CC BY
90
УДК 27(09) ББК 86.372
ПИСЬМО ЭРАЗМА РОТТЕРДАМСКОГО ЖАНУ ДЕЗМАРЭ
Л.В. Софронова, А.В. Хазина, А.О. Куликов
Аннотация. Предлагается русский перевод послания нидерландского гуманиста Эразма Роттердамского его другу и покровителю из Лу-венского университета Жану Дезмарэ (Иоанну Палудану). Письмо было опубликовано в 1504 гг. вместе с «Панегириком» - похвальным словом правителю Нидерландов, герцогу Бургундскому Филиппу Красивому в ознаменование благополучного возвращения на родину из длительного путешествия в Испанию. Послание проливает свет на историю создания и публикации этого сочинения и представляет собой попытку Роттердамца защититься от критики и упреков в неумеренной лести, допущенной им в «Панегирике». Ссылаясь на античные образцы, Эразм предлагает настоящую апологию лести как необходимого элемента отношений мудреца и правителя. Послание открывает материальную сторону литературного патроната и реалии политической культуры эпохи Ренессанса.
Ключевые слова: Эразм Роттердамский, эпистолярное наследие, Жан Дезмарэ, панегирик, герцог Бургундии Филипп Красивый, политическая культура, патронат, апология.
Л.В. Софронова, А.В. Хазина, А.О. Куликов
Abstract. The present article introduces a Russian translation of a letter written by Dutch Renaissance humanist, Erasmus of Rotterdam, to Jean Desmarais (Iohannus Paludanus), his friend and patron from the Catholic University of Leuven. The above letter was published in 1504 together with the "Panegyric", a eulogy on Philip I the Fair, the Duke of Burgundy and ruler of Burgundian Netherlands, written in commemoration of his successful return from a long trip to Spain. The letter clarifies the story of this document's creation and publication, presenting Erasmus's attempt to defend himself from criticism and reproaches for excessive flattery in the "Panegyric". Referring to classic samples, Erasmus presents flattery as a crucial element
259
THE LETTER OF ERASMUS OF ROTTERDAM TO JEAN DESMARAIS
of relations between thinker and ruler. The above letter reveals financial side of literary patronage and uncovers fundamentals of Renaissance political culture.
Keywords: Erasmus of Rotterdam, epistolary heritage, Jean Desmarais, panegyricus, Philip the Fair, duke of Burgundy, political culture, patronage, apologia.
260
Вниманию читателей предлагается первый русский перевод письма Эразма Роттердамского (14671536), адресованного ритору Лувен-ского университета Жану Дезмарэ (ум. 1526), более известному в среде интеллектуалов под латинизированным именем Иоаннна Палудана [1, р. 389]. Роттердамец именует его своим «ученейшем и любезнейшим хозяином», поскольку тот радушно предоставил ему кров в коллегии св. До-нациана университета Лувена в 1502-1504 гг. Публикуемое письмо представляет интерес для исследователя по ряду причин. Во-первых, это наглядный пример эпистолярного мастерства великого нидерландского гуманиста. Во-вторых, его можно отнести к политическим сочинениям -редким в общем массиве Эразмовых трудов, но необходимым для корректной интерпретации его мировоззрения. Наконец, письмо содержит уникальные сведения об этике ре-нессансного литературного патроната, которой был вынужден следовать любой автор, чающий средств к существованию.
