CC BY-NC-ND
11
С.В. Клягин, Г.В. Амбросьева
ПОЛИТИЧЕСКОЕ В ТРАНСПАРЕНТНОСТИ СОЦИАЛЬНЫХ СРЕД
В статье предлагается средовая интерпретация динамической концепции политики как соединения частного в интересах общего. Дается характеристика социально-политических сред и пространственных областей. Феномен политического и политические практики анализируются с учетом возможностей функционального использования прозрачности (транспарентности) сред как формы их открытости/закрытости относительно друг друга. Для эффективной реализации политического показана значимость гетерогенности, разноаспектной структурированности социальных сред, конфигурирования открытости/закрытости различных областей общественной жизни.
Ключевые слова: политика, средовый подход, среда, транспарентность.
Возможное объяснение политического состоит в том, что политика есть постоянное соединение частного в интересах общего. Принципиально, что определенность политического задается именно неопределенностью всех составных частей политического процесса (по сути своей, вовлекающего в согласованное социальное действие).
В политическом постоянно проявляются и оформляются элементы частного: для актуального общественного взаимодействия привлекаются новые ресурсы, акторы и субъекты различной социальной функциональности. Непрерывно идет уточнение предметного содержания, а также и культурно-исторических диспозиций общих ценностей, идей и интересов, вокруг которых осуществляется социальная консолидация. Наконец, используемые в политическом средства «притирки» частного для общего являются вненормативными, т. е. находятся в области незавершающегося
© Клягин С.В., 2011 © Амбросьева Г.В., 2011
поиска, длящейся практической апробации возможного, допустимого, приемлемого и результативного. Такого рода «открытость», динамическая и интерференционная природа политического отображаются в настоящее время в целом ряде известных концепций и методологических подходов1.
В условиях крупных общественных трансформаций, когда привычный набор аналитических средств нередко теряет эвристический потенциал, одна из возможных интерпретаций названной подвижности политического связана с переходом на макро- и мета-социальные уровни изучения политического. В частности, перспективным исследовательским и практическим направлением в этой области является средовой (энвайероментальный, environmental) подход.
В рамках такого обобщающего подхода объектные области исследования относятся к общим онтологическим и затем к топологическим и метрическим характеристикам реальности: расположению, соразмерности, диспозициям «мест» изучаемых объектов. Пространственные характеристики конкретизируются в понятии «среда». В общем плане среда - это наполненное пространство, существенным признаком которого является качественная однородность в определяемых этим качеством границах. Например, социальная среда включает в себя совокупность материальных, экономических, социальных, политических и духовных условий существования, формирования и деятельности индивидов и социальных групп2.
Пространственные области и среды сильно различаются по своему состоянию и характеру внешних проявлений. В полной мере это относится и к социальным областям различной качественной определенности и предметной наполненности. Подробно, например, рассматривал качественную и феноменальную специфику социального пространства П. Бурдье. В его концепции оно рассматривается как абстрактное пространство, конституированное ансамблем подпространств, или полей (экономическое поле, интеллектуальное поле и др.). Выстроенное таким образом социальное пространство представляет собой сочетание различных видов благ и услуг, а также действий индивидуальных агентов и групп, локализованных физически (как тела, привязанные к постоянному месту - закрепленное место жительства или главное место обитания) и обладающих возможностями присвоения этих более или менее значительных благ и услуг3.
Замысел предлагаемой статьи состоит в рассмотрении политического в некоторых ситуациях, которые могут складываться в соотношениях различных общественных и социоприродных сред.
Основное внимание будет обращено на функциональное использование прозрачности (транспарентности) сред как формы их открытости/закрытости относительно друг друга. Для реализации замысла необходимо дать начальную характеристику общей практической значимости средового подхода, а также темы транспарентности в политической жизни. Важно также выявить теоретические основания рассмотрения обозначенных вопросов. В итоге желательно прийти к возможной перспективной трактовке политического как функции транспарентности (демаркации, самораскрытия и взаимного представления, открытия) различных социальных пространств, сред и областей.
На фоне распространенных в настоящее время утверждений о необходимости унификации, открытости и полной прозрачности для конституирования и «очищения» политического, напротив, предполагается показать значимость гетерогенности, функциональной и смысловой структурированности, вплоть до частичной закрытости и локализации социальной транспарентности, которые нередко используются в политических целях.
