CC BY
37
УДК 80'81
DOI 10.25513/2413-6182.2017.3.7-17
ПЕРФОРМАТИВНОСТЬ VS. ТЕАТРАЛЬНОСТЬ: ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ДИСКУРСИВНЫХ КАТЕГОРИЙ
Е.Н. Горбачева
Астраханский государственный университет (Астрахань, Россия)
Аннотация: Рассматривается проблема соотношения дискурсивных категорий перформативности и театральности. Установлено, что, с одной стороны, в ри-туализованных и карнавализованных речевых действиях наблюдается изменение их перформативного характера из-за превалирующей в них театральности. При этом ритуализация ведет к повышению качества коммуникативного поступка, карнавализация, напротив, - к его снижению. С другой стороны, театрализованное представление может стать социальной акцией, т. е. приобрести качество коммуникативного поступка, если на первый план выдвигается его перформативная функция. Такое представление, как правило, имеет последствия в виде широкого общественного резонанса и влечет за собой какие-либо другие значимые для общества события.
Ключевые слова: перформативность, театральность, ритуализация / карнавализа-ция речевого действия, коммуникативный поступок.
Для цитирования:
Горбачева Е.Н. Перформативность vs. театральность: проблема соотношения дискурсивных категорий // Коммуникативные исследования. 2017. № 3 (13). С. 7-17. DOI 10.25513/2413-6182.2017.3.7-17.
Сведения об авторе:
Горбачева Елена Николаевна, доктор филологических наук, доцент
Контактная информация:
Почтовый адрес: 414042, Россия, Астрахань, ул. Татищева, 20а
E-mail: elen-gorbachyova@yandex.ru
Дата поступления статьи: 31.05.2017
Дискурсивная перформативность как способ осуществления коммуникативного поступка определенным образом связана с дискурсивной категорией театральности.
Театральность, понимаемая Е.В. Иловой как использование различных масок и образов в коммуникации и измеряемая такими параметра-
© Е.Н. Горбачева, 2017
ми, как сценарность, ритуальность, игра на публику, символичность и презентационная эмоциогенность [Илова 2014], допускает различные проявления. Одним из них является перформанс.
Перформанс относится к ключевым направлениям постмодернистского искусства. Его суть составляет публичное создание артефакта путем синтеза искусства и не-искусства ради утверждения идентичности автора [Маньковская 1998].
В театральной коммуникации перформанс определяется как «публичное действо символико-ритуального характера» с элементами пантомимы, танца, музыки и т. п., производимое группой людей или одним человеком и обладающее эпатажностью и провокационностью [Илова 2016]. Очевидно, что целью перформанса является оказание сильного воздействия на публику.
Определенный воздействующий потенциал, не обязательно связанный с эпатажностью и провокационностью, но и не исключающий их, присущ такой разновидности дискурсивной перформативности, как перфор-мансная перформативность. Согласно А.А. и Л.А. Романовым, перформанс-ные перформативы, или перформативы-симулякры, представляют собой привычное (шаблонное, ритуальное] исполнение действия. К перформанс-ным речевым актам относятся ритуалы, театральные постановки и инсценировки, критические выступления, полемические статьи, дискуссии и общественные слушания, оказывающие воздействие на культурную жизнь общества [Романов, Романова 2011: 329, 333].
Театральность характерна прежде всего для ритуализованных речевых действий. Вообще, по нашему мнению, ритуализация речевого действия способствует его переходу в разряд речевого поступка: действие приобретает событийные качества, становясь средством формирования и манифестации социокультурной идентичности языковой личности адресанта. В этом случае мы говорим о градации дискурсивной перформатив-ности, а именно - об усилении фактогенной функции дискурса, о переходе фактуальной перформативности в фактуально-событийную [Горбачева 2017: 7]. Ярким примером ритуализованного действия, в котором в равной мере сочетаются характеристики перформативности и театральности, является инаугурационная речь президента страны.
С одной стороны, инаугурационная речь представляет собой языковое выражение лимитирующей тактики в рамках устанавливающей перформативной стратегии (адресант устанавливает свой социальный и коммуникативный статус как доминирующий, но ограничивает себя рядом обязательств]:
Могу заверить вас, что в своих действиях буду руководствоваться исключительно государственными интересами. Возможно, не удастся избежать ошибок, но что я могу обещать и обещаю, это то, что буду работать открыто и честно. Считаю своей святой обязанностью
сплотить народ России, собрать граждан вокруг ясных целей и задач, и каждый день и каждую минуту помнить, что у нас одна Родина, один народ, у нас с вами одно общее будущее (Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2000 г.].
