CC BY
341
О. Н. Гринбаум
ПИСЬМО ТАТЬЯНЫ ЛАРИНОЙ В ГАРМОНИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ
Третья глава романа «Евгений Онегин» (далее — ЕО) была начата Пушкиным в Одессе в феврале 1824 г., завершена в октябре того же года в Михайловском, но впервые опубликована лишь в октябре 1826 г. С одной стороны, это одна из самых коротких глав романа, а с другой — новаторская во многих своих поэтико-стилистических отношениях: в ней впервые в ЕО появляются «вставные» тексты (письмо Татьяны и песня Девушек), впервые автором используется диалогическая речь и особый стилистический прием — строфический перенос («И задыхаясь на скамью / Упала... »). Но главное, пожалуй, в том, что в третьей главе начинается действие романа: Татьяна влюбляется в Онегина и пишет ему письмо1.
Историко-литературный контекст
История написания третьей главы не только весьма любопытна сама по себе, но и важна для поиска ответа на многие вопросы, которые с неизбежностью возникают не только при историко-литературном, но и ритмико-смысловом анализе текста. Например, почему поэт поместил текст письма Татьяны между XXXI и XXXII строфами — не раньше и не позже? Или — почему Пушкину потребовалось взять длительную передышку в десять строф (XXII—XXXI), чтобы представить читателю сам текст письма Татьяны — ведь еще в конце XXI строфы мы узнаем, что:
Письмо готово, сложено. . .
Татьяна! для кого ж оно?
К тому же ряду относится и история со знаменитой строфой «Я помню море пред грозою. . . », восемь строк которой в черновике были записаны среди строф третьей главы, но в окончательном виде перенесены Пушкиным в первую главу и напечатаны в ней под номером XXXIII.
Поскольку развернутые ответы на эти и другие вопросы требуют иного формата печатной работы2, мы отметим лишь те два принципиальных момента, которые будут важны для предстоящего ритмико-смыслового комментария. Во-первых, согласно исследованиям пушкинистов, поэт после написания строфы V третьей главы (и другого ее чернового варианта Va) примерно месяц обдумывал возможные сценарии развития своего романа, итогом чего стала «не-встреча» сердец его главных героев (временная разделенность чувств). Во-вторых, по предположению С. А. Фомичева, «письмо Татьяны было написано Пушкиным тогда, когда третья глава была едва-едва начата» и поэтому «вполне естественным было желание Пушкина задним числом дописать предшествующие письму строфы» [2. С. 36].
1 Здесь и далее курсив наш, другие случаи оговариваются особо. Фрагменты из романа приводятся по: [1]. Указание на текст романа дается в виде (VII, 12), где первая цифра — номер строфы, вторая — номер строки.
2 Мы надеемся представить читателю полный ритмико-смысловой анализ третьей главы ЕО в не столь отдаленном будущем.
© О. Н. Гринбаум, 2010
Итак, третья глава, по мнению В. В. Набокова, «с ее в высшей степени функциональными отступлениями и энергичным потоком событий являет собой наиболее гармонично слаженную конструкцию с отточенным корпусом и симметричными крыльями» [3. C. 51, 54]. Повествовательная канва этой главы в интерпретации В. В. Набокова выглядит следующим образом:
Глава третья включает сорок одну строфу и отрывок со свободной схемой рифмовки в семьдесят девять стихов — «Письмо Татьяны к Онегину», а также «Песню девушек» из восемнадцати хореических стихов. Центром главы является письмо Татьяны. Письмо предваряют двадцать пять строф (VII—XXXI), постепенно подводящие к нему читателя, далее следуют шесть строф, где говорится о его отправке и последующем ожидании. Таким образом, тридцать одна строфа и центр главы, письмо, посвящены описанию любви Татьяны к Онегину, и эта основная часть песни симметрично обрамлена двумя приездами Онегина в имение Лариных. Посещение, с которого начинается глава, занимает первые шесть строф (I—VI), а посещение, которым она заканчивается, охватывает заключительные четыре строфы (XXXVIII-XXXIX, XL-XLI) с песней в середине последнего пассажа.
В отличие от «до удивления незамысловатой» второй главы романа [4. C. 112], читатель третьей главы ЕО сразу погружается в атмосферу яркой романтико-драматической коллизии: уже в начальных строфах, в первом диалоге Онегина и Ленского «затягивается первый роковой узел. Онегин, чтобы разогнать скуку, решает отправиться вместе с другом в гости к Лариным, а уж далее за дело берется судьба» [3. C. 52]. Наша задача как раз и состоит в том, чтобы выявить и сделать наглядной темпоральную соотнесенность ритма и романтико-драматических переживаний пушкинских героев.
