CC BY
131
УДК 82(470.41)
Р.Р.Мусабекова
ПЕРЕВОДЫ СТИХОТВОРЕНИЯ Г.ТУКАЯ «КЫТГА» НА РУССКИЙ ЯЗЫК
В статье проведен подробный сравнительный анализ стихотворения Г. Тукая «Кытга» в переводах на русский язык С.Липкиным, М.Львовым, Л.Руст и Н.Ахмеровым. Выявлены особенности переводов, отмечены как некоторые неточности, так и удачи.
Ключевые слова: стихотворение, поэзия, перевод, варианты, адекватность, буквализм, подстрочник, рифма.
Musabekova R.R. TRANSLATIONS OF THE POEM G.TUKAYA «KYTGA» IN RUSSIAN
Translation of works of fiction is an integral part of any literature. Tatar literature began to move into the Russian language in the XIX century. Poems G.Tukaya translated into Russian for a hundred years. Some poems translated into Russian several times, from two to six times. This article focuses on translation of the poem Tatar poet G. Tukai "Kytga" into Russian. The poem is written before the death of the poet and is the final. This poem was translated into Russian language poets S.Lipkin, M.Lvov, L.Rust and N.Ahmerov. All translations are made at the highest professional level. The article provides a detailed analysis of each transfer, marked success and some disadvantages.
Keywords: poem, poetry, translations, versions, adequacy, literalism, interlinear, rhyme.
В художественном переводе существует вечная дилемма между буквальной точностью воспроизведения оригинала и точностью его поэтического воссоздания. И переводчик стоит на перепутье, решая, какого пути придерживаться, и этот выбор для него неминуем.
Как пишет Р.Мустафин: «Все согласны с тем, что переводить нужно точно. Однако в том-то и состоит суть дела, что на практике переводчик вынужден во имя точности отступать от точности» (как бы парадоксально это не звучало)» [1, с. 537]. Итак, отступление от точности, особенно при переводе поэтического произведения - это, практически, неизбежность. И главный критерий оценки качества перевода - это степень удаленности перевода от оригинала, как в плане формы, так и в отношении содержания.
Еще один немаловажный фактор успешности перевода - это проявление индивидуального облика переводчика, который является его обязательным компонентом. Художественный перевод, в отличие, к примеру, от научного, допускает несколько, а теоретически - бесчисленное множество различных, но равноценных с точки зрения художественной точности вариантов. Если даже несколько десятков переводчиков переведут одно и то же стихотворение, двух одинаковых переводов никогда не получится. И, наверно, ни один из них не удалось бы признать лучшим, ибо, как это доказывает практика, ни один перевод, как правило, не передает степень той художественности и выразительности, которую выражает оригинал (ну, быть может, в случае чрезвычайно редких исключений).
Мы задались целью сравнить с оригиналом четыре варианта перевода (СЛипкина, МЛьвова, НАхмерова и Л.Руст) на русский язык стихотворения Г.Тукая «Кытга». В целом, это вполне добротные, почти адекватные переводы и отличаются незначительно. Причин тому, на наш взгляд, несколько: во-первых, оригинал небольшой по объему, предельно лаконичен, недвусмысленен, несомненно, обладает поэтическими достоинствами; во-вторых, уровень мастерства переводчиков достаточно высок, и что важнее всего: это их бережное, почти трепетное отношение к тексту великого Тукая. В связи с этим уместно привести слова Р.Бухараева, который пишет о себе, что благодаря наставничеству С.Хакима и Х.Туфана «... сохранил отношение к переводу как к священной обязанности..» [2, с.34].
Сначала несколько слов о стихотворении вообще. Оно было написано, когда до смерти Тукая оставался месяц с небольшим. Было опубликовано в шестом номере журнала «Анг» за 1913 год. «В стихотворении «Кытга», написанном в больнице, Тукай, как бы подводит итоги своей творческой деятельности», - отмечает И.З.Нуруллин [3. c.72]. По сути основные произведения Тукая (и в таком объеме!) были созданы практически за шесть лет поэтической деятельности. Как пишет ХЮ.Миннегулов: «В произведении, состоящем из трех строф (бейтов), переданы душевные страдания поэта, свеча жизни которого догорает, воплощено его творческое и жизненное кредо... Основанная на внутренней рифме, аллитерации и антитезе последняя строфа, звучит как трагический монолог» [4, с.123].