Поясняющий пример проявления политического в средовом взаимодействии может быть приведен с использованием теории кругооборота воды в природе. Две разные среды, вода и суша, отделены друг от друга, но вместе с тем непрерывно взаимодействуют. Перенесение воды в воздушную среду осуществляется восходящими потоками водяных паров и облаками. Дожди и другие осадки возвращают воду в родную стихию. Облака при этом могут рассматриваться в качестве таких необходимых для политического функций, как собирание, вовлечение и увлечение. В свою очередь, дождь представляет собой образ политической функции поощрения, вознаграждения. Примечательно, что капли дождя, как и результаты следования обещаниям политиков, все видят и слышат, но живительная влага достается далеко не всем.
Использование диспозиций различных сред для создания масштабных вовлекающих мотиваций широко распространено в общественных практиках. Инициируемые потенциалы социальной «энергии», что важно в дальнейшем для характеристики политического, основываются на возможности именно плавного, вариативного и как будто добровольного изменения жизни и поведения людей за счет демонстрации иной реальности, возможности более приемлемого и привлекательного нахождения в ней.
Известным не только информационным, но и социально-культурным стимулом для путешествий и в целом для географической экспансии является использование карт. Создание, рассматривание картографического пространства, выработка отношения к тер-
риториям, картам и проложенным на них границам создает различные виды активности по отношению к реальным местностям и ландшафтам4. Повышению социальной динамики способствует использование обобщающих социальных и социоприродных сре-довых концептов, например регион, население, недра, страна, граница. Разграничение и взаимная демонстрация пространств и сред широко применяются в организации зрелищных событий (выделение театральной сцены, использование приемов сценографии, организация зрительского пространства).
Оперирование взаиморасположением различных средовых областей с давних времен используется в религиозных практиках. В основных мировых религиях наработаны мощные традиции использования «средовой энергии» в структурировании жизни Церкви, в устройстве храмов, в порядке религиозных служб. Причем такие традиции глубоко укоренены в особенностях тех или иных религиозных культов, во многом являются эксплицирующими и диагностическими для присущих им ценностей и смыслов. Так, например, в православном христианстве одна из отличительных особенностей понимания тайны мироздания состоит в сложной динамике различных сред и в нетривиальных возможностях обмена между ними. Это, в частности, находит выражение и в сложной, открыто-закрытой организации архитектурного и смыслового пространства православного храма.
Общие потенциалы активности и изменений, которые заключены в выявлении и использовании диспозиций различных сред, вполне различимо проявляются непосредственно и в сфере политики, в инициировании и сохранении импульсов политического.
Пожалуй, базовыми пространственно-временными предпосылками для обнаружения политического являются отношения «свой-чужой» и «было и стало» (варианты «старое и новое», «быль и небыль» и даже возможный для консервативного социума вариант «было и было»). В обозримых из настоящего времени общественно-политических практиках можно заметить немало мобилизующих, энергетически емких диспозиций социальных сред. Назовем лишь некоторые примеры: «вожди и массы», «народ и партия», «партийные и беспартийные», «город и деревня», «социалистический лагерь и капиталистическое окружение», «перестроившиеся и не перестроившиеся», «наши и не наши». Примечательно, что призываемые на политическую службу социальные средовые диспозиции широко распространяются также в обыденном сознании и, что особенно интересно, нередко почти в природном, экологическом, по-видимому, наиболее осязаемом для восприятия и массового сознания, контексте. Примеры могут быть приведены даже из
политического песенного творчества нашего недавнего прошлого: «Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону, уходили комсомольцы на гражданскую войну» или «На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят».
В организации политической жизни и в установлении политических режимов также широко используются технологии создания (и в дальнейшем активной демонстрации) различных политико-правовых областей (например, (не)использование виз в соответствии с Шенгенским соглашением) и финансово-экономических зон (в том числе торговые и валютные союзы, области таможенных преференций).
В геополитических расчетах традиционно задействуются такие демаркационные концепты, как «Восток-Запад», «Север-Юг»5.
