CC BY
78
УДК 82.09
© Н. К. Нежданова
ПОЭТИЧЕСКИЕ КООРДИНАТЫ САМООПРЕДЕЛЕНИЯ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ РОК-ПОЭТОВ
Внимание сосредоточено на соотнесенности рок-поэзии с культурным контекстом. Дан анализ индивидуальных стратегий самоопределения в молодой рок-поэзии и выявление культурных доминант в рок-сознании, а на формальном уровне исследуются интертекстуальные следы писательского самосознания.
Ключевые слова: рок-поэзия, идентичность, стратегия самоопределения, культурное поле, доминанты самоидентификации, интертекстуальные связи.
N. K. Nezhdanova
POETIC COORDINATES OF SELF-DETERMINATION OF A NEW GENERATION OF ROCK POETS
The attention is concentrated on correlation of rock poetry to a cultural context. Article contains the analysis of individual strategy of self-determination in young rock poetry and identification of cultural dominants in rock consciousness. Intertextual traces of literary consciousness are reviewed at the formal level.
Keywords: rock poetry, identity, self-determination strategy, cultural field, self-identification dominants, intertextual communications.
Общей целью наших исследований рок-поэзии является реконструкция особого типа мироощущения, выразителем которого стал рок. Такая работа рассчитана на длительную перспективу, однако уже в настоящее время представляется возможным осмыслить и описать некоторые художественные принципы воплощения этого мироощущения.
Поиски собственной идентичности и стратегия самоопределения в рок-поэзии концептуально важны в связи с желанием рок-поэтов обозначить свои жизненные и творческие принципы. Одной из составляющих самоопределения рок-поэзии является ее соотнесенность с культурным контекстом. Проблема культурной идентичности определяется соотнесением личности автора с доминирующими дискурсами эпохи. Осознавая все многообразие факторов, влияющих на авторскую идентичность, сосредоточимся на некоторых аспектах, в первую очередь, на самоидентификации автора по отношению к различным явлениям литературы.
Вслед за М.П. Абашевой определяем идентичность как «заостренно-отрефлектированные, символически маркированные моменты авторского самосознания в поисках самотождественности» [Аба-шева, с. 5]. В связи с чем важно самоощущение рок-автора себя в качестве поэта. Посредством данного мотива происходит включение рок-поэзии в контекст классической литературы.
Самообозначений себя поэтом в молодой рок-поэзии не так много, однако, опосредованно мотив осмыслен разнопланово. Дмитрий Гузь, создавая портрет поэта: «Зимой я что-нибудь пишу, / а летом что-нибудь читаю» [Русский рок - новый срок, с. 70; в дальнейшем ссылки на страницы этого издания будет даваться после цитируемых строк], вполне традиционно подчеркивает конфликтность существования поэта: «Затеяв с Временем вражду, / Ищу свою дорогу к Риму» [с. 70]. Поэт стремится найти свой путь. Эволюция творчества поэта ощущается как дорога вверх: Дорога вертикально вверх -Туда, туда меня все тянет Сквозь скуку, смуту, смех и грех,-Как блудного сынка к батяне [с. 71].
Сравнение в библейском ключе, на первый взгляд, поднимает статус поэта. Но грамматическая форма «сынка» в обращении «к батяне» придает всей фразе иронический оттенок. Так же поиск своего пути оборачивается поводом выпить: Но, как известно, их не счесть -Дорог, ведущих в Вечный город. Найти свою - сейчас и здесь, -Для выпивки отличный повод! [с. 71].
Возникают черты поэта-маргинала, андеграундного автора. Поэтическая идентификация сочетается в рок-текстах с алкогольным мифом: «А осень водкой заливаю» [с. 71]. С алкогольным мифом со
единяется и переосмысление классического мифа о судьбе поэта. В современном социуме убийство поэзии происходит иными способами, в том числе и приобщением к алкоголю: «Поэтам в водку пиво подливают, / Заманивают в темные углы / И хором душат...» [с. 77].
Обострение конфликта поэт - общество подчеркивается антиномией высокого статуса поэта и толпы (безликой массы). У Д. Гузя конфликт завершается констатацией бессмысленности высокой поэзии:
Поэты гордо шествуют по небу Поэты кротко ходят по рукам, Поэты тщетно пишут на потребу Тщеславным и тщедушным тщувакам [с. 78].
Авторский орфографический окказионализм «тщувакам» в рамках аллитерационного приема здесь подчеркивает антиномичность поэтов и толпы.
О новом времени и новых условиях творчества («Пошла совсем другая жизнь» [с. 39]) говорит и Владислав Борисов. Осознание перемен приводит к мысли об изменении стиля, снижении его статуса, маргинализации. Но поэт понимает, что гармонизация внутреннего мира творческого человека не может идти по такому пути, а потому остается замкнуться в своем внутреннем мире. Снаружи мрак. Внутри разлад. В России черти поплясали. Об этом петь подходит больше мат. Но им и так уже все стены исписали.
А потому пора писать,
Слова почаще подбирая,
И даже мысли стоит фильтровать,
Чтоб сохранить хотя б в себе остатки рая [с. 40].
