CC BY
150
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2012. Вып. 6 (49). С. 20-34
Паломнические поездки в Святую Землю и на Афон преподавателей и студентов духовных академий1
Н. Ю. Сухова
Статья посвящена паломническим поездкам в святые места — в Святую Землю и на Афон, которые предпринимали преподаватели и студенты православных российских духовных академий в 1870—1910-х гг. Автор выявляет случаи таких паломничеств, анализирует мотивацию и значение этих поездок для конкретных паломников и российской духовной школы. Кроме того, в статье обращается внимание на осмысление духовно-учебным сообществом значения святых мест для богословской и церковно-исторической науки.
Святая Земля имеет особое значение в жизни каждого христианина. Библейские святыни, места, освященные земным присутствием Спасителя, молитвенные дома первой Иерусалимской христианской общины, храмы, воздвигнутые на священных местах благочестивыми византийскими императорами, — для христиан всех времен, стран и конфессий были и остаются несравненной ценностью. Спасительный смысл паломничества был понятен многим поколениям русского народа: начиная с XI в. русский народ стремился к Святой Земле как к истоку принятой веры; с начала XII в., со знаменитого «Хожения» игумена Даниила2, его благоговейного и пристального «вживания» в «святой град Иерусалим и землю обетованную», поставления «на камне Гроба Господня» лампады «от всея Русьскыя земля» эти паломничества входят в русскую письменную культуру. Не менее тесно было единство молодого русского православия со Святой Горой, Афоном. Носителями этого единства были преподобные Антоний Печерский, Киприан Киевский, Нил Сорский, Антипа Валаамский, Паисий Величковский, а плодом — духовная традиция русского монашества.
В XIX в. паломничества к святым местам стали более доступны: с одной стороны, этому способствовала развивавшаяся техника (пароходы, железные дороги), с другой стороны — российское самосознание единства и исторического
1 Исследование проведено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 10—01—00524 а/П). В докладе используются принятые аббревиатуры названий духовных академий: КазДА — Казанская духовная академия; КДА — Киевская духовная академия; МДА — Московская духовная академия; СПбДА — Санкт-Петербургская духовная академия.
2 См.: «Хожение» игумена Даниила в Святую Землю в начале XII в. / Отв. ред. Г. М. Прохоров. СПб., 2007 (и более ранние издания).
развития Православной Церкви. Паломничества в Святую Землю и на Афон, совместные Литургии и молитвы были реализацией этого единства, не отменяемого историческими разветвленностью и разнообразием. Эта естественность древнерусских «хожений» и активного паломничества XIX в., возможно, была причиной того, что поклонение святыням не стало объектом специальных научно-богословских исследований. Но рано или поздно этот процесс, его место и значение в жизни Церкви, в богословии в целом, в христианской сотериологии и экклесиологии должны были подвергнуться научному осмыслению3.
Стремление к святыне, ее ценность и значение для бытия Церкви и спасения каждого христианина, конечно, должны были переживаться особенно остро теми, кто всю свою жизнь посвятил служению Церкви или готовился к этому служению — служению в священном сане, служению научно-богословскими исследованиями. Однако в историографии нередко можно встретить мнение, что занятие научным богословием неизбежно приводило преподавателей и студентов духовной школы к рационализации мышления и восприятия церковной жизни, что у них если и не пропадало, то ослабевало чувство святыни, наступало охлаждение к молитве, к литургической жизни. Приводятся факты, с которыми трудно спорить, но намечающаяся коллизия требует исследования. одним из зримых проявлений благочестия, молитвенности, живой веры всегда считалось паломничество к святыням. Вопрос о паломничествах преподавателей и студентов духовных академий XIX — начала XX в. практически не изучен, хотя эта страница их жизни представляется крайне важной для понимания самой сути высшей духовной школы и ее состояния.
Следует иметь в виду и то, что выпускники духовных академий становились преподавателями в духовных семинариях и училищах, то есть учили будущих пастырей; занимали богословские кафедры в университетах и специальных высших школах, преподавали Закон Божий в гимназиях, влияя на все уровни народного образования. Таким образом, церковный настрой в духовных академиях, отношение их выпускников к традиции, к святым местам, к аскетическому подвигу имели значение не только для самих академий и даже духовной школы в целом, но и для всей Русской Православной Церкви и России.
