CC BY
50
ПЕЙРУЗ С.
ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ И ПРОБЛЕМА МЕНЬШИНСТВ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. РУССКИЕ В КАЗАХСТАНЕ (Реферат)
PEYROUSE S.
Nationhood and the minority question in Central Asia.
The Russians in Kazakhstan // Europe-Asia studies. - Glasgow, 2007. - Vol. 59, N 3. - P. 481-501.
В статье Себастьяна Пейруза анализируются политические, социальные и демографические последствия развала СССР в контексте существования значительного русского меньшинства на территории суверенного Казахстана.
В статье автор предлагает ретроспективу эволюции общественных движений и партий Казахстана, апеллирующих к русской идентичности, анализирует демографическую статистику и предлагает свою трактовку ситуации, сложившейся к середине 2000-х годов в политической и социальной жизни Казахстана. Цели статьи -показать положение русского меньшинства в Казахстане и продемонстрировать политические и социальные изменения, произошедшие в республике с 1991 г.
Большая часть выводов работы основана на полевых исследованиях, проведенных в 2000 и 2003 гг. в нескольких городах Казахстана, включавших в себя интервьюирование лидеров русского меньшинства. Кроме того, в исследовании использована ретроспектива журнала «Лад», издающегося с 1994 г.
В качестве рабочей гипотезы автор рассматривает двойной феномен - эмиграцию тех, кто хотел уехать из страны, и деполити-зацию тех этнически русских граждан Казахстана, кто предпочел остаться.
В канун распада СССР, в 1989 г., русские составляли весомые 37,8% всего населения Казахстана. Компактное расселение русских в семи северных регионах (Акмолинск - в настоящее время Астана, Караганда, Кокчетав - в настоящее время Кокшетау, Кустанай, Восточный Казахстан, Северный Казахстан и Павлодар), где они составляли до 80% населения, усиливало важность «русского вопроса» для независимого Казахстана, доля титульного этноса которого в 1991 г. составляла менее 50% населения.
Расставание с бывшими соседями происходило крайне болезненно как для казахстанского общества, так и для экономики. Масштаб потерь иллюстрируют две цифры. К 1994 г. 50% населения независимого Казахстана оказалось за чертой бедности. Между 1989 и 1999 гг. страна потеряла более 10% населения, или 1,5 млн. человек в абсолютном выражении.
К середине 2000-х годов президенту Назарбаеву и правительству Казахстана удалось добиться значительного экономического роста. Однако за улучшение уровня жизни и политическую стабильность пришлось заплатить политическими свободами. Усиление авторитаризма, произошедшее во всех республиках постсоветской Центральной Азии, напрямую связано с дискриминацией русских меньшинств.
В 1995 г., следуя советским принципам управления послушным «гражданским обществом», Нурсултан Назарбаев создал Ассамблею народов Казахстана. Данный институт появился на свет, чтобы успокоить тревожные настроения среди национальных меньшинств. Но на практике некоторым меньшинствам отдавалось предпочтение. Так, наибольшую поддержку властей получили национальности, не имеющие собственного государства (курды, уйгуры), и слабые в социально-экономическом плане (чеченцы, буряты). Вторая по степени доверия и поддержки группа меньшинств состояла из хорошо социально организованных и нашедших поддержку метрополий немцев и корейцев, а также украинцев, поляков и греков. Русские оказались в наихудшем, маргинализированном положении. У них не было ни четкого, математически просчитан-
ного положения среди меньшинств, ни права быть частью так называемой «титульной нации» Казахстана.
Для русского меньшинства ситуация осложнялась тем, что 320 членов Ассамблеи не выбирались, а назначались президентом. Практически лишь половина представляла культурные центры, вторая половина работала на административные структуры. Если говорить о политическом смысле работы Ассамблеи, то она позволила Назарбаеву манипулировать национальным вопросом, консолидировать в своих руках еще больше власти и усилить дрейф в сторону авторитаризма. Ассамблея разыгрывала несколько карт: поддерживала наиболее малочисленные меньшинства, довольные полученными культурными правами, символизировала значимость национального вопроса для международного сообщества и препятствовала формированию единой позиции русского меньшинства наравне с другими меньшинствами, в том числе славянскими. Такая конфигурация Ассамблеи была во многом связана с тем, что, в отличие от прочих меньшинств, русские изначально требовали от властей политических и социальных уступок.
Далее автор анализирует расхождение между политикой этнического и языкового национализма независимого Казахстана и общественным мнением русского меньшинства и титульной нации.
Политика, проводимая властями Казахстана с начала независимости, может быть обозначена как казахизация. Ее приоритеты заметны во многих областях: принятие специальных законов для этнических казахов, превращение казахского языка в официальный, ограничение употребления русского языка, ухудшение образования в русскоязычных школах, исключение русских из публичной сферы. В некоторых случаях политику властей сложно назвать направленной непосредственно против русских или русскоязычных граждан, она ущемляет права и свободы всех граждан Казахстана, кто не согласен с курсом президента Назарбаева.