Постепенно складывается представление о новом статусе и положении поэта. «Жечь сердца» некому и незачем. Отсюда бесплодность творческих усилий, опустошение: «В голове не рифмуется, да и в жизни никак» [с. 89]. Лирический герой Сергея Гусева ощущает творческое бессилие, кризис, который приводит к трагическому чувству «бреда жизни». Самоирония «всего-то: рифма не сходится» вызывает у героя дискомфорт в душе: «почему ж я кричу?» [с, 89]. Но герой не борец, отсюда примирение: «И если рифма не сходится.Лучше я промолчу» [с. 89].
Отметим, что для творчества Гусева важно не озарение свыше, а живой, подчас мучительный процесс, подчеркнутый в тексте олицетворением: «Что-то рифмы не сходятся уже месяц подряд / Встретятся, познакомятся - и сейчас же назад» [с. 88].
В стихотворении Максима Куликова «Сосед» происходит переосмысление взаимоотношений поэт - читатель в новых условиях жизни. Императивность, призывность, дидактизм, свойственные пафосу классического диалога поэта с читателем, карнавально снижаются до отношений поэт - сосед. Метонимичность образа читателя в классическом изводе конкретизируется в одиночный образ соседа -маргинала, «алкоголика, дурака», ненавидящего стихи. Необходимость быть услышанным хотя бы кем-нибудь поддерживает эти странные взаимоотношения. Герой чувствует лесть как ложь: «Говорит, что в стихах я совсем Аполлон, / Только я понимаю, что что-то не так.». «Но я знаю, что он только делает вид» [с. 109, 110]. Несмотря на клятву - «к нему ни ногой», герой вновь и вновь возвращается к этим отношениям, «чтобы корчить шута» [с. 110]. Таким образом, поэт превращается в шута, а жизнь - в алкогольный карнавал. Переосмысление классического архетипа происходит по линии снижения.
Подобным образом происходит переосмысление мифологемы «поэт» и в стихотворении Дмитрия Гузя «Чем может жизнь порадовать поэта?». Хотя в тексте нет прямых реминисценций на стихотворение М.Ю. Лермонтова «Смерть поэта», сюжетная аллюзия прочитывается легко. Пожалуй, от классического образца остается конфликт поэта и непонимающей его «толпы», обращение к Господу и пафос последней строфы. Сущность творчества снижена до предела: Поэт ведь кто? Он не герой, не гений, Лишь рукотворец безупречных строф -Лежит плашмя, привстанет на колени, Черкнет стишок и уж опять - готов [с. 77].
На лексическом уровне происходит соединение «высокой, опоэтизированной» фразы с разговорными оборотами: с одной стороны - «рукотворец, торжища, тщетно, господь, шествуют», с другой -« по матери послал, на боковую, черкнет, налетай, братва». Вместо богоизбранного поэта - маргинал, «рядовой» современной жизни, а его читатель - «народ - бесформенная масса» [с. 76].
Русская рок-поэзия наполнена различными отсылками к предшествующей культурной традиции. По мнению Ю.Доманского [Доманский, с. 16] , атрибуция и интерпретация такого рода цитат - одна из актуальных проболеем изучения рок-поэзии. По мысли Е. Козицкой, «в русской рок-поэзии цитатное слово выполняет существенную функцию: оно становится средством воссоздания связи времен, поэтической реализации сложного отношения современного поэта к классической традиции» [Козицкая, с. 55].
Иными словами, интертекстуальность в рок-поэзии помогает авторам найти свое место в литературе путем установления отношений с претекстами, т. е. с теми идеями и ценностями, которые выражает тот или иной претекст или его автор.
Мы выделяем три группы претекстов, к которым наиболее часто обращаются рок-авторы нового поколения. К первой группе относятся обращения к текстам «классиков» рок-поэзии. Самым авторитетным является Виктор Цой. Например, в стихотворении Юрия Богатенкова звучит явная ссылка на стихотворение Цоя «Мы хотим танцевать» («Наше сердце работает как новый мотор» [Цой, с. 198]): «Ведь сердце твое как могучий мотор!» [с. 31].
Однако романтическая атрибутика Цоя чаще всего лишается ореола, и даже звезда остается только объектом ночного неба (Евгений Глухов). Герой Дмитрия Гузя не только отстраняется от рока, но мотивирует свое «предательство»: «В ушах печальный рэп, в глазах случайный клип. / Не по приколу Цой, Гребенщиков достал. / Подернулся попсой и проржавел металл» [с. 79].
В текстах исследуемых авторов встречаются имена Макаревича, Б.Г., Мамонова, Башлачева, аллюзии на тексты Талькова и Никольского. Утверждают авторы и свою причастность к поколению Битлз, например, в поэзии Воронина:
Дети музыки Beatles!
Сидим и поем...
И песню творя, как молитву,
Где батюшка бог - рок-н-ролл [с. 41].