В условиях информационного общества и формирования информациональных экономик диверсификация в содержании средовых диспозиций как основы политического зачастую получает выражение в систематических практиках макро- и микросоциальной сегрегации в зависимости от доступа к информационным и знаково-символическим ресурсам, а также основанным на них технологиям. На это обстоятельство с позиций системного подхода обратил внимание Н. Луман6.
В целом, подводя итог рассмотрения общих возможностей сре-дового подхода для проявления политического как вовлекающего, вненормативного соединения частного в интересах общего, необходимо отметить, в чем именно состоит средовое качество политического. Эффект политического в диспозиции социальных сред обеспечивается за счет следующих последовательных или одновременных действий: отграничение сред; артикуляция их наличия, демонстрация значимости сред и возможных соотношений между ними; сообщение о принципиальной возможности, условиях и результатах, выгодах и издержках средового взаимодействия, а также перехода между средами.
Частным, но функционально важным случаем обнаружения политического в диспозициях и взаимодействии социальных сред является феномен средовой траспарентности (прозрачности). Именно в этом феномене локализуется необходимый для консолидации политического декларируемый или реальный обмен между средами, его возможность или запрещение. С одной стороны, прозрачность сред можно рассматривать как образ, в котором отображается искомый в политических интересах потенциал обогащающего взаимодействия между средами. С другой стороны, траспарентность сред может трактоваться как функциональная возможность взаимодействия, которая обеспечивается рядом средовых параметров.
В физическом смысле прозрачность среды есть отношение величины потока излучения, прошедшего через слой среды единичной толщины, к величине падающего потока7. Принципиально важно отметить, что механизм прозрачности является резонансным, т. е. состоит в распространении в среде волновым фронтом цепочки резонансов между источником излучения и энергетическими потенциалами (зарядами) частиц этой среды. Конечно, буквально физическую модель прозрачности нельзя переносить на политическую сферу, но, предполагая на основе аналогии наличие социальных заместителей (явлений, процессов, ресурсов) физических параметров, можно выделить ряд характеристик транспарентности социальных сред. К таким характеристикам относятся: принципиальная возможность сопряженности сред (место и время, вещественный состав, структурное уподобление); наличие внешнего воздействия, результаты проводимости (трансляции) которого в среде позволяют судить о средовой прозрачности как таковой; наличие механизмов (транспортов) обмена; проницаемость как возможность распространения результатов обмена между средами и в самих средах.
Нетрудно заметить, что целый ряд используемых в политике и политической науке понятий напрямую связан с рассмотрением диспозиций и возможной транспарентности различных социальных сред. Прозрачность как форма средовой сообщительности прямо или косвенно рассматривается в теориях политической культуры и политической системы, в концепциях транзитологии, политических прав и свобод, практик контроля в политической сфере. При этом контекстуализация и адаптация общей темы прозрачности сред применительно к политической сфере находит непосредственное выражение в обращении к таким средовым характеристикам, как «открытость», «закрытость», «свобода», «ограничения», «центр, периферия и границы», «информация».
Качественная определенность средовой фрагментации и рассматриваемых транспортов (механизмов взаимодействия между средами) задается концептуальными рамками и соответствующим им общим содержанием выстраиваемой социальной реальности. Так, например, средовые интерпретации политического отличаются очевидными особенностями в коммуникативной системе общества (Н. Луман), в диспозициях социальных полей (П. Бурдье) или на общем фоне системы символического производства в потребительском обществе (Ж. Бодрийяр).
В целом в политической сфере средовой потенциал рассматривается на основе допущения однородности общественного пространства, т. е. в разных его сегментах изучаются одинаковые
или близкие по качеству субстратные основания, ресурсы, факторы изменчивости. Инициирующим импульсом возможного политического «просвечивания» социальных сред могут быть ресурсные и демографические интервенции, информация, социальное действие, знаки и символы, которые используют в своих сообщениях различные социально-культурные субъекты. Разные типы социума, как правило, проницаемы для этих «возмущающих» воздействий, хотя быстрота их распространения может быть различной. В зависимости от степени развитости инфраструктуры более проникающими и динамичными могут оказаться, например, информационная кампания, целевая поставка продовольствия, социальная акция или визит политического деятеля.
