CC BY
264
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010
УДК 1 : 316.334.3
Л. Н. КИБАРДИНА
Омский государственный технический университет
ПЕРСПЕКТИВЫ И НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА_________________________________________
В статье проводится анализ основных теоретических концепций, определяющих перспективы и направления развития переходной модели современного российского социального государства в контексте институциональной, идеологической, социальной и теоретической перестройки, обуславливающей интеграционно-ориентированную и дифференцированную социальную политику.
Ключевые слова: социальное государство, социальное рыночное хозяйство, идеология, либерализм, социальная ответственность.
Строительство социального государства на новом институциональном уровне логично вписывается в российские трансформационные процессы, способно сгладить их социальные издержки и противоречия, решить проблемы оптимального соотношения экономического развития и сохранения социальных гарантий. Вместе с тем следует учитывать и тот факт, что даже в странах с развитыми рыночными системами и устойчивой демократией разработка направлений и механизмов социальной регуляции общественной жизни представляет собой трудно разрешимую задачу. В России эта задача усугубляется тем, что одновременно решается сразу несколько задач институциональной, идеологической, социальной и теоретической перестройки. Научная и практическая значимость решения социальных проблем связана с тем, что возникает настоятельная необходимость устранения дестабилизирующего фактора несовпадения различных социальных интересов и углубляющихся конфликтов между ними [1 ].
В 1994 г. Институт социально-экономических проблем народонаселения РАН осуществил попытку целостного осмысления происходящих социальных изменений и предложил «Концепцию социальной политики в России», в которой отмечена реальная угроза превращения острых социальных противоречий в прямое противоборство социальных групп, ведущее к утрате социальной мобильности и устойчивости общества в целом. В связи с наличием в обществе различных слоев и групп, находящихся на разных стадиях адаптационного процесса и поэтому сталкивающихся с неоднородными проблемами, в «Концепции...» обосновывалась необходимость интеграционно-ориентированной социальной политики, учитывающей специфику различных социальных интересов и предусматривающей дифференцированный подход в их реализации.
Эти дифференцированные подходы в основных своих характеристиках совпадали с известными либеральным, консервативным и социалистическим (неопатерналистским) моделями социального государства, а их сочетание должно обеспечивать возможность сохранения стабильности и интеграции общества и поддерживать неконфликтное взаимодействие между различными социальными группами. Например, для наиболее продвинутой части населения в качестве такой системы и направления развития
могут использоваться ценности либерализма; для сектора, находящегося в начальной стадии адаптации, более правомерно применение социальной философии консерватизма; для неадаптированной части населения концептуальной основой может стать патернализм. Авторами двигало желание «взять лучшее» в разных моделях, однако кажущаяся логичность такого подхода привела к дезорганизации социального порядка и ценностных ориентации населения, поскольку последнее обладало различными адаптационными возможностями и опиралось на различные нормы и ценности.
Этот подход представляет собой противоположность подходу максимального социального государства, который был распространен в отечественной науке и практике в советский период, и ведет к игнорированию достаточно высокой роли государства в решении со-циальных проблем. Переходная модель отражает попытки сохранения низкой стоимости рабочей силы в интересах бизнеса, что воспринимается населением как утрата государством его социозащит-ных функций. Это не лишено и научного смысла — ведь перераспределение предполагает улучшение положения одних за счет ухудшения других, связано с постоянным конфликтом интересов в любом государстве, проводящем распределительную политику. В ситуации углубления классовых и социальных противоречий, жесткого и непомерно высокого расслоения, государство берет на себя функцию арбитра в таких конфликтах и вынуждено солидаризоваться с одной частью общества в ущерб другой.
В 2000 году российское правительство провозгласило курс на «субсидиарное социальное государство», признав тем самым отход от ортодоксального либерализма, который к тому времени показал свою обветшалость. Субсидиарные принципы стали центром дискуссий о взаимоотношениях граждан и государства, в связи с чем, был поставлен вопрос о пересмотре социального контракта «личные права в обмен на государственные гарантии». Отправным тезисом здесь выступает принцип субсидиарной ответственности, основой которой является ответственность индивида перед собой и своей семьей, а также дополнительная общественная ответственность в том случае, если отдельный человек (семья) не может принять на себя всю ответственность. По этому пути идет известный специалист в области социальной политики
Е. Ш. Г онтмахер, который считает, что «новая модель обеспечения социальных гарантий должна носить компромиссный, промежуточный характер по отношению к двум полярно противоположным моделям, построенным на уравнительности и предельной дифференциации» [2].
