CC BY
234
7. Швецова Д. С. Политические риски в государствах Центральной Азии // Полис. 2009. №.2. С. 38 - 51.
P. A. Korolyov
COEVOLUTION REGIME AND GEOPOLITICAL COMPONENT IN POST-COMMUNIST DEVELOPMENT OF KAZAKHSTAN
In this article the coevolutionary relationship between the development of the regime and geopolitical components of post-communist Kazakhstan, but also gives the typological characteristics of this relationship.
Key words: Kazakhstan, democracy, geopolitics, post-communist transformation.
Получено 5.05.2012
УДК 323.21: 323.23
Н.Л. Маркина, канд. полит. наук, доц. 8-4872- 33-24-18, mnl@tula.net (Россия, Тула, ТулГУ)
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ КАК СРЕДСТВО АДАПТАЦИИ В ПОЛИТИКЕ
Раскрывается происхождение и предназначение политических технологий, их возможности для обеспечения политической легитимации и политической адаптации субъектов политики.
Ключевые слова: политические технологии, политическая легитимация, политическая адаптация, средства политической адаптации.
Политические технологии - это новейший термин политической науки и одновременно старейшее явление политической жизни. Фактически политические технологии использовались уже в древние времена, поскольку люди управляли общественными делами и решали различного рода проблемы. При этом они всегда пользовались технологиями, которые специально не разрабатывались. Очень длительный период времени социальные связи носили достаточно простой характер и не требовали техноло-гизации социальных и политических отношений. Но по мере их усложнения возникла необходимость в том, чтобы формализовать операции, необходимые в управлении государственными делами, определить их последовательность, поставить их на научную основу. Политические технологии стали ресурсом, который позволял снизить затраты на управление, повысить эффективность управленческого воздействия и его роль в жизни общества.
Возрастание интереса к технологическим сторонам политики связывают с формированием «политического человека» как продукта капиталистических отношений, а также с бурным развитием последних в XIX-XX веках. Основное содержание этого исторического периода породило ряд
факторов, определивших необходимость технологизации политической жизни и политического управления. Важнейшими среди них нужно признать следующие [1].
1. Изменение роли масс в политической жизни общества. Вплоть до конца XVIII века (до европейских буржуазных революций) обществом управляло аристократическое меньшинство, а управляемость достигалась за счет интертности широких масс, их невмешательства в вопросы политической власти. Одной из причин возрастания роли масс в общественной и политической жизни стала ломка сословных перегородок и усложнение социальной структуры в процессе развития капиталистической модели хозяйствования, а также разрушение многих традиций и обычаев, в том числе связанных с обоснованием легитимности власти и принятием политических решений.
2. Либерализация и демократизация массового сознания, связанные с усвоением ценностей свободы личности, гражданских и политических прав, равенства всех перед законом, политического плюрализма, народовластия стимулировали рост сопротивления людей любым формам насилия над личностью. Развитие демократии способствовало резкому сужению возможностей для произвола и насилия со стороны властей. Должностные лица ограничивались в своих действиях не только законом, но и общественным мнением, что потребовало от них обращения к теории и практике политического управления, освоения технологий и методов, оптимизирующих взаимодействие с гражданами.
3. Введение всеобщего избирательного права способствовало созданию и совершенствованию технологий воздействия на массы. Конкуренция различных политических сил в борьбе за голоса избирателей требовала использования методов убеждающей коммуникации, стимулирования мотивации ожидаемого политического поведения.
4. Превращение политических партий, общественно-политических организаций, групп интересов в самостоятельные субъекты политики, лишенные, тем не менее, права на создание общеобязательных норм и на применение легитимного насилия, стимулировало для них необходимость осваивать технологии, помогающие в борьбе за голоса избирателей.
5. Развитие электронных средств массовой коммуникации - радио и в особенности телевидения, а также Интернет позволяло многократно усиливать как масштабы, так и интенсивность воздействия на политическое сознание и поведение граждан.
