CC BY
75
ГОСУДАРСТВЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНКУРЕНЦИЯ В НЕЗАВИСИМЫХ РЕСПУБЛИКАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И КАВКАЗА: ЦЕЛИ, СРЕДСТВА, МЕХАНИЗМЫ
Баходыр ЭРГАШЕВ
доктор философских наук, профессор, независимый исследователь (Ташкент, Узбекистан)
Введение
Политическая конкуренция в молодых независимых государствах — актуальная научная проблема, которая получает новое звучание в связи с недавними событиями в Северной Африке и Западной Азии.
Существует ряд серьезных исследований, посвященных процессам становления политической конкуренции, в частности, в таких крупных азиатских странах, как Япония, Индия и Турция1; в анализе анало-
1 Cm.: Fulle R. Political Competition in India. Virginia: Sweet Briar College, 1969. 120 pp.; Kap Yun Lee. Political Competition and the Party System in Japan. Yale: Yale University, 1984. 139 pp.; Bernholz P.,
гичных процессов в странах, преодолевающих коммунистическое прошлое, важная роль принадлежит публикациям журнала «Центральная Азия и Кавказ»2.
Vaubel R. Political Competition, Innovation and Growth in the History of Asian Civilizations. Cheltenham — Camberley — Northampton: Edward Elgar Publishing, 2004. 225 рр.
2 Ертыгсбаев E. Некоторые аспекты президентской избирательной кампании в Казахстане (октябрь — декабрь 1998 г.) // Центральная Азия и Кавказ, 1999, № 1 (2); Исмаилов Э. Власть и оппозиция накануне и в период президентской избирательной кампании в Азербайджане // Центральная Азия и Кавказ, 1999, № 1 (2); Антадзе И. Парламентские выборы в Грузии // Центральная Азия и Кавказ,
1999, № 5 (6); Месамед В. Демократия и плюрализм
В предлагаемых заметках предпринята попытка проанализировать процесс конкуренции во внутриполитических сферах в государствах Центральной Азии (ЦА) и Южного Кавказа (ЮК); в качестве временных рамок для исследования выбран период правления администрации президента Б. Обамы, который пришел к власти в 2009 году.
В 1975 году президент-республиканец Дж. Форд, правивший в 1974—1977 годах, утверждал: «Военная конкуренция должна быть контролируемой, а политическая — сдержанной»3. Это суждение было во многом связано с оценкой тогдашних шансов западной демократии в соперничестве с марксизмом, в том числе и в регионах, прилегавших к советской Средней Азии и Закавказью.
Однако приведенное высказывание, весьма характерное для периода «разрядки международной напряженности», уже через четыре года потеряло актуальность. В период администрации президента-демократа Дж. Картера, находившегося у власти в 1977—1981 годах, и особенно после штурма группой советского спецназа дворца X. Амина ситуация вокруг ЦА существенно изменилась и подходы к пониманию политконку-ренции пришлось в корне пересмотреть.
Большое влияние на формирование позиции Дж. Картера и ключевых фигур его администрации (в частности, Зб. Бже-зинского) в отношении перспектив полит-конкуренции в рассматриваемом регионе оказала книга воспоминаний «И возвращается ветер», написанная в 1978 году од-
в мусульманских регионах бывшего Советского Союза. К итогам конференции, организованной Центром российских и восточноевропейских исследований им. Камингса при Тель-Авивском университете // Центральная Азия и Кавказ, 2000, № 1 (7); Cauдмypa-дов А. Узбекистан: политические партии накануне парламентских выборов // Центральная Азия и Кавказ, 2004, № 5 (35); Долізе В. Политические партии и партийное строительство в Грузии // Центральная Азия и Кавказ, 2005, № 2 (38); Бopuшnoлец К. Выборы в государствах Центральной Азии: опыт политической конкуренции в условиях переходного общества // Центральная Азия и Кавказ, 2006, № 1 (43) и др.
3 Ford G. Address in Helsinki before the Conference on Security and Cooperation in Europe, 1 August 1975 [www.usa-presidents.info/speeches/helsinki.html].
ним из самых известных советских диссидентов В. Буковским, а также целый ряд подобных произведений того периода.
Позиция демократов получила дальнейшее развитие в период президентства Б. Клинтона, чье правление пришлось на 1993—2001 годы; тогда перед «новой Россией» (все еще являющейся крупным игроком в рассматриваемом регионе) и рядом других стран (Азербайджаном, Арменией, Грузией и Таджикистаном) стояли задачи дальнейшего развития внутриполитической конкуренции и одновременно достижения конструктивного консенсуса4.
