CC BY
83
Н. Е. Синичкина
«ПЕРВОУЧИТЕЛИ» РОДНОГО ЯЗЫКА
КИЕВСКОЙ РУСИ И МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
Светлой памяти Галины Павловны Дручининой
В статье обобщён образ учителя родного языка средневековой Руси. Анализируются этапы становления языкового образования на Руси с момента возникновения славянской письменности. Устанавливаются историко-педагогические параллели между прошлым и современностью: учитель родного русского языка во все времена предстаёт проводником нравственных ценностей.
The type of the teacher of mother tongue of medieval Russia — that is what is generalized in the article. The stages of language formation in Russia have been analyzed since the moment of the rise of Slavonic literature. The historic-pegagogical parallels between the past and the present are being settled: the teacher of the Russian mother tongue language is always the guide of moral values.
Если началом становления методики преподавания русского языка как науки считают 1844 год — год, когда увидела свет выдающаяся книга Фёдора Ивановича Буслаева «О преподавании отечественного языка», то истоки профессионального портрета учителя-словесника мы находим ещё в Киевской Руси.
Исторически сложилось так, что именно языковая общность являлась «объединяющей силой славянства. ... Обучение языку ... оказывалось одним из главных способов осознания этнического единства славянского средневекового мира. Проявлением такой общности стало создание в VII-IX вв. нового письменного языка — славянского» [3: 131]. Роль первых учителей словесности в славянском мире по праву принадлежит братьям Кириллу и Мефодию. Вот как пишет о миссии «Первоучителей славянских» епископ Александр Мелиант: «После того, как были просвещены Болгария и Сербия, в Константинополь явились послы от моравского князя Ростислава с такой просьбой: „Народ наш исповедует христианскую веру, но у нас нет учителей, которые могли бы объяснить нам веру на нашем родном языке. Пришлите нам таких учителей". Император и патриарх обрадовались и, призвав святых солунс-ких братьев, предложили им идти к моравам. Для большего успеха проповеди, святой Кирилл почитал необходимым перевести на славянский язык священные и богослужебные книги, ибо „проповедовать только устно, по словам святого Кирилла, все равно, что писать на песке". Но прежде перевода нужно было еще изобрести славянские буквы и составить славянскую азбуку. К этим великим трудам святой Кирилл, по примеру апостолов, готовился молитвой и сорокадневным постом. Как толь-
Подлинно новая культурная ценность возникает в старой культурной среде... Творческое следование традиции предполагает поиск нового в старом, его продолжение.
Д. С. Лихачёв
Наталья Евгеньевна Синичкина
Кандидат филологических наук, Санкт-Петербургский государственный университет
ко азбука была готова, святой Кирилл перевел на славянский язык избранные места из Евангелия и Апостола. Некоторые летописцы сообщают, что первые слова, писанные на славянском языке, были слова апостола Евангелиста Иоанна: „Вначале бе (было) Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово"» [2]1. Славянские книжники, впитавшие опыт обучения живому, разговорному языку в первой славянской школе, открытой Кириллом и Мефодием в столице Моравского княжества городе Велеграде в 863 году, создали школы и в Киевской Руси, где покровителем им стал Ярослав Мудрый.
По общему мнению историков педагогики, «важную роль в особенностях славянского, в том числе древнерусского образования, сыграло использование и для богослужений, и для литературы, и для обучения единого старославянского языка» [21: 137; см. также: 3: 134; 7: 115-118]. Профессор М. Р. Львов, освещая историю языкового образования Древней Руси, подчёркивает: «Славянская письменность, сам факт её существования послужили толчком для образования, индивидуального и группового, школьного, возникновения образовательной системы. Для нас важно то, что, как это подтверждает история, само образование, как феномен, начинается с языка и языков, с буквы и слова, и приводит к знанию, к мышлению, к духовному богатству» [14: 8].
