CC BY
27
УДК 947.084.5+64
ПОСТСОВЕТСКОЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО И НОВАЯ РОССИЯ: ПРОГНОЗ П.Н. МИЛЮКОВА
© 2013 г. К.Г. Малыхин
Малыхин Константин Германович -доктор исторических наук, профессор,
кафедра исторической политологии,
исторический факультет,
Южный федеральный университет,
ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006.
E-mail: [email protected].
Malykhin Konstantin Germanovich -Doctor of Historical Science, Professor,
Department of Historical Politology,
Faculty of History,
Southern Federal University,
B. Sadovaya St., 105/42, Rostov-on-Don, 344006.
E-mail: [email protected].
Анализируется эволюция воззрений лидера леволиберальнътх течений русского зарубежья 20-х гг. ХХ в. П.Н. Милюкова по проблематике национально-государственного строительства постсоветской Российской федерации, в рамках разработанной им теории национального вопроса, а также российских общенациональных геополитических интересов.
Ключевые слова: теория национального вопроса, национализм, национальные интересы, большевистский эксперимент, постбольшевистская Россия, геополитическое пространство, федерация, автономия.
The author analyzes the evolution of the conceptions of the Russian emigrant left-liberal wing in 20s of 20th century leader P.N. Milyukov on the problems of nation-building in post-Soviet Russian Federation within the framework of his theory of the national question, as well as nationwide Russian geopolitical interests.
Keywords: theory of the national question, nationalism, national interests, Bolshevik experiment, Post-Bolshevik Russia, geopolitical space, federation, autonomy
В эмиграции развернулся во всю мощь аналитический талант Павла Николаевича Милюкова. Оставаясь политиком, он прежде всего анализировал и размышлял. Одной из важнейших тем, привлекавших его внимание, была тема прошлого, настоящего и будущего России.
В 20-е гг. на территории бывшей Российской империи сложилось новое государственное образование - Советский Союз. П.Н. Милюков предпринял самую серьезную попытку анализа этого нового исторического явления. Рассмотрение модели национального устройства СССР заставило его обратиться к теории национального вопроса.
Национальность, сделал вывод П.Н. Милюков, возникает во многом стихийно. Национальный язык как важнейший признак новой нации первоначально охватывает локальные границы общности.
Важнейшим элементом национальности является не язык, а возникновение интел-
лигенции. Благодаря ее деятельности, был уверен П.Н. Милюков, постепенно из массы народных говоров возникает национальный литературный язык, а национальное сознание проникает в толщу народных масс [1].
В этом плане П.Н. Милюков связывал процесс возникновения русской нации не с XVIII в., а с XIX, с именами Пушкина и Карамзина, но отнюдь не Ломоносова.
«Стабилизация национального языка в каждом государстве определяет момент начала широкого национального сознания.
У нас момент стабилизации языка определяется именами даже не Ломоносова, а скорее Карамзина или Пушкина» [1].
Милюков по сути дела выделил два важнейших периода развития нации. Исторически длительный период сложения наций и исторически короткий период осознания нацией своих исторических задач [2, с. 80].
Национализм, был уверен П.Н. Милюков, мог быть и позитивным, и реакционным. Все зависит от конкретного выражения тех движений, которые проходили под знаменем национализма. П.Н. Милюков обратил внимание, что национальные движения начала XIX в. осуществлялись под знаменем революционной идеологии. В качестве примера революционных движений первой половины XIX в. он приводит движение народов Германии, Чехии и других славянских народов, Италии, Балкан, Латинской Америки [2, с. 89].
П.Н. Милюков обратил внимание, что Первая мировая война поставила национальный вопрос со всей остротой. Несмотря на широко разрекламированное признание свободы национальностей на деле все свелось к переделу мира, новым захватам. Однако она явилась определенным рубежом, разделившим мир на довоенный и послевоенный.
«Последняя война еще раз поставила на очередь вопрос национальный, особенно о малых национальностях, в смысле принципов Французской революции.
14 пунктов Вильсона вошли в общее сознание, как право наций на самоопределение.
На практике этот принцип спутался с вознаграждением победителей за счет побежденных, но шаг вперед все же был сделан.
Довоенные планы, вроде национально-территориальной автономии отодвинулись назад.
В форме охраны прав меньшинств под покровительством Лиги наций сказано новое слово» [1].
Он был уверен, что Первая мировая война не сумела разрешить всех национальных противоречий, и исходил из тезиса, что последующая эпоха чревата новыми войнами. В основе их будут лежать устремления тех наций, которые не сумели решить отложенные национально-государственные проблемы.
