CC BY
168
Е.В. Мурашева
Политический центр в партийных системах разного типа
В статье рассматривается роль политического центра в разных типах партийных систем, указывается на взаимосвязь между величиной и силой центристских партий и уровнем поляризации системы, что позволяет выявить значимость политического центра в ходе процесса трансформации систем поляризованного плюрализма в системы умеренного плюрализма.
Ключевые слова: партийная система, тип избирательной системы, направление электорального соревнования, идеологическая поляризация, длина политического спектра, проблемное измерение, фрагментация общества.
Партийная жизнь современной России характеризуется абсолютным доминированием центристской партии на политической арене, в связи с чем представляется интересным рассмотреть роль политического центра в разных типах партийных систем.
Т.к. количество политических партий, в первую очередь, зависит от таких факторов, как идеологическая поляризация системы и фрагментация общества, именно они оказывают решающее влияние на форму и возможности центристских партий, то вполне логичным представляется взять для данного исследования предложенную Дж. Сартори классификацию партийных систем, основанную на количественном критерии. Рассмотрим роль политического центра в каждом из выделенных итальянским политологом типов партийных систем.
Однопартийная система относится к несостязательным. Ярчайшими примерами таковой являлись СССР и Албания. Поиски политического центра в подобной ситуации обычно сводятся к анализу течений и фракций внутри единственной правящей партии. Так, А.Л. Андреев говорит, что многопартийность - недостаточный критерий, позволяющий судить о фрагментации общества. Классическим образцом скрытого, неявного центризма был Л.И. Брежнев, а после него - М.С. Горбачев, пытавшийся найти «равнодействующую» между партийными консерваторами и либерально настроенными «обновленцами». Применительно к идейным размежеваниям своего времени центристом был и И.В. Сталин [1, с. 59].
Безоговорочно согласиться с этим утверждением трудно. Ведь даже в системе однопартийного прагматизма (когда партийные лидеры руководствуются не столько партийной идеологией, сколько насущными
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
потребностями общества) природа фракционного соперничества может быть различной. Занятые борьбой за собственные интересы и выживание, лидеры совершенно не обязаны выражать общественные проблемы и разделения, т.к. фракциям при однопартийной системе не нужна народная поддержка, их легитимность никак не утверждается по причине отсутствия избирательных механизмов. Поэтому переход власти от одной группы лидеров к другой внутри однопартийной системы не обязательно ведет за собой смену политического курса.
Наибольшая же вероятность того, что фракционная борьба в партии будет строиться на основе реальных общественных проблем, возникает в условиях общественных кризисов, когда вся элита партии обеспокоена проблемой выживания своего режима. В этом случае наряду с крайними решениями может существовать и центристская альтернатива. Тогда политический центр внутри партии будет одновременно и политическим центризмом для всей системы. Однако подобное состояние встречается нечасто и не может длиться долго.
Система с партией-гегемоном, в которой партии-сателлиты маскируют реальную власть одной партии, по сути, является лишь разновидностью однопартийной системы. Соответственно, можно сказать, что в несостязательных партийных системах феномен центризма не может быть выражен в полной мере.
Прежде чем перейти к изучению роли центра в состязательных системах, необходимо вспомнить, что мажоритарная избирательная система в один тур дискриминирует малые партии [5, с. 279], т.е. существование партий центра, равно как и любых других третьих партий, при мажоритарной системе технически затруднено.
По мнению М. Дюверже, двухпартийная система - это наиболее яркое проявление естественного дуализма. Среди стран с таковой большинство авторов называют Великобританию, США, Новую Зеландию, Австралию и Канаду. Тем не менее, во всех случаях, кроме США, достаточно аномалий, т.е. тезис о естественности политического дуализма сомнителен.
Значительность роли центра в двухпартийной системе позволяет понять анализ характера соревнования двух соперничающих партий, сделанный Даунсом и развитый Сартори. Авторы показали, что в двухпартийной системе партии соревнуются за голоса, находящиеся между ними в центре, т.е. центр в данном случае - это некая точка, к которой стремятся обе партии. Они стараются заимствовать идеи и лозунги «соседа», стремясь увлечь избирателей, тяготеющих к «чужому» политическому полю или не уверенных в своих пристрастиях. В противном случае система перестала бы функционировать и сменилась какой-нибудь иной.