Ещё в эпоху становления Древней Руси русские осознавали значимость языка как объединяющего, скрепляющего государство начала. И вновь сегодня, «когда Россию раздирают противоречия — экономические, политические, национальные ... взгляды обращаются не только к общему состоянию и перспективам образования, но и состоянию языка» [21: 137]. Ведь «отношение к родному языку», как справедливо отмечает профессор Л. В. Савельева, «подобно барометру, отражает духовную атмосферу, в которой формируется новое поколение» (цит. по: [5: 4]).
Первыми учителями родного языка на Руси были мастера грамоты. При церквях и монастырях открывались школы, которые сначала назывались училищами. Мастера грамоты обучали чтению, письму и счёту детей всех сословий, ру-
ководствуясь, как сказано в летописи, методами «Учити не яростию, не жестокостию, не гневом, но разновидным страхом к любовным обычаям, сладким поучением и ласковым рассуждением» (цит. по: [3: 136]).
Постепенно на Руси складываются школы учения книжного, в которых даётся начальное и повышенное образование. «Летопись, — размышляет Б. А. Успенский, — непосредственно связывает христианизацию Руси с началом там книжного учения. Сразу же после известия о крещении киевлян в Днепре „Повесть временных лет" сообщает, что Владимир „нача поимати у нарочитые чади д^ти, даяти нача на ученье книжное". Это событие можно считать поистине эпохальным для истории литературного языка, поскольку начало школьного учения и знаменует собственно начало литературного языка: специальная норма литературного языка, по определению, усваивается в процессе формального обучения» [22: 13]. В самой первой монографии, посвящённой обучению на Руси, «О древнерусских училищах» (1854 г.) читаем: «Какие же предметы заключали в себе эти грамота, книжное учение, книжное писание? Никто, конечно, не потребует доказательств в пользу той мысли, что под грамотой прежде всего должно разуметь чтение и письмо (выделено автором. — Н. С.) ... Обучение чтению и письму было, разумеется, первою потребностью в деле домашнего и школьного начального образования» (цит. по: [26: 52]). В Предисловии к изданию «Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства Х1У-ХУ11 вв.» Д. С. Лихачёв уточняет, что в ту эпоху «педагогика ещё не выделилась в самостоятельную область знания. В то же время педагогическая мысль присутствовала во всей древнерусской культуре — устном народном творчестве, живописи, певческом искусстве, бытовых традициях, обычаях, обрядах. Педагогические идеи и воспитательный опыт многих поколений включались в летописи, поучения, жития и т. д.; в древнерусских книгах встречается немало изречений, советов и рекомендаций о воспитании детей» [12: 5, 6].
Очагами просвещения в Киевской Руси становятся монастыри. Именно в них мы находим
прообраз педагогического образования: «Школой душевного спасения для мирян была приходская школа с её священником. Его преподавательские средства — богослужение, исповедь, поучение, пример собственной жизни. Эта школа была своего рода учительской семинарией. Учение, преподаваемое приходскими священниками, разносилось по домам» [5: 16-17]. Мастера грамоты, книжники были очень почитаемы в Киевской Руси. Уже тогда «первоучителям» отводилась особая роль в жизни народа. Древнерусские летописи оказывали «несомненное воспитывающее воздействие на взгляды правителей, а также всех читателей. Летописи содержали главное знание, которому обучали всех жителей Русской земли, знание о том, как жили и думали в старину и как поступали отцы и деды. ... Русская земля представляется как возлюбленная Богом христианская страна, а