CC BY
232
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (74) 2008
УДК 947+957
Ю. А. СИДОРОВА
Московский государственный областной педагогический институт
ПОЛНОЕ ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ ПРОМЫСЛОВОЙ КООПЕРАЦИИ СССР И ИЗМЕНЕНИЕ ЕЕ СУЩНОСТНЫХ КАЧЕСТВ_______________________________________________
Статья посвящена не исследовавшемуся в отечественной историографии аспекту отечественного кооперативного движения. Она освещает процесс полного огосударствления промысловой кооперации СССР и изменение ее сущностных качеств в условиях административно-командной системы.
Формализация кооперативной собственности многогранный и многонаправленный процесс, протекавший на протяжении достаточно большого периода отечественной истории. В исследовании его сущности и основных его качественных характеристик и состоит содержание настоящего сочинения.
К концу 20-х — началу 30-х годов ХХ века промысловая кооперация СССР была включена в единый плановый механизм социалистического хозяйства, что повлекло за собой изменение её места и роли в обществе.
Логическую завершенность и функциональную четкость приобрела система централизованного администрирования кооперативного сектора мелкой промышленности. На смену демократическим, нэповским нормам внутрикооперативного устройства первичного звена — артелей, явился жесткий диктат. В «Положении о промысловой кооперации», принятом ЦИК и СНК СССР 11 мая 1927 г. содержалась статья, согласно которой регистрация кооперативов осуществлялась только после «получения органами регистрации от соответствующего промыслового кооперативного союза заключения по уставу», что заведомо ставило нарождающуюся артель в подчиненное положение по отношению к вышестоящему кооперативному ведомству. На основании устава кооперативные союзы выдвигали единые требования в установлении размера пая и вступительного взноса, порядка составления, ревизии и утверждения годовых отчетов, распределения прибыли, формирования фондов и т.д.
Кустари и ремесленники лишались права выбирать организационную форму объединения, диктуемую хозяйственной целесообразностью. Циркуляром от 11 сентября 1934 г. Всекопромсовета простейшие виды сбытоснабженческих и сырьевых товариществ сохранявших в наибольшей степени рыночные черты, объявлялись «на данной стадии развития промысловой кооперации» изжившими себя, и не обеспечивающими «осуществление контроля за работой членов». Существующие товарищества должны были реорганизовываться в производственные артели, а вновь образующиеся могли быть исключительно таковыми1.
Принятию решения об исключении простейших форм товариществ из практики кооперативного строительства предшествовала масштабная кампания по выявлению в них классово-чуждых элементов. Все кустари, имевшие связь с рынком и сохранявшие достаточно зажиточное состояние, причислялись к
«врагам народа», а сбыто-снабженческие товарищества, членами которых они являлись, объявлялись «рассадниками капитализма». По данным финотдела Всекопромсовета, возглавившего проверку на местах, Харьковские товарищества сбыта объединяли классово-чуждые элементы. «Среди таких «кустарей-оди-ночек», — говорилось в отчете по итогам проверки, — оказались бывшие спекулянты, торговцы, купцы, помещики, дворяне и всякая другая белогвардейская сволочь...»2.
Кустарная кооперация была полностью охвачена планово-централизованной системой социалистических отношений.
Первичные кооперативные объединения в законодательном порядке были обязаны состоять членами союзов (или объединений второго звена), которые в свою очередь входили в состав Всекопромсовета. Строгая централизация кооперативного аппарата обеспечивалась наделением руководящих органов промысловой кооперации всей полнотой необходимых рычагов воздействия на низовую сеть. Союзы осуществляли функции совершенно невозможные в условиях рынка: планирования, учета и контроля всей хозяйственной деятельности своих членов.
С образованием Комиссариата местной промышленности СССР (и аналогичных ему ведомств, созданных в союзных и автономных республиках, краях и областях) централизованная структура функционирования промысловой кооперации приобрела логическую завершенность. Постепенно оттачивались и методы управления, пришедшие на смену рыночным стимулам развития коллективных предприятий. Их основу, цементирующий стержень составлял план.
