CC BY
85
Тем самым, при формальном закреплении новых правил, еще в течение длительного времени сохранялся прежний наследственный порядок занятия церковных должностей, поскольку у сторонних кандидатов отсутствовали реальные возможности осуществить принадлежавшие им права, вследствие чего они и отказывались от пустых притязаний. Церковный историк П.В. Знаменский писал о ситуации, сложившейся в это время: «вместо уничтожения владельческих отношений наследников к церковным местам, пришлось, напротив, даже утвердить их, признать официально, что лишить наследника его наследственного места в пользу более достойного кандидата можно не иначе, как откупив это место по оценке» [10]. Белое духовенство, кроме всего, содержало архиерейских чиновников, давало им кормы и подводы при их поездках по епархии, строило и ремонтировало дом архиерея.
Положение белого духовенства было особенно тяжело, потому, что оно не было освобождено от платежей и повинностей в пользу государства. Жившее на чужих землях духовенство отбывало повинности в пользу владельца, а жившее на чёрных землях несло тяглую повинность вместе с чёрными людьми, платило оброки и кормы чиновникам, ямские, стрелецкие и
пищальные деньги. Церковная земля была, правда, освобождена от платежей, но духовенство и с неё в крайних случаях несло повинности. Несравненно лучше жилось чёрному духовенству, т. к. повинностей в пользу государства с него не требовалось, а пожертвования на монастыри увеличивались постоянно. К концу XIX века Синод отпускал на содержание православного духовенства 7 миллионов рублей в год, а государственное казначейство - 18 миллионов в год, не считая пожертвований на приходское духовенство, доходов от церковных земель, имуществ и процентов с капиталов [11].
Подводя итог, можно сказать, что разделение духовенства на белое и черное способствовало становлению духовно-нравственных основ жизни, и его роль несомненна не только в качестве одной из социальных опор власти, но и в социально-экономической жизни губерний Центрального Черноземья. Просветительская деятельность видных священнослужителей епархий Центрального Черноземья сыграла значительную роль в развитии христианских ценностей населения исследуемого региона посредством приобщения их к православной культуре, издательской деятельности.
Библиографический список
1. Святитель Феофан Затворник. Спасение в семейной жизни. М.: Благовест, 1995. 63 с.
2. ГАВО (Государственный архив Воронежской области). Ф. И-84, оп. 1, д. 1937, л. 3.
3. Элбакян Е.С. Религия в сознании российской интеллигенции XIX - начало XX вв. Философско-исторический анализ. М.: РОССПЭН, 1996. 316 с.
4. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т. II,
4. 1, С. 197-201.
5. ГАВО (Государственный архив Воронежской области).Ф. И-84, оп. 1, д. 1945, л. 15.
6. ГАТО (Государственный архив Тамбовской области). Ф. 181, оп. 1, д. 1496, л. 8-10.
7. Миротворцев В.В. Меры правительства к преобразованию быта белого духовенства в царствование Александра II // Православный собеседник. 1890. С. 3-8.
8. ГАОО (Государственный архив Орловской области). Ф. 580, оп. 1, д. 2063, л. 16.
9. РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф. 804, оп. 1, д. 104, л. 3.
10. Знаменский П. В. Приходское духовенство в России со времен реформы Петра Великого. Казань, 1873. 851 с.
11. Записки Ростиславова Д.И. О белом духовенстве // Русская старина, 1888. С. 57-59.
УДК-801
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ПОЛЕЙ (ЛСП) АБСТРАКТНЫХ ИМЁН НЕГАТИВНЫХ ЭМОЦИЙ С ЛСП АБСТРАКТНОГО ИМЕНИ БОЛЬ
Ю.А. Калашникова1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Представлена попытка частичного описания лексико-семантического поля боли, основанного на пересечении его элементов с компонентами абстрактных имён негативных эмоций и выявления места этих элементов в структуре поля боли.
Ил. 4. Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: категория боль; лексико-семантическое поле; ядро поля; периферия поля; абстрактное имя; негативные эмоции.
