CC BY
239
УДК 82.091:821.512.157 П. В. Сивцева-Максимова
ПОЭМЫ А. Е. КУЛАКОВСКОГО В СВЕТЕ ПРОБЛЕМ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ
Своеобразие стиля А. Е. Кулаковского (1877-1926) проявляется в диалогических со- и противопоставлениях образов, их компонентов, в особенностях композиции произведений. В статье эта проблема рассматривается в аспектах взаимодействия фольклорных традиций и жанровых поисков автора. В крупных поэтических произведениях он открывает самобытные, в том числе и универсальные, возможности фольклорной поэтики (стиха и приемов последовательного расширения содержания образов-персонажей). Его эпические образы приравниваются к индивидуальным художественным формам решения творческих задач, результаты которого представляют начало национальной литературы. В эволюции литературных форм представленные поэмы характеризуются личностной и социальной значимостью и прогрессивностью. В их художественных структурах и жанровых особенностях просматривается синтез восточных традиций и творческое освоение приемов и методов, идущих от российских и западных образцов художественного слова. Доказывается возможность углубленного изучения его поэтического наследия в контексте проблем исторической поэтики: вопросов авторского начала, жанровых особенностей произведения, мифопоэтических и этнографических образов. В статье приводятся новые факты творческого наследия поэта, раскрывающие связь его художественных произведений и научных работ, историю его текстов: списков и редакций анализируемых поэм. Раскрываются этногенетические контексты в деталях и компонентах структуры произведений как динамические формы восприятия и реализации приемов и методов литературного творчества в жанровых границах и возможностях поэмы.
Ключевые слова: якутская литература, поэма, авторский стиль, диалогичность, традиции фольклора, жанровые особенности, образ, место автора, стих, значение наследия А. Е. Кулаковского.
P V. Sivtseva-Maksimova
A. E. Kulakovskiy's Poem in Light of the Problems of Historical Poetics
The uniqueness of Kulakovsky's style (1877-1926) is represented in the dialogue comparison and opposition of images, their components, and in composition peculiarities of his works. The article considers this issue from the prospect how the folklore traditions interacts with the author's search for a genre. In his major poetic works, he reveals original, including universal, potentials of the folk poetry (of the verse and the techniques of gradual expansion of images and characters' content). His epic images equate to individual art forms solving creative problems, which resulted in the beginning of the national literature. In the evolution of literary forms, the given poems are characterized by personal and social significance and progressiveness. In their artistic structures and genre features, one can notice the synthesis of oriental traditions and a creative
СИВЦЕВА-МАКСИМОВА Прасковья Васильевна - д. филол. н., проф. каф. якутской литературы СВФУ им. М. К. Аммосова, зав. научно-исследовательской лабораторией «Проблемы текстологии и литературной критики» при Институте А. Е. Кулаковского.
E-mail: [email protected]
SIVTCEVA-MAKSIMOVA Praskovia Vasilievna - Doctor of Philological Science, professor of Yakut literature of North-Eastern Federal University named after M. K. Ammosov, head of research laboratory «Problems of textual criticism and literary criticism» at the A. E. Kulakovsky's Institute.
E-mail: [email protected]
interpretation of the methods and techniques coming from Russian and Western models of artistic expression. A more thorough study of Kulakovsky's poetic heritage is proved to be possible in terms of historical poetics: the issues of the author's nature, genre features of his works, myth-poetic and ethnographic images. The article provides new facts about the creative heritage of the poet, revealing the relationbetween his literary works and academic studies, the history of his texts: the lists and editions of the poems analyzed. The article disclosesthe ethnogenetic contexts in the details and components in the structure of the works as dynamic forms of perception and implementation of techniques and methods of literary creation in the genre boundaries and potential of the poem.
Keywords: Yakut literature, poem, author's style, dialogue, folk traditions, genre features, image, author's place, the verse, significance of Kulakovsky's heritage.
Введение
Предметом исторической поэтики в изучении проблем теории литературы в диахронии особое внимание уделяется на конкретных литературных фактах, где эволюционное развитие литературных форм выражается наиболее естественно, но в то же время четко прослеживается особенность и художественная результативность поисков автора. «Старина отложилась для нас в перспективу, где многие подробности затушеваны, преобладают прямые линии, и мы склонны принять их за выводы, за простейшие очертания эволюции», - писал А. Н. Весе-ловский, подчеркивая этим то, что «новое, подлежащее наблюдению» способно выступать «мерилом старому» [1, с. 58]. Таким образом, литературное освоение опыта предшествующего времени заключается в динамике представления понятных обществу образов в их самобытном художественном оформлении автора, способного раскрывать актуальные проблемы своего времени в формах обновления традиционных образов.
Обращаясь к теории поэзии, А. Н. Веселовский определяет ее перспективные задачи. Это «генетическое объяснение поэзии как психологического акта, определенного известными формами творчества, последовательно накопляющимися и отлагающимися в течение истории; поэзии как живой процесс, совершающийся в постоянной смене спроса и предложения, личного творчества и восприятия масс, и в этой смене вырабатывающей свою законность» [1, с. 83]. На основе этого положения он подчеркивает необходимость «сравнительного изучения поэтических фактов, ибо метод новой поэтики будет сравнительный».
