CC BY
130
STRUCTURES WITH DOUBLE NEGATION REALIZING IMPLICATIVE CAUSATIVE UTTERANCES
M. V. Evsina
The article focuses on structures with double negation as a means of expressing the category of implication (causativity) and describes the conditions under which negative structures may realize implicative (causative) utterances.
Key words: grammatical category, negation, implication, causative utterance, double negation, grammatical negation, lexical negation.
Evsina Marina Vladimirovna, PhD (Philology), Associate Professor, marina_evsina@mail.ru, Russia, Tula, Tula State University.
УДК 82-1/-9
ПОЭТИКА ЛИТЕРАТУРНОГО ВОСПОМИНАНИЯ В.С. СОЛОВЬЕВА «Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ»
Н.Г. Юрина
Рассматривается поэтика литературного воспоминания В.С. Соловьева «Н.Г. Чернышевский». Данное произведение определяется как экспериментаторское в связи с особой ролью в нем авторского начала и необычным конструированием плана главного героя. Особенности поэтики этого мемуарного текста соотносятся также с совмещением ассоциативного и хронологического расположения материала, важной ролью цитирования, этическим характером суждений, эмоциональной сдержанностью, отсутствием в мемуарном повествовании литературно-критических вкраплений.
Ключевые слова: мемуарная проза, литературное воспоминание, поэтика, автор-повествователь, герой, мемуарная беллетризация, диалог, цитата, литературная традиция.
Литературные воспоминания занимают особое место в ряду других жанров мемуарной прозы. По художественной специфике и особому видению действительности следует отличать литературные воспоминания, с одной стороны, от семейно-бытовых, с другой, - от биографий, некрологов и писательских автобиографий. В мемуарном произведении изображается действительность, оцениваемая автором, но хранящая память о прошлом. В этом - общность литературного воспоминания с другими мемуарными жанрами. Вместе с тем литературные воспоминания тематически ориентированы на действительность особого рода - обстоятельства жизни писателя. Причем воспроизводятся эти обстоятельства всегда через субъективное видение автора, дающего им художественную трактовку.
Литературные воспоминания как эстетический, художественный феномен одной из первых начала изучать Л.Я. Гинзбург [3]. На современ-
ном этапе в отношении к мемуарным текстам наиболее востребованы культурологический и историко-культурный подходы. Изучение мемуарных источников, в том числе литературных воспоминаний, в российской науке ведется достаточно активно, однако крайне мало работ, рассматривающих литературные воспоминания в историко-литературном контексте, с учетом специфики поэтики мемуарной прозы. Очень редко исследуются произведения этого жанра второй половины XIX столетия. Принимая во внимание данные обстоятельства, проанализируем черты поэтики литературного воспоминания В.С. Соловьева «Н.Г. Чернышевский», учитывая художественную специфику данного рода литературы о Чернышевском конца XIX века.
Актуальность подобного исследования, на наш взгляд, связана с несколькими моментами: во-первых, с необходимостью осмысления жан-рообразующих черт литературного воспоминания; во-вторых, с важностью характеристики его состояния в русской литературе конца XIX века (без этого нельзя понять ключевых процессов в отечественной словесности этого периода); в-третьих, со значимостью творческого наследия самого Соловьева, крупного поэта и писателя, реализовавшего свой талант в том числе и в мемуаристике; в-четвертых, с особым местом в литературном сознании рубежа веков фигуры Н.Г. Чернышевского, выбранного Соловьевым в качестве главного объекта художественного изображения.
Соловьев-мемуарист не заложил каких-то принципиально новых традиций. Его литературные воспоминания прошли мимо пристального внимания читающей публики. Впрочем, и сам он, оставляя свои мемуарные труды в личных архивах, видимо, не претендовал на их особую значимость. Его воспоминания появились в печати только после смерти автора и не вызвали большого резонанса. Вместе с тем эти произведения Соловьева не похожи ни на те мемуары, которые писались до него, ни на те, которые были созданы позже. Они отражают важные особенности художественного мира Соловьева и являются чрезвычайно интересной и значимой страницей в истории русской мемуаристики.