С точки зрения законодательства уже Декларация независимости от 25 октября 1990 г., назвавшая казахов государствообразую-щей нацией, определила все другие национальности как граждан «второго сорта». Конституция 1993 г. продолжила эту линию, назвав Казахстан формой государственности казахской нации. Конституция 1995 г. только запутала ситуацию, назвав Казахстан как государством казахстанского народа, так и государством казахов.
Помимо политических противоречий между русским меньшинством и властями остро стоит вопрос статуса казахского и русского языков. Политика вытеснения русского языка из публичной и административной сфер идет вразрез со статистикой, согласно которой 75% государственных служащих, большинство из которых казахи, используют русский как основной язык общения. А казахский городской средний класс в гораздо большей степени русскоязычен, чем казахоязычен. Очевидно, что только 2% русских довольны положением своего языка и 85% выступают за официальное признание двуязычия.
Для такой позиции есть весомые основания: 60% казахов в 2000 г. без проблем объяснялись по-русски и лишь малая часть поддерживает идею мононационального государства и возрождение истинной казахской идентичности без примеси русскости и советскости. Этнические казахи видят в России своего лучшего соседа, гораздо больше опасаясь Китая и Узбекистана. Однако русское меньшинство критикует политику властей не только за языковой национализм, но и за этнический. 80% работающих в государственных и академических структурах Казахстана являются казахами, тогда как в общей структуре населения их только 50%.
Маргинализация русского меньшинства дала возможность казахской элите монополизировать множество сфер экономики и культуры, ранее занятых русскими. Столкнувшись с процессом ка-захизации, многие русские предпочли эмигрировать, другие пошли по пути коллективного решения и организовались политически.
Борьба русского меньшинства за свои права несколько раз приводила к серьезным столкновениям между радикалами и проправительственными организациями. Осложнял ситуацию и тот факт, что рост авторитаризма препятствовал представительству национальных меньшинств, в том числе русских, в парламенте страны.
Русские организации, настроенные против начинавшейся ка-захизации, появились еще до фактической независимости республики. Так, в декабре 1990 г. в Павлодаре было основано общество за славянскую культуру - «Славия». К марту 1992 г. группа политизировалась и радикализировалась, сначала потребовав объяснений относительно демонтажа памятника Ермаку, затем подготовив петицию с 16 тыс. подписей, в которую был внесен пункт о при-
знании русского языка в качестве государственного. В сентябре 1992 г. учредительный конгресс объединил несколько русских ассоциаций и культурных центров в движение «Лад»-РОСД (Республиканское общественное славянское движение).
Требование сделать русский язык государственным уже в 1990 г. стало поводом для отказа в регистрации другому движению - «Единство». Но именно оно дало жизнь «Русской общине», ставшей под руководством Юрия Бунакова, наряду с «Ладом», основным движением, защищающим права русских граждан Казахстана. Однако по мере становления авторитаризма барьеров на пути объединений становилось все больше. В середине 1990-х годов Министерство юстиции отказалось перерегистрировать «Лад», региональные подразделения движения были обвинены в хранении оружия и контрабанде наркотиков, лидеры подверглись разбойным нападениям со стороны неизвестных преступников.
«Русская община» не является политической партией, а лишь ассоциацией - членом Ассамблеи народов Казахстана, поэтому частично поддерживает парадоксальную стратегию политических властей в национальном вопросе. «Лад», напротив, считает себя политической партией и в ходе выборов неоднократно входил в ряды демократической оппозиции. Согласно концепции движения «Лад», русский вопрос - это не только вопрос национальной политики, но также вопрос движения к совершенной демократии и экономике, которые помогут решить проблему русского меньшинства. На пике своего влияния «Лад» насчитывал 12 региональных отделений, 20 тыс. членов и 400 активистов. В настоящее время «Лад» как политическая партия не существует, он интегрировался в Республиканскую народную партию Казахстана и даже не предпринял попытки зарегистрироваться для выборов в 2003 г.
Строго говоря, в 2000-е годы все попытки объединения лидеров русских правозащитных движений провалились. В 2004 г. активисты русских движений окончательно разделились на две группы. Первая группа, состоящая, в основном, из остатков «Лада», ушла в оппозиции. Вторая предпочла кооперацию с Назарбаевым и нашла поддержку в лице РПЦ. Созданное второй группой «Русское движение» было немедленно названо «Ладом» марионеткой правительства. После раскола ни один лидер русского меньшинства не смог
принять участие в президентской кампании 2005 г., а русский вопрос оказался окончательно вытеснен из политической повестки дня.