Принципы сравнительного литературоведения основываются на проблемах литературных отношений Востока и Запада, что подтверждают классические труды и специальные исследования [2-4]. Уделяя особое внимание изучению типологических схождений фольклора и средневековой литературы, В. М. Жирмунский подчеркивал, что «сравнительное литературоведение рассматривает развитие национальных литератур в рамках мировой литературы». А перспективу в этом плане он видел в том, что с «привлечением нового восточного материала» можно наметить более широкие возможности сравнительно-исторического исследования, которое позволило «бы впоследствии, при большей полноте накопленных фактов, вернуться к общей проблеме литературных и культурных связей Востока и Запада» [4, с. 45-47].
В данных аспектах художественное наследие А. Е. Кулаковского (1877-1926) включает в себя соответствующий материал для новых исследований. Ему как основоположнику литературы принадлежит создание четкого авторского стиля. В истории якутской литературы начало национальным традициям положено в его художественном наследии. Своеобразие стиля с этой точки зрения проявляется в различных формах диалогических сопоставлений образов и компонентов структуры произведений. Их смысловое соотношение и взаимообусловленность в конкретных произведениях воплощаются в целостное художественное освоение мира именно по логическим принципам диалогов.
Алексей Елисеевич Кулаковский родился 4 (16) марта 1877 г. в традиционной патриархальной семье среднего достатка. В 1890 г. окончил инородческую школу в селе Чурапча одного из центральных улусов (районов) Якутской губернии. В 1997 г. получил аттестат об окончании Якутского реального училища с документом о праве продолжения учебы
в одном из университетов России. Особый интерес представляют его ранние сочинения, относящиеся к 1895-97 гг. Первое из них было посвящено анализу «Главнейших достоинств поэзии А. С. Пушкина». В другом сочинении «Вправе ли русские гордиться своим именем?» выпускник реального училища дает утвердительный ответ на собственный вопрос и называет основой менталитета русского народа чувство патриотизма. Третья работа «Главные идеи и достоинства «Истории» Карамзина» поражает зрелостью мировоззрения, высоким уровнем аналитического мышления и присутствием редкого дара - научной интуиции. В его ранних сочинениях подчеркнуты критерии, которые Кулаковский считает обязательными для исторической науки. Это углубленное изучение фактов, внутренней связи событий и критическое отношение к каким бы то ни было источникам. Реферат «О роли книжников Древней Руси» стал фундаментом духовной эволюции Кулаковского [5, с. 114, 122-123].
Значимость художественного и научного наследия А. Е. Кулаковского в наше время раскрывается в материалах всероссийской и международной конференций последних лет [6-7].
Цели и задачи исследования - стремление доказать необходимость углубленного изучения литературного процесса в ракурсах культурной парадигмы с учетом социально-исторических сопредельных пространств на примере анализов поэм А. Е. Кулаковского, положивших начало одной из национальных литератур России, литературы народа саха.
Материалы исследования - поэмы «9рYC бэлэхтэрэ» («Дары реки», 1909), «Ойуун туулэ» («Сон шамана», 1910), «Сайын кэлиитэ» («Наступление лета», 1924) - представляют раздумья писателя-мыслителя о судьбе родного народа. Они значительны и с точки зрения истории авторских текстов, неполных или редактированных изданий советского периода. Закономерность установления литературных норм в поэмах А. Е. Кулаковского раскрывается в приоритете авторского начала, в умении автора быть «внежизненно активным» [8, 162-167], выше, мудрее повседневности, чтобы находить существенный подход к форме (стиху, жанру) и материалу (фольклорной поэтике и устной традиции). В данном ракурсе ставятся задачи раскрытия художественных особенностей поэм в контексте актуальных проблем русской литературы начала ХХ века; самобытности мифопоэтических образов и авторского мировидения, представляющих жанровую характеристику и углубление в своеобразие поэтического оформления типа речи. Новизна исследования заключается в сравнительном анализе классических произведений основоположника якутской литературы с его научными трудами и вариантами списков исследуемых поэм.
Диалогизм как особенность поэтики А. Е. Кулаковского: на материале исследования поэм «Ойуун туулэ» («Сон шамана») и «Сайын кэлиитэ» («Наступление лета»)
Четко выраженное типологическое качество эпичности поэм А. Е. Кулаковского основано на самобытных художественных образах автора, выдвинувшего актуальные проблемы современной ему общественной жизни и раскрывающего в поэтических произведениях свое отношение к этим вопросам. Именно первая четверть ХХ века является временем создания поэм А. Е. Кулаковского. Данный период истории русской литературы определяется особенным, когда одним из актуальных идей стало художественное отражение мира в разрезе всеобщего: «В числе важнейших особенностей концепции человека ... особенное значение приобретает возросшее чувство общности человечества и осознание громадных созидательных возможностей человека. <...> Существенными факторами ее формирования и распространения выступали научно-техническая революция и политическая ситуация в России», - правомерно отмечает исследователь русской философской поэзии Р. С. Спивак [9, 66-67].
Поэтические образы А. Е. Кулаковского образуют в этом ракурсе принципы аналитических воззрений о проблемах жизни общества в контексте художественного восприятия времени как системы значительных исторических явлений и общечеловеческих идей. Наряду с антиномиями художественных деталей или элементов детализации он создает логическую сюжетообразующую оппозицию таких образов-понятий, как природа - человек; цивилизация - культура, образ жизни; вечные ценности - этапы или переходные моменты в жизни народа.
Так, содержательная и смысловая значимость образов в творчестве якутского писателя вписывается в реальные диалогические параметры российского литературного контекста начала ХХ века.
