CC BY
126
МАТЕРИАЛЫ МЕЖВУЗОВСКОГО КРУГЛОГО СТОЛА «СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ»
УДК 340.15 ББК 67.0
А. И. Овчинников, А. А. Самарин
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО ПРАВА: ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ, ТРАНСГРАНИЧНОСТЬ, СЕТЕВАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ
В статье рассматривается ряд тенденций развития современного права, а также изменений в правовых системах различных стран, происходящих под влиянием глобализации, международной торговли и информационного обмена. Авторы анализируют процесс интеграции и взаимодействия правовых систем различных государств и делают вывод о необходимости переосмысления традиционных представлений о принципе экстерриториальности.
Ключевые слова: правопонимание, сетевое государство, сетевое право, глобализация, экстерриториальность, суверенитет государства, территория государства, негосударственное регулирование.
PERSPECTIVES OF THE MODERN LAW DEVELOPMENT: EXTRATERRITORIALITY,
TRANSBOUNDARY, NETWORK PLURALITY
The article discusses the changes in the legal systems of different countries under the influence of globalization. The authors analyzes the changes in questions about the extraterritorial effect of law, said the prospects and directions of development of the inter-sectoral principle in the context of globalization.
Keywords: globalization, extraterritoriality, sovereignty of the state, territory of the state, non-state regulation.
Современное право демонстрирует новый этап децентрализации правового регулирования, выражающийся в развитии внегосударственных форм права и источников юридических норм. Термины «негосударственное право», «общественное право», «теневое право», «право гражданского общества», «неюридическое право», обозначающие в различных работах совокупность не связанных с государством, не исходящих от него нормативных велений, имеющих при этом вполне определенные признаки права, постепенно становятся популярными [1; 2; 3]. Однако данный подход, выделяющий, помимо государственных, негосударственные формы права, не является новым для теории права и государства. Монополизация правотворчества и централизация правового регулирования - явления, сравнительно недавно возникшие в истории европейской цивилизации. Этот процесс начался в Новое время в связи с созданием национальных правительств и государств, рас-
падом империй, формированием привычной нам политической картины мира. В Средние века человек находился сразу в нескольких правовых системах, точнее - в системе правового плюрализма: он подчинялся и имперским законам, и местным феодальным нормам, и каноническому праву, и правовым обычаям, и нормам корпоративных союзов ремесленников и так далее. Например, в Норвегии вплоть до XIII века правотворчество и толкование законов не являлись прерогативой какого-либо общественного слоя или государства, а областные, региональные законы фиксировались со слов знатоков права [4, с. 205]. Современный человек не может представить себе право вне государства, поэтому и в науке, вопреки фактам, встречаются последователи юридического позитивизма, который было бы более верно называть юридическим этатизмом - подходом к праву, отождествляющим его с велениями государственной власти. Однако таких истинных привержен-
цев позитивизма немного, что обусловлено глобализацией политической, экономической и правовой сфер общественной жизни [5, с. 8].
Перенос акцентов в развитии общества с государства на само общество - процесс, вызванный целым рядом причин. Например, таким фактором стало предложение создать единую систему предупреждения глобальных финансово-экономических кризисов. В условиях международного распространения европейских либеральных ценностей и идеалов получила популярность идея сетевого государства и общества. Еще в конце прошлого века социологи заговорили об этом типе общества, которое испанский исследователь Мануэль Кастельс назвал сетевым обществом, основанным на сетевых связях. Причем информационные связи - это не только Интернет, хотя электронные средства Сети доминируют в нем. Сетей, в которых находится личность, социальные институты, корпорации и государства, множество: научно-исследовательская сеть, торговая сеть, религиозная сеть, сеть агентов влияния или информационная сеть, сеть вещания, политические сети, сектантские, террористические. Все они, по сути, функционируют по качественно другому принципу, нежели предыдущие общества. Если раньше основой общественных связей являлась вертикаль статусов и иерархия, то в сетевом обществе все связи равны, горизонтальны. Понятно, что равенство это виртуальное, но в информационном обществе виртуальное вытесняет реальное.