Послание было опубликовано известным лувенским печатником Дирком Мартенсом в феврале 1504 г. в качестве послесловия к Эразмову «Панегирику герцогу Филиппу по случаю возвращения его из Испании» [2]. Публикация вместе с «Па-
негириком» отнюдь не случайна, более того, она является ключевым обстоятельством при интерпретации письма. Живя в Лувене, Эразм завершал работу над «Оружием христианского воина» и совершенствовал свои познания в греческом языке. Не имея надежного и постоянного источника дохода, он, тем не менее, отклонил предложение о чтении лекций в университете, рассчитывая, вероятно, найти щедрого покровителя из окружения правителя Нидерландов Филиппа Габсбурга, герцога Бургундского (1482-1506), сына императора Максимилиана I, отца Карла V. В 1503 г. одним из его новых фламандских патронов стал влиятельный сановник Бургундского двора, епископ Арраса и канцлер университета Николас Рёйстр (14421509), которому Эразм посвятил несколько переводов с греческого, получив за них 10 флоринов [3, ер. 178: 7-8, р. 393]. Епископ, не без подсказки Ж. Дезмарэ, предложил Роттер-дамцу написать латинскую приветственную речь в ознаменование благополучного возвращения герцога из двухгодичного путешествия в Испанию, на родину его жены Хуаны Кастильской. По словам Роттердамца, Ж. Дезмарэ убедил его взяться за эту работу. Навязанная против его желания, она представлялась ему «очень тягостной и крайне бесполез-
ной, ибо что может быть тягостнее, чем писать по чужой воле, и что может быть бесполезнее, чем писать то, что отучает тебя писать хорошо» [3, ep. 176: 3-7, p. 390]. С сентября 1503 г. письма Эразма содержат частые упоминания о том, что он «дни и ночи» работает над «Панегириком», «так занят им, что невозможно быть занятым больше» [3, ep. 175: 10-11, p. 389; ер. 178: 44-48, p. 395]. Наконец, на праздник Богоявления (6 января) 1504 г. во дворце герцога в Брюсселе автор в присутствии двора и делегации Генеральных штатов произнес свое похвальное слово правителю Нидерландов и вручил ему текст «Панегирика». Филипп благосклонно воспринял литературный подарок Эразма, вознаграждение составило 50 флоринов [3, ep. II: 26, p. 44]. Одновременно поднялась волна нападок на гуманиста, о которой он подробно говорит в публикуемом письме. Помимо литературной критики текста «Панегирика», наиболее чувствительными для Эразма были упреки в неподобающей лести и неумеренном восхвалении эрцгерцога. Возможно, отсутствие опыта придворной жизни побудило Роттердам-ца польстить больше, чем это было необходимо; приведем один пример: «Окруженный величественной толпой придворной знати, ты блистательно выделяешься из нее подобно тому, как солнце затмевает собой все небесные светила» [2, p. 65]. Спустя месяц «Панегирик» был напечатан в Антверпене вместе с письмом автору самой идеи о его создании — Ж. Дезмарэ, который, по мнению Эразма, должен был разделить с ним как успех, так и неуспех их детища. Содержание послания свидетельствует,
что Роттердамец возлагал на него особые надежды. Оно должно было защитить самого гуманиста, в том числе с помощью его «соавтора», от различного рода критиков, а также послужить апологией панегирика как жанра ораторского искусства. Ссылаясь на античные образцы, Эразм утверждает, что лесть является необходимым элементом в отношениях с патроном. Похвала, даже если она лживая, служит более действенным методом исправления дурного правителя, чем открытая критика. Однако впоследствии гуманист признавался, что испытывает отвращение и к подобному роду лести, и к своему творению. По словам Роттер-дамца, его единственным важным результатом истории с «Панегириком» было обретение им «искусства даже при восхвалении оставаться совершенно свободным, а в свободе — в высшей степени угодливым» [3, ep. 181: 54-58, p. 405].
Перевод выполнен по изданию: Erasmus Desiderius. Opus epistolarum Desiderii Erasmi Roterodami / Ed. „„^ P. S. Allen, H. M. Allen, H. W. Garrod. - 261 Vol. 1. — Oxford: The Oxford University Press, 1906. — Ep. 180. — P. 398-403; сверен с изданием: The Correspondence of Erasmus. — Vol. 2: Letters 142 to 297, A.D. 1501—1514 / Ed. by R. Mynors, D. Thomson, W. Ferguson. — Toronto:
The University Press, 1975. — Р. 79-87.
* * *
Эразм приветствует магистра Иоанна Палудана, своего ученейшего и любезнейшего хозяина!
Из твоего послания, Иоанн Палу-дан — моя и Муз отрада — я узнал о том, о чем нетрудно было предполо-
262
жить и без письма, ибо ты печешься о моей репутации даже больше меня самого: ты уже давно с нетерпением ожидал, как, наконец, фатум или некий гений посодействуют появлению на свет, так сказать, рождению нашего Панегирика. Едва только первая страничка, свежая и еще влажная от пресса, появилась, тут же начала переходить из одних рук в другие, как любая новинка; в тот миг Эразм, которого, ты знаешь, всегда в высшей степени восхищал знаменитый Апеллес1, что прятался за картиной, тут же навострил уши, ловя всякое слово отовсюду; но прислушивался он не к тому, многим ли понравится она, ибо мне, чтобы поддержать мою веру в себя, вполне достаточно мнения и одного человека, если он только будет подобен тебе или нашему Валаску2, а к тому, в чем она не заслужит одобрения. Ведь неумеренный восхвали-тель, если только он не исключительной учености, тоже вредит; в то время как суровый критик, даже не слишком образованный, либо указывает на то, что ускользнуло от тебя, либо подталкивает к защите верно высказанного. И тем самым, либо делает тебя более сведущим, либо, по крайней мере, более внимательным. Так что, умереть мне на месте3, коль, будучи в здравом уме, не предпочту одного Мома4 десяти Полигимниям5.
