ПОЛИСУБЪЕКТНОСТЬ МЕДИАСРЕДЫ И ЕЕ ПОТЕНЦИАЛЬНОЕ ВЛИЯНИЕНА СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

ЕсШ:ог1а1

Полисубъектность медиасреды и ее потенциальное влияние на социальный конфликт

Наряду с контент-стратегиями репрезентации конфликта, опреде-

ляемыми его продолжительностью, интенсивностью, динамикой

и результатами, долгосрочные социальные эффекты конфликта, возможности его прогнозирования, регулирования и разрешения в настоящее время все сильнее зависят от природы субъекта медиакомму-никационного пространства, освещающего этот конфликт. В результате цифровизации коммуникаций возросла интерактивность медийных репрезентаций как конфликта, так и других социальных явлений и процессов, что оказывает все более заметное воздействие на современную общественную жизнь. Трансформирующиеся характеристики цифровой медиасреды превращают прежде статичные и однонаправленные контент-стратегии репрезентаций в динамичные, разновекторные и продолжительные процессы, усиливаемые вовлеченностью аудитории как нового субъекта медиакоммуникационного поля и усложняющие «жизненный цикл» конфликта (Ткачева, Вартанов, Дунас, Гуреева, 2016).

При анализе медиарепрезентаций любого социального конфликта встает множество вопросов, порожденных процессом цифровизации медиа. Среди них и такие:

• Как полисубъектная структура медиасреды, включающая институционализированные и неинституционализированные медиа, детерминирует стратегии освещения и развития конфликта этими противостоящими друг другу субъектами?

• К каким эффектам приходят (или стремятся) традиционные СМИ и социальные медиа, выполняя одновременно и схожие, и различые функции в общественных коммуникациях?

• Как аудитория, выступающая синхронно и пассивным, и активным потребителем медиа, реагирует на медиарепрезентации конфликтов «традиционными» и «новыми» участниками медиакоммуникационного процесса?

Елена Вартанова

Р01: 10.30547/теС1аа[тапаИ.3.2022.814 ЕРИ: ОРСт

ЕРИОШМ

Факторы воздействия

на стратегии медиарепрезентации конфликтов

Полисубъектная структура медиасреды (традиционные СМИ, новые медиа, активная аудитория) не позволяет прогнозировать стратегии репрезентаций социального конфликта, потенциал его эскалации или, напротив, регулирование и разрешение под воздействием медийного освещения с помощью традиционных подходов. Медиаэффекты освещения тех или иных конфликтов могут быть принципиально разными и часто непредсказуемыми, поскольку субъекты медиапространства имеют различную природу и выполняют разные роли, реализуя детерминированные противоречивыми интересами контент-стратегии.

Традиционные СМИ, ориентированные на достижение общественного баланса и стабильности (что заложено природой журналистики как результата неформального общественного договора), в большинстве своем освещают конфликт, опираясь на профессиональные принципы журналистики. В фокус внимания традиционных массмедиа в основном попадают конфликты социально значимого, государственного масштаба. Как показали недавние исследования, журналисты, формируя повестку дня, склонны воспринимать конфликт как новостную ценность (Толокон-никова, Лукина, 2021). При этом, руководствуясь профессионально-этическими стандартами профессии, редакции СМИ и профессиональные журналисты выступают, скорее, нейтральными хроникерами или даже миротворцами, нацеленными на примирение конфликтующих сторон (Смирнова, Шкондин, 2021).

Конфликтогенный потенциал в большей степени присущ интернет-среде, в которой освещение конфликтов разного уровня, в том числе межличностных и локальных, отличается иным характером, ориентировано на принципиально иные цели и задачи. Здесь межличностные конфликты из-за анонимности, отсутствия общения «лицом к лицу», вследствие дистанционной и медийной опосредованности коммуникации чаще перерастают во враждебность членов сообществ по отношению к другим сообществам и друг к другу. Кроме того, важную роль играет и отсутствие общих этических принципов, разделяемых всеми субъектами цифровой медиакоммуникации (Bodrunova, Litvinenko, B[ekanov, 2021; Жуйков, Каспаров, Нурахмедова, 2019).