Поэтому важнейшей политической чертой современного российского социального государства становится перераспределение ответственности за благосостояние семьи от государства к самой семье. Для этого предлагается ввести принцип двойной ответственности: минимальный уровень социальных гарантий предлагает и обеспечивает государство, независимо от имущественного и социального положения индивида, что позволит создать определенные равные возможности жизненного «старта» для подрастающего поколения. С другой стороны, набор максимальных, дополнительных гарантий, связанных с результатами его труда и вклада в общественное производство, индивид обеспечивает себе сам при помощи различных фондов страхования рисков: пенсионное обеспечение, жилище, отдых и т.п. В вопросах справедливости обеспечения этих прав либеральный подход считает возможным избегать всякой уравниловки, смело идти на любую дифференциацию, если, конечно, она оправдана интересами получения качественного и общественно значимого конечного продукта.
Этот незначительный крен в сторону реальных изменений и поиску оптимальной модели социального государства, был довольно быстро прекращен в связи с отсутствием в России традиций местного самоуправления, которое было бы способно решать социальные проблемы на уровне их возникновения. Все это привело к таким негативным проявлениям, как нарастание в последние годы централизации и концентрации власти. С точки зрения практической деятельности либералов, основная тенденция развития социальных функций государства должна быть направлена в сторону минимизации. Финансовые возможности социального государства увязываются с возможностями бюджетной системы нести расходы на социальную поддержку уязвимых групп населения и на обеспечение минимальных гарантий бесплатного доступа к услугам образования, здравоохранения и культуры.
За продолжение либеральных реформ выступает А. Д. Зарецкий, считая, что это позволит России примирить в обществе сосуществование трех идеологий: либерализма, консерватизма, социалреформизма. Несмотря на то, что либеральный проект реализован (и продолжают реализовываться) во всем цивилизованном мире, вопрос нужности или ненужности либерализма в России продолжает оставаться дискуссионным. Он отмечает, что трудность прививания либерализма в российских условиях преодолима и заложена самой стратегией развития государства, которое призвано решить две главные задачи, характеризующие его цивилизованность обеспечить социальнополитический порядок в стране на основе прав и свобод граждан и научить российских граждан выполнять конкурентный труд во всех сферах. Здесь без принятия идей либерализма («либерального консерватизма» или «либерального социализма») не обойтись. Первая ступень в формировании либеральной политики «признание индивидуализма как важнейшей составляющей экономических отношений» [3].
Определенное и существующее неравенство в подходе государства к решению социальных проблем породило и неравные его обязательства по отноше-
нию к различным группам, что еще более законсервировало не только саму проблематику перехода к социальному государству и реализации социальных прав, но и систему социальных противоречий, неравенства, маргинализации, эксклюзии. Эта консервация породила снижение ожиданий и невыполнение со стороны граждан условий социального контракта. Одновременное сочетание модели «трудовых достижений» и «помощи бедным» приводит к возникновению множества теневых зон и взаимодействий, внутри которых появляются иные способы получения доходов, нежели занятость. Одна часть населения, ожидая заботы и соответствующих действий от государства, заметно «снизила» свое положение на социальной лестнице, другие «поднялись» за счет противоправных или криминальных действий, что отразило существенные различия в разнонаправленности интересов в социально-классовом, групповом и региональном уровнях.
Безуспешные попытки соединить либеральные основания социальноэкономической политики, реализуемой на практике, и патерналистские тенденции, заложенные исторической традицией, поиск их компромисса, привели к дискуссии о социальном рыночном хозяйстве (СРХ) и значении реформ Л. Эрхарда. P.M. Нуреев подчеркивает, что «...концепция СРХ представляла альтернативу и чистому либерализму, и плановой экономике, и даже олигархическому капитализму. Важно, однако, чтобы регулирование свободы осуществлялось не сверху, а снизу, чтобы существовала органическая взаимосвязь между свободой, самостоятельностью и ответственностью. Если этот баланс нарушается, то нарастает зависимость людей от государства, а свободные граждане превращаются в послушных подданных» [4].