Средовой подход и идею транспарентности используют в своей практике многие современные общественные политические организации. В общем плане эти организации строят свою политическую активность именно на проницаемости различных социальных сред и властных оболочек. Достигается это за счет обращения к таким темам, как открытость границ, свобода перемещения людей, идей и информации, унификация ценностей и стандартов поведения, равные права людей, свобода профессиональной деятельности в различных регионах и странах мира.
Так, например, широко известна международная общественно-политическая правозащитная организация Transparency International (TI)8. Эта организация заявляет о себе как о политически не ангажированной (non-partisan) глобальной социальной сети, включающей более 90 подразделений и общественных групп, работающих в различных государствах. Активисты организации противодействуют злоупотреблениям должностными полномочиями и коррупции, основой которой, по их мнению, является информационная и организационная закрытость органов власти и различных властных групп.
Интернациональной негосударственной организацией, выступающей за свободу слова во всем мире, является общественное объединение «Репортеры без границ»9. Организация борется против цензуры и за освобождение журналистов, находящихся в заключении из-за своей профессиональной деятельности. Как правило, «Репортеры без границ» требуют от властей разрабатывать прозрачную систему распределения частот информационного вещания, в компетенцию которых входит регулирование деятельности СМИ, а также создавать независимые от правительства общественные советы по информационно-коммуникативной деятельности.
Своеобразно используется тема социальной транспарентности в общественно-политической практике современного женского движения. В документах этого направления негативно оценивается «отсутствие государственной политики гендерного равенства». Подчеркиваются определенные приоритеты: «Мы убеждены, что модернизация и демократическое развитие России невозможны без достижения гендерного равноправия и балан-са»10. Интересно, что в ряде публикаций непосредственно делается акцент на роли социальной транспарентности в актуализации политического потенциала женского движения. В частности, предлагаются следующие утверждения: «Главной задачей для современного женского движения становится задача "видимости" в социальном поле - "видимости" действий, "видимости" лидеров и организаций, "видимости" проблем, на решение которых они нацелены»11.
Краткий обзор известных примеров и ситуаций использования транспарентности социальных сред в политических целях позволяет отметить, что пока средовые политические практики специально не рефлексируются, подчиняются преимущественно решению конкретных социально-политических задач (доступ к различным ресурсам, контроль над ними, создание центров влияния). В ряде случаев допускается некоторая абсолютизация значимости транспарентности как условия проявления политического, недостаточно учитываются политические и в целом общественно-политические последствия использования открытости/закрытости и других эффектов средового взаимодействия.
Фактически в настоящее время идеи прозрачности в политике наиболее активно используются различными организациями, которые ориентируются на либеральные стандарты жизни главных демократических держав, провозглашающих миссию защиты демократии во всех регионах и странах мира. В условиях неоднородного глобализирующегося мирового сообщества продвижение идей транспарентности становится весьма противоречивым процессом. Возникает необходимость более сложного и разнопланового понимания взаимодействующих в политике слоев и пластов общественно-исторической реальности, более полного учета во взаимодействии социальных сред духовно-мировоззренческих, кросскуль-турных и цивилизационных факторов12.
Помимо практических аспектов в использовании прозрачности социальных сред для экспликации политического в рамках средо-вого подхода, необходимо также учитывать особенности теоретической характеристики обнаружения политических явлений в транспарентности социального.
Изначально средовые трактовки общественно-политических процессов и явлений возникают непосредственно под влиянием роста актуальности экологической проблематики. Осознание важности предотвращения загрязнения окружающей среды, повышение значимости сохранения и оптимального использования природных ресурсов - эти факторы объективно способствуют тому, что экологическая тематика и терминология в силу интенсивности использования в социальном дискурсе так или иначе переносятся и в политическую сферу. Политики должны говорить на том языке, на котором говорят люди. Как отмечают исследователи, «коммуникация о природе неизбежно наполняется социальными, экономическими, политическими контекстами и интересами. Эти контексты и интересы, в свою очередь, влияют на дискурсы о природе, позволяют выделять в них те или иные прагматические ракурсы»13. При таком начальном взаимодействии социально-политического и при-родно-экологического дискурсов могут использоваться теории и идеи из самых различных научных дисциплин.