Стратегии медиарепрезентации конфликтов существенно различаются и напрямую зависят от природы/типа субъекта медиасреды (см. рис.). К настоящему моменту еще не сформировано научное понимание того, на каких основах (профессиональных, политэкономических, аксиологических и т.п.) в условиях новой сложной структуры медиасреды функционируют ее субъекты. Уточняя эту мысль в контексте медиаконфликтоло-гии, следует перейти к вопросам о том, почему социальные конфликты тем или иным образом освещаются институционализированными (традиционные СМИ) и неинституционализированными (социальные медиа, активная аудитория, принимающая на себя часть функций журналистов по созданию и распространению контента) субъектами.

№3 МЕДИА

2022 альманах

Институционализированные субъекты: «традиционные СМИ]

• Опора на традиционные принципы и жанры журналистики

• Ориентация на соблюдение социальной ответственности

• В фокусе внимания - конфликты социально значимого или международного масштаба

Неинституционализированные: «новые профессионалы»

• Высокий конфликтогенный потенциал интернет-среды в силу ее коммуникационной природы

• В фокусе внимание — конфликты разного уровня

• Часто иные цели и задачи освещения конфликтов, чем

в профессиональных СМИ

V

Рисунок. Репрезентация конфликта в цифровой медиасреде

Ответы на эти вопросы, по нашему мнению, детерминируются уже обозначенными в отечественной академической литературе подходами, анализирующими:

• во-первых, связь между типами субъектов медиасреды и типами медиарепрезентаций, а также специфику поведения аудитории различных субъектов медиасреды (Макеенко, Вырковский, 2021);

• во-вторых, особенности «жизненного цикла» медиарепрезентаций реальности в цифровой медиакоммуникационной среде, зависящие от таких факторов, как канал и платформа распространения медиаконтента, а также аудитория и связанные с ней группы интересов; причем именно аудитория становится не столько фактором, сколько инструментом развития информационных кампаний (Ткачева, Вартанов, Дунас, Гуреева, 2016);

• в-третьих, типы социальных эффектов, оказываемых каждым из субъектов медиакоммуникационной среды (и по отдельности, и в совокупности) на аудиторию в зависимости от специфики самой аудитории, особенно в ситуациях конфликта, социальных проблем, неопределенности (А$[апоу, Ко1:оу, 2022);

• в-четвертых, возможности прогнозирования и потенциального регулирования реакции аудитории на социальные конфликты в краткосрочной и долгосрочной перспективе (Шкондин, 2021).

Говоря о сложной природе медиарепрезентаций конфликта, следует иметь в виду, что медиа могут играть самые разные роли: информаторов, соучастников, регуляторов конфликта; инструмента распространения конфликта в широком коммуникационном пространстве; области его существования и порождения (Байчик, 2020). При этом, преодолевая традиционные границы сфер социальной коммуникации, организованных институционально, профессионально, социально-политически, цифровые медиакоммуникации позволили социальным субъектам в рамках конфликта напрямую вступать в коммуникацию, используя организационный и мобилизационный потенциал Интернета и новых технологических платформ (Мо^епБеп, ЕБфег, Н]агуа^, 2015). В последнее десятилетие ситуация усложнилась, поскольку в медиакоммуникационном поле, наряду

с социальными сетями, появился новый влиятельный игрок - глобальные цифровые платформы, чья аудитория, формируемая прежде всего молодыми людьми, доверяет их содержанию больше, чем традиционным СМИ (Дунас (ред.), 2021; Chobanyan, NikoLskaya, 2021).

