CC BY
32
Ижевск: Иднакар, 2017
ПЕРВЫЙ ИСТОРИК ИЖЕВСКОЙ МИЛИЦИИ
Сотрудники правоохранительных органов, призванные защищать права и интересы граждан, всегда находятся на переднем крае борьбы за сохранение любого государства. Именно эти люди, даже ценой собственной жизни, должны были предотвратить Восстание: для этого им были даны полномочия, средства, оружие, наконец. Как они повели себя в критической ситуации августа 1918 г., и отчего свержение законной власти, несмотря на наличие милиции, ЧК и военной силы, в Ижевско-Воткинском регионе всё же произошло? Бог даст, мы посвятим данной теме отдельную книгу. А пока считаем совершенно необходимым опубликовать несколько текстов, которые затрагивают весьма острые идеологические проблемы и задают историкам непростые исследовательские задачи.
***
Дмитрий Павлович Вилков написал в своей анкете, что родился 18 октября 1879 г.; происходит из обер-офицерских детей, окончил полный курс в Сарапульском Алексеевском реальном училище; в 1894 г. служил в Петербургской бригаде пограничной стражи, где прошёл учебную команду с годичным курсом и выпущен унтер-офицером кадра запаса армейской кавалерии; служил в Ижевских заводах, имел чин Губернского секретаря; изучал юридические науки и сдал экзамен на частного поверенного по судным делам. [ЦГА УР, Ф. Р-453, Оп.2, Д. 664]
Дальнейшую свою биографию он описал в нижеследующем мемуа-ре. Добавим лишь, что с августа 1927 года он был пенсионером-инвалидом и дальнейшая его судьба пока не ясна.
Ижевск: Иднакар, 2017
***
На наш взгляд, публикуемый источник ценен, во-первых, тем, что описывает оперативную обстановку в Ижевске и само Восстание с криминологический точки зрения. Пожалуй, впервые, читатель увидит роль уголовного элемента в событиях, которые прочими авторами описаны в формате высокодуховной политической борьбы приверженцев разных партий. Во-вторых, текст подтверждает ранее высказанную нами гипотезу о том, что, в общем-то, одни и те же люди служили и в уголовно-исполнительной системе, и в местной милиции при разных властях, сменявшихся в период Гражданской войны. Причина ясна - контингент грамотных и ответственных, и при том не политизированных людей, которым можно было доверить охрану общественного порядка и содержание заключённых, был в посёлке Ижевского завода и прилегающих местностях весьма немногочисленным, а проблема охраны покоя мирных обывателей всегда стояла здесь очень остро.
Из воспоминаний сотрудника бывшей Ижевской городской милиции, ныне начальника общей части Административного Отдела Вотского Обисполкома Вилкова Дмитрия Павловича о возникновении и деятельности милиции в г. Ижевске с 8-го марта 1917 года.
До революции 1917 года Ижевск числился Оружейным заводом Артиллерийского ведомства с 50.000 населением и делился на две части -Нагорную и Заречную, которые в административном отношении управлялись отдельными Волостными Правлениями: «Ижевско-Нагорным» и «Ижевско-Заречным». В первой волости состояло 13 сельских обществ и во второй 7 обществ с четырьмя находящимися около завода селениями: «Русская Карлутка», починки «Малинов», «Истомки» и «Пьяный» (характерно название последнего починка, т.к. он действительно являлся даже
Ижевск: Иднакар, 2017
во время свободной продажи вина рассадником пьянства и славится этим до сих дней).
В этом починке жители пьянствуют, как говорится, от мала до велика, и здесь же, по обыкновению, происходят драки, даже убийства на этой почве, и только благодаря принятым мерам со времени образования в Ижевске центра Вотобласти, это явление стало слабеть. Ижевский завод входил в состав Сарапульского уезда Вятской губернии и в отношении охраны подчинялся Сарапульскому Уездному Исправнику, посему в заводе не было отдельного Полицейского Управления как в городах, а лишь была квартира пристава с 2-мя Помощниками, околодочным надзирателем, около 40 человек городовых и ещё конный отряд от Сарапульской Уездной Полиции, возглавляемый вахмистром, производившим на одной из площадей Ижевска по утрам конное учение под руководством Начальника Ствольной мастерской Ижевских заводов подполковника Гассельб-лата. Позднее, т.е. за три недели до революции, в Ижевске была учреждена царским правительством должность Полицмейстера, а должность пристава упразднена, но канцелярия Полицмейстера свои действия не открывала, т.к. из Сарапула не были ещё высланы Исправником чиновники, т.е. секретарь, столоначальники и другие лица, кроме нескольких человек околодочных, так что Полицмейстер пользовался двумя-тремя служащими у бывшего пристава; я в то время состоял при камере Судебного Следователя 3 участка Сарапульского уезда командированным ему в помощь чиновником от Сарапульского Окружного Суда. Канцелярия Полицмейстера находилась в одном доме с камерой Следователя и разделялась крыльцом с отдельным входом.
Кроме перечисленных органов, в Ижевске находились два Судебных Следователя Сарапульского Окружного Суда 1 -го участка Сарапульского уезда, в заведывании коего состояла вся Ижевско-Нагорная волость и 3-го уч., заведывающего Ижевско-Заречной волостью и, кроме того, в уезде Старовеньинской волости (ныне Советской) Люкской, Кайлудской, Ныл-ги-Жикьинской, Больше-Норьинской, Агрызской и Пургинской волостями. В помощь к последнему я, пишущий эти строки, и ещё другой мой товарищ по службе были прикомандированы Сарапульским Окружным Судом в качестве чиновников, прослужив с 1909 г. по 8-е марта 1917 г., но
Ижевск: Иднакар, 2017
т.к. жалованье Судом отпускалось на двоих всего 45 руб. в месяц, чего было крайне недостаточно, то оба мы работали ещё на заводе: я в химической лаборатории, а товарищ мой на пороховой пробе стволов, получая по 45 рублей каждый в месяц. Кроме Следователей, впрочем, в Ижевске были Городской Судья и Нотариус, и мне в отсутствие последнего из Ижевска, помню, дважды приходилось по предложению Председателя Окружного Суда исполнять его обязанности. Вот и все учреждения Ижевского завода, в котором до 1912 года даже не существовало средних учебных заведений, а были только два двухклассные (Министерства Народного Просвещения) училища, да несколько приходских.
В общем, среди коренных жителей тьма была непроглядная, невежество и грубость превосходили всякие пределы; пьянство, хулиганство, убийства, грабежи, насилия и кражи имели широкую дорогу. Опасно было пройти в ночное время, рискуя быть либо раненым, либо избитым, либо обсниманным, как говорится, до нитки. На всё это ни со стороны Полиции, ни со стороны более или менее сознательных граждан внимания не обращали. Нередко можно было видеть в канавах по улицам, не только в концах завода, но даже и в центре, зарезанных до смерти и валяющихся по суткам и более до прибытия Судебного Следователя, который был загромождён делами до невозможности (доходило до 208 дел в месяц). А в одну из пасхальных недель, точно теперь не помню в котором году, через усыпальницу прошло 53 трупа зарезанных по «пьяному делу», как выражаются обыкновенно в Ижевске.
