CC BY
35
Еще одной яркой чертой книги Эренфренда является жесткая критика Советского Союза. При анализе Нюрнбергского процесса Н. Эрен-френд упоминает советских судей только для того, чтобы подчеркнуть, что они совершенно не разбирались в международном праве и слепо следовали указаниям из Москвы. Но автор «Нюрнбергского наследия» не ограничивается критикой советских судей, он фактически ставит знак равенства между нацистской Германией и Советским союзом. Эренфренд пишет: «К концу Нюрнбергского процесса стало очевидно, что оба режима - и нацистский, и советский - возглавляют жестокие диктаторы» (Р. 62). Так же, как и Германия, СССР совершал преступления против мирного населения и вел агрессивную войну. Н. Эренфренд с сожалением отмечает, что только потому, что СССР входил в число стран-победительниц, эти преступления остались без внимания.
Несомненным недостатком книги бывшего судьи Эренфренда является также некоторая наивность авторской концепции. Например, он утверждает, что на Нюрнбергском процессе обвиняемые были выслушаны с позиции презумпции невиновности. Еще более сильное впечатление производит утверждение, что в результате Нюрнбергского процесса граждане тоталитарных государств якобы получили защиту от беззаконий, которые творят их правительства, и теперь могут призвать своих лидеров к ответу (Р. 122).
Думается, что книга Норберта Эренфрен-да может представлять интерес не как исследование по истории Нюрнбергского процесса или международного права (в этой сфере автору не удалось сказать ничего нового), а как образец принятого среди американских консерваторов взгляда на историю. Позиция Н. Эренфренда отнюдь не уникальна, именно поэтому бывший судья, как правило, не приводит никаких доказательств в пользу своей концепции. Полный контроль США над Нюрнбергским процессом, оправданность решений Гаагского трибунала, уподобление Хусейна Гитлеру (Р. 191) - все это для Эренф-ренда настолько очевидно, что доказательств попросту не требуется. «Нюрнбергское наследие» в интерпретации Эренфренда имеет отношение не столько к истории, сколько к политике.
Елена Браун
1 В 1946-1949 гг. Норберт Эренфренд был корреспондентом американской военной газеты «Старз энд Страйпс» (Stars and Stripes), предназначенной для американских военнослужащих в Европе.
2 Эренфренд не одобряет противоречащее правам человека обращение с подозреваемыми в терроризме и неучастие США в работе Международного уголовного суда.
Petrencu A. Basarabia In al doilea râzboi mondial 1940-1944. Chiçinâu: "Lyceum", 1997.346 p.
Одним из проявлений антисемитизма в наши дни является непризнание Катастрофы. Одни отрицают существование нацистского геноцида, объявляя Холокост «величайшим обманом XX века», другие, не отрицая отдельные факты истребления евреев фашистами, нарочно преуменьшают масштабы, заявляя, что Холокост следует рассматривать как ординарное, не заслуживающее серьезного внимания явление.
В последние годы в общий хор низвер-гателей Холокоста влились голоса оживших в посткоммунистической Румынии наци-^ оналистических и профашистских элемен-£ тов. Поводом для обсуждения «еврейского
вопроса» послужила развернувшаяся после свержения диктатуры Чаушеску кампания по реабилитации казненного в июне 1946 года военно-фашистского диктатора Румынии маршала Иона Антонеску.
Под влиянием своих румынских коллег в кампанию по реабилитации маршала Анто-неску и его политики в «еврейском вопросе» втянулись прорумынски настроенные националистические круги в Республике Молдова. Предлагалось воздвигнуть кондукэтору памятник в Кишиневе, а националистическая печать посвятила Антонеску ряд хвалебных публикаций. Одна из работ, изданных в молдавской столице, - книга историка Анатола
Петренку «Бессарабия во Второй мировой войне: 1940-1944 годы». Значительное место в ней уделяется «еврейскому вопросу», о его освещении в книге и пойдет речь в нашей рецензии.
У читателя резонно возникает вопрос: что нового по сравнению со своими предшественниками-единомышленниками вносит А. Петренку в трактовку этого вопроса? Ведь на эту тему в последние годы в той же Румынии написано немало. Прямо скажем: ничего нового А. Петренку не вносит, он лишь пытается реанимировать на примере Бессарабии «аргументы» самого Антонеску в защиту проводившейся им политики геноцида по отношению к бессарабским и буковинским евреям, продемонстрировать свою приверженность концепции современной румынской крайне правой и националистической историографии. При этом книга Петренку представляется читателю как научное исследование, на ее титульном листе стоит гриф Государственного университета Молдовы, работа обсуждалась и получила одобрение на историческом факультете этого высшего учебного заведения, а наставниками и консультантами А. Петренку во время его стажировки в Румынии являлись академики, директора научных учреждений, профессора, доктора исторических наук из Бухареста, Ясс, Клужа. Всем им, а также своим коллегам из Кишиневского университета на первой же странице автор выражает глубокую признательность и благодарность за ценные советы и рекомендации.
Сам А. Петренку объявляет в предисловии, что при написании работы он придерживался принципов «научности», «объективности», он «избавлен от субъективизма при отборе и трактовке фактов», предпочтение отдает документам, а не всяким мемуарам, воспоминаниям и т.д. Автор счел нужным подчеркнуть, что он дистанцируется «от существующего в некоторой среде рассматриваемого периода ксенофобного антисемитизма», но предупреждает, что проявляет свое «критическое отношение к эксклюзивным позициям некоторых авторов» (с. 11).