«Мы еще будем свидетелями дальнейших изменений, но важная стадия достигнута.
Очередь за освобождением малых наций» [1].
Однако значительную часть тех проблем, которые вызревали в Европе в течение столетий, Первая мировая война сумела разрешить. Возникло большое число национальных государств. В этом Милюков увидел подтверждение своей теории национального вопроса, увязывавшего возникновение наций со становлением национальной интеллигенции.
«Конечно, идеология этой войны осталась во многих отношениях неосуществленной. Неосновательными оказались надежды, что эта война будет "последней"; основательны упреки, что союз наций, созданный в результате победы, очень смахивает на союз победителей для закрепления их гегемонии над побежденными. Но нужно, все-таки, признать, что по отношению к "малым" национальностям и государствам Европы война 1914 -1918 года довершила дело, начатое французской революцией. Достаточно сравнить карту Европы до и после войны, чтобы увидеть, как много самых запутанных и казавшихся неразрешимыми национальных конфликтов центральной, южной и восточной Европы получили здесь радикальное решение или приблизилось к таковому» [2, с. 102 - 103].
Осознание национального чувства, по мысли П.Н. Милюкова, может приводить не только к положительным, но и негативным результатам, например к стремлению к захватам, консервации отживших форм общественной жизни, под которыми начинают понимать национальную самобытность. Возникают национальные «перегородки», мешающие свободному развитию процесса европейской интеграции.
«В целом ряде случаев, гипертрофия национального чувства может оказаться не полезной, а вредной для той самой национальности, которая заболевает этой болезнью» [2, с. 150].
П.Н. Милюков как последовательный демократ однозначно осуждал всякие проявления реакционного национализма независимо от того, проявляется ли он в лице господствующей нации, или же нации угнетенной [2, с. 151]. Он с горечью писал, что получившие в результате Первой мировой войны независимость нации, ранее находившиеся в положении угнетенных, оказались угнетателями в отношении национальных меньшинств. Так, в Прибалтийских республиках, активно боровшихся против Российской империи, российского великодержавия, после получения независимости русским отводилась роль национальных меньшинств. Прибалтийские государства превратились в угнетателей, стремившихся вытравить из русских их принадлежность к России. Страницы «Последних Новостей» наполнены горечью по поводу положения русских людей в Прибалтике, где русский язык, культура оказались в положении изгоев.
«Эстоно-латвийский союз, это первый камень будущего Балтийского союза, в который по мысли авторов должны войти, кроме Эстонии и Латвии еще Финляндия, Литва и Польша, и который, всей своей предполагаемостью должен быть направлен против России, вне зависимости от природы ее правительства» [3].
Удивительно как далеко теоретики «Последних Новостей» видели будущее, понимая национальные интересы России и ее ближайших соседей. Они подчеркивали, что антироссийский союз станет реальностью независимо от сути политического режима, который будет существовать в России.
«Мы, таким образом, различаем между национальным и националистическим, между патриотизмом и шовинизмом. Мы хотим быть патриотами без шовинизма и националистами без националистичности» [4].
Национализм, был уверен П.Н. Милюков, являлся серьезнейшим препятствием на пути прогресса. Национализм базировался на представлении об исключительности той или иной нации, ее исторического прошлого, культуры и представлений о будущем. Вместо движения к идеалам цивилизации он предлагал замкнутость, изоляцию, самолюбование. П.Н. Милюков увидел ту грань, когда национализм из явления прогресса начал превращаться в свою противоположность. Господствующие народности бывших империй нашли в национализме ответ на вызов эпохи, означавший основу для реванша, для передела мира. По сути П.Н. Милюков увидел в первой половине 20-х гг. начало той страшной болезни, которая приведет ко Второй мировой войне и поставит весь мир на грань катастрофы [4].
Россия сложилась как многонациональная империя. В этом процессе были не только положительные, но и отрицательные стороны. Русская интеллигенция не чувствовала угрозы своему благополучию в рамках Российской империи. Именно поэтому специфический русский национализм сложился несколько позже, чем национализм других наций, входящих в состав империи. Этносы, ощущавшие свое неравноправное положение в составе Российской империи, видели в национализме своеобразную защиту от наступления империи на их права.
«Если угодно, тут была своя отрицательная сторона. Специфически - "великорусское" национальное самосознание просто не выработалось, когда кругом начали складываться
самосознания "украинское", "белорусское" и т.д.... Русская интеллигенция до самого конца чувствовала себя вообще русской, а не "великорусской"» [2, с. 116].