Зато администрация заводов в составе 4-х генералов, 6-ти полковников, 4-х подполковников, нескольких капитанов, около 80 чиновников артиллерийского ведомства, представляли из себя «особое» аристократическое общество и держались в стороне от рабочего класса, нисколько не обращая внимания на его воспитание и даже пренебрегая его просьбами об устройстве культурно-просветительного очага, за исключением одного из них чиновника Васильева, благодаря которому кое как удалось устроить в самом казенном заводе для рабочих театр, режиссёром которого Васильев и состоял до своей смерти около 10-ти лет.
Так дело обстояло до 1915 года, с которого в завод стали посылаться большими партиями военно-обязанные ратники ополчения из рабочего
Ижевск: Иднакар, 2017
класса из центральных губерний, в том числе большинство из бывшего Петрограда, т.к. местные рабочие призывного возраста были почти все сняты с работ и отправлены на театр военных действий и, кроме того, требовалась усиленная выработка винтовок, частей пулемёта и др. доходившая до 2.000 в сутки при 80.000 рабочих рук в заводе.
Стало резко замечаться движение, указывавшее на прекращение войны, а в 1916 году уже начали появляться на заводе частичные забастовки на материальной почве в виду дорожания жизни, шедшего всё вперёд и вперёд и остро отзывавшегося на приезжих рабочих. Местные же рабочие, как хорошо обеспеченные и при том собственники земли и лесных угодий, данных им когда то царской властью, смотрели на приезжих рабочих подозрительно, а власти делались осторожными, производили аресты бастующих и отправляли из Ижевска в другие города, но это все-таки движению рабочих не препятствовало, и в конце 1916 года забастовки выливались в определённую форму, чувствовалась близкая развязка с войной, тем более, что с театра военных действий получались не утешительные вести, в командующем составе начались смены и перемены, про царя сложилась народная молва, что он пьянствует, тут ещё в его среду втерся Распутин, связавшийся с царицей и её придворными дамами, что в конце концов подтвердилось, когда Распутин был убит при участии членов царской фамилии.
В одной из частных бесед со мной, добродушный по природе Судебный Следователь К.Н. Иванов, в котором я не подозревал революционера, высказался, что скоро настанет революция и все наши следственные дела полетят к «черту». И действительно, его слова скоро оправдались, т.к. не прошло и месяца, как явилась на Руси революция, и восторгу Иванова не было пределов. Оказалось, что Керенский был его однокашник по университету, помню, некто Калинин, бывший член Государственной Думы, в бытность в апреле 1917 года в Ижевске останавливался на квартире у Иванова, из чего я заключил, что Иванов держал связь с этими лицами, как состоящий в партии эсеров, что и подтвердилось при моих расспросах Иванова, а затем я сам уже узнал при дальнейшей службе с Ивановым, что он платит в партию и взносы. Только летом текущего года я случайно уз-
Ижевск: Иднакар, 2017
нал, что Иванов состоит уже в РКП(б) и служит где-то далеко в Сибири, кажется в г. Чита.
Итак, революция совершилась. В Ижевске про свержение царя и про временное правительство узнали официально довольно поздно, а именно 8 марта 1917 года, причиной чему явилась задержка корреспонденции военными властями и Полицией, но до этого числа можно было догадываться по некоторым признакам, что происходит что-то необычайное, так например: не стало видно на постах городовых, при встрече с ними они казались очень учтивыми и в разговорах с рабочими крайне вежливы, и вдруг в одно время они совсем исчезли с горизонта и открылось, что они бросили службу, сдали оружие и разбрелись кто куда, так что Ижевск дня два-три был без охраны. Все удивлялись, что такое случилось, но не могли объяснить причину.
Наконец, вечером 8 марта, в бывшем благородном клубе, ныне клубе металлистов, рабочие открывают собрание, на котором их такая масса, что, как говорится, и яблоку упасть негде. Собранием руководит избранный рабочими Председатель, учитель А.И. Иванов (член РКП(б) с 1917 г.) и говорит повышенным, ясным тоном, что на Руси произошло великое событие, что Россия освободилась от царского гнёта, что все граждане свободны, что немедленно необходимо принять величайшие меры к охране революционного порядка и т.д. Далее речь Иванова поддерживает рабочий К. Овчинников, предлагающий немедленно арестовать полицмейстера, тут же избирается для этого делегация и отправляется для операции, по возвращении которой оказалось, что Полицмейстер утек в Сарапул к Уездному Комиссару временного правительства, оставив в квартире только одну свою жену. Потом Судебный Следователь Иванов предлагает организовать Комитет Общественной Безопасности, для чего взять все имевшиеся в полиции оружие, если таковое не унесено, и учредить Народную Милицию. Собрание затянулось до 3-х часов ночи, и я, утомлённый работой за день, не дождавшись конца, ушёл на квартиру спать.
9-го марта, рано утром, меня разбудила прислуга Иванова Даша, так её называли, и передала, что меня зовёт на квартиру М.И. Иванов, и чтобы я пришёл как можно скорее. Одевшись и умывшись кое как я поспешил к Иванову, который встретил меня, крепко обнял и поцеловал и сказал, что
Ижевск: Иднакар, 2017
он отправляется на собрание рабочих, что сейчас придут сюда инженер Дружинин, рабочие Пастухов, Шумайлов, Семёнов, Трифонов (последний, помню, был когда-то волостным старшиной Ижевско-Нагорной волости) и другие, с которыми должен буду отправиться в канцелярию полицмейстера и принять все дела и имущество, в чем бы таковое не заключалось, т.к. собрание рабочих избрало его, Иванова, временным Комиссаром Милиции, всех вышеуказанных лиц его Помощниками, а меня Секретарём.
Как только собрались Дружинин и другие лица, все мы отправились в канцелярию Полицмейстера, которая находилась под охраной сторожа, в комнате которого оказались ещё другие лица, рекомендовавшие себя, на вопрос Дружинина, Помощником Пристава 2-й части Ижевского Полицмейстера Яськовым, прибывшим неделю назад из Сарапула по назначению Исправника, не имеющим квартиры, не вступившим ещё в должность и теперь находящимся не знает в чьём распоряжении и объяснившим нам, что Полицмейстер 7-го числа ночью выехал в Сарапул, чтобы узнать о положении полиции, а также и лично о своём, которого он теперь и ждёт с нетерпением, что он, Яськов, по происхождению сын сельского дьячка, инвалид войны и в полицию поступил в первый раз по нужде, т.к. не нашёл другой службы.
Конечно, его арестовать как агента полиции не нашли нужным, и так как он заявил, что ещё в должность не вступал, то отпустили на все четыре стороны, при чем Яськов просил оставить его на службе в Милиции, но т. Пастухов не согласился пока до выяснения дела и дал Яськову 1 рубль на хлеб, в виду его голодного состояния.