В опубликованном в самом начале президентства Б. Обамы ежегодном докладе о соблюдении прав человека в странах мира затрагивалась общественно-политическая ситуация в некоторых постсоветских странах (в частности, в России и Узбекистане) и перечислялись стимулы к развитию политконкуренции:
1) деятельность оппозиционных партий;
2) возможность выдвижения альтернативных кандидатов на государственные должности;
3) доступ к СМИ;
4) свободное проведение политических кампаний;
5) ликвидация административных препятствий для участия в выборах и ряд др.5
Несколько позже, в апреле 2009 года, в стенах парламента Турции прозвучали рассуждения американского президента о динамизме демократии при росте гражданского общества и о соблюдении принципа верховенства права6 (этими высказываниями президент, скорее всего, хотел подчеркнуть преимущества политических методов возглавляемой демократами ад-
4 См.: Б.Н. Ельцин — У.Дж. Клинтону, 30 января 1997 года // Россия в глобальной политике, 20 декабря 2010 [www.globalaffairs.ru].
5 См.: 2009 Human Rights Report: Russia; 2009 Human Rights Report: Uzbekistan [http://www.state.gov].
6 См.: Obama B. Remarks to the Turkish Parliament. Turkish Grand National Assembly Complex, An-
kara, Turkey, 6 April 2009 [www.whitehouse.gov].
министрации США даже по сравнению с несиловыми способами разрешения социальных конфликтов в мусульманских странах).
В июне 2009 года, выступая с трибуны Каирского университета, Б. Обама пошел в своих высказываниях еще дальше, призы-
вая к «законным процедурам политического процесса»7. При этом он, естественно, имел в виду и политконкуренцию в странах Западной Азии и Северной Африки.
7 Обама Б. Выступление в Каирском университете, 4 июня 2009 [www.america.gov].
I. Фундаментальные дефиниции политконкуренции: содержание, показатели, виды и уровни в контексте посткоммунистического развития
Почему тема политконкуренции стала актуальна именно в период президентства Б. Обамы, а не, предположим, Б. Клинтона?
В течение первых 10 лет посткоммунистического развития в республиках ЦА и ЮК все еще были живы воспоминания о тотальном господстве коммунистической идеологии и КПСС. Кроме того, инерция сильной власти позволяла многим президентам стран СНГ (особенно в переходный период) уверенно сотрудничать с парламентскими партиями без непосредственной вовлеченности в партийное функционерство. При возникновении естественных для любой страны межпартийных противоречий руководители новых государств выступали в роли арбитров; в этой связи бывший премьер-министр (1997 г.) и президент (1998—2008 гг.) Армении Р. Кочарян отмечал, что «невозможно быть одновременно игроком и арбитром на поле политической конкуренции»8.
(Несколько позже, а именно в декабре 2010 года, преемник Р. Кочаряна — С. Сарг-сян, определенная консервативность которого, на наш взгляд, во многом объясняется занимаемой им должностью, предложил отделять «здоровую конкуренцию» от «инт-риг»9; очевидно, он имел в виду необходимость повышения уровня политической культуры10. С другой стороны, трудно не согласиться с теми социологами, которые заявляют, что политконкуренция — сама по себе интрига, где можно с интересом играть и достигать при этом существенных результатов11.)
Было бы не совсем верно утверждать, что консервативная трансформация взглядов на политконкуренцию в странах СНГ связана исключительно с политикой России в эпоху президентства В. Путина, или, как ее еще называют, восьмилетием «вертикальной диктатуры».
8 Роберт Кочарян считает «императивом» необходимость справедливой политической конкуренции на выборах 2012 года, 7 февраля 2011 // ИА «Медиамакс» [mediamax.am].
9 Sargsyan S. Statement on the Occasion of the 20th Anniversary of the Republican Party of Armenia [president.am].
10 См.: Президент Армении заявил, что не предъявлял ультиматума главе коалиционной партии, 18 декабря 2010 года [newsarmenia.ru].
11 См., например: Федоров В. Политическая система становится более устойчивой, конкурентной и упругой. Она не идет в разнос, 15 марта 2010 года [www.liberty.ru].
Однако следует отметить, что еще в июле 2000 года В. Путин призывал открыть дорогу «сильным соперникам» и начать «серьезный диалог о развитии государства в условиях политической конкуренции»12. Правда, уже в декабре 2001 года он же выступил против «ослабления государственной системы и подрыва авторитета государства»13 полит-конкуренцией.