Ученые считают сетевое общество признаком кардинальных сдвигов в истории человечества, новой моделью цивилизации, которую они называют «цивилизацией постмодерна». Горизонтальные связи заменяют собой иерархические, централизованное управление обществом становится децентрализованным. Поэтому все чаще высказываются мнения о необходимости отказаться от государства как иерархии власти и полномочий, об эффективности либеральной автономии социальных групп - религиозных, политических, этнических и проч. Иерархии всегда пытались организовать общество, государство, империи, а сетевые технологии стремятся их разрушить, индивидуализировать, ав-тономизировать. Сетевая модель общества позволяет отказаться от иерархических структур, что крайне выгодно собственникам крупных транснациональных корпораций, заинтересованных в уничтожении национально-государ-
ственных образований с их законами, национальными традициями и культурой. Некоторые исследователи прямо говорят о трансформации государства в орган социально-экономического управления территорией, легитимность которого в глазах населения и внешнего мира должна определяться его достижениями в социальной сфере, а не традиционными институтами международного права. Резкое снижение социальной эффективности, по их мнению, может служить основанием для использования мировым сообществом (или отдельными его представителями) разного рода санкций, введения внешнего управления [6; 7; 8, с. 128].
В связи с ростом влияния негосударственных, общественных форм права вопрос о территориальной привязке юридических норм приобретает новое измерение. Негосударственное право не имеет тождественной государственной территории действия.
В юридической литературе существует термин «экстерриториальность права». По общему действию в пространстве нормативно-правовые акты применяются на всей территории государства, но могут иметь юридическую силу и за его пределами. В соответствии с принципами государственного суверенитета общее правило таково: законы той или иной страны действуют лишь на ее территории, включающей в себя сушу, недра, воздушное и водное пространство, которая находится под суверенитетом данного государства и на которую оно распространяет свою власть, а также на территории посольств, военных кораблей и других объектов, принадлежащих государству и находящихся в открытом море или космосе. «Порядок, в соответствии с которым законы не распространяются на то или иное пространство или лиц, называется экстерриториальностью. Принцип экстерриториальности означает, что в пределах границ любого государства, в соответствии с нормами международного права, могут находиться участки территории и лица, на которых не распространяется юрисдикция данного государства» [9, с. 296-297]. В. И. Черванюк оперирует термином «принцип экстерриториальности», который, в его понимании, означает «распространение нормативных актов правотворческого органа за пределы территории его юрисдикции» [10, с. 407]. Как видим, данное понятие используется в контексте либо юридических иммунитетов, либо распространения действия права за пределами государства.
Однако этим термином обозначен достаточно широкий круг правовых явлений. Экстерриториальность - это не только особые юридические преимущества (неприкосновенность личности и жилища, неподсудность местным судам по уголовным и гражданским делам, освобождение от повинностей и налогов и другие), взаимно предоставляемые государствами иностранным дипломатическим представительствам. Традиционно экстерриториальность понимается как юридический статус физических или юридических лиц, учреждений либо объектов, не подчиняющихся нормам местного законодательства и подпадающих частично или в полном объеме под действие законодательства государства, в котором они зарегистрированы [11]. Сегодня экстерриториальная юрисдикция - это еще и юридические нормы надгосударственного, транснационального значения. Страны стали вступать в коммерческие отношения с транснациональными корпорациями, что обусловило создание концепции транснационального права, международного экономического права [12]. Появление на мировой арене новых субъектов права привело к развитию идеи разграничения международного и межгосударственного права. По мнению некоторых исследователей, которое можно в условиях глобализации признать верным, международное право является результатом взаимодействия не государств, а обществ, различающихся своей идентичностью, но действующих в рамках признанных общих норм и ценностей, некой мировой правовой культуры [3; 13, с. 406]. «Транснациональный дискурс звучит как некролог: "смерть государства-нации"... - реванш гражданского общества», - пишет С. Коуэн, указывая на идейные основы кризиса национального государства [14, с. 61].
Таким образом, в условиях глобализации экстерриториальность стала еще и характеристикой новых негосударственных видов правового регулирования, в которых вопрос территории действия правовых норм не актуален.