В канцелярии, состоящей из двух небольших комнат, находился небольшой шкаф, два стола, четыре стула, две пишущие машинки и лампа, а в шкафе оказались четыре почти неиспользованных книги, шесть нарядов1 с небольшим количеством подшитых к ним бумаг общего характера с датой начала их ведения «15 января 1917 года», три чернильных прибора, запас канцелярских принадлежностей, 38 нераспечатанных пакетов с почтой; в углу большой комнаты были навалены шашки, несколько револьверов, 16 винтовок 3-х линейных, некоторая часть обмундирования и
1 т
Т.е. папок с делами.
Ижевск: Иднакар, 2017
больше ничего. Всё это было переписано в акте и передано сторожу, фамилию которого теперь не помню, а звали его Иваном, оказавшимся впоследствии при службе в Милиции очень честным и ретивым солдатом, который прослужив в полиции только полгода по приходе с войны умер в 1918 году от раскрывшейся раны, полученной им на войне в 1916 году.
Вечером в тот же день состоялось собрание всех лиц, назначенных на должности по Милиции, на котором решено было обратиться с воззванием к заводским рабочим о выделении из среды их таких, которые могли бы занять должности милиционеров, что и поручено было т.т. Пастухову и Семенову. В течение одних суток после воззвания рабочих перебывало более 100 человек, из которых Комиссаром Ивановым отобрано 98 человек. Ижевск был разбит на 5-ть милицейских участков и отобранные лица распределили по ним с выделением более грамотных на должности участковых Начальников и их помощников. Началась спешная работа по инструктированию милиционеров и их Начальников, которой руководил сам Иванов. Вооружены милиционеры были винтовками, но форменной одежды не имели и для отличия их от публики установлена была на левом рукаве шелковая лента из соцветия двух цветов — белого и красного, а у Начальников околыш фуражки был обведён по середине красной шёлковой лентой.
Дисциплину Иванов среди Милиции ввёл довольно строгую и повёл её так, что порядок службы стал образцовым. На каждом посту видно было милиционера во всякое время, наблюдение за порядком серьёзное, отношение к гражданам корректное. Довольно значительное время не было даже в Ижевске уголовных преступлений, преступный элемент притаился, т.к. издавались непрерывно печатные приказы, вывешиваемые всюду по городу о борьбе с преступностью самым решительным образом.
Комитет общественной безопасности, возглавляемый инспектором городского училища Морозовым, также делает своё дело, и им организуются отряды из команд, прибывавших в Ижевск с войны для поддержки революционного порядка. Эти отряды, находившиеся под руководством офицеров, составляли ночные патрули, а днём, в случае надобности, обязаны были оказывать содействие Милиции. Средства на содержание Ми-
Ижевск: Иднакар, 2017
лиции давали исключительно местные купцы, и таковых вполне хватало на всё.
Одновременно в Ижевске образовался Совет рабочих и солдатских депутатов, которому были подчинены все организации. Часто на площадях устраивались митинги. Отдельные неорганизованные сборища не допускались и строго было воспрещено на улицах собираться группами и обсуждать какие либо вопросы, но так как всех интересовало создавшееся положение, то такие явления все-таки имели место, и Милиции приходилось сначала убеждать публику расходиться, а потом, при неуспешности убеждения, принимать меры воздействия через воинские команды. Такие случаи стали повторяться очень часто с весны, когда стало заметно непонятное сначала брожение среди публики.
Впоследствии оказалось, что в Ижевске появились агитаторы со стороны РКП(б), что конечно, было не по духу меньшевиков, возглавлявших правление Ижевска, на Милицию была возложена обязанность задерживать появившихся агитаторов со стороны партии большевиков, но последними очевидно было дело пропаганды обставлено очень рационально, т.к. ни одного из таковых задержано не было.
Наоборот, некоторые чины Милиции, как например Начальник 1 участка Вычужанин, также Начальник 4 уч. Заречной части Дементьев, при попытке прекратить митинги, первый 1-й в городском саду, а второй на Никольской площади, поплатились своим здоровьем, т.к. сами рабочие, бывшие на митинге, стали протестовать против прекращения митингов, при чём Вычужанин был сбит с ног и обезоружен, сильно оказался избитым и отправлен в больницу, а Дементьеву вывихнули руку, и оба эти лица немедленно ушли со службы, предвидя в дальнейшем неустойчивость службы, т.к. подобные явления стали повторяться всё чаще и чаще и касались младшего состава, т.е. милиционеров. Бегство из рядов Милиции приняло хронический характер и, в конце концов, почти все лица, поступившие в Милицию в начале ее организации, ушли со службы, но она легко пополнялась солдатами, прибывшими с фронта.
В мае месяце 1917 года Сарапульский Уездный Комиссар Попов вызвал в Сарапул временного Комиссара Иванова и сдал ему свою должность по распоряжению Вятского Губернского комиссара, а в Ижевске
Ижевск: Иднакар, 2017
вместо Иванова избран был Советом Депутатов бывший присяжный поверенный Смирнов. С уходом Иванова переменен был весь командный состав, и я отозван для работы в Совдеп, что произошло в июне 1917 г. Только Дружинин оставил совершенно всякую службу и занялся работой по своей профессии, как инженер.
Надо сказать, что товарищи Пастухов и Шумайлов были члены РКП(б), и как первый, так и второй последовательно служили Председателями Исполкома, при них как раз настала самая трудная работа в Ижевске по борьбе с контр-революцией, но об этом писать не буду, т.к. это описание явилось бы громадным томом, а коснусь дальнейшей истории Милиции. Помощником Смирнову назначены были граждане Машковцев и Сморкалов. Секретарём же комиссариата опять таки назначен я. Эти три лица представляли из себя довольно разновзглядные на дело типы. Смирнов - человек безвольный, поддающийся любому влиянию и отменяющий во всякое время свои распоряжения подчас даже во вред делу, последствием чего, например, явился арест его на митинге солдатами из за какого-то неправильного ареста граждан, которого не было на самом деле, а просто было задержание впредь до выяснения существа дела дознанием, которые были отпущены Сморкаловым за недостатком улик без ведома Смирнова, производившего дознание. А на митинге тот же Сморкалов заявил, что отпустил Смирнов, и последний подтвердил это перед митингом, боясь нанести обиду Сморкалову тем, что выдает его самовольные действия.
Сам Сморкалов - человек с уголовным прошлым, находящийся на каторге 5 лет за изнасилование девушки, и под личиной политического каторжанина явившийся в дни революции в Ижевск как его уроженец, -был вообще нечестный, любивший выпить, поскандалить и присвоить чужое. Служил в Ижевске мало, был переведён в Начальники Сарапульской Уездной Милиции в сентябре 1917 г., где захвативши все казённые суммы, все запасы обмундирования и другое имущество, скрылся оттуда в январе 1918 года.