Как и в государственных отраслях крупной промышленности, так и кооперации, план хотя и мобилизовывал усилия хозяйственников и создавал административные предпосылки роста производства, однако стать подлинным экономическим прогнозом, не мог. Планирование осуществлялось сверху и абсолютно не учитывало возможности кустарных артелей. Зачастую (как это было во вторую пятилетку) планировался рост тех отраслей, которые ранее практически отсутствовали.
Производственный план промкооперации РСФСР за 1931 г. был выполнен на 90,1 %, а по национальным республикам на 78%. Еще хуже обстояли дела в 1932 г. Программа по РСФСР была исполнена на 85,9 %, а по окраинным регионам на 73,2 %3.
По мере отлаживания административного механизма функционирования промкооперации, отчетливые черты приобретал и другой внерыночный метод стимулирования производства — учет и отчетность. Положением о промысловой кооперации» (1928 г.) предусматривалось наличие в кустарных кооперативах годового отчета и баланса, направляемых в две инстанции — вышестоящий кооперативный союз и государственное финансовое учреждение по месту нахождения4. Попытка создать возможность оперативного, всеобъемлющего контроля за деятельностью низового звена, привела к складыванию сложной, объемной, постоянно расширяемой отчетности, справиться с которой специалисты артелей были не в состоянии. Механически суммируя полученные с мест цифры, союзы промкооперации получали поразительные данные: например, валовое производство продукции за полугодие оказывалось меньше этого же показателя за первый квартал, количество занятых во всей кустарной кооперации было меньше показателя, занятых в общей мастерской (того показателя, который с точки зрения политической представлял особое значение) и т.д.5 Отчетность поступала в руководящие инстанции с большим запозданием, когда информация уже утрачивала оперативный характер, а зачастую вообще не поступала.
Важной составляющей централизованного порядка руководства советской промысловой кооперацией являлся ревизионный контроль. Согласно вступившего в силу в конце 20-х годов законодательства контролирующими функциями в системе промкооперации наделялись наряду с вышестоящими союзными организациями, местные исполнительные органы власти.
Помимо командного инструментария, отсутствие экономических стимулов развития кустарных коллективных предприятий, замещалось мерами морального порядка. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 30 октября 1931 г. в кустарных объединениях были созданы производственно-товарищеские суды, призванные бороться с нарушениями трудовой дисциплины, с дезорганизаторами производства. В отношении лиц, совершивших проступки, производственнотоварищеские суды могли вынести предупреждение, общественное порицание, с опубликованием в стенной газете или без такового, штраф не свыше 10 рублей в пользу общественных организаций, принуждение к возмещению причиненного вреда, ходатайство перед общим собранием об исключении провинившегося из кооператива. Кураторство над производственно-товарищескими судами возлагалось на Наркомюст РСФСР6.
В начале 30-х годов в артелях и товариществах наряду с предусмотренными уставами органами появляются всякого рода общественные организации: производственные совещания, культсоветы, орг-кооперативные комиссии, осуществляющие массовую работу и контроль за социальным составом кооператива, производственные совещания, призванные вовлечь артельщиков в управление производством и т.д. На подъем трудового энтузиазма и инициативы кооператоров были направлены всякого рода всесоюзные кампании и массовые походы. Инициировать трудовой подъем кустарных масс было призвано социалистическое соревнование, породившее
тысячи ударников труда, достижения которых широко пропагандировались. В Калининском Метпром-союзе в 1931 году ударничество охватило 70 % артелей, в Курском Кожпромсоюзе все члены кооперативов объявили себя ударниками, в Ленавторемсоюзе принявшие участие в соцсоревновании составили 82,7 % членской массы, в Павловском метартельсоюзе — 61,4 %7.
По мере ликвидации рыночных отношений и подчинения коллективных предприятий централизованной системе администрирования объединения промышленников приобретали характеристики социалистического промышленного сектора страны, превращающие их в примитивное подобие фабричной организации.
Форма общественного производства, не способная к сохранению своей институциональной сущности: умений и навыков мастеров, удовлетворения высокохудожественных и узкокорпоративных интересов населения теряла свою общественную целесообразность. Копируя организацию и внутренний строй госпромышленности, кооперация следовала по пути концентрации производства, доходящей в отдельных случаях до абсурда. Создавались кооперативы, охватывающие огромные территории, разноотраслевые предприятия, межрайонные структуры. Основное место в системе промкооперации заняли предприятия, подходящие под разряд средней государственной фабрики. Наряду с ними к концу первой пятилетки в строй вступили кооперативные гиганты с более чем трехтысячными коллективами рабочих.