Перечисленные факторы способствовали тому, что политическое управление стало невозможно осуществлять неэффективными, насильственными, прямыми и примитивными методами. Оно потребовало особого мастерства, связанного с научно обоснованными способами воздействия на массовое сознание и поведение, способами оптимизации принятия и реализации политических решений и решений конкретных проблем,
связанных с управлением делами общества. Описанные явления, характерные для XIX, но в особенности для XX века, способствовали росту интереса к технологической стороне политики, к политическим технологиям.
На сегодняшний день термин «политические технологии» считается новейшим. По этой причине существуют некоторые разногласия в его интерпретации. Политическими технологиями называют совокупность последовательно применяемых процедур, приемов и способов деятельности, направленных на наиболее оптимальную и эффективную реализацию целей и задач конкретного субъекта в определенное время и в определенном месте [2]. Данное определение политических технологий можно считать расширительным. Существуют и более узкие толкования термина «политические технологии». Под политическими технологиями понимают также «средство искусного воздействия на мотивацию людей, их сознание и подсознание; способы, побуждающие людей действовать в соответствии с интересами политического субъекта, но одновременно поддерживающие у них ощущение свободы своего выбора, естественности совершаемых ими действий; это приемы, обеспечивающие внесение в массовое сознание новых представлений, ценностей, формирование новых установок, убеждений, предполагающие определенную степень манипулирования массовым сознанием и поведением» [3]. Исходя из сути политических технологий, обозначенной в приведенных выше определениях, подчеркнем, что они могут рассматриваться субъектом политики как последовательно применяемые процедуры и способы деятельности с целью достижения его целей, в число которых могут входить влияние на массовое сознание и поведение, формирование и / или коррекция общественного мнения. По этой причине политические технологии могут использоваться субъектом, в том числе и как средство легитимации собственной политической власти, то есть, как средство, обеспечивающее ее легитимность - восприятие гражданами в качестве законной, справедливой, обоснованной, эффективной. Политические технологии могут обеспечить власти общественное признание, обосновать ее право, санкционировать конкретные меры и действия.
Осмысление легитимности как социально-политического и одновременно политико-психологического явления в операциональной плоскости позволяет выделить следующие показатели легитимности политической власти и ее носителей (политических институтов и лидеров): субъективные суждения граждан относительно собственной осведомленности о политическом акторе; показатели доверия ему; одобрение его деятельности. Такое представление о легитимности не противоречит модели «политической поддержки» Д. Истона и Дж. Дениса. По их мнению, общество в целом формирует среду существования политической системы. Этот общественный контекст предоставляет разнообразную поддержку деятельности политической системы, которая выражается в наличии разного рода материальных ресурсов, а также соответствующих социальных, культурных и
психологических установок граждан. Поддержка означает усиление политической системы. Если запросы людей удовлетворяются, то увеличивается оказываемая ей поддержка. В противном случае поддержка системы ослабевает, что может привести к ее кризису и даже распаду.
Аналогичные представления были заложены в модель политической адаптации, представленной в современной политической теории [4, 5, 6, 7]. Эта модель предполагает основной целью и результатом политической адаптации состояние гомеостатического равновесия между адаптирующейся системой любого уровня, политическими институтами и и средой. Применительно к политической системе «средой» является гражданское общество как носитель массового политического сознания и субъект политического поведения и деятельности. Такое состояние обеспечивается либо за счет трансформации самой системы, либо за счет того, что она меняет среду «под себя», либо за счет обоюдных воздействий. В пределах подобной интерпретации адаптация политической системы - не что иное как процесс, непосредственно связанный с ее политической легитимацией, а также политической легитимацией ее структур. Политическая легитимация может рассматриваться как условие адаптации политической системы, как ее средство, как терминальная ценность (стратегически обозначенный и желаемый результат), как сопряженный с адаптацией и даже синхронный процесс. Подобное утверждение основано на понимании необходимости гомеостаза для самосохранения политической системы, поскольку состояние общественного мнения (ожиданий и оценок) в идеале должно иметь положительный модуль. Легитимность политических субъектов непосредственно связана с социально-политической адаптацией граждан - процессом и результатом трансформации их политического сознания и поведения под влиянием изменений в политической системе.