Совершенно другое представлял из себя Машковцев - это человек, прошедший политическую школу, за политические убеждения был осуждён на каторгу, откуда прибыл в Ижевск в дни революции. По характеру
Ижевск: Иднакар, 2017
добрый, но в исполнении службы строгий, требовавший того же и от подчинённых, принадлежал к партии левых эсеров (впрочем, Сморкалов и Смирнов тоже состояли в этой же партии, но записались только в 1917 году при поступлении на службу в Милицию через того же Машковцева).
После ухода Смирнова со службы в августе 1917 года Машковцев вступил в должность Комиссара Милиции, при нём сразу пошли другие порядки. Он сам лично вникал во все стороны жизни Милиции, руководил ее деятельностью, заботился об улучшении быта милиционеров, не строго относился к деятельности Комитета партии большевиков, тогда же образовавшегося в гор. Ижевске легально и, как он мне лично говорил, что идёт на уступки (на какие не объяснил) только потому, что часть большевиков (указывал на Мечева, Истомина и др., находившихся в совдепе) -его товарищи по каторге. В период его управления Милицией вплоть до ноября 1917 года, когда уже состоялся Октябрьский переворот и в Милицию стали посылаться на службу лица, особо избиравшиеся рабочими от станка, а все не признававшие власть Советов постепенно выбывали из рядов Милиции, положение в Ижевске обострялось; гражданское население, находясь в одно и тоже время под влиянием меньшевиков и большевиков недоумевали в какую сторону идти, чтобы не обмануться, и самый Совдеп состоявший из тех же элементов, не ладивших между собою в деле управления Ижевском, часто менялся в своём составе.
Этим положением пользовались контрреволюционные организации, как например Комитет партии Народной свободы, возглавляемый попом Васнецовым, и комитет Георгиевских кавалеров, явно монархического настроения, цель которых была - свержение советского строя. При таком положении вещей Милиции приходилось быть очень бдительной, тем более, что общей сумятицей пользовались выпущенные на свободу из острогов преступники-рецидивисты, свившие себе гнездо в Ижевске и пособлявшие <в> деятельности контрреволюционным организациям. Машков-цев же продолжил оставаться на своём посту до мая 1918 года, когда был отозван в Совет. Помощниками у него были, с момента перевода из Сарапула Сморкалова, максималисты Ходырев и Бондаренко, тогда уже была организована в Ижевске Красная Гвардия, в которую Ходырев был вскоре откомандирован, оставался один Бондаренко.
Ижевск: Иднакар, 2017
Меньшевики, в лице главным образом офицерства, делали своё дело, заботились о создании учредительного собрания и с этой целью был устроен специальный комитет. По данным подсчёта, большинство населения, по своей несознательности и поддавшись сильной агитации тех же меньшевиков, оказалось на стороне Учредительного собрания. Милиции, стоявшей на платформе Советской Власти, приходилось арестовывать главарей из числа офицеров, купцов, попов и др., но аресты были только условны, т.к. многие из них выплатив «контрибуции» выпускались на свободу под подписку от прекращения своей деятельности.
Частично Красная Гвардия не оправдывала лежащих на ней задач: слышались жалобы на отдельных лиц о производимых грабежей, насилиях и напрасных убийствах, и опять таки Милиции приходилось бороться с этим злом, извлекая из ее среды забравшихся преступников. В конце концов, в одно время прибывшими из Казани отрядами моряков Красная Гвардия в Ижевске была разоружена, часть её работников арестована и вся охрана порядка возложена на Милицию. Это произошло в конце апреля 1918 года, а с мая назначен комиссаром Милиции т. Рогалев и помощником к нему т. Большаков, оба члены РКП(б), которыми приняты были меры к обновлению состава Милиции, а главным образом все участковые Нач. Милиции были назначены из членов РКП(б), как-то: 1-го уч. тов. Чу-нарев, 2 уч. т. Бабин Иван и 3 уч. тов. Григорьев.
Также образована была при Штабе тогда уже называвшейся «рабочей» милиции, а не «гражданской», чрезвычайная комиссия по борьбе с контр-революцией и саботажем, возглавлявшаяся т. Бабушкиным Александром, проявившим свою деятельность с полной энергией и самоотверженностью. При его краткой службе (был убит восставшими фронтовиками в августе 1918 г.) была выловлена масса преступного элемента и контр-революционеров.
Снабжение Милиции всем необходимым принято было уже Исполкомом, средства отпускались в достаточной степени. В самом Управлении ответственные должности переименованы. Комиссар Милиции стал именоваться начальником милиции; учреждены должности Начальников Информационного-Инструкторского подотдела и одну Административно-организационного подотдела. На первую был назначен тоже Большаков, а
Ижевск: Иднакар, 2017
на вторую я, хотя в то время был ещё беспартийным, но наступающее уже тревожное время требовало усиленной и опасной работы милиции, т.к. получались сведения о готовящемся свержении Соввласти.
Начала организовываться Красная Армия, в которую первым добровольцем записался мой 18-ти летний сын Владимир - слесарь лекальной мастерской Ижзаводов, коммунист, передавший мне, что дело записи идёт успешно, но брожение среди рабочих растет против Соввласти под влиянием фронтового офицерства, находящегося на службе в заводе почти в
с с _ _
каждой мастерской. В соответствии с данными, получаемыми из различных источников, милиция ещё усиленно стала действовать по изоляции из завода офицерства и применять аресты. 15 июля 1918 года, наконец, набор добровольцев в Красную Армию был закончен, каковых вступило более 300 человек, более из молодёжи. Впрочем, были и из числа солдат старой армии, которые руководили этим делом. 20 июля Ижевск провожал добровольцев в Сарапул при громадной массе собравшегося народа, откуда добровольцы были направлены под Казань.
В это же время на вокзале железной дороги максималисты требовали выдачи в их распоряжение арестованной буржуазии, но благоразумие начальника милиции тов. Рогалева подсказало другое, и все, например, арестованное купечество, было в тот же день отправлено по Гольянской, а не по Московско-Казанской, железной дороге в г. Сарапул и, таким образом, Ижевск не видел расправы с буржуазией максималистами на своей территории.
В Ижевске в данное время существовал уже Военный отдел, состоящий из членов партии РКП(б), возглавляли который т.т. Холмогоров, Лихвинцев, Жечев и др., все из бывших военных, участвовавших в империалистической войне, но не носивших офицерское звание и происходивших из крестьян.
После отправки на фронт добровольцев, милиция занялась своим прямым делом по преследованию преступлений и по борьбе с контрреволюцией. Никаких сведений об отправленных в Красную Армию добровольцах не поступало, казалось, что наступило затишье.