Прежде всего это касается развития институтов защиты прав человека - актуальной проблемы, одновременно вызывающей множество нареканий за односторонность и двойные стандарты. Общеизвестно, что одним из ведущих императивов многополярной глобализации является их защита. Права человека стали универсальным, экстерриториальным, надгосударственным принципом создаваемого глобального права. Идея о том, что концепция прав человека будет
одной из основ организации международного сообщества, неоднократно высказывалась как иностранными, так и отечественными авторами [15, с. 5]. Например, М. В. Баглай полагает, что наблюдаемый сегодня процесс интернационализации прав человека в перспективе ведет к формированию единого правового статуса человека и гражданина - одной из характерных черт цивилизации будущего. «Сегодня уже общепризнано, что права человека, в какой бы стране он ни жил, находятся под защитой мирового сообщества и являются достоянием всей цивилизации» [16, с. 160]. Аналогично высказывается и В. А. Карташкин, который называет объективной тенденцией развития интеграцию всех государств в единое мировое сообщество. Создание мирового правового пространства будет основываться на конвергенции различных правовых систем и синтезе всего лучшего. Это, как отмечает В. А. Карташкин, коренным образом изменит понятия «суверенитет» и «независимость», приведет к принятию схожих, а в ряде случаев и унифицированных законов, общепризнанных и конкретных правовых норм и принципов в сфере прав и свобод человека [17, с. 406-412].
Благодаря идее универсальности прав человека глобализация приобретает публично-правовое измерение, хотя ранее считалось, что основой правовой глобализации является развитие именно частного права и транснационального рынка. Как отмечается в исследовании Микеле де Сальвиа, «новаторский элемент Европейской конвенции о защите прав человека заключается в утверждении европейского публичного порядка за рамками национальных систем» [18, с. 12]. При этом эффективным правовым механизмом, обеспечивающим взаимодействие как правовых, так и судебных систем в данной сфере, стал Европейский суд по правам человека. Создаваемая им судебная практика должна лежать в основе и национального законодательства, и национальной судебной практики.
Следующий вектор развития экстерриториальности - трансформация статуса государства как главного субъекта международных отношений. Значительно усилились экономические и иные интеграционные связи между транснациональными корпорациями, особенно в финансовой сфере. В условиях информационно-технического прогресса связи между ними не требуют государственного участия. Однако очевидно, что вмешательство государства в информационные
процессы, в обмен сведениями неизбежно приведет к нарушению права на частную жизнь. По мнению ряда ученых, государственный суверенитет не распространяется на информационные сети, а киберпространство представляет собой некое вненациональное саморегулирующееся сообщество пользователей. Как следствие, суверенитет государств в его традиционном понимании размывается, а государственные границы постепенно превращаются в фикцию, якобы формируется глобальная электронная среда, для деятельности в которой «границы государств уже не являются препятствием и которую можно вести в международном масштабе» [19, с. 71]. Однако подобные утверждения об экстерриториальности юрисдикции в Интернете автоматически не способствуют созданию демократического общества. Злоупотребление правом в условиях безгосударственного регулирования может привести к таким последствиям, по сравнению с которыми тоталитарные режимы отдельных государств покажутся «играми в злодеев».
Функции по международному нормированию в таком важном сегменте общественной жизни, как интернет-пространство, приняла на себя не международная, а национальная неправительственная организация. Речь идет об американской Корпорации по распределению адресного пространства в Интернете (далее - ICANN (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers), осуществляющей регистрацию доменных имен в Сети. ICANN в 1999 году установила порядок регистрации доменных имен и процедуру разрешения споров, связанных с их присвоением (так называемая процедура UDRP (Uniform Domain Name Dispute Resolution Policy (единообразная методика рассмотрения споров о доменных именах). Как отмечают юристы, специфичность подобной ситуации состоит «в установлении монополии национальной организации применительно к сфере, затрагивающей важный сегмент международных отношений» [20]. Ее нормативные предписания и правила имеют экстерриториальное значение в силу отсутствия альтернатив у участников информационного пространства.
В отношении правового регулирования в Интернете ученые предлагают использовать lex electronica, или lex informatica, - свод транснациональных правовых норм и торговых обычаев, применимых к сделкам в сфере трансграничной электронной торговли, созданный ее участниками для внутреннего пользования и используемый арбитрами для урегулирования споров с учетом намерений сторон. В его основу положено мнение о том, что для Сети оптималь-
ной является саморегуляция, то есть участники интернет-отношений могут самостоятельно выработать систему нормативных предписаний и претворять ее в жизнь. Концепция lex electronica в этой связи рассматривается как электронное «продолжение lex mercatoria», которое предназначено для правового регламентирования торговых операций.
