CC BY
162
ПОНЯТИЕ «КРАЕВЕДЕНИЕ» В НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПРЕД-И ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ: ОТЕЧЕСТВЕННОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ 1920-1930-х гг. КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ А.Г. Голов
В статье рассматривается вопрос о значении, которое вкладывалось в понятие «краеведение» в отечественной научной литературе в предреволюционный период и в два первых десятилетия существования советской власти. На основании анализа ряда публикаций автор делает вывод, что краеведение в ту эпоху воспринималось именно как общественное движение, активное участие местных жителей во всестороннем изучении своего края. Подобное обстоятельство является чрезвычайно важным с методологической точки зрения, ибо в наше время краеведение в ученых кругах и в массовом сознании воспринимается как краеведение историческое, направленное на изучение духовных аспектов человеческого бытия.
Ключевые слова: краеведение, родиноведение, «Нета18киш1е», всестороннее изучение, марксистское краеведение, буржуазное краеведение.
В процессе изучения краеведческих обществ 1920-х и краеведческой активности 1930-х гг., исследователь встает перед вопросом: «Что представляло собой российское краеведение в исторический промежуток между двумя мировыми войнами?».
Вопрос этот возникает не из праздного любопытства, а из реальных трудностей процесса познания. Ответив на него, мы точно определимся с предметом нашего исследования и в значительной степени облегчим свою задачу.
Тот смысл, который мы вкладываем в понятие «краеведение» в наши дни, достаточно сильно отличается от того, который вкладывался в это понятие в интересующий нас период. Подобное затруднение подмечено историками уже давно: «Документы стремятся навязать нам свою терминологию; если историк к ним прислушивается, он пишет всякий раз под диктовку другой эпохи. Но сам-то он, естественно, мыслит категориями своего времени, а значит, и словами этого времени» [1].
Напомним, что сегодня под краеведением подразумевается, в первую очередь, т. н. «историческое краеведение», ставящее перед собой задачу изучения на локальном уровне особенностей культуры, быта и истории того или иного региона страны.
Поэтому, как нам кажется, начать следует с дефиниции понятия «краеведение», разобраться с историей его появления в русском языке, определить этапы его семантических изменений. При этом мы не избежим краткого обзора истории краеведения в России.
Если исходить из того, что термин «краеведение» в изначальном смысле означает любые знания о том месте, где человек живет, то краеведение появилось одновременно с человеческой историей и человеком как таковым [2].
В последующие времена краеведение, в силу нерасчлененности научного знания, не выделялось в отдельную научную дисциплину или совокупность дисциплин, пользующихся различными исследовательскими методами. Находясь на стыке самых разных естественнонаучных и гуманитарных знаний, краеведение очень долго не могло обрести своего «гражданства», вызывало по отношению к себе скептическое отношение со стороны классической науки.
Изменения начались, как нам кажется, с началом эпохи Просвещения, когда доступ к знаниям значительно расширился, когда появился слой образованных людей, имеющих к тому же досуг и финансовые возможности для любительского изучения тех местностей, где они проживали.
В России первые ученые-дилетанты и их сообщества появились в годы правления Екатерины Великой, большую роль, например, в развитии добровольного общественного краеведения сыграло Вольное экономическое общество [3] и другие попытки реализации на русской почве идей французских просветителей.
Термина «краеведение» тогда еще не было, употреблялись термины «мироведе-ние», а в XIX в. «родиноведение» [4]. Нельзя
сказать, что слова эти имели большое распространение. Например, в вышедшем в 1881 г. «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля этих слов нет. Их нет и в «Энциклопедическом словаре издания Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона» (1890 г.). Все это свидетельствует о том, что краеведческие исследования в это время не имели серьезного значения для культуры и экономики страны и не оставили следа в сознании широких слоев гуманитарной интеллигенции.
Активизация краеведческой активности, начало краеведения как общественного движения наступили после Первой русской революции, когда представители интеллигенции и чиновничества стали повсеместно создавать общества по изучению тех губерний Российской империи, где они жили и работали. Руководствовались они при этом «Временными правилами об обществах и союзах» от 4 марта 1906 г. «Согласно этим правилам, приобретшим силу закона, обществами могли считаться организации, не преследующие коммерческих целей. Устав обществ утверждался министром внутренних дел» [5].
Следует заметить, что слово «краеведение» не встречается в названии ни одного из созданных обществ, а введенный накануне мировой войны по настойчивым требованиям прогрессивной педагогической общественности в проект т. н. игнатьевских программ для младших классов гимназий новый предмет, изучавший географические особенности местностей, где проживали учащиеся, назывался по-прежнему в традиционном духе - родиноведение [6].
Термин «краеведение» появляется в «Академическом словаре русского языка», изданном в Петрограде в 1916 г. [4]. Таким образом, сделаем вывод, что это слово вошло в русский язык в начале Первой мировой войны.