Но к чему слова? В целом, можно с уверенностью утверждать, если угодно как правильно, так и ненадменно сказанное, что много больше будет тех, кто станет порицать Панегирик, нежели тех, кто поймет его. Из трех родов таких порицателей, первый (право, не знаю, вызывает у меня больше то ли смех, то ли жалость) включает тех, кто полагает себя прекрасно образованными, не являясь таковыми ни в малейшей степени. Они заявляют, что я поскользнулся сразу же в самом начале моего Панегирика и кружусь (по слову пословицы), оставаясь в той же гавани, поскольку они считают заблуждением все, что так и не смогли понять. О Боже, что эти люди вообще понимают? А потому они сгинут, как землеройки, выдаваемые собственным свистом: осмеивая невежество других, они выставляют напоказ свое собственное. Но лучше я расскажу про все эти кривотолки при встрече, что, уверен, доставит тебе большое удовольствие. Однако мне отнюдь не следует в такой же степени презирать другие два рода моих клеветников: один состоит из невежд и мало сведущих людей, называющих лестью мое вдохновенное приветствие принцу; другой — из ученых посредственностей, кто в работе, еще, так сказать, необтёсанной, уже чем-то оказываются недовольны, а что-то требуют улучшить.
1 Апеллесиз Колофона - знаменитый древнегреческий художник, мастер монументальной живописи 2 - ой пол. IV в. до н.э. Был придворным художником Александра Македонского. Наиболее известные его картины: «Афродита Анадиомена», портрет Александра в образе Зевса, держащего громы». Произведения Апеллеса не сохранились.
2 Вероятно, Фердинанд Валаск (Valascus), португальский юрист из посольства Жуана II при дворе Филиппа.
3 Cf: Catul. Ad Lesbiam. 92: "me dispeream nisi amat".
4 В древнегреческой мифологии бог насмешки, злословия, изгнанный за бесконечные порицания богов с Олимпа; лопнул от злости, не найдя недостатков у Афродиты. См.: Plato. Resp.VI 487а.
5 Полигимния («знающая много гимнов») - одна из девяти муз, богиня торжественного песнопения, многими восхвалениями создавала славу поэтам.
Осуждение первых жалит меня больнее, поскольку пытается очернить мой характер и поведение; критика вторых задевает слабее, поскольку порицает только ум, но не пятнает моей жизни. Поэтому последних мне следует, по мере сил, успокоить, а первым надлежит ответить со всей резкостью.
Прежде всего, те, кто считает панегирики не более чем льстивыми поддакиваниями, похоже, не имеют никого понятия о замысле и цели тех прозорливейших людей, которыми был создан этот жанр. Без сомнения, они состоят в том, чтобы привлекательным и благородным образом дурных правителей — исправить, добрых — усовершенствовать, грубых — научить, поправить заблуждающихся, подбодрить слабых, а самых безнадежных хотя бы пристыдить. Мож-
но ли сомневаться в том, что великий философ Калисфен6, восхвалявший Александра, а также Лисий7, Исо-крат8 и Плиний9, а с ними — бесчисленное множество других, кто сочинял книги подобного рода, руководствовались чем-то иным, нежели намерением подтолкнуть правителей, под прикрытием восхваления, к деяниям благородным? Неужели ты в самом деле думаешь, что от царей, рожденных в пурпуре и соответственно воспитанных, кто-то мог бы громогласно что-то потребовать, вооружившись суровым учением стоиков или лаем киников? Разве только для того, чтобы рассмешить их, или вызвать еще большее раздражение! Ведь насколько проще направлять щедрый дух, чем отталкивать его, насколько удобнее исцелять с помощью похва-
6 Каллисфен (ок. 370-327 гг. до н.э.) греческий историк. Участвовал в походе Александра Македонского на Восток. Написал «Деяния Александра», которые описывали события до битвы под Гавгамелами. Завороженный личностью Александра, представлял его защитником интересов эллинов и сыном Зевса.
7 Лисий (ок. 445-380 гг. до н.э.) один из десяти аттических ораторов, которых александрийские ученые (II-I вв. до н.э.) признали классическими. Из наследия Лисия сохранились фрагменты двух речей, которые являются образцами эпидейктического красноречия, т.е. торжественных речей. По-видимому, Эразм, ссылаясь на Лисия, имел в виду речь, произнесенную на празднике в Олимпии в 388 г. до н.э., (Lis. XXXIV) и затрагивающую ту же тему, что и «Панегирик» Исократа (см. сноску 8), либо «Надгробную речь» (Lis. II). Она была произнесена или только написана Лисием по поводу погребения афинских граждан, павших в сражении под Коринфом в 394 г. до н.э. Подробнее см. [5, с. 36-43].