Несмотря на то, что неизбежным является дальнейший рост негосударственного и, соответственно, экстерриториального регулирования в сфере электронной коммерции, здесь также необходим внешний контроль. Разработкой нормативных предписаний относительно электронной коммерции занимаются более 20 международных межправительственных и неправительственных организаций [16, с. 4-6]. При этом неправительственным организациям поручаются весьма серьезные проекты. Например, Общество всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций (далее - SWIFT (Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications) располагает системой электронного перевода средств между участвующими в ней банками и осуществляет передачу банковской и финансовой информации посредством вычислительной техники. SWIFT является акционерным обществом, созданным в соответствии с законодательством Бельгии.
Интересно отметить, что порядок электронных расчетов не только для частных, но и для государственных финансовых учреждений устанавливает неправительственная организация, то есть она определяет для участников обязательные условия деятельности в такой достаточно специфической сфере, как расчетно-финансовые отношения, где обычно превалируют императивные предписания в виде национального законодательства или международных договоров.
Следующим трендом экстерриториальной юрисдикции, в ходе которой значительно изменяется объем трансграничных связей и перемещений, является развитие межнациональных отношений. Речь идет о договорных, трудовых, семейных и иных отношениях, возникающих вследствие усиления взаимозависимости между юридическими и физическими лицами разных стран. Ученые-международники фиксируют необходимость признания новой области права - науки о транснациональных (трансюрисдикционных) частно-правовых отношениях [21]. Предметом изучения данной дисциплины должны стать правовые нормы и институты национального и иностранного права, применимые к регулированию всего разнообразия гетерономных, транснацио-
нальных, трансграничных, то есть трансюрисдик-ционных отношений (отношений с «иностранным элементом») между частными лицами, к которым следует относить не только физических и юридических лиц, но и публично-правовые учреждения, включая государство, вступающее в частно-правовые отношения. Предметом анализа данной науки охватывается не только коллизионное право различных государств, но и разнообразные нормы гражданского, семейного, трудового, таможенного, валютного и тому подобных отраслей права различных государств, используемые в правоотношениях трансюрисдикционного характера. Большую роль играют здесь вопросы экстерриториального применения правовых норм, а также негосударственное правовое регулирование. Поэтому можно говорить о таком стратегическом приоритете глобализации, как усиление негосударственного регулирования правоотношений: от предписаний, являющихся результатом нормотворче-ской или правоприменительной деятельности государства и его органов, следует отличать положения, возникшие в процессе деятельности участников делового оборота или организаций, их объединяющих (обычные правила, заведенный порядок, договорные условия, арбитражная практика и другие). Несмотря на то, что государство участвует в их реализации, возникают они самостоятельно и имеют экстерриториальное значение.
Вместе с тем экстерриториальным характером обладают нормы макрорегионального значения. «Региональная экономическая интеграция, - отмечает В. М. Шумилов, - как проявление глобальной тенденции активно осуществляется на всех континентах, во всех "центрах экономической силы"» [22, с. 274]. Постоянно растет число региональных объединений межгосударственной интеграции: по состоянию на 1 января 2011 года в мире было заключено 202 региональных торговых соглашения и 104 договора об экономической интеграции [23]. И глобализация, и региональная экономическая интеграция есть проявления различных этапов объективного процесса становления общества под влиянием интернационально развивающихся производительных сил, имеющих одни и те же истоки - качественные скачки, «взрывы» в развитии производства и рынка, сопровождаемые изменениями в общественных отношениях и общественном сознании [24, с. 46].
Процессы экономической интеграции на региональном и международном уровнях протекают в условиях правовой интеграции стран-участниц, так как она требует создания единого (целостного) правового поля для развития интегра-
ционных процессов. С этой целью создаются межгосударственные союзы с наднациональной правовой системой. Наднациональность проявляется в том, что государства сознательно передают выполнение части своих суверенных компетенций «внешней и высшей власти, которая институционализируется в рамках интеграционного сообщества». «Посредством участия в организациях, наделенных наднациональными полномочиями, государства не только не претерпевают умаления своего суверенитета, но и приобретают право расширять сферу своих действий далеко за пределы территориального верховенства» [25, с. 8]. Пока государства - члены наднационального образования сохраняют суверенитет, они обладают способностью в любое время прекратить свое членство в нем, и отнять это право у независимых стран нельзя, равно как и сами они от него отказаться не могут.