Однако достаточно ознакомиться с подходом А. Петренку к отбору фактов для аргументации своих положений, чтобы убедиться в лживости разглагольствований о «научности», «объективности», отказе от «ксенофоб-ного антисемитизма», якобы присущих его работе. Он решительно отвергает документы и материалы, содержащиеся в известных ему
сборниках, как-то: «Черная книга. Страдание евреев Румынии 1940-1944 гг.»; «Документы о судьбе румынских евреев во время Катастрофы» (пятый том этого 12-томного издания целиком посвящен Бессарабии, Буковине и Тран-снистрии); «Евреи Румынии в 1940-1944. Том II. Еврейская проблема в стенограммах Совета Министров», хотя это документы из румынских архивов, на румынском языке, исходящих от администрации военно-фашистской диктатуры и неопровержимо доказывающие, что истребление евреев Бессарабии, Буковины и Транснистрии с самого начала войны стало важнейшей задачей тогдашних правителей Румынии. Именно эти документы не устраивают г-на Петренку, они не укладываются в концепцию автора. По этой же причине он полностью игнорируем работы современных румынских исследователей (Р. Флориан, Д. Ху-резяну, Л. Бенжамин и др.), отрицательно оценивающих политику диктатуры Антонес-ку и осуждающих юдофобство румынского фюрера, а также труды о Холокосте в Бессарабии, Буковине и Транснистрии зарубежных авторов (Р Хильберг, Ю. Фишер, И. Бутнару, Ж. Энчель, Д. Литани, С. Палти и др.).
Душа г-на Петренку лежит к другим авторам (Г. Мунтяну, Д. Пэдуре, И. Емилян), чьи брошюры, изданные в годы фашистского режима, пропитаны от начала до конца духом антисемитизма и призваны были разжигать среди невежественной толпы ненависть к евреям и создать соответствующую атмосферу для решения в нацистском духе «еврейского вопроса». Эту бульварную литературу, считает Петренку, можно приравнивать к документам времени. О брошюре «Жиды. Заметки из трагедии эвакуации Бессарабии» и об ее авторе - румынском офицере Г. Мунтяну, участвовавшем в отходе румынской армии из Бессарабии в конце июня 1940 года, А Петренку пишет: «Автор (т.е. Мутпяну. - И.Л.) считает, что "группы из евреев, организованные в банды драчунов, воров и уголовников, предавали свое жидовское племя, склонное к подлости". Хотя в работе, - продолжает Петренку, - нет фактов и конкретных фамилий лиц и описание базируется на персональных впечатлениях автора... все же брошюра является историческим документом, тем более что о нападениях еврейских банд (и не только) говорят и другие очевидцы». В опусе некого И.В. Емиляна «Большевизм и церковь» Петренку отыскал такой подходящий для ^ себя факт: «В Бельцах все христианские церк- £
ви подвергались глумлению бандами жидов, которые уничтожали кресты на куполах и водружали на их место красные флаги», а в Белгород-Днестровске священнослужитель местного кафедрального собора Еусебиу Ио-нович «был застрелен иудео-коммунистом Цукерманом» и т.д.
С большой охотой пользуется А. Петренку «компрометирующими» евреев фактами, почерпнутыми в работах современных румынских авторов, в частности, в книге И. Скурту и К. Хлихара «Год 1940. Драма румын между Прутом и Днестром» (последний - одни из консультантов Петренку во время его пребывания в Румынии - удостоившийся благодарности стажера) и в коллективной работе «История Бессарабии с древнейших времен и до 1994 г.», изданных в Бухаресте, соответственно, в 1992 и 1994 годах. Оказывается в одном городе Сороки орудовали четыре банды евреев, две из которых насчитывали «примерно 200-300 вооруженных револьверами», остальные также имели оружие. Именно эти банды евреев препятствовали румынским властям вывозить свое имущество, это они с красными знаменами переправились через Днестр навстречу Красной Армии, это «коммунистическая еврейская банда во главе с адвокатом Мишелом Флексером» заняла помещение примэрии и полиции и убила полицейского комиссара Мурафу и его заместителя Еустратиу Габриела.
Одним словом, А. Петренку мобилизовал все, что мог найти в антисемитской литературе, чтобы доказать: евреи - это «пятая колонна», орудовавшая за спиной румынской армии, объединенные в банды громилы, воры, уголовники, советские агенты, предававшие румынских патриотов, осквернители христианских церквей, подлое, продажное племя и т.д. Всю эту антисемитскую риторику из фашистской и националистической литературы г-н Петренку воспроизводит у себя в книге без оговорок, с явным наслаждением, преподносит эти факты как истину в последней инстанции. Справедливости ради нужно скачать, что кое-где в отрицательном плане фигурируют в его работе и другие «этнические меньшинства» Бессарабии, но на фоне евреев они гораздо менее враждебны ко всему румынскому.
Чтобы закрепить за евреями такой имидж, Петренку в приложениях к своему щ. тексту поместил под № 1 «Доклад губерна-£ торства провинции Бассарабия о поведении
советской агентуры при эвакуации Бессарабии в июне 1940 г.», подписанный губернатором генералом Войкулеску (внесшим, кстати, впоследствии весомый вклад в «окончательное решение еврейского вопроса» в возглавляемой им области). Нетрудно догадаться, что эта советская агентура и есть евреи. Как было не поместить такой документ, коль в нем такие приятные слуху г-на Петренку фразы: «Эти комитеты (речь идет о комитетах, возникших в городах Бессарабии после предъявления Румынии советского ультиматума от 26 июня 1940 г. - И.Л.) носили на себе отпечаток красной революционной доктрины, главным образом в оскорбительном и коварном еврейском духе»; «следует также отметить присутствие в этих бандах преобладающего числа еврейских элементов, в полной мере и на сей раз проявивших свой продажный, трусливый и дикий характер и свою неудержимую, но необоснованную ненависть к румынскому режиму»; «кроме акций против отдельных служащих и военных, эти иудео-коммунистические банды организовали триумфальную встречу советским войскам»; «развязанная ярость против христиан и румын была спровоцирована, подогрета и поддержана только евреями, которые и на сей раз доказали подлинные их чувства и полную неприспосабливаемость их специфического характера». Мы, конечно, привели не все подобные высказывания о евреях, имеющиеся в книге Петренку. Их гораздо больше. Но то ли по недосмотру, то ли из-за спешки Петренку не доглядел упущения самого Вой-кулеску. Последний приложил к своему «Докладу... » таблицы.
