CC BY
14
УДК 16.31.61
А. В. Алферов, Е. Ю. Кустова
Алферов А. В., доктор филологических наук, профессор кафедры французской филологии и межкультурной коммуникации Пятигорского гос. лингвист. ун-та; e-mail: ale-alfyorov@yandex.ru
Кустова Е. Ю, профессор, доктор филологических наук, профессор кафедры французской филологии и межкультурной коммуникации Пятигорского государственного лингвистического ун-та; e-mail: lenakustov@yandex.ru
ПАРЛАМЕНТСКАЯ ДИСКУРСИВНАЯ ПРАКТИКА: ИНТЕРАКЦИОНАЛЬНОЕ КАРТИРОВАНИЕ (на материалах официального сайта Французской Национальной Ассамблеи)1
В статье рассматриваются методологические принципы концептуального картирования гипертекстуального пространства парламентской коммуникации. Предлагается применение принципа дополнительности между структуралистским и постструктуралистским подходами к моделированию интеракцио-нальных процессов парламентского гипертекста на материале официального сайта французского парламента - Национальной Ассамблеи.
Ключевые слова: парламентский дискурс; политическая коммуникация; интерактивный политический текст; французский парламентский дискурс; сайты французского парламента; интеракциональность парламентского дискурса.
A^rov A. V.
Doctor of Philology; Professor of the Department of French Philology and intercultural communication, Pyatigorsk State Linguistic University; e-mail: ale-alfyorov@yandex.ru
Kustova E. Y.
Doctor of Philology, Professor of the Department of French Philology and intercultural communication, Pyatigorsk State Linguistic University; e-mail: lenakustov@yandex.ru
1 Работа выполнена при поддержке РГНФ - проект № 14-04-00029 «Культурологические и лингвопрагматические аспекты парламентской коммуникации в странах Евросоюза (Великобритания, Германия, Франция. Европарламент).
PARLIAMENTARY DISCOURSE PRACTICE: AN ANALYSIS OF INTERACTIONAL MAPPING (Based on the Official Website of the French National Assembly)
The paper offers a new methodology of conceptual mapping of hyper-textual space of parliamentary communication. Applying the principle of complementarity between structural and post-structural approaches to modeling of interactional processes, the authors investigate a number of features of parliamentary hypertext. The research is based on the official website of the French National Assembly.
Key words: parliamentary discourse; PR policy of the French parliament; parliamentary communication; interactional parliamentary discourse; interactional linguistic analysis.
Исследование парламентского дискурса неизбежно ставит вопрос о природе и особенностях предмета исследования и, как следствие, приводит к необходимости определения наиболее эффективного метода его научного описания. Парламентская дискурсивная практика представляет собой сложный конгломерат коммуникаций - как в дея-тельностном, так и в текстовом континуумах, которые тесно связаны между собой, в частности как дихотомия ПРОЦЕСС РЕЗУЛЬТАТ. Оставляя за рамками статьи подробные обоснования выделяемой нами дихотомии ДИСКУРС ТЕКСТ в контексте парламентской коммуникации [2], обратимся к парламентскому коммуникативному пространству как к амальгаме устных и письменных, дискурсивных и текстуальных актов, основанных на юридической институциональ-ности парламентской практики.
Тот факт, что законодательная деятельность - это прежде всего текстовая деятельность и что в результате этой деятельности появляются тексты (конституция, закон, проект закона и т. д.), ни у кого не может вызвать ни сомнений, ни возражений. Процитируем высказывание одного из депутатов Французской Национальной Ассамблеи, говорящего о целях очередного заседания: «Je pense qu'à la fin du processus parlementaire, on peut arriver à un texte équilibré» (Думаю, что в результате парламентского процесса можно будет прийти к сбалансированному тексту) [13]. Под текстом здесь понимается текст конклюзивного принимаемого документа, хотя дискурсивная практика, предшествующая созданию такого текста, естественно, в сотни раз превышает текстуальный объем такого документа. Как можно представить такое «необозримое» дискурсивное пространство парламентской коммуникации?