С другой стороны, невеликорусские народности с подозрением относились к русской интеллигенции, подозревая ее в великодержа-вии и шовинизме. Это препятствовало демократическим союзам и до Русской революции, и во время революции, и в эмиграции.
«.Национальности, позднее осознавшие себя, делали из этого факта - упрек русской интеллигенции, заподозревая ее панруссизм, как доказательство ее империализма и великодержавности» [2, с. 116].
С горечью П.Н. Милюков писал об антироссийской, антирусской истерии, развернувшейся в средствах массовой информации российской, в широком смысле, диаспоры, включавшей всех выходцев с территории бывшей Российской империи. В этом плане в 1924 г. он выпустил серию статей с критикой журнала «Свободный Восток», издававшегося в Праге. Авторы этого издания третировали все русское и российское. Слово Россия и все, что связано с этим понятием под пером авторов «Свободного Востока» становилось ругательным [5].
Вместо сотрудничества между различными течениями русского зарубежья независимо от их национальной принадлежности эти идеологи предлагают идеологическую войну. Но она станет предвестницей войны настоящей, которая развернется на просторах постсоветского пространства.
В таких проявлениях национализма П.Н. Милюков видел причудливость и своеобразность развития национального вопроса как в России русского зарубежья, так и грядущей России постбольшевистской, постсоветской.
«Свести противоположные желания национальностей к приемлемому компромиссу. Такова точка зрения интеллигенции соперничающих стран.
Г. Айолло заменяет ее другой задачей: навязать сегодня свою волю народу, который навязывал эту волю его народу вчера.
Представленная таким образом задача, естественно, является задачей не примирения, а борьбы.
Все русские партии, даже самые противоположные объединятся против чрезмерных претензий национальностей, которые только что разрушили традиционную связь морального и политического единения» [5].
Рассмотрев теорию национального вопроса, П.Н. Милюков разработал политическую линию поведения русской демократии. Прежде всего он категорически отмежевался от национализма. Знамя национализма подхватили правые круги российской эмиграции. В их устах, по мнению П.Н. Милюкова, национализм превратился в знамя новой интервенции.
«Итак, русский монархизм сам себе отрезал возвращение вспять. Он слишком рано "расшифровался". Он роковым образом связан с определенной тактикой - интервенция и определенной целью - реставрация» [4].
П.Н. Милюков отстаивал идею создания свободной великой России и свободной российской нации. Интересно, что он употреблял термин не «великорусская нация», а именно «великая российская нация», которая в постбольшевистской России будет включать в себя представителей различных народностей, пользующихся совершенно равными правами. (Для сравнения, в современной России широко употребляем термин «россияне», под которым понимается все населения России, независимо от национальной принадлежности). Будет развиваться этнос, объединяющий и великорусов, и иные народности.
«Мы все должны стремиться к созданию великой российской нации - по необходимости многоплеменной, как многоплеменная швейцарская, американские нации» [4].
В качестве примера П.Н. Милюков привел пример США или Швейцарии. В этих государствах сложились многоязычные, многокультурные, многонациональные этнические образования. Широко распространен термин «американец немецкого, китайского, японского, русского или иного происхождения». Несмотря на принадлежность представителей этих этносов к совершенно различным языковым или культурным стратам, они ощущают себя прежде всего представителями США, американцами.
Серьезным препятствием на этом пути П.Н. Милюков видел в национализме, прежде всего великорусском. Он прямо говорил о невозможности восстановления в постсоветской России Российской империи. Идеология великорусского национализма была идеологией имперской. Представители подобных воззрений не понимали, что сменилась эпоха. Окончание мировой войны принесло с собой эпоху начала распада империй. Кроме того, великорусский национализм отторгал свободный со-
юз народов России. Вместо союза возникали настроения подозрительности, недоверия и т.д.
«Но национализм от великорусской национальности противопоставляет себя на-ционализмам украинской, еврейской, татарской и т.д. национальностей.....
И Вы не можете поставить задачей великорусского национализма - восстановление "колосса на глиняных ногах", каким была Российская империя» [4].
П.Н. Милюков попытался понять причины катастрофы, постигшей Россию, попытался разобраться в причинах отторжения Россией белого движения и на этой основе разработать новую тактику русского либерализма. Анализ провала тактики белого движения во многом позволил ему понять провалы белых по такому принципиальному вопросу строительства будущей, постбольшевистской России, как национальный вопрос. По его мнению, именно благодаря установкам белого движения возможные союзники оказались противниками или же заняли нейтральную позицию. Это касалось и Украины, и Польши, и Прибалтики, и Кавказа. В связи с этим П.Н. Милюков заявил о новом принципе построения взаимоотношений национальностей в постбольшевистской России, а именно о принципе федерации.