Партии соревнуются за центр, т.к. колеблющиеся избиратели умеренны в своих взглядах. В условиях кризиса, когда колеблющиеся избиратели перемещаются на оконечности политического спектра, соревнование за центр не выгодно. Иначе говоря, двухпартийная система «работает» только, когда расстояние между доктринами основных партий невелико. Чем ближе партии друг к другу, тем более гладко функционирование двухпартийное™ [16, с. 191].
Однако центр существует не только формально в виде некой точки, стягивающей систему, хотя подобное мнение и существует среди исследователей [2, с. 29]. Он представлен и двумя умеренными крыльями основных партий. Если по каким-либо причинам эти партии несколько расходятся, центр сразу проступает в качестве самостоятельного образования. Это убедительно доказывает опыт Великобритании.
В конце 70-х - начале 80-х гг. ХХ в. экономические трудности привели к некоторой поляризации программ основных соперников, что освободило место для самостоятельной центристской силы. В 1981 г. был создан Альянс выделившихся из лейбористов социал-демократов с либералами, т.н. «коалиция центра» [11, с. 73, 81]. Позднее, когда основные соперники снова несколько подвинулись к центру, что проявилось, например, в том, что лейбористы в 1987 г. изъяли из своей программы пункты о национализации и заявили о курсе на рыночную экономику, пространство в центре значительно сократилось. Существование в нем двух партий стало сильно затруднено, что привело в 1988 г. к полному объединению части социал-демократов с Либеральной партией в новую Либеральнодемократическую партию Великобритании.
До настоящего момента Либерал-демократическая партия играет существенную роль в жизни страны. На последних выборах в мае 2010 г. она получила 8,8% мест в парламенте и 23% голосов избирателей (что всего на 6% меньше результатов лейбористов) и вошла в правительственную коалицию. Однако сами либерал-демократы чувствуют серьезную угрозу своей позиции со стороны сдвинувшихся к центру лейбористов.
Итак, двухпартийная система Великобритании, в которой центр играет определенную роль, скорее, дань мажоритарному типу избирательной системы. Другой классический пример двухпартийности - Соединенные Штаты Америки, чья политическая система несколько проще в виду отсутствия в лишенной феодального прошлого стране таких пережитков прежних расколов, как в Европе. Однако роль центра в этой, казалось бы, жестко двухпартийной системе также очевидна для многих. Достаточно ярко выразил это американский политик К. Роситер: «Неписаные законы американской политики требуют, чтобы различия между партиями были
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
относительно немногочисленны и невелики; но это не значит, что эта разница должна полностью отсутствовать. Позвольте партиям соревноваться за миллионы американцев, в жизненно важном центре...» [15, с. 111].
Итак, центр для двухпартийной системы - это две части основных соперничающих партий, которые исповедуют центристские, умеренные взгляды. Причем этот центр - отнюдь не искусственное сочетание части левых и правых доктрин, как считал Дюверже. Это именно тенденция центра, которая стягивает всю политическую систему. В случае же расхождения основных соперников в разные стороны, как правило, происходит усиление самостоятельных центристских образований.
Партийную систему со стабильно лидирующей силой называют системой с доминирующей партией. Чаще всего в этих случаях одна крупная партия противостоит ряду менее влиятельных сил. В разные периоды к данному типу были наиболее приближены партийные системы Индии, Японии, Ботсваны, Норвегии и Швеции.
В данной ситуации для изучения центра интересно рассуждение Х. Даалдера, предложенное им изначально применительно к двухпартийной системе. Предусматривается возможность определить партию центра как партию, которая опирается на центристски настроенный электорат. В этом случае для двухпартийной системы центристской партией, по определению, будет та, которая завоюет большинство. В этом случае чередующиеся у власти партии по очереди будут являться центристскими. Аналогичным образом Даалдер решает задачу для систем с более чем двумя партиями, в которых есть сила, стабильно набирающая большинство. «Ничего не меняется в данной ситуации по сравнению с предыдущим случаем, - пишет исследователь, - за исключением того, что увеличивается количество нецентристских партий» [12, с. 94]. Конечно, подобное утверждение справедливо лишь для относительно благополучных обществ, в которых колеблющиеся избиратели находятся в центре политического спектра. В кризисной ситуации большинство может с достаточным постоянством голосовать за радикальные альтернативы. Примером этого является постепенный рост влияния Национал-социалистической немецкой рабочей партии в Германии 20-30-х гг. ХХ в., завершившийся ее приходом к власти в результате победы на выборах 1932 г.