Помещение в книге таблицы № 1 «о составе комитетов, начавших действовать сразу по получению ультиматума СССР» и таблиц № 2 и № 3 о составе комитетов, действующих в городах и селах Бессарабии во время эвакуации в июне 1940 года, - явное упущение г-на Пет-ренку. Ведь они противоречат утверждениям губернатора Войкулеску, «о подавляющем числе еврейского населения» в «бандах», да и утверждениям самого автора книги. В трех названных таблицах чиновники губернаторства насчитали всего 218 фамилий участников антирумынских «банд» и комитетов. Несомненно, особая охота шла за еврейскими именами. По итогам получилось: из 218 фамилий еврейских только 45, молдавских - 66, других национальностей - 107 (русских, украинских, болгарских и др.). Согласно сведениям
губернаторства, в городе Сороки вообще не было «банд», а в тексте Петренку утверждается, что их было четыре, к тому же весьма крупные и хорошо вооруженные. В Кагуле, Бельцах, Новой Килие «банды» были, но в их составе и руководстве, согласно таблицам, почему-то нет еврейских имен, а, по словам Петренку, например, в Бельцах «банды евреев» бесчинствовали вовсю. И уж совсем бледно выглядят евреи в сельских «бандах». В таблице № 3 перечисляются 89 сельских населенных пунктов, где действовали антирумынские «банды». Относительно их национального состава картина такова: чисто еврейские - 18, смешанные (например, ев-рейско-русские и др.) - 7. Любопытно, что в селах Стрэшень, Бричева, Каприяна, Кэпре-шть, Котюжень, Думбрэвень, Линник, Отачь, Вертюжень, Вадул Рашку, Згурица и др. «банды» названы еврейскими, а их руководители все неевреи (Иоан Рэздэван, учитель Сергеевич, Аполинар Думитру, Карамид Василе, Ионаз Иван, Симион Токару и др.). Петренку явно не учел невыгодность для его концепции таблиц № 1-3. Однако это не мешает ему, ссылаясь на них, заявить, что «подавляющее большинство этих комитетов составляли евреи», что это они, «евреи, поголовно примкнули к советскому режиму, независимо от социального положения, собственности или достигнутого в Румынии процветании».
Подумать только, какая еврейская неблагодарность - и это при том, что, как пишет Петренку, «еврейская община в Румынии была единственной, которая пользовалась преувеличенными правами по сравнению с другими этническими группами в румынском королевстве и по сравнению с еврейскими общинами в других европейских государствах», тем более что, будучи «свободными гражданами демократического государства», многие евреи занимали «важные и ответственные должности». Такую чушь не встретишь ни у одного сколько-нибудь серьезного исследователя, знающего о положении евреев в Румынии и особенно в Бессарабии! Стараясь как-то обосновать свои высказывания, А. Петренку пишет: «Так, в 30-е годы евреи Бессарабии составляли 53,2% всех врачей и 78,6% всех юристов области, случай неслыханный...». Он, конечно, не уточняет, сколько бессарабских еврейских врачей и юристов получили образование до установления румынской администрации, то есть до 1918 года, а также в каких странах и высших учебных
заведениях они обучались, да и с какой стати рядовые врачи и юристы, люди свободных профессий, причисляются к категории людей, занимающих «важные и ответственные должности». Чего стоят и другие безапелляционные утверждения автора: «В результате аграрной реформы, проведенной румынским государством, евреи Бессарабии получили возможность заниматься земледелием. По числу евреев-землепашцев Бессарабия занимала в межвоенный период второе место в мире после Палестины». Или: «В Бессарабии были открыты еврейские начальные школы и общие, случай немыслимый в условиях царской империи». В действительности все это не так. При всей антисемитской политике царских властей, еще в 30-50-е годы XIX века в Сорокском, Бельцском и Бендерском уездах были созданы десять еврейских земледельческих колоний, а к концу века евреям Бессарабии принадлежало 60-65 тыс. десятин земли. В XIX - начале XX века на еврейские средства содержались религиозные и светские еврейские школы, профессиональные училища, а дети малоимущих слоев населения посещали хедеры (главным образом при синагогах), их и Бессарабии и конце XIX века было около 600. Многие школы продолжали работать и при румынской администрации, но в 30-х годах число еврейских учебных заведений заметно уменьшилось.
В изображении Петренку довоенная Румыния явилась для евреев подлинным раем, -никакого целенаправленного антисемитизма в этой стране он не обнаружил. Свой рассказ он ведет таким образом, что читателю остается думать: если что-то и способствовало развитию антисемитизма, то в этом виноваты были сами евреи. Так, «число еврейских студентов, которое было намного больше румынских», привело к «определенному недовольству среди молодежи, которая в будущем объединится в Легионерском движении» (т.е. в террористическую фашистскую партию, более известную под названием «'Железная гвардия»). О том, как эти железногвародейцы и банды кузистов - члены «Лиги национал-христианской защиты», возглавляемой профессором Ясского университета А. Куза - избивали евреев-студентов, в книге Петренку, конечно, ничего не сказано. Не случайно город Яссы, где полно было кузистов и где был воспитан главарь «Железной гвардии» К. Зеля-Кодряну, был избран в конце июня 1941 года местом ^ для страшного погрома, в ходе которого было £
убито несколько тысяч евреев. Зато автор не преминул сказать, что «в Румынии, стране-хозяйке, многие румынские граждане еврейского происхождения были вовлечены в проведение в жизнь чужих интересов (большевистских)» и «это заставило румынские власти и румынское общественное мнение принять меры». Читатель может спросить: а сколько же было среди почти 800 тыс. жителей еврейской национальности Румынии евреев-коммунистов, коль скоро вся компартия, объявленная еще в 1921 году вне закона и находившаяся в подполье, насчитывала 1 000-1 200 членов? Большинство членов компартии действительно являлись евреями, но куда больше евреев были в рядах сионистских организаций, ведущих румынских буржуазных партий - наци-онал-царанистской и национал-либеральной, в легальной социалистической партии и т.д. Имена коммунистов были хорошо известны сигуранце, они были у нее на учете и почти все они за «антирумынскую деятельность» понесли наказания, их подвергали средневековым пыткам в застенках охранки, они познали все «прелести» Дофтаны и других политических тюрем Румынии.