любовь к ней — единственным главным долгом всего народа» [7: 119]. Духовная мудрость Древней Руси «требовала упорной учёбы, постоянного и вдумчивого чтения книг, знакомства с мировой историей, осмысления своего собственного и своего народа места в ней, требовала литературного, музыкального и эстетического развития — но только вдобавок к нравственному» [12: 8]. Так, ещё на заре российского государства были заложены главнейшие принципы русской педагогической мысли — принципы историзма и народности. В XIX веке об этом вдохновенно напишет К. Д. Ушинский: «Язык народа — лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни, начинающейся далеко за границами истории. . В сокровищницу родного слова складывает одно поколение за другим плоды глубоких сердечных движений, плоды исторических событий, верования, воззрения, следы прожитого горя и прожитой радости, — словом, весь след своей духовной жизни народ бережно сохраняет в народном слове. Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое историческое живое целое» [23: 242, 243]. Посредником, соединяющим народ «в одно историческое живое целое» через язык, стал учитель родного языка. Рассуждая о со-
держании понятия «учитель», М. М. Рубинштейн замечает: «Уже в примитивной общественности ярко выявился момент заинтересованности в детях общества в целом. Культурный рост государства не только не уменьшил эту заинтересованность в подрастающем поколении, но и усложнил и усугубил её во всех отношениях. ... Государство и общество не могут рассматривать детей как частное дело семьи и родителей (курсив автора. — Н. С.)» [18: 15]. Русские князья и их жёны всяческие содействовали распространению обучения в Древней Руси, тем самым укрепляя государственность: «Учите людей», — велел священникам Ярослав Мудрый. Археологические изыскания свидетельствуют о том, что грамотность на Руси в Х1-Х11 вв. становится повсеместной.
Московское государство Х1У-ХУ1 вв. — этап возрождения русской земли после борьбы за национальную независимость. В результате монголо-татарского нашествия и внутренних междоусобиц произошло резкое падение книжной культуры. Очагами просвещения, как и в прежние времена, оставались монастыри. Здесь наряду с семьёй происходило воспитание русского человека. Идеальный образ учителя-наставника воплотил в себе создатель и игумен Троице-Сергиева монастыря Сергий Радонежский, предстающий «в описании Епифания Премудрого как „за всех добрых людей молящийся... учителям учитель... неложный и праведный, добрый пастырь, праведный учитель, неподкупный наставник"» [21: 140]. В контексте нашего повествования важно привести сюжет рассказа из Жития преподобного Сергия: «Отроком он увидел на поле молящегося черноризца. Старец спросил у отрока: „Что хочешь, чадо?" Отрок попросил: „Душа желает знать грамоту. Учусь я грамоте, но не могу её одолеть. Святой отче, помолись, чтобы смог я научиться грамоте". И ответил ему старец: ,О грамоте, чадо, не скорби: с сего дня дарует тебе Господь знание грамоты"» (цит. по: [7: 122]). В этой притче сплетаются Слово Божье и стремление человека познать Бога через слово2. И только грамота как путь, открывающий Писание, является проводником к истинному знанию, подлинной образованности. «Исходя из слова... — пишет В. В. Колесов,
осмысляя „семантический треугольник" 'вещь — мысль — слово, — мы живём в духовном мире вселенского света, энергией сердца уясняя его, чтобы знать. Слово и слава — общего корня, от Бога — Слово, Ему же слава. Энергию духа поддерживает богословие. Когда мы говорим о Логосе, немедленно возникает представление о его земном воплощении» [8: 90].