Реалии партийных систем с доминирующей партией вынуждают нас внести также и другие уточнения в рассуждения Даалдера. В большинстве вышеупомянутых стран присутствуют самостоятельные центристские партии. В скандинавских странах доминирующими долгие годы являлись социалисты, но при этом в Норвегии и Швеции, например, существуют
партии с названием центра, возникшие на основе аграрных. Аналогичная ситуация - в Японии, где у власти долгое время единолично находилась консервативная Либерально-демократическая партия: в начале 60-х гг. ХХ в. там возникли центристские Партия демократического социализма (отделившаяся от вечного оппонента правящих либерал-демократов -Социалистической партии Японии) и связанная с буддистами партия Комэйто. В конце 70-х гг. к ним прибавился Социал-демократический союз [6, с. 427].
Т.е. очевидно, что в системах с доминирующей партией не весь центристски настроенный электорат поддерживает правящую партию. Она аккумулирует электорат одного из флангов и только часть центристского. Остальная часть центристского электората остается за специфическими партиями центра.
Системы с тремя или четырьмя, а иногда и с большим количеством влиятельных партий относятся к партийным системам умеренного плюрализма.
Часто внутри партийных систем умеренного плюрализма выделяют трехпартийные системы или, как их еще называют, «двух-с-половиной» партийные системы. Среди стран с «двух-с-половиной» партийной системой можно назвать в разные периоды Германию, Австрию, Грецию и Испанию. На первый взгляд может показаться, что подобная система является наиболее ярким выразителем феномена политического центризма. Данной точки зрения, например, придерживаются С. С. Сулакшин, В.Н. Громов и М.В. Ильин. По мнению последнего, «двух-с-половиной» партийная система создает идеальные условия для развития и эффективного функционирования партии центра [7, с. 31]. Однако подобная точка зрения требует некоторых уточнений.
Рассмотрим механизм действия этой системы на примере ФРГ, а затем и объединенной Германии, где наряду с Социал-демократической партией и христианскими демократами (Христианский демократический союз / Христианский социальный союз) существует еще и Свободно-демократическая партия (СвДП). Действительно, программа Свободных демократов располагалась левее ХДС / ХСС, но правее СДПГ, что позволяло этой партии поочередно формировать различные коалиции. В 19491956, 1961-1966, 1982-1998 гг. она состояла в коалиции с ХДС / ХСС; а в 1969-1982 гг. - с социал-демократами [3, с. 75].
Однако по мере стягивания двух основных соперников к центру у Свободных демократов начался кризис идентификации. В итоге идеология СвДП претерпела некоторое смещение от социал-либерализма к экономическому либерализму, т.е. сдвинулась вправо. Ведь ХДС /
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
ХСС все чаще обращался к неолиберальным лозунгам, а СДПГ полностью приняла курс на рыночную экономику, в итоге определить между ними центр становилось все труднее. Тем более что в последние годы на местном уровне стали появляться правительства «больших коалиций» с участием основных соперников - ХДС / ХСС и СДПГ [10, с. 157]. Эта тенденция получила закрепление в создании федерального правительства «большой коалиции» по результатам выборов 2005 г. без участия СвДП, которая возглавила в Бундестаге оппозицию. Обе силы в электоральном соревновании претендовали на область, которая до этого принадлежала либералам.
Схожие процессы происходят и в австрийской партийной системе, где Австрийская партия свободы, борясь с кризисом идентификации в связи с постоянными большими коалициями социал-демократов и христианских демократов (Австрийской народной партии), под руководством Георга Хайдера сильно сдвинулась вправо, объединяя протестный электорат под националистическими идеями.
Таким образом, мы видим, что в системе «двух-с-половиной» партий при приближении основных соперников друг к другу у «половинной» партии начинается кризис идентификации. В итоге эта партия часто начинает искать свое лицо, либо существенно смещаясь по спектру и даже перепрыгивая через своего в прошлом более правого соседа, либо акцентируя программу по другим проблемным измерениям.