И, наконец, в мае 2004 года В. Путин детализировал свое видение проблемы недобросовестной политконкуренции, назвав причинами ее возникновения извлечение личной прибыли из партийной деятельности, незаконное финансирование политических партий и создание черного рынка избирательных технологий и лоббистских услуг. (Примечательно, что он же назвал в качестве одной из причин слабой политконкуренции «унылое однообразие партийных программ»14. Он имел в виду, что властная элита, формально признавая политконкуренцию, фактически настаивала на ее управляемом характере. Правление В. Путина, образно выражаясь, стало хроникой снижения политической активности от конкуренции к иерархии.)
Естественно, что свое видение оптимальной модели политконкуренции в той или иной стране СНГ (в частности, в ЦА и ЮК) предлагали и представители «внесистемной оппозиции» и экспертного сообщества; некоторая спонтанность этих «разработок» во многом связана с тем, что их подтолкнули события в Грузии (ноябрь 2003 г.) и Украине (ноябрь — декабрь 2004 г.).
Политологи констатировали интересную закономерность: чем полноценней полит-конкуренция и честнее правила политической игры в стране, тем выше риск возникновения «цветной» революции. (К чести новых властвующих украинских и грузинских политических элит, следует отметить, что они были против деструктивного понимания полит-конкуренции. Так, В. Ющенко выступал за то, чтобы политическая конкуренция соответствовала конституционным нормам и не вредила созданию демократического устройства; ее объектом должны быть «идеи и программы», а целью — «компромисс, а не конф-ронтация»15.)
В общественном сознании росло убеждение, что политконкуренция, во-первых, укрепляет политическую систему, во-вторых, для ее функционирования нужны независимые юстиция, СМИ и финансирование политических партий и, в-третьих, что самое главное, она ведет к демократизации избирательного процесса, разнообразит формы политической мобилизации и способы общественного контроля.
События марта 2005 года в Кыргызстане поставили на повестку дня вопрос о взаимосвязи политконкуренции и эффективности власти. По оценкам политологов, почти во всех странах СНГ властные отношения носят в значительной степени неформальный характер, так как «завязаны» на конкретных людей, а не на закрепленные в законе нормы, что порождает нежелательные тенденции в развитии политконкуренции.
Научные сотрудники Нью-Йоркского университета Б. Мескита и Дж. Даунс, анализируя опыт Китая, стран СНГ и Ближнего Востока, подчеркивали, что для возникновения эффективной политконкуренции граждане должны войти с властью в «стратегическое взаимодействие», основными видами которого являются «распространение информации, вербовка и организация членов партии, выбор лидеров, сбор средств и проведение собраний и демонстраций»16.
12 Путин В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации (РФ), 8 июля 2000 [www. kremlin.ru].
13 Путин В. Выступление на съезде партии «Единство и Отечество», 1 декабря 2001 [www.kremlin.ru].
14 Путин В. Послание Федеральному Собранию РФ, 26 мая 2004 [www.kremlin.ru].
15 Ющенко В. Ответ на кризис в Украине должен быть жестким, 4 апреля 2007 [www.president.gov.ua].
16 Mesquita B., Downs G. An Open Economy, a Closed Society // The New York Times, 17 August 2005.
(Президент Узбекистана И. Каримов впервые четко высказал мысль о необходимости конкуренции в политической сфере в сентябре 1995 г. Он считал ее частью более общего феномена нового общества — социальной конкуренции, с которой, по его мнению, «должны быть гармонизированы традиционные ценности узбекского народа»17.
Позже президент Узбекистана призывал к конкуренции взглядов и идей, соперничеству различных партий — апрель 1999 г., а также спорам между различными социальнополитическими силами — июль 1999 г. Становление реальной политконкуренции в Узбекистане И. Каримов относил приблизительно к началу 2001 г.18 В августе 2002 г. прозвучали заявления о необходимости конкуренции и в информационной сфере).
После «андижанских событий» мая 2005 года многие влиятельные политологи Узбекистана обратили внимание на особую роль, которую выполняет в разворачивании по-литконкуренции интеллигенция (творческая, научная и т.д.), являющаяся своеобразным буфером между религиозно настроенной частью общества и светской политической элитой. Однако в изучении процесса политконкуренции особое внимание уделяется его основным акторам; вопросы религии, межконфессиональных отношений и воспроизводства экстремизма пока отодвинуты на второй план.
Изучение крайностей политконкуренции наводит на размышления о ее уровне. При анализе процессов конкуренции в политической сфере многие политологи и социологи стран ЦА и ЮК используют разработанную западными специалистами концепцию, одним из авторов которой является известный американский политолог Г. Алмонд. В основе этой концепции лежит количественная оценка относительной поддержки радикализма, либерализма и консерватизма; в развивающихся обществах пропорция составляет 45:25:3019. Следует отметить, что под радикализмом в мусульманских республиках СНГ понимаются, в основном, религиозные течения.