Достижение гомеостазиса может обеспечиваться средствами адаптации - ресурсов, приемов и способов действия [8], которыми располагает актор. Средствами политической адаптации рядовых граждан (играющих преимущественно роль избирателей) могут стать их социально-экономический статус и его элементы; составляющие политического сознания (когнитивные, аффективные и конативные), а также политическое поведение и (намного реже) деятельность. То есть для подавляющего большинства рядовых представителей гражданского общества набор адаптирующих средств не так уж и велик. По сути, он сводится к переосмыслению политической реальности, своего положения и роли в ней, а также коррекции политического поведения.
Но для акторов иного масштаба ситуация выглядит совершенно по-другому. Применительно к политической системе и ее подструктурам, включая государственные, средствами адаптации могут являться, например, законодательство, регулирующее деятельность политических институтов и гражданского общества; государственный бюджет; социальная по-
литика (в области труда, занятости, социальной защиты, социального страхования, образования, здравоохранения, жилищного строительства); налоговая политика и пр.
Особую роль среди средств адаптации политической системы и государства как ее формообразующего элемента играют политические технологии. Их преимущества заключаются, во-первых, в относительной «дешевизне»: несомненно, «содержание» пула политтехнологов и даже СМИ обходится значительно дешевле строительства и долгосрочного поддержания на балансе социальных объектов типа системы образовательных учреждений, структур обеспечения занятости и пр. Во-вторых, политические технологии являются «классическим» примером феномена «целедостижения» - функции политической подсистемы общества, выделенной одним из основателей структурно-функционального подхода Т. Парсонсом. Если для политической системы и представителей власти целью является обеспечение легитимации как средства самосохранения, то воздействие на общественное мнение с использованием политических технологий - это способ достижения данной цели. Политические технологии в этом отношении могут рассматриваться как средство и политической адаптации, и политической легитимации субъекта политики.
Иллюстрации к данному утверждению, несомненно, содержатся в российской политической практике, которая актуализировала и «широкое», и «узкое» толкование данного феномена.
Политическая система в условиях радикальной трансформации на рубеже 1980-1990-х гг. востребовала в целях самосохранения легитимации ряда объектов, а именно, нового политического строя, деятельности политических лидеров, охотно принявших «бремя власти» и поневоле взявших на себя ответственность за преобразования.
Рост интереса к политическим технологиям в нашей стране оказался связан, как и в мировой практике, с началом становления капиталистических отношений, с либерализацией социально-политических практик, а также с вовлечением масс в политику. На рубеже 1980-1990-х вместе с экономическим рынком переживает свое возрождение и политический рынок, и политическое общество. Совершенно несправедливо и некорректно утверждать, что большевистский режим и советская власть не пользовались политическим технологиями для собственной легитимации. Напротив, обращение к политической истории советского государства позволяет обнаружить многочисленные шедевры политической агитации и пропаганды. В данной публикации мы утверждаем лишь качественное изменение социально-политических условий, повлекшее за собой качественное изменение политических технологий. Это изменение мы связываем, во-первых, с трансформацией социально-политического запроса: если в советское время были востребованы агитационно-пропагандистские технологии, то в период 1990-х постепенно формируется запрос на маркетинговые; и, во-
вторых, в обновленном государстве имела место институционализация профессионального качества политтехнологов.
Характеристики политических технологий за всю недолгую историю молодого российского государства менялись в соответствии с весьма интересной траекторией, которая определялась изменениями политической системы и способами ее адаптации к политическим реалиям.
Опишем процессы сопряженной трансформации политической системы и политических технологий, за счет которых первая обеспечивала собственную легитимность.
Становление политического рынка в нашей стране связано с двумя знаковыми событиями: первыми альтернативными выборами в советский парламент - Съезд народных депутатов - в 1989 году и отменой руководящей роли КПСС в 1990-м. Данный этап политического процесса в нашей стране характеризовался преимущественно стихийностью и быстрыми темпами политических изменений. Формировалась многопартийность, возник институт президентства (причем «в двух государствах» - СССР и РСФСР). Этот период характеризовался жестким противостоянием сторонников и противников реформ, развязка которого наметилась в начале 1993 года. На фоне противодействия парламенту и после его попытки импичмента Президенту Б.Н. Ельцин инициировал апрельский референдум с целью обеспечения поддержки себе и собственному курсу реформ. Для сопровождения данного мероприятия впервые была привлечена команда профессионалов, которая и придумала известную формулу «да - да - нет -да», предложенную избирателям. Благодаря этим мероприятиям Президент РСФСР Б.Н. Ельцин обеспечил легитимацию собственных действий в условиях нарастающего политического кризиса. Сама же политическая система получила поддержку в рамках одного из возможных векторов развития, то есть обрела некую определенность благодаря в целом положительной реакции со стороны общественного мнения.