На это явление в конце 70-х гг. обратил внимание Сартори. Он показал в своем исследовании, что центр - это своего рода функция от длины спектра, и, если идеологические расхождения между краями спектра недостаточны, то в ходе электорального соревнования трех партий крайние будут стремиться собрать голоса путем приближения к центру, в итоге промежуточная партия трехпартийной системы оказывается сжатой, становясь, таким образом, наименьшей партией»[16, с. 348]. Сартори приходит к выводу, что три партии не создают трехполярной системы, состязательная конфигурация трехпартийной системы остается двухполярной. Действительно, эти «срединные» партии вынуждены вступать в коалиции с одним из основных соперников. Хотя, как показывает практика, на этапе, когда расхождение между основными противниками еще значительно, такая «шарнирная» партия немало способствует стягиванию партийной системы к центру, заставляя смягчать свои программные положения желающую вступить с ней в коалицию крупную партию. Очевидно, что стягивание партийной системы может осуществить не любая третья партия, а только та, чья программа находится в центре политического спектра.
Партийные системы могут трансформироваться одна в другую. С подобным процессом мы имеем дело в современной Германии и Австрии. Трехпартийная система постепенно превращается в многопартийную. На выборах 1998 г. немецкие «зеленые» впервые вступили в коалицию с социал-демократами на государственном уровне. На основной оси, связанной с ролью государства в экономике, «зеленые» располагаются даже чуть левее СДПГ [4, с. 17]. В итоге «красно-зеленая» коалиция противостоит альянсу ХДС / ХСС со Свободными демократами. Подобная ситуация сохранилась и на выборах в сентябре 2002 и 2009 гг. Т.е. при росте центростремительных настроений соревнование часто превращается в двухблоковое. Конфигурация электорального соревнования в таком случае является биполярной.
В ситуации с более чем пятью значимыми партиями мы имеем дело либо с системой поляризованного плюрализма, либо с сегментированным плюрализмом, частным случаем умеренного. При последнем общество фрагментировано, но идеологические различия между краями политического спектра невелики. Фрагментация общества связана чаще всего с наличием в нем различных культурно-этнических групп. Среди стран с партийными системами сегментированного плюрализма можно назвать Нидерланды, Швейцарию, Индию, Израиль, Бельгию.
В Нидерландах причиной фрагментации общества стала поликонфес-сиональность. Но играющие существенную роль партии, возникшие на религиозной основе (Христианско-демократический призыв, Христианский союз и Партия реформы политики), в современном обществе вполне могут быть введены в право-левый континуум, где они играют роль правого и левого центра между социалистами (Лейбористской партией) и либералами (Народная партия за реформы и демократию). Причем Христианско-демократическая партия в настоящее время является самой значительной силой парламента Нидерландов.
В Швейцарии, Бельгии и Индии фрагментация общества носит полиэтнический характер. В Бельгии в 1960-1970-е гг. каждая из действовавших в стране политических сил, отражавших преимущественно социально-экономическое и религиозное проблемные измерения, раскололась на фламандско- и франкоговорящие партии. Так, центристская Христианская социальная партия / Христианская народная партия, возникшая на базе религиозного проблемного измерения в 1945 г. и опирающаяся на католический электорат, раскололась на фламандскую Христианскую народную партию (в 1999 г. переименованную в Христианские демократы и фламандцы) и на франкоговорящую Христианскую социальную партию в 1972 г. В связи с падением поддержки со стороны католиков
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
последняя приняла Хартию демократического гуманизма в 2001 г. и сменила имя на Гуманистический демократический центр. Помимо данных центристов, в стране существует еще и центристская франкоязычная Экологическая партия.
В Швейцарии правительство с 1959 г. традиционно формируется из представителей четырех крупнейших партий: центристских Христианско-демократической народной партии и Свободно-демократической, левоцентристской Социал-демократической и правой Швейцарской народной.
В Израиле существуют не только серьезные религиозные конфликты (породившие партии «Шас» и «Объединенные иудеи Торы»), но и противоречия между арабами и иудеями, вновь прибывшими и родившимися в стране (на этом противоречии возник «Наш дом - Израиль»). Соответственно, в подобных системах центр необходимо определять по нескольким осям, если их значимость равновелика. Так поводом для возникновения израильской центристской партии «Кадима» в 2005 году послужило, в первую очередь, разногласия А. Шарона со своими коллегами из правоцентристской партии «Ликуд» по одностороннему разъединению с Палестинской Автономией, предполагающему вывод израильских поселений с палестинских территорий.