Большая теоретическая определенность для экологической проблематики в сфере политики находит выражение в новой междисциплинарной области, которая получила название «политическая экология»14. В рамках этой комплексной области знаний рассматривается человеческое общество с учетом биологических, культурных и политических аспектов его жизни во взаимодействии с природой, в значительной мере также преобразованной человеком. В политической экологии на фоне сохраняющегося многообразия ее концептуального содержания уже выделяются стабильные области теоретических предпосылок: естественные науки, социальные науки, политическая экономия и экологический мониторинг15.
Современные исследователи выделяют следующие возможности для развития политической экологии: а) дальнейшая интеграция экологического и политического аспектов в трактовке различных социальных и социоприродных сред; б) рассмотрение конкретных экологических тем, имеющих политическое значение, во взаимоотношениях между крупными регионами мира, в частности между Севером и Югом; в) учет пространственно-географического измерения в политико-экологической проблематике; г) обоснование и апробация новых исследовательских методов и методик16.
В целом перспективы новой научно-дисциплинарной области для изучения возможностей средового подхода к трактовке политических явлений связаны с тем, что предметом политической экологии становится процесс экологизации политической сферы и политического регулирования, направленного на преобразова-
ние окружающей природной среды в границах системы «природа-общество».
Во многих работах отмечается также методологическое значение политической экологии для разработки понятийного аппарата политической науки в целом, а также общего расширения представлений о том, какие новые феномены социоприродного мира могут быть включены в осмысление политических практик. Анализируя политическую экологию в системе общественных наук, современный французский философ Б. Латур призывает «выйти за пределы общественного, чтобы увидеть природные и материальные объекты»17. Таким образом, значение политической экологии, по его мнению, состоит еще и в том, что она выявляет контраст между четко определенными научными понятиями и непредсказуемыми, выходящими за пределы этих понятий явлениями реального мира во всей их сложной внутренней взаимосвязи18.
Особо значимый эвристический потенциал для характеристики средового подхода к политическим вопросам и рассмотрению роли транспарентности социальных сред в экспликации политического обнаруживается в экологической коммуникативистике и в теориях экологической коммуникации (environmental communication)19. Это обстоятельство объясняется не только актуализацией коммуникативистики и ее отдельных областей для социально-гуманитарных наук в целом. Стоит задуматься над тем, что феномен коммуникации сам по себе является результатом взаимодействия различных сред (даже в упрощенном случае речевой коммуникации). Поэтому в перспективе «встречные» идеи и обмен (понятийные переносы и концептуальные проекции) между такими областями знания, как политология, экология и коммуникативные науки, могут открывать новые возможности в познании социально-политической и информационно-коммуникативной реальностей.
В современной экологической коммуникативистике предлагается несколько крупных подходов, которые могут быть важны для средовых интерпретаций политического, в том числе и в ситуациях транспарентности социальных сред.
На основе идей постструктурализма, рефлексии научного познания и коммуникаций в социально-культурной сфере развиваются идеи о взаимной «осязаемости» и, соответственно, взаимообусловленности материального и дискурсивного аспектов социальной реальности. В этой связи само понятие «окружающая среда» (environment) трактуется изначально как антропо- и социо-центристская доминанта, вокруг которой выстраивается целая система властных отношений в современном мире. Критикуя сло-
жившуюся небескорыстную средовую диспозицию такого рода, исследователи отмечают ее генетическую близость дискурсам неограниченной социальной транспарентности: неолиберализм, открытая экономика и свободная торговля20.
Не только соотношение различных социальных и природных сред, но и их органическая связь рассматриваются в концепциях взаимного опосредования природной среды и среды обитания человека (mediating Human - Nature Relations). В одной группе теорий социальные коммуникации рассматриваются как взаимодействие идей и практических действий человека относительно природы. Другие ученые интересуются преимущественно тем, как сама природная среда может выступать в качестве участника социальных коммуникативных процессов. Это становится возможным на основе признания соприсутствия (copresence) сред и их равной ценности в социально-коммуникативных интеракциях. Соответственно, выдвигается идея природы и социоприродных сред как «надчеловеческих» (extrahuman) областей, которые должны включаться в современные практики демократического процесса21.