В следующий раз Б.Н. Ельцину пришлось обращаться за поддержкой профессионалов, когда его рейтинг как рейтинг действующего Президента на фоне сложнейшей экономической ситуации в марте 1996 г. составлял по разным оценкам от 3 до 6 % [9]. Но работа команды профессионалов, деятельность которых была оплачена крупными хозяйствующими субъектами, обеспечила уже очевидно нездоровому Ельцину победу во втором туре президентских выборов. Заметим, что в избирательных бюллетенях в рамках первого тура было представлено 11 (!) кандидатов. Акценты в избирательной компании Ельцина были поставлены на опасность дестабилизации и распада сложившейся политической системы и молодого демократического российского государства. Политтехнологи совершенно «не стеснялись» запугивать граждан образами «красно-коричневой чумы», связанной с возвратом в коммунистическое прошлое. Победа Ельцина во втором туре с почти 54 % голосов избирателей породили веру в поистине безгра-
ничные возможности политических технологий, политической рекламы и телевидения. Те кандидаты, которые по разным причинам не воспользовались ими в полной мере, потерпели поражение.
Следующий кризис легитимности власти имел место после дефолта августа 1998 года. Он был сопряжен с серьезнейшими центробежными тенденциями в развитии политической системы и «самыми грязными» выборами в Государственную Думу третьего созыва. Эти выборы вошли в политическую историю России как связанные с жесточайшей борьбой за голоса избирателей. Они же оказались последними, на которых оппозиционные Кремлю политические субъекты смогли оказывать ему достойное сопротивление. Противодействие федерального центра и региональных лидеров, сплотившихся вокруг мэра Москвы Ю. Лужкова, в последний раз достигло критической отметки. Для рядового избирателя оно вылилось в основном в возможность выбора между значительным выбором политических конкурентов. К их числу относились целых три «партии власти»: вновь созданный (за 3 месяца до декабря 1999 года) кремлевский проект «Единство - Медведь», избирательные блоки НДР «Наш дом - Россия» и ОВР «Отечество - вся Россия» (представлявшие федеральную и региональную политические элиты), а также условно оппозиционные партии: КПРФ, ЛДПР, СПС, «Яблоко» (которые представители научного сообщества уже в тот период называли «системной оппозицией»).
Эти выборы вновь продемонстрировали возможности политических технологий, в особенности политической рекламы (отметим, что ее сущностные характеристики востребованы исключительно в условиях политической конкуренции), а также возможности финансовой составляющей электоральных кампаний. Результаты парламентских выборов декабря 1999 года показали и другие важные моменты. Политическая система вновь продемонстрировала стремление к самосохранению. Она сохранила такие важные характеристики, как плюрализм (в парламенте по итогам выборов оказалось представлено 6 партий и политических объединений), способность обеспечивать обратную связь через институты общественного мнения и свободного волеизъявления избирателей. Политические субъекты в лице представителей Кремля и лидеров регионов легитимизировали свои политические статусы и действия благодаря демократическому по своей природе, а на тот момент и по факту политическому институту - выборам. В тот период их результаты не были ясны заранее.
Но описанные события в политической истории молодого российского государства оказались «точкой невозврата» в развитии политического процесса и политического рынка, что отразилось на способах легитимации властными субъектами самих себя и собственных действий. Испытав ощущение угрозы утраты собственного статуса в результате действий лидеров регионов, федеральная политическая элита в целях самосохранения, а также сохранения созданной политической системы, меняет тактику и
приступает к сворачиванию политического рынка. С этой целью для начала была спланирована и реализована операция «преемник», легитимизированная на досрочных выборах Президента России в марте 2000 года. Административная реформа 2000 года также соответствовала стратегии «прибирания регионов к рукам» и ликвидации «провинциальных вольностей». Безусловно, у федерального центра были основания для реализации данной политики, поскольку к концу 1999 года угроза распада страны и формирование, например, конфедерации были не только элементами публичного дискурса, но и вполне возможным сценарием развития событий.