Кытга в переводе с арабского означает «отрезок», «кусок», «часть», «поэтический фрагмент», «является одной из самых древних жанровых форм лирической поэзии восточных литератур.
исполь-зуется для создания небольших стихотворений философского или дидактического характера» [5, с.298]. И данное стихотворение великого татарского поэта абсолютно подходит к этой жанровой форме.
Проблему создает перевод уже самого названия стихотворения: С.Липкин делает точный пере-вод и дает название «Отрывок» (один из вариантов перевода слова «кытга»), Л.Руст дает ему свое название «Про черный день», а М.Львов и Н.Ахмеров оставляют без названия. Вот как выглядит стихотворение Тукая в оригинале [6, с. 270]: Кыйтга
Кечлэремне мин кара кеннэргэ саклый алмадым, Кеннэремнец hичберен дэ ченки ак ди алмадым. Булды юлда киртэлэр, эттэн кубэйде дошманым, Ченки залимнэрне, естеннэрне яклый алмадым. Кайтмады Yч, бетте кеч, сынды кылыч - шул булды эш: Керлэнеп беттем Yзем, деньяны пакъли алмадым. Подстрочник:
Сил своих на черные дни я сберечь не смог,
Ибо ни один из дней своих светлым назвать не мог.
Преграды были на пути, врагов стало больше, чем собак,
Ибо тиранов и господ я защищать не мог.
Не отомстил, обессилел, сломался меч - вот и все дела:
Перепачкался сам, мир очистить не сумел.
Вариант Л.Руст [7, с. 103]:
Про черный день
Про черный день я сил своих, увы сберечь не смог.
Ведь белым я б ни одного из дней наречь не мог.
Врагов я встретил на пути поболе, чем собак.
Ведь в сделку с сильными меня никто вовлечь не мог.
Итог: мир грязен, как и был; и я замызган весь.
Мстить рвался я, но отомстить, сломав своей меч, не мог.
При сравнении перевода с подстрочником выявляются некоторые шероховатости. На наш взгляд, в этом случае день все же не белый, он скорее светлый. И употребление слова "белый" может быть оправдано лишь как использование антономии черный-белый. Строка переводчика "Ведь в сделку с сильными меня никто вовлечь не мог" и строка подстрочника "Ибо тиранов и господ я защищать не мог", мягко говоря, не совсем одно и то же. Момент "вовлекания" лирического героя в "сделку с сильными" у Тукая вовсе отсутствует, ибо его лирический герой на это не способен из-начально. У Тукая в стихотворении присутствуют три предложения, в переводе их шесть, ибо каждая строка - это самостоятельное предложение. Но четвертая строка перевода "Ведь в сделку с силь-ными меня никто вовлечь не мог" из-за того, что начинается со слова "ведь", должна являться про-должением предыдущей строки, и было бы целесообразнее, третью строку завершить запятой. В переводе герой рвался отомстить, но не сумел, поскольку сломался меч, и нет ни слова о том, что он хотел этот мир очистить, а это, как нам кажется, самая главная мысль поистине гениального стихотворения великого поэта. Согласитесь, отомстить и очистить - это разные понятия. Нежелание пойти на сделку и желание, напротив, отомстить -также далеко не одно и то же.
Вариант М.Львова [8, с.316]: Сил своих на черный день я в дороге не сберег, Ибо светлым ни один день назвать бы я не смог. На пути моем врагов было больше, чем собак, Ибо с гнетом я вовек примириться бы не смог. Я врагам не отомстил, вышли силы, сломан меч, В битве с грязью сам погряз, мир очистить я не смог.