Определенный путь предлагают официальные сайты национальных законодательных собраний, в нашем случае - сайт французской Национальной Ассамблеи (ФНА) [13]:
Рис.1. Стартовая страница официального сайта французского парламента
Помимо новостной ленты, освещающей актуальный событийный контекст парламентской коммуникации, стартовая страница предлагает в виде рубрификатора структуры парламентского портала ряд «форматов» (о термине см. [8, с. 51-52]), представляющих интерактивные референции, отражающие структуру и содержание парламентской коммуникации в виде гипер- и гипотекстов1, как то:
1 «Под электронным гипертекстом в лингвистике понимают модель организации электронного текста, характеризующуюся мультимедийным представлением информации, а также специфической структурированностью и разветвленной системой программно поддерживаемых внутритекстовых и межтекстовых переходов (гиперссылок), обеспечивающих связь между информационными единицами (гипотекстами), и предполагающих возможность читательского интерактивного воздействия на последовательность воспроизведения композиционных единиц» [8, с. 53].
1. ДЕПУТАТЫ - веб-страница Председателя ФНА Клода Бар-талона (Claude Bartalone) и страницы 557 депутатов; страницы, представляющие структуру ФНА: Бюро ФНА; Президентская конференция - 6 вице-президентов, квесторы, секретари и т. д.; парламентские политические группы - SRC (Groupe Socialiste, Républicain et Citoyen), UMP (Groupe de l'Union pour un Mouvement Populaire), Groupe Écologiste (Ecolo) и т. д.; правовой статус депутатов; положение о парламентской деонтологии и т. д.
2. ЗАСЕДАНИЯ («Dans l'Hémicicle») - повестка дня заседаний парламентской сессии; протоколы заседаний (compte-rendu intégral), результаты голосований, статистические отчеты и т. д.
3. КОМИССИИ И ДРУГИЕ ИНСТАНЦИИ - персональный состав и протоколы заседаний постоянных и временных комиссий ФНА; делегации, исследовательские группы, участие депутатов в политических и государственных институтах вне парламента и т. д.
4. ДОКУМЕНТЫ ПАРЛАМЕНТА - конституция, регламент Национальной Ассамблеи, проекты законов и законодательные инициативы, поправки к законам текущей парламентской сессии и архивы предшествующих сессий и т. д.
5. ЕВРОПА И МЕЖДУНАРОДНАЯ ПРАКТИКА - повестка дня международной парламентской деятельности; Национальная Ассамблея и Европарламент; международная межпарламентская практика и межпарламентские группы и т. д.
6. ЗНАКОМСТВО С НАЦИОНАЛЬНОЙ АССАМБЛЕЕЙ -принципы и предназначение парламентаризма; основные понятия о законодательной деятельности; государственный статус и роль законодательной власти; порядок общественного доступа в ФНА и историческое наследие (Дворец Бурбонов как национальное достояние) и т. д.
7. ИНФОРМАЦИОННАЯ ПРАКТИКА - протокольные службы, кадровые вопросы, видеопортал Ассамблеи, контакты, принципы парламентского ТВ и организации информационного доступа и «прозрачности».
Таким образом, протокольная и PR-коммуникация ФНА, представленная в веб-формате, коррелирует с известной схемой П. Браун и К. Фрейзера [14], представляющей слагаемые коммуникации следующим образом:
Деятельностная ситуация
сцена
участники
место
цель
При этом пространственные рамки обязательно должны рассматриваться с точки зрения социальной функции (Palais Bourbon эквивалентен не зданию, а месту исполнения законодательной функции в контексте богатства и традиций исторического наследия нации, Assemblée Nationale - собрание представителей народа и т. д.). Рассмотренные различные гипертекстовые локализации представляют определенное количество «сцен», т. е. определенных социальных контекстов, имеющих свои цели, когда коммуникация определяется набором условных правил и установок, знакомых всем «сведущим» участникам - акторам парламентского процесса - и выносимых на обозрение «неискушенных» социальных адресатов. Поэтому в парламентской коммуникации можно выделить две сферы, они же функции, они же дихотомические характеристики: протокольность публичность.