Картина соотнесенности гармонического ритма (параметры [5. C. 24] гармонии РГТ и экспрессии Кэ) и содержания третьей главы ЕО показана на рис. 1 и рис. 2. Мы включили эти рисунки в текст настоящей публикации с той целью, чтобы представить читателю общую ритмико-экспрессивную панораму третьей главы и на ее фоне — картину поведения параметров РГТ и Кэ для текста письма Татьяны. На наших панорамных рисунках показано поведение тех же параметров в первой главе романа и обозначены основные части сюжетной линии повествования в третьей главе ЕО.
Внимательный взгляд на панораму ритмико-экспрессивной динамики поэтической мысли в третьей главе ЕО позволяет сразу же отметить особо «беспокойное» поведение параметров РГТ и (одновременно) Кэ в пределах двух фрагментов повествования: разговора Татьяны с няней и письма Татьяны — центрального фрагмента главы. Не менее интересны и другие фрагменты третьей главы, но их обсуждение выходит за рамки настоящей работы, цель которой — представить читателю развернутый ритмикосмысловой комментарий к тексту письма Татьяны.
Письмо Татьяны Лариной
Центральный фрагмент третьей главы — знаменитое письмо Татьяны — это первый из четырех «вставных» текстов3 романа, если не считать Предисловия к ЕО. Данный фрагмент находится между строфами XXXI и XXXII, он написан вольным 4-стопным ямбом и включает 79 строк, разделенных на четыре части. «Здесь, — по мнению Г. П. Макагоненко, —роман достигает кульминации» [6. C. 385], а сами стихи «жгут
3 К «вставным» текстам ЕО относятся письма Татьяны (глава 3) и Онегина (глава 8), песня Девушек (глава 3) и Элегия Ленского (глава 6).
Рис. 1. Ритмодинамическая панорама первой и третьей глав ЕО (тонкая линия — глава первая; внизу по горизонтальной оси — номера строф третьей главы)
Кэ
; Друзья у і Отступление | Разговор і Письмо І Приезд і Встреча с
і Лариных і первое і і с няней ] Татьяны І Онегина І Онегиным
31 27 23 19 15 11 7 3 -1
1 4 7 10 13 16 19 22 25 28 311МННШИИ 32 35 38 п н 40 Глава 3
Рис. 2. Экспрессия ритма в третьей главе в сравнении с первой главой ЕО (тонкая линия — глава первая; по горизонтальной оси — номера строф третьей главы)
страницы», о чем уже в 1827 г. писал журнал «Северные цветы» [7. С. 72]. Позднее В. Г. Белинский констатировал, что «письмо Татьяны свело с ума всех русских читателей, когда появилась третья глава «Онегина». Мы вместе со всеми думали в нем видеть высочайший образец откровения женского сердца» [8. С. 147]. Из множества других ярких оценок этого фрагмента приведем лишь две: «чудные стихи» —так о письме Татьяны отозвался П. Анненков [3. С. 332], и «гениальные русские стихи» — С. Г. Бочаров [7. С. 75].
Прежде чем приступать к анализу ритмико-эмоциональной стороны письма Татьяны, кратко представим основные особенности архитектоники и структурной гармонии этого 79-строчного поэтического шедевра [9].
Архитектоника письма Татьяны Лариной
Текст письма Татьяны разделен на четыре части, последняя из которых состоит из четного числа строк (одного 4-стишия) в противоположность трем предыдущим частям текста, каждая из которых включат нечетное число строк: объем первой части Письма равен 21 строке, второй части — 9 строкам, а третья часть насчитывает 45 строк. Заключительное 4-стишие выполняет, по нашему мнению, функцию гармонического, естественно-смыслового замыкания всего текста Письма и в этом его роль аналогична последнему дистиху Онегинской строфы [10]. Отметим, что последнее 4-стишие не только много короче предыдущих частей, оно имеет четную, симметрическую в структурном отношении природу, тогда как каждая из всех остальных частей — несимметрична, нечетна.