С точки зрения водораздела «светское государство — политическая конкуренция» вполне логично, что в указанный период внимание западных демократий и экспертного сообщества обращается к Казахстану, характеризующемуся многоконфессиональным составом населения и секуляризованностью общественно-политической жизни. Посол США в Казахстане Дж. Ордвей призвал правительство республики к стимулированию политической конкуренции, а оппозицию — к сближению с обществом, выявлению круга актуальных социально-экономических проблем и активному вовлечению граждан в политические процессы20.
«Сигнал» о необходимости развертывания политконкуренции был услышан властными структурами Казахстана. Так, президент Н. Назарбаев в своем выступлении в ноябре 2006 года отмечал: «Политическая конкуренция — это, прежде всего, соперничество идей» (следует заметить, что это высказывание аналогично формуле В. Ющенко «предмет политконкуренции — идеи»).
По мнению Н. Назарбаева, лидирующие позиции в казахстанском обществе могут занять только те партии, которые способны «предложить обществу наиболее эффективную стратегию развития»21.
Подводя итог, можно отметить, что первые серьезные заявления о важности всемерного развития политконкуренции в республиках ЦА и ЮК относятся к 1999—2000 годам.
17 Каримов И.А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса, 1997 [www.press-service.uz].
18 См.: Каримов И.А. По пути демократического развития. Интервью работникам средств массовой информации в связи с всенародным референдумом, 27 января 2002 [www.press-service.uz].
19 См.: Almond G., Powell G., Dalton R., Strom K. Comparative Politics Today: A World View. Boston, 1974.
20 См.: Ордвей Дж. Интервью газете «Время», 31 января 2006 [russian.kazakhstan.usembassy.gov].
21 Назарбаев Н.А. Выступление на VII съезде Гражданской партии Казахстана, 10 ноября 2006 [www. akorda.kz].
В качестве стержня политконкуренции рассматривалось исключительно соперничество главных акторов — сильных партий (в том числе оппозиционных) и, отчасти, СМИ; результатом же являлась выработка необходимых идей, «методов и способов достижения процветания страны»22.
В настоящее время призывы к здоровой и конструктивной конкуренции звучат и со стороны лидеров «цветных» революций, но, конечно же, с учетом ментальности, религиозности и культуры населения той или иной страны.
II. Общая ответственность за антикризисные программы. Конкурентоспособные идеи или альтернативные проекты?
Ни в коем случае нельзя забывать, что целью всякой политконкуренции является завоевание, удержание и использование политической власти. При анализе ситуации следует также помнить, что, пока существует мощный административный ресурс (т.е. «избыточное» влияние на принятие важнейших политических решений субъектов власти представителей органов государственного управления), многие будут стремиться во власть не для того, чтобы добиваться демократии и свободного рынка, а для получения доступа к источникам незаконного обогащения. (Обществоведы говорят и об обратной связи, когда неконкурентная политическая среда формирует, расширяет и воспроизводит административный ресурс23.)
В контексте определения роли власти и административного ресурса в развитии политконкуренции нельзя не учитывать позицию еще одного важнейшего актора — элиты (формальной, неформальной, контрэлиты, ситуативной и т.п.).
Как известно, нынешнее руководство всех республик ЦА и ЮК (разумеется, за исключением Грузии и Кыргызстана), по крайней мере изначально, декларировало необходимость постоянного воспроизводства качественной элиты (называя это «подготовкой кадров», «кадровой политикой» или т.п.). При этом речь шла, как правило, о формальной (номенклатурной) элите, которая, естественно, была не особенно заинтересована в развитии политконкуренции.
Показательно отношение к элите как актору политконкуренции в двух крупнейших республиках рассматриваемого географического пространства: Узбекистане и Казахстане.
В руководстве Узбекистана признают факт наличия старой (партийной) и новой (интеллектуальной) элит, а также принцип их сменяемости24 — но только за пределами своей республики; в самой стране всякое крупное расслоение считается недопустимым.
С точки зрения Н. Назарбаева, элита — это люди (лидеры), являющиеся представителями тех или иных поколений и характеризующиеся значительным интеллектуальным потенциалом, ответственным поведением, готовностью решать вопросы, которые ставит
22 Медведев Д. Интервью Центральному телевидению Китая, 12 апреля 2011 [www.kremlin.ru].
23 См.: Hypеев P.M. Экономические субъекты постсоветской России // Мир России, 2001, № 3.
24 См.: Kapuмoв И.А. Мы все заинтересованы в мире и стабильности, 4 мая 2001; Никто не сможет свернуть нас с избранного пути, 25 мая 2005; Концепция дальнейшего углубления демократических реформ и формирования гражданского общества в стране, 12 ноября 2011 [www.press-service.uz].