Но вскоре в Ижевске опять стали поднимать голову меньшевики, действовавшие в заводе среди рабочих. Милиция опять встала на ноги,
Ижевск: Иднакар, 2017
опять начались аресты главарей, готовящих в Ижевске восстание фронтовиков. Но так как делалось это очень организованно, то вскоре пресечь действия руководителей не удалось, т.к. в Исполкоме часть членов была влиятельные меньшевики, что и являлось причиной неуспешности борьбы, т.к. они в свою очередь поддерживали связь с заводскими руководителями, да и часть милиционеров оказалась на ихней-же стороне, что было обнаружено тов. Большаковым при личном опросе всех милиционеров и по одиночке, и партиями. Результатом чего явился арест некоторых из них, при чем руководителем выявлен ст. милиционер 3 уч. Василий Никитин, открыто не признавший затем Народных Комиссаров.
Настало 7-е августа 1918 года - самый жуткий день, когда с утра донесение за донесением стали поступать о готовящемся перевороте. Вся милиция в целом была вооружена с ног до головы, были поставлены усиленные посты, назначены пункты для уличного боя, поставлены пулемёты на специальные места. Было два часа дня, занятия в Управлении милиции прекратились, служащих я отпустил домой с предупреждением не выходить на улицу без особой нужды, сам остался с Начальником Рогалевым в штабе милиции, а т. Большакова откомандировал верхом с милиционером к заводу, чтобы узнать по какому случаю рабочие сгрудились у заводских ворот большой массой.
Большаков вернулся ни с чем, доложив, что ему рабочие не дали сказать ни одного слова, а милиционера схватили и тут же зверски убили. Теперь ясно стало, что восстание уже готово, медлить было нельзя, Рога-лев сообщил в Военный Отдел, оттуда ответили, что в случае выступления рабочих приходится действовать оружием в полной мере, т.к. есть сведения, что рабочие разобрали оружие из заводского арсенала, никто из рабочих и служащих выпускаться не будет из завода до утра следующего дня. Вид Рогалева был расстроенный, но бодрость духа он все таки не потерял.
Уже вечерело, Рогалев передал мне свой «Наган», три пачки патронов и винтовку с 5-ю обоймами и сказал, чтобы я шел к себе на квартиру, также дал пропуск, но не успел сказать, что дальше мне предстоит делать, т.к. за ним прибежал из участка милиционер и что-то сказал Рогалеву на ухо, оба быстро побежали в участок.
Ижевск: Иднакар, 2017
Подождав некоторое время, я пошёл домой, около собора на площади был остановлен патрулём, но был отпущен после предъявления пропуска. Весь день с утра я ничего не ел и от обеда отказался, никакой потребности в пище не чувствовалось, и меня занимал лишь один вопрос: что дальше делать. Семье я ничего не говорил и теперь очень в этом раскаиваюсь. Вечером я слышал трескотню пулемётов и винтовок, а ночью это же повторились и на улицах недалеко от моей квартиры.
Настало утро 8 августа 1918 г. Я встал по обыкновению рано, жена уже мне сообщила, что идя за водой на водокачку, она видела много трупов около военного отдела и у одного из трупов во рту огурец, а также лежит убитым постоялец нашей квартирной хозяйки Путиловой - Ваня Смирнов (большевик рабочий из одной мастерской с моим сыном).
В это же время приходил ко мне старший милиционер Попов, живший по соседству в доме Колупаева, расстроенный и говорит, что власть взяли меньшевики, большевиков разбили, милиция побита, сейчас хозяин его квартиры подрядчик заводов Колупаев бегает с винтовкой и торжественно говорит, что убил Военкома Холмогорова, которому на закуску <вставил> огурец, что начались уже аресты, ходят по домам советских служащих.
«Бежать» - мелькнуло у меня в голове, но, думаю, куда? Эту мысль предал Попову, который сказал, что бежать поздно, т.к. люди вооружены и легко можно попасть под пулю. Будем ждать, что будет. Закурили по папиросе и вдруг видим, во двор вбегает восемь человек с винтовками. Казалось, что во мне все перевернулось, но я старался сохранить присутствие духа. Ватага прямо ринулась в мою квартиру. Винтовку я поспел спрятать за печку в кухне, а револьвер и патроны остались в ящике письменного стола в зале. «Здесь живёт Вилков?» - спрашивает один из ворвавшихся. «Здесь», - отвечаю я. «А, тебя-то нам и надо, а это кто сидит?» «Милиционер Попов» - отвечает тот. «А, сволочи, попались» - и один из ватаги, рецидивист под кличкой «Сашка-колокол», ударил Попова прикладом по щеке так сильно, что тот упал со стула и у него из носа сильно полилась кровь. Другой подскочивший ко мне рецидивист под кличкой «Колька-телёнок» только что замахнувшийся кулаком, чтобы ударить меня по лицу, как был остановлен руководителем ватаги, милиционером Фё-
Ижевск: Иднакар, 2017
дором Русских, оказавшимся в числе этих негодяев. Я не вытерпел и сказал Русских: «Стыдно, Русских, так вести себя и недостойно званию гражданина», но Русских крикнул «Молчать, давай оружие и собирайся с нами», а Попова пнул ногой и лично снял с него револьвер.
Я сказал: «Делайте что хотите сами, а я ничего выдавать Вам не буду». Двое ватажников стали шарить в столе, взяли револьвер, патроны, табак, фунт охотничьего пороху и мои документы и предали Русских, после чего повели обоих по 7-й улице, а затем по Троицкой. На Троицкой попался на встречу разгуливавший под руку с женой Куценко, теперь служащий в ОБОНО, я обратился к нему с вопросом: «Почему нас арестуют?», а он презрительно посмотрел на нас и сказал: «Значит так надо, проходите прочь». Я знал, что Куценко был меньшевик, и пользы от него не будет.
Привели нас в завод и поместили под башню в мастерскую Оружейной школы. Оказалось, что тут уже находились мои товарищи Филатов Иван - старший милиционер 2 участка, Пермяков и другие и в скором времени привели тов. Большакова, а также многих других из состава милиции. К вечеру арестованных советских работников натаскали полную мастерскую и все люди свои, знакомые, унывать не пришлось.
Сидим день, сидим два, настаёт третий день, прибывают все новые лица, распоряжений о нас никаких нет, держат с одной стороны крепко под караулом, а с другой по направлению из третьего этажа к низу на заводской двор в уборную ходим без караула и легко можно было убежать, но только брало сомнение, как бы не нарваться на караул в воротах, выходящих на Долгий мост. Спали на голых станках, кругом железо, холод, выдавали по У фунта хлеба, некоторым родные приносили из дома пищу, в том числе и мне. Но мне хотелось больше курить, чем есть, и потому принесённое я отдавал товарищам.
В одно время вдруг видим, что моя дочь Ольга, 10 лет, явилась к нам, неся нам пищу - % ведра молока и табаку. Спрашиваю, как она здесь очутилась. Оказалось, что за массой народа, принесшего пищу, часовые сбились с толку, и она, пользуясь суматохой, проскользнула между ними незамеченной, когда двери были несколько приоткрыты. Она, кроме того, принесла мне письмо от моей жены, а также от жены т. Большакова и ба-
Ижевск: Иднакар, 2017
рышень-сослуживцев, оплакивавших нашу участь. С дочерью же мы послали обратные им письма, что было очень рискованно, но дочь выбрала момент и также благополучно возвратилась, а на другой день опять ей удалось проскользнуть таким же образом в мастерскую и принести более ценные сведения о том, что делается в Ижевске. Но после этого ей уже не удавалось посещать нас, так на нее было обращено внимание и пищу передавали часовым.