Для большей наглядности мы привлечем к последующему анализу некоторые данные, характеризующие письмо Онегина из восьмой главы ЕО, и тут же отметим, что этот второй по выразительности «вставной» текст романа также заканчивается отдельным 4-стишием, а принцип симметрии как фактор конструктивной организации поэтического текста выдержан во всем письме Онегина безукоризненно строго4.
В эмоциональном плане финальное 4-стишие письма Татьяны знаменует собой возврат героини романа к реальностям бытия — после душевного прорыва в другое чувственное измерение, за границы земного притяжения, в небеса. Переход с «вы» на «ты» происходит в третьей и самой длинной части письма, в ней и только в ней Татьяна говорит с Онегиным на «ты»: «То воля неба: я твоя», или «Я знаю, ты мне послан богом... », или «Я жду тебя. . . » В первых двух частях Письма, а также в его заключительном 4-стишии Татьяна обращается к своему герою только на «вы».
Весьма показательно и сравнение рифменных цепей в двух Письмах романа. В письме Онегина все шесть частей этого поэтического «документа» не только четны по числу строк (8+14+8+10+16+4), но они и не содержат ни одного строфоида с нечетной рифмовкой. Для сравнения — в письме Татьяны каждая из первых трех частей включает один нечетный строфоид. Первая и вторая части письма Татьяны начинаются 7-стишием и 5-стишием соответственно, а в третьей части после двух 4-стишных рифменных цепей следует 13-строчный фрагмент со сложным переплетением окончаний, которые можно представить и формулой (4+9), и как (8+5), и как единое 13-стишие. Ничего подобного в письме Онегина нет — оно начинается и заканчивается 4-стишиями одинаковой охватной рифмовки аЕЕа, тогда как письмо Татьяны начинается 7-стишием с рифмовкой ЛЬЛЬЛсс, а заканчивается 4-стишием перекрестной рифмовки аЕаЕ. Женское окончание в последней строке письма Татьяны и мужское — в письме Онегина не только контрастны сами по себе, они указывают на открытость поэтического повествования в первом случае, и на замкнутость — во втором. Они не только коррелируют с нечетным и четным началами Писем главных героев, но и, по нашему мнению, напрямую соотносятся с «семантическими окраской» (термин М. Л. Гаспаро-ва) этих текстов — «надеждой» у Татьяны и «обреченностью» у Онегина.
Геометрический центр в письме Онегина очевиден — первые три части текста точно так же, как и вторые три его части, имеют одинаковый объем в 30 строк. Симметрия и
4 Подробное изучение всех аспектов сопоставительного анализа — задача будущего исследования.
в этом аспекте поэтической формы в письме Онегина — полная, но здесь важнее другое обстоятельство: в «женском» письме Татьяны 30 строк — рубеж, здесь заканчивается «земная» часть любовного послания. С 31-й строки от начала письма Татьяны, со строки «Другой!.. Нет, никому на свете...» начинается «неземная» его часть, вознесение — один из лучших во всем романе поэтический фрагмент. Граница между 30-й и 31-й строками — единственная, в которой оба письма структурно выравниваются. Но если в «мужском» письме эта граница отражает и подчеркивает симметричность поэтической конструкции, то в «женском»— это асимметричный смысловой центр повествования. Этот центр и идеологически, и формально делит весь текст письма Татьяны на две гармонические (в пределах целого) части, соотносимые с «золотыми» числами «божественной пропорции». Более того, эти части гармоничны не только в структурном аспекте, но и в ритмическом — речь об этом пойдет ниже.
Структурно-гармонический анализ
Рассмотрим некоторые вопросы структурной гармонии текста письма Татьяны. Мы представим здесь лишь те факты, которые видны невооруженным глазом.
Число «30» делит весь текст письма Татьяны на две неравные части, а тройка чисел (30-49-79) принадлежит гармоническому ряду Фибоначчи с начальными значениями (3, 8). То же число «30» в сопоставлении с объемом третьей, особой части письма Татьяны (45 строк) и с объемом всего Письма (за исключением последнего 4-стишия) образует тройку чисел (30-45-75) или 15*(2—3—5). Последовательность (2-3-5) нам уже хорошо знакома — это начало основного гармонического ряда Фибоначчи, который соответствует «линии жизни и любви» Татьяны и принципу ритмико-строфической организации русского 4-, 5- и 6-стопного ямба [9].