Эти идеи были реанимированы в связи с поиском нового «лекарства» от социальных болезней для разбалансированного российского хозяйства и общества, застрявшего в состоянии аномии и беспорядка. Несмотря на определенное сходство экономики послевоенной Г ермании и современной России, данные поиски с трудом находят свои концептуальные основания по нескольким причинам. Во-первых, уже произошел невозвратимый распад прежней нормативной системы, который не позволяет осуществить позитивный общественный консенсус, необходимый для реального восстановления равновесного и справедливого порядка, как основы понимания мира. Во-вторых, германский опыт, основанный на трудовом участии и жесткой зависимости уровня страховых выплат от предшествующих взносов, весьма проблематично использовать в России. В-третьих, социальные государства в развитых странах испытывают кризис в связи с процессами глобализации и переходом индустриального общества к постиндустриальному.
В связи с нарастанием социальной напряженности вследствие множества нерешенных проблем, новую актуализацию получил второй подход к определению социальности государства, рассматривающий его как комплексную и системную характеристику любого высокоразвитого сообщества и включающий в партнерские социальные отношения все участвующие стороны. Основные субъекты социального государства, участвующие в процессе создания и распределения благ — это бизнес, общество и бюрократический механизм, и основной вопрос заключается в том, чтобы вмешательство их управленческих воздействий друг на друга способствовало их взаимному саморазвитию, а не разрушало бы социальную целостность. Для
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010
российской науки весьма актуальной становится проблема исследования границ между различными секторами общества и механизмов, делающих эти границы взаимно регулирующими и сдерживающими, по принципу разделения ветвей власти, адекватными общественным потребностям.
За последние десятилетия трансформация пост-социалистических социальных институтов привела к юридическому закреплению принципа равенства различных организационноправовых форм, а, следовательно, партнерства множества ее субъектов, взаимодействующих как по горизонтали, так и по вертикали. В этом контексте актуальным становится вопрос о том, на каких основных социальных отношениях строится модель общественного благосостояния. В последние годы проблемы трансформации моделей социального государства (всеобщего благосостояния) стали активно обсуждаться именно с точки зрения разнообразия норм социальных обменов, что оказалось весьма плодотворным. Поскольку в любом обществе сосуществуют разные типы обменов, а доминирование рыночных отношений над ценностно-нормативными возникло сравнительно недавно, необходимо исследовать и проектировать национальные модели с учетом степени развитости каждого из трех типов обменов.
Можно выделить три типа обмена — солидарност-ный (субсидиарный), который носит возвратный характер, его основное предназначение — осуществлять поддержку индивида и его семьи в ситуациях взаимных социальных рисков посредством системы социального страхования (фонды, союзы и т.д.); эквивалентный, который применяется в отношениях спроса — предложения и выполняет функцию соответствия вложенным индивидом затрат на образование, квалификацию и т.п. получаемым социальным благам, т.е. выступает механизмом обеспечения социальной справедливости; и иерархический, который применяется в патронклиентских отношениях между государством и индивидом, и заключается в гарантировании со стороны государства (корпорации) определенных социальных благ при условии выражения индивидами лояльности к политическому режиму в виде законопослушания. Однако различные типы социального обмена не позволяют в целом определить границы социальной ответственности каждой из сторон.
Также механизмы социального обмена можно исследовать в контексте общественного договора и выделить такие ключевые идеи: 1) ядро социального контракта образуют права человека, которые выступают не врожденными, не естественными, а договорными, т.е. обусловленными договором между самими людьми, при этом государство как агент лишь фиксирует и обслуживает их; 2) соглашение людей по поводу прав, их отношения с государством как с агентом обслуживаются довольно сложными структурами — коалициями, институтами, группами, организациями; 3) идея политики как обмена правами, т.е. новое понимание политики как публичной деятельности, в отличие от действий государя, который исполняет либо не исполняет исходный социальный контракт. Таким образом, на базе контракта осуществляется непрерывный обмен и трансакции прав собственности и свободы [5].
Сущ ествуют разные подходы в определении механизмов взаимной социализации государства, бизнеса, общества и индивида. Один из них, политологический, делает акцент на развитии отношений собственности, которые способствуют преодолению неравенства.