перед ними время и общество. Элита должна иметь консервативное крыло, а от ее стабильности во многом зависит формирование среднего класса25.
Между тем формальные (номенклатурные) и неформальные (в частности, мафиозные) элиты государств ЦА и ЮК все еще остаются крайне уязвимыми, что связано с неоднозначным отношением к ним Запада.
Кроме того, современные политологи, такие, например, как И. Юргенс, довольно часто упоминают о феномене «назначенности» формальной элиты, характеризуя ее как коррумпированную, бюрократическую, и, во многом, пророссийски ориентированную. Как неоднократно подчеркивалось многими экспертами, велика возможность того, что к власти в странах ЦА и ЮК придет вестернизированная элита (нынешние потенциальные лидеры, официально не имеющие высшей руководящей должности), что сделает полит-конкуренцию более эффективной.
Примечательно, что в 2006—2008 годах в Узбекистане были предприняты серьезные попытки расширить правовое поле для функционирования контрэлиты и парламентской оппозиции. Попытки привлечь системную оппозицию (в частности, лидеров коммунистической партии) к формированию властных структур были предприняты и в Казахстане.
Однако в функционировании конструктивной системной оппозиции, являющейся оплотом либерализма интеллектуальных кругов, существуют серьезные проблемы.
Говоря о коррупции в среде номенклатурной элиты в регионе, следует добавить, что в предкризисный период (т.е. до августа 2008 г.) коррупция более или менее успешно сдерживалась политической конкуренцией; об этом в июне 2006 года упоминал и бывший помощник Б. Ельцина аналитик, математик и политолог Г. Сатаров.
Идея о пресечении коррупции политконкуренцией прозвучала также в июле 2008 года в одном из выступлений президента Д. Медведева. Следует отметить, что проблема коррупции (а точнее, ее корпоративной формы) еще более актуализировалась в самом начале кризиса, когда стало ясно, что она и была одним из его «зачинщиков»26.
В целом до мирового финансово-экономического кризиса отношение к политконку-ренции как противовесу коррупции было несколько иным, нежели сейчас. Анализ многочисленных публикаций показывает, что в условиях роста цен на энергоресурсы в некоторых странах (например, в Азербайджане, Казахстане и России) господствовало убеждение, что самые высокие темы роста ВВП могут достигаться и в условиях ослабленной политической конкуренции; дело ограничивалось достижением «плановых показателей» борьбы с коррупцией.
Однако уже тогда многие предупреждали, что недостаточность политконкуренции очень скоро начнет тормозить рост экономики, а сдерживание развития экспертного сообщества лишит политические силы научной поддержки; от этого предостерегали, например, созданный в 1999 году при правительстве России Центр стратегических разработок и функционирующий с 1930 года Институт экономики Российской академии наук.
Наглядная картина прямой связи антикоррупционной работы с политической модернизацией вырисовывается из двух выступлений Н. Назарбаева перед активом правящей Народно-демократической партии (НДП) «Нур Отан» в начале и конце 2008 года (накануне мирового кризиса). Лидер Казахстана говорил об участии региональных филиалов правящей партии в противодействие коррупции, о том, как территориальные подразделения «Нур Отан» инициировали отставки крупных чиновников и работников пра-
25 См.: Назарбаев Н.А. Доклад на пятой сессии Ассамблеи народов Казахстана, 21 января 1999; Выступление на XII сессии Ассамблеи народов Казахстана, 24 октября 2006; Лекция в «Назарбаев-Университе-те», 7 декабря 2010 [www.akorda.kz].
26 Назарбаев Н. Выступление на Антикоррупционном форуме НДП «Нур Отан», 6 ноября 2008 [ww.a коМа.кг].
воохранительных органов, замешанных в скандалах со взятками, а также о разработке специальной программы «Десять сокрушительных ударов по коррупции»27. На Антикоррупционном форуме НДП «Нур Отан» тональность высказываний Н. Назарбаева была намного резче и речь шла о гораздо большем — о формировании атмосферы нетерпимости к коррупции в обществе28.
Накануне и в период мирового финансово-экономического кризиса разгорелся спор о том, что конкретно могут предложить гражданское общество, его институты и политические партии: конкурентоспособные идеи или альтернативные проекты; дискуссия закончилась в пользу первого варианта.
Динамика развития кризиса была такова, что в странах ЦА и ЮК ни государство, ни общество оказались не готовы оперативно разработать и предложить какие бы то ни было дееспособные антикризисные программы, рожденные в результате политической конкуренции и взаимного сопоставления многообразных взглядов, которые имели бы поддержку у населения29. А ведь объединение таких программ помогло бы разделить ответственность и получить консенсусный вариант социально-экономической стратегии.