Другой взгляд на тот же текст показывает, что суммарный объем трех частей письма Татьяны, тех, в которых героиня обращается к Онегину на «вы», равен 34 строчкам. Число «34» принадлежит тому же основному ряду Фибоначчи (1-2-3-5-8-13-21-34...), а 34-я строка от начала текста («То воля неба, я твоя»)—та самая строка, в которой, как мы увидим чуть ниже (рис. 8), величины ритмико-гармонической точности РГТ и экспрессии Кэ крайне резко и одновременно возрастают, лишь чуть-чуть не достигая своего абсолютного максимума. Эта строка начинает 13-строчный (опять число 13!) отрывок максимальной эмоциональности, завершающийся трехстишием, последняя строчка которого характеризуется абсолютными (во всей третьей главе ЕО) максимумами величин РГТ = 7,88 и Кэ = 38,12:
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала И в мыслях молвила: вот он!
Строка с тем же номером «34», но уже от начала 3-й, «неземной» части Письма начинает новое 4-стишие:
Но так и быть! Судьбу мою Отныне я тебе вручаю... ,
которые не только говорят о решительной и цельной натуре Татьяны (которая вполне отдает себе отчет о возможных последствиях своего отчаянного поступка), но и знаменуют собой переход к заключительной, более спокойной 16-строчной
(16 = 2*8) ритмико-экспрессивной фазе повествования — без прежних огромных эмоциональных перегрузок .
Ритмико-экспрессивный анализ
Предшествующая письму Татьяны строфа XXXI третьей главы ЕО характеризуется (см. рис. 1 и рис. 2) весьма высоким уровнем параметра РГТ и зигзагообразным поведением параметра Кэ, причем последний дистих XXXI строфы приводит к очередному усилению экспрессии (от практически нулевой до значения Кэ = 3,82).
Ритмико-гармоническая панорама первых двух частей письма Татьяны отличается удивительной синхронностью в поведении параметров РГТ и Кэ: если РГТ растет, то Кэ тоже растет, и наоборот, причем перепады значений между локальными минимумами и максимумами и того и другого параметра весьма велики.
Вспомним начальные строки Пушкина из XXIV строфы третьей главы:
За что ж виновнее Татьяна?
За то ль, что в милой простоте Она не ведает обмана И верит избранной мечте?
Вспомним еще и небольшой фрагмент из XXV строфы:
Татьяна любит не шутя И предается безусловно Любви, как милое дитя.
Именно эти качества Татьяны отражаются в поведении параметров РГТ и Кэ: если разговор в Письме идет о любви, то гармония и экспрессия растут одновременно, если мрачные мысли одолевают героиню романа — те же параметры одновременно уменьшаются: у «дитя» ведь иначе не бывает: если радость — то всегда восторг, если печаль — то всегда слезы.
Первое 4-стишие Письма (см. рис. 3)—подъем (РГТ = 4,99; Кэ = 10,71), затем к концу седьмой строки — спад (РГТ = 4,36; Кэ = 6,15):
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Спад продолжается до строки 11 («Когда б надежду я имела»), где РГТ = 3,76 и Кэ = 4,43; затем 6-стишие нового подъема, включая строки:
Всё думать, думать об одном И день и ночь до новой встречи. . . ,
где РГТ = 5,91 и Кэ = 11,88. Далее, начиная с 18 строки, со слов:
Но говорят, вы нелюдим;
В глуши, в деревне всё вам скучно. . .
новый спад длиною в 12 строк, который протянулся не только до конца первой части (РГТ = 4,33; Кэ = 11,59), но и до конца всей второй части Письма (РГТ = 3,27; Кэ = 2,84). Вспомним, как начинается и как заканчивается вторая часть Письма:
5 Отметим, что в противоположность письму Татьяны, ритмико-динамическая картина письма Онегина значительно менее выразительна — см. [9].
Рис. 3. Гармония и экспрессия ритма в тексте фрагмента третьей главы «Письмо Татьяны» (тонкая линия — РГТ; по горизонтальной оси — номера строк Письма)
Зачем вы посетили нас?
Не знала б горького мученья
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга И добродетельная мать.
«Быть верной и добродетельной, — комментировал эти строки Г. П. Макагоненко, — это была действительная потребность души Татьяны. Верилось только, что друг будет
избран по сердцу. Но и это не сбылось» [11. С. 130]. Нисходящая траектория значений ритмико-экспрессивных параметров — упреждающее тому подтверждение будущих событий романа.