Вторую группу претекстов составляет классическая литература. Круг упоминаемых или цитируемых авторов не очень широк: Пушкин, Есенин, Блок, Лермонтов, Горький; барды Высоцкий, Окуджава, Митяев. Большинство исследователей считает, что именно Пушкин может служить знаком, который позволит определить отношение русского рока ко всей предшествующей культурной традиции. Ю.В. Доманский подробно анализирует соотнесение пушкинских онимов в рок-поэзии с мифологемой Пушкина, сформировавшейся в русской культуре [Доманский, с. 19-31]. Отмечается, что образ Пушкина всегда несет положительную семантику. У рок-поэтов нового поколения Пушкин не является неоспоримым авторитетом. Чаще прямое цитирование лишь обозначает причастность поколения к традиционному культурному полю. Цитата, даже незакавыченная, узнаваема, обретает кли-шированность. Это знак - сигнал литературного мифа, например, у Гузя: «Я вам пишу! - чего же боле? Дружить со мной - тоска и мука! [с. 69].
Ссылки на поэтов Серебряного века (Алексей Кулаев, Константин Мережников, Николай Харитонов) также несут положительную семантику. Обращения к именам и образам поэзии Есенина, Блока формируют антиномию действительности, чаще советского периода, периода детства и юности рок-авторов.
Когда умирала Совдепия,
Мне было немного жаль.
Хоть страна и была нелепой,
Как нелепа польза пожара.
И школа была идиотской,
Но в ней были Есенин и Блок [Кулаев: 4, 103].
К третьей группе относятся обращения к известным литературным героям. Они в текстах рок-авторов выступают как устоявшиеся литературные архетипы, ссылки на которые вполне понятны
слушателю/читателю. Таким образом происходит включение реципиента в круг семантики культурного поля. У Дмитрия Гузя встречаем упоминание Дубровского и Маши, Герасима и Робин Гуда. Для характеристики героя стихотворения «Изгой» Д. Гузь использует менее известные образы: «Для эстета - Клим Чугункин, / Для шалавы - Клим Самгин» [с. 66].
Цитирование может строиться не по традиционной модели, «когда через цитату... происходит подключение текста-источника к авторскому тексту» [Козицкая, с. 10]. «Цитируется не какой-то конкретный текст, а некая идиома, культурное клише, существующее в массовом сознании как некий стереотип» [Доманский, с. 32]. Реципиент легко узнает источники цитат в силу их хрестоматийности. Например, Владимир Мееровский цитирует не столько М .Горького («Жизнь Клима Самгина»), сколько сложившуюся культурную идиому: «И у меня лишь вызывает интерес / Один вопрос - "А был ли мальчик?.."» [с. 120].
Пушкинские строки о Петербурге, также ставшие хрестоматийными, цитировались неоднократно в различных контекстах многими авторами. Однако Алексей Гомазков включает известную цитату в литературную игру: «Нет, не соврал один пижон: / Здесь будет город заложен / В ломбард!» [с. 54]. Цитата продолжена авторским «в ломбард» - словом, которое по своей семантике не сочетается с высоким пафосом претекста, таким образом происходит трансформация цитаты, что придает выражению иронический оттенок.
Специфика функционирования интертекстуальных включений проявляется через трансформацию, основной целью которой является стилизация. Механизм трансформации идет в двух направлениях: трансформация непосредственно речевой единицы и трансформация семантического контекста.
Анализ индивидуальной стратегии самоопределения в рок-поэзии и выявление культурных доминант в рок-сознании, а на формальном уровне вычленение интертекстуальных следов писательского самосознания в творчестве рок-поэтов и установление авторской стратегии при работе с ними привели к следующим выводам.
Традиционная поэтическая тема судьбы художника, мучительного поиска истины вводится в текст через цитаты, через обращение к классике, но передается снижено, нарочито огрублено. Однако классические тексты воспринимаются как авторитетные вопреки тому, что в реальности незыблемые ранее ценности попали под сомнение, в сознании современных рок-авторов произошло смещение эстетических координат. Отсюда использование коллажа цитат.
Обращаясь к классической литературе, рок-поэты формируют свое смысловое пространство, при этом претекст может выступать и как платформа отталкивания. Внимательное отношение к слову в собственных текстах, обращение к стихам современных профессиональных поэтов и к классике привело к эволюции стиля и самоопределению ряда рок-авторов как исполнителей филологического рока (F-рок).
Литература
1. Абашеева М.П. Русская проза в конце ХХ века: становление авторской идентичности: дис. ... д-ра фи-лол. наук. - Пермь, 2001.
2. Доманский Ю.В. Русская рок-поэзия: текст и контекст. - М.: Intrada - Изд-во Кулагиной, 2010.
3. Козицкая Е. Цитата в структуре поэтического текста: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тверь, 1998.
4. Русский рок - новый срок. Страницы современной рок-поэзии / сост. А.А. Дидуров. - М.: Эксмо, 2006.
5. Цой В. Звезда по имени Солнце. - М.:ЭКСМО-Пресс, 2000.
Нежданова Надежда Константиновна, доцент кафедры истории литературы и фольклора Курганского государственного университета, кандидат филологических наук.
Тел.: (3522)425184; darik45@mail.ru
Nezhdanov Nadezhda Konstantinovna, associate professor, department of history of literature and folklore, Kurgan State University, candidate of philological sciences.