Ученые отмечают, что некоторое неравенство в собственности, в доходах и уровне жизни стимулирует динамизм экономического развития, поскольку позволяет наиболее активным членам общества получать вознаграждение, соответствующее вложенным затратам. Однако, чрезмерное социально-экономическое неравенство, тем более порожденное только лишь переделом собственности, а не длительным процессом накопления, начинает играть отрицательную роль: паразитирующее богатство и маргинальная бедность подавляют стимулы развития, ведут к деградации общества. Так же чрезмерное социально-экономическое неравенство, идущее в направлении глубокой социальной дифференциации, оказывает существенное влияние на морально-политический климат в обществе и общественно-политическую ситуацию [6].
Развитие социальных функций государства в этом контексте связывается с тенденциями демократизации, диверсификации и социализации (обобществления) форм и механизмов собственности, которые в экономически развитых странах к концу XX в. приобрели массовый характер. Однако сложившаяся в России система собственности воспринимается общественным сознанием как крайне несправедливая. Нерегулируемые стихийные воздействия рынка не могут искоренить и даже приуменьшить избыточное социальное неравенство, а широкий и равный доступ к общественным благам (образование, наука, культура) , который мог бы выровнять шансы людей и тем самым ускорить развитие общества, существенно ограничен. Дж. Стиглиц так пишет об этом: «Успех рыночной экономики нельзя понять, оперируя лишь узкими экономическими стимулами: критически важные роли играют нормы, общественные институты, социальный капитал и доверие. Рыночному обществу необходим именно неявный социальный контракт, который нельзя просто узаконить, декретировать или ввести постановлением реформаторского правительства. Подобный «социальный клей» требуется любому обществу» [7].
В формировании этого социального контракта, выполняющего функцию «социального клея», активное участие принимает, помимо государства, и корпоративный бизнес. Речь идет о подготовке и повышении квалификации работников, удовлетворении их социальнокультурных потребностей, развитии социальной инфраструктуры, благотворительной деятельности. Здесь мы подходим к следующей проблеме — взаимной социальной ответственности государства и бизнеса, которая рассматривается в рамках доктрины социальной ответственности бизнеса (СОБ), или корпоративной социальной ответственности (КСО). Под ответственностью понимается осознанная «внутренняя» потребность, добровольно принимаемые бизнесом обязательства способствовать решению общественно значимых проблем на различных уровнях предприятия, компании, местного сообщества, города, региона, страны в целом. И если в западных странах корпоративная социальная ответственность существует уже много десятков лет, став органической частью усилий по созданию «общества благосостояния» и снижению социального неравенства, то в России эта проблематика находится только на начальном этапе формирования рефлексии.
Актуальные проблемы социальной ответственности бизнеса рассматриваются в трех аспектах. Первый аспект связан с пониманием хозяйственной деятельности как социально значимой, которая выражается в производстве качественных товаров и услуг,
уплате налогов и создании хорошо оплачиваемых рабочих мест. Второй определяет ее как стратегически целесообразный вклад компании в развитие внутренней и внешней среды жизнедеятельности, инвестирование в социальные программы. Третий заключается в придании компании репутации социально ответственной, что означает учет не только общественных ожиданий, но и формирование высоких общественных стандартов (например, организационной культуры, образования, охраны здоровья и т.д.) [8].
С вступлением в эпоху постиндустриализма социальные затраты рассматриваются уже не как издержки, а как инвестиции, повышающие конкурентоспособность, определяющие стремление к наращиванию человеческого и социального капитала. В этом контексте расходы на профессиональную подготовку и образование персонала, медицинское обслуживание работников и членов их семей, создание благоприятных условий для отдыха и многое другое повышают дееспособность человеческого капитала и, следовательно, экономическую эффективность бизнеса. Среди внешних факторов, стимулирующих КСО, следует отметить возрастающее давление некоммерческих организаций (правозащитных, экологических, социальных и др.), общественное мнение. Появился даже феномен «конкуренция за лояльность», побуждающая компании ориентироваться на установление более высоких социальных стандартов.