Ученики Сергия Радонежского открыли около 40 монастырей. Оценивая «уроки» святого игумена, историки говорят о подвиге преподобного Сергия, который «был связан с появлением на Руси феномена особого двоевластия: наряду со светской властью возникла иная, не подверженная мирским соблазнам истинная власть святых людей, духовных учителей, снискавших в народе высочайший авторитет беспрестанных тружеников, абсолютных бессребреников и подвижников» [7: 122]. Наставники — приходские священники и книжники-монахи — уникальное явление в русской истории. Наставить на путь истинный в современном русском литературном языке — фразеологизм со значением 'воздействуя каким-либо образом, побуждать кого-либо изменить поведение в хорошую сторону, склонить к хорошемуЭто прецедентное высказывание, заключающее в себе феномен русской педагогической мысли, основанной на православной педагогике, актуально в России и ныне. В книге о гимназии и реальном училище К. И. Мая, частной средней школе Петербурга-Петрограда, воспитавшей «целую плеяду выдающихся деятелей науки и культуры нашего Отечества», академик Д. С. Лихачёв вспоминает, что «там свято дорожили званием педагога-наставника, подвижника, стремящегося воспитать учеников гражданами, полезными обществу, патриотами и людьми, способными на личное самопожертвование» [13: 9]. Показательно, что и через века институт наставничества, вне сомнения, претерпевший колоссальные изменения, в России живёт: «В современной жизни слово „учитель" имеет много значений: духовный наставник (курсив наш. — Н. С.); мастер, обучающий профессии; человек, достойный примера и подражания; и, наконец, тот, кто в школе обучает и воспитывает детей и подростков», —
читаем в пособии, адресованном будущим педагогам [11: 4]4. Думается, сегодня, в трудное время искажённых ценностных ориентаций обращение к жизнеописанию признанных «нравственных лидеров», властителей дум, всей своей жизнью снискавших уважение и почитание в народе, могут стать «маяками» в поисках национальной идеи, ведь ценности, провозглашённые ими, прежде всего приводят нас к размышлениям о связи времён и поколений, о Родине, об исторической памяти, что всегда было характерно для русской педагогики — педагогики, ставящей на первое место духовную сторону жизни, где особое место занимает Слово. Кто, как ни учитель родного языка и литературы является духовным наставником на все времена? Ведь именно словесник даёт главный инструмент познания мира — Слово. «У нас, в России, — пишет ученица выдающегося учёного-филолога, поэта, методиста XX века Михаила Викторовича Панова, — учитель — не просто тот, кто учил, учит или собирается учить; скорее, это духовный наставник, пример для подражания на всю оставшуюся жизнь» [25: 476]. Согласно опросам учителей русского языка и литературы современной школы начинающий специалист, как правило, работает под руководством учителя-наставника, который передаёт свой педагогический опыт, помогает молодому коллеге обрести себя в профессии. Отвечая на вопрос «Что в „уроках" учителя-наставника было главным?», учителя, наряду с методикой преподавания, умением общаться с детьми, вызывать интерес к предмету, примером уважения к личности учеников, увлечённости профессией, любви к русской литературе, примером богатства и красоты речи, «таланта общения», умением «сочетать методику и душу», сказали также о том, что им «запомнились уроки нравственности и доброты»5.
Выскажем предположение, что традиция наставничества через призму аксиологических категорий в отечественной педагогике соотносится с культурно-исторической традицией христианства как «способа жизнеустроения», где видятся «нравственные заповеди и жизненные установления» [6: 116], запечатлённые в произведениях древнерусской литературы, которые,
по мысли Д. С. Лихачёва, «глубоко нравственны». А нравственность, в свою очередь, «была краеугольным камнем воспитания» [12: 8]. Справедливый тезис о том, что «духовные ценности отчётливее и увереннее от столетия к столетию развиваются, преодолевая барьеры исторических трагедий и катаклизмов, тоталитарных режимов и диктатур, по стратегической линии концентрации в себе гуманистического потенциала всех прошедших эпох и цивилизаций» (цит. по: [17: 176]), сегодня всё больше подтверждается опытом современного учителя-словесника, в котором мы обнаруживаем стремление творческого педагога приобщить своих учеников посредством слова к нравственным ценностям, характерным для русской ментальности6.