8 Исократ (436-338 гг. до н.э.) греческий оратор, основатель первой в Афинах риторической школы. Он впервые использовал термин «панегирик» в смысле «похвальное слово в торжественном всенародном собрании». В 380 г. до н.э. произнес политическую речь, названную «Панегирик» (Isocr. Paneg. V. 99. 84; XV. 319. 46). В ней Исократ прославляет Афины и призывает греческие общины объединиться под руководством Афин и Спарты для борьбы с персами. Хвалебные же речи в честь людей и богов в Греции назывались «энкомии». Самый знаменитый энкомий Исократа «Эвагор» - сочинение, восхваляющее умершего царя, отца Никокла, правителя Саламина на Кипре (Cic. Orat. III. 44, 173). В истории литературы это самый ранний памятник прозаического похвального слова историческому лицу и образец для всей позднейшей литературы этого типа в Греции. Подробнее см. [6, с. 10-12].
9 Плиний Младший (ок. 62 - ок. 113 гг. н.э.) известный римский писатель и государственный деятель. Он написал ок. 100 г. панегирик императору Траяну, который еще в древности был включен в сборник «Panegyrici Latini» («Латинские панегирики»). По существ,у он представляет собой благодарственную речь, в которой оратор благодарит за предоставленное ему императором консульское звание (Plin. Paneg. 4; 90). В Панегирике Плиния принцип построения похвальных речей получил свое окончательное воплощение, см. [6, с. 10-12]. Вероятно, Панегирик Плиния был той моделью, на которую, прежде всего, ориентировался Эразм и в композиционном и в содержательном плане.
263
лы, чем с помощью оскорблений10! И что является более действенным, и — мало того — какой иной способ увещевания приличествует мудрецам, нежели тот, при котором людей щедро наделяют теми достоинствами, к которым призывают? Разве не так: «возрастает воспетая добродетель, а слава имеет огромную шпору»11?
И разве сам апостол Павел не пользовался часто тем же методом — своего рода благочестивой лестью — восхвалял, чтобы исправить? Опять-таки, как бы ты иначе смог и безопасно, и в то же время довольно остро упрекнуть дурного правителя в жестокости, нежели прославляя его мягкость? Как указать на его жадность, жестокость и похоть? Восхвалять его щедрость, сдержанность и целомудрие, утверждать, чтобы «он мог увидеть доблесть, и чахнуть, утратив ее»12.
Говорят, правда, что Августин признавался в том, как много лжи было в его похвалах императору13. Здесь не то место, чтобы обсуждать, почему же он написал это, будучи человеком непримиримым к обману.
264 В любом случае, и Платон, и стоики полагали ложь сообразной с долгом
мудреца14. Разве ошибаемся мы, порою направляя детей на доброе дело с помощью лукавой похвалы? И разве самый лучший врач не говорит больным, что ему нравится их цвет лица, и что они хорошо выглядят — не потому, что они действительно таковы, а, скорее, затем, чтобы они стали такими? Ко всему этому добавь, что можно считать признаком чистой души, когда в восхищении своим господином человек или приукрашает или забывает меру, воздавая похвалы тому, кого следует почитать без всякой меры. Больше того, в интересах всего общества, чтобы подданные любого властителя, пусть и не самого лучшего, были о нем самого лучшего мнения. Даже неважно, что он не заслуживает похвалы, панегирик пишется скорее для них, нежели для правителя. Ибо панегирик преподносится не только тому, о ком в нем говорится, но и множеству других, в чьем присутствии он произносится; поэтому следует приспосабливать его в значительной степени для их ушей, как это делается в проповедях, к которым жанр панегирика очень близок. На сходство указывает и само слово,
10 Это перекликается с местом из Панегирика Плиния, где тот ясно формулирует цель благодарственных речей: "Sed..., ut consulis voce sub titulo gratiarum agendarum boni principles quae fecerunt recognoscerent, mali quae facere deberent" («Однако следует., чтобы речь консула, произносимая под предлогом принесения благодарности, хорошим принцепсам напоминала о том, что они действительно совершили, а плохим говорила о том, что они должны были совершить» (Plin. Paneg. 4. Пер. с лат. И.Ю. Шабага).
11 Ср.: Ovid. Epist. ex Pont. IV. 2. 36. : "laudataque uirtus crescit,et immensum gloria calcar habet" («от похвал возрастет дарованье, Слава, шпоры вонзив, к мете ускорит твой бег», пер. Н.Д. Вольпина, см. [7].
12 Pers. III. 38: "virtutem videant intabescantque relicta" («Отче великий богов, накажи, умоляю, тиранов, чтобы они <...> доблесть увидеть могли и чахли, что долг позабыли», пер. Ф. Петровского, см. [8].
13 Августин. Исповедь. 6. 6-9: «Я собирался произнести похвальное слово императору; в нем было много лжи», см.: [9].
14 Эразм ссылается на весьма распространенную мысль Платона, повторяющуюся в его работах в различных формулировках. «Уж кому-кому, а правителям государства надлежит применять ложь как против неприятеля, так и ради своих граждан - для пользы своего государства.» (Plato. Resp. III. 389c. См. также: Plato. Legg. II. 663e).