Работа «Н.Г. Чернышевский» была написана В.С. Соловьевым в 1898 г., когда он особенно плотно занимался биографической прозой [10, 11]. Она предназначалась для ашхабадской газеты «Закаспийское обозрение», но не была напечатана по цензурным причинам. Рукопись неопубликованного очерка долгое время хранилась у М.Н. Чернышевского и увидела свет только в 1908 году в составе «Писем Соловьева».
«Н.Г. Чернышевский» Соловьева - это пример совмещения мемуа-ров-зарисовки, воспоминаний о человеке, фактах, событиях, зафиксированных как впечатление и размышление о прошлом, и мемуара-очерка -воспоминания о людях, встретившихся когда-то на жизненном пути. Отсюда сочетание в произведении, с одной стороны, субъективного автор-
ского видения прошлого (через особое настроение, чувство, лирическое раздумье), с другой - информационной насыщенности, документальности.
В отличие от соловьевских семейно-бытовых мемуаров о семействе Аксаковых, перед нами именно литературное воспоминание. Главный предмет изображения - отроческие впечатления о приговоре, вынесенном Чернышевскому (речь идет о событиях 1864 года), и мнение о его «деле» почти тридцать пять лет спустя. Герой изображен у Соловьева не столько через собственное восприятие, сколько посредством «чужого» зрения -глазами взрослых, бывающих в его семье, - Евгения Федоровича Корша, Николая Христофоровича Кетчера, а также отца, известного историка Сергея Михайловича Соловьева. Подобный угол зрения позволял, с одной стороны, опираться на реальные свидетельства участников событий, конкретные моменты личной биографии, с другой - свободно обращаться с фактами, допускать их субъективную трактовку.
Соловьев разбил текст на семь частей, сгруппировав их в смысловом отношении как собственно воспоминание о приговоре Чернышевскому и комментарий этого события с точки зрения дня сегодняшнего. Таким образом, сюжет мемуаров выстраивался не как ряд определенных событий, а как совокупность всего рассказанного, в основе которого - движение авторской памяти. Если воспоминания об Аксаковых Соловьева выстраивались по большому счету по хронологическому принципу [2, с. 97], в очерке 1898 года можно увидеть совмещение как хронологического расположения материала (глава первая сообщает о визите на подмосковную дачу гостей с новостями о приговоре Чернышевскому, третья - повествует о реакции отца на эту весть и т. д.), так и ассоциативного (вторая глава представляет собой некий комментарий к идейным убеждениям Корша и Кетчера -«правовернейших «людей сороковых годов»»; в ней затрагивается также вопрос о роли А.И. Герцена в общественной жизни этой эпохи). К концу повествования сюжет все более становится ослабленным. В пятой - седьмой главах Соловьев излагает свою собственную точку зрения на невиновность Чернышевского. В определенной степени можно утверждать, что таким образом создавалась условная ситуация, где доминировало авторское осмысление событий, а историческое время переплеталось с биографическим и помогало расширить основное сюжетное время.
В воспоминаниях Соловьева образ автора присутствует в двух своих основных ипостасях - повествователя-рассказчика и биографического героя. Автор-повествователь организует текст и проявляет себя через комментарий событий, а также через пояснительные главы (например, через вторую, где ситуацию тридцатилетней давности объясняет не Соловьев-подросток, а, безусловно, Соловьев 1890-х гг.). Он ведет действие, рассказывает о происходившем, отбирая наиболее существенные факты. С другой стороны, рассказчик представлен участником событий - отроком с определенным характером и пристрастиями: «я от раннего детства любил
Кетчера с его наружностью полудикого плантатора» [7, с. 373], «мои надежды на веселое собеседование Кетчера не сбылись» [7, с. 374] и т. д.