Размышляя о причинах парадоксов, связанных с недееспособностью политических партий, общественных институтов и гражданского общества в моменты острого социального напряжения, трудно не согласиться с мнением выдающегося американского экономиста, лауреата Нобелевской премии Д. Норта. В 2006 году он отмечал, что всякая политическая конкуренция тесно связана с экономической и «поддержание конкурентоспособной демократии возможно только при наличии экономической конкуренции, появлении сложных экономических организаций»30.
Таким образом, слабость экономической конкуренции и была причиной слабости конкуренции политической. (Кстати, как уже отмечалось выше, в Узбекистане исходили именно из следующей связки: «социальная конкуренция = экономическая конкуренция + политическая конкуренция»; тем самым декларировалась важность благоприятной экономической среды для развития политконкуренции.)
III. Поможет ли государство муниципалитетам стать местом дискуссий молодых оппозиционеров?
Перефразируя уже упоминавшегося И. Юргенса, можно сказать, что мировой финансово-экономический кризис стал для всего постсоветского пространства временем действия своеобразного «социального пакта» государства с обществом: при улучшении жизненных условий общество готово было мириться с ограничениями политконкурен-ции. С другой стороны, государство неоднократно декларировало стремление стимулировать подобную конкуренцию31.
27 Haзapбaев ЯА. Выступление на расширенном заседании Политсовета НДП «Нур Отан», 17 января 2008 [www.akorda.kz].
28 См.: Haзapбaев H. Выступление на Антикоррупционном форуме НДП «Нур Отан», 6 ноября 2008.
29 См.: Бypджaнaдзе H. Женское лицо грузинской политики, 22 января 2011 [vlasti.net].
30 North D., Wallis J., Weingast В. A Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History // National Bureau of Economic Research Working Paper Series [www.nber.org].
31 И здесь примечательны, например, прозвучавшие 23 октября 2010 года заявления первого заместителя руководителя администрации президента РФ В. Суркова о том, что, если любая политическая система замыкается сама на себе, она деградирует; а самое страшное для доминирующей партии — остаться в одиночестве без критики, без проблем.
И тем не менее государство в период кризиса рассматривалось неформальными и ситуативными элитами ЦА и ЮК не только в качестве «главного исполнителя антикризисных программ».
Существует целый ряд причин, по которым элиты пока не могут вступать в острую конфронтацию с действующей властью. Власть необходима оппозиции по следующим причинам.
1. Для придания своим идеалам и интересам статуса общегосударственных.
2. Для учета их в действующем законодательстве.
3. Для практической их реализации через действующие механизмы исполнительной власти32.
Конечно, наиболее реальную картину уровня развития политконкуренции может дать сам ход избирательных кампаний. В связи с этим возникает вопрос: «Какие конкретно новые меры предлагались в этой сфере?» В ближайшей перспективе предполагалось, в частности, расширение диапазона участников политического процесса, а в дальнейшем — техническая революция в системе выборов, совершенствование технологии избирательного процесса и внедрение электронных новшеств.
Подобные подходы были применены во время президентских выборов 2011 года в Казахстане; как признал советник президента РК Е. Ертысбаев, власти содействовали регистрации второстепенных конкурентов Н. Назарбаева, которые смогли поднять несколько проблем социально-экономической модернизации33.
Итоги состоявшихся в конце 2010 года выборов в Азербайджане дали руководству республики повод говорить об усилении борьбы идей и мнений политических оппонентов34.
Что касается Туркменистана, то, по заявлению официальных лиц администрации США, жители страны требуют улучшения качества избирательной системы, конкуренции на выборах и развития местного самоуправления35. Подобные претензии граждан республики напрямую связаны с политконкуренцией.
Другим направлением совершенствования политконкуренции является ее перенос на низовой, муниципальный уровень. Пожалуй, наиболее зримым примером такого переноса являются досрочные выборы в местные органы власти Грузии, проведенные 30 мая 2010 года по инициативе президента страны М. Саакашвили. Т огда же впервые в истории Грузии были проведены прямые выборы мэра столицы страны Тбилиси.
М. Саакашвили, положительно оценив консультации между правящим большинством и оппозицией, призвал партии к тому, «чтобы они больше интересовались проблемами народа, выходили и говорили с людьми»36.
На встрече с парламентским большинством 28 февраля 2011 года грузинский лидер призвал к «максимальной близости к избирателям, что в первую очередь касалось депутатов, избранных в районах»37.
32 См.: Нисневич Ю.А. Роль конкуренции в обеспечении социально-политической стабильности и подавлении коррупции // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, 2009, № 3. С. 3—17. Юлий Нисневич — доктор политических наук, профессор, директор Института проблем либерального развития, депутат Государственной Думы РФ (1993—1995 гг.).