которое в греческом языке означает «общее собрание множества народа»15. По той же причине Фабий Квинтили-ан полагает, что никакой жанр ораторского искусства не обладает такой свободой, как панегирики, и в них позволительно открыто демонстрировать все риторические прикрасы и все изыски, чтобы усладить слух ау-дитории16. Наконец, эти сочинения пишутся также для потомства, пишутся миру. С этой дальней точки зрения, совершенно неважно, под каким именем выведен образ доброго властителя, лишь бы ты сделал это с умом — так, чтобы людям рассудительным стало очевидно, что ты не милости ищешь, а наставляешь.
Впрочем, те, кто выдвигает обвинение в лести, очевидно, не замечают, в первую очередь того, что злословят не столько меня, сколько правителя; далее, они не понимают, что их обвинения оборачиваются против них же, поскольку они сами — первейшие льстецы. Может быть, это всего лишь еще один пример известного изречения Гесиода: керацей; керацег ф0oveеl; ка! тект^г тект^ - «гончар ревнует к гончару, столяр завидует столяру»?17 Однако есть огромная разница между их отталкиваю-
щей и позорной лестью и нашей - не моей, а многих ученых мужей. Первые восхваляют даже пороки и ради собственной выгоды раболепно лебезят перед глупцами; мы же предлагаем обществу нечто вроде привлекательного образа добродетели, причем под именем того, кому она более всего приличествует, под чьим титулом она может быть легче всего представлена народу. Всем, кто называет все это [ремесло восхваления] глупостью, я мог бы возразить словами Плиния, что они держатся таких взглядов потому лишь, что сами давно не совершают поступков, достойных похвалы18. Но пусть они остаются такими же суровыми — нам же позвольте сочинять глупости в компании с Амвросием и Иеронимом, которые многих почтили похвальным словом. Или мне не позволено заниматься тем же популярным и почти театральным сочинительством, которому считали возможным предаваться в своей частной переписке эти святые люди? Полагаю, что такое оправдание не выглядело бы постыдным в глазах благоразумных судей, даже если мой панегирик восхвалял кого-нибудь вроде Фалариса, Сарданапа-ла или Гелиогабала19. Но и на тот
265
15 Слово «панегирик» происходит от древнегреческого прилагательного rnvriyôpiKÔç (näv -весь и àyeipra - собирать, созывать) о Xôyoç - «праздничный, связанный с устройством всенародного праздника, похвальное слово в торжественном всенародном собрании».
16 Quint. Inst. 6. 2. 5-7: или 3. 10-11.
17 Hesiod. Opp. 25: «Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник»; пер. В.В. Вересаева, см. [10].
18 Plin. Epist. 3. 21. 3.: "Nam postquam desiimus facere laudanda, laudari quoque ineptum putamus" («Несовершая больше поступков, достойных хвалы, мы считаем и похвалу себе бессмыслицей», пер. М.Е. Сергиенко, см. [11].
19 Фаларис, Фаларид (ок. 570-554 гг. до н.э.) - тиран Агригента, был известен неимоверной жестокостью (якобы ел младенцев, пленных леонтинцев велел бросить в жерло Этны); его имя носит применявшееся им орудие казни - бык Фаларида, в котором он медленно жарил ненавистных ему людей; ассирийский царь Сарданапал (VIII в. до н.э.) и римский император династии Северов Гелиогабал (218-222 гг.) прославились своим распутством и деспотизмом. Уже у античных авторов все трое служили примером роскошной и распущенной жизни (Plut. De Alex. fort. 330f; 336d.; De commun. notit.13, 1065b; Arist. E. N. 1095b 19; Athen. XII. 528 e).
266
случаи, если меня заподозрят в том, будто я самонадеянно полагаю защититься от обвинения в лести с помощью любого из этих рассуждений — [скажу следующее]. Как иначе мы могли бы изобразить правителя, этого юношу20, в котором, однако, помимо исключительно благоприятствующих выгод фортуны, уже блистательно проявились великие добродетели, почему и следует ожидать, что всяческие добродетели он явит и в будущем. От такого правителя и не следует мне ожидать особой благодарности за мое усердие, выраженное в славословии ему, как не следует и трепетать перед гневом его (да минует нас это!); и все это по причине исключительной скромности того, для кого любая похвала представляется чрезмерной.