Духовные академии не были оторваны от Православного Востока и его святых мест с первых же лет бытия высшей духовной школы: выпускники академий служили при православных посольских храмах в Афинах и Константинополе. Так, подвизались на этом особом служении выпускник СПбДА 1817 г. архимандрит Иринарх (Попов), выпускник КДА 1823 г. архимандрит Поликарп (Радкевич), выпускник СПбДА 1829 г. архимандрит Порфирий (Успенский), выпускник КДА 1835 г. архимандрит Петр (Троицкий), выпускник КДА 1843 г. архимандрит Антонин (Капустин) и другие. Находясь на Востоке, все они неоднократно посещали и монастыри Святой Горы. Начиная с 1847 г. выпускники духовных академий попадали в Иерусалим в составе Русской духовной мис-
3 В последние годы вопрос о месте и значении паломничества в жизни Церкви и каждого христианина обсуждается достаточно активно на конференциях, в рамках паломнических служб Московского Патриархата и Императорского Православного Палестинского общества.
сии: архимандрит Порфирий (Успенский) и выпускник СПбДА 1847 г. епископ Кирилл (Наумов) по очереди возглавляли миссию до 1864 г.; затем почти 30 лет русское присутствие в Палестине свидетельствовал в статусе начальника миссии архимандрит Антонин (Капустин). В первом составе миссии был и выпускник КДА 1841 г. иеромонах Феофан (Говоров), будущий святитель. Хотя это были выпускники, несшие особые служения, уже оторвавшиеся от самих духовных школ, их записки и исследования включали российские духовные школы в особое сакральное пространство — пространство святых мест. Кроме того, начальствующие, учащие и учащиеся академий приобщались к этому особому бытию через переписку с пребывающими на Православном Востоке своими бывшими однокурсниками и коллегами по корпорации.
В начале 1860-х гг. в новоучрежденном периодическом издании «Труды Киевской духовной академии» было опубликовано сочинение архимандрита Антонина (Капустина) «Заметки поклонника Святой горы», имевшие большое значение для преподавателей и студентов КДА и всей российской духовной школы4. Далекий Афон со своими монастырями, скитами, «историческими кельями», особо чтимыми иконами, живым преемством «высокого учения любомудрия подвижнического» стал реален и близок5. Видение Афона не просто современником, но выпускником академии, говорившим современным научным языком, не так давно несшим то же духовно-учебное служение, было более понятным. Богословы-теоретики не могли не задуматься над «своей логикой» Святой Горы — логикой, сформированной многовековым монашеским подвигом и молитвой. Для учащей и учащейся братии духовной академии немаловажно было и то, что у архимандрита Антонина паломничество неразрывно сочеталось с желанием осмотреть монастырские библиотеки — свитки, грамоты, акты, — дабы уточнить историческую реальность6. Понимание, что исследовательский интерес и научно-критический подход к фактам и документам вполне совместимы с благочестивым отношением к святыне, было чрезвычайно важно для высшей духовной школы.
Однако до 1869 г. выезды представителей духовной школы за границу практически не совершались, поэтому трудно понять, стремились ли преподаватели и студенты российских духовных академий сами посетить землю Спасителя или Святую гору. Устав духовных академий, введенный в 1869 г., предоставил членам академических корпораций средства для развития научных знаний, открыл возможность научных командировок за границу7. Облегчен был и выезд за границу на собственные средства, а значит, и поездки к святым местам, находившимся вне территории Российской империи, стали возможны практически для каждого преподавателя, а иногда и студента духовных академий.
4 См.: Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Святой Горы // Труды Киевской духовной академии (далее: ТКДА). 1860—1863; отдельное издание: Киев, 1864.
5 См.: Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Святой Горы // ТКДА. 1862. № 5. С. 80.
6 См.: Там же. С. 89-91 и др.