По образу и подобию предприятий государственной индустрии в промысловых кооперативах внедрялся социалистический хозрасчет, что в условиях рынка было бы просто немыслимым.
Перенос на почву кооперации черт крупномасштабного индустриального производства повлекло за собой трансформацию кооперативных предприятий из организации занимающей свое, исторически обусловленное место малой экономической формы в придаток госпромышленности, утилизирующий ее отходы и выполняющий подсобные технологические операции.
В то же время традиционные гнезда художественных промыслов, составлявшие национальное культурное достояние, не способные адаптироваться к индустриальному конвейеру, приходили в упадок. Например, коллектив мастеров художественно-металлического производства Татарии получил плановую установку на изготовление стройматериалов, пошивочная художественная артель, выпускающая изделия из цветной кожи, была преобразована в обычную мастерскую с пошивочным конвейером8.
Внедрение планового механизма хозяйствования не давало ожидаемого экономического эффекта: падала рентабельность кооперативного производства, систему поразила скрытая безработица, росли неликвидные товарные остатки, повсеместно процветало пьянство, хищения, прогулы. Последним испытанным методом наведения порядка в промкооперации, предотвращения её полного развала стали репрессивные меры. Причем все недостатки и упущения объявлялись происками классовых врагов, их нарастание — обострением классовой борьбы. Меры карательного порядка не устранили системных изъянов: предотвратили полный распад кооперативного сектора, но не сделали труд артельщика эффективным, воспрепятствовали разворовыванию кооперативной собственности, но не генерировали заинтересованного отношения к ней, заслонили от полной анархии,
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (74) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (74) 2008
но не превратили администрирование в стимул саморазвития. Попытка начала 30-х годов сочетания централизма с «рынком ограниченным социалистическими отношениями» была неудачной.
Изменение природы кооперативной собственности кустарных артелей к концу 20-х. началу 30-х годов ХХ столетия позволяет говорить о глубинных изменениях, происшедших в кооперативном секторе страны в результате отхода от рыночного механизма хозяйствования. Кооперация, как форма товарной организации общественного производства, в условиях господства административно-командной системы претерпевала институциональную деформацию, отразившуюся, прежде всего, в основополагающих отношениях собственности.
Огосударствлением и формализация кооперативной собственности, составляющие существо многогранного и многонаправленного процесса, протекавшего на протяжении периода борьбы двух тенденций: рыночной и плановой, имели своим итогом ликвидацию сущностных качеств кустарной кооперации и фактическое превращение артелей и товариществ в организационную разновидность государственного сектора экономики.
Изменение коллективной собственности происходило по многим направлениям, сводившим этот процесс в одно русло, трансформирующее качества. Одним из таких направлений являлось её частичное отчуждение вышестоящими кооперативными ведомствами. Поставленные в полную зависимость от руководящих центров нижестоящие кооперативные подразделения делегировали «наверх» значительные материальные ресурсы.
Большую долю средств артелей поглощал местный руководящий аппарат. В отдельных случаях затраты на заработную плату служащим превышали доходы артельщиков. Так, например, по результатам проверки, проведенной в начале 30-х годов, зарплата административного аппарата в кооперативах центральночерноземной области составляла 140 % по отношению к зарплате артельщиков. Этот же показатель в низовой сети Татпромсовета по научно-художественному промыслу составил 102,4 %, химическому — 71,0 %, галантерейному — 62,0 %, силикатно-гончарном — 56,9 %9.
За счет кооперативной собственности формировались ценрализованнные и специальные фонды, распоряжение которыми составляло исключительную прерогативу центра. Отчуждаемые в фонды денежные средства, аккумулирующие личные интересы кооперативов возвращались обезличенным имуществом, равными материальными благами.