Значимость типологических схождений в истории литературы раскрывает Н. С. Надъярных: «Россия вступала в полосу революций. Но свободолюбивые идеалы были далеки от осуществления. И уже это обстоятельство не могло не сказываться на диалоге культур, на его дифференционных и интеграционных линиях <...> Кому-то этот диалог, может и покажется монолитом. Но в реальности все выглядит сложнее. И объективно, и субъективно он чрезвычайно затруднен» для различных литератур, перед которыми «при всех условиях оставалась сложнейшая дилемма согласовывать и/или не согласовывать параметры национальные, региональные, общероссийские, мировые, - до языковых, конфессиональных и других различий» [10, с. 32-33].
В нашем случае (в ракурсе представленной темы исследования) национальное мирови-дение как особенность устойчивости духовного опыта народа диктовало автору стремление вносить субъективную оценку времени с учетом современного содержания общественной жизни. В творчестве А. Е. Кулаковского это обращение к жанру поэмы с ее семантически многогранными образами, равными автохтонным открытиям новых контекстов, и развитие художественных функций поэтических приемов фольклорной этимологии. В условиях зарождающихся литературных традиций убедительное жанровое начало выступает подтверждением диалога культур в форме естественной необходимости согласовывать национальные параметры с общероссийскими и мировыми. Ибо творчество по своей сути - это стремление к неповторимо оригинальному разрешению противоречий. В истории якутской литературы А. Е. Кулаковский открывает самобытные, в том числе и универсальные, возможности фольклорной поэтики в своих художественных произведениях. В этом направлении он устанавливает стиль, равный особым формам художественного мышления, поддающимся «интерпретации как индивидуальный или коллективный симптом культуры в языке» [11, с. 217]. Его эпические образы можно приравнивать художественным формам решения творческих задач, результаты которого представляют начало национальной литературы, отличающейся личной и социальной значимостью и прогрессивностью как синтеза восточных истоковых традиций и творческое освоение приемов и методов, идущих от российских и западных образцов художественного слова.
Сюжет и композиция поэмы были навеяны стихотворением М. Ю. Лермонтова «Дары Терека» (1839). Но проблематика и система образов в поэме А. Е. Кулаковского являются национально-самобытными. Образ Владычицы Ледовитого моря в «Дарах реки» оказался «родственным» образу Каспий-моря в стихотворении русского поэта. Это обнаруживает типологическую близость данных произведений на уровне сюжетных элементов и композиционной структуры, а вне этого конкретного факта - сопоставимость художественных явлений в истории различных литератур. В ответах и в заключительном монологе «Бабуш-ки-океанихи» звучат самоуверенность, безграничная вера в свою силу, гордость, доходящая до уничижительного отношения ко всему:
Ишь, разболталась, девочка, Дурочка,
Решившая жалкой каплей воды Пополнить просторы славного океана.
(Перевод В. Солоухина) [12, с. 169, 13, с. 73].
По отношению к представленной поэме следует уточнить, что научные исследования А. Е. Кулаковского подчеркивают его широкие познания в области природных особенностей края [14-15]. Отражается это в логичности не только авторских представлений, но ив действии образов в статусе персонажей художественного произведения: кроме двух «главных собеседников», поэма содержит оригинальные характеристики четырнадцати притоков Лены.
Таким образом, «Бабушка-океаниха» и Лена-река - образы не только мифологические, но и реально авторские.
«Ойуун туулэ» («Сон шамана»)
Каждое произведение основоположника якутской литературы - это фрагмент действительности. В его поэзии можно увидеть сосуществование различных жанровых элементов, которые подлежали кристаллизации, установлению. Поэмы А. Е. Кулаковского, созданные на основе диалектического движения мысли, убедительно открывают новые возможности художественного воспроизведения традиционных образов. История литературы как история общественной мысли еще в классическом труде А. Н. Веселовского привлекает внимание исследователя тем, что задача изучения ее истории будет заключаться в определении, «каким образом новое содержание жизни <.> проникает в старые образы, <.> в которые неизбежно отливалось всякое предыдущее развитие». [16, с. 41]. В унисон этому заключению звучит вывод Г. М. Васильева о том, что А. Е. Кулаковский «явился убежденным преемником фольклорной поэтики, в частности фольклорного стихосложения», «развил и возвел в степень писаных правил народный аллитерационный стих». [17, с. 57]. Таким образом, поэзия А. Е. Кулаковского, основанная на образах и поэтических приемах устной традиции, через концепцию автора дает первые самобытные образцы национальной литературы.
Основой поэмы является фольклор как тип художественного сознания общества и как система образного мышления. Тема произведения - размышления о судьбе народа саха в масштабах мировой цивилизации. В начальных четырех периодах видения шаман размышляет об экологических и социальных проблемах. Обернувшись гигантским орлом, достигнув «вечных небес», он обозревает «весь круг земной». Здесь думы о родной земле становятся частью проблемы мирового единства стран и государств, где Якутия и Европа сопоставляются в ракурсе понятий «окраина» и «центр». С другой стороны, большая территория и малочисленность населения противопоставляются европейской проблеме нехватки земли. В последующих периодах представления актанта эту систему в виде всеобщего закона поэт переносит на Российский регион и размышляет о судьбе нации в конкретных временных и пространственных масштабах.
Первый и второй периоды видения посвящаются описанию социального кризиса как основные приметы переходного времени. Шаман раскрывает истоки и причины бедственного положения народов. Это глобальная экологическая проблема, связанная с проникновением цивилизации. Человек все более остро противопоставляется природе. И в поэме исходной проблемой ставится перенаселение, нехватка земель в развитых государствах. Описываются войны как последствия экономического кризиса и геополитического противостояния стран.