INTERSECTION OF LEXICAL-SEMANTIC FIELDS (LSF) OF ABSTRACT NAMES OF NEGATIVE EMOTIONS WITH THE LSF OF THE ABSTRACT NAME OF PAIN
Калашникова Юлия Анатольевна, аспирант, тел.: (3952) 405297. Kalashnikova Yulia, Postgraduate Student, tel.: (3952) 405297.
Yu.A. Kalashnikova
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article presents an attempt of a partial description of a lexical-semantic field of pain that is based on the intersection of its elements with the components of the abstract names of negative emotions and identification of the place of these elements in the structure of the field of pain. 4 figures. 14 sources.
Key words: category of pain; lexical-semantic field; core of the field; periphery of the field; abstract name; negative emotions.
Впервые термин «семантическое поле» появился в работах Г. Ипсена, по определению которого семантическое поле представляет собой «совокупность слов обладающих общим значением»[1]. Существует множество теорий поля, как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике. Определённые закономерности семантических связей между отдельными единицами языка, а также типы семантических полей выделяли исследователи Р. Мейер, М.М. Покровский, А.А.Потебня, Г.Шперберг и др.
Лексико-семантическое поле - это множество разнородных взаимодействующих элементов лексического строя языка, обладающих общим семантическим признаком, выражающим определенное понятие. Наличие инвариантного (общего) семантического признака в структуре значений всех элементов поля является фактором, обусловливающим формирование поля. В структуре ЛСП выделяют ядро и периферию. Позиция инвариантного семантического признака в структуре значений элементов обусловливает их расположение в ядре либо на периферии поля [6].
Лингвисты указывают на ряд свойств, которые выделяют ЛСП среди различных лингвистических систем. К этим свойствам ЛСП относятся такие как: «отсутствие четких границ, континуальность, незамкнутость и, следовательно, взаимодействие с другими полями, способность членов поля притягивать к себе другие элементы или быть притянутыми элементами других групп (так называемая аттракция) »[7]. ЛСП не изолированы друг от друга. Каждое слово языка входит в определённое ЛСП, причём, чаще всего, вслед-
ствие своей многозначности, не только в одно. Одно семантическое поле может включаться в другое поле более высокого уровня [7]. Каждая лексема способна создавать своё ЛСП. К таким лексемам относится и абстрактное имя.
Абстрактное имя причисляется к числу наиболее неоднозначных, труднопостигаемых и интерпретируемых, потому что абстрактные имена - это не имена вещей или отвлечённые имена, это «имена сложных ситуаций» [14]. Боль, несчастье и горе - это абстрактные имена, содержащие ядерные элементы, в которых хранится культурная информация, через них определяется и передаётся система ценностей и формируется модель поведения человека.
Лексико-семантическое поле абстрактного имени боль входит в состав более крупного языкового объединения с инвариантным семантическим признаком «негативные эмоции». В составе ЛСП «негативные эмоции» мы исследуем поля боли, несчастья и горя. Каждое поле имеет общие элементы, обусловливающие их пересечение.
Обратившись к выяснению семантики понятия боль в европейских языках, мы обнаружили в грече-ско-русском словаре А.Д. Вейсмана два слова, означающие понятие боль. Оба они свидетельствуют об однозначно негативной её оценке, сопряженности с семантическим компонентом несчастье. Первая лексема ^Хуод) - боль, страдание (как физическое, так и нравственное); горе, печаль, беда, несчастье. Вторая лексема (поуод) имеет два значения: 1 - труд (тяжелый, изнурительный), работа, тягость, напряжение,
Рис. 1. Наличие семантического компонента несчастье в двух греческих лексемах, выражающих понятие боль
борьба; б - страдание, мука, горе, несчастье, бедствие, боль или болезни (рис. 1).
В словаре В.И. Даля (2001, т. II, с. 885) лексема несчастье определяется как: 1 -неудача, бессчастье, противная судьба; 2 - неблагополучие, неблагоденствие, злосчастие, злополучие; 3 - бедствие, горе, беда, грех, притка. В словарях современного русского языка (ССРЛЯ 1963, т. XI, с. 1206-1207; Ожегов, Шведова, 2001; Ушаков 1940, т. II, с. 556; Словарь русского языка 1984, т. II, с. 484 и др.) у лексемы несчастье нет значения невезения, неудачи, противной судьбы, но зафиксированы лексемы: бедствие, горе, несчастный случай, которые составляют ядро ЛСП несчастья.