Авторский образ реализуется через создание персонажа с различных возрастных позиций, особенности восприятия и осмысления действительности, отношение к происходящему. Речевая организация плана автора оформляется интонационно как внешне нейтральная. Субъективация повествования достигается через включения элементов разговорной речи, изменение интонации и постепенную замену непосредственной авторской оценки скрытой: «... он [Аксаков]» изведал вдоль и поперек все тогдашнее уголовное правосудие. Эта была воистину мерзость запустения на месте святее. Со всем пылом юношеского негодования ринулся он вместе с своим товарищем по воспитанию в неравную борьбу с судебною неправдою, - и точно так же, как иногда и теперь, встревоженная этим натиском стая кривосудов поднимала дикий вопль.» [7, с. 381 - 382]. Так создавался эффект непосредственности и естественности описания, развертывания процесса воспоминаний на глазах читателя.
Художественное своеобразие мемуаров Соловьева о Чернышевском заключается в некой раздвоенности авторского образа. Автор смотрит на фигуру своего героя сначала глазами маленького мальчика, а затем глазами 45-летнего, вполне сформировавшегося человека конца XIX столетия. Автобиографизм в соловьевских мемуарных зарисовках проступает в виде автобиографических фрагментов, мотивов. Авторский голос звучит в полную силу в комментариях, замечаниях, рассуждениях, составляющих значительную часть мемуарного текста. При их посредстве писатель выражает свое мнение о тех обстоятельствах, которые стали объектом воспоминаний, о людях, с которыми сводила его судьба. Авторское начало у Соловьева имеет и опосредованное выражение: заявляет о себе в системе способов создания художественного целого (характеристика Чернышевского устами его идейных противников), в отборе фактов из многообразия жизненных впечатлений (акцент на «приговоре» Чернышевского, а не на всей его литературной и общественной жизни), в расположении фактического материала (первоначально собственно литературные воспоминания, затем, - скорее, документальные).
Главным героем Соловьева становится историческая личность. Как известно, в художественном произведении с таким особым литературным характером, где автор вынужден действовать в особо жестких рамках, «повествование направлено на создание характера, известного массовому читателю» [1, с. 206]. В воспоминаниях о Чернышевском план главного героя конструируется не через описание внешности, речи, одежды, поступков, среды, места действия, взаимоотношений с другими действующими лицами, а через опосредованное описание - характеристику другими лицами, обстановку (каторга), чувства, вызываемые его историей у автора. Как известно, Чернышевский спокойно и безропотно нес свой крест, никого не
просил о помощи в соответствии с философскими и этическими представлениями своего времени, носившими «общественно-социальную направленность» [5, с. 27]. Именно это как самое важное для его облика подчеркнул Соловьев: «Все сообщения печатные, письменные и устные, которые мне случилось иметь об отношении самого Чернышевского к постигшей его беде, согласно представляют его характер в наилучшем свете. Никакой позы, напряженности и трагичности; ничего мелкого и злобного; чрезвычайная простота и достоинство. <...> Нравственное качество его души было испытано великим испытанием и оказалось полновесным» [7, с. 384]; «В деле Чернышевского не было ни суда, ни ошибки, а было только заведомо неправое и насильственное деяние, с заранее составленным намерением. Было решено изъять человека из среды живых - и решение исполнено. Искали поводов, поводов не нашли, обошлись и без поводов» [7, с. 383]. Соловьев не прошел мимо факта идолопоклонства Чернышевску, который отмечали многие. Он привел слова своего отца в этой связи: «Я помнил, - говорил отец, - замечательно умного и толкового собеседника, скромного и любезного, - и вдруг непогрешимый оракул, которого можно только почтительно слушать. Совсем другой человек сделался - узнать было нельзя» [7, с. 377]. Однако эти разительные перемены в Чернышевском Соловьев связал не с его внутренней переменой, а с незрелостью и холопским духом русского общества.