Петренку не мог лишить себя удовольствия и не процитировать следующую выдержку из книги М. Морару «Дело Аны Паукер»: «Две жидовки сделали страну несчастной: Елена Лупеску и Ана Паукер». Это она, любовница короля, Елена Лупеску, как утверждали тогда, «была дурным предзнаменованием короля Кароля II, толкая его к политике утраты Бессарабии, части Буковины, Добруд-жи и Трансильвании, она убедила его стать монархом-диктатором». Примитивизм этих антисемитских рассуждений, рассчитанных на безграмотную публику, не смущает г-на Петренку. Они его вполне устраивают со всех точек зрения, хотя бы потому, что избавляют от анализа внутри- и внешнеполитического положения Румынии, приведшего к установлению и краху королевской диктатуры.
Картина райской жизни евреев в довоенной Румынии, нарисованная А. Петренку, не имеет ничего общего с реальностью. В этой стране присутствовали все виды антисемитизма: государственный, религиозный, бытовой и т.д. Юдофобская политика Антонеску родилась не на ровном месте, а с его приходом к власти стала принимать расистский характер.
^ Не будем отрицать, еврейский капитал в
£ финансово-экономической жизни довоен-
ной Румынии имел большое значение. Были богатые и даже очень богатые евреи, были богатые и в Бессарабии. Среди евреев мы находим и алчных ростовщиков, и корчмарей, вызывавших возмущение у населения, хотя больше всего они презирались своими соплеменниками - честными тружениками. Верно и то, что прослойка интеллигенции среди евреев была больше, чем среди других этнических групп. До поры до времени, благодаря своим капиталам, используя коррумпированность государственного аппарата, богатым евреям жилось в Румынии совсем неплохо. Абсолютное же большинство еврейского населения - ремесленники, мелкие торговцы, рабочие, особенно в Бессарабии, пребывавшей в состоянии экономического упадка и застоя, - жило в нищете и испытывало на себе все «прелести» антисемитизма в «демократической» Румынии. Многие десятки лет местные евреи, коренные жители, не считались гражданами страны и, следовательно, не пользовались политическими правами и защитой со стороны государства. Несмотря на требования европейских стран на Берлинском конгрессе 1878 года, румынское правительство отказалось предоставить право на натурализацию «нехристианского», а в сущности еврейского населения. На Парижской мирной конференции 1919 года румынский премьер Брэтиану упорно отказывался подписывать Сент-Жерменский договор из-за наличия в нем пункта об уравнении в правах национальных меньшинств, имея в виду в первую очередь евреев. Только под нажимом западных держав и в связи с необходимостью получить их признание на включение Тран-сильвании в состав Румынии, правительство было вынуждено предоставить евреям гражданские права, на практике же все это было обставлено такими формальностями, что многие так и не получили документ о румынском подданстве. Особенно это касалось евреев Бессарабии. Десятки газет и журналов, такие как «Порунка времий» (Porunca vremii), «Сфармэ пятрэ» (Sfarmr piatrr), «Буна вестире» (Buna vestire), «Избында» (Izbinda) и даже такие «солидные», как «Универсул» (Universul), «Курентул» (Curentul) и др., при попустительстве и поощрении властей настойчиво и каждодневно насаждали юдофобство. Во время пребывания у власти в конце 1937 - начале 1938 года. профашистского правительства Гоги-Кузы, в составе которого министром обороны являлся Ион
Антонеску, по улицам городов и местечек шастали банды молодчиков со свастиками, дубинками и антиеврейскими призывами, были предприняты первые шаги по разработке антисемитских законов. Уже тогда под видом «румынизации» началось вытеснение евреев из промышленности, адвокатуры и других сфер общественной жизни. Было объявлено о проверке румынского подданства, в ходе которой евреи должны были доказать «законность» своего румынскою гражданства. Десятки тысяч евреев под разными предлогами были лишены подданства. В ряде городов Румынии в марте-мае 1940 года антисемитская агитация сопровождалась насильственными акциями. И. Бутнару, автор книги «Забытый Холокост. Исторические, политические и социальные размышления относительно румынского антисемитизма», отмечает, что в 1920-1940-х годах ни в одной стране Восточной Европы «не имело место столько беззаконий, злоупотреблений и открытых антисемитских акций, как в Румынии». Особенно «славилась» этим Бессарабия.
Военные успехи вермахта весной и в начале лета 1940 года на западном фронте, за которыми последовали настойчивые попытки правителей Румынии завязать дружбу и союзнические отношения с гитлеровской Германией, создание в стране под руководством короля тоталитарной «Партии нации», объявившей фашизм своей официальной идеологией - все указывало на надвигавшуюся на евреев смертельную угрозу. Стоит ли удивляться, что в конце июня 1940 года десятки тысяч евреев, уроженцев Бессарабии и Северной Буковины, по тем или иным причинам, находившихся в Румынии, устремились домой. О том, как на переправах через Прут румынские пограничники, жандармы и полицейские глумились над евреями-возвращенцами, избивали, грабили, а кое-кого и убивали, Петренку умалчивает.