Третий период раскрывает слушателям настоящее положение Якутии как части мирового единства. Поэт в образе шамана-провидца доводит до современников свои мысли о нелегкой судьбе малочисленного народа, населяющего огромное географическое пространство. В этой части проблема земли (территории) рассматривается с точки зрения интересов Америки, Японии и Китая в их отношении к Якутии.
В четвертом периоде видения раскрывается перед шаманом «блистательная сердцевина Земли», «высокое чело всей планеты» - Европа. В красочных образах раскрывается глобальность европейского влияния на цивилизацию в описании Англии как великой колониальной державы и Германии как центра европейской и мировой социальной и политической мысли.
В пятом и шестом периодах шаман рассказывает о революционной ситуации, которая нарастает с невиданной силой и угрожает коренным переломом устоев всего общества. Его видения заканчиваются предсказаниями о засухе, голоде, кровавом социальном противостоянии, что все это приведет к утере традиционных навыков предков, и людей будет теснить великая нужда, возможность гибели.
В седьмом периоде в словах шамана звучит особое напряжение мыслей: он вещает о том, что мировая война перерастает в революцию и гражданскую войну. Наступают самые
тяжелые моменты в состоянии старца-провидца: он предупреждает слушателей о том, что гражданская война по отношению к народу равна самоуничтожению. Драматизм «повествования» достигает здесь трагической кульминации, что автор передает и изменением ритмики поэмы. Развивая эту мысль, шаман представляет слушателям «новую партию», «партию большевиков», относительно которой предлагает «объединить помыслы многих - в один», предугадать «горе и нужды людей», а главное - «учения своего узко понятые места» исправлять, остерегаясь «пустопорожних слов» и умея «отступать чуток» [12, с. 223, 13, с. 154-155].
В восьмом и девятом периодах раскрывается идея поэмы в постановке вопроса о судьбе народа, перед которым жизнь ставит нелегкую проблему выживания в условиях сосуществования с многочисленным народом с развитой современной культурой и высоким уровнем образованности. Но реальные выводы из них не могут быть сведены к однозначному определению. Особенность произведения - художественное объединение в одно целое национального, исторического и философского начал в народном образе, позволяющем преодолевать пространственные и временные дистанции. Он не выступает однозначным поэтическим двойником автора, а является носителем народной философии, пророком, мессией, прозревающим мировое единство в форме рассуждения перед слушателями, присутствующими рядом с ним. Новые выводы по отношению классического произведения якутской литературы находим в анализах А. А. Бурцева: «В поэме А. Е. Кулаковского поражает прежде всего сам масштаб художественного видения мира, достигающий поистине «ноосферного» уровня. В этом плане грандиозные картины общечеловеческого развития, тема борьбы добра и зла, пророчества гибели всей земной цивилизации роднят художественно-философскую концепцию «Сна шамана» А. Кулаковского с эсхатологией «Трех разговоров» Вл. Соловьева» [18, с. 49].
Сюжет поэмы построен как переменное чередование мифологического и реального художественного времени, шаман выступает и как пророк, созданный поэтом в рамках народных традиций, и как реальный, размышляющий о своем конкретном историческом времени, мудрый человек. Более того мифологическое начало органически сливается с действительным историческим содержанием на основе оригинальной мифопоэтики образа [19]. Эту художественную целостность придает поэме единственный герой, самобытность которого и сама по себе становится предметом поэтического осмысления. По отношению к данному образу мудрость и дальновидность А. Е. Кулаковского заключаются и в том, что он подтвердил последовательность народной философии в уникальном поэтическом персонаже, гордо убеждающего вот уже несколько поколений «своих слушателей» в незыблемой закономерности развития общества. Поэт создал национальное эпическое произведение на фольклорной основе, жанровым прототипом которого послужило устное народное творчество, связанное с культурой и верованиями. Но жанр эпических произведений фольклора не становится шаблоном. Композиция поэмы равняется способу изображения действительности по форме «дискурсивной последовательности целого» и составляет основу «субъектной организации» именно литературного произведения [20, 54]. Таким образом, поэтика «Сна шамана» послужила художественной основой проявления индивидуального, национального и исторического начал зарождающейся якутской художественной литературы.
Поэма А. Е. Кулаковского впервые была опубликована в 1924 г. в составе прижизненного издания поэта. Но среди вариантов и списков произведений А. Е. Кулаковского особое значение имеет список поэмы «Сон шамана», составленный известным лингвистом С. А. Новгоро-довым в его тетради для различных записей [21]. Данный текст, во-первых, официально признается одним из ранних вариантов части поэмы «Сон шамана». В публикации архива ученого составитель издания профессор Е. И. Коркина делает следующее ценное примечание относительно этого уникального текста: «Судя по тому, что последующее после поэмы посвящение С. А. Новгородова (брату А. А. Новгородову) датировано 1/II - 1913 г., копия снята не позднее этой даты. Список, безусловно, может иметь значение для дальнейшего изучения творчества А. Е. Кулаковского, его основного произведения - поэмы «Сон шамана»
[22, с. 108]. Во-вторых, фактическое уточнение даты списка подтверждает воспоминания современников поэта о том, что А. Е. Кулаковский читал/исполнял свои произведения перед публикой, был широко известен народу как поэт.