33 См.: Ертысбаев Е. Выборы в Казахстане де-факто станут референдумом, 25 марта 2011 // РИА «Новости» [www.rian.ru].
34 См.: Алиев И. Речь на первом заседании Милли Меджлиса Азербайджанской Республики, 29 ноября 2010 [www.president.az].
35 См.: Ваучер Р. Брифинг по вопросам Центральной Азии в Ашхабаде, 16 апреля 2009 [turkmenistan.usembassy.gov].
36 Президент Грузии положительно оценивает консультации, начатые между оппозицией и большинством, 11 ноября 2010 [www.president.gov.ge].
37 Президент Грузии встретился с парламентским большинством, 28 февраля 2011 [www.president.gov.ge].
Между тем, несмотря на видимый прогресс политической конкуренции в Грузии, здесь все еще сохраняются четкие и стабильные «правила игры» между партиями.
С точки зрения развития политконкуренции в последние два года взаимоотношения правящего большинства и оппозиции претерпевают серьезную трансформацию.
1. Пересматриваются функции и роль правящей партии.
2. Разрабатываются идеи сбалансированного представительства нескольких партий, сменяющих друг друга у власти.
3. За парламентской оппозицией закрепляется роль «парламентского санитара».
4. Часть внепарламентских оппозиционных партий вовлекается в конструктивную работу (например, путем укрепления их руководства влиятельными чиновниками).
5. Происходит общее углубление политконкуренции за счет противоборства далеких друг от друга политических сил.
Немалое значение имеет и конкуренция между индивидуальными акторами (конкуренция второго уровня); в частности, в рамках самих политических партий.
Известное выражение о политической жизни России как «унылом кастинге»38 еще более применимо к ЦА и ЮК; разница лишь в том, что в данном регионе лицам, раз «выпавшим» из текущей политики, вход в нее заказан.
Вполне понятно, что партийное строительство — это отражение политконкуренции, и наоборот. На наш взгляд, для ускорения роста политических партий необходимы:
1) постоянное повышение политической культуры (политическая конкуренция не должна подменяться политической агрессией);
2) разблокировка механизмов обновления руководства;
3) вовлечение новой элиты во внутрипартийную и межпартийную конкуренцию (для улучшения отбора и повышения качества кадров);
4) общее открытие так называемых «вертикальных лифтов», противодействие клептократическим тенденциям, постоянная ротация кадров и т.п.
Выше уже упоминалось о взаимосвязи политической и экономической конкуренции; появление новой элиты связано с повышенным вниманием к среднему классу. Как показывает современный опыт Китая, простого переноса закономерностей, свойственных одной цивилизации (западной), в совершенно иные условия (в постсоветские, азиатские, мусульманские страны) недостаточно: политконкуренция в «обществе сытых» в корне отличается от той, которая существует в «обществе нищих».
Совершенно очевидно, что потребуется кропотливая работа по обеспечению интересов предпринимателей, фермеров и владельцев интеллектуальной собственности. На этом пути важным шагом, заслуживающим внимания (в частности, со стороны экспертного сообщества соседних стран), являются предложения некоторых влиятельных официальных лиц Казахстана о финансовой подпитке системной оппозиции, о создании партии бизнеса, которая могла бы успешно конкурировать с НДП «Нур Отан» (т.е. о разъединении власти и бизнеса), противодействии коррупции, а также формировании двухпартийной политической системы39.
38 Павловский Г. Стрельба по среднему классу. Взрыв и последствия, 26 января 2011 // Русский журнал [www.russ.ru].
39 См.: Ертысбаев Е. Революция сверху? 11 апреля 2011 г. // Мегаполис [megapolis.kz].
Аналитики фактически признают попытки создать политические партии по профессиональному признаку (например, Аграрной партии Казахстана) неудачными и говорят о необходимости долговременных условий для создания полнокровной многопартийной системы и одновременно о разделении политических и корпоративных интересов. (Примечательно, что заявления о «политической поддержке предпринимательства» звучат и со стороны руководства Азербайджана40.)
Необходимо также упомянуть и о взаимосвязи политконкуренции с радикализмом и экстремизмом; в некоторых странах ЦА и ЮК переосмысливаются способы противодействия этим угрозам, звучат призывы к разработке конструктивных альтернативных проектов аутсайдерами политических процессов41 .
К сформулированному выше выводу о роли интеллигенции как буфера между радикальной частью общества и светской политической элитой следует добавить следующее: если прекращается демонизирование религиозно-экстремистских групп, используемых в качестве пугала, если все ограничения для развития политконкуренции в той или иной мусульманской стране устраняются, то государство и общество получают несколько более умеренных исламских движений вместо одного мощного экстремистского (это подтверждается практикой современного Египта), то есть улучшается конфессиональная ситуация.