Этот перевод по сравнению с другими, наиболее близок к оригиналу, если не учитывать незначительные неточности: повторение: дорога и путь, и присутствие битвы с грязью, которой нет в оригинале. Четвертая строка перевода не входит в смысловое противоречие с четвертой строкой оригинала.
Вариант С.Липкина [9, с.235]:
Отрывок
Сил молодых про черный день, увы, я не сберег, Я светлым ни один из дней моих назвать не мог. Я сворою врагов гоним; был жребий мой жесток Затем, что я служить властям и богачам не мог. Хотел я мстить, но ослабел, сломался мой клинок, Я весь в грязи, но этот мир очистить я не мог.
Интересно сравнить третью строку с подстрочником: Я сворою врагов гоним; был жребий мой жесток Преграды были на пути, врагов стало больше, чем собак.
Переводчик непосредственно не использует слово "собаки", но "свора врагов" как бы это подразумевает, ибо при использовании слова "свора" всегда подразумеваются собаки. Нет в переводе и "преград", но появился "жестокий жребий", что, разумеется, звучит намного сильнее. А в остальном перевод почти совпадает с оригиналом. Вариант НАхмерова [10, с. 28]: Не сберег я сил на черный день -Мне не дали отдыха в дороге. Дни мои томила злая тень Всех врагов, встававших на пороге. Больше псов их было на пути! Но, сразившись с гнетом их навеки, Меч сломал я, им не отомстив, Грязь души не свергнув в человеке. Так случилось. В тягостной борьбе Не дал Бог мне силы одоленья. И пристала грязь к моей судьбе. И не дал я миру обновленья.
Этот перевод, по сравнению с тремя предыдущими, наиболее разительно отличается от оригинала. Как видим, в плане формы перевод отличается от оригинала тем, что, на первый взгляд, обладает вдвое большим объемом. Но это только кажется, поскольку каждую тукаевскую строку переводчик как бы делит надвое, хотя вполне можно было его оставить в виде шести строк. Но, тем не менее, объем перевода больше оригинала и в плане количества слов, и в отношении новых смыслов. Например, нет в оригинале и намека на возможность "отдыха в дороге", и когда в нем речь все же заходит о дороге (пути), то совсем по другому случаю, и именно в связи с преградами, которые на ней встречались. В переводе появляется злая тень врагов, которой также нет в оригинале. Далее в переводе появляется нечто большее, отсутствующее в оригинале - это "сражение с гнетом" лири-ческого героя. "Обновление", которого также нет в оригинале, означает свержение в человеке грязи души. И вот уже появляется некий укор к Создателю, ибо "В тягостной борьбе / Не дал Бог мне силы одоленья". На это в оригинале нет даже намека. Но в целом, эти отличия не воспринимаются как существенное расхождение с замыслом оригинала. Напротив, местами они углубляют ощущение трагизма и напряженности чувств.
Как пишет Н.Лаисов, "... у Тукая нельзя не видеть сознания ответственности за свое время, за свое поколение, а отсюда - сознания своей виновности в том, что он хотел мстить своим врагам, но не смог... Все это и усиливает элегический характер тукаевского стихотворения, трагичность переживаний его лирического героя" [11, с.138]. Все это удалось переводчикам сохранить и в своих переводах.
Общий вывод: все переводчикам присуща высокая культура стиха, близка выразительность русской речи (хотя, надо сказать, что М.Львов - Рафкат Давлетшевич Габитов и Н.Ахмеров -татары, правда, думающие по-русски). Это М.Львову и Н.Ахмерову дало возможность работать с текстом оригинала, в отличие от С.Липкина и Л.Руст, которые, скорее всего, имели дело с подстрочником. Но С.Липкин и Л.Руст, в отличие от двух других, имели и некоторое преимущество - а именно, они были менее скованы непосредственным воздействием фраз оригинала, а потому и более свободны в вы-боре художественных средств. У М.Львова и Н.Ахмерова трудности были другого порядка: им следо-вало отрешиться от оригинала, преодолеть его некоторую инерцию. Тем не менее, налицо полное отсутствие ощущения
"переводности", и все четыре перевода один дополняет другой.