Список составляют 566 строк. Объем основного текста поэмы равняется 1387 строкам. 561-я строка списка соответствует 1285 строке поэмы. Следующие четыре строки являются вариантами 1286-1291 строк основного текста [12, с. 228-229]. 566-я последняя строка списка однозначно воспринимается началом не записанной переписчиком новой строфы. Отсутствующие в списке строки (части) поэмы представляют значительное сокращение содержания произведения А. Е. Кулаковского. Их отмечаем в пяти местах.
Первое из них - 208 строк [12, с. 209-212]. В этом большом фрагменте основного текста поэмы представляется одно из сильных государств Европы - Германия, классовое противостояние в Европе и в связи с этим размышления актанта о возможной революции как о самом страшном событии в жизни общества. Второе сокращение в объеме 20 строк [12, с. 210-212] - это описание войны, страшного урона от военной техники. Третье сокращение равняется 248 строкам поэмы [12, с. 214-221], где описывается революция, гражданская война и представляется многозначное предсказание актанта о партии большевиков.
Четвертое сокращение - 139 строк [12, с. 223-226]. В этом фрагменте поэмы ведется рассуждение о возможном духовном вытеснении (вымирании) нации при большой миграции народов. Шаман предупреждает «сиротливое племя саха» о печальных последствиях переселения. Пятое сокращенное место - 98 строк [12, с. 229-231]: в завершающей части поэмы шаман говорит своим слушателям о мудрости древних предков - об умении преодолевать трудности судьбы - и дает благословение на будущее.
Таким образом, существенное сокращение содержания поэмы в списке равняется 713 строкам, что относится в прямом соотношении обоих текстов ко второй половине основного текста. В этом плане список можно считать вариантом поэмы, который представляет намеренное, специальное авторское сокращение в его чтениях перед слушателями.
Другой тип сокращения в тексте списка относится к начальной половине основного текста (до 349 строки). Это, во-первых, варианты строк и строфем; пропуски строк как двойные образные повторы на месте авторских тройных повторов в опубликованном тексте поэмы. В целом подобные разночтения наблюдаются по всему тексту списка.
В содержании основного текста поэмы, указанные разночтения, можно определить как уточнения автора в форме редактирования первого варианта. Однако это не однозначный вывод, потому что дополнения могут быть и сокращением списка или так же, как и в первом случае, вариантом поэмы при авторском выступлении перед публикой. Точным, на наш взгляд, будет предположение, что сам автор А. Е. Кулаковский читал/исполнял поэму без текста перед собой, ибо устное выступление у якутов - традиция, равная канонизированным правилам распространения словесности, что является неотъемлемой частью эстетики в представлении автора своего произведения и восприятия его слушателями.
Научное значение наличия вариантов произведения подтверждается генетической критикой в работах российских исследователей. Статья Н. В. Корниенко на эту проблему начинается с убедительного тезиса о том, что «существование нескольких редакций одного текста есть доказательство закона сохранения энергии» [23, с. 44]. Невозможно не привести еще одно значительное наблюдение исследователя об истории текста: «Текст защищен не хитроумием писателя, не извивами логики и неискушенностью в борьбе, но своей неповторимостью. Несомненно, восприятие текста - есть для читателя момент самозабвения, восторга, ощущение тайны слова и жизни» [23, с. 46].
История текстов А. Е. Кулаковского, представляющая специальное направление изучения его творчества, по отношению к списку его поэмы имеет особое значение. Вариант текста, сохраненный в архиве одного из уникальных личностей народа саха С. А. Новгородова, бесспорно подчеркивает значимость автора в среде якутских интеллигентов, равную высокой оценке его творчества, представляющего оригинальность национальной литературы. В связи
с этим следует обратиться к докладу С. А. Новгородова «Основные задачи якутской интеллигенции», опубликованному в форме статьи в газете «Якутские вопросы» от 10 сентября 1916 г., где автор подписывается псевдонимом «Саха». Значительно его рассуждение о зарождающейся якутской «искусственной литературе»: «... Что касается занимательности и художественной стороны произведений нашей народной словесности, то пусть каждый из нас припомнит свое личное эстетическое наслаждение от чтения или слушания разного рода хороших образцов. <...> Будучи бессилен очертить в кратких словах всю разностороннюю нашу народную словесность, скажу лишь, что она является прекрасным залогом будущего развития обширной и во всяком случае недурной литературы, чтобы не сказать больше» [22, с. 20].
Основные положения доклада С. А. Новгородова перекликаются с идеей Послания А. Е. Кулаковского «Якутской интеллигенции», представляющего социально-философские размышления о положении народа в начале ХХ века. В этом плане бесспорно и то, что оценивая художественные особенности якутского фольклора и называя его «залогом будущего развития» самобытной якутской литературы, С. А. Новгородов имеет в виду эпические поэмы А. Е. Кулаковского - вксе^лээх влексей.
«Сайын кэлиитэ» («Наступление лета») - поэма, написанная по мотивам народных песен. Среди песен о временах года, прославляющих родную природу, значительной популярностью отличались песни о наступлении лета, «всегда жизнерадостные, носящие характер приветствия оживающей природе» [24, с. 96-102]. А. Е. Кулаковский и на этот раз расширил и уточнил обобщающие возможности народных песен, соединив в композиционное целое шесть частей, которые посвящены явлениям природы, соответствующим определенным отрезкам времени от начала весны до полного утверждения лета. Он воссоздает время в движении: сюжет поэмы-хроники заключен в завязку, символически перекликающуюся с концовкой поэмы «Дары реки». Шестая заключительная часть представлена описанием церемониального воспевания наступления летнего солнцеворота, национального праздника ысыах - встречи нового года по якутскому народному календарю.
