руководящей роли коммунистической партии, формирование политической оппозиции в лице независимых народных депутатов в 1989-1990 гг. В этот период в политический дискурс вошли новые термины: «перестройка», «гласность», «ускорение», «интенсификация», «обновление».
Ельцинский вариант модернизации характеризовался попыткой децентрализации власти и экономики, утверждением института частной собственности, политизацией крупного бизнеса, номинальным разделением власти на законодательную, исполнительную и судебную, проведением конституционной реформы, апологией свободы и критики социализма. Противоречивый характер проводимых преобразований, на ход которых повлияла и личность самого Ельцина, к сожалению, привел к исчезновению появившейся свободной конкурентной среды. Произошло ослабление политико-партийного влияния на процесс принятия управленческих и политических решений. Была дискредитирована, обескровлена и, в сущности, ликвидирована политическая оппозиция как автономный институт переходного периода.
Первый путинский вариант модернизации сфокусировался на консерватизме установленного политического строя, централизации и полной бюрократизации принятия политических решений, восстановлении вертикали власти, мобильности политического управления, нейтрализации политических поляризаций, создании демократических институтов «сверху». В этот период происходит фактический отказ от гласности, ликвидация независимых СМИ, «засорение» государственной и муниципальной служб профессионально не подготовленными чиновниками. Коммуникации между властью и обществом стали выстраиваться без обратной связи. Это и есть главная причина современной общественной пассивности российских граждан, разрастания коррупции во властных структурах.
Медведевский вариант модернизации выражался в попытках осовременивания политических процессов, институтов и технологий, его можно условно назвать квазиреформаторством. Он отличался декларированием необходимости новой модернизации («начни
модернизацию с себя»), принятием ряда президентских инициатив (право партий, победивших на региональных выборах, выдвигать кандидатуру на пост губернатора; парламентский контроль за деятельностью правительства; продление срока полномочий президента до 6 лет, а Государственной думы — до 5 лет).
К чему привели эти четыре попытки модернизации?
Исходя из понимания того, что ведущими звеньями модернизации являются мотивированные социальные субъекты, политическая власть = «команда», модернизаторская элита, способная, опираясь на историю, видеть перспективу, не только инициировать, генерировать модернизаторскую идеологию, но и мобилизовывать граждан страны на ее творческое осуществление, превращать стратегические модели в тактические планы, а также мотивированные граждане страны. Сделаем обобщенный вывод: в каждой из четырех российских попыток модернизации за последние два десятилетия основным субъектом и инициатором модернизации была государственная власть; цели и задачи модернизации определяла властвующая элита в соответствии со своими ценностями и интересами; общество и его институты были отчуждены от целей и процесса модернизации, их интересы практически не учитывались в ходе реформ; каждая из попыток модернизации оставалась незавершенной и характеризовалась сменой реформаторских процессов контрреформаторскими; вводимые в результате преобразований политические новации по существу имитировали западные образцы и не приживались к социокультурным реалиям России.
Иначе говоря, попытки модернизации в России были безуспешными в силу того, что политическому процессу в России были присущи все черты «незападного политического процесса», по определению Л. Пая17: отсутствие универсальной системы социальных связей в обществе, раскол в обществе в понимании базовых целей и средств политики, серьезные различия в политических пристрастиях разных поколений, разрыв между словами и действиями политических акторов и т.д.
Таким образом, тормозящими факторами для политики модернизации сегодня являются чрезвычайно низкий авторитет государственной власти, снижающийся уровень поддержки лидеров страны, декларирующих приверженность модернизации, недоверие ко всему государственному аппарату; отсутствие общих осознанных интересов у народа и государственной власти, идеалов общественной
17 См.: Пай Л. Незападный политический процесс // Полит. наука. 2003. № 2.
значимости, способных объединить людей; патрон-клиентские отношения граждан и органов власти; отсутствие модернизаторских элит. Качественное изменение этих параметров и составит необходимый модернизационный потенциал. Создание эффективного социального и экономического порядка, при котором инновации были бы востребованными, является одним из основных условий успешной модернизации.