По мере оживления просветительской деятельности в Московском государстве зарождаются разные направления в книжном учении. Если мастера грамоты использовали натаскивание — заучивание текстов Священного Писания без знания грамоты, то просвещённое духовенство ратовало за «осмысленную» грамоту, что заключалось не только в умении копировать Писание, но и усваивать его смысл, интерпретировать, что способствовало бы дальнейшему распространению православия. Свидетельства того времени о «книжной премудрости» мы находим в «Написании о грамоте», созданного приближённым великого князя Ивана дьяком Посольского приказа Фёдором Курицыным. Последний «сформулировал ряд новых на Руси идей, проникнутых духом рационализма и гуманизма. Отрицая формализм и обрядоверие, автор провозглашал „самовластие души" — свободу разума, что возможно достичь лишь сознательным достижением премудрости. По мнению гуманиста, лишь воля, а не механическое заучивание содержания книг поможет овладеть знаниями, ибо „грамота есть самовластие". .Только „самовластие души" делает человека способным к постижению Всевышнего и всего мира его творений» [7: 125]. Стремление постичь мир во всём его многообразии неизбежно приводит книжников средневековой Руси к пониманию своей миссии как проводников мысли, заключённой в слове. Зазубриванием
молитв добиться этого было невозможно. Обучая языку, обучаем мысли — новая черта «профессионального портрета» учителя родного языка, сформировавшаяся в эпоху Московского государства. В истории русской педагогики этап от древних времён до реформ Петра был назван «церковная педагогика», в котором ядром содержания образования является «Священное писание», а учителя — это духовные лица. «Учились для спасения души, чтобы лучше уразуметь церковную службу, понять слово Божье и через это сделаться чище, совершеннее, приблизиться к создателю» [24: 24].
Возникшая в силу объективных социально-экономических и культурных причин необходимость в европейской образованности приводит к открытию школ грамоты, «учиняются» училища. Распространению грамотности немало содействует книгопечатание. Размежевание педагогических воззрений среди книжников, проникновение идей западной культуры и образования, всё более распространявшееся невежество привели к необходимости привлечения в Московскую Русь иностранных учителей. Педагогический опыт Украины, Белоруссии, Польши, идеи Яна Амоса Коменского постепенно становятся достоянием и русского образования. В результате во второй половине XVII века сложились основные подходы к воспитанию и обучению («лати-нофильский», византийско-русский, славяно-греко-латинский и старообрядчески-начётнический), определившие в дальнейшем разделение на славянофилов и западников. Начинается эпоха «государственной педагогики».
* * *
Каким же видят идеальный образ учителя-словесника современные учителя? Учитель русского языка и литературы, по убеждению сегодняшних педагогов, любит и знает свой предмет, культурный, образованный, эрудированный человек, стремящийся к саморазвитию, сочетающий в себе профессиональные и нравственные качества, умеющий услышать и понять, уважающий личность ученика, воспитатель детской души, истинный друг и наставник...
Именно эти качества воплощала в себе Галина Павловна Дручинина....На столе остались незаконченные рукописи. Последние годы Галина Павловна самоотверженно работала над созданием школьных учебников, которые бы смогли проложить преемственную линию к учебнику «Русский язык. От системы к тексту. 10 класс», написанному ею в творческом коллективе под руководством профессора Г. А. Золотовой.
Галина Павловна была подлинным интеллигентом, скромным, чутким и мудрым человеком, замечательным другом, блестяще образованным филологом, Учителем родного русского языка...
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Текст цитируется по материалам официального портала Русской православной церкви www.pravmir.ru
2 В предисловии к сборнику «Мудрое слово Древней Руси» профессор В. В. Колесов замечает, что «Слово» в значении 'проповедь, поучение', ведущий жанр литературы того времени, было не просто учебной литературой, но самой мудростью, «которая в концентрированном виде снизошла до вчерашних язычников; её надлежало истолковать в традиционной для славян форме» [9: 7].
3 Фразеологический словарь русского литературного языка: В 2 т. / Сост. А. И. Фёдоров. — Новосибирск, 1995. Т. 2: Н-Я. С. 17.