Единственный путь демократического восстановления единства России он видел в федеративной республике народов, населяющих пределы России. Постбольшевистская Россия, был уверен Милюков, непременно будет Российской Федерацией. Поражает, как далеко в будущее умел заглянуть самый выдающийся представитель русской диаспоры 20-х гг.
«Мы республиканцы. Далее, мы сторонники федеративной республики, потому что не видим другого пути к мирному восстановлению Российского государства и к последующему дружному сожительству народов в его пределах, кроме добровольного соглашения частей бывшей Российской империи» [4].
П.Н. Милюков подчеркивал, что русская демократия ставит перед собой задачу не только восстановить Россию как Российскую Федерацию, но и добиться долговременного мирного и дружного сожительства тех народов, которые войдут в состав нового постбольшевистского государственного образования.
Кроме того, и в споре с русскими правыми зарубежья - националистами, и в плане долговременных задач он поставил как категорический императив задачу мирного решения проблем восстановления российской государ-
ственности. По его мнению, все попытки навязать сожительство народам бывшей Российской империи и бывшего Советского Союза окончатся безрезультатно, и более того, приведут к самому печальному результату.
«Мы не хотим насильственного пути» [4].
П.Н. Милюков исходил из тезиса, что не все части Новой России нуждаются в совершенно адекватных формах национально -государственного устройства в новом государстве. По его мнению, одни народы по своей численности и уровню государственного развития должны иметь республиканское государственное устройство, в то же время малые народы, только вышедшие из первобытного состояния вряд ли смогут создать полноценное государственное образование, которое предполагает не только права, но и обязанности.
Надо понимать, что П.Н. Милюков видел различные формы решения национального вопроса в постсоветской России. В новой федеративной России будут и субъекты, имеющие свои государственные образования, связанные с центром федеративными договорами, и субъекты, строящие свою государственность в рамках автономии, однако все граждане Российской федерации будут пользоваться одинаковыми правами, независимо от национальности и расы.
«Понятное дело, что не все части бывшей монархии в одинаковой мере нуждаются в политической самостоятельности. . не следует гнаться за внешним единообразием, когда его нет в жизни» [4].
П.Н. Милюков, конечно, отдавал себе отчет, что строительство российского демократического постбольшевистского государства, в котором исторически преобладает русское население, представляет очень сложную задачу. Различный уровень развития невеликорусских регионов и самих русских регионов накладывался на имперское сознание населения коренных областей России. П.Н. Милюков ясно осознавал эту проблему и видел единственный выход из нее в постепенном распутывании клубка проблем через федеративное строительство.
«Конечно, проблема уравновешивания громадного русского комплекса земель с федеративными мелкими единицами существует и в России, - и это очень серьезная и трудная проблема.
Это нездоровое состояние национального чувства, которое цепляется за прошлое и ме-
шает свободе живого национального творчества, которое противопоставляет себя мировой культуре, как нечто исключительное, которое странно связывает себя с прошлым, с мессианством, мы привыкли называть национализмом» [4].
Анализируя методы и способы решения большевиками национальных отношений в Советской России, П.Н. Милюков думал о путях развития этого вопроса в России постсоветской. В качестве примера «Последние Новости» в 20-е гг. проанализировали ситуацию в Закавказье и Прибалтике.
В 1924 г. в Грузии произошло антибольшевистское восстание. Как демократ П.Н. Милюков не мог не встретить выступление против тирании сочувственно, однако как российский политик-государственник он не мог не обратить внимание на тот факт, что грузинское выступление было направлено не только против большевиков, но и против России вообще.
Грузинские националисты, писал П.Н. Милюков, представляли дело так, что Россия силой присоединила Грузию, а восставшие пытались ликвидировать историческую несправедливость. Подобная схема изложения событий являлась чрезвычайно упрощенной [6]. Он напомнил, что Россия спасла грузинский народ от физического уничтожения. Даже в 1921 г., после оккупации Грузии большевиками население Грузии встретило их сочувственно, так как экономические интересы Грузии требовали включения страны в общероссийский экономический процесс [6].
Конечно, П.Н. Милюков признавал, что большевистская агрессия против Грузии была незаконной, однако тут же напомнил, что Грузия сама разрушила исторические связи с Россией, причем сделала это также незаконно. Тем самым он как бы оправдывает большевистское вторжение как восстановление исторических прав России на свои исконные земли, за которые Россия платила своей кровью.