При определении ядра мы пользуемся методикой анализа синонимического ряда. Чем ближе лексема находится к доминанте синонимического ряда, тем ближе она к ядерному сектору. Рассмотрим синонимический ряд лексемы боль.
В.И. Даль подразделяет понятие боль, включая в два синонимических ряда физического состояния -«боль, болезнь, болесть, хворь, хвороба, хворость, недужина, недуг, немочь, немощь, немогута, скорбь (телесная), хиль, хилина, боля, нездоровье», либо психического состояния - «боль, чувство горя, истомы, страданий душевных».
Ядро ЛСП душевной боли составляют лексемы: горе, горесть, грусть, кручина, мучительность, огорчение, печаль, пытка, сожаление, страдание. Лексема горе находится на первом месте в данном синонимическом ряду и наиболее приближена к доминантной лексеме душевного состояния. Это не случайно, так как душевная боль может быть вызвана горем, то есть каким-то событием, несчастьем, затрагивающим человека в его сути, а также чувством вины, раскаянием, в данном случае, боль приближается по значению к мукам совести. Так же лексема горе активно участвует и в формировании ядра ЛСП несчастья. Таким образом, можно сделать вывод, что семантика лексемы горе является пересечением ЛСП абстрактных имён боли и несчастья.
Рис. 2 демонстрирует подразделение ядра ЛСП
боли и несчастья на два сектора: физический и душевный. Лексема горе находит своё место в душевном секторе абстрактных имён боли и несчастья. Пересечение ЛСП боли, несчастья и горя происходит в секторе психического состояния человека.
Ядро ЛСП горе формируют лексемы: горе, несчастье, мука. Горе, выраженное лексемой боль, связано, прежде всего, с негативным эмоциональным состоянием, возникшим в результате утраты физического благополучия [9]. Наличие дифференциальных инвариантных семантических признаков в структуре значений элементов ближней периферии обусловило её деление на два сектора: 1- «горе, вызванное утратой морального благополучия»; 2- «горе, вызванное утратой физического благополучия» [9]. Первый сектор состоит из лексем: тосковать, печалиться, думать, измучиться и др. Второй сектор ближней периферии ЛСП горе формируют лексемы: мучиться, мучить, измучиться, мучит.
Лексемы, выражающие наименьшую степень интенсивности эмоции горя: тосковать, скучать, скука, тоска и др. Результатом физической и душевной боли может стать тоска. Тоска - еще новое страдание, которое должен переносить больной. Следующий пример тому подтверждение: «Тупая тоска, которую он испытывал в полуусыпленном состоянии, сначала только облегчала его как что-то новое, но потом она стала также или еще более мучительна, чем откровенная боль. Все тоже. То капля надежды блеснет, то взбушуется море отчаяния, и все боль, все боль, все тоска и все одно и то же» (Л.Н. Толстой. «Смерть Ивана Ильича»). Таким образом, лексема тоска может являться периферийным элементом пересечения лек-сико-семантических полей абстрактных имён горя, боли и несчастья.
Понимание боли Достоевским, показывает следующий пример: «Жизнь есть боль, жизнь есть страх, и человек несчастен. Теперь все боль и страх. Теперь человек жизнь любит, потому что боль и страх любит» (Ф. М. Достоевский. «Бесы»). Толстой полагает, что состояние боли делает человека глубоко несчастным, вырывая его из общества и лишая радостей жизни,
Рис. 2. Пересечение ЛСП боль, несчастье и горе
например: «Она писала: Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу более не видеть вас. Приезжайте вечером» (Л.Толстой. «Анна Каренина»). Но и несчастье доставляет боль и делает человека слабым и беззащитным, как в примере: «Все мое счастье погибло в эту минуту, и жизнь переломилась надвое. Я больно это почувствовал...Старик теперь болен, потому что проклял Наташу и потому что отец Алеши еще на днях смертельно оскорбил его» (Ф.М. Достоевский «Униженные и оскорблённые»).