В книге В. В. Колесова «Русская ментальность в языке и тексте» мы находим комментарии к концептам «истина» и «путь», позволяющие во всей полноте осмыслить фразеологизм Наставить на путь истинный: «Из двенадцати признаков истины, подсчитанных и описанных .(в книге В. Г. Гака «Языковые преобразования». — Н. С.), русская ментальность согласится, пожалуй, только с тремя: с силой её, с нравственным содержанием, да ещё, быть может, с тем, что её постоянно ищут»; «Когда нужно было сказать о жизненных путях человека, в Древней Руси специально подчёркивали различие между истинным путей и путём погибельным. Всегда, когда речь заходит о (о)священном месте, выясняется, что там нет дороги — там путь. Не дорога, а именно путь — возможность свершений; всем ясно, что это добрый, истинный путь. Путь — возможность хорошая» [10: 264, 266].
4 Одной из главных черт, характеризующих наставника Древней Руси, была «великая скромность»: «Преподобный отец наш Сергий, хотя и принял игуменство, чтобы стать старшим, но не изменил правила свои монашеские, помня того, кто сказал: „Кто из вас хочет быть первым, да будет из всех последним и слугой всем"» [20: 123].
Читаем у В. В. Колесова: «.только в русской ментальнос-ти это чувство (смирение. — Н. С.) развивается намеренно, и именно потому, что „усмирения есть особое свойство — по-
вышать духовную ценность человека" (цит. И. А. Ильина. — Н. С.). Это так и есть на самом деле. „Истинному величию причитается простота, доброта, лёгкость и скромность". Не внешняя покорность и послушание, а сознательный выбор в пользу скромности — внешней, неброской и неяркой, как русская природа» [10: 349].
Скромность, переданная «генетической памятью» православных Учителей, продолжает жить и в современных учителях-словесниках, чуждых показной славе. Так, по нашим наблюдениям, некоторые учителя стараются не участвовать в конкурсах профессионального мастерства вовсе не из ложной скромности, а, скорее, из какого-то внутреннего противления возможности «возвыситься» над кем-то, сознательно противопоставить себя другим: «Всякий настоящий русский, если он только не насилует своей природы, смертельно боится перевалить своё — и правильно делает, потому что ему это не идёт. Нам не дано самоутверждаться — ни индивидуально, ни национально — с той как бы невинностью, как бы с чистой совестью, с тем отсутствием сомнений и проблем, как это удаётся порой другим» [1: 212].
5 Данные получены в результате анкетирования учителей-словесников на курсах повышения квалификации в Санкт-Петербургской Академии постдипломного педагогического образования (июнь 2008 г.) В анкетировании приняли участие 58 педагогов школ, лицеев и гимназий Санкт-Петербурга. На вопрос «Были ли в Вашем опыте профессионального становления „уроки" учителя-наставника?» 69% словесников ответили положительно.
Выражаем искреннюю признательность за помощь в организации анкетирования методиста кабинета русской словесности СПбАППО Валентину Николаевну Ивлеву.
6 Иллюстрируя сказанное, приведём примеры востребованных учителями пособий, созданных, в частности, авторами петербургской методической школы. Это книги Заслуженного учителя Галины Павловны Соколовой, в которых одним из тематических центров в преподавании языка становятся нравственные проблемы [19]; методические пособия, показывающие путь усвоения родной речи посредством анализа русской концептосферы, канд. пед. наук, доцента Герценовского университета Натальи Львовны Мишатиной [16].
В контексте лингвокультурологических принципов обучения русскому языку написаны книги для учителя д-ром пед. наук, профессором Еленой Вячеславовной Любичевой: язык согласно культурно-историческому принципу, по мнению автора, «выступает как социально-исторический и культурный феномен, а культурный мир основан на единой духовной традиции»; этнолингвистический принцип предполагает «рассмотрение языка как бесценного хранилища исторической памяти этноса, отражение его образа жизни, психологии, верований, этических и эстетических оценок» [15: 9-10].