Показательно, что уже в конце 1999 года в направлении подготовки к президентским выборам изменились и применяемые кремлевским пулом политтехнологов приемы. Произошел поворот от создания рекламных продуктов к РЯ-продуктам. Ставка была сделана на «реальные дела» В.В. Путина, который не участвовал в предвыборных дебатах и не снимался в рекламных роликах, но получил на общенациональных каналах в три раза больше времени, чем остальные 10 кандидатов. Фактически выборы оказались безальтернативными. По крайней мере, так они воспринимались кандидатами - конкурентами В.В. Путина, в основном решившими даже «не тратиться» на избирательные кампании и эфирное время.
Еще одна тенденция, наметившаяся в 2000 году, - это усиление административного давления, в дальнейшем именуемого даже рядовыми избирателями «административным ресурсом». На этом этапе данное обстоятельство коснулось пока канала ТВЦ, который сразу после парламентских выборов получил уведомление о необходимости продления лицензии и тем самым был лишен возможности активно участвовать в освещении президентской предвыборной кампании.
Однако для избирателей в 2000-м году важной ценностью оказалась преемственность политического курса. То есть стремление к самосохранению проявили в очередной раз и политическая система (включая ее подструктуры, прежде всего, в лице федерального центра), и «среда» - гражданское общество. Система отреагировала на «требования» избирателей, которые (в терминологии Истона и Дениса) оказали ей «поддержку».
Спрос на стабильность политической жизни граждане России вновь продемонстрировали и в 2003-2004 годах на парламентских и президентских выборах соответственно. Безусловно, тот же интерес был характерен и для федерального центра. Основу политического климата, влиявшего на ход избирательных компаний 2003 и 2004 годов, составлял жесткий государственный контроль над СМИ, прежде всего над центральным телевидением. Кремль продолжает также «корректировать» избирательное законодательство. Были также внесены изменения в Закон о СМИ, Закон о благотворительной деятельности и благотворительных организациях, в Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы и Кодекс об административных правонарушениях.
В сложившихся условиях оппозиционным или независимым кандидатам и политическим партиям было сложно как зарегистрироваться, так и привлекать голоса избирателей в свою поддержку. В том, что по федеральному округу победит партия "Единая Россия", судя по результатам социологических опросов, также было уверено большинство избирателей [10], поэтому административный ресурс превратил выборы, прошедшие 7 декабря 2003 года, в "выборы без выбора" для российских граждан. Ещё более предсказуемой оказалась ситуация 14 марта 2004 года. Подавляющему большинству избирателей задолго до даты голосования было убедительно продемонстрировано с помощью административного ресурса, что на этих выборах вновь победит действующий Президент РФ Владимир Путин.
Тенденции, наиболее четко проявившиеся в ходе федеральных избирательных компаний 2003-2004 годов, а именно: коррекция электорального законодательства накануне выборов, а также изменение законодательства в отношении институтов гражданского общества, использование административного ресурса, сворачивание политического рынка, «иссечение» политической конкуренции с сохранением лишь ее формального присутствия и, как следствие, приоритет РЯ-технологий над рекламными, - все эти тенденции сохраняются и по настоящий день. То есть политическая система современной России вновь демонстрирует стремление и способность к самосохранению в максимально допустимых пределах. Это обстоятельство касается и ее подсистем - политических институтов, включая выборы и общественное мнение. Запрос на сложившийся статус-кво предъявляют и государственные структуры, и массовое сознание. Данное утверждение легко проиллюстрировать данными общероссийских эмпирических исследований.