С другой же стороны, иные, кому лучше, чем мне, известны достоинства нашего правителя, будут вправе сказать, что я весьма преуменьшил и весьма сократил эти добродетели. Так это или нет — я не знаю; но я определенно попытался организовать план и содержание панегирика таким образом, чтобы взоры осведомленных и внимательных критиков могли рассмотреть все что угодно, кроме лести. От этого порока, ты знаешь лучше других, я всегда был настолько далек, что никогда не мог польстить никому, даже если б и хотел, да и не хотел, если бы и мог. И потому у меня нет опасений, что эти нападки на мой характер возымеют
успех в глазах тех, кто, наряду с тобой, знает Эразма «и под кожей и снаружи»21. Следовательно, ты можешь быть самым надежным свидетелем или защитником как моей невиновности перед ними, так и того, что касается клеветы на мои способности; никто лучше тебя не знает, поскольку на твоих глазах все началось и завершилось, что в этом деле мне не хватало трех важнейших вещей: прауца, па0о<; ка xpovov — предмета, страсти и времени. Первый из этих элементов столь важен, что без него нет возможности даже начать речь. Что мог бы сказать сам Цицерон, если б не был осведомлен о деле? Второй элемент также весьма значим, ибо, согласно Фабию Квинти-лиану, он обычно делает людей крас-норечивейшими даже без обучения22. А ты знаешь, с каким трудом ты добился от меня, и с каким трудом я смог себя заставить взяться за эту работу, противясь и протестуя, иными словами, как не по нутру мне было ее писать. Наконец, третий фактор таков, что даже наилучший ученый не может выдать что-либо искусно отделанное, если оно не испытает множества дней множества исправлений23. Принц уже достиг границ королевства прежде, чем тебе пришла в голову эта идея [с Панегириком]; и было нелепо поздравлять его с возвращением в тот момент, когда это поздравление уже давно устарело; поскольку nav yap arnipov ecxiv avnSu, безвкусно все, что устарело.
20 В 1504 г. Филиппу было 24 года.
21 Cf: Persius. Satirae. III. 30 : "Ego te intus et in cute novi" («Знаю тебя и под кожей и снаружи», т. е. вижу тебя насквозь).
22 Cf.: Quint. Inst. 6. 2. 26.
23 Cf.: Hor. Ars Poetica. 293: "carmen reprehendite quod non multa dies et multa litura coercuit" («Песнь отвергайте, которой не подвергали помаркам, усидчиво, долгое время», пер. А.А. Фета).
Поэтому одна груда слов была собрана в безумной спешке; и что еще я мог сделать, не владея предметом целиком? Речь без фактов — что тело без костей; оратору всё же даются какие-то факты, он не изобретает их сам. Из-за недостатка у меня времени, я не пожалел сил на расспросы. Однако одни рассказывали о великолепных пирах и подобном вздоре, а другие давали такие ненадежные сведения, что я не рискнул перенести их на бумагу. Но если бы они столь же щепетильно заботились о славе правителя, как иные заботятся о своих личных интересах, то, как я понимаю, речь могла бы быть блистательной... Мне же пришлось перешивать всю ткань заново. И что особенно обескураживало меня — так это то, что у меня не было никакой надежды на получение предварительных сведений. Поэтому я сделал то единственное, что мог и что хотел сделать. Отставив свои прежние приемы, я, образно говоря, вшил много материала во многих местах, и притом без подготовки, лишь стремясь, чтобы эти, так сказать, плохо пришитые заплаты не отличались от остальной ткани.
В результате, я сделал Панегирик заметно длиннее — не знаю, лучше ли. Кроме того, не раз необходимо было соотнести речь с общими местами, а иногда добавлять довольно трудные пар8к6ао81§ — отступления, они же, в свою очередь, порой требовали изменений, чтобы соответствовать предмету — путешествию правителя. Какой завидной, по срав-
нению с моей, казалась мне участь Плиния Младшего! Дело не только в его более беглом пере; и не в том, что он имел дело со столь значительным императором, вошедшим в возраст и выполнившим свой гражданский и военный долг. Гораздо важнее, что почти все дела, воспеваемые им, он видел собственными глазами. Ведь люди лучше всего описывают то, что им хорошо известно; а мы не знаем ничего лучше того, что видели своими глазами. Именно поэтому Плиний решился написать письмо24, в котором привлекает внимание скучающего читателя к фигурам речи, приемам переходов, порядку [изложения]. Мне же, скорее, приходится просить моих читателей, у кого поистине Линкеевы глаза25, закрывать их на многое. Я и сам вижу какие-то пока еще оставшиеся пропуски, какие-то вставки, притянутые за уши, какую-то путаницу, некоторое многословие, и нет ничего достаточно продуманного и отполированного. Однако более благосклонные читатели не столько меня обвинят в этих недостатках, сколько те неблагоприятные обстоятельства, о которых я рассказал.