Заметим, что «принцип прозрачности» и доступности сегодня считается краеугольным камнем в практике французского парламента; его фактический официальный мультимедийный статус был провозглашен еще при вступлении в должность спикера - г-на Клода Барталона. 26 июня 2012 г. было объявлено о создании парламентского «мультимедийного ресурса» как о небывалой в истории Пятой Республики акции по демократизации парламентской коммуникации и установлению информационного паритета между политическим большинством и оппозиционными партиями. Теперь на каждого депутата, независимо от партийной принадлежности, выделяется около 130 тыс. евро для освещения его парламентской активности в интернет-медиа. Причем 10 % всей суммы парламентарии возмещают из своего личного дохода [13]. Такое стремление к публичности понятно, ведь парламентский дискурс остается достаточно «герметичным» в своей институциональности. Наличие юридической и экономической терминологии, интертекстовые ссылки-референции на артикул той или иной статьи закона или поправки к закону, ссылки на соответствующие положения конституции, на постановления правительства и пр.
отталкивают электорат в лице «простого налогоплательщика» своей интертекстовой и терминологической сложностью и вызывают в нем недоверие к самим парламентариям, к их деятельности вообще.
Поэтому официальный сайт ФНА в интерактивном формате Веб 2.0 (о термине см. [7]) дополняется интеракциональным форматом Веб 3.0 (предполагающим интеракциональную обратную связь) на сайтах отдельных парламентариев и в соцсетях. Так, сайт «Граждане и Парламентарии» (https://www.parlement-et-citoyens.fr), который в 2013 г. по инициативе одного из представителей самой крупной оппозиционной партии «Союз за народное движение» (UMP) - Брюно Лё Мэра - провел интерактивное исследование под названием «Восстановить доверие между гражданами и парламентариями», которое высветило основные вопросы, стоящие на повестке дня. Они были сформулированы в следующих тезисах: существует кризис доверия к парламентариям со стороны французских граждан; представительство в парламенте не отражает социальную структуру французского общества; парламентарии не заботятся об информационной связи со своими избирателями; законы принимаются не в интересах всего общества, а в частных (корпоративных) интересах и т. д. (https://www. parlement-et-citoyens.fr/enquete/lemaire/confiance/presentation). В «Твит-тере» существует страничка «Ассистент парламентария» (Assistant Parlementaire) (https://twitter.com/ass_parl), которая содержит достаточно острые критические замечания тех, кого волнует происходящее во Французском Парламенте и вокруг него.
Однако обеспечение доступности информации еще не является гарантией ее эффективности, и тем более не облегчает задачи картирования парламентской коммуникации. Рассматривая дискурсивный процесс, опираясь исключительно на представленные на официальных сайтах парламентов и парламентариев мультимедийные тексты-дискурсы, также достаточно сложно справиться с многочисленными гиперссылками, когда лишь одна «домашняя» страница сайта (см. выше) открывает доступ к «бесконечному» гипертекстовому пространству парламентской коммуникации и предлагает более 50 гиперссылок на текстовые и мультимедийные источники, которые, в свою очередь, «обрастают» необозримым гипер- и гипотекстовым множеством инкорпорированных форматов (см. выше). К привычным документным формам законодательной коммуникации, представленным на портале ФНА, прибавляются креолизированные мультимедийные
тексты: трансляции on-line и видеозаписи off-line заседаний Парламента, комиссий, выступлений отдельных парламентариев, которые обогащают (осложняют?) дискурсивный анализ паралингвистически-ми характеристиками - кинеситическим, мимическим, интонационным и речежестовым (междометным) «дейксисом» [1; 11].