Хотя результаты выборов в Государственную Думу 2011 года вызвали массовые акции протеста, свидетельствовавшие о кризисе легитимности власти, согласно данным эмпирических исследований, легитимность «основного» носителя власти - В.В. Путина (применительно к состоянию массового сознания, на наш взгляд, применима именно эта формулировка) остается высокой. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), «протесты не обрушили доверие к "тандему", а наоборот». По результатам опроса 2-3 июня Д. А. Медведева поддерживали 69 % респондентов, а В.В. Путина — 65 %. С августа по декабрь прошлого года рейтинги действующих президента и премьер-министра РФ неуклонно снижались. Деятельность В.В. Путина, который тогда занимал пост премьер-министра, одобряли в августе 2011 года 64 %, в декабре — 54 %; деятельность Президента Д.А. Медведева 63 % и 52 % соответственно. Декабрь стал низшей точкой, затем динамика резко «сломалась», произошел разворот тенденции. В феврале этого года деятельность Медведева поддерживали уже 60 %, в марте — 64 %, а в мае — 69 % опрошенных. Поддержка Владимира Путина выросла к маю до 65 % [11]. Благоприятное
мнение о Владимире Путине к сегодняшнему дню сложилось у 59 % опрошенных, его действия на посту Президента одобряют в настоящий момент столько же (не одобряют его политику 23 %) [12]. По данным социологических опросов, россияне ассоциируют с правлением В. Путина такие качества, как «доверие», «уважение», «надежда», «опыт», «энергия», «воля к победе» и «дальновидность». На протяжении всей карьеры Путина его преследовала троица «доверие», «уважение» и «надежда». Именно эти качества чаще всего называли граждане России в ходе социологических опросов, когда упоминалось его имя [13]. В марте 2012 года решение, за кого проголосовать, по ходу кампании поменяли только 10 % избирателей. Чаще всего «перебежчики» сделали выбор в пользу М. Прохорова. Что касается Путина, то только 8 % проголосовавших за него признались, что пришли к этому решению в ходе предвыборной кампании, а сначала думали проголосовать иначе. Но с учетом того, что всего за Путина проголосовало больше половины российских избирателей, то в абсолютных цифрах Путин по ходу выборов привлек к себе существенно больше новых сторонников, чем любой из его соперников, включая Прохорова. Более чем две трети тех, для кого первоначальным выбором был Зюганов, 4 марта поддержали В. Путина (68 %). Остальные чаще голосовали за М. Прохорова (14 %) [14].
Основной институт легитимации политической системы современной России - выборы - также, согласно результатам массовых опросов и вопреки протестным акциям, укрепляет свою легитимность. Большинство россиян считают, что выборы Президента прошли в открытой и честной политической борьбе (в 2012 году - 60 %, в 2008-м - 52 %, в 2004-м - 58 %). Это мнение особенно характерно для тех, кто голосовал за В. Путина (86 %). Только 21 % полагает, что выборы нельзя назвать свободными и демократическими (в основном так думают голосовавшие за М. Прохорова - 54 %) [15]. Для подавляющего большинства граждан России результаты выборов не были неожиданными (92 %). Лишь 5 % сообщили, что их удивили итоги голосования [16]. То есть, как мы видим, способность к адаптации продемонстрировали в очередной раз и «система», и «среда». «Система» успешно расправляется с «возмущающими факторами» - политической конкуренцией Кремля, перекраивает электоральное поле, проявляет креативность в части легитимации по сути единственного института волеизъявления граждан - выборов, обеспечивает легитимацию действий ключевых субъектов современной российской политики. «Среда» - гражданское общество со своим запросом на стабильность в очередной раз обменивает «требования» на «поддержку». Несомненно, значимую роль в обеспечении гомеостазиса играют, как мы видим, политические технологии -процедуры и приемы, которые использует политический субъект для достижения цели, искусно манипулируя сознанием людей.
Подводя итоги, отметим следующее. Политическая ситуация и ее развитие в современной России делает использование политических технологий востребованной практикой. Политические технологии проявляют себя в качестве «экономичного» средства взаимной адаптации политической системы и гражданского общества. Уже в период становления молодого российского государства возникла потребность в легитимации политической власти и основных ее носителей - политических лидеров и институтов. Кризисы легитимности, сопровождавшие трансформацию политической системы, заставляли субъектов политики постоянно манипулировать массовым сознанием, но способы манипуляции менялись в соответствии с «повесткой дня».
