CC BY
70
Заметно снижается количество заимствований в таких группах жанров, как проповедническая, агиографическая и дидактическая.
Почти все заимствования принадлежит к группе имен существительных. Зафиксировано лишь несколько русских глаголов в инфинитивной форме, предполагающих включение в чувашскую речь с помощью вспомогательного глагола ту «делать»: говеть ту «говеть», страховать ту «страховать».
Соотношение слов, означающих отвлеченные и конкретные понятия, почти равное. При этом заметна едва уловимая тенденция заимствования слов, обладающих конкретностью содержания.
На первом месте по количеству заимствований располагаются литургические тексты: аминь, аллилуйя, закон, икос, ирмос, кондак (более 200 употреблений), апостол, богородичен, тропарь (более 100) и т.д., затем - канонические и другие переводы: прадник «праздник», заповедь, священник (более 100), пророк, престол, монах, ектенья, панихида, фимиам (около 50 употреблений), названия чинов, должностей, этикетных обращений (около 10) и т.д. Само слово Библия встретилось менее десяти раз.
Таким образом, определяются функции иноязычных заимствований в богослужебной литературе - обеспечение содержательной точности первичного и переводного текстов, а также создание функционально-стилистической приметы текстов богослужебного характера.
Литература
1. Андреев ИЛ. Чувашская орфография: проблемы и решения // Изв. нац. акад. наук и искусств Чуваш. Респ. 1996. №2. С. 126-138.
2. Чувашская книга до 1917 года =1917 дулчченхи чаваш кёнеки: ретроспект. библиогр. указ. лит. 2-е изд., испр., доп. / Гос. ком. Чуваш. Респ. по делам архивов; Гос. архив печати Чуваш. Респ. Чебоксары, 2001.199 с.
СТУДЕНЦОВ ОЛЕГ РОСТИСЛАВОВИЧ - кандидат филологических наук, доцент кафедры литературного редактирования и стилистики, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары ([email protected]).
STUDENTSOV OLEG ROSTISLAVOVICH - candidate of philological sciences, assistant professor of Stylistics and Literary Redaction Department, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
УДК 811.511.1’367.52
H.B. ЧИНАЕВА
ПОРЯДОК СЛОВ В ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКАХ. ПОЗИЦИЯ ОБЪЕКТА
Ключевые слова: порядок слов, объект, предикат, субъект, грамматические нормы, коммуникативная акцентировка, стилистическое ударение, смысловые отношения.
Рассмотрен порядок слов в финно-угорских языках, раскрыты причины возникновения различий в расположении членов предложения. В сравнительно-сопоставительном плане выявлены сходства и различия относительно позиции объекта в мордовских (мокшанском и эрзянском) и финском языках. Выбор определенного порядка слов в языках обуславливается действием различных факторов: грамматических, коммуникативных, собственно смысловых и стилистических.
N.V. CHINAEVA
THE WORD ORDER IN FINNO-UGRIC LANGUAGES. THE PLACE OF OBJECT
Key words: word order, object, predicate, subject, grammatical norms, communicative focus, stylistic emphasis, semantic relations.
The present article investigates the word order in the Finno-Ugric languages; the causes of the differences in the location of sentence parts are indicated. The similarities and differences in the position of object in Mordvin (Moksha and Erzya) and Finnish languages are revealed in comparative terms. The choice of a specific word order in languages is caused by the action of various factors: grammatical, communicative, semantic and stylistic.
Уральская языковая основа характеризовалась порядком слов субъект -объект - предикат (СОГ) [14. С. 254-255]. Причины препозиции объекта относительно глагола-сказуемого языковеды находят в истоках возникновения объ-
екта, образовавшегося из категории определения при имени, которое обозначало производителя действия. Со временем из имени сформировался глагол, а определение при нем, соответственно, перешло в класс объекта [3. С. 51-52].
На современном этапе развития порядок слов в языках уральской языковой группы можно охарактеризовать следующим образом:
СОГ: строгий порядок слов в ненецком языке или подвижный, более свободный - в марийском, удмуртском, обско-угорских языках (Куприянова, Хо-мич, Щербакова; Григорьев, Алатырев, Николаева, Ромбандеева);
СГО: «восточный тип»: коми, мордовские, вепсский языки. В данной группе языков под влиянием различных факторов объект нередко занимает препозицию относительно вербальной единицы (Сельков, Колядёнков, Алямкин, Зайцева);
«западный тип»: финский, эстонский, саамский. В указанных языках позиция ОГ характерна лишь для конкретных конструкций (Хакулинен, Рятсеп, Керт).