При этом социальная активность корпораций представляет собой не одностороннее действие, а взаимодействие со структурами гражданского общества и государства. Бизнес заинтересован в ослаблении своей корпоративной замкнутости, в придании этим отношениям большей прозрачности и цивилизованности, что благотворно сказывается и на ослаблении бюрократии. Возникла даже концепция «корпоративного гражданства», как продвинутой формы КСО, способствующей сближению корпоративного бизнеса с обществом по партнерскому сценарию. Социальная активность бизнеса существенно смягчает неравенство в обществе, зачастую «покрывая» ту часть потребностей в социальных услугах, которая не удовлетворяется государством или общественными фондами. Все это говорит о том, что в современном обществе происходят масштабные процессы социализации, и государства, и бизнеса, и самого общества. При этом активность корпораций не «замещает» деятельность государства, а дополняет его, кооперируясь в вопросах социальной ответственности.
В настоящее время в российских научных и политических кругах именно частное предпринимательство и глобализация рынков рассматриваются в качестве движущих сил развития экономики в XXI в., обеспечивающих выгодные инвестиции, повышающих благосостояние граждан и создающих новые рабочие места. С другой стороны, есть опасения, что глобализация может ограничить способность гражданского общества и государства направлять деятельность частного сектора на благо общества, и ее результатом станет расширение пропасти между богатыми и бедными. Основной вопрос заключается в том, чтобы бизнес перестал быть частью проблемы, а превратился в неотъемлемый элемент ее решения. Компании частного сектора, вовлекающиеся в проекты гражданского общества, тем самым, вносят в общее дело ту социальную плату, которую они получают от преимуществ использования плодов глобализации, и рассматриваются в качестве одного из факторов консолидации общества.
Следует отметить, что характер переходных процессов, происходящих в российском государстве, определяют сложность типологии его современной социальной модели. Если в советской модели сочетались принципы универсализма и эгалитарности, присущие социалдемократической модели, с принципами статусного распределения социальных благ, характерными для консервативной модели, то сегодня в ней представлены и радикальнолиберальные элементы, например, постепенный отказ от системы статусных льгот и привилегий. Как показывает опыт многих стран, осуществляемый в России переход к «субсидиарному» государству может дать начало развитию на этой базе как подобия либеральной «англосаксонской» модели, так и различных ее комбинаций с другими известными типами [9]. Вместе с тем, исследуя социальное государство в рамках концепции гражданского общества, не стоит рассчитывать на его социалдемократическую модель. Социалдемокра-тическое движение, в котором ключевой фигурой стало выступать гражданское общество, способное поставить под контроль и государство, и бизнес, так же не оправдало надежд [10].
В последние годы в России ведется интенсивный поиск объединяющей идеи, оптимальной модели будущего, приемлемой для большинства общества. При этом даже активные вчерашние сторонники и проводники либеральных реформ все более охотно говорят о «новом социализме». Причем если направления и темпы либерализации в наибольшей степени зависят от действий государства, то его «социализация» целиком и полностью определяется развитием гражданского общества, формированием в соответствующей сфере групп интересов и обеспечением их политического представительства. В этом контексте на первый план выходят процессы социализации, солидаризации и гуманизации самого общества, которое должно стать удобным для человека и соответствовать потребностям современного экономического, научнотехнического и социальнокультурного прогресса, возрастающей ролью человеческого потенциала и его интеллектуальной составляющей.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать некоторые выводы относительно перспектив и направлений формирования социального государства в России. Во-первых, значительное влияние на это процесс объективно будет оказывать патерналистская (консервативная) модель, фиксирующая, возможно на длительный период, систему социальных неравенств, в связи со слабым развитием гражданского общества, правовых основ, политического представительства и этатистской традицией. Во-вторых, политическая власть в силу многих объективных причин склонна формулировать некую переходную консенсусную модель, используя либеральные и консервативные принципы, которые часто приходят в противоречие между собой, находя при этом оправдание в достижении экономической эффективности. В-третьих, значительные изменения могут быть связаны с пересмотром роли и функций различных акторов социального государства (бизнес, институты гражданского общества, социальные сети), которые на новом этапе своего развития берут на себя не только бремя социальной ответственности, но и комплекс социальных прав. В-четвертых, представляется возможным, что распределение социальной ответственности от государства к другим участникам и демонополизация социальных отношений могут привести к развитию социалреформистской модели. Соответствующее понимание и широкое распространение социальных
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010
прав пока не получила должного развития ни в российской теории, ни на практике, и здесь необходимо использовать зарубежный опыт. Это в значительной степени ускорит дальнейшую модернизацию российского социального государства в русле международной интеграции. Однако для существенного изменения этой ситуации необходим выход на политическую арену новых политических сил с новыми социальными программами.