Таким образом, при рассмотрении взаимодействия социального конфликта и медиа возможно утверждать: медиакоммуникации стали и информационным пространством, в котором репрезентируются наиболее резонансные конфликты, и средой порождения и существования самого конфликта, в которую вовлечены старые и новые субъекты. Новую субъ-ектность цифровой медиасреды формируют:

• институционально организованные СМИ, участвующие в создании новостной повестки дня для массовой аудитории, вне зависимости от того, действуют ли они в интересах национального государства или других политэкономических элит;

• социальные медиа, представленные «новыми профессионалами» (блогерами, инфлюенсерами, лидерами мнений);

• и самые разные репрезентанты аудитории - пострадавшие в результате конфликтов, его свидетели, наблюдатели, очевидцы, которые не вовлечены в конфликт напрямую, но имеют о нем представление, а также просто не знакомые с реальной ситуацией люди, которые и формируют мнение о конфликте на основе его медиарепрезентаций.

Конфликт как ценность и антиценность медиа

Анализ теоретического дискурса конфликтологии и медиаисследо-ваний показывает: вне зависимости от национальной, культурной и даже цивилизационной специфики общества, социальный конфликт возникает в любом общественном пространстве, хотя модели управления конфликтами при этом заметно отличаются по причине политэкономической и культурной специфики стран и регионов (Манойло, 2015). Несмотря на сохранение значительных различий в национальных традициях и культуре, во всех странах мира интенсивное развитие медиатехнологий, предоставляющих цифровые сервисы и платформы для многосторонних сетевых взаимодействий между социальными институтами и людьми, привело к схожим качественным изменениям и унификации социальной коммуникации в современных обществах (Кин, 2020; Дунас, 2020). Медиа превратились в среду, в которой возможны проявления множества конфликтов, производимых агентами разной природы и разной субъектнос-ти в контексте медиакоммуникационного процесса (Dorfman, MatteLart, 1975; Herman, Chomsky, 1988; Макеенко, Кугушева, 2019).

Картина современного мира создается медиарепрезентациями широкого спектра реальности, и в значительной степени она отражает разнообразные социальные конфликты - политические, экономические, межэтнические, межрелигиозные, вызванные противоречивым отношением к уязвимым социальным и культурным группам. Эффекты репрезентации конфликтов, как показывают исследования, весьма различны - от позитивных до крайне негативных. Воздействие медиарепрезентаций

11

конфликта зависит во многом от того, как фреймируется конфликт, какими лингвистическими, жанровыми, стилистическими средствами происходит транслирование информации в сообщении (Nelson, Clawson, Oxley, 1997), какие элементы журналистского текста акцентируются, к какой интерпретации событий подводит аудиторию автор текста (Entman, 1993; Semetko, Valkenburg, 2000; Daalmans, Odink, 2019; Vyncke, van Gorp, 2020).

При анализе взаимодействий социального конфликта и медиа следует выделить несколько подходов. С одной стороны, речь идет о политологических и социологических подходах, рассматривающих конфликт как факт реальности, как необходимую и неотъемлемую часть общественного развития (Дарендорф, 1994). С другой стороны, очевидны иные -философские и медиаисследовательские - подходы, рассматривающие конфликт в ценностном аспекте - с позиций морали и этики. В этом случае конфликт представляет собой антиценность, ему противопоставляется достижение гармонии, согласия и благополучия. При этом теоретический медиадискурс зачастую упускает морально-этический аспект, рассматривая конфликт через призму его информационной ценности, потенциал создания инфоповода (Вартанова, Дунас, Гладкова, 2021).

Конфликту редко дается критическая оценка не только медиаиссле-дователями, но и широким академическим сообществом, поскольку, согласно подходам современной конфликтологии, конфликт изучается как естественное проявление общественной жизни (Козлов, Левина, Эстрова, 2018) и как профессиональный стандарт журналистики, определяя информационную ценность контента СМИ (Лукина, Толоконникова, 2021). Сегодня теоретико-методологический дискурс конфликта (как медийный, так и конфликтологический) требует выработки новой нормативности, адекватной междисциплинарным подходам к его природе, нормам освещения с учетом потенциальных рисков. Целью может стать регулирование и разрешение конфликта, в связи с чем можно вспомнить предложенную Ю. Хабермасом (2006) модель коммуникационного процесса, эффектом которого является коммуникативное действие, основанное на моральном сознании (Вартанова, Дунас, Гладкова, 2021).