В писательских мемуарах человек неизбежно «олитературивается», как и все, что попадает под воздействие авторской творческой воли. Выстраивается система персонажей, раскрывающая концепцию данного мемуарного текста. Авторское «я» проходит через каждого изображенного им человека, вне зависимости от их характеров, исторической роли, личных отношений и биографий. Герой и автор доминируют в повествовании, остальные образы выполняют четко заданные функции: они необходимы прежде всего для создания фона. Так, второстепенные персонажи - Сергей Михайлович Соловьев, Корш, Кетчер - это реальные исторические деятели, современники героя, раскрывающие его личность. При свернутом характере образа Чернышевского их значение в произведении крайне важно. Образ Ивана Аксакова, также лица исторического, не связан с ними и главным героем непосредственно. Его роль иная - он выступает единомышленником и всенародно призванным авторитетом при суждениях автора об ущербности российской судебной системы.
Второстепенные персонажи существуют параллельно с героем, выдвигаются в центр более или менее пространных и сюжетно обособленных фрагментов, дополняют мировосприятие главного героя. Обрисовка второстепенных персонажей в мемуарном повествовании Соловьева традицион-на - дается мгновенная, одномоментная и достаточно свернутая характеристика. Конкретность описания вместо развернутой и последовательной характеристики обуславливает выпуклость и законченность изображения
второстепенных персонажей. Корш: «высокое образование», «тонкое остроумие», «обычное заикание». Кетчер: «наружность полудикого плантатора», «остриженные под гребенку волоса», «необъятная соломенная шляпа», «широчайшие и слишком короткие парусинные панталоны», «свирепо-добродушное выражение лица», «бодрящий голос», «бесцеремонные шутки со всеми», «громкий хохот». Отец: «взволнованный, с покрасневшим лицом», «говорил каким-то напряженным, негодующим шепотом, время от времени переходившим в крик». В процессе повествования характеристики и манера поведения второстепенных персонажей несколько уточняются. Гости «имели удрученный вид», Кетчер «мрачно пробурчал», отец «продолжал прежним тоном». Аксаков как внесюжетный персонаж развернутой характеристики не имеет.
«Олитературивание» мемуаров Соловьева привело к значительному обогащению и усложнению их текстовой структуры. Литературный текст концентрирует в себе содержательно-концептуальный и художественный аспекты произведения. Это, по словам В.А. Туниманова, «эстетическое средство опосредованной коммуникации, цель которой есть изобразительно-выразительное раскрытие темы, представленное в единстве формы и содержания и сосоящее из речевых единиц, выполняющих коммуникативную функцию» [7, с. 11]. Текст мемуарного произведения включает оригинальное авторское повествование, которое распадается на собственно повествовательные фрагменты (описания, рассуждения и оценки), беллетризованные отрывки, прямую речь героев и элементы «чужого слова». Воспоминания Соловьева «Н.Г. Чернышевский», сочетающие черты мемуарной зарисовки (литературного портрета) и мемуаров-очерка, также представляют собой сочетание повествования, кратких беллетризо-ванных отрывков (начало произведения, описывающее распространение в русском обществе вести об осуждении Чернышевского) и диалогов героев - реальных исторических лиц. Однако доминирует повествование, авторский рассказ о былом. Причем собственное участие в событиях практически не описывается по объективным причинам: время действия в произведении Соловьева - 1864 год, когда Соловьеву было около 11 лет.