Актуализация перформативности, а именно выражение комиссив-ной иллокуции, в данном примере осуществляется с помощью глаголов-перформативов «заверить» и «обещать», существительного «обязанность», глагольной формы будущего времени (буду руководствоваться; буду работать]. Идея множественности обязательств, которые президент берет на себя, передается посредством однородных членов (работать открыто и честно] и перечисления (сплотить народ России, собрать граждан вокруг ясных целей и задач, и каждый день и каждую минуту помнить, что у нас одна Родина, один народ,у нас с вами одно общее будущее].
С другой стороны, наличие в инаугурационной речи специальных знаков позволяет судить о состоянии власти в стране на момент инаугурации. А.В. Олянич называет такие знаки ритуальными (рекурсивными] презентемами, очень характерными для ритуальной политической коммуникации, поскольку они несут в себе информацию о прочности, незыблемости, крепости власти [Олянич 2007: 214-215]. Так, употребление в инаугурационных речах президентов России и США личного местоимения первого лица множественного числа «мы | we» является презенте-мой, актуализирующей тактику субъектной идентификации в рамках устанавливающей перформативной стратегии (президент идентифицирует себя как неотъемлемую часть коллективного адресата, отождествляется со всей нацией]:
We have a place, all of us, in a long story - a story we continue, but whose end we will not see. / Для нас всех есть место в долгой истории, истории, которую мы продолжаем, но конца которой мы не увидим (George W. Bush Speech, Inaugural address 20th Jan 2001].
Сегодня мы вступаем в новый этап национального развития, нам потребуется решать задачи принципиально нового уровня, иного качества и масштаба (Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2012 г.].
Нация представляется в инаугурационных речах как опора президента, тем самым подчеркивается незыблемость его власти.
Та же идея незыблемости и прочности власти передается в инаугу-рационных речах посредством апелляции к ценностям, которые также служат своеобразными презентемами, символизирующими отождествление президента с нацией. В речах американских президентов превалирующей апеллируемой ценностью является демократия:
Our democratic faith is more than the creed of our country, it is the inborn hope of our humanity, an ideal we carry but do not own, a trust we bear and pass along. / Наши демократические убеждения - это нечто большее, чем кредо нашей страны, это наша врожденная человеческая надежда,
идеал, которому мы привержены, но который нам не принадлежит, вера, которую мы несем и будем передавать дальше (George W. Bush Speech, Inaugural address 20th Jan 2001].
Российский президент подчеркивает приоритетность бережного отношения к национальной памяти и многовековой истории:
Мы обязательно добьёмся успеха, если будем опираться на прочный фундамент культурных и духовных традиций нашего многонационального народа, на нашу тысячелетнюю историю, на те ценности, которые всегда составляли нравственную основу нашей жизни, если каждый из нас будет жить по совести, с верой и любовью к Родине, к своим близким, заботиться о счастье своих детей и благополучии своих родителей (Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2012 г.].
Одним из признаков ритуализации речевого действия является его сакральный характер. В инаугурационных речах американских президентов сакральность выражена ярче, поскольку завершающей фразой в них является выражение благословения (God bless you all, and God bless America; God bless you, and God bless our country]. Кроме этого, в самой речи может подчеркиваться неразрывность связи американской нации с Богом:
I know this is in our reach because we are guided by a power larger than ourselves who creates us equal in His image. | Знаю, что это нам доступно, так как нас направляет сила, которая выше нас, сила того, кто создал нас по Своему образу и подобию (George W. Bush Speech, Inaugural address 20th Jan 2001].
В инаугурационных речах В. Путина прослеживается иное выражение сакральности: президент апеллирует к основополагающим для русской ментальности концептам - «вера», «душа», «судьба», «Отечество» -и подчеркивает причастность всех граждан страны к судьбе России:
Ближайшие годы будут определяющими для судьбы России на десятилетия вперёд. <...>
<...> Мы готовы к грядущим испытаниям и грядущим свершениям. У России великая история и не менее великое будущее. И мы будем работать с верой в душе, с искренними и чистыми помыслами (Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2012 г.].
Я также рассчитываю найти в этом патриотическом деле помощь сограждан России, всех, кому дорога судьба нашего Отечества (Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2000 г.].