Гипертекстовый характер как внутрипарламентской, так и PR-коммуникаций парламента ставит исследователя перед выбором между упорядоченной структурой и гипертекстовым «хаосом»: «Множественность и даже бесконечность интерпретаций гипертекста в чистом виде («нечитаемых») наталкивает нас на мысль о том, что термин «целостность» неуместен в отношении гипертекста, так как взаимодействие его элементов совсем не обеспечивает сохранение устойчивости структуры, наоборот, гипертексты являются дисперсными текстами, которые не имеют четко выраженной повествовательной оси. Структура гипертекста подвижна, неустойчива, динамична (в отличие от статической структуры линейных текстов). Часто она создается самим читателем, который, читая текст во второй (третий и т. д.) раз, может "уйти" в совершенно другом направлении и создать совершенно другую структуру» [5, с. 6].
Конечно, концептуальная модель гипертекстуального парламентского дискурса, по всей видимости, должна отличаться от моделей «классического» структурализма с их текстоцентричностью дискурсивного анализа, который стремится к централизации структуры, к синтаксичности и линейности нарратива, к изоморфизму структуры текста структуре отдельного высказывания, представленному еще Р. Бартом в его «Мифологиях» [4, с. 72-74].
В современных исследованиях дискурса часто встречается постструктуралистский концепт «ризома», вышедший из-под пера Жиля Делёза и Феликса Гваттари, которые в своей книге «Тысяча поверхностей: капитализм и шизофрения» [15] отрицают эвристическую ценность структурно-дихотомической концептуальной модели некоей системы, представляемой обычно в виде разветвляющегося дерева, характерной для лингвистического структурализма в духе Ф. де Сос-сюра или раннего Н. Хомского. В представлении Ж. Делёза, любому когнитивному объекту соответствует метафора корневища с беспорядочными, децентрализованными, асимметричными связями [12]. В основе ризоморфного подхода лежит принципиальная нелинейность текста, переход от линейного к парадигмальному мышлению.
Ризомное мышление отличает нелинейность, анархичность, поли-аспектность и гипертекстуальность (от одной «картинке» к другой); динамичность, полемичность (полифоничность), гетерогенность (асистемность). С другой стороны, арборическое мышление не только линейно, но и иерархично, дихотомично (бинарные оппозиции), стативно (этативность, институциональность), гомогенно (системность). Концепт ризомы получил широкое распространение как одна из моделей постструктурализма, воплощением которой впоследствии становится Интернет как гигантский гипертекст [6].
Однако при всей «ризоматичности» глобальной Сети, при всей «случайности» выбора пользователем той или иной гиперссылки, ведущей в сторону от «центра» и заводящей его в «паутину» гипертекста, в другие тематические, пропозициональные измерения, сама идея связи - соединения двух и более элементов в Сети - основана на интенциональности, т. е. воле субъекта, пробирающегося сквозь «переплетения» глобальной «паутины» к пониманию этого лабиринта как совокупности множества выборов.
Рис. 2. Ризоморфность vs. арборичность (системность)
Так, Н. Ф. Буторина отмечает: «Гипертекстовые ссылки, рассеянные во всех блоках гипертекста, призваны не только разрушить, но и заново собрать текст. Читатель постоянно заново собирает текст, превращается из потребителя в производителя текста. Поэтому хаос может быть воспринят не как разрушающая сила, а как сила самоструктурирования нового порядка. Синергетика позволяет понять разрушение как креативный принцип. Текст воспринимается как воплощенная множественность, представляющая собой галактику означающих, а не структуру означаемых» [5, с. 9].
Противоречие между двумя подходами снимается при функциональной перспективе, обращенной к динамике функционирующей структуры, поэтому наблюдается определенная конверсивная симметрия и в элементах концептуальной метафоры ДЕРЕВО КОРЕНЬ. Ведь давно известно, что план выражения знака-текста линеен, в то время как его семантика, осложненная прагматикой, - парадигмальна и «ризомоморфна». При порождении дискурса ризоморфность смысла («корень») переходит в структуру выражения («дерево»), питая ее.
Как пишет А. А. Залевская, «живой мультимодальный гипертекст - совокупный продукт адаптации индивида к естественному и социальному окружению. <.. .> Несущий определенный смысл текст возникает тогда, когда его воспринимает человек, способный соотнести наличное знаковое образование с имеющимися у него продуктами переработки многообразного (в том числе - речевого) опыта взаимодействия с естественным и социальным окружением» [9, с. 62].