Очевидно, что в системах сегментированного плюрализма центр представлен несколькими партиями разного генезиса. Чаще всего это неолиберальные партии, пережившие смещение к центру, религиозные и экологические. Большее количество центристских партий создает при условии относительно невысокого уровня поляризации много коалиционных возможностей.
Система поляризованного плюрализма отличается не только большим (свыше пяти-шести) количеством влиятельных партий, но также тем, что в ней, в отличие от всех предыдущих случаев, соревнование за электорат идет только в сторону удаления от центра. Первая черта этой системы - наличие влиятельных центристских сил. Центр может существовать в виде одной партии, как в послевоенной Италии, или группы партий, как в Веймарской республике и Франции.
Сартори, помимо наличия влиятельного центра, выделяет еще семь признаков, которые и позволяют определить партийную систему в качестве системы поляризованного плюрализма. Второй признак этой системы - существование влиятельных антисистемных партий, не признающих существующий режим и стремящихся к его уничтожению. Третий и четвертый признаки системы поляризированного плюрализма, согласно Сар-тори, следующие: существование двух формально взаимоисключающих
друг друга оппозиций, противостоящих правящему режиму (находящемуся в центре) с разных сторон; а также высокая степень идеологической поляризации. Поляризация возникает только тогда, когда существует серьезная идеологическая дистанция между краями политического спектра [16, с. 135]. В качестве пятой черты системы поляризованного плюрализма Сартори называет преобладание центробежных сил в электоральном соревновании за голоса избирателей над центростремительными. Шестая черта связана с большим влиянием идеологии на политический процесс в целом. Седьмым признаком итальянский исследователь называет наличие безответственной оппозиции, которая, не участвуя в создании правительства, позволяет себе ничем не обеспеченные заявления. Последняя, связанная с предыдущей, восьмая черта поляризованного плюрализма - склонность к политике «чрезмерных обещаний».
В качестве примеров партийных систем поляризованного плюрализма Сартори приводит Веймарскую республику в Германии, Италию 1944-1961 гг., Францию периода Четвертой республики, Чили, а также Испанию периода 1931-1936 гг. и послевоенную Финляндию. Аналогичным образом как системы поляризованного плюрализма можно классифицировать российские партийные системы 1905-1917 и 1992-1993 гг. [8, 9].
Для Веймарской республики, Италии, Франции и Чили хотя бы одна из центристских партий была христианско-демократической. В Финляндии значительная центристская партия была основана на базе аграрной партии, испанский центр был представлен Радикальной партией.
Во всех приведенных Сартори примерах политических систем центр постоянно подвергался воздействию центробежных сил, что во всех случаях, за исключением Финляндии и Италии, привело центр к коллапсу. Поэтому для Сартори роль центра скорее негативная.
Однако размывание центра в системе поляризованного плюрализма не является неизбежным. В этом смысле существенно дополнил выводы Сартори П. Фарнети. Он указал на возможность существования ситуации, в которой антисистемные партии не изменяют своего отношения к системе, но борьба за голоса избирателей становится центростремительной. Работа Фарнети преимущественно посвящена итальянской партийной системе, но он считает, что с определенной осторожностью можно говорить о некой универсальной модели центростремительного плюрализма.
Обозначим здесь в самых общих чертах отличие системы центростремительного плюрализма, предложенной Фарнети, от системы поляризованного плюрализма, описанной Сартори. По-прежнему центр остается важнейшей составляющей. Динамика центростремительного плюрализма
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
появляется из соревнования за создание альянса с центром, т. к. потери от постоянного положения в оппозиции выше, чем от готовности пойти на компромисс ради принятия какого-либо правительственного закона. Однако это сближение с центром не гарантирует смягчение программных установок и ослабление идеологического напряжения. Согласие по поводу фундаментальных принципов развития политической системы еще продолжает отсутствовать, однако нарастает процедурное согласие [13, с. 183].