Следует также отметить, что место проведения инаугурации российского президента - Кремль - не просто является обязательным элементом ритуала (в этом случае он становится знаком-локативом в соответствии с классификацией ритуальных презентем А.В. Олянича], но и придает сакральность всему мероприятию, поскольку Кремль считается «сердцем России», а значит, святым местом, о чем говорит сам Путин:
Ради сегодняшнего торжественного события мы собрались сегодня здесь, в Кремле, в святом для нашего народа месте. Здесь в Кремле - сосредоточие нашей национальной памяти. Здесь, в стенах Кремля, веками вершилась история нашей страны, и у нас нет права быть "Иванами, не помнящими родства" (Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2000 г.].
Говоря о ритуализации речевых действий как градации перформа-тивности, мы имеем в виду изменение дискурсивной перформативности под влиянием категории театральности. Аналогичным примером соотношения двух дискурсивных категорий - перформативности и театральности - является карнавализация речевых действий, под которой мы понимаем юмористическое либо ироническое переосмысление высказывания, «переворачивание» дискурсивных иллокуций и ценностей. В этом случае следует говорить об изменении дискурсивной перформативности в сторону снижения качества речевого поступка и его перехода в собственно речевое действие, за которое говорящий не несет особой ответственности: она нивелируется юмором / иронией. В плане градации дискурсивной перформативности этот процесс называется снижением перформативности и состоит в переходе фактуально-событийной перформативности в фактуальную [Горбачева 2017: 7]. Рассмотрим пример:
Ваня, дрожа ресницами, смотрел то на вещи, то на Биденко.
- Это все мне? - наконец сказал он робко.
- Безусловно.
- Нет, скажите правду, дядя Биденко.
- Правду говорю.
- Честное батарейское?
- Честное батарейское.
- И честное разведчицкое?
- Это само собой понятно, - сказал Биденко, хмурясь, чтобы не улыбнуться. - Я даже вместо тебя в ведомости расписался (В. Катаев. Сын полка].
Ваня Солнцев получает обмундирование и не может в это поверить. Выражения «честное батарейское» и «честное разведчицкое» являются окказиональными вариантами «честного слова» - клятвы, т. е. комиссив-ного высказывания, накладывающего определенные обязательства на субъекта говорения и обладающего сакральным характером, особенно если речь идет об обещании, данном военным человеком. В рассмотренном примере комиссивность и сакральность исчезают благодаря юмористическому тону диалога, который невольно задает Ваня, употребив слова-окказионализмы «батарейское» и «разведчицкое». Далее юмористический тон поддерживается капитаном Биденко, подыгрывающим Ване.
Повтор речевых действий, которые имеют ритуализованный характер и не предусматривают своего повторения (повтор в этом случае яв-
ляется индикатором срыва коммуникации], может производить юмористический либо иронический эффект: говорящий как бы репетирует речевое действие, и схожесть выполнения речевых действий с репетиционным процессом нивелирует их сакральность. Такие действия вряд ли можно квалифицировать как поступки. Рассмотрим пример повторного произнесения воинского обращения к командиру:
Капитан Енакиев вздохнул, и вдруг лицо его стало суровым. Он кинул на стол «Исторический журнал», заложив его карандашиком, и резко сказал, почти крикнул:
- Так солдат не является к своему командиру батареи. Встать!
Ваня вскочил, вытянулся и обмер.
- Отставить. Явись сызнова.
<...> Он проворно нахлобучил шапку, выскочил за дверь, поправил сзади пояс, заложенный за хлястик, и снова вошел в блиндаж, но уже совсем по-другому. <...>
- Разрешите войти? - крикнул он писклявым детским голосом, который ему самому показался лихим и воинственным.
- Войдите.
- Товарищ капитан, по вашему приказанию явился красноармеец Солнцев.
- Вот это другой табак! - смеясь одними глазами, сказал капитан Енакиев. - Здравствуйте, красноармеец Солнцев.
- Здравия желаю, товарищ капитан! - лихо ответил Ваня (В. Катаев. Сын полка].