Данные примеры подтверждают, что семантика лексем боль, несчастье и горе включают компонент страдания: «О, как я страдаю! Мою душу жжет невыносимая боль» (А.П. Чехов «Черный монах»), а страдание, в свою очередь, может привести к гневу как способу разрешения причины страдания. Гнев, злость могут являться выходом из ряда других эмоциональных состояний: растерянность, страх и др. [12] Таким образом, лексемы: гнев, страх, злость, растерянность заполняют периферию ЛСП «негативных эмоций» абстрактных имён боли, несчастья, горя, например: «Вид слез приводил его в растерянное состояние, и он терял совершенно способность соображения. Правитель его канцелярии и секретарь знали это и предуведомляли просительниц, чтоб отнюдь не плакали, если не хотят испортить свое дело. "Он рассердится и не станет вас слушать", - говорили они. И действительно, в этих случаях душевное расстройство, производимое в Алексее Александровиче слезами, выражалось торопливым гневом» (Л. Н. Толстой. « Анна Каренина»).
Лексико-семантическое поле гнев включает элементы, значения которых выражают инвариантный семантический признак «негативная эмоция, вызванная препятствием к достижению желаемой цели» [10]. Большая часть лексем дальней периферии «негативных эмоций» связана с обозначением репрезентации гнева путем физического насилия. Лексемы: побить, мучается, настегать, стегать (бичом), бить, хлестать, мучить и др., включают в структуру значений компонент негативной эмоции горя. Физическое страдание -одна из форм эмоции горя. Налицо пересечение полей несчастья, боли и горя в семантике лексемы гнев, как реакции на негативные эмоции.
Лексико-семантическое поле абстрактного имени страх (ЛСП страх) включает элементы, значения которых выражают инвариантный семантический признак «негативная эмоция, вызванная какой-либо угрозой» [12]. Для ЛСП страх характерна высокая концентрация элементов в ядре, и их ограниченное количество на периферии. ЛСП страх составляют лексемы: страшно, страшный, испугать, испугаться, страх, испуг, испугаться и др. Мы можем поделить периферию ЛСП страх на два сектора: 1 - «внушать страх»; 2 - «испытывать страх». Второй сектор формируют лексемы, выражающие страх различной степени интенсивности. Например, глагол 'беспокоиться' выражает сему «испытывать беспокойство, вызванное мыслями о возможной угрозе». Это начальная стадия страха. Аналитический компонент в её значении обусловливает пересечение полей боль, несчастье и горе, которые не-
сут в себе угрозу для благополучия человека, духовного или физического в семантике лексемы страх. Боль связана со страхом, страхом новой, более сильной, ещё не испытанной боли. Например: «Ужас у меня безотчетный, животный, и я никак не могу понять, отчего мне страшно: оттого ли, что хочется жить, или оттого, что меня ждет новая, еще неизведанная боль?» (А.П. Чехов. «Скучная история»).
Семантическое поле включает в своё пространство не только слова близкие по значению, но и прямо противоположные (так называемые антонимы). В нашем исследовании устанавливается следующая иерархия: самыми объемными образованиями являются лексико-семантические поля, которые, в свою очередь, подразделяются на лексико-семантические группы (ЛСГ), названные лексемами боль, несчастье, горе и их антонимами счастье, радость, наслаждение. В соответствии с рассуждениями Г.С. Щура об отношениях между ядром и периферией семантического поля [10], ядро анализируемых ЛСП образуют лекси-ко-семантические группы с доминантой боль, несчастье и горе. В ядре анализируются синонимы. Периферию составляют антонимы, т.е. лексико-семантическая группа, названная лексемами - счастье, наслаждение и радость.
Боль и наслаждение - противоположности, с которыми сталкивается человек, когда органы его чувств воспринимают окружающий мир, как объект познания окружающей действительности. «Удовольствие и боль - не противоположности, возражает всей европейской традиции Ницше. Этот факт подтверждают нередко героями произведений русских писателей, которые воспринимают боль как наслаждение, что, казалось бы, противоречит истинному её значению, ведь с точки зрения языка, наслаждение является антонимом лексемы боль, тем не менее, следующий пример показывает обратное: «. Знай, сударь, что мне таковые побои не токмо не в боль, но и в наслаждение бывают. Ибо без сего я и сам не могу обойтись» (Ф.М. Достоевский « Преступление и наказание »).