В первой, беллетризованной части соловьевских мемуаров (главы первая - четвертая) повествовательный элемент играет вспомогательную роль. Главной задачей становится не рассказ (повествование), а воссоздание былого, что достигается средствами беллетризации. Беллетризованный текст включает в себя описания и прямую речь героев, краткие авторские замечания. События прошлого как бы проходят перед читателем, включаются в общую панораму, усиливают достоверность текста и характеристику персонажей, высказывающихся напрямую в диалогах или монологах. Третья глава произведения Соловьева целиком состоит из диалога собеседников по «делу» Чернышевского. Входя в рамки авторского рассказа, он оживляет и разнообразит его. Кроме того, диалог помогает представить
всех трех героев: преданного правительству и убежденного в его правоте Корша, осознающего великую несправедливость совершившегося отца Соловьева и сомневающегося, не определившегося в своей гражданской позиции «мрачного» Корша. Реплики героев Соловьева не плод его творческого домысла. Автор намеренно подчеркивает: «... разговор продолжался на ту же тему, но я запомнил из него ясно только то, что сейчас передал» [7, с. 376]. Краткие комментарии - беглые замечания по поводу изображаемого или рассказываемого - встречаются и в беллетризованной части мемуаров. Их назначение - не нарушая цельности основного текста, выразить мнение автора, создать выразительный образ времени или героев. Так, говоря об обстоятельствах первого «знакомства» с именем Чернышевского, Соловьев подчеркивает, что весть о его приговоре в дом принесли Корш и Кетчер. Дальнейший комментарий этого обстоятельства объясняет степень воздействия на ребенка услышанной новости: «Я, по своим годам, еще не был в состоянии как следует ценить Корша. Но я с раннего детства любил Кетчера...» [7, с. 373].
Важное значение в литературных мемуарах приобретает словесная образность. Авторская оценочная позиция выражается как открыто («у меня осталось яркое представление о Чернышевском как о человеке, граждански убитом не за какое-нибудь политическое преступление, а лишь за свои мысли и убеждения» [7, с. 377]), так и через риторическую структуру текста. Соловьев использовал систему стилистических приемов (введение стилистически окрашенной и оценочной лексики, эпитетов, метафор, перифразов, синонимических рядов, риторических вопросов): «Почему же печальная судьба Чернышевского - самой значительной головы в этом враждебном и, во всяком случае, чуждом и не сочувственном им лагере, -так поразила и возмутила этих людей? Конечно, они были слишком благородны, чтобы радоваться чьему бы то ни было несчастью. Но откуда это необычайное волнение, почему эти люди выведены из себя?» [7, с. 375]; «отец с своей точки зрения полагал, что Чернышевский, возмужав, сумел бы отделаться от вредного действия общественных поклонений; фимиам передовых кружков испарился бы у него вместе с невинными социалистическими утопиями.» [7, с. 377] и др.
Для документальной мемуаристики большую значимость имеет включение в авторский текст системы цитат. Выдержки из любого рода источников есть вещественное отражение запечатленных ими обстоятельств, поэтому документальность приобретают цитаты из различных материалов (писем, воспоминаний, публицистики, фрагментов художественных текстов). Они выступают свидетельством результатов деятельности личности - персонажа мемуаров. Последний тип цитирования применяется в воспоминаниях Соловьева о Чернышевском: для усиления достоверности произведения развернуто цитируются отрывки из работ И.С. Аксакова, стихов А.С. Хомякова.
В мемуарах Соловьева о Чернышевском цитата вводится в текст, как правило, без указания на источник. Таким образом, она становится прямым продолжением авторского текста. Помещенные в подобное обрамление, цитаты у Соловьева иллюстрируют авторское положение о невиновности Чернышевского, служат обоснованием ранее высказанных суждений. За счет них расширяется информационная, эмоциональная насыщенность, временные границы мемуарного текста. Интересно, что цитаты из Аксакова у Соловьева сопровождают высказанные им самим положения, при этом деятель славянофильства выступает для автора авторитетом, убеждения которого могут придать вес его собственным. Цитаты же из лирики Хомякова выносятся в сноски, не вводятся в основной текст. Видимо, Соловьеву важнее были логические, а не поэтические аргументы.