Не станем отрицать, что евреи (в основном трудовые массы, а не состоятельные предприниматели, банкиры и ростовщики), поверив большевистской пропаганде о счастливой жизни в СССР и надеясь, что с приходом советской власти они избавятся от растущего в Румынии антисемитизма, действительно радушно встречали Красную Армию в конце июня 1940 года. Но теплый прием устроили ей не только евреи и коммунисты-неевреи, как утверждает Петренку, но и десятки тысяч жителей Бессарабии - рус-
ские, украинцы, болгары, гагаузы, армяне, греки, а также молдавская беднота, полагавшая, что новая власть решит все наболевшие социальные проблемы.
Не обошлось без инцидентов между местными жителями и покидающими Бессарабию и Северную Буковину подразделениями румынской армии и чиновниками гражданской администрации. Некоторые люди, в том числе и евреи, подвергавшиеся в свое время унижениям и издевательствам со стороны чиновников, жандармов и полицейских (о чем, естественно, А. Петренку не пишет), провожали отходящие румынские войска и чиновников оскорбительными словами, плевками, а наиболее ретивые, срывали с офицеров погоны. Но до кровавых стычек и человеческих жертв дело не дошло. Зато документально зафиксировано, что свою злобу отступавшие из Бессарабии и Северной Буковины румынские войска обрушили на евреев Румынии. 1 июля 1940 года отходящие части 3-го пограничного и 8-го артиллерийского полков расстреляли в румынском городе Дорохой 50 евреев, в том числе 11 женщин, 5 детей и 34 мужчин, включая 6 евреев - солдат румынской армии. В селе Зэхэрешть Сучавского уезда майор Кари, командир 3-го батальона 16-го пехотного полка, расстрелял 34 еврея. Такие же расправы имели место в селах Шербэць, Кос-танац, Гэурень, Комэнешть того же уезда, в городе Сирець уезда Рэдэуць. Везде убийства сопровождались грабежами. В пассажирских поездах фашиствующие элементы избивали евреев, выбрасывали их из вагонов на ходу.
Всех этих фактов в книге Петренку, конечно, не найдешь. Его система отбора доказательств и рассуждений о райской жизни евреев в Румынии, об их подрывной деятельности в качестве «пятой колонны» Коминтерна, о бесчинствах еврейских комитетов и «банд» при отходе румынских войск с территории Бессарабии, подогнаны под сделанный им вывод: «у военного руководства армии Антонеску были основания для негативного отношения к евреям Бессарабии». Иными словами, для поголовного истребления евреев, предпринятого режимом Антонеску с первого дня войны против Советского Союза.
Избранная Петренку схема оправдания геноцида является, в сущности, повторением доводов И. Антонеску для обоснования отказа в ответ на просьбу председателя феде- ^ рации еврейских обществ и общин Румынии £
доктора Фильдермана не допустить гибели тысяч невинных людей, с которой тот обратился к кондукэтору 11 октября 1941 года. Здесь уместно сказать, что далеко не все в Румынии одобряли меры военно-фашистской диктатуры по отношению к евреям. В докладе «Преследование евреев в Румынии», отправленном 10 ноября 1941 года своему правительству посланником Франции в Бухаресте Жаком Трие, последний, описывая издевательства над евреями и касаясь содержания письма-ответа Антонеску Фильдерману, отмечает, что «у румын, сохранивших способность свободно мыслить и дальновидность», обвинения, сформулированные Антонеску в адрес евреев, считаются «совершенно необоснованными», тем более что в инцидентах с румынскими войсками участвовали не только евреи, но и люди других национальностей. Американский посланник в Румынии Ф. Гюнтер также отмечал, что «часть румын совсем не одобряет методы, применяемые время от времени к евреям, жестокость и несправедливость».
Но так считали иностранные дипломаты. А. Петренку другого мнения. В его работе читатель не найдет слов осуждения политики геноцида диктатуры Антонеску в отношении евреев Бессарабии и Буковины. Нет у него также ни одной фамилии румынского офицера или солдата, жандарма или полицейского, на совести которого десятки, а может и сотни уничтоженных евреев, в том числе женщин, детей и стариков. Зато с каким-то чувством удовлетворения он отмечает, что в гетто города Рыбница, входившего в те годы в состав Транснистрии, где было много бессарабских евреев, Шая Давидович Вайншток, 1904 года рождения, уроженец села Сиркова Оргеевского уезда (на сей раз даже исходные биографические данные приведены) и его заместитель Шьрихман направили 500 своих соплеменников, в том числе стариков и инвалидов, в лагерь смерти Варваровка Очаковского уезда.
Может автору не удалось отыскать имена палачей? Во «Введении» он написал, что «оригинальность» его работы «определяется тем, что в ее основу положены архивные документы, впервые введенные в научный оборот». В действительности, в примечаниях много ссылок на фонды Национального архива Республики Молдова. Но подход к ^ отбору документов такой же, как при ис-£ пользовании литературы и опубликованных
сборников документов. Если документ содержит малейший намек на зверства румынских фашистов, он попадает в немилость у автора, который его просто игнорирует. Такая участь постигла документы городских и районных комиссий по расследованию злодеяний фашистских властей в Молдавской ССР (фонд № 1026). При советской власти в течение долгих лет доступ к этому фонду был ограничен. Причины известны. Крестьяне - свидетели злодеяний, в основном молдаване, в 1944-1945 годах, когда работали упомянутые комиссии, еще не знали, что следует говорить о зверствах против «советских граждан» и не акцентировать, что жертвами были евреи. Они же называли имена палачей и евреев - их вчерашних соседей по улице, рассказывали, как румынские военные, жандармы, эсэсовские головорезы с участием местных кузистов, железногвардейцев и других антисемитов подвергали евреев пыткам и издевательствам, морили голодом и жаждой, закапывали в полуживом состоянии и т.д. Петренку этот фонд несомненно известен, но эти документы совсем не годятся для поставленной автором цели - реабилитировать диктатуру Антонеску, представить ее в самом розовом свете.