К 2004 г. в Казахстане осталось около 20 русских организаций, 14 культурных центров и ни одной русской партии. Политическая активность русского меньшинства закончилась в конце 1990-х, даже среди наиболее националистически настроенных групп, таких как казаки, которые также не смогли политически самоорганизоваться после кризиса политического представительства русского меньшинства.
Далее в статье анализируется опыт политической самоорганизации казачества. Казаки занимают особую социальную нишу: для населения Центральной Азии они символизируют колониальное прошлое, для русских воплощают мечту крестьян, получивших волю и свободные земли, для местных властей казаки представляются радикально националистически настроенными русскими авантюристами. С казачеством связаны альтернативные сценарии решения русского вопроса в Казахстане, в том числе сецессия и вхождение северных регионов в состав России. Впрочем, эти сценарии и роль казаков в них в большинстве случаев являются скорее игрой воображения, чем реальностью, так как даже казачья идентичность скорее является современной нарративной конструкцией, чем продолжением досоветской традиции.
В Казахстане существует три казацких сообщества: уральские, сибирские и семиреченские казаки. С начала обретения независимости Казахстана все три казачьих региона так или иначе заявили о своем желании добиться автономии. Уральские казаки, компактно проживающие в Уральске и Гурьеве, в 1991 г. провели празднование 400-летия воссоединения с Россией, тем самым вступив в серьезное противостояние с властями. К 1996 г. новый атаман Иртикеев снизил накал борьбы, и казаки получили часть требуемой ими земли, что привело к деполитизации уральского движения и его сосредоточению на культурных и экологических проблемах своего региона.
Политический активизм семиреченских казаков проявился с начала 1990-х годов, но долгое время был ослаблен из-за раздора между соперничающими организациями: Семиреченской казачьей общиной и Союзом Семиречья казаков. Идентичность 30 тыс. се-
миреченских казаков является наиболее слабой, поэтому они скорее склонны причислять себя к более широкой русской общине
Сибирские казаки оказались в наиболее сложном положении, граница между Казахстаном и Россией разделила их общину и отрезала от основных культурных центров - Омска, Томска и Барнаула. Это предопределило их жесткую пророссийскую националистическую позицию. Организованный в 1992 г. Союз казаков Восточного Казахстана под руководством второго атамана Федора Черепанова потребовал либо автономии, либо воссоединения с Россией. После несанкционированного митинга в 1994 г. атаман вынужден был уехать в Россию, тем самым положив конец воинственному периоду Алтайского казачьего движения. Новый атаман Шаронов пошел по пути неприкрытого сотрудничества с казахским государством, чем вызвал гнев казаков и был изгнан из сообщества. Рост слухов о возможном восстании с целью сецессии Алтая зимой 1999 г. привел к так называемому «пугачевскому восстанию», когда группа русских из Усть-Каменогорска попыталась провозгласить независимость Алтайского региона. В результате лидеры оказались в тюрьме.
Эти события в конечном итоге привели к разрыву коммуникации между русским меньшинством и казаками. Русские перестали верить в то, что казаки смогут их защитить политически неэффективными демонстрациями, а казачество разочаровалось в русских, так как те не хотели с оружием в руках отстаивать право на автономию или присоединение к России.
В итоге казачьи круги Казахстана избрали различные пути существования. Уральские казаки отказались от политической активности в пользу неофициальной, но реальной автономии на локальном уровне. Сибирские казаки, чувствуя свою отрезанность от Родины, избрали путь прямой поддержки воссоединения с Россией. Семиреченские казаки выбрали третий путь - взаимодействие с движениями, защищающими права русских, и постепенное вхождение в казахстанское общество.
Провал политизации русских в Казахстане был во многом связан с огромным процентом граждан, стремившихся уехать в Россию. Значительная миграция между Центральной Азией и Россией существовала в течение десятилетий. Она началась еще в СССР в 1970-е годы, и к 1989 г. Казахстан успели покинуть
940 тыс. человек, по преимуществу русские, украинцы и немцы. Во время перестройки поток мигрантов усилился и достиг пика между 1992 и 1995 гг. За десятилетие независимости из Казахстана уехали 1,5 млн. русских, причем большинство из них являлись хорошо образованными жителями городов в экономически активном возрасте. Согласно официальным данным, из традиционных районов расселения русских, например Караганды и Павлодара, уехало сравнительное небольшое количество людей, тогда как южные области Казахстана стали по сути моноэтническими. Миграция продолжается и сегодня, хотя большинство тех, кто хотел, уже уехали. Средний возраст оставшихся в Казахстане русских составляет 4547 лет, тогда как средний возраст казахов не превышает 25 лет.
В результате некоторые северные урбанизированные районы Казахстана испытывают серьезную депопуляцию, а население аграрного юга страны растет. Политика властей по привлечению переселенцев в города не дает результатов, городское население, согласно опросу 1999 г., сократилось на 8%.