Исследуя мемуары, посвященные Н.Г. Чернышевскому, следует иметь в виду, что большая их часть была написана уже после его смерти, когда, с одной стороны, общественный масштаб личности вполне определился, а с другой - возникла реальная возможность публиковать написанное. Как справедливо отмечает Т.И. Печерская, «мемуары, посвященные Чернышевскому, Добролюбову, Писареву, ведущим деятелям 60-х годов, благодаря концептуальной основе, зачастую предшествующей собиранию материалов, во многих случаях приобретают «житийную» окраску. Идеальное, историческое и биографическое пространства совмещаются здесь в единое, по сути - мифологическое» [6]. Именно в подобной тональности написаны, например, рассказы саратовцев в записи Ф.В. Духовникова, саратовский педагога и краеведа. Каждая подробность проецируется на будущее подвижничество Чернышевского. Сведения, нарушающие общую концепцию, подвергаются объяснению: «Хотя Николай Гаврилович был большой любитель всяческих игр, но он не только не отвлекал мальчиков, живших в соседстве, от занятий уроками для игры с ним, но даже сам, несмотря даже на то, что ему хотелось играть, оставлял игры и всякие удовольствия, если нужно было помочь кому-нибудь в учебных занятиях, был ли он дома или в гостях» («Николай Гаврилович Чернышевский и его жизнь в Саратове») [9, с. 37].
В 1890 г. появился очерк В.Г. Короленко «Воспоминания о Чернышевском» с достаточно подробной характеристикой Чернышевского, написанной на основе мемуарных источников и по авторским личным воспоминаниям. В соответствии с установившейся традицией, Чернышевский был изображен писателем как выдающийся общественный деятель, человек сильной воли и могучего интеллекта, однако всячески подчеркивалась статичность его личности: «Чернышевского наша жизнь даже не задела. Она вся прошла вдали от него, промчалась мимо, не увлекая его за собой, не оставляя на его душе тех черт и рубцов, которые река оставляет хотя бы и на неподвижном берегу и которые свидетельствуют о столкновениях и борьбе» [4, с. 312]. Использовал Короленко и констатацию слухов о Чер-
нышевском для отражения степени интереса к этой фигуре в 1870 -1880-х годах: «...говорили, что умственные способности его угасли и даже - что он помешанный»; «...Чернышевский будто бы постоянно писал с утра до ночи, но, боясь, что рукописи (как бывало прежде) будут отобраны, сжигал их в камине» и т. д. Таким образом, мемуары Короленко излагали глубоко субъективное видение героя (автору не удалось избежать невольной мифологизации и идеализации образа главного героя), однако в целом изображение Чернышевского выглядело достоверным и объективным.
Подводя итоги нашего исследования, следует отметить, что с точки зрения трактовки главного героя литературные воспоминания Соловьева следовали тем традициям, которые были заложены в мемуаристике последней четверти XIX века. В них сознательно или невольно идеализировался и мифологизировался образ главного героя. Вместе с тем Соловьев пытался отчасти развенчать этот иллюзорный образ, говоря о негативной личностной эволюции известного деятеля. Соловьев, как и его предшественники, внимателен к деталям характера, быта, пейзажа, акцентирует на малоизвестных фактах жизни героя.
Вместе с тем в плане поэтики Соловьев-мемуарист вполне может быть назван если не новатором, то экспериментатором. Конечно, для подобного рода вывода необходимо изучить более обширный контекст, но, если учитывать литературные воспоминания конца XIX века, посвященные именно Чернышевскому, соловьевские мемуары выглядят достаточно оригинальными. Автор совместил мемуары-очерк с мемуарами-зарисовками. Отсюда сочетание в произведении субъективного авторского видения прошлого и информационной насыщенности, документальности, авторских рассуждений и оценок с беллетризованными отрывками, ассоциативного и хронологического расположения материала. В воспоминаниях о Чернышевском план главного героя конструируется через опосредованное описание - характеристику другими лицами, обстановку (каторга), чувства, вызываемые его историей у автора.
Образ автора в воспоминаниях Соловьева присутствует в двух своих основных ипостасях - повествователя-рассказчика и биографического героя. Причем этот образ отличается раздвоенностью и реализуется через создание персонажа с различных возрастных позиций. У Соловьева авторский голос звучит в полную силу в комментариях, замечаниях, рассуждениях, составляющих значительную часть мемуарного текста. Второстепенные персонажи у него традиционно выполняют фоновую функцию, но интересно, что один из них - Аксаков - является внесюжетным и вводится с целью подкрепления авторской позиции. Второстепенные герои соловьев-ской мемуарной прозы имеют четко очерченный внутренний мир, раскрываются через эмоции. Особая образность, эмоциональность языка характерна для диалогов литературного воспоминания Соловьева; в авторском
повествовании большое значение имеют цитаты, которые вводятся в текст без указания на источник и, таким образом, становятся прямым продолжением авторского текста.