На начальном этапе становления молодого российского государства политическая конкуренция была реальностью, что делало наиболее востребованными рекламные политические технологии. Поворот тенденции произошел в 1999 году, когда сложившаяся политическая система испытала угрозу, сопоставимую по масштабам с рисками начала 1990-х. После выборов в Государственную Думу третьего созыва федеральный центр перехватывает инициативу у глав регионов и берет курс на минимизацию политической конкуренции с их стороны. В связи с сужением (по сути, фактической ликвидацией) политического рынка потребность в рекламных политических технологиях отпадает и они уступают место PR.
Тем не менее, и политическая реклама и PR обеспечивали такие общественные настроения, которые по преимуществу соответствовали потребностям и политической системы, и политического режима, и населения страны. Легитимизируя деятельность политических институтов и политических лидеров, они сохраняли статус-кво между государством и гражданским обществом, обеспечивая таким образом гомеорезис - искомое состояние и результат политической адаптации.
Список литературы
1. Пшизова С.Н. Демократия и политический рынок в сравнительной перспективе // Полис. 2000. № 2, 3.
2. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: учебник для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2001. С. 415.
3. Пушкарева Г.В. Политический менеджмент: учеб. пособие. М.: Дело, 2002. С. 20-21.
4. Rosenau J. The study of political adaptation. L.; N-Y.: Pinter, 1981.
235 p.
5. Анохин М.Г. Политические системы: динамика, трансформация, устойчивость (теоретико-прикладной анализ). М.: Информат, 1997. 305 с.
6. Гордон Л.А. Общество «недовольных» // Полис. 1998. № 3. С. 32-47.
7. Маркина Н.Л. Политическая адаптация: основные подходы в исследовании// Изв.ТулГУ. Сер. «Социология и политология». Вып. 5. Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. С. 98-105.
8. Корель Л.В. Социология адаптаций: этюды апологии / РАН. Сиб. отделение. Ин-т экономики и орг. пром. пр-ва. Новосибирск, 1997. С. 114121.
9. Разуваева Н.Н. Российская власть в 1990-е годы (проблемы развития внутривластных отношений) // Социально-гуманитарные знания. 2006. № 3.
10. Римский В. Л. Административный ресурс на федеральных выборах 2003-2004 годов // Интернет-мониторинг выборов 2003-2004 годов в России. Гражданская инициатива Проекта "Информатика для демократии -2000+": в 2 т. М.: Фонд ИНДЕМ, 2004,: Т.1. 360 с., Т.2. 315 с. // http://www.indem.ru/idd2000/itog2003-4/tom1/Bo2T1.htm
11. ВЦИОМ констатирует рост рейтинга тандема на фоне протестов // Газета "Коммерсантъ", №104 (4889), 09.06.2012 // http://www.kommersant.ru/doc-y/1956023?stamp=634751436463247114
12. Россияне о Владимире Путине: влияние, политика, образ. ВЦИОМ. Пресс-выпуск № 2109. 11.09.2012 // http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=113013
13. Путин ассоциируется у россиян с доверием, уважением и надеждой // Единая Россия. Официальный сайт партии // http://er.ru/news/2012/3/26/glava-vciom-putin-associiruetsya-u-rossiyan-s-doveriem-uvazheniem-i-nadezhdoj/
14. Выборы Президента России: послесловие. ВЦИОМ. Пресс-выпуск № 1988. 29.03.2012 // http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112647
15. Выборы Президента-2012: честная игра или «договорной матч»? ВЦИОМ. Пресс-выпуск № 1979. 19.03.2012 // http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112613
16. Итоги выборов: удивительные или ожидаемые? ВЦИОМ. Пресс-выпуск № 1978. 16.03.2012 // http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112600
N.L. Markina
POLITICAL TECHNOLOGIES AS MEANS OF ADAPTATION IN POLICY
The origin and mission of political technologies, their possibilities for providing political legitimation and political adaptation of subjects ofpolicy reveals.
Key words: political technologies, political legitimation, political adaptation, means of political adaptation.
Получено 15.09.2012