Принцип «единства капиталов» в системе позволил руководящим кооперативным ведомством, ссылаясь на высшие интересы планового регулирования, свободно распоряжается собственностью артелей и товариществ. Исходя из общегосударственной целесообразности, оборудование и материалы одного коллективного предприятия могли быть переданы другому, кооперативы могли быть объединены, специализированны, перемещены в новые нерентабельные отрасли. Кроме того, на протяжении всей советской истории промысловой кооперации имели место прямые изъятия местными организациями власти имущества артельщиков.
Деформацию коллективной собственности помимо прочих причин обусловливало подавляющее участие государства в её формировании. С конца 20-х годов XX столетия промысловой кооперации были переданы на безвозмездной основе государственные
фабрики и оборудование, значительные бюджетные ассигнования, предоставлены долгосрочные и краткосрочные кредиты. На 25 марта 1929 года кустарным артелям было предложено различной техники (паровых машин, паровых двигателей, двигателей внутреннего сгорания, электромоторов, насосов, станков и т.д.) на сумму 2,3 млн рублей10. Промысловой кооперации было передано 552 госпредприятия, из которых оценка только 528 составляла 23 млн 661 тыс. рублей. Из общего числа предприятий 339 на сумму 11 млн 207 тыс. рублей были переданы безвозмездно11.
Замещение групповой собственности мелких промышленников имуществом и средствами, лишенными исторически обусловленного дуализма общественных и личных интересов вело, безусловно, к потери артелями своего первозданного содержания.
Обезличиванию собственности кооперативов способствовало создание в системе многочисленных хозрасчетных подразделений (коопхозов, кооптор-гов, промснабов и т. д.) даже внешне теряющих видовую принадлежность к кооперативам. Хозрасчетные кооперативные объединения действовали на основе положения или устава, утверждаемых вышестоящими кооперативными организациями. Для осуществления деятельности они наделялись учредителями необходимым имуществом и денежными средствами. Поскольку хозрасчетные предприятия являлись юридическими лицами. Они имели свои расчетные счета в банке, законченные балансы, самостоятельно распоряжались имуществом и несли ответственность по своим обязательствам. Управление предприятиями осуществлялось обычно по принципу единоначалия директором или управляющим, назначаемым соответствующей кооперативной организацией. В хозрасчетных подразделениях отсутствовало кооперативное членство, не создавались паевые и специальные фонды.
Так, с целью решения задачи обеспечения продовольствием членов артелей, в начале 30-х годов было решено повсеместно организовать подсобные сельские хозяйства — коопхозы.
Согласно постановления СНК СССР от 28 июня 1931 г. в промкооперации была создана собственная торговая отрасль, принципы функционирования которой ни чем не отличались от соответствующих государственных торговых учреждений. При низовых звеньях кустарной кооперации были созданы лавки, магазины, ларьки, при союзах торговые объединения — пайпромторги. К июню 1933 года торговая сеть системы состояла из 4170 торговых организаций, а на 1 октября того же года из 447912.
На некооперативной основе строили свою деятельность межотраслевые снабженческие объединения, получившие в дальнейшем название пром-техснабов.
Центральное место в «раскооперировании» артелей и товариществ занимал процесс минимизации обобществляемой собственности кустарей. В значительной степени, его проявление явилось результатом классовой ориентации советского кооперативного строительства. Несмотря на абсолютный рост паевого капитала, его удельной вес в собственных средствах промысловой кооперации неуклонно уменьшается.
Кустарно-ремесленная кооперация СССР, включённая в единую административную систему, обрела ряд черт и функций, не свойственных хозяйственной организации. Поставленная в невыгодное экономическое положение подсобного цеха крупной государственной промышленности, она принимала на себя
значительную часть обязанностей по подготовке кадров для социалистической индустрии, по поддержанию материальных и социальных гарантий объединённых промышленников и членов их семей, что существенно снижало возможности успешного развития кооперативного сектора. Непосильным бременем на экономику и без того слабой кооперативной системы ложилось наделение её низовых и союзных звеньев функцией политического и идеологического воспитания кустарей, что явно выходило за пределы элементарного экономического расчёта. За 1932 год на культурно-массовую работу в промкооперации было израсходовано около 35 млн рублей (или 31 рубль на одного артельщика против 4 рублей 32 копеек в 1928— 1929 г.г.), в 1933 г. — 40 млн рублей, в 1934 г. — 48 млн рублей13.