В воспоминаниях о Чернышевском очень значимыми для автора становятся этические рассуждения об убийстве обществом неугодной крупной личности. Здесь автор не только высказывается о «деле» Чернышевского, дает яркий его портрет, но и выступает с осуждением современной судебной системы, затрагивает актуальные общественные проблемы. Мемуары Соловьева достаточно сдержаны в эмоциональном плане (в этом отношении он наследник не А.И. Герцена и И.С. Тургенева, а, скорее, П.В. Анненкова). Показательно, что в литературных воспоминаниях Соловьева не находим совмещения мемуарной прозы с критикой, что было характерно для литературных воспоминаний конца XIX века.
Список литературы
1. Алиева Э.Р. Взаимохарактеристики, авторская речь и речь персонажа как выражение характеров в историческом повествовании // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Тула: Изд-во ТулГУ. 2008. Вып. 1.
С. 205-215.
2. Биккиняева Е., Юрина Н.Г. Поэтика литературных мемуаров Вл. Соловьева (на материале очерка «Аксаковы») // Актуальные проблемы филологии и журналистики: сб. науч. тр. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2012. С. 95-100.
3. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. М.: Просвещение, 1979.
349 с.
4. Короленко В.Г. Воспоминания о Чернышевском // Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1982. 591 с.
5. Краминская Н.М. Христианский путь устроения человека // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Тула: Изд-во ТулГУ. 2014. Вып. 1.
С. 27-40.
6. Печерская Т.И. Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников: социальный миф и исторический документ [Электронный ресурс] // Книжный развал: [сайт]. [2004]. URL: http://rassvet.websib.ru/text.htm?no= 15&id=7 (дата обращения: 01.10.2014).
7. Соловьев В.С. Н.Г. Чернышевский // Соловьев В.С. Литературная критика. М.: Современник, 1990. С. 373-383.
8. Туниманов В.А. А.И. Герцен и русская общественно-литературная мысль XIX века. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994. 253 с.
9. Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1982. 591 с.
10. Юрина Н.Г. «Жизненная драма Платона» В.С. Соловьева как философская биография // Матер. VIII Междунар. науч.-практ. конф. «Та-
тищевские чтения: Актуальные проблемы науки и практики». Гуманит. и социальн. науки, образование. Ч. II. Тольятти: Волж. ун-т им. В.Н. Татищева, 2011. С. 378-385.
11. Юрина Н.Г. Художественное своеобразие биографической прозы В.С. Соловьева // Известия Волгоград. гос. пед. ун-та. 2013. № 6. С. 144-148.
Юрина Наталья Геннадьевна, канд. филол. наук, доц., makarova-ng@yandex.ru, Россия, Саранск, Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарёва.
POETICS OF LITERARY MEMOIRS «N.G. CHERNYSHEVSKY» BY V.S. SOLOVYOV
N.G. Yurina
The article looks into the poetics of literary memoirs "N.G. Chernyshevsky" by V.S. Solovyov. This literary work is defined as experimental because of a special role of authorship and unusual construction of the plane of the main character. The features of the poetics of this memoir text also correlate with the combination of associative and chronological arrangement of the material, the important role of citation, ethical character of evaluations, the author's emotional restraint, and the absence of literary-critical inclusions in the autobiographical narrative.
Key words: memoir prose, literary memoirs, poetics, author-narrator, hero (main character), memoir fictionalization, dialogue, citation, literary tradition.
Yurina Natalia Gennadievna, PhD (Philology), Associate Professor, makarova-ng@yandex.ru, Russia, Saransk, N.P. Ogarev Mordovia State University.