Наконец, в помещении был вывешен и плакат о том, что в Ижевске установилась власть русского народа и комендантом города назначен офицер Шабалин. Этого глупца я хорошо знал ещё по училищу с моим сыном, ушедшим в Красную Армию, и решил добиться личного свидания в этом арестном помещении, пользуясь тем, что начался ропот арестованных на плохое содержание. Освоились до некоторой степени с караулом и хорошо зная расположение своего завода, а не только этой мастерской, где мы сидели под арестом, т.к. 13 лет прослужил в заводе, и большинство рабочих меня знало в каждой мастерской, а в особенности в самой большой сверлильно-токарной и лаборатории, я попросил, чтобы меня пустили в контору Помощника Начальника заводов по оружейному заводу к товарищу по службе Русову. К моему удивлению часовой выпустил меня с наказом, чтобы вернуться сейчас же. Я прямо направился к телефону, зажал кнопку, чтобы не звонил звонок и попросил станцию соединить меня с Управлением Коменданта. По вызову оказалось, что Шабалин сам подошёл к телефону, и сообщил ему о своём аресте, он как бы удивился этому и сказал, что скоро будет обходить все арестные помещения. Действительно, в одно утро Шабалин пришел к нам, я подошел к нему и бесцеремонно спросил, по какому поводу арестуют служащих, на что он ответил незнанием, обещал всё выяснить и объяснить.
На другой день после посещения Шабалина, поздним вечером, когда арестованные легли спать и сидели только некоторые из них, отворилась дверь нашего помещения, и часовой стал вызывать меня, держа в руках какую-то бумажку. Нам уже было известно, что некоторых советских работников начали убивать, почему мои товарищи не посоветовали мне выходить, тем более ночью, и часовому в выдаче меня было отказано, он ушёл обратно и через несколько минут вновь появился с бумажкой, тре-
Ижевск: Иднакар, 2017
буя меня. Я прочёл бумажку, она оказалась адресованной начальнику караула из Штаба Ижевской Народной Армии, подписанная начальником Штаба подполковником Власовым с требованием о моём освобождении для приведения в порядок дел Милиции.
Положение жуткое, до нас, арестованных, доходили сведения о расстреле арестованных, с какой целью уводили их из мест содержания под тем или иным предлогом. Об этом я сообщил арестованному милиционеру Пермякову и другим. Товарищи вызвались проводить меня до главных заводских ворот с тем, что если увидят обман, вернуться со мной обратно. Так и сделали; шесть человек пошли с конвойными к воротам, у которых стояли три лошади: на задней сидел верхом солдат, по середине стоял свободный в запряге тарантас, а впереди верхом на коне какой то всадник с шашкой: «Что, Вилкова привели?». По голосу мы узнали, что это был Машковцев, и все в один голос закричали: «Иван Фёдорович, это Вы. Хорошо т. Вилков, иди спокойно, а Вы, Иван Фёдорович, позаботьтесь о нашем освобождении поскорее». Машковцев пообещал всех арестованных милиционеров освободить, и мои конвоиры возвратились обратно и затем двинулись по направлению к Штабу Милиции. После долгих вопросов караула нас пропустили в здание.
Моим глазам представилась ужасная картина разрушения: все находившиеся в канцелярии имущество было опрокинуто и разбито в щепки, дела изорваны в мелкие лоскутки, цейхгауз пуст, между тем в нём находилось много нового обмундирования, запаса сукна, обуви; вывеска «Ижевская Рабочая Милиция» с ворот сорвана, теперь я вспомнил, что у пришедших для ареста меня лиц всё обмундирование было новое, милицейское. Значит, выпущенные арестанты разграбили его. По осмотре всех помещений Машковцев сказал, что назначен Начальником Милиции, что работников у него нет и надо во что бы то ни стало добиться освобождения арестованных из милиционеров, а мне сказал, чтобы я занял должность Секретаря и завтра же (19 августа) утром собрал служащих канцелярии и привёл бы все в порядок, после чего, поздно ночью, в том же порядке, как и при взятии из-под ареста, проводили меня до квартиры, где я тот час же крепко уснул после нескольких бессонных дней и ночей на голых станках в заводе.
Ижевск: Иднакар, 2017
С раннего утра я начал собирать канцелярских служащих, из которых оказалось никто арестован не был, полились нескончаемые расспросы об участи арестованных, я дал подробные ответы, предлагал заботиться об их освобождении. Самая небольшая часть дел общими усилиями была восстановлена, пришлось составить акт, подписанный затем начальником Машковцевым и всеми сотрудниками.
В тот же день много, на память, был составлен список арестованных, т.к. списки работников Милиции все были уничтожены, в которой занесены были 38 человек, каковой список Машковцев лично носил в Штаб Армии, и в результате были выпущены из под ареста 12 милиционеров.
Дней через пять вновь был составлен такой же список и опять сколько-то человек было освобождено, а затем бухгалтер Петрович ещё составлял список, но сколько по нему было освобождено - не помню.
Главная же забота моя была об освобождении тов. Большакова, жена которого служила делопроизводителем. Я почти каждый день надоедал об этом Машковцеву, но он очевидно ни чего не смог сделать о его освобождении в Штабе Армии, где как он говорил, требовали доказательств о непринадлежности его к коммунистам. Насколько могли, все служащие убедили Машковцева и в особенности его Помощника Иванова в этом. Тогда Машковцев поручил мне опросить возможно большее число служащих и знающих т. Большакова, и конечно, я начал допрос служащих за подписью последних, в котором характеризовал Большакова как ярого противника коммунизма, при чем раз или два мне удалось вызывать его из места заключения и прочесть ему фиктивные показания, а <в> это время сопровождающему его конвою предложено было удалиться с объявлением, что арестованный пока находится в распоряжении милиции. Тогда же Большакову удавалось переменить белье. Я очень боялся того, как бы кто меня не выдал за эти действия, но все же сошло благополучно. Материал был направлен в следственную комиссию. Время шло, а об освобождении Большакова не было и слуху.
Председателем Комиссии был бывший Комиссар милиции Смирнов. Я обращался к нему лично по вопросу о Большакове, и он обещал сделать всё возможное для облегчения его участи, но об освобождении сказать за-
Ижевск: Иднакар, 2017
труднился, т.к. Штаб Армии вообще смотрел на арестованных милиционеров недоверчиво.