Представляется возможным выдвинуть гипотезу, объясняющую замену «родиноведе-ния» «краеведением». Дело в том, что «роди-новедение» есть, по сути, калькированный перевод немецкого слова «Heimatskunde», где «Heimat» - родина, а «Kunde» - известие, весть. После начала войны по стране прокатилась волна переименований городов, улиц и фамилий с немецкого манера на русский (самый известный факт - Санкт-Петербург стал
Петроградом). Вероятно, что и «краеведение» появилось в результате этой кампании.
Подчеркнем, что мы не настаиваем на абсолютной точности выдвинутого предположения.
Как же словарь 1916 г. определяет краеведение? Это «совокупность знаний об отдельных местностях страны, всестороннее изучение отдельных частей страны, преимущественно силами местного населения» [4]. Авторы словаря, на наш взгляд, верно подметили основное отличие краеведения от академической науки - что «всестороннее изучение» осуществляется «силами местного населения», т. е. краеведение, прежде всего, - общественное движение, а не наука, хотя, безусловно, краеведы в своей деятельности пользуются научными методами.
Общества краеведов просуществовали до начала революции и гражданской войны, исчезали они не в силу каких-то внутренних противоречий, а в силу того, что «...не выдержали натиска бурных лет социальной революции» [7].
Реннесанс краеведения и, можно сказать, пик его расцвета в нашей стране наступил в 1920-е гг. «Если до Великой Октябрьской социалистической революции в России было 160 краеведческих обществ, насчитывавших около 15 тыс. членов, то к концу 1922 г. в стране было 516 краеведческих организаций, в том числе 285 музеев. В 1927 г. было уже 1765 краеведческих обществ, 560 музеев, 64 краеведческие исследовательские станции» [2, с. 44].
Тот смысл, который вкладывался в понятие «краеведение» в ту эпоху, мало чем отличался от дореволюционной поры. Вот, например, определение, которое дал в 1925 г. сотрудник Центрального бюро краеведения Дзенс-Литовский: «Краеведение есть всестороннее изучение местными силами природы и человека, его трудовой деятельности и общества местного края в его прошлом и настоящем на предмет анализа использования всех производительных сил края в интересах его благосостояния и всей страны в целом» [8].
Как мы видим, в этом определении также присутствуют слова «местными силами», т. е. снова отличие краеведение от науки усматривается в том, что краеведение, это, прежде всего, общественное движение.
3QS
Дискуссии по поводу того, что же такое краеведение, развернулись в начале 1930-х гг. Связаны они были с тем, что «краеведение буржуазное» в СССР стало заменяться «краеведением марксистским», «краеведением советским». «Советское краеведение - не просто изучение местного края, а изучение его и воздействие, на основе этого изучения на природу, труд и жизнь края в целях поднятия его экономического и культурного уровня.
И это поднятие экономического уровня и культурного уровня советское краеведение рассматривает с точки зрения определенной направленности его как поднятие в процессе социалистического переустройства края, в процессе классовой борьбы» [8, с. 21].
Для завершения характеристики «советского краеведения» можно еще добавить слова руководителя ЦБК Петра Смидовича: «. теперь уже чрезвычайно трудно найти грань, где кончается общественная работа (выделено нами. - А. Г.) и начинается советская государственная работа (выделено нами. - А. Г.), а в будущем грань будет все больше стираться» [8, с. 19].
Краеведение, таким образом, становится идеологическим, бюрократизированным явлением, а главное - общественная деятельность подменяется деятельностью государственных органов, оно лишается своего главного отличия от науки.
Мы должны воспринимать краеведение 1920-1930-х гг. не как науку, а прежде всего и именно как движение, т. е. общественную деятельность, направленную на определенные цели по всестороннему изучению своего края. Предметом изучения, таким образом, должны стать краеведческие организации, их взаимоотношения с органами государственной власти в 1920-е гг. и деятельность отдельных краеведов 1930-х гг., которая является следствием того мощного импульса, который был дан в предыдущее десятилетие, хотя в эти годы общественная активность в краеведении постепенно затухает.
Важный нюанс: при изучении краеведения 1920-1930-х гг. мы сталкиваемся с деятельностью научных экспедиций, которые организовывались Академией наук и другими научными организациями с целью изучения «производительных сил» регионов. В некоторых местах эти экспедиции смыкались с краеведческими обществами (совместные
исследования, публикации в местных краеведческих печатных органах, помощь информацией, проводниками, помещениями, транспортом), но все-таки надо четко разделять краеведов - местных жителей и профессиональных ученых, чье пребывание в данном крае было временным и связано с решением какой-то конкретной, узкопрофессиональной задачи.
Другой нюанс: деятельность историкопартийных архивных комиссий (истпартов, истпарткомиссий) по изучению истории революционной борьбы трудящихся и гражданской войны в России. На первый взгляд, истпарты также попадают под определение краеведения, в них задействованы местные жители, занимаются они местной историей. Но, истпарты - это государственные партийные органы, главная их цель не научная, а пропагандистская - воспитание людей в угодном власти духе. К тому же во главе каждого регионального истпарта стоит крупный номенклатурный работник из числа местной партийной верхушки, а не известный местный деятель науки или культуры. Краеведческие организации и истпарткомиссии -явления двух различных порядков, хотя и существовавшие в одно и то же время.