7 См.: Высочайше утвержденные 30 мая 1869 г. Устав и штаты православных духовных академий // Полное собрание законов Российской империи. Второе собрание. Т. XLIV. Отд. 1. СПб., 1873. № 47154. § 169-170. С. 555.
Уже летом 1870 г. ректор КДА архимандрит Филарет (Филаретов) — библе-ист, посвятивший свои научные занятия изучению Священного Писания Ветхого Завета8, — посетил Святую Землю и Синай. С архимандритом Филаретом отправился в качестве секретаря студент 3-го курса иеродиакон Анатолий (Тихай)9. Сам архимандрит Филарет путевого дневника не вел, но его путешествие отчасти было описано архимандритом Антонином (Капустиным), начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме, а также келейником о. Филарета10.
Посещение Святой Земли редким гостем, начальником одной из российских высших духовных школ, стало заметным событием в церковной жизни Иерусалима, ибо архимандрит Филарет представлял российскую школу, ее учащих и учащихся, а полученные им впечатления должны были стать достоянием тех, кем он руководил. Поэтому архимандрит Антонин и сотрудники Русской духовной миссии старались не только показать о. Филарету все святыни Святого града и его окрестностей, но и дать почувствовать современную религиозную жизнь Палестины11. Архимандрит Филарет со спутниками совершили путешествие в Галилею, молились в Назарете, Кане Галилейской, Тивериаде, на Фаворе; посетили иудейскую пустыню, Лавру Саввы Освященного12. Архимандриту Филарету удалось сослужить на Литургии у Гроба Господня патриарху Иерусалимскому Кириллу II, быть на приеме у армянского патриарха и коптского епископа13.
Поездка получилась не просто паломническая, а имела и научную составляющую. Архимандрит Антонин предпринял вместе с архимандритом Филаретом поездку на Синай, где составил каталог рукописей обители. Некоторый обзор рукописных сокровищ «горы Божией», ее библиотек был приведен в путевых заметках архимандрита Антонина. Архимандрит Антонин подробно описывал каждый раздел разбираемых ими рукописей. С особым интересом и любовью им были описаны библейские тексты, значительное количество Псалтирей, профи-
8 Архимандрит Филарет в 1872 г. представил на соискание докторской степени диссертацию: Происхождение книги Иова // ТКДА. 1872. № 3, 5, 8, 9 и отдельно. Хотя диссертация и была отклонена ввиду некоторых идей автора, созвучных западной критической библеистике, но сомнительных с точки зрения традиционной православной библеистики, труд был признан интересным по своей новизне и полезным по обширному материалу, собранному и обработанному автором. Через несколько лет о. Филарет писал еще одно исагогико-текстологическое исследование — «Происхождение книги Екклезиаст», но труд так и не был закончен.
9 ЦГИА УК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 852. Л. 1-1 об., 7-8 об. Анатолий (Александр Дмитриевич Тихай) (1838-1893), выпускник Кишиневской ДС (1867), КДА (1871). Монашество принял на Афоне еще до окончания семинарии. После выпуска из академии служил в Японской духовной миссии; в 1880 г. был возведен в сан архимандрита. В 1892 г., возвратившись в Россию, стал насельником Александро-Невской лавры.
10 См.: Из записок Синайского богомольца / Публ. архим. Филарета (Филаретова) // ТКДА. 1871. № 2. с. 375-407; № 4. С. 68-104; № 8. С. 275-332; 1872. № 5. С. 273-342; 1873. № 1. С. 363-434; № 3. С. 365-434; № 8. С. 324-400; Путешествие во Святую Землю и другие места Востока. Из паломнического дневника Василия Логвиновича. Киев, 1873; Памяти преосвященного епископа Филарета Филаретова, бывшего ректора Киевской Духовной Академии (1" 24 февраля 1882 г.) / Публ. и вступ. ст. Л. С. М[ацеевича] // ТКДА. 1912. № 2. С. 270-314 (отд. отт. Киев, 1912); о самом путешествии см. с. 291-298.
11 См.: Из записок Синайского богомольца... // ТКДА. 1871. № 2. С. 376-381.
12 См.: Памяти преосвященного епископа Филарета. С. 292-293.