В соответствии с гедонической концепцией наслаждения, счастье - это сумма разнообразных и преходящих наслаждений, приносящих радость и отличающихся друг от друга лишь интенсивностью [3], оно противостоит несчастью, как горю и страданию: «Я счастлив был: я наслаждался мирно / Своим трудом, успехом, славой. » (Пушкин); «Счастливец! из доступных миру / Ты наслаждений взять успел / Все, чем прекрасен нам удел» (Некрасов).
Из сказанного выше можно предположить, что счастье как высшее удовольствие и наслаждение является антонимом для лексем несчастье, боль и горе, а значит входит в поле периферии ЛСП рассматриваемых нами абстрактных имён негативных эмоций. Счастье с необходимостью предваряется несчастьем, болью, горем, печалью, утратами. Например: «Поверь, мой друг, страданье нужно нам. / Не испытав его, нельзя понять и счастья» (Баратынский) и, по мысли Достоевского, человеку для счастья нужно столько де счастья, сколько и несчастья, то и само
Рис. 3. Периферия ЛСП боли, несчастья и горя
страдание может переживаться как блаженство: «О, как мучительно тобою счастлив я» (Пушкин).
Лексема счастье является ещё одной точкой пересечения лексико-семантических полей несчастья, боли и горя. Счастье - одно из проявлений здоровья и благополучия. Испытывая боль и несчастье, мы закрываемся; когда же нас посещает счастье, мы становимся открытыми, мы начинаем отчетливо ощущать связь с самим собой, с другими людьми и со всем миром [3].
В ЛСП периферии данных негативных эмоций человек выступает объектом воздействия несчастья, горя и боли: он боится их, пытается от них уклониться, покорно переносит: смириться с, бояться, переносить, избегать, бездействовать, закрываться, терпеть, жить в несчастье и боли. Боль, несчастье и горе выступают в качестве неких самостоятельных существ, происходит их олицетворение.
Однако в некоторых случаях человек пытается бороться с несчастьем и болью, что находит своё языковое выражение в следующих лексемах: преодолевать, подавлять, бороться, противостоять, противоборствовать, не допускать. Например: «И хоть мне и больно будет, если он не захочет понять, чего мне самой стоило все это счастье с Алешей, какие я сама страдания перенесла, то я подавлю свою боль, все перенесу, - но ему и этого будет мало» (Ф.М. Достоевский. «Униженные и оскорблённые»).
Олицетворение абстрактных имён «негативных эмоций» позволяет нам говорить об ассоциативном подходе к значению слова. А.П. Клименко отмечает, что рассмотрение ассоциативного поля слова позволяет установить, что стимул связывается с заполняющими поле ассоциатами определёнными связями, определёнными отношениями, установление типов которых позволяет уточнить картину ассоциативного
поля, а также картину организации всей лексики в систему [5].
Рис. 4 демонстрирует расположение ассоциативного поля лексем боль, несчастье и горе по отношению к ЛСП данных единиц. Как видно на рисунке, ассоциативное поле является внешней оболочкой ЛСП и опорным элементом построения значения слова в индивидуальном сознании. Стрелки, ведущие к ассоциативному полю, говорят о том, что наполняемость и объём ассоциаций поля зависит от своего рода сублимации сознательных и бессознательных процессов, происходящих в сознании человека [4].
Рассмотрение ассоциативных полей боли, несчастья и горя, позволяет установить, что наиболее частотными ассоциатами на стимул несчастье является реакция: слезы. Если человек хочет показать окружающим, что он испытывает боль, которую может терпеть, то стонет, кряхтит, дотрагивается до больного места, или не в силах превозмочь боль плачет.
Например: «В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи» (Л.Н. Толстой. «Война и мир»).