Даже краткая теоретическая характеристика возможных интерпретаций средового подхода к политическим явлениям позволяет заметить рост разнообразия теоретических идей. Кроме того, можно зафиксировать пока еще сохраняющуюся избыточность эвристического потенциала этих идей относительно реальных политических практик использования политического в транспарентности различных социальных сред. В теории повышение роли социально-антропологических и ценностных факторов средового взаимодействия в политической сфере происходит быстрее, чем реальное их распространение на практике. Важно отметить, что трактовки сре-довых конфигураций политического обращены преимущественно к горизонтальным социально-функциональным интеракциям, где политический потенциал транспарентности раскрывается прежде всего через открытость и функциональную сопряженность гомогенизируемых в социально-коммуникативных взаимодействиях сред. Отметим, что при «уравнительном» подходе в средовых диспозициях транспарентности может проявляться такой парадоксальный феномен, как «невидимость» среды и, соответственно, ее беспредметность для политических воздействий. Например, приближение к заявляемым международным стандартам открытости различных сторон жизни современного российского общества не решает полностью проблему транспарентности и не создает ожидаемых политических потенциалов по обе стороны выстраиваемых средовых границ. Неполнота одномерных транслирующих технологий средовой транспарентности, используемых в политических
целях, отчетливо проявляется в событиях, которые происходят в настоящее время в отдельных государствах Центральной Азии, а также в Афганистане и Ираке. Транспарентность социального нетривиальным образом обнаруживает свою политическую энергетику именно на кросскультурных и межцивилизационных рубежах. В умении формировать предпосылки для установления и развития политических отношений на основе согласования, взаимного «видения» и в этой связи относительной прозрачности мировоззренческих ориентиров, смыслов и ценностей, по-видимому, состоит перспектива использования в политике средовых технологий.
Демаркация и описание важных сред для мобилизации политических потенциалов должны проводиться с учетом сложности их социокультурного содержания, а также их мировоззренческой, «сверхсоциальной» размерности. В планировании новых или осмыслении уже используемых средовых диспозиций необходимо учитывать культурно-исторические особенности существования рассматриваемых пространственных областей. Важно проводить контекстуализацию теоретических концепций социально-экологических феноменов и процессов. В этой связи желательно опираться на те интеллектуальные и духовные традиции, которые являются природными в самом широком смысле, т. е. на традиции оригинальные, формообразующие и учреждающие для возможных сре-довых репрезентаций конкретной местности или определенного социального ландшафта.
Размышляя около 150 лет назад о развитии политического устройства европейских государств, русский мыслитель К.Н. Леонтьев следующим образом характеризовал желаемый вектор социально-политического развития России: «Постепенный ход от бесцветности, от простоты к оригинальности и сложности. Постепенное осложнение элементов составных, увеличение богатства внутреннего и в то же время постепенное укрепление единства. Так что высшая точка развития не только в органических телах, но и вообще в органических явлениях, есть высшая степень сложности, объединенная внутренним деспотическим единством»22. При этом, по утверждению философа, именно «деспотизм внутренней идеи» определяет четкость и жизненность формы государства и общественного целого23.
Открывая себя миру, мы вглядываемся в свою историю; взаимодействуя с внешним, растем от накопления и проживания собственного внутреннего. Взаимная прилаженность общественных оснований предпосылает такую политику, которая основывается на сложном смысловом диалоге, на освоении общих ценностей, на иерархии общего и частного, конечного и бесконечного.
Тогда началом политического становится уже не просто прозрачность, доступность социального, но именно благорастворение «социальных воздухов», прикровенная открытость и, далее, откровенность близких других. Но на этом уровне через «тусклое стекло» политического становятся уже видны другие горизонты.
Примечания
1 В качестве начальных, ориентирующих примеров могут быть названы концепция саморазвивающихся систем (Н. Луман), теория социальных полей (П. Бурдье), концепции власти в информационном обществе (Д. Белл, Э. Тоф-флер, М. Кастельс), политологические концепции: теория переговорного процесса (Р. Люики, Дж. Литтерер, Дж. Шелленберг, У. Мастенбрук), теория властного баланса и разделения властей, идеи о пролиферации факторов современного политического процесса.
2 Социальная среда [Электронный ресурс]. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ Социальная_среда (дата обращения 14.08.2010).
3 Бурдье П. Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение // Социология политики. М.: Социо-логос, 1993. С. 33-52.
4 См.: Бауман З. Глобализация: последствия для человека и общества. М., 2004. С. 47-55.