В этом отношении композиция поэмы перекликается с основными признаками обрядовых песен. «Организующим звеном» этих форм фольклора является «прием причинно-следственного сцепления образов: наступление нового года - причина наступления теплых дней, наступление жары - причина оживления деревьев и произрастания трав; уход старого года - причина таяния снегов; ледоход - причина произрастания травы. Таким образом, первый образ текста является причиной появления второго образа, а второй, в свою очередь, - причина третьего и т. д.» [25, с. 84].
В названиях шести глав поэмы «Наступление лета» однозначно отражается последовательность оживания природы. Первая глава - «Хаар хараарыыта, Yрэх эстиитэ» («Таяние снега, ледоход»). Вторая глава - <^ен-кейуур, кетер-суурэр» («Насекомые, птицы, животные»). Третья глава - «Этин, ардах» («Гром, дождь»). Четвертая глава - «Сир ке^еруртэ, от уунуутэ» («Земля зеленеет, трава растет»). Пятая глава - «Киhи-CYеhY кэскилэ» («Благополучие людей, домашнего скота»). Шестая глава - «Ы^гах» («Ысыах»). Приемы хроникального описания времени прослеживаются и в текстах каждой главы. И в этом случае автор, опираясь на фольклорную форму, раскрывает поэтическую идею о природных явлениях в духе народного мировосприятия, на уровне народной эстетики определенного исторического периода его развития, отражая реальное время через систему концептуальных образов. Но и в таком прямом обосновании связи с фольклором он убедительно организует стих произведения в литературную форму.
В монографии «Древнетюркский книжный стих» казахский литературовед Алимжан Таливальди дает характеристику основным этапам эволюции аллитерационного стиха. Вторая стадия в его работе отмечается «развитием письменного стиха в тюркской поэзии, связанным с метрически организованным стихом. <...> На первый план в качестве главного ритмообразующего принципа при естественном обособлении просодической и звуковой
традиции выдвигается соразмерное чередование открытых и закрытых (формально долгих и кратких в тюркском арузе) слогов как по вертикали, так и по горизонтали стихотворения. Причем во внутренней структуре данной системы наблюдается тенденция группировки слов с тождественными слогами по силлабическому принципу» [26, с. 48].
В комментариях к произведениям А. Е. Кулаковского также указывается тяготение к силлабическому стиху, наряду с вариациями «аллитерации (64 %) и созвучных окончаний (53 %) в поэме «Сон шамана». В этих исследованиях Н. Н. Тобуроков подчеркивает «изменения ритмики повествования», что «не исключает наличие отрывков, в которых высок процент и аллитерации, и рифмы» [12, с. 480]. По отношению к поэме «Наступление лета» отмечается, что «начальная аллитерация равна 77 %, при этом некоторые части основаны на так называемой условно аллитерационной системе: вторая и четвертая части имеют 91 и 94 % начальной аллитерации». Отсюда делается вывод, что эта «поэма относится к числу произведений Кулаковского, написанных при строгом соблюдении традиций народных песен» [12, с. 593-594].
Таким образом, в поэмах А. Е. Кулаковского стих организуется по установленным в стиховедении эволюционным показателям как позиционная повторяемость звуковых единиц при вертикальной и горизонтальной аллитерации. В этом отношении авторское начало отмечается в вариациях и степени наличия традиционных элементов в зависимости от темы, образов и структуры произведения. С другой стороны, в его поэзии отмечается функциональное наличие рифмы, что выступает основой строфической организации крупных форм поэзии. Данный рабочий вывод по стиху А. Е. Кулаковского отчасти манифестируется в его статье «Правила якутского стихосложения» (1924), где убедительно доказывается аллитерация как древняя форма словесности, которая сохраняется в якутской поэзии в виде традиции, основанной на естественной природе якутской речи [27, с. 452-455].
Заключение
История изданий творчества А. Е. Кулаковского в целом воспринимается как непрестанное стремление народа постигать его оригинальный ум и духовность. Стиль и тематическая направленность его произведений основываются на естественном продолжении устоявшихся художественных традиций: образов и поэтики аллитерационного стиха. В этих параметрах исторической поэтики автором создается особая жанровая форма конкретных произведений и раскрываются идеи, созвучные с его историческим временем. Поэт выражает народную веру в благополучие как залог жизни в контексте общероссийских духовных исканий начала ХХ века. Эта гуманистическая идея по отношению к судьбе народа прослеживается и во многих его произведениях, где неизменное утверждающее определение жизни является ключевым понятием в раскрытии идеи произведений по принципу взаимометафоризации природы и человека, что в целом «работает» на усиление концептуальной образности. При этом этноге-нетические контексты присутствуют не только в образах, актуализирующих проблематику и национальные идеи («Сон шамана»), но и в деталях и компонентах структуры произведений («Наступление лета»). Именно это определяет формы художественной реализации авторского мировидения в ракурсе восприятия динамических приемов и методов литературы. Особые творческие задачи автора просматриваются в поисках новых решений и стремлении сохранить национальную индивидуальность. А естественный и необходимый для словесности диалог культур на уровне традиционных типологических аналогий на примерах представленного исследования подтверждает, что поэтические контексты получают реальное оформление в классических формах литературы - в жанровых границах и возможностях поэмы.