Немецкий философ считал, что в основе целеполагания любой коммуникационной модели - мораль, следовательно, целью коммуникации как социального действия должно быть согласие его участников по достижению совместных целей в определенной ситуации. Важно подчеркнуть, что такой подход противостоит традиционному пониманию конфликта как столкновения интересов и взглядов. Поэтому уход от конфликтных моделей коммуникации в пользу модели коммуникативного действия, по мнению Ю. Хабермаса, призван сформировать новые формы социального управления как коммуникационными потоками, так и обществом в целом. Такая философская трактовка процессов общественной коммуникации соответствует нормативной модели журналистики (Прохоров, 2011; McQuail, 2005), где соблюдение не только профессиональных, но и этических норм является основополагающим принципом профессии.

К сожалению, в медийном и академическом дискурсе в настоящее время фактически отсутствует осмысление конфликта как антиценности, препятствующей сбалансированному функционированию общества, всей социальной системы. В фокус внимания чаще попадает тот тип коммуникации, который ориентирован не на понимание позиции другого коммуниканта, а на утверждение позиции самого коммуникатора, тот тип коммуникации, который не ориентирован на получение гуманистических эффектов и общественного согласия.

Очевидно, что базовым предположением в анализе взаимодействия социального конфликта и медиа может быть постулат о том, что через информирование и коммуникацию медиа могут как предупредить и предотвратить многие социальные конфликты, так и спровоцировать и распространить их. Исходя из важности социальной ответственности журналистики, СМИ, медиа как влиятельного социального института, можно предположить, что в дальнейшем в научное осмысление проблемы следует включать основные драйверы деэскалации конфликта - этику и мораль, проявляемые на всех его уровнях и значимые для любых его видов и субъектов. Именно такой подход потребует дальнейшей теоретической проработки и концептуализации, поскольку регулирование и разрешение конфликта невозможно без прогнозирования медиарепрезентации конфликта на разных этапах ее «жизненного цикла».

Исследование выполнено за счет средств гранта Российского научного фонда (проект № 22-18-00225)

Библиография

БайчикА.В. Массмедиа. Ценности. Конфликт. СПб.: Изд-во РХГА, 2020.

Вартанова Е.Л.,ДунасД.В., ГладковаА.А. Медиа и конфликты: исследование взаимовлияния в актуальном академическом дискурсе // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 4. С. 3-33.

Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования. 1994. № 5. С. 142-147.

ДунасД.В. Социализация и самореализация как ключевые мотивы медиа-потребления (опыт исследования поколения Z в России) // Меди@льманах. 2020. № 5. С. 25-35.

Жуйков А.А., Каспаров А.Р., Нурахмедова А.А. Виртуальные конфликты в социальных сетях как угроза информационной безопасности // Вестн. Адыг. гос. ун-та. Сер. 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. 2019. № 2. С. 89-94.

Кин Дж. Демократия и декаданс медиа. М.: ИД ГУ ВШЭ, 2020.

Козлов А.С.,Левина Е.В., Эстрова П.А. Конфликтология социальных групп и организаций. М.: URSS, 2018.

Лукина М.М., Толоконникова А.В. Конфликт в повестке дня российских информационных агентств: исследование в контексте конструктивной журналистики // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 5. С. 27-50.

Макеенко М.И., Вырковский А.В. Возможности влияния неинституционали-зированных производителей развлекательного и познавательного контента на аудиторию // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 5. С. 74-99.