Сектор периферии ЛСП горе включает лексемы: поплакать, похныкать, заплакать, плач. Что является семантическим инвариантом «репрезентации эмоции горя». Таким образом, мы можем видеть как ЛСП несчастья, боли и горя пересекаются в проявлении человеческой реакции в форме слёз.
Источники раздражения болезнь, одиночество, потеря/утрата, смерть являются общими в секторе периферии полей отрицательных эмоций, рассматриваемых нами. В ассоциативную ауру полей несчастье, горе и боль включены представления о смерти (умирать, убивать), душевные страдания человека и
Ялро ЛСП Терифсрия
Ассоциаткв
■Июи "
Рис. 4. Место ассоциативного поля в структуре ЛСП
их внешние проявления: переживать, выплакивать, грустить, кричать, молчать, мучиться, расстроиться, поникнуть, сгорбиться от.
Боль, несчастье и горе в ассоциативном поле людей осмысляются как расплата за грехи. Такая ассоциация возникает как отображение в психике человека предметного мира и его культурного опыта [2].
Как говорит слово Божие: « От Господа направляются шаги человека». Первые люди до своего грехопадения не знали смерти, созданные для бессмертия. Пропуская быть болезням, Господь хочет исцелить нас от древней язвы греховной. Если мы болеем по своей вине, за свои грехи и сами сознаём, что грехами заслужили ту болезнь, какою посетил нас Господь, должны понимать, что Господь, попуская телесные страдания, хочет, чтобы мы, переживая их с терпением, искупали этим свои грехи, пороки и беззакония (Притч. 20,24). Следующий пример тому подтверждение: «Потом - возвращение на Родину, отравленная, опустошенная жизнь, мелкая возня, мелкие хлопоты, раскаяние горькое и бесплодное и столь же бесплодное и горькое забвение - наказание не явное, но ежеминутное и постоянное, как незначительная, но неизлечимая боль, уплата по копейке долга, которого и сосчитать нельзя» (И.С. Тургенев. «Вешние воды»).
Таким образом, мы можем говорить о лексемах грех и наказание как об элементах ассоциативного поля боли, горя и несчастья.
Анализ ЛСП боли, несчастья и горя показывает, что ядро и ближнюю периферию формируют элементы лексики эмоций (т.е. элементы, обозначающие саму эмоцию). ЛСП данных негативных эмоций делятся на два главных сектора: духовный (эмоциональный) и физический. В духовном секторе происходит семантическое пересечение абстрактных имён боли и несчастья в лексеме горе, которая является наиболее приближенной к доминантам синонимических рядов данных единиц. Боль, горе и несчастье находят своё пересечение и в области периферии в семантике лексем страдание, тоска, гнев, страх и счастье. Дальнюю периферию (ассоциативное поле) ЛСП заполняют элементы эмоциональной лексики (такие элементы выражают различные способы каузации и репрезентации эмоций: стоны, плач, слёзы и др.) и источники раздражения. В строении исследуемых полей негативных эмоций наблюдается следующая закономерность: в направлении от ядра к периферии количество семантических признаков указанных понятий, репрезентируемых в отдельной лексеме, уменьшается, значения элементов становятся зависимыми от контекста.
Библиографический список
1. Арнольд И. В. Лексико-семантическое поле в языке и тематическая сетка текста // Текст как объект комплексного анализа в вузе. Л.,1984. С. 3-1.
2. Виноградов В. В. История слов. М.: РАН, 1999.
3. Воркачёв С. Г. Сопоставительная этносемантика теле-ономных концептов « любовь» и «счастье». Волгоград: Перемена, 1999. С. 29.
4. Горошко Е.И Языковое сознание (ассоциативная парадигма): дис. .д-ра филол. наук. М, 2001, 553 с.
5. Клименко А.П. Лексическая системность и её психолингвистическое изучение. Минск: Изд-во МГПИИЯ, 1974. 208 с.
6. Монастырская Е.А. Структура и свойства Семантических полей // Современное образование: тенденции и развитие: тезисы докладов Всерос. науч.-практ. конф. Анжеро-Судженск: филиал КемГУ в г. Анжеро-Судженске, 2005. С. 88-93, 94-95.