Начало третьей, центральной часть письма Татьяны демонстрирует иное поведение параметров гармонии и экспрессии: три пика этих параметров ведут к их абсолютным значениям в третьей главе, хотя вторые максимумы РГТ и Кэ по фазе не совпадают: в конце первого восьмистишия (38-я строка Письма):
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой.. .
величина РГТ = 6,65, но экспрессия минимальна (Кэ = 0,79), а ее очередной всплеск сдвинут вперед по тексту на восемь строк:
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала И в мыслях молвила: вот он!
Здесь в 46-й строчке Письма РГТ = 7,88 и Кэ = 38,12 — этой строкой завершается второе восьмистишие третьей части, в конце которой параметры РГТ и Кэ принимают, как мы уже отмечали, свои максимальные значения во всей третьей главе и отчетливо указывают на контрапункт в развитии сюжета (рис. 3).
Временное рассогласование значений параметров РГТ и Кэ в третьей части Письма требует объяснения, и оно, при внимательном отношении к тексту, достаточно прозрачно.
Второе 4-стишие третьей части Письма (строки 35-38)—даже на фоне первого (строки 31-34) — высшая степень «экзальтации» [12. С. 254] юной Татьяны, лелеявшей мечту о своей любви по образцу и подобию романтических героинь XVIII столетия. Пушкин, уже не единожды признававшийся в предстоящей «беде» (например, «Погибнешь, милая... » —XV, 5), резким снижением экспрессии вновь посылает скрытый сигнал читателям: сомневайтесь («До гроба ты хранитель мой... »? — строка 34), но все же— «простите ей / Вы легкомыслия страстей» (XXIV, 13-14). Отметим, что величина РГТ в конце 34-й строки Письма почти максимальна (РГТ = 6,65), но экспрессия весьма мала (Кэ = 0,79).
Следующее 5-стишие (строки 39-43) повествует о «незримом» герое в снах Татьяны — гармония на этом отрезке Письма только уменьшается, а экспрессия, взлетев в 41-й строке «Твой чудный сон меня томил» до значения Кэ = 22,96, вновь резко снижается до величины Кэ= 4,70 в 43-й строке «... нет, это был не сон!». Обратим внимание на тот факт, что в XXXI строфе, непосредственно предшествующей письму Татьяны, уменьшение РГТ при росте Кэ соотносится в тексте с «тайной тоскою» (рис. 1 и рис. 2), хотя перепады значений куда менее значительны. Теперь же фрагмент завершается снижением и Кэ, и РГТ — Пушкин посредством ритма, который аккомпанирует смыслу, будто бы хочет напомнить читателю свои предыдущие предсказания, и потому — лучше бы все эти «легкомысленные страсти» остались только в Татьяниных снах! Но нет... Мы же отметим, что читателю еще представится возможность встретиться с подобным эмоциональным накалом через главу «в ужасном пророческом сне Татьяны» [3. С. 54].
А сейчас в третьей главе — ее главный эмоциональный всплеск — «ослепительная надежда» наяву (46-я строка Письма; РГТ = 7,88 и Кэ = 38,12):
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала И в мыслях молвила: вот он!
Здесь — контрапункт не только письма Татьяны, но и всей третьей главы ЕО.
Следующие 11 строк проходят под знаком риторического вопроса: «Не правда ль?»: ответ не требуется, Татьяна вновь во власти «ослепительной» надежды сновидений, которая незаметно трансформируется во всепоглощающее и ослепляющее чувство любви. В жизни возможен еще и не такой накал страстей, но... не в этот раз — все, что невозможно было удержать в себе, сказано, эмоции, бившие через край, нашли для себя форму самореализации, а силы если и остались, то самую малость — чтобы закончить Письмо.
Итак, 56 и 57 строчки Письма:
Не ты ль, с отрадой и любовью,
Слова надежды мне шепнул?
завершают второй и последний фрагмент этого «вставного» текста, связанный с романтическими снами Татьяны (РГТ = 3,99 и Кэ = 2,93). Сознание героини возвращается к реальностям бытия и этот возврат характеризуется по-прежнему снижающимся уровнем гармонии (параметра РГТ) при достаточно ощутимом (но теперь уже единственном!) подъеме экспрессии (в 60-й строке «Мои сомненья разреши», для которой РГТ = 3,29 и Кэ = 6,85):
Кто ты: мой Ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель?
Мои сомненья разреши.