Обо всем этом я чересчур пространно пишу тебе, ученейший Палу-дан, (и кому еще писать, кроме тебя), поскольку, думаю, защита нас от всех обвинений станет задачей никого другого, а именно твоей. И не только потому, что от избытка твоей любви ко мне ты расстроен из-за моих скор-бей, словно из-за своих собственных; и даже не оттого, что добрая половина — вины, если я заслуживаю обви-
267
24 Plin.Epist. 3. 13. Письмо Воконию Роману.
25 Линкей - герой Мессенской мифологии, кормчий «Арго», участник Калидонской охоты, славившийся острым зрением, его взор мог проникать сквозь землю и камни: Ovid. Met.VIII.304; Apollod. Bibl.III. 10. 3.
нения, или похвалы, если мне здесь причитается какая-либо похвала, — принадлежит тебе. Ведь именно ты, тот единственный из смертных, кто вынудил меня, хотя я сопротивлялся и отказывался, взяться за этот труд; ты же неустанными убеждениями вдохновил меня продолжать; ты поспособствовал мне передать Панегирик светлейшему принцу, ты был и автором, и помощником; наконец, именно ты не успокоился, пока не уговорил меня его издать. А по ходу дела ты посоветовал, наряду с многими вещами, то, за что я сам охотно и с радостью ухватился, — чтобы достойным упоминанием сохранить, насколько это в моих силах, от безвестности и забвения память человека, чьи достоинства выше всяких похвал, — славнейшего отца Франца Бюслейдена, епископа Безансона25.
Я присоединил поэму того же стиля [12], это экспромт, что ты бы и сам понял, даже если бы я не сказал. Прощай, украшение наук, и нас (что ты, единственный больше всех других и IDO можешь, и должен) храбро защищай. 268 Антверпен, печатный двор, февраль 1504 г.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Contemporaries of Erasmus : A biographical register of the Renaissance and Reformation [Text] / Ed. P.G. Bietenholz and Th.B. Deutscher . - Vol. I. - Toronto : The University of Toronto Press, 1985.
2. Desiderius Erasmus. Ad illustrissimum principem Philippum Archiducem Austriae: ducem Burgundiae et cetera, de triumphali profectione Hispaniensi: deque faelici eius-dem in patriam reditu gratulatorius panegyri-cus [Text] / Desiderius Erasmus // Opera
omnia Desiderii Erasmi Roterodami, recognita et adnotatione critica instructa notisque illustrate / Ed. O. Herding. - Amsterdam : North-Holland Publishing Company, 1974.
- Ordo IV. T. 1. - P. 3-93.
3. Desiderius Erasmus. Opus epistolarum Desiderii Erasmi Roterodami [Text] / Desiderius Erasmus ; ed. P. S. Allen, H. M. Allen, H. W. Garrod. - Vol. 1. - Oxford : The Oxford University Press, 1906. - 612 p.
4. The Correspondence of Erasmus. - Vol. 2: Letters 142 to 297, A.D. 1501-1514 [Text] / Ed. by R. Mynors, D. Thomson, W. Ferguson. - Toronto : The University Press, 1975.
- Р. 79-87.
5. Лисий. Речи [Текст] / Лисий ; пер., статья, коммент. С.И. Соболевского; предисл. Л.П. Маринович, Г.А. Кошеленко. - М. : Ладомир, 1994. - 388 c.
6. Шабага И.Ю. Славься, император! Латинские панегирики от Диоклетиана до Феодосия [Текст] / И.Ю. Шабага. - М. : Изд-во МГУ, 1997. - 144 c/
7. Публий Овидий Назон. Скорбные элегии. Письма с Понта [Текст] / Публий Овидий Назон ; пер. с лат. Н.Д. Вольпина ; изд. подготов. М.Л. Гаспаров, С. А. Ошеров.-М. : Наука, 1978. - 272 с.
8. Персий. Сатиры [Текст] / Персий // Римская сатира / пер. Ф. Петровского ; сост. и науч. подгот. текста М. Гаспарова ; пре-дисл. В. Дурова ; коммент. А. Гаврилова, М. Гаспарова, И. Ковалевой и др. - М. : Худож. лит., 1989. -543 с.
9. Аврелий Августин. Исповедь [Текст] / Аврелий Августин ; пер. и коммент. М.Е. Сер-гиенко. - М. : Ренессанс, 2006. - 448 с.
10. Гесиод. Полное собрание текстов [Текст] / Гесиод ; пер. В.В. Вересаева, О. П. Цы-бенко ; вступ. статья В.Н. Ярхо ; коммент. О.П. Цыбенко и В.Н. Ярхо. - М. : Лабиринт, 2001. - 256 с.
11. Плиний Младший. Письма [Текст] / Плиний Младший ; пер. М. Е. Сергеенко. - М. : Наука, 1982. -407 с.
12. Эразм Роттердамский. Славнейшему принцу Филиппу, счастливо возвращающемуся на родину, приветственное стихотво-
26 Франц Бюслейден (ум. 1501) - покровитель Эразма; был наставником и секретарем эрцгерцога Филиппа, сопровождал его в путешествии в Испанию, во время которого и умер.