Отрадно то, что творчество великого Г.Тукая по сей день востребовано переводчиками. Среди тех, кто особенно много сделал в деле перевода стихотворений Г.Тукая на русский язык, в особенности, в советские годы, следует назвать имена П.Радимова, Р.Морана, СЛипкина, С.Ботвинника, В. Тушновой, С.Северцева, ОДмитриева, В.Звягинцева, Д.Бродского, К.Липскерова и др. В последние годы к его творчетву активно обращались В.Ганиев, Р.Бухараев, НАхмеров, ВДумаева-Валиева, А.Каримова и др. Нет никаких сомнений, что в будущем это бесценное творчество будет вдохновлять на переводы все новых переводчиков, ведь в этом деле стремление к совершенству не имеет границ. А соприко-сновение с таким наследием будет воспитывать в них чувство ответственности, оттачивать их поэ-тическое мастерство и, что важнее всего, - воспитывать чувство слова, бережного обра-щения с ним.
Литература
1. Мустафин Р. Школа точности // Художественный перевод. Проблемы и суждения. М.: Известия, 1985.
- 576 с.
2. Каримова Алёна. Перевод как священная обязанность // Казанский альманах. - 2014. - №12.
3. Нуруллин И.З. Об эволюции тукаевской поэзии // Габдулла Тукай. Материалы научной конференции и юбилейных торжеств, посвященных 90-летию со дня рождения поэта. - К., 1979. - 237 с.
4. Мицнегулов Х.Й. Кыйтга // Габдулла Тукай эсэрлэре. СYЗлек-белешмэлек. - К.: ТКИ, 2012.- 479 с.
5. Шарипов А.М. Зарождение системы стихотворных жанров. - К.: Изд-во КГУ, 2001, -363с.
6. Тукай Габдулла. Эсэрлэр: 5 томда. - К.: ТКН, 1986. Т.2 - 399 с.
7. Тукай Габдулла. Избранное. К.: ТКИ, 1978. - 271 с.
8. Тукай Габдулла.Стихотворения, поэмы и сказки К.: ТКИ, 1986. - 414 с.
9. Тукай Г. Избранное: в 2 томах. К.: ТКИ, 1961, Т1,
- 292 с.
10. Тукай Габдулла. Стихотворения. Перевод Н.У.Ахмерова. К.: Тац Заря, 1996, - 32с.
11. Лаисов Наип. Лирика Тукая. - К.: ТКИ, 1976, -166 с.
1. Mustafin R. Shkola tochnosti // Hudozhestvennyj perevod. Problemy i suzhdenija. M.: Izvestija, 1985. -576 s.
2. Karimova Aljona. Perevod kak svjashhennaja objazannost' // Kazanskij al'manah. - 2014. - №12.
3. Nurullin I.Z. Ob jevoljucii tukaevskoj pojezii // Gabdulla Tukaj. Materialy nauchnoj konferencii i jubilejnyh torzhestv, posvjashhennyh 90-letiju so dnja rozhdenija pojeta. - K., 1979. - 237 s.
4. M^egulov H.J. Kyjtga // Gabdulla Tukaj asarlare. SYzlek-beleshmalek. - K.: TKI, 2012.- 479 s.
5. Sharipov A.M. Zarozhdenie sistemy stihotvornyh zhanrov. - K.: Izd-vo KGU, 2001, - 363s.
6. Tukaj Gabdulla. Qsarlar: 5 tomda. - K.: TKN, 1986. T.2 - 399 s.
7. Tukaj Gabdulla. Izbrannoe. K.: TKI, 1978. - 271 s.
8. Tukaj Gabdulla.Stihotvorenija, pojemy i skazki K.: TKI, 1986. - 414 s.
9. Tukaj G. Izbrannoe: v 2 tomah. K.: TKI, 1961, T1, -292 s.
10. Tukaj Gabdulla. Stihotvorenija. Perevod N.U.Ahmerova. K.: Taц Zarja, 1996, - 32s.
11. Laisov Naip. Lirika Tukaja. - K.: TKI, 1976, - 166 s.