Нормы обращения солдата к командиру составляют важную часть воинского этикета. Их соблюдение способствует поддержанию единоначалия, воинской субординации, укреплению авторитета командира [Кириллов 2014]. С позиций дискурсивной перформативности обращение военнослужащего к офицеру более высокого ранга является выражением тактики дружественного позиционирования (сотрудничества] в рамках подтверждающей перформативной стратегии. Само обращение как речевое действие относится к группе регламентативов. Субъект регламента-тива данным актом подтверждает свою готовность поддерживать отношения, основанные на взаимоуважении, взаимовыручке и т. п. Будучи по своей сути ритуальным действием, обращение к командиру предполагает наличие определенных презентем: военная форма, оружие, порядок обращения военнослужащих друг к другу, строевой шаг, отдание чести, клишированные фразы. Обращаясь к капитану Енакиеву в первый раз после получения обмундирования, Ваня Солнцев нарушил воинский этикет, поскольку не знал его и не придавал ему большого значения. Отсюда неформальное и даже фамильярное приветствие Вани:
Ваня обеими руками стащил с головы шапку и сказал:
- Здравствуйте, дяденька!
При повторном обращении, на котором настоял капитан Енакиев, наблюдается полное соблюдение всех норм ритуала обращения к командиру со стороны Вани, о чем свидетельствуют, в частности, такие знаки-символы, как строевой шаг и отдание чести (Он вошел строевым шагом, щелкнул каблуками, коротко бросил руку к козырьку и коротко оторвал ее вниз). Чрезмерная театральность воинского обращения, создаваемая наличием необходимых презентем (ролевых знаков, знаков-символов, клишированных фраз) и повтором («репетицией») данного коммуникативного акта производит юмористический эффект. Не случайна последующая реакция капитана: Теперь уже капитан Енакиев не скрывал веселой, добродушной улыбки.
Тот же юмористический либо иронический эффект достигается, когда ритуализованные действия, приобретающие сакральный характер благодаря интимизации процесса общения, производятся на публику и адресуются «третьему лицу». Рассмотрим пример из художественного фильма «Испанский английский» (Spanglish) о мексиканке Флор Морено, переехавшей со своей дочерью Кристиной в Лос-Анджелес и нашедшей там работу экономки в богатом доме:
Please, dear God, this is the most important prayer of my life. It's about my éducation. The health of my brain. Please, dear God, enter my mother's heart. Make her understand what that school means. / Пожалуйста, дорогой Бог. Это самая важная молитва в моей жизни. Она о моем образовании. О здоровье моего ума. Пожалуйста, дорогой Бог, войди в сердце моей мамы. Пусть она поймет, что эта школа значит для меня.
В данном эпизоде Кристина произносит молитву, которую она сочинила сама и реальным адресатом которой является не Бог, а ее мама: девочка пытается уговорить Флор разрешить ей учиться в престижной школе. Стилизация высказывания под молитву рассчитана на усиление его воздействующего потенциала. С позиций дискурсивной перформа-тивности молитва реализует тактику недоминирующего субъектного позиционирования в рамках подтверждающей перформативной стратегии (субъект высказывания подтверждает свою недоминирующую коммуникативную роль и готовность (желание) способствовать тому, чтобы адресат, играющий, напротив, доминирующую коммуникативную роль, взял на себя ответственность за последствия тех действий, которые выполняет адресант). Сама молитва представляет собой сокровенный разговор с Богом, ср.: «Молитва - канонический словесный текст, произносимый верующими при обращении к их богу» [Ушаков 1996: 247]. Однако в рассмотренном эпизоде из-за смещения вектора адресатной направленности (в этом и заключается карнавализация) молитва становится средством манипуляции, которое, заметим, успешно сработало, поскольку Флор согласилась на уговоры дочери. Следует добавить, что иронический эффект здесь достигается благодаря не только карнавализованной коммуника-
тивной ситуации, но и языковым средствам, используемым девочкой, такими как преувеличение (the most important prayer of my life), метафора (The health of my brain; enter my mother's heart), лексический повтор (Please, dear God).
Суммируя все вышесказанное о ритуализации и карнавализации речевых действий, еще раз подчеркнем, что данные коммуникативные явления - это примеры влияния дискурсивной категории театральности на категорию перформативности. Иллюстративным примером обратного влияния - дискурсивной категории перформативности на категорию театральности - является, на наш взгляд, средневековая пьеса-моралите -драма аллегорического характера, в которой персонифицируются абстрактные понятия, составляющие концептосферу морали (Добродетель, Порок, Добро, Зло, Грех и т. п.).
Так, в романе Барри Ансуорта «Моралите» (B. Unsworth, Morality Play) повествуется о расследовании жестокого убийства подростка Томаса Уэллса, которое произошло в маленьком английском городке. Расследование проводится труппой странствующих актеров и представляется в виде моралите «Игра о Томасе Уэллсе».