Несмотря на общие трудности промкооперации, количество культмассовых учреждений и предприятий в системе неуклонно росло. Явно в разрез с хозяйственной целесообразностью в кооперации осуществлялось по инициативе правящей партии чистки социального состава артельщиков, являвшихся скорее не средством избежать «вредительства», а поводом проведения массовых репрессивных методов для отлаживания централизованного механизма управления промысловой кооперацией.
В конце 20-х начале 30-х годов ХХ столетия огосударствление кустарно-ремесленной кооперации получило свою логическую завершенность, проявляющуюся во включении артелей в единый централизованный механизм хозяйствования, огосударствлении и формализации кооперативной собственности, трансформации коллективных объединений в подсобную отрасль крупной государственной индустрии, утрате общественной значимости коллективных форм промышленного производства.
Примечания
1 О простейших видах сбытоснабженческих и сырьевых товариществ, изживших себя на данной стадии и не обеспечивающих осуществления контроля за работой членов. Циркуляр Все-копромсовета от 11 сентября 1934 // Сборник постановлений о промысловой кооперации. — 1936. — С.7.
2 Арискин А. За их спиной вредительствовал враг // Промысловая кооперация. — 1934. — № 7. — С. 33 — 34.
3 РГАЭ, ф. 5339, оп. 18. ед.хр. 6. л. 71,66.
4 Положение о промысловой кооперации от 1928 // Сборник узаконений. — 1928. — № 86. — С. 567.
5 Коляшинский С.М. Вопросы учета и отчетности // Промысловая кооперация. — 1933. — № 2. — С.28.
6 О создании в кустарных объединениях производственнотоварищеских судов. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 30 октября 1931 // Сборник постановлений о промысловой кустарной кооперации. — 1939. — С. 138—141.
7 Неймарк И. Кооперирование в системе промкооперации. — М. : Всесоюзное кооперативное объединенное изд-во, 1933. — С. 41.
8 Виноградов Д., Родионов Н. Перестроить финансовую работу // Промысловая кооперация. — 1934. — № 2. — С. 46 — 47.
9 Родионов Н.Н. Финансовые итоги полугодовой работы // Промысловая кооперация. — 1933. — № 3. — С. 30.
10 ГАРФ, ф. 5339, оп. 4, ед. хр. 3б. л. 176.
11 ГАРФ, ф. 5449, оп. 2, ед.хр. 1134, л .15; ед. хр. 1170, л. 47.
12 РГАЭ, ф. 5339, оп. 18, ед.хр. 6, л. 75.
13 Промысловая кооперация СССР. — 1934. — С. 68.
СИДОРОВА Юлия Анатольевна, аспирантка кафедры истории.
Статья поступила в редакцию 04.03.08 г.
© Ю. А. Сидорова
УДК 94(571.17):314.72"1946/1959" З. В. БОРОВИКОВА
Кемеровский государственный университет
МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ПОСЛЕВОЕННОМ КУЗБАССЕ_____________________
Для послевоенного Кузбасса было характерно увеличение миграционной активности граждан и постепенное сокращение механического прироста населения городов. Различия в уровне жизни привели к оттоку сельских жителей в города, а горожан в западные районы страны. В конце 1950 гг. положительное сальдо миграции имели только городские поселения региона.
Кузбасс — регион, богатый полезными ископаемыми. Исторически сложилось так, что население этого сурового и удаленного от центра края формировалось за счет «пришлых людей» — мигрантов. Для развития угольного региона, как на протяжении всей его истории, так и сегодня, необходим постоянный рост трудоспособного населения. В послевоенный период (особенно в его первое десятилетие) этого удалось добиться благодаря целенаправленной миграционной политике в Кузбассе.
С первых советских пятилеток в угольном крае ускоренными темпами развивались отрасли тяжелой промышленности. Для работы на стройках и промышленных предприятиях постоянно не хватало рабочих рук, которые привлекались со всего края, и в первую очередь из сельских местностей самого региона, что повлекло за собой бурный рост городских поселений. С началом Великой Отечественной войны, с эвакуацией и размещением части промышленных предприятий на территории Кузбасса процесс урба-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 6 (74) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