Макеенко М.И., Кугушева А.А. Возможности использования политической экономии коммуникации в российской теории медиа // Медиаскоп. 2019. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2574

13

Манойло А.В. Убить котенка, или Как действуют технологии конфликтной мобилизации в социальных сетях // Конфликтология / nota bene. 2015. № 2. С. 197-202.

Медиапотребление «цифровой молодежи» в России: моногр. / под ред. Д.В. Дунаса. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2021.

Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: учебник для студентов вузов. 8-е изд., испр. М.: Аспект Пресс, 2011.

Смирнова О.В., Шкондин М.В. Исследования медиа и журналистики в контексте конфликтологии: системно-теоретические аспекты // Вопросы теории и практики журналистики. 2021. Т. 10. № 1. С. 5-21.

Ткачева Н.В., Вартанов С.А., Дунас Д.В., Гуреева А.Н. К вопросу о теоретическом понимании новостей в цифровую эпоху: трансформация структуры, сил влияния, «жизненного цикла» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2016. № 3. С. 3-16.

Толоконникова А.В.,Лукина М.М. Конфликты в информационной повестке дня: к вопросу об объективности (на примере публикаций российских информационных агентств «Интерфакс» и ТАСС) // Меди@льманах. 2021. № 5. С. 74-85.

Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.: Наука, 2006.

Шкондин М.В. Медиасистема как фактор освоения мира социумом. М.: Фак. журн. МГУ, 2021.

Aslanov I., Kotov A. (2022) 'Waves' and 'flashes' of the Pandemic: How COVID-19 Metaphors in Russian Media Influence Reasoning. World of Media. Journal of Russian Media and Journalism Studies 2: 13-27.

Bodrunova S., Litvinenko A., Blekanov I. (2021) Incivility and Political Dissent: Multiple Roles of Aggressive Speech in Comments on Russian YouTube. In: Proceedings of the Weizenbaum Conference 2021. Berlin: Weizenbaum Institute for the Networked Society; The German Internet Institute, pp. 1-4.

Chobanyan K., Nikolskaya E. (2021) Testing the Waters: TikTok's Potential for Televi-sion News. World of Media. Journal of Russian Media and Journalism Studies 3: 62-88.

Daalmans S., Odink M. (2019) Stereotyped but Liked? A Content Analysis of the Presence and Stereotypical Portrayal of Minority Groups in Award-Winning Commercials. Communication Research Reports 36 (3): 231-241. DOI: 10.1080/08824096.2019.1630605

Dorfman A., Mattelart A. (1975) How to Read Donald Duck. New York: International General.

Entman R.M. (1993) Framing: Toward Clarification of a Fractured Paradigm. Journal of Communication 43 (4): 51-58.

Herman E.S., Chomsky N. (1988) Manufacturing Consent. New York: Pantheon Books.

McQuail D. (2005) McQuail's Mass Communication Theory. 5th ed. London: Sage.

Mortensen M., Eskj^r M. F., Hjarvard S. (2015) Conclusion. The Mediatization of Conflicts: Prospects and Challenges. In: Eskj^r M.F., Hjarvard S., Mortensen M. (eds.) The Dynamics of Mediatized Conflicts. New York: Peter Lang, pp. 205-211.

Nelson T.E., Clawson R.A., Oxley Z.M. (1997) Media Framing of a Civil Liberties Conflict and Its Effect on Tolerance. The American Political Science Review 91 (3): 567-583.

Semetko H.A., Valkenburg P.M. (2000) Framing European Politics: A Content Analysis of Press and Television News. Journal of Communication 50 (2): 93-109. Режим доступа: https://doi.org/10.1111/j.1460-2466.2000.tb02843.x

Vyncke B., van Gorp B. (2020) Using Counterframing Strategies to Enhance AntiStigma Campaigns Related to Mental Illness. Social Science & Medicine 258: 113090.

Дата поступления в редакцию:20.05.2022 Дата публикации: 21.06.2022