События, произошедшие в Украине в 1994—2005 годах, подтверждают, что отсутствие политконкуренции порождает опасность катастрофических потрясений (особенно в момент смены руководства), вследствие чего страна оказывается отброшена назад в своем развитии.
Что касается Кыргызстана, то трудно не согласиться, что в азиатской стране с неярко выраженными, но мусульманскими традициями, имеющей советское прошлое и развивающейся в условиях нестабильной власти, повышенный уровень политконкуренции (который внутренне связан с парламентским режимом) создает дополнительную угрозу ее существованию.
В м е с т о з а к л ю ч е н и я: Пространство вестминстерской модели
Самыми трудными для внедрения в государствах ЦА и ЮК элементами вестминстерской системы государственного управления оказались, прежде всего, выбор главы правительства из числа лидеров победивших на парламентских выборах политических партий, а также действенная многопартийная система, бикамерализм (двухпалатный парламент) и существование парламентской оппозиции. Очевидно, что рассматриваемые нами страны, несмотря на все декларируемые ими намерения по выявлению ресурсов лидерского потенциала в правящих партиях и даже склонность к «имитационной демокра-тии»42, пока не готовы к глубоким «вестминстерским» реформам. Все дело в том, что политические партии и гражданские институты неспособны выработать альтернативные проекты реформ.
40 Алиев И. Речь на встрече с представителями общественности Газахского района, 9 февраля 2011 [www.president.az].
41 См., например: Babaoglu H. Logical End of Political Radicalism or «Democracy» Game of Anarchists Completed, 8 April 2011 // Yeni Azarbaycan Partiyasi [www.yap.org.az]; X. Бабаоглу — главный редактор газеты «Ени Азербайджан» — печатного органа правящей партии «Новый Азербайджан».
42 Coalson R. The Gun is Hanging on the Wall // The Moscow Times, 10 January 2008. Роберт Коалсон — обозреватель русского отдела Радио Свободы в Праге.
Альтернативные проекты реформ — это главный продукт конкуренции во внутриполитической сфере, представляемый на политический рынок; их выработка становится возможной во многом благодаря рыночной конкуренции, экономической свободе, правам собственника, повышению благополучия и т.п. При отсутствии же политкон-куренции все бразды правления находятся в руках власти, расцветают иждивенческие настроения, возникает полное равнодушие к текущей политике и игнорируется передовой опыт.
В настоящее время выдвигаются конкретные предложения по оживлению общественно-политической жизни независимых республик ЦА и ЮК, согласно которым необходимо следующее.
1. Укрепление общего правового поля партийного строительства.
2. Повышение спроса на дееспособные партии, в частности оппозиционные партии и партии правого крыла.
3. Перенос межпартийного соперничества на уровень местных представительных органов власти.
4. Обеспечение подлинной выборности руководителей местных властных органов.
5. Совершенствование законодательства о предвыборной агитации и др.
Вышеперечисленные меры способны в значительной степени стимулировать полит-конкуренцию; их реализация во многом зависит от аналитических структур и самих политических партий.
Хотелось бы думать, что недалеко то время, когда переход государственных аналитических структур на грантовую систему, стимулирование конкуренции между негосударственными структурами, создание совместных открытых консорциумов государственных и негосударственных структур, организация совместных с иностранными партнерами юридически легитимных структур, официально объявленные сокращения дотаций государства неоправдавшим себя проектам официальных структур и многое другое станут обыденными явлениями.
Конечно, современный политический рынок может оказаться заполненным «ширпотребом», например, в виде малоубедительных призывов «немедленно ускорить демократические реформы», «обеспечить самое тесное сближение с Западом», «всячески разоблачать происки российского империализма», «вернуться к истокам истинно национальной истории», «осуществить десталинизацию во всех сферах» и т.п. Однако любой подобный проект проходит настоящее испытание, когда выдвинувшая его политическая партия приходит к власти.
Как справедливо отмечает Х. Клинтон, сегодня «конкуренция на рынке идей столь же важна, как и конкуренция на экономическом рынке»43.
Уважение и отношение к знаниям и идеям как товару и капиталу, а также свободный обмен ими есть залог эффективной политконкуренции. В свою очередь, залогом полноценной конкуренции во внутриполитической сфере является отношение к альтернативным проектам как к одному из важнейших объектов интеллектуальной собственности.
43 Клинтон X. Выступление на встрече со студентами и преподавателями МГУ, 14 октября 2009 state.gov].