Л и т е р а т у р а
1. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. - М.: РОССПЭН, 2006. - 688 с.
2. Алексеев М. П. Русские встречи Вильяма Морриса. Мэтью Арнольд и Лев Толстой // Россия, Запад, Восток: встречные течения. К 100-летию со дня рождения академика М. П. Алексеева. Сб. ст. - СПб.: Пушкинский дом РАН, 1996. - С. 3-45.
3. Дима А. Принципы сравнительного литературоведения. - М.: Наука, 1977. - 228 с.
4. Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. - Л.: Наука, 1979. - 496 с.
5. Кулаковская Л. Р. Научная биография А. Е. Кулаковского. - Новосибирск, Наука, 2008. - 296 с.
6. Наследие А. Е. Кулаковского в контексте духовной культуры России. Современные аспекты исследования. Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященной 100-летию создания поэмы «Сон шамана» и стихотворения «Хомус», г. Якутск, 29-30 июня 2010 г. - Новосибирск: Наука, 2011. - 323 с.
7. Творческая личность в историко-культурном пространстве. Материалы Международной конференции, посвященной 100-тию послания А. Е. Кулаковского «Якутской интеллигенции», г. Москва, 2122 ноября 2012 г. - Новосибирск: Наука, 2013. - 490 с.
8. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 422 с.
9. Спивак Р. С. Русская философская лирика. - М.: Флинта: Наука, 2005. - 408 с.
10. Надъярных Н. С. Аксиология перечтений. - М.: ИМЛИ РАН, 2008. - 336 с.
11. Антуан Компаньон. Демон теории. Литература и здравый смысл. - М.: Изд. Сабашниковых, 1998. - 336 с.
12. Кулаковский А. Е. Ырыа-хоЬэон (Поэтические произведения). Академическое издание с комментариями. Сост. Л. Р. Кулаковская. Отв. ред.: П. В. Максимова. - Новосибирск: Наука, 2009. - 630 с.
13. Кулаковский А. Е. Наступление лета. Стихи и проза. Избранные сочинения. - М.: Современник, 1986. - 383 с.
14. Мордосов И. И. Вклад А. Е. Кулаковского в биологическую науку Якутии // Вестник Северо-Восточного федерального университета. - 2012. - Т. 9, № 2. - С. 5-14.
15. Сивцева С. С. О работе А. Е. Кулаковского по изучению флоры Якутского региона // Вестник Северо-Восточного федерального университета. - 2012. - Т. 9, № 2. - С. 14.
16. Веселовский А. Н. О методах и задачах истории литературы как науки (Вступительная лекция в курс истории всеобщей литературы, читанная в С-Петербургском университете 5 октября 1870 г.) // Историческая поэтика. - М., 1989. - 404 с.
17. Васильев Г. М. Якутское стихосложение. - Якутск, 1965. - 125 с.
18. Бурцев А. А. Наследие А. Е. Кулаковского в контексте мировой литературы // Бурцев А. А. Классики и современники: вершинные явления и избранные лики якутской литературы. - Якутск: Изд. Сфера, 2013. - С. 11-66.
19. Praskovya Sivtseva-Maksimova. Mythopoeic Images As The Realities Of Time In The Literary Works Of Sakha Classics // KARADENtZ К^/Зима/Winter 2013 ■ Yimj^Year 6 ■ Sayi^^/Volume 21. Ежеквартальный Международный журнал общественных наук. - С. 24-34.
20. Тюпа В. И. Аналитика художественного. - М.: Либиринт-РГГУ, 2001. - 192 с.
21. Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 9. Ед хр. 47. Лл. 19-25.
22. Новгородов С. А. Во имя просвещения родного народа. Сочинения, переписка, материалы. - Якутск: Книжное изд., 1991. - 232 с.
23. Корниенко Н. В. Реабилитация автора генетической критикой // Текстология и генетическая критика: общие проблемы, теоретические перспективы. Сборник статей по результатам российско-французского коллоквиума, проходившего в ИМЛМ РАН 25-26 сентября 2000 г. в рамках программы научного сотрудничества между ИМЛИ РАН и ИТЕМ (Институт Современных Текстов и Рукописей) НЦТИ Франции. - М.: ИМЛИ РАН, 2008. - С. 44-51.
24. Пухов И. В. От фольклора к литературе. - Якутск: Книж. идз., 1980. - 126 с.
25. Мухоплева С. Д. Якутские народные обрядовые песни. Система жанров. - Новосибирск: Наука, 1993. - 112 с.
26. Таливальди А. - Хамраев. Древнетюркский книжный стих. - Алматы: Алматинский государственный университет имени Абая, 2002. - 228 с.
27. Кулаковский А. Е. Научные труды. - Якутск: Книжное изд., 1979. - 484 с.
R e f e r e n c e s
1. Veselovskii A. N. Istoricheskaia poetika. - M.: ROSSPEN, 2006. - 688 s.
2. Alekseev M. P. Russkie vstrechi Vil'iama Morrisa. Met'iu Arnol'd i Lev Tolstoi // Rossiia, Zapad,
Vostok: vstrechnye techeniia. K 100-letiiu so dnia rozhdeniia akademika M. P. Alekseeva. Sb. st. - SPb.: Push-kinskii dom RAN, 1996. - S. 3-45.