Право таких организаций имеет экстерриториальный характер и называется в литературе интеграционным, или коммунитарным, правом [26]. В отличие от международного права его субъектами являются не только государства и другие участники международного права, но и частные лица, на которых распространяются права и обязанности, налагаемые законодательной властью их национальных государств, а также наднациональной властью. Интеграционное право порождает правопорядок, субъектами которого являются государства, физические и юридические лица, реализующие интеграционное право в пределах коммунитарной территории, то есть территории разных государств, наднациональной территории. Как правило, правовое регулирование, осуществляемое на ней, направлено в первую очередь на формирование единого рынка, а потому касается вопросов как публичного, так и частного права. Нормы интеграционного права создаются не государствами, а путем нормотворчества компетентных органов интеграционного объединения. Судебный и иной контроль за их исполнением возлагается также на органы этого сообщества.
В связи с увеличением объема международной торговли между частными лицами количество случаев, когда стороны по тем или иным причинам заинтересованы в предъявлении судебного решения гражданско-правового характера, принятого судебными органами одного государства на территории другого, резко возросло. Причины этому могут быть самыми разными: нахождение имущества на территории этого государства (имущества, на которое можно обратить взыскание), подтверждение определенного правового состояния и другое. Ученые говорят о необхо-
димости отказа от построения режима признания и исполнения иностранных решений на территории Российской Федерации только лишь на основании требования обязательного наличия международного договора с тем или иным иностранным государством [27, с. 25]. Следует учесть, что практически во всех без исключения странах романо-германской правовой семьи наблюдается усиление регулятивного значения судебного правоприменения, судебного прецедента. В случае развития либерализации в области признания и исполнения иностранных или коммерческих транснациональных третейских судебных решений доля экстерриториальности права существенно возрастет.
Таким образом, в современных условиях понятия «государственное пространство», «экстерриториальность права», «пространство действия права» нуждаются в переосмыслении. Термин «правовое пространство» не является теперь тождественным понятию «территория государства», так как можно выделить в качестве его форм экономическое, информационное, культурное, судебное пространства. «В законодательстве и научной юридической литературе, - констатирует Н. Н. Федосеева, - термин "пространство" применяется обычно для обозначения промежутка, не ограниченного видимыми пределами, обладающими специфическими чертами и свойствами, порождающего особые общественные отношения (например, воздушное пространство, морское пространство, водное пространство)» [28]. Сегодня уже глобальная философская категория «пространство» не может быть «взята в чистом виде» и перенесена в проблемное поле теории государства и права, тем более территориального действия юридических норм. В эпоху глобализации крайне сложно теоретически связать и показать взаимозависимость пространственных границ государства, его суверенитета и пределов функционирования государственной власти. «Действие права, - подчеркивает В. И. Черво-нюк, - означает, что феномен "право" самим фактом своего существования создает правовое пространство, в котором протекает жизнедеятельность индивидов, общностей людей, общества в целом» [10, с. 406]. Поэтому одной из задач правоведения видится технико-юридическая универсализация, гармонизация и стандартизация правовых систем. Здесь речь идет прежде всего о формировании единого языка интеграционного права, об общих юридических конструкциях, методах толкования права, способах его применения в работе юрисдикционных органов и так далее.
Литература
1. Баранов В. М. Теневое право. Н. Новгород, 2002.
2. Малахов В. П. Мифы современной общеправовой теории. М., 2013.
3. Лановая Г. М. Типологическая характеристика современного права: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2015.
4. Закс В. А. Особенности формирования норвежского средневекового права // Право в средневековом мире. СПб., 2001.
5. Баранов П. П. Развитие философии права в России: традиции и современные проблемы // Философия права. 2000. № 1.
6. Стратегия и проблемы устойчивого развития России в XXI веке / под ред. А. Г. Гранбер-га, В. И. Данилова-Данильяна, М. М. Цикано-ва, Е. С. Шопхоева. М., 2002.
7. Оксамытный В. В. Теория государства и права. М., 2004.
8. Глобализация и развитие законодательства: очерки / отв. ред.: Ю. А. Тихомиров, А. С. Пигол-кин. М., 2004.
9. Протасов В. Н., Протасова Н. В. Лекции по общей теории права и государства. М., 2010.
10. Червонюк В. И. Теория государства и права: учебник. М., 2009.