Интересно, что подобное поведение параметров в первом 4-стишии XXXI строфы соотносилось с «тайной тоской» поэта, читающего письмо Татьяны6. Здесь же, в самом Письме, это — последний заметный всплеск экспрессии, после которого величины Кэ до самого конца Письма не превысят значения Кэ = 2,38 (67-я строка «Твоей защиты умоляю.. . »).
Итак, заключительный фрагмент третьей части Письма (строки 58-75) характеризуется медленным снижением величин РГТ: последнее и совсем небольшое усиление гармонии приходится на 67 строчку (для которой РГТ = 3,64 и Кэ = 2,38), а для предыдущих строк:
Быть может, это всё пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное. . .
— значения РГТ и Кэ отражают не только пессимизм, но и, скорее всего, полный упадок душевных сил героини: РГТ не меняется, а Кэ уменьшается до нуля (РГТ = 3,32 и Кэ = 0,00).
Четвертая часть письма Татьяны лишь закрепляет печальный эмоциональный настрой предыдущих 4-стиший (РГТ не меняется при практически нулевой экспрессии):
6 Отметим, что в XXXI строфе подъем экспрессии был несколько более значителен (от величины 1,02 до 4,85) — мы, накапливая подобные факты, получаем возможность построить весьма любопытную и достаточно дробную шкалу эмоциональных состояний и соответствующих им значений ритмикоэкспрессивных параметров пушкинского стиха.
Кончаю! страшно перечесть...
Стыдом и страхом замираю. . .
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю. . .
Заключение
Подводя итоги, отметим один весьма важный факт: как бы в письме Татьяны ни менялись величины параметра гармонии РГТ, они неизменно остаются весьма значительными и не опускаются ниже значения РГТ = 3,30: при среднем значении РГТ для всей третьей главы РГТ = 3,00 письмо Татьяны характеризуется средним значением РГТ = 4,43 (для сравнения: во второй главе РГТ = 2,28). Этот факт подтверждает правомерность многочисленных высоких оценок поэтического мастерства Пушкина, одну из которых мы уже приводили: «чудные стихи» (П. Анненков). Что касается экспрессии, то при среднем значении параметра Кэ для всей третьей главы Кэ = 3,70 та же величина для Письма почти в три раза выше (Кэ = 9,21), что полностью отвечает эмоциональным оценкам современников поэта[Л1]. Более того, наши данные подтверждают правоту литературоведов в том, что Письмо является кульминационным эпизодом третьей главы: с ритмико-экспрессивных позиций здесь явственно обозначен контрапункт или точка бифуркации поэтического повествования (46-я строка Письма; РГТ = 7,88 и Кэ = 38,12). Значения интегральных ритмико-экспрессивных параметров для данного фрагмента главы помещают письмо Татьяны Лариной на четвертую позицию в списке из четырнадцати пушкинских поэтических ореолов: индекс ритмикочувственной активности ШБ для письма Татьяны ШБ = 25,2 (наивысший ШБ для поэтического ореола «зависть» ШБ = 35,3; «ненависть» — 30,4; «восхищение»—27,0).
Литература
1. Пушкин А. С. Евгений Онегин. Роман в стихах // Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 17 т. М.; Л.: 1937-1959. Т. 6. 1937.
2. Фомичев С. А. Рабочая тетрадь Пушкина, ПД №835 (из текстологических наблюдений) // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1983. Т. XI. С. 36-38.
3. Набоков В. В. Комментарий к роману А. А. Пушкина «Евгений Онегин». СПб., 1998.
4. Непомнящий В. С. Пушкин. Русская картина мира. М., 1999.
5. Гринбаум О. Н. Эстетико-формальное стиховедение: Методология. Аксиоматика. Результаты. Гипотезы. СПб., 2001.
6. Макагоненко Г. П. Избранные работы: О Пушкине, его предшественниках и наследниках. Л., 1987.
7. Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. М., 1974.
8. Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. М., Т. 3. 1948.
9. Гринбаум О. Н. Динамические аспекты организации писем Татьяны и Онегина (к вопросу о «гендерных» формах пушкинского стиха) // Пушкин и современная культура. СПб., 2004. С. 3-19.
10. Гринбаум О. Н. Гармония строфического ритма в эстетико-формальном измерении. СПб., 2000.
11. Макагоненко Г. П. Роман Пушкина «Евгений Онегин». М., 1963.
12. Мейлах Б. С. «. . . сквозь магический кристалл.. . »: Пути в мир Пушкина. М., 1990.
Статья поступила в редакцию 18 декабря 2009 г.