В пьесе в завуалированной форме назначается обвиняемый: сначала актеры, следуя распространенной в городе версии, представляют в роли убийцы местную девушку, которой теперь грозит виселица. В ходе пьесы актеры раскрывают причину, заставившую Томаса следовать за убийцей до места преступления: девушка якобы искушала его, и он поддался соблазну ('The woman tempted me and I did go with her. With her body she did me tempt,' he said. /Женщина соблазнила меня, и я пошел с ней. Плотью своей она соблазнила меня, - сказал он1).
Игра от лица Томаса, девушки и персонифицированных понятий, связанных с моралью, - Совести (Доброго Советника), Алчности, Благочестия, Порока, Добродетели и др. - позволяет зрителям увидеть на сцене не спектакль, а, скорее, социальную акцию, главной целью которой является, с одной стороны, выражение обвинения, а с другой - предупреждение против соблазна поддаться греховным земным наслаждениям, за которыми может последовать расплата, что в конечном итоге и случилось с Томасом (об этом в стихотворной форме заявляет Добрый Советник):
'Sin in the beginning may seem full sweet
But the reckoning comes, be you never so fleet.
When you lie in clay...'
Грех поначалу ты сладким найдешь,
Но расплата грядет, от нее не уйдешь.
Чуть во прах ты отыдешь...
1 Здесь и далее пер. И.Г. Гуровой.
Данная пьеса имела довольно серьезные в масштабах маленького городка последствия. Во-первых, она вызвала общественный резонанс, о чем свидетельствуют слова одного из актеров: 'Brothers, we have started something up here.'/Братья, мы что-то тут расшевелили. Во-вторых, ею заинтересовался местный судья, которому предстояло выносить приговор по данному делу и который поэтому инициировал разговор с актрисой труппы сразу после представления: Margaret had taken the box up to the gallery and asked money from people looking down at the play. <...> 'The Justice spoke to me,'she said... 'He asked me questions,'she said. 'He kept me talking long.' / Маргарет поднялась с коробкой на галерею и попросила деньги у людей, которые смотрели представление оттуда. <...> - Судья заговорил со мной, - сказала она... - Он задавал мне вопросы, - сказала она. - Он долго со мной разговаривал.
Все это позволяет говорить о пьесе как о коммуникативном поступке, иными словами, перформативность здесь превалирует над театральностью.
Итак, дискурсивные категории перформативности и театральности соотносятся определенным образом: с одной стороны, превалирующая театральность ритуализованных и карнавализованных речевых действий влияет на их перформативный характер, а значит, и качество выражаемого ими коммуникативного поступка; с другой стороны, усиление пер-формативной функции театрализованного представления приводит к тому, что оно становится социальной акцией, приобретая качество коммуникативного поступка, вызывающего широкий общественный резонанс.
Список литературы
Горбачева Е.Н. Дискурсивная перформативность: признаки, типы, жанры: авто-
реф. дис. ... д-ра филол. наук. Тамбов, 2016. 40 с. Илова Е.В. Перформанс как семиотический феномен: об одном типе театральной коммуникации // Мир науки, культуры, образования. 2016. № 4 (59). С. 195-197.
Илова Е.В. Реализация категории театральности в коммуникации // Формирование культурной и языковой компетентности в процессе изучения иностранного языка. Интернет и изучение иностранного языка: сб. материалов Междунар. науч. конф. (26-27 сентября 2014 г., Москва) / отв. ред. В.В. Ощепкова. М.: МГОУ, 2014. С. 28-31. Кириллов В. Военный этикет и культура общения военнослужащих // Военсер-вис.рф. 2014. URL: http://voenservice.ru/boevaya_podgotovka/ (дата обращения: 27.05.2017).
Маньковская Н.Б. Перформанс // Культурология. XX век; энциклопедия. 1998. URL:
http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/583 (дата обращения: 30.04.2017). Олянич А.В. Презентационная теория дискурса: монография. М.: Гнозис, 2007. 407 с. Романов А.А., Романова Л.А. Композитная перформативность в интерактивном пространстве диалога // Studia Linguistica: Зб. наук. праць. Вип. 5, Ч. 2. Кшв: Кшв. нац. уни-т им. Т. Шевченка, 2011. С. 327-338.
Ушаков 1996 - Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. М.: ТЕРРА, 1996. Т. 2: Л-Ояловеть. 1090 стб.