11. Российская юридическая энциклопедия / под ред. А. Я. Сухарева. М., 1999.
12. Берандзе М. Р. Концепция транснационального права в международном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
13. Малахов В. П. Методологические и мировоззренческие проблемы современной юридической теории. М., 2011.
14. Коуэн С. Устойчивость государства: демократия и вызовы глобализации: реферат // Современное государство: политико-правовые и экономические исследования: сборник научных трудов / отв. ред. Е. В. Алферева. М., 2010.
15. Ковалев А. А. Международная защита прав человека: учебное пособие. М., 2013.
16. Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1998.
17. Карташкин В. А. Права человека: движение к единому мировому пространству // Права человека накануне XXI века. Российско-американский диалог / под ред. Б. Гросса, П. Джувиле-ра, Е. Лукашевой, В. Карташкина. М., 1994.
18. Сальвиа М. де. Прецеденты Европейского суда по правам человека. СПб., 2004.
19. Технологический прогресс и современные международные отношения: учебник / под общ. ред. А. В. Крутских. М., 2004.
20. Современное международное частное право в России и Евросоюзе / под ред. М. М. Богуславского, А. Г. Лисицына-Светланова, А. Трун-ка. М., 2013. Кн. 1.
21. Бахин С. В., Зажигалкин А. В. Электронная коммерция: правовые проблемы конвенционного регулирования // Журнал международного частного права. 2002. № 4(38).
22. Шумилов В. М. Международное право: учебник. М., 2010.
23. Набиуллина Э. С. Тезисы выступления на конференции РСПП «Формирование единого экономического пространства Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации: взаимодействие с бизнес-сообществом». URL // http://www.economy.gov.ru/minec/press/ news/doc20101116_04
24. Европейская интеграция, большая гу-
манистическая Европа и культура / под ред. Л. И. Глухарева. М., 1999.
25. Колосов Ю. М. К вопросу о примате международного права // Международное право в современном мире. М., 1991.
26. Правовые проблемы формирования межгосударственных объединений (на примере зоны свободной торговли и Таможенного союза ЕврАзЭС) / под ред. В. Ю. Лукьяновой. М., 2012.
27. Литвинский Д. В. Признание иностранных судебных решений по гражданским делам (сравнительно-правовой анализ французского законодательства, судебной практики и юридической доктрины). СПб., 2005.
28. Федосеева Н. Н. Виртуальное пространство - новая сфера функционирования современного государства (теоретический аспект) // Информационное право. 2008. № 3.
УДК 340.15 ББК 67.0
В. Я. Любашиц
СОВРЕМЕННЫЕ ГОСУДАРСТВА В ИСТОРИКО-ТИПОЛОГИЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
Статья посвящена проблеме эволюционной типологии государственной организации общества. При анализе современных государств автор исходит из допустимости некоторой вариативности, которая задается определенной исторической логикой образования и развития политических институтов.
Ключевые слова: государство, государственная власть, типология государства, история, социальная эволюция, общество.
MODERN STATES IN THE HISTORICAL AND TYPOLOGICAL ANALYSIS: PROBLEMS
OF THEORY AND HISTORY
The article is devoted to the evolutionary typology of the state organization of society. In the analysis of modern states the author assumes the permissibility of a certain variability, which is determined by certain historical logic of formation and development of political institutions.
Keywords: state, state power, typology of the state, history, social evolution, society.
Сегодня предлагается много способов описания эволюционной типологии государственной организации, существуют альтернативные версии. И дело даже не в выстраивании жесткой эволюционной схемы, а в допуске некоторой вариативности, которая задается определенной логикой образования и развития политических институтов.
Нам важно рассмотреть ряд идей и подходов, предложенных современными учеными и касающихся наиболее крупных стадий и эпох полито-генеза.
Анализ исторического прошлого в терминах хронологии и стадиального развития имеет более чем многовековую традицию. Еще Платон в «Законах» затронул проблему разнообразия политических институтов даже на самых низких ступенях социальной организации.
Теория стадий, или фаз, не остается незамеченной критиками, наиболее яркими из которых являются К. Поппер и Р. Нисбет [ 1; 14].
Йохан Гудсблом в работе, о которой пойдет речь ниже, отмечал, что традиция построения фазовых моделей (от Платона и Аристотеля до