В работах исследователей веб-дискурса и интернет-коммуникации можно встретить еще одну метафору: карта, в отличие от кальки, ризомоморфна: «Образ «живой» карты вполне соответствует глобальной Сети Интернет, где все незаконченно и динамично, включая размещенные в ней тексты и маршруты к ним. <...> Интернет, подобно карте, не может быть заключен в рамки какой-либо структурной или порождающей модели» [10, с. 76].
Тем не менее карту нужно уметь читать, она не столько изоморфна, сколько конвенциональна. Карта - это не пассивная калька-фотография, а определенное интенциональное преобразование изоморфного объекта. Ризоматичность парламентской коммуникации выражается в полифоничности и неоднозначности (т. е. полемичности). Однако за многоголосьем парламентского дискурса стоит, с одной стороны, в плане содержания вполне определенная дискретная дихотомия интенциональностей его акторов. С другой - в плане выражения на полемический пафос и «спонтанность» парламентских дебатов, на парентетичность репликативного дискурса [3], фиксируемого в официальных протоколах заседаний Французской Национальной Ассамблеи, накладывается структура институционального регламента, призванного переводить противоречивую ризоматичность и хаотичность полемического дискурса в институциональную статив-ность парламентских текстов, конклюзивных документов: законов, заявлений, поправок к законами и т. д. [2].
Анализ политического (в том числе и парламентского) дискурса требует герменевтического, интерпретационного подхода, опирающегося на разного рода пресуппозиции, необходимые для понимания не только семантики, но и прагматики дискурса. Динамику информационного гипертекстового веб-пространства, представленного на сайтах ФНА, можно изобразить в виде поля (семантической сети, когнитивной карты) с включенными в него концентрами, условно обозначающими гипертекстовые уровни, располагающиеся между взаимодействующими центром и периферией, между гипо- и гиперуровнями.
В информативном центре гиперуровня находится наиболее актуальная «здесь и сейчас» информация, которую условно можно назвать А-информация (A-info). Периферию на гипоуровнях формирует контекст (C-info). Контекст в широком смысле включает и фоновые (энциклопедические) знания говорящих, и паралингвисти-ческие параметры общения, и данные интерпретации предыдущих высказываний и гипотекстов, а также данные, относящиеся обычно к актуальному дискурсу (просодию, синтаксис, лексику, речевую этику, институциональный стиль, паралингвистический контекст и т. д.). Контекст (C-info) трактуется как когнитивная среда существования центральной интенциональной информации (A-info), т. е., с одной стороны, C-info является условием sine qua non для A-info, а с другой - любой элемент C-info может войти в A-info. Например, интонация или видеоряд может не влиять на понимание дискурса, но может стать элементом A-info как интенциональная характеристика собеседника.
Фундаментирующие дискурс пресуппозиции и их интерпретации можно представить в виде взаимодействия метаконцептов, таких как «Люди -м- Тексты», «Дискурс — Текст», «Диалогичность -м- Монологичность», «Конвенциональность — Эмотивность» (дискурса) и др. [2]. Метод концептуальных оппозиций, интеракциональный по своей сути, может стать основой анализа парламентской коммуникации. Такие оппозиции существуют не только на метауровне, но составляют глубинную структуру дискурсивной организации парламентской коммуникации. Они существуют не в смысле непреодолимых противоречий, а в смысле противопоставляемых, но взаимодействующих друг с другом, перетекающих друг в друга антиномий. Говоря о дихото-мичности такого подхода, мы имеем в виду градуальность проявления той или иной оппозиции в ее конкретной реализации.
Поэтому предлагаемое нами концептуальное картирование дискурсивного пространства парламентской коммуникации опирается прежде всего на интеракциональный принцип, отражающий динамику коммуникативных процессов. За структурой и статичностью интенциональности стоит динамика речевой и политической интеракции. В качестве такого статико-динамического представления этих интеракций (взаимодействий) нами рассматриваются официальные сайты Французской Национальной Ассамблеи и Европарламента, что позволяет представить интенциональную и интеракциональную пресуппозицию порождения того или иного парламентского дискурса. Полифонизм и ризоморфность парламентской коммуникации не только не отрицают, но и требуют выявления структуры интеракций, составляющих ее системность.