5 См., например: Переслегин С. Новые карты будущего. М.: АСТ, 2009; Бжезин-ский З. Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Международные отношения, 2009; Хантингтон С.Ф. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2006.
6 См.: Луман Н. Глобализация мирового сообщества: как следует системно понимать современное общество // Социология на пороге XXI века: Основные направления исследований. М.: РУСАКИ, 1999. C. 131-132.
7 См.: Физический энциклопедический словарь [Электронный ресурс] URL: http://all-fizika.com/encykloped/index.php. (дата обращения 14.09.2010).
8 Transparency International: The global coalition against corruptions [Электронный ресурс]. URL: http://www.transparency.org (дата обращения 14.09.2010).
9 Reporters sans fronti_res [Электронный ресурс]. URL: http://en.rsf.org (дата обращения 14.09.2010).
10 Женское движение в России: вчера, сегодня, завтра: Материалы конференции, Москва, 26 февр. 2010 г. М., 2010. С. 112.
11 Коваленко Е. Современное российское женское движение: проблема «невидимости» // Женское движение в России: вчера, сегодня, завтра. С. 90-94.
12 Примерами этого являются острые дискуссии, которые ведутся в странах Евросоюза относительно принципов политкорректности, о реализации принципа открытости в миграционной политике, о сложности реализации в реальной общественной практике идей и концепций социальной инклюзии. Громким скан-
далом сопровождался в Германии выход в свет в 2010 г. неоднозначной книги крупного германского общественного деятеля Тило Заррацина «Германия самоликвидируется», где представлена алармистская трактовка перспектив увеличения в Германии мусульманского населения, отмечается, что непродуманные открытость и уравнительность в устроении общественной жизни приводят к распространению, по мнению автора, «плебейской» политической культуры. См.: http://www.runewsweek.ru/article/v-mire/24250-ego-borba.
13 Encyclopedia of Communication Theory (2009). SAGE Publications. P. 345.
14 Термин «политическая экология» был предложен антропологом Эриком Вольфом в 1972 г.
15 См.: Greenberg J., Park Th. Political ecology // Journal of Political Ecology. 1994. № 1. P. 1-12.
16 См.: Zimmerer K, Basset T. Political Ecology. NY, 2003. P. 1-29.
17 Латур Б. Когда вещи дают сдачи: возможный вклад «исследований науки» в общественные науки // Вестник Московского университета. 2003. Сер. 7. Философия. № 3. С. 23.
18 Обращение к новым областям реальности, новым концепциям и понятиям может сопровождаться в рассмотрении средовой общественно-политической проблематики весьма экзотическими идеями, связанными с попытками объединить традиционную науку с духовными практиками, с развитием «состояний сознания» участвующих в жизни Вселенной и ее различных сред субъектов. В качестве примера можно назвать интегральный подход и универсальную экологию американского философа и писателя К. Уибера (См., напр.: Уибер К. Интегральное видение. М.: Открытый мир, 2009), приверженцев трансперсональной психологии и сторонников изучения различного рода ментальных и информационных слоев реальности, существенных для явленного мира (См., напр.: Гроф С., Ласло Э., Рассел П. Революция сознания. М., 2004). Отмечая важность расширения круга идей, которые могут привлекаться для понимания средовых предпосылок устроения социальной реальности, начавшийся поиск, возможно, пока эклектический, духовно-мировоззренческих оснований экологических концепций, необходимо вместе с тем подчеркнуть необходимость осмотрительного и осторожного движения в этом направлении, желательность контекстуализации гуманитарного измерения экологических идей как, прежде всего, следствия сосредоточенного внимания к автохтонным для той или иной культуры мировоззренческим ценностям и канонам.
19 См., напр.: Cox R. Environmental Communication and the Public Sphere. 2nd ed. Thousand Oaks: Sage Publications; Environmental Communication Division [Электронный ресурс] // Подразделение EC в Национальной коммуникативной ассоциации. URL: http://www.natcom.org/Default.aspx?id=357&libID=378.
20 Encyclopedia of Communication Theory (2009). SAGE Publications. P. 346.
21 Ibid. P. 347.
22 Леонтьев К. Храм и Церковь. М., 2003. С. 75.
23 Там же. С. 82.