Центростремительный плюрализм - это своего рода переходная ступень от поляризованного плюрализма к умеренному. Фарнети показывает, что модель центростремительного плюрализма демонстрирует два основных образца перемен: один внешний, а второй - внутренний. Первый подразумевает превращение соревнования за центр в состязательную динамику двухпартийной или двухальянсной системы, в хорошо известное чередование коалиций у власти, сходное с немецким или австрийским. Второй внутренний - смена партий, занимающих центр, т.е. тех партий, которые создают правительственный альянс [13, с. 184-187]. Именно в ситуации центростремительного плюрализма центр проявляет свои сдерживающие функции.
В ходе исследования Фарнети приходит к выводу, что партийная система поляризованного плюрализма, существовавшая в Италии с 1944 по 1961 гг., сменилась к 1965 г. системой центростремительного плюрализма. В середине 1960-х гг. занимающая центр Христианско-демократическая партия привлекла к коалиционному партнерству Итальянскую социалистическую партию. В начале 1970-х гг. лидер ХДП Альдо Моро попытался даже пойти на альянс с коммунистической партией, что говорит о кардинальном изменении политического климата в стране. В итоге Итальянская социалистическая партия сдвинулась к центру так, что тоже существенно поправевшие коммунисты стали ее левым флангом, а христианские демократы - правым. После 1979 г. именно социалисты выполняли роль центра, улавливающего голоса, как справа, так и слева. Фарне-ти предсказывал, что логика системы должна привести к соревнованию двух коалиций: левоцентристской и правоцентристской. Недавние события в Италии подтвердили справедливость его выводов.
Рост центристски настроенного электората привел к сокращению идеологического пространства между краями спектра. А смена в 1993 г. типа избирательной системы привела к тому, что соревнование даже чисто внешне стало двухблоковым. В настоящее время в результате разного рода перегруппировок политических сил данные соперничающие коалиции имеют следующий вид: победившая на последних выборах в апреле
2008 г. правоцентристская коалиция во главе с С. Берлускони, состоящая из его партии «Люди Свободы», Лиги Севера и Движения за автономию; и противостоящая ей левоцентристская коалиция во главе с В. Велтрони, состоящая из Демократической партии и Италии ценностей. Между ними в Палате депутатов располагается небольшой (собравший 5,6% голосов) «Союз центра», который уже не является самостоятельным полюсом силы, как бывшая центристская ХДП, а лишь небольшой «шарнирной партией».
К аналогичным выводам о неоднозначной роли центра в процессах поляризации пришел и крупный исследователь центристских партий Рейвен И. Хазан. С одной стороны, результаты его исследования показывают, что, чем больше центристская партия, тем более умеренные партии справа и слева от нее стремятся сместиться к краям политического спектра, провоцируя центробежный характер соревнования. Присутствие центристской партии лишает надежды умеренно левых и правых приобрести новых избирателей в центре, поэтому они стремятся найти их ближе к полюсам спектра, тем самым предлагая населению и политикам сделать однозначный выбор между одним из двух лагерей на политическом континууме.
При этом умеренные левые и правые партии не ставят перед собой задачи уничтожения системы. Они надеются всего лишь перейти от трехполярной модели электорального соревнования к двухполярной путем уничтожения центра, тем самым поляризируя систему.
Т.е. поляризация может быть связана с центром. Но существования стабильной центристской партии недостаточно для поляризации системы. Только когда партийная система становится нестабильной в результате социально-экономической трансформации, которая порождает усиленную электоральную подвижность, тогда поляризация и проявляет себя. В условиях нестабильности центр кажется уязвимым и умеренные партии пытаются атаковать его, поляризуя систему. Но если центр в состоянии удержать свою центристскую позицию, критикуя любое возможное правительство, основанное на союзе с экстремистами, то он в силах успешно противодействовать попыткам поляризации. Не достигнув успеха, умеренные партии оставляют стратегию поляризации и возвращаются назад к центростремительной модели соревнования за голоса избирателей [14, с. 159-162].
Итак, подводя итог освещению роли центра в разных партийных системах, необходимо зафиксировать нижеследующее. Во-первых, в корне не согласиться с утверждением М. Ильина о том, что многопартийная система с более чем тремя влиятельными партиями не благоприятствует
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
центризму [7, с. 32]. Напротив - чем сильнее идеологическое напряжение в системе, чем значительнее различия между краями политического спектра, что, как правило, выражается и в увеличении количества соревнующихся партий, тем больше у политического центра шансов быть выраженным в виде самостоятельных и влиятельных партий.