Дихотомия Люди -м- Тексты предполагает два аспекта прагматического анализа: а) адресанты и адресаты - интенциональные субъекты и целевые субъекты (партийная принадлежность / электорат); б) «почему» - тексты и «зачем» - тексты - иллокутивно-интенциональный и перлокутивный аспекты текста (устного / письменного). Парламентская коммуникация представлена коллективными и персональными дискурсами, производящимися кем-то в чьих-то интересах (инклюзивных - общих или эксклюзивных - частных), и направленными на ту или иную целевую аудиторию. Кроме того, текстовое пространство субъекта парламентской деятельности intra- и extra muros создает гипертекстуальное поле «человека-текста». Взаимодействие внешних политических дискурсов (сетевые СМИ, «Твиттер» и пр.) окружающих парламентскую коммуникацию, также дает интертекстовую пресуппозицию, каузирующую порождение и интерпретацию текста.
Дихотомия Конвенциональность — Неконвенциональность
означает, что дискурсы и их реализация могут иметь строго институциональный характер (проект закона, отчеты комиссий, порядок ведения заседания и проч.), с одной стороны, и иметь более или менее свободный характер выражения как в плане стиля, так и в плане реализации дискурса (дебаты, вопросы правительству и пр.) - с другой. В последнем случае в протоколы попадают неинституциональные дискурсивные элементы (реплики, восклицания, аплодисменты и пр., зафиксированные в протоколах) [3].
Рис. 3. Гипертекстовое дискурсивное пространство депутата Национальной Ассамблеи
Дихотомия Монологизм (монологичность) Диалогизм (диа-логичность) указывает на то, что парламентский дискурс может иметь четыре формы в зависимости от количества адресантов и типа ее внутренней интеракциональности [3]: а) монологическая (один адресант) монологичная (однонаправленная интенциональность) речь: например, ответ министра на вопрос парламентария; б) монологическая диалогичная речь (один адресант, но разнонаправленная интенциональность): например, выступление в парламенте, освещающее различные противоречивые варианты решения проблемы (про- и контраргументы) или различные точки зрения; в) диалогическая (два и более адресанта) монологичная речь: например, выступление представителей одной партии, излагающих ее позицию (ко-аргументация); г) диалогическая диалогичная речь - парламентские дебаты (множественный адресант, разнонаправленные интенции). Отмеченная еще М. М. Бахтиным полифоничность дискурса является имманентной чертой парламентских речевых жанров,
которая проявляется как в диалогических (дебаты), так и в монологических (вопрос к правительству, запрос, заявление и пр.) дискурсах.
Дихотомия Кооперативность (корпоративность) — Агональ-ность (борьба) проявляется на разных уровнях анализа дискурса: пропозициональном (выбор темы обсуждения), иллокутивном (декларативность, вопросительность, оптативность и пр.), аргументативном («pro» и «contra», аргумент ad hominem и пр.), интерперсональном (похвалы, лесть, обвинения, оскорбления и пр.). В этой дихотомии проявляется и аргументативная направленность как имманентное свойство парламентской коммуникации. Здесь открывается возможность для выявления различного рода стратегем (А. Шопенгауэр), т. е. манипулятивных приемов аргументации и контраргументации (подмена понятий, аргумент ad hominem и проч.), анализу законодательных актов по параметру аргументативной силы (релевантности) и когерентности.
Дихотомия Полемичность — Конклюзивность отражает этапы законотворчества от обсуждения до принятия законодательного документа. Эта характеристика парламентского дискурса проявляется во взаимодействии кодифицированных (институциональных) и не-кодифицированных дискурсивных форм. Этот параметр тесно связан с функциональными жанрами парламентского дискурса (например, проект закона, декларация, запрос, дебаты, вопросы правительству и пр.). В процессе анализа по этому параметру выявляются механизмы «превращения» полемического дискурса политической борьбы в «стативный» дискурс законодательных документов. Список дихотомий остается открытым, но, в принципе, уже позволяет осуществлять концептуально обоснованное картирование дискурсивного пространства парламентской коммуникации.