Избрание В. Путина президентом страны в 2012 г. на шесть лет знаменовало начало пятой попытки политической модернизации в стране. Ее начало определило специфику этого варианта: с одной стороны, налицо расширение возможностей для политического участия граждан, а с другой — заметна активизация защитных действий государства как от политического радикализма, так и от политического импорта. Понятно, что зрелость российской демократии будет подвергнута в предстоящие сроки новым испытаниям. В этой связи приведем предостережение Т. Джефферсона: «...если народ теряет интерес к делам общества, то вы и я, конгресс и законодательные собрания штатов, судьи и губернаторы — все мы становимся волками. Именно народ является единственным надежным хранителем правительства. И чтобы сделать народ также надежным, необходимо в какой-то степени усовершенствовать его дух»18. Иными словами, наилучшей гарантией против нарушения властью естественных прав человека могут быть только сами граждане, воспринявшие демократические ценности в качестве основных, активно участвующие в делах государства. При этом демократические режимы должны «избегать излишней консолидации общества вокруг определенного лидера или его мобилизации по тому или иному вопросу, способствовать максимальному разнообразию групповых и личных интересов, максимизации существующих в обществе степеней свободы»19.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999 [Bell D. Grjadushhee postindustrial'noe obshhestvo. M., 1999.]
2. Белл Д. Демократия и права: великая дилемма нашего времени // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века. М., 2010 [Bell D. Demokratija i prava: velikaja dilemma nashego vremeni // Demokratija i modern-izacija: k diskussii o vyzovakh XXI veka. M., 2010. S. 13-26.]
3. Григорьев Л.М., Малева Т.М. Средний класс в России на рубеже этапов трансформации // Вопросы экономики. 2008. № 1 [Grigor'ev L.M., Maleva T.M.
18 Джефферсон Т. О демократии / Сост. С. Падовер. СПб.,1992. С. 44.
19 Белл Д. Демократия и права: великая дилемма нашего времени // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века. М., 2010. С. 21.
Srednijj klass v Rossii na rubezhe ehtapov transformacii // Voprosy ehkonomiki. 2008. N 1.]
4. Джефферсон Т. О демократии / Сост. С. Падовер. СПб., 1992. [Dzhefer-son T. O demokratii / Sost. S. Padover. SPb.,1992]
5. Доверие институтам власти: Данные опроса населения России 1-19 октября 2012 г. // Левада-центр. [Doverie institutam vlasti: Dannye oprosa naselenija Rossii 1-19 oktjabrja 2012 g. / Levada-Centr.] URL: http www.levada.ru
6. Инглхарт Р. Модернизация и демократия // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века. М., 2010 [Inglkhart R. Modernizacija i demokratija // Demokratija i modernizacija: k diskussii o vyzovakh XXI veka. M., 2010.]
7. Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия: Последовательность человеческого развития. М., 2011 [Inglkhart R., Vel'cel' K. Modernizacija, kul'turnye izmenenija i demokratija: Posledovatel'nost' chelovecheskogo razvitija. M., 2011.]
8. Мареева С. Цели и задачи модернизации страны в восприятии населения: консенсус или конфликт // Власть. 2011. № 10 [Mareeva S. Celi i zadachi modernizacii strany v vosprijatii naselenija: konsensus ili konflikt // Vlast'. 2011. N 10.]
9. Пай Л. Незападный политический процесс // Политическая наука. 2003. № 2 [Pajj L. Nezapadnyjj politicheskijj process // Politicheskaja nauka. 2003. N 2.]
10. Рябов А. Демократизация и модернизация в контексте трансформации постсоветских стран // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века. М., 2010 [Rjabov A. Demokratizacija i modernizacija v kontekste transformacii postsovetskikh stran // Demokratija i modernizacija: k diskussii o vyzovakh XXI veka. M., 2010.]
11. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М., 2003 [Toffler E. Metamorfozy vlasti: Per. s angl. M., 2003.]
12. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003. С. 8 [Khab-ermas Ju. Filosofskijj diskurs o moderne. M., 2003. S. 8.]