Скоро начались военные действия, к Ижевску подступила Красная Армия. Первое наступление было отбито. Был убит Машковцев, после которого Штаб назначил Махнева. Этот Махнев из арестованных положительно никого не узнал. Я совместно с бухгалтером Петрович<ем> снова стали усиленно просить его об освобождении Большакова, и по его распоряжению было послано по этому поводу три бумаги в следственную комиссию, но ответа не последовало. Зная, что один из влиятельных лиц, некто протопоп Спасский, тоже заботился о Большакове, которого Большаков когда то избавил от опасности, грозящей случайной смертью, я с помощником Н-ка 3 уч. Бронниковым просил Спасского о его освобождении, и Спасский дал в этом торжественное обещание, оставшееся, однако, почему то не выполненным.
Приступы Красной Армии к Ижевску стали частыми, из Милиции на фронт были <взяты> все офицеры, занимавшие должности участковых Начальников, в конце концов в Милиции остались только я и Махнев с канцелярией. Жалованье не выплачивалось, жили кое-как перебиваясь, под постоянной угрозой многих недоброжелательно относящихся лиц, знавших, что я и все канцеляристы из Милиции «большевиков», и даже возбуждался вопрос об удалении нас известным руководителем восстания фронтовиком Солдатовым. Но Махнев не соглашался на это, и его поддерживали некоторые знакомые мне рабочие, служившие в разных учреждениях.
Наконец настало 7-е ноября 1918 года, когда Ижевск, после 40 приступов, был взят Красной Армией, все фронтовики бежали, увлекая за собой народную массу, которой внушали, что коммунисты варвары и перережут всех оставшихся.
Надо сказать правду, что в народе действительно было такое представление о Красной Армии, благодаря тому, что при фронтовиках распространялись летучки и писалось в газетах с изложением несуществующих, как потом оказалось, фактов зверства, почему народ за фронтовиками побежал в панике, оставляя все своё имущество и семейство на произвол судьбы. Я, зная, что у меня в Красной Армии есть сын-доброволец, не
Ижевск: Иднакар, 2017
боялся ничего и, несмотря на призыв Махнева немедленно забрать все дела и имущество <и> ехать с ним, вместе этого спрятался в огород в овощную яму вместе с хозяином квартиры Феклистовым, откуда слышал, как моя жена говорила на дворе посланному Махневым Милиционеру Королеву, что он уже уехал из Ижевска, и он ей поверил и ушёл. После чего она прибежала в огород и советовала куда-нибудь убраться дальше, но я и Феклистов, видя, как через наши головы летят шрапнели, продолжали оставаться в яме до 10 час. вечера.
Затем всё затихло, ни какого движения в городе слышно не было, огней в домах видно не было. Утром я пошёл в Милицию посмотреть, что там делается, по дороге встретил несколько красноармейцев, даже не обративших на меня внимания. Двери все были раскрыты настежь, все было в порядке, ни одной души в ней не оказалось. Двери и некоторые окна я закрыл и ушёл, наказав хозяевам дома Красильниковым, чтобы они посторонней публики ни кого не пускали или, в противном случае, вызывали бы меня. О положении арестованных милиционеров я не мог справиться. Утром ко мне заходили Большакова, Пашковская и Жукова, которые тоже ничего не сказали определённого, и я решил не выходить до тех пор, пока не позовут.
На другой день, т.е. утром 9 ноября, в мою квартиру приходит некто Гусев Василий и говорит, чтобы я собирался с ним и шёл куда он поведёт, но не сказал куда именно. Он привёл меня в Здание Совета и сдал Караульному Начальнику, а последний отправил в комнату, где помещался театр. Здесь много было моих знакомых из завода, по большей части старые мастера, из которых: Кононов, Кислухин, Зебзиев и др. Оказалось, что как они, так и я арестованы, но за что, понять не могли, т.к. никому обвинения не предъявлялось. Наступили третьи сутки ареста и арестованные, которых насчитывалось более 500 чел., стали просить Коменданта узнать, что с ними намерены делать. Ответ последовал такой: «Вот увидите сами, когда будете в Чрезвычайной Комиссии».
Опять стали слухи ходить о расстрелах, положение опять стало жутким, т.к. все считали себя невиновными ни в чём. Между тем арестованные все чаще прибывали и все по одиночке, стали также часто посещать нас красноармейцы. Вид у них был суровый, проходили они среди аресто-
Ижевск: Иднакар, 2017
ванных, как бы кого-то отыскивая, и между тем я узнаю служившего у меня в конторе разсыльного Павла Кощеева, который подошел ко мне и спросил, за что я арестован. Сказать я ему ничего не мог по этому поводу, он справлялся у Коменданта, какой материал есть на меня. Тот сказал, что материала нет, и кто арестовал меня ему неизвестно. Тогда Кощеев дал мне 1/8 ф. табаку и сказал, что он командир батальона, сегодня едет в Сарапул, что мой сын в Сарапуле Начальником склада оружия, и он ему передаст о моём аресте.
Не прошло и суток, как ночью, когда все спали, действительно, явился сын Владимир с другим сыном, тогда ещё гимназистом, и сказал, что утром пойдёт вместе в чрезвычайную комиссию, куда действительно сам утром меня и увёл из дома Советов.
Председатель Комиссии Захаров потребовал от меня материал, которого не оказалось, тогда стали добираться, кто меня арестовал. Пришедший в комиссию Василий Гусев заявил, что арестовал меня он, за то, что я, будучи на свободе при белых, не освобождал арестованных милиционеров, поэтому расстреляли более 30 человек. Мне сразу стало легче, т.к. я увидел, что Гусев стоит на ложном пути, и этот абсурд легко разсеять. Я подробно рассказал Захарову обо всём, тот выслушал внимательно, отпустил меня одного взять справки из Милиции когда и за какими №№ были направлены в Штаб армии списки об арестованных с просьбой об освобождении, дал сроку час, но я сделал всё это раньше. При этом Захаров предупредил Гусева, что если окажется ложь, то он будет отвечать сам, т.к. судьба Вилкова стоит между жизнью и смертью.
Когда я предъявил Захарову все то, что он требовал, он сказал, что это пустяки, клевета, вызвал Гусева, объявил ему и спросил, откуда у него имеются обо мне сведения, и Гусев откровенно сказал, что это ему передал бывший Судебный Следователь Ивановский (служивший в Следственной Комиссии у белых). Сам же Гусев ничего про меня сказать не мог. Меня тот час же объявили свободным и выдали удостоверение в том, что я ни в чём не виновен. Идя из Чрезвычайной Комиссии, встретил т. Большакова, которому объявил об освобождении, и он сказал, чтобы я шел в Милицию и принялся за дело, т.к. нужно все приводить в порядок. Здесь меня встретил отряд милиционеров из бывших арестованных с ружьями, и
Ижевск: Иднакар, 2017
один из них, Пушин, сообщил, что они собирались идти требовать моего освобождения из Чрезвычайной Комиссии, только дожидают прибытия милиционеров из 3-го района, но я сказал Пушину, что уже освобождён, и милиционеры разошлись.