В отдельную группу относят венгерский язык, в котором порядок слов зависит от смысловой нагрузки того или иного слова в связной речи (Майтинская).
В исследуемых нами языках, мордовских и финском, объект перешел в постпозицию по отношению к глаголу действия (СГО). В мордовских языках причиной данного явления стало влияние синтаксиса русского языка, в финском - германских и скандинавских языков. Э. Линдэн подчеркивает большое влияние шведского языка на порядок слов в финском языке [13. С. 324].
Подобное расположение членов предложения характерно для нейтральной среды повествования. Однако под влиянием различных факторов порядок слов может меняться. В финно-угорских языках явление неустойчивости порядка слов объяснимо принадлежностью данной языковой группы к агглютинативным языкам, в которых основную нагрузку в выражении характера передаваемой информации несут грамматические формы слов и служебные слова.
Однако свободный порядок слов не подразумевает произвольности в расположении членов предложения. Выбор определенного порядка размещения слов обуславливается различными факторами: грамматическими, коммуникативными, стилистическими, смысловыми.
Грамматические нормы расположения слов внутри отдельных словосочетаний в мордовских и финском языках играют важную роль при разграничении объекта действия, поскольку в данных языках грамматическая форма основного падежа объекта, аккузатива, совпадает с генитивом. Имя, оформленное генитивным суффиксом, являясь показателем обладателя, находится в препозиции относительно определяемого слова. Выступая в функции объекта и, соответственно, принимая аккузативный суффикс, имя относится к глаголу действия, занимая при этом постпозицию (или препозицию при определенных факторах). То же самое характерно для случаев маркировки существительных номинативной формой, которые могут являться определением в абсолютной номинативной форме или объектом в форме неоформленного аккузатива. Сравните: эрз. Неть валтнэнь кис печкизь Раянь (опред. при объекте) келензэ [7. С. 162] «За эти слова отрезали язык Раисы». - Азоравась нолдызе Раянь (объект) оляс [7. С. 162] «Хозяйка отпустила Раису на волю».
мокш. Кодак сувась кудботму, шалхкозонза эрьхтсь комлянь (опред. при субъекте) шиненя [8. С. 70] «Как только зашла в дом, в нос (ее) ударил запах хмеля». - ... сембе ушеса налхксихть, а сонь кошардозь комлянь (объект при инфинитиве) сязендема [8. С. 70] «... все на улице играют, а ее заставили хмель рвать».
фин. Taalla Pohjantahden (ген. с послелогом) alia... [9. С. 3] «Здесь под Северной звездой...». - Katse etsi Pohjantahden (объект) [9. С. 12] «Глаза искали Полярную звезду».
В порядке слов может отражаться коммуникативная акцентировка тех или иных частей предложения. В нейтральной среде повествования слова, содержащие наиболее важную или новую информацию, располагаются в конце предложения. Объект в подобных случаях располагается после всех определений глагола действия:
эрз. Рамасть Сёконень каршо ульцястонть вишка сёлт чиресэ апок-шке кудыне... [2. С. 42] «Купили Фёкле на противоположной улице около пруда небольшой домик...».
мокш. ... ёрсесь тиемс (Мялька) мяштезонза крёз... [4. С. 69] «букв. ... попытался сделать (Мялька) на груди (своей) крест».
фин. ... alkoi (Simon) sulloa suuhunsa kaikkea syotavaa [9. C. 10] «...начал (Симон) впихивать в рот (свой) все съедобное».
С коммуникативной акцентировкой членов предложения связано учение об актуальном членении, в соответствии с которым исходная часть предложения, не содержащая новой информации, является темой, а часть, в которой заключена новая, неизвестная ранее информация, - ремой.