В этом плане и румынские фонды - Военно-гражданского комитета по администрации Бессарабии, Буковины и Трансильвании (КББТ), полицейских органов, секретных служб - не всегда и полностью удовлетворяют господина Петренку. В их документах есть немало имен высокопоставленных и рядовых военных и чиновников, «отличившихся» в убийствах и ограблении евреев. Мелькают среди нажившихся за счет еврейского добра и губернатор Войкулеску, и префект Бельцского уезда Ханчиу (ставший затем генеральным секретарем губернаторства Бессарабии), и полковник Думитреску, один из первых военных комендантов Кишинева и др. Чтобы скрыть от читателя причастность своих кумиров к преступным делам, автору книги приходится вилять, юлить, ловчить, представлять факты в извращенном виде.
Попробуйте понять, например, что в трактовке Петренку означает «этническая чистка», термин, часто повторяемый руководителями Румынии накануне и после начала войны против СССР. Петренку пишет: «Проф. М. Антонеску подчеркнул, что для осуществления структурной реорганизации, которую вице-премьер Совета министров
назвал "этнической чисткой", румынское правительство решило воздвигнуть на определенное время "абсолютно непроницаемую стену между территорией Бессарабии и Буковины, с одной стороны, и Королевством - с другой"»; «Программа правительства предусматривала... максимальное ограничение законодательства на территории Бессарабии и Буковины с целью так называемой этнической пурификации (на первой стадии правления)...». И только на с. 200 в примечаниях, как нечто маловажное, автор поясняет: «как показывают архивные документы, под этим понятием ("этническая чистка". - И.Л.) подразумевалась румынизация, то есть отчуждение инородцев от принадлежащей им собственности и установление чисто румынской собственности и экономического порядка».
Чтобы стало ясно, что вкладывали сами правители Румынии в понятие «этническая чистка» и как ее следует проводить, предоставим слово вице-премьеру Михаю Антонеску. За несколько дней до начала боевых действий против СССР, 17 июня, М. Антонеску заявил на заседании правительства, что следует использовать этот «исторический момент» (т.е. войну. - И.Л.) для осуществления тотального и насильственного очищения от евреев и другого этнически чуждого населения Бессарабии, Буковины и заднестровских территорий, которые будут отданы под румынский суверенитет. При этом он предупредил, что «пурификация населения» будет напоминать «политику Титуса» - римского военачальника, жестоко подавлявшего сопротивление евреев при взятии Иерусалима.
8 июля на заседании правительства М. Ан-тонеску развил свои мысли об «этнической чистке», указав на методы ее проведения. Он заявил: «С риском не быть понятым некоторыми традиционалистами, которые, возможно, еще находятся среди вас, я стою за насильственную миграцию всего еврейского элемента из Бессарабии и Буковины... Я за насильственную миграцию украинского элемента, которому в данный момент нечего здесь делать... Мне безразлично, войдем ли мы в историю как варвары... Если есть надобность, стреляйте из пулемета». Услышав эти слова, присутствующий генерал К. Войкулеску, уже знавший, какой руководящий пост он займет в «освобожденной» Бессарабии, не удержался и восторженно произнес: «Заверяем вас, что сделаем все возможное, чтобы довести эту
миссию до благополучного конца». Эти высказывания Петренку «не заметил».
Петренку стремится создать впечатление, что кондукэтор не был причастен к убийствам евреев и что если такие факты и имели место, то помимо его воли. Он негодует по поводу того, что автор этих строк в «обрубленном» виде процитировал указания Иона Антонеску местной администрации при посещении им 17 июля 1941 года города Бельцы, а именно упустил распоряжение румынского диктатора: «Евреев по вечерам собирать и охранять. Не убивать и не истязать».
А. Петренку, публикуя инструкции кон-дукэтора от 17 июля 1941 года полностью старается обелить не только румынского фюрера, но и подчиненный ему репрессивный аппарат. Он утверждает, что, отдавая такое распоряжение, Антонеску хотел «избежать всяких эксцессов со стороны немецких вооруженных сил, мстителей и деклассированных элементов», а также «сдерживать убийство заложников». Но читателю Пенренку не сообщил главное: что писал в донесении своему руководству начальник полиции города Бельцы Агапнс. А писал Аганис следующее: «В результате принятых нами мер в помещении полиции были собраны 454 еврея, мужчины, женщины и дети, из них после сортировки были отобраны по требованию немецкого командования в качестве заложников 75 мужчин». Выходит, евреев собирали и охраняли не для их защиты, а для того, чтобы они не убежали ночью, чтобы легче было расправиться с ними в нужный момент. В этой преступной акции участвовали и румынские власти.
А. Петренку пытается создать видимость прекращения преступных действий против евреев после вмешательства кондукэтора. Однако при ознакомлении с архивными документами даже неискушенному читателю станет ясно, что брошенные кондукэтором «гуманные» слова вовсе не означали отказа от политики глумления, истязания и истребления евреев. Ни одни его подчиненный не воспринял их как приказ, понимая, что они предназначены для истории и таких историков, как Петренку. Свидетельство этого - приказ Министерства внутренних дел № 5811 от 18 июля 1941 года, подписанный заместителем министра дивизионным генералом И. Антонеску, в котором сказано, что «по распоряжению генерала Иона Антонеску» ^ евреи в лагерях должны быть использованы £
«на тяжелых работах», в случае бегства «расстрелять каждого десятого», а в случае неудовлетворительной работы «лишать пищи».
30 августа 1941 года И. Антонеску собрал губернаторов Бессарабии, Буковины и Транс-нистрии (генералов Войкулеску, Калотеску и профессора Алексяну) и проинструктировал их относительно того, как следует проводить депортацию евреев из Бессарабии и Буковины в Транснистрию. Спустя несколько дней исполнителям этой акции была разослана четная специальная инструкция с условным знаком - «Алексяну». Расшифровывался он следующим образом: «Евреи, немощные и больные, которые не могут следовать за колонной, должны быть казнены. Для этой цели... за два дня до отправки каждого конвоя... через каждые 10 км пути следования евреев выкопать ямы примерно на 100 человек, к ним подводить отстающих от колонн, расстреливать и закапывать». Так на дорогах Бессарабии погибли тысячи ослабевших, больных женщин, стариков и детей. Один из многих исполнителей этой кровавой акции лейтенант жандармерии Аугустин Рошка в своем рапорте писал, что им были расстреляны 500-600 евреев, в первой яме он закопал 50 человек, в остальных - по 120, притом многие были еще живы. Даже этот натренированный жандарм признал: «во время выполнения полученных приказов имели место такие драматические моменты, которые надолго запомнятся их участникам».