«Без всякого сомнения, вожди коалиции грузинских партий, стремящихся к независимости правы, что нападение большевиков на Грузию в феврале 1921 г., после заключенного ими же договора 7 мая 1920 года, которым признавалась независимость Грузии, никак нельзя подвести ни под какую правовую рубрику.
Но и провозглашение независимости Грузии 22 ноября (5 декабря) 1917 г., под двойным давлением турок и немцев, тоже нельзя признать укладывающимся в правовые рамки.
Если грузинские лидеры считали, что разгон Учредительного собрания разрушает последнюю связь между ними и Россией, то русские не могут стать на эту точку зрения» [6].
Очевидно, что П.Н. Милюков выступает не только как демократ, но и как политик, четко осознающий национальные интересы России, пусть называемой СССР. Он отстаивал идеи прочного союза народов постсоветской России, однако понимал, что у России есть и будут свои геополитические интересы, как и у любой великой державы, и их она будет последовательно отстаивать.
Осенью 1923 г. в «Последних Новостях» была опубликована статья Л. Неманова. П.Н. Милюков обязательно комментировал те публикации в своем издании, если он не принимал точку зрения автора. Эту он никак не прокомментировал, что позволяет сделать вывод о молчаливом согласии П.Н. Милюкова с позицией Л.Неманова.
Автор статьи обосновывал неизбежность включения Прибалтики в сферу интересов и влияния постбольшевистской России. Геополитические интересы Новой России неизбежно потребуют выхода к Балтийскому морю, через порты которого осуществлялась связь России с Западом. Прибалтийским государствам в этой схеме отводилась роль не независимых государств, а автономий в составе России.
«Экономическая, а следовательно, и политическая судьба Эстонии, Латвии тесно и неразрывно связана с судьбами России.
Совершенно понятно, что воскресшая и окрепшая Россия не сможет поставить свой доступ к Балтийскому морю, единственному, связывающему центральную ее часть с Западом, в зависимости от преходящих политических комбинаций Эстонии и Латвии, тем более что свободное пользование балтийскими портами не только как торговой, но и как военной базой, совершенно совместимо с самой широкой культурной и политической автономией прибалтийских стран» [7].
По-видимому, признание такого важнейшего фактора, как геополитические интересы великой державы, какой являлась Россия, заставляли Милюкова делать определенные отступления от чисто демократической позиции. Очевидно, что решение и грузинского, и прибалтийского вопроса не могло пройти просто
Поступила в редакцию
и безболезненно. Никто не мог дать гарантии, что какие-либо части бывшей Российской империи и Советского Союза всегда добровольно будут готовы войти в состав постбольшевистской Российской Федерации. Тот факт, что в постсоветской новой России П.Н. Милюков видел и Прибалтику, и Грузию, не вызывает сомнения. Геополитические интересы постсоветской России будут настойчиво требовать включения их в пределы новой Российской державы, что, по-видимому, могло привести к различным вариантам разрешения проблемы и не только к постепенному распутыванию клубка проблем.
Политик П.Н. Милюков настаивал на сохранении ведущего положения будущей Российской Федерации на территории постсоветского геополитического пространства. Государственные образования, которые могли возникнуть на территории бывшего Советского Союза неизбежно должны увязывать свои интересы с национальными интересами новой России.
При анализе такой сложнейшей проблемы, как национальные отношения в постсоветской России, П.Н. Милюков схематично наметил такой путь их разрешения, при котором демократические ценности увязывались с общенациональными геополитическими, государственными устремлениями новой России. Необходимо признать, что российская постсоветская будущность в целом реализовывалась в рамках сценария, предсказанного П.Н. Милюковым.
Литература
1. Милюков П.Н. Национальный вопрос в Европе. (Вторая лекция П.Н. Милюкова в Праге) // Последние Новости (Париж). 1923. 30 апр.
2. Милюков П.Н. Национальный вопрос. Прага, 1925.
3. Наблюдатель Балтийская Антанта // Последние Новости (Париж). 1923. 30 нояб.
4. Милюков П.Н. Россия и демократическая эмиграция (Доклад на первом публичном заседании Республиканско-демократического клуба в Праге 5 июля 1923 // Там же. 7 июля.
5. «Свободный Восток» // Там же. 1924. 18 июня.
6. Восстание Грузии // Там же. 10 сент.
7. Неманов Л. На рубежах Советской России // Там же. 1923. 28 нояб.
11 марта 2013 г.