В мордовских и финском языках при нейтральном повествовании объект является его ремой. Однако объект действия может переходить и позицию темы. В данном случае происходит изменение обычного порядка слов - инверсия. Инверсия наблюдается в некоторых стилевых разновидностях литературного языка, чаще всего - в поэтической и разговорной речи, эрз. Кол Михал скотинат раштыль
ды микшнемаст шкасто маштыль [7. С. 35]
«Умелый Михаил скотину растил и продавать (их) вовремя умел», мокш. Тонь стирцень, конань лемнине «авай»,
Мес рана эстейть тон сявить-тердить [8. С. 38]
«Твою дочь, имя которой «мать»,
Почему рано к себе ты забрала-позвала». фин. Jos sinulla ... ei ole ystavaa joka sinua kuuntelesi... [15]
«Если у тебя... нет друга, который тебя выслушал бы...»
Инверсия служит средством усиления экспрессии, для ритмизации поэтической речи. В разговорной речи инверсия может изменять не только структуру предложения, но и структуру словосочетаний, и актуальное членение предложения. В словосочетаниях она бывает вызвана спонтанностью, неподготовленностью разговорной речи.
эрз. А скал, чай, мерькинь, прявт эштё кучить... [2. С. 100] «Не корову, ведь, раздавил, главу еще пришлют...».
мокш. Мезевок, мезевока содан... [8. С. 16] «Ничего, ничего не знаю...», фин. Sua odotin illan pitkan vaan tullut sina et [15]
«Тебя ждала вечером долгим, но ты не пришел».
Кроме того, положение препозиции объекта относительно глагола действия может обуславливаться стилистическим ударением.
эрз. ... а тон яла ещё прянть кепсят, ещё яла мезе-бути а сатны теть [5. С. 53] «...а ты все еще голову (ту, эту) поднимаешь, все еще чего-то не хватает тебе».
мокш. ... копоренц нежедезе (Мялька) стенати [4. С. 69] «... спину (свою) прислонил (Мялька) к стене».
фин. - Kovin katkeraa unta nain mina sinusta, poika [12. C. 35] «Очень горький сон видел я о тебе, парень».
Порядок слов может определять смысловые связи слов в предложении. Однако при этом порядок слов является лишь одним из средств выражения данных связей: грамматической формы, интонации и т.п. В языках можно найти случаи (относительно немного), когда порядок не обеспечивает полной однозначности при разграничении субъекта и объекта.
Приведем несколько примеров на эрзянском языке с целью раскрытия упомянутой неоднозначности: Эйкакшт панить кискат «Дети гонят собак» или «Детей гонят собаки». Ават вечкить цёрат «Женщины любят мужчин» или «Женщин любят мужчины».
Как видно из данных примеров, в подобных случаях субъект и объект действия стоят в номинативе множественного числа основного склонения. Для мокшанского языка характерна та же ситуация. В финском языке в данных случаях объект чаще всего принимает форму партитива множественного числа и подобную неоднозначность можно встретить крайне редко (напр, случаи с существительными, имеющими лишь форму множественного числа).
Гибкость, свободность порядка в мордовских и финском языках подчёркивается многими исследователями.
М.Н. Колядёнков в книге «Структура простого предложения в мордовских языках» достаточно большое внимание уделяет анализу места дополнения (объекта действия) в предложении. Автор отмечает, что порядок слов, выражающих объектные отношения, в мордовских языках свободный, так как они устанавливаются морфологическими признаками прямого дополнения и ска-зуемого-глагола, а не порядком их следования [6. С. 106].
Н.С. Апямкин в кандидатской диссертации «Порядок слов в простом повествовательном предложении в мордовских языках» исследует порядок членов предложения в мордовских языках. Анализ произведений художественной прозы и устного народного творчества, а также научных и газетно-публицистичес-ких стилей, проведенный автором, показывает, что чаще всего прямое дополнение находится в постпозиции относительно сказуемого. Однако, как видно из данного наблюдения, нередко в художественных произведениях в речи действующих лиц прямое дополнение может предшествовать сказуемому [1].
Согласно Хакулинену и Карлссону, в финском языке порядок слов в настоящих текстах часто отклоняется от установившейся норы (СГО) и объект выступает перед предикатом как при результативном, так и при нерезультативном действии [11. С. 311].
Э. Асконен, проанализировав данное явление, в своем исследовании отмечает, что в подобных случаях предложение чаще является пассивным [10. С. 452].
фин. Simon Mikkelssonin jaannokset loydettiin tunturista vasta lumien sulaessa [9. C. 17] «Останки Симона Миккелссона нашли в горах, только когда растаял снег».