3. Dima A. Printsipy sravnitel'nogo literaturovedeniia. - M.: Nauka, 1977. - 228 s.
4. Zhirmunskii V. M. Sravnitel'noe literaturovedenie. - L.: Nauka, 1979. - 496 s.
5. Kulakovskaia L. R. Nauchnaia biografiia A. E. Kulakovskogo. - Novosibirsk, Nauka, 2008. - 296 s.
6. Nasledie A. E. Kulakovskogo v kontekste dukhovnoi kul'tury Rossii. Sovremennye aspekty issledovani-ia. Materialy Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem, posviashchen-noi 100-letiiu sozdaniia poemy «Son shamana» i stikhotvoreniia «Khomus», g. Iakutsk, 29-30 iiunia 2010 g.
- Novosibirsk: Nauka, 2011. - 323 s.
7. Tvorcheskaia lichnost' v istoriko-kul'turnom prostranstve. Materialy Mezhdunarodnoi konferentsii, pos-viashchennoi 100-tiiu poslaniia A. E. Kulakovskogo «Iakutskoi intelligentsii», g. Moskva, 21-22 noiabria 2012 g. - Novosibirsk: Nauka, 2013. - 490 s.
8. Bakhtin M. M. Estetika slovesnogo tvorchestva. - M.: Iskusstvo, 1979. - 422 s.
9. Spivak R. S. Russkaia filosofskaia lirika. - M.: Flinta: Nauka, 2005. - 408 s.
10. Nad"iarnykh N. S. Aksiologiia perechtenii. - M.: IMLI RAN, 2008. - 336 s.
11. Antuan Kompan'on. Demon teorii. Literatura i zdravyi smysl. - M.: Izd. Sabashnikovykh, 1998. - 336 s.
12. Kulakovskii A. E. Yrya-khohoon (Poeticheskie proizvedeniia). Akademicheskoe izdanie s kommentar-iiami. Sost. L. R. Kulakovskaia. Otv. red.: P. V. Maksimova. - Novosibirsk: Nauka, 2009. - 630 s.
13. Kulakovskii A. E. Nastuplenie leta. Stikhi i proza. Izbrannye sochineniia. - M.: Sovremennik, 1986.
- 383 s.
14. Mordosov I. I. Vklad A. E. Kulakovskogo v biologicheskuiu nauku Iakutii // Vestnik Severo-Vostoch-nogo federal'nogo universiteta. - 2012. - T. 9, № 2. - S. 5-14.
15. Sivtseva S. S. O rabote A. E. Kulakovskogo po izucheniiu flory Iakutskogo regiona // Vestnik Seve-ro-Vostochnogo federal'nogo universiteta. - 2012. - T. 9, № 2. - S. 14.
16. Veselovskii A. N. O metodakh i zadachakh istorii literatury kak nauki (Vstupitel'naia lektsiia v kurs istorii vseobshchei literatury, chitannaia v S-Peterburgskom universitete 5 oktiabria 1870 g.) // Istoricheskaia poetika. - M., 1989. - 404 s.
17. Vasil'ev G. M. Iakutskoe stikhoslozhenie. - Iakutsk, 1965. - 125 s.
18. Burtsev A. A. Nasledie A. E. Kulakovskogo v kontekste mirovoi literatury // Burtsev A. A. Klassiki i sovremenniki: vershinnye iavleniia i izbrannye liki iakutskoi literatury. - Iakutsk: Izd. Sfera, 2013. - S. 11-66.
19. Praskovya Sivtseva-Maksimova. Mythopoeic Images As The Realities Of Time In The Literary Works Of Sakha Classics // KARADENiZ Ki§/Zima/Winter 2013 ■ Yil/God/Year 6 ■ Sayi/Chislo/Volume 21. Ezhek-vartal'nyi Mezhdunarodnyi zhurnal obshchestvennykh nauk. - S. 24-34.
20. Tiupa V. I. Analitika khudozhestvennogo. - M.: Libirint-RGGU, 2001. - 192 s.
21. Arkhiv IaNTs SO RAN. F. 4. Op. 9. Ed khr. 47. Ll. 19-25.
22. Novgorodov S. A. Vo imia prosveshcheniia rodnogo naroda. Sochineniia, perepiska, materialy. - Iakutsk: Knizhnoe izd., 1991. - 232 s.
23. Kornienko N. V. Reabilitatsiia avtora geneticheskoi kritikoi // Tekstologiia i geneticheskaia kritika: obshchie problemy, teoreticheskie perspektivy. Sbornik statei po rezul'tatam rossiisko-frantsuzskogo kollokvi-uma, prokhodivshego v IMLM RAN 25-26 sentiabria 2000 g. v ramkakh programmy nauchnogo sotrudnich-estva mezhdu IMLI RAN i ITEM (Institut Sovremennykh Tekstov i Rukopisei) NTsTI Frantsii. - M.: IMLI RAN, 2008. - S. 44-51.
24. Pukhov I. V. Ot fol'klora k literature. - Iakutsk: Knizh. idz., 1980. - 126 s.
25. Mukhopleva S. D. Iakutskie narodnye obriadovye pesni. Sistema zhanrov. - Novosibirsk: Nauka, 1993.
- 112 s.
26. Talival'di A. - Khamraev. Drevnetiurkskii knizhnyi stikh. - Almaty: Almatinskii gosudarstvennyi uni-versitet imeni Abaia, 2002. - 228 s.
27. Kulakovskii A. E. Nauchnye trudy. - Iakutsk: Knizhnoe izd., 1979. - 484 s.
^■Mir^ir