Во-вторых, нуждается в значительной коррекции популярное среди отечественных политологов утверждение о том, что мощный политический центр способен стабилизировать систему. Возникновение подобного тезиса объяснимо, ведь центр, благодаря своему расположению, более других способен к проведению переговоров с соседями справа и слева, к поиску компромисса и совместных путей выхода из кризиса.
Тем не менее мощный центр, особенно в виде крупной центристской партии, - это не «лекарство» от общественных проблем, а, напротив, следствие наличия серьезных разногласий в политической системе, и сам по себе он стабилизировать ничего не может. Если кризис будет углубляться, этот центр неизбежно развалится.
Более того, крупный центр в условиях кризисных явлений или трансформации системы толкает умеренные правые и левые партии на использование электоральной тактики поляризации системы, на отход от центра в надежде его разорвать. Однако если ситуация будет так или иначе стабилизирована, наличие долговременно существующего центра сможет привести к тому, что во многом благодаря доброй воле элитарных кругов направление соревнования станет центростремительным. Партийные системы в современных обществах, проходящих трансформацию, часто развиваются от систем поляризованного к системам умеренного плюрализма, которые в некоторых случаях (слабофрагментированных обществах) могут приобретать вид двухпартийной или двухблоковой системы, как мы видели на примере итальянской политической системы. Причем именно центристские партии становятся основой этого процесса. Чем меньше идеологическая разница между соперниками, находящимися на краях политического спектра, тем меньше становятся центристские партии по размеру, тем меньше осознаются они в качестве идеологического центра. И, наоборот, все больше зависят они от типа избирательной системы, все больше вынуждены искать собственную идентичность по другим менее важным проблемным измерениям. Но центризм в качестве некой идеологии, в качестве совокупности программных установок увеличивает сферу своего влияния, включая в нее практически всю политическую систему. Поэтому понятия центризма как набора неких идеологических представлений и центризма как политической партии не жестко совпадают друг с другом.
Библиографический список
1. Андреев А. Л. Центризм вообще и центризм по-российски (к анализу национальных контекстов центризма) // Политический центризм в России. М., 1999.
2. Громов В.Н. Политический центризм в партийном спектре современной России // Дис. ... канд. полит. наук. Саратов, 2005.
3. Диманис М. Д. Либеральная партия ФРГ: поиск выхода из «кризиса идентичности» // Мировая экономика и международные отношения (МЭМО). 1999. № 1. C. 75-81.
4. Диманис М.Д. Политические партии ФРГ: концептуальные подходы к государству. (1945-1995 гг.) // Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 1998.
5. Дюверже М. Политические партии. М., 2001.
6. Загорский А.В. Партийная система от обретения стабильности к новой нестабильности // Япония: полвека обновления. М., 1995.
7. Ильин М.В. Природа и смысл центристской политики // Власть. 1998. № 8-9. С. 27-36.
8. Мурашева Е.В. Общая характеристика партийного спектра дореволюционной России // Политическая и партийная система современной России. Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 2 октября
2009 г. М., 2009. С. 341-350.
9. Мурашева Е.В. Центристский блок «Гражданский союз» // Актуальные проблемы гуманитарных наук. Сб. научных статей. Вып. 14 / Отв. ред. В.М. Утенков. М., 2007. С. 71-87.
10. Нечаев Д.Н. ФРГ: от «государства партий» к «государству общественных объединений» // Полис. 2002. № 2. С. 155-159.
11. Перегудов С.П. Изменения в расстановке политических сил в Великобритании и «коалиция центра» (70-е - нач. 80-х гг.) // Проблемы британской истории. М., 1984.
12. Daalder H. In Search of the Center of European Party Systems // The American Political Science Review. 1984. № 78, no 1. P. 92-109.
13. Farneti P. The Italian Party System. (1945-1980). N.Y., 1985.
14. Hazan R.Y. Centre parties. Polarization and Competition in European Democracies. L., 2000.
15. Safire W. New Political Dictionary. The Definitive Guide to the New Language of Politics by William Safire. Random House. N.Y., 1993.
16. Sartori G. Parties and party systems. A framework for analysis. Cam-bridge. N.Y. - Melbourne, 1976.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