Таким образом, применение ризомного подхода к институциональной парламентской коммуникации ведет, скорее, к агностике по отношению к исследуемому дискурсу. Более эффективным представляется идея дополнительности планов парламентской коммуникации, ведущей к изотопии дискурса [2]. При всей кажущейся «ри-зомоморфности», при всей сложности гипертекстуальной природы парламентской коммуникации и интертекстуальности прецедентных текстов, одной из главных черт институциональной коммуникации является ее внутренняя структурированность, которая, в конечном итоге, позволяет вскрыть механизм превращения полемических
политических дискурсов в конклюзивные текстовые законодательные акты. В картировании дискурсивного пространства парламентской коммуникации целесообразно опираться на интеракциональный (функционально-дихотомический) принцип, отражающий динамику, противоречивость и взаимодействие коммуникативных процессов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алферов А. В. Интеракциональный дейксис. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ 2001. - 296 с.
2. Алферов А. В., Кустова Е. Ю. О дискурсивном статусе и категориях парламентской коммуникации: подходы к исследованию // Политическая лингвистика. - 2014. - № 3 (49). - С. 22-30.
3. Алферов А. В., Шамугия Л. Г. Репликативный дискурс парламентских дебатов (на материале скриптов заседаний Французского Парламента) // Вестник ПГЛУ. - 2013. - № 3. - С. 107-111.
4. Барт Р. Мифологии // Р. Барт. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М. : Прогресс, 1994. - С. 46-130.
5. Буторина Н. Ф. Гипертекст versus текст // Гипертекст как объект лингвистического исследования: материалы Междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Стройков. - Самара : ПГСГА, 2010. - С. 4-7.
6. Гипертекст как объект лингвистического исследования: материалы I—III Междунар. науч.-практ. конф. - Самара : ПГСГА, 2010. - 171 с. ; 2011. -193 с. ; 2013. - 169 с.
7. Горошко Е. И. Гипертекст 3.0: лингвистический анализ // Гипертекст как объект лингвистического исследования: материалы Между-нар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Стройков. - Самара : ПГСГА, 2010. - С. 14-19.
8. Дьякова Е. Ю. Веб-сайт - дигитальный жанр, формат коммуникации или гипертекст // Гипертекст как объект лингвистического исследования: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Стройков. -Самара : ПГСГА, 2013. - С. 50-61.
9. Залевская А. А. Гипертекст как познавательная универсалия // Гипертекст как объект лингвистического исследования: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Стройков. - Самара : ПГСГА, 2013. -С. 61-70.
10. Калмыков А. А. Медиалогия Интернета. - М. : URSS, 2013. - 272 с.
11. Кустова Е. Ю. О диалогическом механизме аксиологической (интерпретационной) составляющей семиозиса // Вестник ПГЛУ. - 2011. - № 4. -С. 144-147.
12. Трахтенберг А. Д. Возможен ли «демократический дискурс»? (к вопросу о дискурсивном анализе массовой коммуникации в современной политической науке) / пред. Н. Карпентье, Р. Ли, Я. Сервэ // Современные теории дискурса: мультидисциплинарный анализ. Сер. Дискурсология. - Екатеринбург : Дискурс-Пи, 2006. - С. 58-66.
13. Assemblée Nationale. Site officiel. - URL: http://www.presidence. assemblee-nationale.fr/
14. Brown Р., Fraser C. Speech as a marker of situation / Р. Brown, C. Fraser, K. R. Scherer, H. Giles (éds) // Social markers in speech. - Cambridge : C.U.P. et Paris: Editions de la Maison des Sciences de l'homme, 1979. -P. 33-62.
15. Deleuze G., Guattari F. Capitalisme et chizophrénie 2 : Mille plateaux. Collection «Critique», 1980. - 648 p.