Необходимо отметить, что в финском языке порядок слов в предложении может влиять на падежную форму объекта. В постпозиции относительно вербальной единицы объект (в единственном числе!) может стоять как в аккузативе, так и в партитиве; в препозиции - только в партитиве [11. С. 85-186].
Э. Асконен говорит о подобном употреблении в случаях с инфинитивными конструкциями: -viestia lahettaessaan- (lahettaessaan viestia / viestin) «отправляя весть» [10. С. 452]
фин. Aina nahdessaan Miilan, silminnakijan, Kouta loi [9. C. 159] «Всегда видя Милу, очевидца, Коута бил». Erasta kantoa vaantaessaan han tunsi
selassaan vihlovaa kipua... [9. С. 73] «Сгибая какой-то пень, он почувствовал в спине (своей) резкую боль...».
В отличие от финского языка в мордовских языках порядок слов, так же как и тип предложения, не влияет на падежную форму объекта. Главным критерием выбора показателя объекта в мордовских языках является определенность/неопределенность объекта действия.
Необходимо уделить внимание каузативным предложениям, в которых объект выступает в роли экспериенсива, т.е. относительно которого совершается психическое или физическое воздействие. В финском языке в случаях с каузацией объект обычно находится перед вербальной единицей ОГ(С). В мордовских языках в подобных предложениях объект может находиться как в препозиции, так и в постпозиции относительно глагола действия (ОГС/СГО).
эрз. ... Яхимень саилизе акирдевема... [5. С. 8] «... Ефима охватывало нетерпение...».
мокш. Кожвадома сявозе сонь [8. С. 39] «Боязнь охватила её».
фин. Simonia hairitsi tietoisuus siita, etta palvelija oli ilmeisesti kuullut ja nahnyt kaiken [9. C. 13] «Симона беспокоила мысль (букв, знание) о том, что слуга, очевидно, слышал и видел всё».
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что порядок слов в языках обусловлен не каким-либо одним фактором, но действием целого комплекса грамматических, коммуникативных, смысловых и стилистических факторов, которые действуют на расположение членов предложения взаимосвязано. Несмотря на многочисленные изменения, появившиеся в мордовских и финском языках в ходе их индивидуального развития, мы наблюдаем сохранившиеся в них сходства, говорящие о близости синтаксиса рассматриваемых языков.
Литература
1 .Алямкин Н. С. Порядок слов в простом предложении: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тарту, 1978.
2. Баргова Т. Паз, простямак!: повестть, ёвтнемат, очеркть. Саранск: Тип. «Красн. Окт.», 2009. 244 с.
3. Бубрих Д. В. Историческая грамматика эрзянского языка / под ред. М.И. Колядёнкова. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1957. 272 с.
4. Кирдяшкин Т. Кели Мокша: роман. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1989. 270 с.
5. Коломасов В. Лавгинов: роман. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1956. 229 с.
6. Колядёнков М.Н. Структура простого предложения в мордовских языках. Предложение и его главные члены. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1959. 382 с.
7. КуторкинА. Покш ки лангсо умарина: роман. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1993. 240 с.
8. Мокша: лит.-худ. и обществ.-полит, журнал. Саранск. 2010. № 2.
9. Arstila P. Susinainen. Jyvaskyla-Helsinki: Minerva, 2007. 362 s.
10. Askonen E. Objektin aspektuaalinen sijanvalinta. Suomen ja saamen kielen ja logopedian laitoksen julkaisuja. 2001. № 19. 2 osaa. 522 s.
11. Hakulinen A., Karlsson F. Nykysuomen lauseoppia. Helsinki-Jyvaskyla: SKS-Gumerous, 1979. 425 s.
12. KiviA. Kootut teokset. I osa. Jyvaskyla-Helsinki: SKS, 1984. 431 s.
13. Linden E. Suomen kielen sanajarjestyksesta // Virittaja. 1947. № 51. S. 324-331.
14. Ravila P. Uralilaisen lauseen alkuperaisesta rakenteesta. Helsinki, 1943.
15. Runokirja Villiruusut/Toim. R. Bergman. Italia, 2000.
ЧИНАЕВА НАТАЛЬЯ ВИКТОРОВНА - аспирантка кафедры финно-угорского и сравнительного языкознания, Мордовский государственный университет, Россия, Саранск ([email protected]).
CHINAEVA NATALYA VICTOROVNA - post-graduate student, Mordovia State University, Russia, Saransk.