От т. Большакова пришлось узнать об ужасных истязаниях белыми арестованных, про что положительно ни кто не знал из нас, находившихся на свободе, т.к. все у белых было обставлено конспиративно, даже жена Большакова не знала об этом, но слыхали только про расстрелы лиц, идущих против белых. К тому же в это жуткое время все мышления были направлены на самоспасение, потому что не проходило дня, чтобы не было военных действий со страшным артиллерийским огнём.
Время шло обычным порядком, дожили до 1919 года, когда весной узнали о наступлениях со стороны Сибири, Юга, Запада и с Волги. Быстро Красная Армия стала готовиться ко встрече непрошенного гостя, все учреждения стали готовиться к эвакуации. Из завода все ценное перевозилось в Казань. Утром 6 апреля 1919 г. я получил приказ Начальника Милиции Большакова собраться по городским районам и в Управлении Милиции все дела и имущество укупорить в тот же день и приготовиться к эвакуации, куда будет указано. В то время моя жена и сын гимназист лежали без сознания в тифе, за ними ухаживали только три дочери, старшей из них было 17-ть лет, им я ни чего не говорил об эвакуации, а сын красноармеец находился в коммунистическом батальоне г. Ижевска, но домой не заходил, так я его более и не видел.
Вечером я был отпущен домой проститься с семьёй, прощание было тяжёлое: дети оставались при больной беспомощной матери и брате без всяких средств, я посоветовал им обратиться к знакомым о помощи и оставил их.
В тот же вечер с милиционером Пашковским Иваном весь обоз на 14-ти санях и столько же лошадей с имуществом, крупными казёнными суммами, частью оружия, четырьмя служащими: казначеем Черепановым, женой Большакова, женой его помощника и машинисткой Жуковой был передан мне для доставки в г. Малмыж. Дороги туда не было, проезд был трудный, но мы кое как на четвёртые сутки добрались до Малмыжа, почти нигде не останавливая<сь>, кроме кормёжек лошадей, и то на короткое
Ижевск: Иднакар, 2017
время. Прежде же меня был отправлен отряд милиционеров с арестованными около 135 человек в Казань, а часть милиционеров была уволена, и часть поступила в Красную Армию. Из Малмыжа нас отправили в г. Уржум, где пришлось в Ревком сдать лошадей, 5 пишущих машин и 7 телефонных аппаратов, а затем приказано было отправляться в г. Вятку, в которую все мы прибыли 4 мая 1919 г. Туда же прибыл и Начальник Большаков со своим помощником Пашковским Василием и некоторыми милиционерами. Все мы, кроме Большакова, который был назначен Начальником Вятской Городской Милиции, были зачислены в 3-ю армию Восточного фронта, действующую против Колчака, а дела тов. Большаков сдал в ликвидационную Комиссию. К осени того же года, когда Ижевск взяли Красные, Ижевский Ревком послал т. Черепанова, прибывшего в Ижевск ранее других товарищей, отыскать меня и привезти в завод для устройства Милиции.
В тоже время и т. Большаков выехал в ликвидационную комиссию в г. Галич, Костромской губ. для принятия дел Милиции, т.к. Губмилицией был снова назначен Начальником Ижевской Городской Милиции. Инспектор военно-дорожных работ 3-й армии Инженер Новицкий был на передовых позициях и потому увольнение меня несколько замедлилось. Но его Помощник Зубарев после 3-й телеграммы, на которую ответа, как и на первые две не получил от Новицкого, с согласия штаба 3-й армии решил меня уволить. В дороге пришлось пробыть 13 дней, т.к. заезжали в г. Уржум, чтобы взять оставленные весной пишущие машинки, и телефоны. Лошадей же там не оказалось: все были отправлены на войну.
По прибытии в Ижевск, я явился в Ревком и по предложению снова занял должность Секретаря Городской Милиции, пробыв в таковой до июня 1920 г. Семья оказалась выздоровевшей, но перенесла страшную нужду и гонения белых.
В судьбе семьи принял некоторое участие поп Чайников, а потом его отец - рабочий Ижзаводов, отпуская постоянно бесплатно молоко. Белые категорически отказались дать дочери место, чтобы прокормить семью, т.к. она Красная. В особенности в этом отличились: секретарь бывшей
Ижевск: Иднакар, 2017
Милиции Вергер и сын Нотариуса Грачевский Сергей2. Последний снял с моего сына гимназиста все обмундирование и надел на себя, а его хотел наказать 35-ю розгами за то, что по своем выздоровлении он принёс больному коммунисту Белокрылову в больницу табак. Но своевременно сын убежал в с. Якшур-Бодья и этим спасся от розог, гулявших тогда в Ижевске во всю, а затем ушел добровольно в Красную Армию вместе со старшим братом коммунистом, которому не суждено было более вернуться в Ижевск, т.к. 29 сентября 1919 года он умер на фронте смертью храбрых, как мне объяснил об этом городской Комитет партии РКП(б). А второй сын после 6-ти месячного пребывания в армии был уволен как подросток, после чего докончил гимназию.
В 1920 году, в июне месяце, Главное Управление Милиции перевело меня на службу Секретарём в Вятскую Губернскую Милицию, где я прослужил до 1922 года, и когда образовалась Вотская Автономная Область, то сначала ревком, а затем Обмилиция, стали усиленно хлопотать через НКВД, ЦКП(б), через Вотпредставительство и Главмилицию о возвращении меня на службу в Ижевск. В переводе однако было отказано, и только после поездок в Москву Председателя Обисполкома т. Наговицина и На-чобмилиции т. Большакова перевод наконец состоялся в марте 1922 года, а до этого времени я числился в бегах, т.к. по прибытии в Ижевск в отпуск в конце декабря 1921 года был задержан с согласия Обкома и Президиума Обисполкома для организации Обмилиции, которая всё ещё не могла устроиться со времени образования Автономной области. Эту работу провести удалось быстро, теперь Милиция поставлена на твёрдую ногу, перенесла ещё две переорганизации и ныне находится по новому положению в Административном Отделе Обисполкома.
Голодный 1921-22 гг. Милиция, будучи сама голодной и холодной, сохранила свою честь и достоинство, хотя из ее рядов выбыло несколько человек, умерших от голодного тифа, но не совершивших ни одного бесчестного поступка. Теперь при ней организована школа-резерв, где я
2
Супруга ижевского нотариуса Геннадия Ивановича Грачевского, Мария Андреевна, была двоюродной сестрой основателя партии большевиков В.И. Ульянова-Ленина. Мать и сестра последнего летом 1912 г. гостили на Ижевском заводе. Дом Грачевских стоял напротив Свято-Михайловского собора на месте нового корпуса Мотозавода «Аксион». На этом здании и сегодня имеется мемориальная табличка.
Ижевск: Иднакар, 2017
имею честь быть преподавателем предмета службы Милиции и, кроме того, состоял преподавателем предмета судебной медицины в бывшей в 1928 году Милицейской Областной школе.
Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Милиция, перенесшая столько невзгод и лишений.
[ЦГА УР Р-452, Оп-1, Д-155]