7. Монастырская Е.А. Информационное пространство как многомерная реальность в селькупском языке // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур: сб. тезисов междунар. науч. конф. XXV Дульзонов-ские чтения. Томск: Ветер, 2008. С. 81-83.
8. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Граница, 1998.
9. Скорнякова, Р.М. Культурно-когнитивный потенциал антонимов в репрезентации концепта // Проблемы систематики языка и речевой деятельности : материалы VIII Регионального научного семинара. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2005. С. 241-245.
10. Словарь русского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1982. Т. 2. С. 192.
11. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Но-ринт, 1998. С. 501.
12. Статус слов «гнев»/«злость» в семантическом поле пространства // Сибирский филологический журнал. Барна-
ул, Иркутск, Кемерово, Новосибирск, Томск, 2006. №4. С.96-99.
13. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. Прикладная лингвистика. М.: Радуга, 1983. С.74-122.
14. Чернейко Л.О. Абстрактное имя и система понятий языковой личности // Язык, сознание, коммуникация: сб. ст. / под ред. В.В. Красных, А.И. Изотова. М.: Филология, 1996. №6. С. 20-41.
УДК 947
ЯПОНСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И ИХ ЗАХОРОНЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ
С. В. Карасёв1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматриваются вопросы пребывания японских военнопленных на территории Забайкальского края, причины их смертности, а также проблемы обустройства мест захоронения. Представлены данные о численности военнопленных по местам их заключения, а также сравнительные статистические данные по захоронениям российской и японской сторон. Библиогр. 19 назв.
Ключевые слова: военнопленные; военные захоронения; советско- и российско-японские отношения; Чита; Япония.
JAPANESE PRISONERS OF THE SECOND WORLD WAR AND THEIR BURIALS IN TRANS-BAIKAL REGION S.V. Karasev
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article deals with the issues of staying of Japanese prisoners of war in the Trans-Baikal region, the causes of mortality, as well as problems of providing the places of burial with necessary facilities. The author presents data on the number of prisoners of war by the places of their confinement, and gives a comparative statistics on the graves of Russian and Japanese sides as well. 19 sources.
Key words: prisoners of war; military burials; Soviet- and Russian-Japanese relations; Chita; Japan.
Самой страшной составляющей плена всех без исключения войн и военных конфликтов является смерть заключенных вследствие болезней, голода и неприемлемых условий содержания. Но кроме этого есть ещё и политический аспект - российско-японские отношения.
Что же волнует японцев? Почему вопросы, связанные с японскими военнопленными периода советско-японской войны 1945 г. и местами их захоронений, обсуждаются на высшем уровне власти до настоящего времени? Ответ прост. Японцы не считают военнослужащих Квантунской армии, оказавшихся в советских лагерях, военнопленными, так как они сложили оружие по приказу императора, в этом случае не могло даже возникнуть вопроса об их пленении. Их необходимо было отпустить домой. Но коль они оказались в советских лагерях, то японская сторона хочет знать,
сколько её солдат осталось лежать в чужой земле, где они захоронены, для того, чтобы воздать им последние почести по национальным традициям. И здесь начинаются определенные трудности.
18 февраля 1946 г. (через пять с половиной месяцев после окончания боевых действий в Маньчжурии) вышло постановление Совета народных комиссаров СССР о благоустройстве могил воинов Красной Армии и партизан, погибших в боях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., по надзору за их состоянием (№ 405). Согласно этому постановлению Совнаркомы обязывались до 1 июня 1946 года взять на учет все кладбища, братские и индивидуальные могилы, а до 1 августа 1946 г. провести их благоустройство, которое включало перенос индивидуальных могил на ближайшие военные или гражданские кладбища, при невозможности это сделать рекомендовалось объединить
1 Карасёв Сергей Владимирович, доктор исторических наук, профессор кафедры общеобразовательных дисциплин заочно-вечернего факультета, тел.: (3952) 405851, (3952) 495520, 89148779707.
Karasev Sergey, Doctor of History, Professor the Department of Disciplines of General Education of the Faculty of Part-time Evening and Correspondent Studies, tel.: (3952) 405851, (3952) 495520, 89148779707.