Следующий этап, связанный с изменением смысловой нагрузки понятия «краеведение», начинается после окончания Великой Отечественной войны. В краеведении генерализируется историческое краеведение. «Географическое краеведение к этому времени выполнило свои основные задачи. Его функции по изучению природных богатств края перешли в ведение специализированных научных учреждений. Географическое краеведение в связи с этим ограничило свои задачи помощью учебно-воспитательному процессу, тогда как историческое краеведение расширило свои функции» [2, с. 3].
Подобное понимание краеведения утвердилось в массовом сознании и на сегодняшний день. В этом нет ничего негативного, единственно, исследователь должен отличать краеведение 1920-1930-х гг. от современного нам краеведения.
Таким образом, специфика восприятия краеведения в изучаемый период заключалась в том, что перед этой дисциплиной ставилась задача всестороннего изучения конкретного края, района и т. п., а не только
изучение его прошлого. Также краеведение, пусть зачастую и формально, рассматривалось в качестве общественного движения, в котором должны были быть задействованы широкие слои населения, что служило условием всестороннего изучения родного края, о котором уже шла речь ранее. В таком смысле и мы будем понимать краеведение, находя при этом те различия, что существовали между общими представлениями о краеведении в 1920-1930-е гг. и существующей практикой краеведческого движения той эпохи.
1. Блок Марк. Апология истории или ремесло историка. М., 1973. С. 86.
2. Матюшин Г.Н. Историческое краеведение. М., 1987. С. 11.
3. Краеведение // Большая советская энциклопедия: в 30 т. М., 1973. Т. 13. С. 311.
4. Куратов А.А. Краеведение // Поморская энциклопедия: в 5 т. Т. 1. История Архангельского Севера. Архангельск, 2001. С. 204.
5. Орешина М.А. Русский Север начала XX века и научно-краеведческие общества региона. М., 2003. С. 128.
6. СтроевК.Ф. Краеведение. М., 1974. С. 20.
7. Гершанович Л. Задачи Общества изучения Карелии // Изв. Общества изучения Карелии. 1924. № 1. С. 5.
8. Пинкевич А.П. Предмет советского краеведения (доклад в Краеведческой секции Комака-демии 17 января 1930 г.) // Сов. краеведение. 1930. № 1-2. С. 11.
Поступила в редакцию 25.07.2008 г.
Golov A.G. The notion of local lore studies in scientific literature of pre- and post-revolutionary Russia: Russian local lore studies of 1920-1930 as an object of research. The article is focused on the meaning which the term “local lore studies” implied in the Russian scientific literature before the Revolution of 1917 and during the first two decades of the Soviet Union existence. Having analyzed a number of publications, the author came to a conclusion that local lore studies was interpreted as a social movement, active overall study of the region by the local society. The mentioned fact is important from the methodological point of view as nowadays the term “local lore studies” implies historical studies aimed at a spiritual aspect of human existence.
Key words: local lore studies, motherland studies, overall study, Marxist local lore studies, bourgeois local lore studies.
ОТЗЫВЫ О КНИГЕ С.Ф. ПЛАТОНОВА «ПЕТР ВЕЛИКИЙ. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ» В ЛИЧНОЙ ПЕРЕПИСКЕ АВТОРА И ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ СЕРЕДИНЫ 1920-х гг. Н.В. Ниязова
В статье анализируются отзывы современников о книге «Петр Великий. Личность и деятельность» (1926 г.) выдающегося русского историка С.Ф. Платонова, отложившиеся в архиве автора и имеющиеся в периодической печати середины 1920-х гг. Хотя марксистская критика нашла книгу малоубедительной и однозначно восприняла ее как «монархическую», судя по личной переписке автора, его близкие и знакомые восторженно отнеслись к новой работе видного историка. Отзывы о ней в письмах С.Ф. Платонову показывают, что «Петр Великий» оказался нужен многим людям, а своевременное появление этой книги осознавалось даже некоторыми историками, отнюдь не являвшимися единомышленниками С.Ф. Платонова.
Ключевые слова: петровская эпоха, политическая подоплека, периодическая печать, советская пресса, марксистская критика.
В последнее время заметно усилился интерес исследователей к творчеству выдающегося историка Сергея Федоровича Платонова (1860-1933).
Однако надо согласиться с А.Н. Фуксом, который считает, что «в нашей научной литературе творчество С.Ф. Платонова не получи-
ло еще всестороннего изучения и общей объективной оценки» [1]. В частности, предметом анализа не стали работы замечательного ученого, посвященные петровской эпохе.
К изучению времени преобразований первой четверти XVIII в. С.Ф. Платонов специально обратился только после Октябрь-
31Q