Никого из участников массовых убийств евреев «гуманный» кондукэтор не наказал и даже не привлек к ответственности, поскольку сам избрал гитлеровский метод «этнической чистки». Дела были заведены лишь на некоторых зарвавшихся военных и гражданских чиновников, прикарманивших отобранные у евреев ценности вместо того, чтобы сдавать их государству. А ведь за счет этих ценностей маршал надеялся залатать дыры в заметно оскудевшей казне, возникшие в результате войны и содержания гитлеровских войск в стране. Разгневанный Антонеску направил для расследования поступившей информации о хищениях группу высокопоставленных лиц во главе с генералом, военным комендантом Бухареста. Так появился документ в двух частях: «Отчет комиссии, созданной по приказу господина маршала Иона Антонеску, главы Государства, по рас-^ следованию непорядков в Кишиневском гет-£ то». В нем содержится немало фактов зверств
и грабежей фашистских «освободителей» по отношению к евреям, и это мягко именуется «непорядками».
Судя но ссылкам в книге, А. Петренку знаком с этим «Отчетом». Но в главе, названной автором «Судьба евреев-поселенцев Бессарабии», Петренку скрыл от читателя факты этих злодеяний. Петренку подбирает доказательства таким образом, чтобы возложить ответственность за преступления на кого угодно, только не на румынскую армию, жандармерию и полицию. Он пишет о том, что немцы в Измаиле увели в неизвестном направлении 105 евреев, в селе Бульбо-ка - 156, в Бендерах - 35. Это, по-видимому, соответствует действительности. Однако не сказано, кто собрал этих евреев и передал их гитлеровцам. Если в чем-то Петренку упрекает своею маршала-кумира, то лишь в том, что он «не делал нужную дифференциацию» и одинаково обходился со всеми евреями, не учитывал, что в гетто и лагерях не все были виноваты и должны были нести ответственность за «антирумынскую деятельность» своих соплеменников. В скобках А. Петренку словами самого Антонеску разъясняет его позицию в «еврейском вопросе»: «Когда я принял меры против евреев, я принял их не против индивидуума, а против общности, которая грабила румынский народ. Я защищаю нацию. Еврейская общность должна расплатиться...».
А. Петренку не комментирует это высказывание маршала, он продолжает изображать Антонеску человеком «гуманным», который распорядился «подготовить все в Транснистрии», чтобы с евреями из Бессарабии, Буковины «обходились как с людьми». Как в действительности обошлись с ними в Транснистрии, сколько из них погибло от холода, голода, болезней, сколько было расстреляно, автор не стал выяснять. Между тем, следует сказать, что и в Транснистрии кондукэтор продолжал проявлять «заботу» о бессарабских евреях. Так, в связи с известными событиями 23-24 октября 1941 года в Одессе (когда в результате диверсионного акта взлетело на воздух здание военной комендатуры оккупационных войск и погибли находившиеся в нем румынские и немецкие офицеры) Антонеску приказал использовать этот предлог для массового уничтожения евреев. При этом в одном из продиктованных им приказов первым пунктом стояло: «Расстрелять всех евреев из Бессарабии, сбежав-
ших в Одессу», хотя никакого отношения к взрыву комендатуры последние не имели.
«Добрые» намерения Петренку усматривает и в стремлении «цивилизованно» отнять у евреев предметы из золота, серебра, иностранную валюту и т.д., выдав им взамен расписку Национального Банка Румынии. «Но, - пишет Петренку, - вопреки усилиям губернатора Бессарабии генерала К. Войку-леску, это дело не было реализовано в цивилизованных условиях. Вопрос, - продолжает он, - обсуждался на специальном совещании, созванным главой государства в декабре 1941 г. в Кишиневе». Ссылаясь на то, что протокол этого заседания был им опубликован в 1996 году, он не стал пересказывать его содержание. Между тем, среди прочего И. Антонеску заявил, касаясь темы разграбления еврейского имущества: «Могу вам сказать, это самое большое разочарование за всю мою карьеру, что при моей власти произошло то, что имело место. Тем более обидно, что замешано много военных. Больно, господин генерал Войкулеску, что на ваших глазах, несмотря на предупреждение, произошли более страшные факты, чем в 1918 году, когда определенные господа творили такой же грабеж, брали жидов из Кишинева, отвозили в Криуляны (местечко на берегу Днестра. - И.Л.), расстреливали их, грабили и бросали в воду...». Больше всего, признал маршал, его волнует, что эти действия используются вражеской пропагандой за границей для дискредитации его правления. И тут же, дабы не сочли, что он отказывается от своей политики в «еврейском вопросе», Антонеску произнес ту самую фразу, что его политика направлена против «еврейской общности» в целом.