Шестой заключительный блок статьи называется «Истории возвращения в Россию». Он посвящен сложностям на пути интеграции мигрантов из Казахстана в российское общество.
Политика русских ассоциаций относительно миграции была крайне двусмысленной. Официально все ассоциации призывали граждан остаться в Казахстане. Журнал «Лад» на своих страницах регулярно призывал русских остаться в Казахстане и бороться за свои права. Однако уже в 1996 г., испытав шок от отсутствия интереса к проблемам диаспоры в России и осознав бесперспективность своих попыток остановить эмиграцию, и «Лад» и «Русская община» вынуждены были перейти к политике поддержки возвращения в Россию. По сути, их первичная цель - организовать политическую, социальную и культурную жизнь русских - потерпела крах. Они сосредоточились на прагматических действиях по организации массовой эмиграции в Россию и предоставлению юридической помощи.
Позиция российских властей была однозначна. В ходе визита в Казахстан в 2000 г. президент Владимир Путин отверг все возможные решения русского вопроса, кроме массового возвращения русских в Россию. Однако надежда русского меньшинства в Казахстане на широкомасштабную административную и юридическую поддержку проекта переселения всех русских граждан (проект
«Первый эшелон») не оправдалась. Только в 2005 г. Государственная дума РФ инициировала дискуссию о массовой репатриации русскоговорящих соотечественников, и лишь в 2006 г. соответствующий закон был принят.
Наиболее сложно реальная миграция проходила для тех русских, кто приехал жить в Казахстан вместе с крестьянским переселением начала XX в. Их связи с Россией были разорваны, и РФ была только теоретическим домом, где «никто не ждал нас», как они говорили. Переселенцы поколения «целинников» чувствовали себя увереннее и уезжали с опорой на оставшиеся в России родственные связи.
В целом русские переселенцы из Казахстана имели более высокий уровень образования, более высокий социальный ранг и лучшую квалификацию, чем среднестатистический житель России. Поэтому для большинства из них переселение из городов в аграрные провинциальные районы было тяжелым испытанием. Существуют многочисленные свидетельства неблагополучных примеров продажи собственности в Казахстане и переезда в кризисные регионы России с разрушенной промышленностью, пьянством и другими социальными бедами. Иногда в отношении переселенцев проявлялось не только недружелюбие, но и акты прямой агрессии, например поджоги. В России они не стремились сохранить свою казахстанскую идентичность, поэтому столкнулись с проблемой потери идентичности. Их отечеством была Россия, а родиной, страной, где они родились, оставался Казахстан. Интеграция в новое российское общество оказалась более сложной, чем большинство из них предполагали.
В заключение автор постулирует, что русский вопрос в Казахстане связан как с прошлым, выраженным в колониальной экспансии, так и с будущим развитием независимых государств Центральной Азии.
С осторожностью можно говорить о том, что возвращение русских на территорию России, которое началось в 1970-е годы, становится новой долгоиграющей компонентой российской истории. Впервые за пять веков территория, на которой живут русские, сокращается.
Принадлежность регионов Урала, Алтая и Северного Казахстана, отмеченного присутствием русских староверов, является
серьезным вызовом как для Казахстана, так и для России. Если русские не имеют никаких прав на Алтай, так как он является частью независимого государства, то что мешает другим регионам на Кавказе или в Сибири объявить о своей независимости?
Русское меньшинство в 2000-х годы в Казахстане деполити-зировалось, а мобилизация миллионов русских не состоялась. Более того, социологические спросы свидетельствуют, что большинство русских из ближнего зарубежья не имеют никаких связей с организациями, ставящими своей целью их защиту, а иногда даже и не слышали об их существовании. Сами ассоциации видят лишь два сценария будущего: репатриация в Россию или ассимиляция в культурно чуждой среде. Многие русские в Казахстане выбирают другие пути реакции на их статус как меньшинства: развивают двойную идентичность и становятся невосприимчивы к любой националистической риторике, будь она русская или казахская.
С 1991 г. посткоммунистический Казахстан и, шире, все государства Центральной Азии взяли на вооружение риторику независимости и выбора собственного пути развития, обвинив во многих социальных и экономических проблемах русских «колонизаторов» и коммунистов. В результате курса на моноэтничность во всех независимых республиках наблюдается процесс уменьшения этнического разнообразия. Строительство национального государства в Казахстане осложнено малой плотностью населения, относительной малочисленностью титульной нации, компактным проживанием русских вдоль границ с Россией и соперничеством между казахским и русским языками. Однако государству удалось сохранить территориальную целостность и утвердить казахскую национальность. За это гражданам Казахстана пришлось заплатить установлением авторитарного политического режима, исключением национальных меньшинств из публичной сферы и оскудением культуры.
К.Е. Петров