Источники
Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2000 г. URL: http://www.mn.ru/
blogs/blog_reference/80928. Инаугурационная речь Владимира Путина 7 мая 2012 г. URL: http://www.mtel-ros.ru/strategy/gos_rf/17313-inauguracionnaya-rech-vladimira-putina-7-maya-2012-g-moskva-kreml.html. George W. Bush Speech, Inaugural address 20th Jan 2001. URL: http://www.famous-speeches-and-speech-topics.info/presidential-speeches/george-w-bush-speech-inaugural-address.htm.
References
Gorbacheva, E.N. (2016), Diskursivnaya performativnost': priznaki, tipy, zhanry [Discourse performativity: characteristic features, types, genres], Author's abstract, Tambov, 40 p. (in Russian) Ilova, E.V. (2016), Performance as a semiotical phenomenon: on one type of theatrical communication. Mir Nauki, Kul'tury, Obrazovaniya [World of Science, Culture, and Education], No. 4 (59), pp. 195-196. (in Russian) Ilova, E.V. (2014), Realizatsiya kategorii teatral'nosti v kommunikatsii [The realization of the category of theatricality in communication]. Formirovanie kul'turnoi i yazykovoi kompetentnosti v protsesse izucheniya inostrannogo yazyka. Internet i izuchenie inostrannogo yazyka [Formation of cultural and language competence in the process of studying a foreign language. Internet and studying a foreign language], Moscow, MGOU Publ., pp. 28-31. (in Russian) Kirillov, V. (2014), Voennyi etiket i kultura obshcheniya voennosluzhashchikh [Military courtesy and culture of communication]. Voenservis.rf, available at: http://voen-service.ru/boevaya_podgotovka/ (accessed date: May 27, 2017). (in Russian) Mankovskaya, N.B. (1998), Performance. Culturology. The 20th century, Encyclopedia, available at: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/583 (accessed date: April 30, 2017). (in Russian) Olyanich, A.V. (2007), Prezentatsionnaya teoria diskursa [Presentational theory of
discourse], Monograph, Moscow, Gnozis Publ., 407 p. (in Russian) Romanov, A.A., Romanova, L.A. (2011), Performativity composite dialogue in the online space. Studia Linguistica, collection of scientific works, Iss. 5, Pt. 2, Kyiv, Taras Shevchenko National University of Kyiv Publ., pp. 327-338. (in Russian) Ushakov, D.N. (Ed.) (1996), The Russian Language Explanatory Dictionary, in 4 volumes, Moscow, TERRA Publ., Vol. 2, 1090 co. (in Russian)
Sources
Vladimir Putin' Inaugural address May 7, 2000, available at: http://www.mn.ru/blogs/
blog_reference/80928. (in Russian) Vladimir Putin' Inaugural address May 7, 2012, available at: http://www.intelros.ru/ strategy/gos_rf/17313-inauguracionnaya-rech-vladimira-putina-7-maya-2012-g-moskva-kreml.html. (in Russian)
George W. Bush Speech, Inaugural address 20th Jan 2001, available at: http://www. famous-speeches-and-speech-topics.info/presidential-speeches/george-w-bush-speech-inaugural-address.htm.
PERFORMATIVITY VS. THEATRICALITY: THE PROBLEM OF CORRELATION OF THE TWO DISCOURSE CATEGORIES
E.N. Gorbacheva
Astrakhan State University (Astrakhan, Russia)
Abstract: The article deals with the problem of correlation of two discourse categories -those of performativity and theatricality. It is stated that, on the one hand, ritualized and carnivalized speech acts are characterized by a certain change in their performativity due to prevailing theatricality. Ritualization results in the speech act becoming a communicative deed, while carnivalization contributes to the opposite process (a communicative deed stops being such). On the other hand, dramatized shows may become social actions (i.e. they acquire the quality of communicative deeds) if their performative function gets more important. As a rule, the shows of this kind draw a wide social response or lead to other socially significant events.
Key words: performativity, theatricality, ritualization / carnivalization of speech act, communicative deed.
For citation:
Gorbacheva, E.N. (2017), Performativity vs. theatricality: the problem of correlation of the two discourse categories. Communication Studies, No. 3 (13), pp. 7-17. DOI: 10.25513/2413-6182.2017.3.7-17. (in Russian)
About the author:
Gorbacheva Elena Nikolaevna, Prof., Associate Professor
Corresponding author:
Postal address: 20a, Tatishcheva ul., Astrakhan, 414042, Russia E-mail: elen-gorbachyova@yandex.ru
Received: May 31, 2017