рение Эразма, говорящего от лица родины [Текст] / Эразм Роттердамский // Эразм Роттердамский. Стихотворения. Иоанн Секунд. Поцелуи / пер. Ю.Ф. Шульца, С.В. Шервин-ского. - М. : Наука, 1983. С. 146-151.
REFERENCES
1. Contemporaries of Erasmus: A biographical register of the Renaissance and Reformation / Ed. P.G. Bietenholz and Th.B. Deutscher, Vol. I, Toronto: The University of Toronto Press, 1985.
2. Desiderius Erasmus. Ad illustrissimum principem Philippum Archiducem Austriae: ducem Burgundiae et cetera, de triumphali profectione Hispaniensi: deque faelici eiusdem in patriam reditu gratulatorius panegyricus, Opera omnia Desiderii Erasmi Roterodami, recognita et adnotatione critica instructa notisque illustrate / Ed. O. Herding, Amsterdam: North-Holland Publishing Company, 1974, Ordo IV, T. 1, pp. 3-93.
3. Desiderius Erasmus. Opus epistolarum Desiderii Erasmi Roterodami / Ed. P. S. Allen, H. M. Allen, H. W. Garrod, Vol. 1, Oxford: The Oxford University Press, 1906, 612 p.
4. The Correspondence of Erasmus, Vol. 2: Letters 142 to 297, A.D. 1501-1514 / Ed. by R. Mynors, D. Thomson, W. Ferguson, Toront : The University Press, 1975, pp. 79-87.
5. Lisij. Rechi [Speeches] / per., stat'ja, komment. S.I. Sobolevskogo; predisl. L.P. Marinovich, G.A. Koshelenko, M.: Ladomir, 1994, 388 p.
6. Shabaga I.Ju. Slav'sja, imperator! Latinskie panegiriki ot Diokletiana do Feodosija [Hail, the emperor! Latin panegyrics from Diocletian to Theodosius], M.: Izd-vo MGU, 1997, 144 p.
7. Publij Ovidij Nazon. Skorbnye jelegii. Pis'ma s Ponta [Sad Elegy. Letters from Pontus] / per. s lat. N.D. Vol'pina; izd. podgotov. M.L. Gasparov, S.A. Osherov, M.: Nauka, 1978, p. 272.
8. Persij. Satiry [Satire], Rimskaja satira / per. F. Petrovskogo; sost. i nauch. podgot. teksta M. Gasparova; predisl. V. Durova; komment. A. Gavrilova, M. Gasparova, I. Kovalevoj i dr., M.: Hudozh. lit., 1989, 543 p.
9. Avrelij Avgustin. Ispoved' [Confession] / per. i komment. M.E. Sergienko, M.: Renessans, 2006, 448 p.
10. Gesiod. Polnoe sobranie tekstov [Complete collection of texts] / per. V.V. Veresaeva, O.P. Cybenko; vstup. stat'ja V.N. Jarho; komment. O.P. Cybenko i V.N. Jarho, M.: Labi-rint, 2001, 256 p.
11. Plinij Mladshij. Pis'ma [Letters] / per. M.E. Sergeenko, M.: Nauka, 1982, 407 p.
12. Jerazm Rotterdamskij. Slavnejshemu princu Filippu, schastlivo vozvrashhajushhemusja na rodinu, privetstvennoe stihotvorenie Jerazma, govorjashhego ot lica rodiny [To the most glorious prince Philip who is happily returning home, Erasmus's welcome poem speaking on behalf of the homeland], Jerazm Rotterdamskij. Stihotvorenija. Ioann Sekund. Pocelui / per. Ju.F. Shul'ca, S.V. Shervinskogo, M.: Nauka, 1983, pp. 146-151. ■
269
Хазина Анна Васильевна, кандидат исторических наук, доцент, заведующая кафедрой всеобщей истории, классических дисциплин и права Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина, [email protected] Khazina A.V., PhD in History, Associate Professor, Chairperson, World History, Classical Disciplines and Law Department, Nizhny Novgorod State Pedagogical University named after K. Minin, [email protected]
^фронова Лидия Владимировна, доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры всеобщей истории, классических дисциплин и права Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина, [email protected] Sofronova L.V., Dr of Science (History), Associate Professor, World History, Classical Disciplines and Law Department, Nizhny Novgorod State Pedagogical University named after K. Minin, Lidiasof@ yandex.ru
Куликов Александр Олегович, студент 4 курса факультета гуманитарных наук Нижегородского
государственного педагогического университета им. К. Минина, [email protected] Kulikov A.O., Student, Faculty of Arts, Nizhny Novgorod State Pedagogical University named after K. Minin, [email protected]