В своем стремлении обелить фашистский режим Петренку готов представить в хорошем свете даже обруганных кондукэ-тором коррумпированных румынских военных, полицейских, жандармов. Он пишет: «Некоторые авторы насмехаются над тем, что Ион Антонеску назвал "непорядками" в кишиневском гетто. Мол, власти Антонеску даже неспособны были отнять золото у евреев. Эти авторы "забывают", что обратной стороной этих "непорядков" было спасение десятков, сотен евреев, которые с момента пересечения Прута сохраняли себе жизнь». В действительности кое-кто из богатых евреев (их в кишиневском гетто, по оценкам выше названной комиссии, было не более 200), которым при советской власти удалось
избежать депортации и укрыть часть своих драгоценностей, в стремлении спасти свою жизнь и жизнь родных, используя свои старые связи с румынскими чиновниками, вступали с ними в контакт на предмет вызволения их из гетто. За эти «услуги» нужно было отдать немало денег и драгоценностей. Лишь считанным евреям, а не десяткам и сотням, как пишет Петренку, удалось таким путем пересечь Прут, но и там в результате доносов они оказывались в тюрьме. Большинство же попадало в ловушки, подстроенные с ведома высокого начальства агентами тайной полиции, которые в момент передачи взятки арестовывали евреев, устраивали им обыски и отнимали все деньги и драгоценности, а затем отправляли в ту же Тран-снистрию. Даже считавшийся лояльным к румынским властям Соломон Шур, один из самых богатых и почтенных евреев Бессарабии, уже получивший за взятки документ о праве следовать через Румынию в Палестину, в конечном итоге очутился в Транснис-трии. При этом у него удалось обнаружить и изъять в пользу казны драгоценностей на сумму в 20 млн леев. Поскольку бывало, что задействованные в проведении этих акций агенты охранки не оприходовали для казны все отнятые ценности, а большую часть присваивали себе, Антонеску распорядился запретить впредь устраивать ловушки евреям, а виновных в утаивании от государства конфискованных золотых вещей, иностранной валюты и т.д. привлечь к судебной ответственности. Такова правда о «десятках и сотнях евреев», спасенных благодаря «непорядкам».
Поскольку евреи все-таки оказались в гетто и лагерях, сначала в Бессарабии, а затем в Транснистрии, то автор книги старается убедить читателей, что не так уж много было этих узников. Он приводит данные по таким городам, как Новая Килия, Кагул, Измаил, Вилков - городам, в которых проживало сравнительно мало евреев. В то же время он «не замечает» содержащиеся в «Отчете» упомянутой комиссии данные о числе узников в лагерях Единица и Секурень - 25 тыс., Мар-кулешты - 11 тыс., а также в целом но лагерям Бессарабии - 75-80 тыс. Чтобы окончательно запутать читателя, А. Петренку выборочно публикует сведения из «Переписи населения и материальных ценностей», проведенной в августе 1941 года в Бессарабии Центральным ^ статистическим институтом Румынии. Этот £
документ хранится в кишиневском архиве и его составителями не издавался. Если руководствоваться этими данными, в Бессарабии в августе 1941 года было всего 6 323 еврея. А куда девались остальные? Ответа А. Пет-ренку не дает, пусть читатель думает, что хочет. Между тем, на заседании румынского правительства 23 июня 1941 года, т.е. на второй день после начала войны, руководитель статистического института профессор Сабин Мануилэ получил от Михая Антонеску следующее указание относительно Бессарабии и Буковины: «В этой переписи евреи не должны фигурировать». Вице-премьер, по-видимому, счел, что не следует оставлять для истории официальных данных о численности жертв «этнической чистки».
А. Петренку отбирал для публикации в своей книге материалы из переписи с «партийных позиций». В переписи есть данные о числе домов, квартир, предприятий, мастерских и землях, принадлежавших до прихода советской власти бессарабским евреям и объявленных с установлением румынской администрации в 1941 году собственностью
ведомства румынизации и колонизации губернаторства. Эти «невыгодные» данные Пет-ренку, естественно, не стал обнародовать.
Перечисление случаев манипуляции автором книги фактами и данными, связанными с историей Холокоста в Бессарабии, можно было бы продолжить, но уже приведенные примеры, на наш взгляд, убедительно показывают, как Петренку, поборник «правдивости», «объективности», «беспристрастности», лишенный чувства антисемитизма, распоряжается историей Холокоста.
В посткоммунистической Республике Молдова с государственным антисемитизмом вроде бы покончено. Было немало сделано для возрождения еврейской культуры, языка, изучения истории. Тем более вызывает удивление факт издания под грифом Государственного университета Молдовы книги, возрождающей антисемитизм румынского образца кануна и времен Второй мировой войны, когда фашистская идеология была в расцвете.
Изяслав Левит
Qu'est-ce qu'un déporté ? : Histoire et mémoires des déportations de la Seconde Guerre mondiale, Ed. - L. Joly, T. Brutmann, A. Wieviorka. Paris, CNRS, 2009.
Йшное издание является сборником :татей, посвященных различным ас-1ектам депортационной политики пированных нацистами территориях Западной и Восточной Европы, а также ее социально-политическим и культурным последствиям. Книга вышла в издательстве французского Национального центра научных исследований (CNRS),основанного в 1939 году и к настоящему времени объединяющего целый ряд научно-исследовательских институтов, работающих в различных гуманитарных, естественнонаучных и технических областях. Деятельность этой организации тесно связана с образовательной жизнью и научным сообществом Франции. Составителями сборника стали известные французские историки, исследующие период Второй мировой войны. Старший научный сотрудник CNRS Аннет Вьевьорка - автор ïïj многих монографий и статей, составитель £ изданий, посвященных истории Холокоста
(в основном применительно к французской истории), нацистских преступлений и репрессивной политики во Франции1. Научный сотрудник Центра Лорен Жоли занимается вопросами преследования евреев правительством Виши2. Сотрудник парижского Музея и центра документации «Мемориал Шоа» Таль Брютманн работает над проблемами коллаборационизма во Франции.3
Помимо предисловия и заключения, сборник включает в себя 18 статей, упорядоченных по четырем тематическим разделам: «Депортированные и депортация», «Практика проведения и осуществление депортаций во Франции в период Второй мировой войны: политика и исполнители», «Депортаци-онная политика в странах Европы и Азии», «Память о депортациях с 1945 года до наших дней». Сразу следует отметить высокий научный уровень, заданный составителями для издания, что отразилось на остроте тем вошедших в него статей, глубине и новиз-