Важнейшая роль в формировании отечественной лин-гвометодической мысли принадлежит также видному учёному д-ру пед. наук, профессору РГПУ им. А. И. Герцена Тамаре Константиновне Донской, работы которой проник-
нуты истинным гражданским пафосом: «Родное слово. С ним и в счастье, и в горе, и в Храме, и в доме родном, и в праздничной песне, и в светлой молитве, и в нежном „сыночек родной", и в молчаливом сердечном прощанье. Пронизанное трепетным чувством любви, оно бережно хранится в душе русского человека, освящённое светом былинных песен Бояна, вещим Словом Нестора, державным слогом Мономаха, нежным голосом Ярославны, мудрым наставлением Святых Кирилла и Мефодия, создавших „азы" славянской письменности — фундамента русских культурных традиций славянского братства» [4: 8].
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир, 1988. № 7. С. 210-220.
2. Александр (Мелиант), еп. Святые Кирилл и Мефодий. http://www.pravmir.ru/article_2053.html
3. Джуринский А. Н. История образования и педагогической мысли. М., 2004.
4. Донская Т. К. Духовный свет русского слова, русской культуры. СПб., 2006.
5. Донская Т. К. Краткие очерки по истории методики русского языка. СПб., 2003.
6. Захарченко М. В. Культура и образование в перспективе традиции. Традиция как предмет теоретического осмысления. СПб., 2007.
7. Князев Е. А. Педагогическая мысль и школа в Киевской Руси и Русском государстве (до XVIII в.) // История педагогики; под ред. академика РАО Н. Д. Никандрова. М., 2007. С. 115-132.
8. Колесов В. В. «Жизнь происходит от слова.». СПб., 1999.
9. Колесов В. В. Афористика Древней Руси [предисловие к изданию] // Мудрое слово Древней Руси (XI-XVII вв.). М., 1989.
10. Колесов В. В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб., 2006.
11. Курочкина И. Н. Русская педагогика. Страницы становления (VШ-XVШ вв.). М., 2002.
12. Лихачёв Д. С. К читателям [предисловие к изданию] // Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства XIV-XVII вв. М., 1985.
13. Лихачёв Д. С. Школа на Васильевском. М., 1990.
14. Львов М. Р. Русский язык в школе: История преподавания. М., 2007.
15. Любичева Е. В., Болдырева Л. И. «Родным войти в родной язык». Учеб. пособие. 10-11 класс. СПб., 2005.
16. Мишатина Н. Л. «Как сердцу высказать себя?..» Теория и методика развития речи с позиции лингвокульту-роведческого подхода (7-9 классы). Книга для учителя. СПб., 2002.
17. Равкин З. И. Аксиологические аспекты историко-педагогического обоснования стратегии развития отечественного образования // В. А. Сластёнин, Г. И. Чижакова. Введение в педагогическую аксиологию. М., 2003.
18. Рубинштейн М. М. Проблема учителя. М., 2004.
19. Соколова Г. П. Уроки русского языка и словесности. М., 2003.
20. Соловьёв В. М. Русская культура. С древнейших времён до наших дней. М., 2004.
21. Торосян В. Г. История образования и педагогической мысли. М., 2006.
22. Успенский Б. А. Языковая ситуация Киевской Руси и её значение для истории русского литературного языка. М., 1983.
23. Ушинский К. Д. Родное слово // Избр. труды: В 4 кн. Кн. 1: Проблемы педагогики. М., 2005. С. 227-301.
24. Цирульников А. М. История образования в портретах и документах. М., 2000.
25. Шкатова Л. А. Слово об Учителе // Жизнь языка: сб. ст. к 80-летию М. В. Панова. М., 2001. С. 476-479.
26. Школа и педагогика в культуре Древней Руси. Ч. 1. Историческая хрестоматия / Сост. О. Е. Кошелева, Л. В. Мошкова. М., 1992.