Библиографический список
1. Экономические и социальные проблемы России: Социальная политика и социальные реформы в России (2000 — 2003 гг.). — М., 2004. - С. 5.
2. Гонтмахер, Е. Социальная политика: Уроки 90-х / Е. Гонт-махер. — М. : ГелиосАРВ, 2000. — С. 18.
3. Зарецкий, А. Д. Эволюция индивидуализма в экономических отношениях современной России / А. Д. Зарецкий // СГЗ. — 2005. — № 3. — С. 194.
4. Нуреев Р. М. Теория и практика социального рыночного хозяйства / Р. М. Нуреев // Социальное рыночное хозяйство: концепции, практический опыт и перспективы применения в России; под ред. проф. Р. М. Нуреева. — М. : ГУ ВШЭ, 2006. — С. 6.
5. Аузан, А. А. Кризис ожиданий и варианты социального контракта / А. А. Аузан // ОНС. — 2004. — № 5. — С. 19.
6. Социальное неравенство и публичная политика / Ред. В. А. Медведев, М. К. Горшков, Ю. А. Красин. — М. : Культурная революция, 2007. — С. 15.
7. Стиглиц, Дж. Куда ведут реформы? / Дж. Стиглиц // Вопросы экономики. — 1999. — № 7. — С. 12— 13.
8. Социальная ответственность бизнеса: актуальная повестка / Под ред. С. Е. Литовченко, М. И. Корсакова. — М. : Ассоц. менеджеров, 2003. — С. 15.
9. Государственная социальная политика и стратегии выживания домохозяйств / Под ред. Шкаратана О. — М. : ГУ ВШЭ, 2003. — С. 85.
10. Федотова, В.Г. Социальное государство и рынок / В. Г. Федотова // Свободная мысль — XXI в. — 2002. — № 7. — С. 82.
КИБАРДИНА Людмила Николаевна, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии, социальной работы и политологии.
Адрес для переписки: 644050, г. Омск, пр. Мира, 11.
Статья поступила в редакцию 15.09.2009 г.
© Л. Н. Кибардина
УДК 1 (075.8) с. П. ДУРЕЕВ
Сибирский государственный аэрокосмический университет им. академика М.Ф. Решетнёва, г. Красноярск
УПРАВЛЕНИЕ И САМОУПРАВЛЕНИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА____________________________
В статье показано, что управленческая деятельность является совокупностью выработанных историческим опытом, научным знанием навыков, умений, способов, средств целесообразных поступков и действий человека в сфере управления. Через управление и самоуправление человек соучаствует в жизни и развитии природы, общества и себя самого; перестаёт быть пассивным продуктом обстоятельств и объектом внешних воздействий; становится активным субъектом общественного развития. Подготовка и обучение человека выполнению своей социальной роли, своих функций, обязанностей, навыкам общественной деятельности, а также самодвижение и саморазвитие человека являются высшей целью развития общества. Автор доказывает, что деятельность человека способна развить свою универсальность до такой степени, что в будущем возможно будет снять те противоречия в системе «общество—человек», причиной которых является она сама. Это имеет важное методологическое значение при исследовании проблем управления обществом.
Ключевые слова: человек, общество, деятельность, управление, самоуправление.
В статье «Современное управление: философские и методологические основания» В.С. Диев вполне справедливо подчёркивает, что без управления были бы невозможными любые достижения человечества, управление является необходимым условием любой «человеческой деятельности, где требуется задействовать знания и способности людей» [1]. При всём многообразии определений и толкований составными частями понятия «управление» являются субъект, объект, цель, деятельность, воздействие. А процесс управления предстаёт как преобразующая и направляющая деятельность, осуществляемая субъектом по отношению к объекту управления для достижения заданной цели.
Управленческая деятельность в этом процессе призвана обслуживать цели и функции управления, обеспечивать подготовку и проведение в жизнь управленческих решений. Управленческую деятельность можно определить как набор (совокупность) выработанных историческим опытом, научным познанием и талантом людей навыков, умений, способов, средств целесообразных поступков и действий человека в сфере управления.
Управленческая деятельность отличается интеллектуальным характером, поскольку всегда есть процесс выработки, принятия и практической реализации управленческих решений, призванных изменять состояние и течение общественных процессов,