13 См.: Там же. С. 293.
тологов, Четвероевангелий VШ—XI вв. Эта первая паломническая поездка действующего представителя академических корпораций в Палестину имела значение не только для самого архимандрита Филарета, но и для всей КДА, да и для всех академий. Пример киевского ректора и записки архимандрита Антонина послужили в первые пореформенные годы руководством к действию не только для преподавателей и выпускников духовных академий, отправившихся в Святую Землю, но и для студентов.
Заметим, что первое прошение о разрешении самостоятельного студенческого заграничного паломничества по святым местам Афона, Синая и Иерусалима было подано еще в мае 1870 г. однокурсником иеродиакона Анатолия (Тихая) Сергеем Терновским14.
Общий паломнический порыв начала 1870-х гг. дополняла периодическая публикация в «Трудах Киевской духовной академии», а также в московском «Душеполезном чтении» и петербургской «Духовной беседе» проповедей архимандрита Антонина (Капустина), произносимых на святых местах Палестины15. Слова, доносившиеся до ученых богословов — и преподавателей и студентов — из Вифлеема, от места Рождества Спасителя, Голгофы, Гроба Господня, из Гефсимании, наполняли новым смыслом изучаемое Священное Писание, догматические формулировки, открывали новые перспективы кандидатских и магистерских исследований. Осмысления требует еще один нюанс: в терминологии второй половины XIX в. — по крайней мере в духовных академиях — редко употребляется слово «паломник», но преимущественно — «поклонник» или «богомолец».
В 1871 г. в «Трудах Киевской духовной академии» было начато печатание «Истории Афона» архимандрита Порфирия, вызвавшей неоднозначную реакцию, и желание увидеть собственными глазами святые горы, подвижников, помолиться у мощей охватило академию. Студенты академии стали неоднократно отправляться в подобные путешествия: почти каждый год весной кто-то из старших курсов решался отправиться на Афон16.
Конечно, для студентов желанность дальнего путешествия была связана и с романтикой, однако сохранившиеся записки путешественников свидетельствуют о духовном порыве, необходимости укрепиться в выбранном пути, наполнить истинным содержанием изучаемые богословские истины. Наиболее ярко отразились в истории духовной школы две поездки студента КДА (летом 1883 г. и летом 1884 г.) Авксентия Стадницкого, в будущем известного церковного деятеля митрополита Арсения. Эти путешествия и переживания молодого богослова при посещении святынь монашеской республики были им описаны в очерке, опубликованном в «Трудах Киевской духовной академии», затем отдельным изданием, удостоенном студенческой Макарьевской премии17. Это записки моло-
14 ЦГИА УК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 852. Л. 9, 12.
15 См., например: Слово, произнесенное в Иерусалиме на Голгофе, вечером в Великий Пяток при обношении плащаницы, 26 марта 1871 г. / Публ. Л. Мацеевича // ТКДА. 1871. № 5. С. 219-224.
16 Там же. Д. 1561. Л. 1-6; Там же. Д. 1788. Л. 1-6 об.
17ЦГИА УК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 1561. Л. 1-6. Публикация дневника: Стадницкий А. Г. Дневник студента-паломника на Афон. Киев, 1886; Арсений (Стадницкий), митр. Дневник. 1880—
дого человека, искушенного богословской наукой и приобретшего привычку не восторженно, а очень трезво оценивать и порядок богослужения, и качество пения, и собственное состояние, и окружающую обстановку. Он оценивает отношения греков и русских, делает замечания о «довольно сильном антагонизме», о непростых отношениях «Ильинцев с Пантократорцами»18. Важно само объяснение молодым паломником стремления попасть на Святую Гору: «Почему именно я местом путешествия избрал Афон — место людей, прервавших свои связи с миром, с жизнью настоящею? Почему я не предпринял путешествия в Париж или Лондон?»19 Возможно, стесняясь перед самим собой чересчур глубокого духовного порыва или не нащупывая пока главного в приобщении к святыне, Авксентий приводит в основном прозаические причины: любовь к путешествиям и желание объехать весь мир; отсутствие денег для путешествия в Европу и, напротив, удобство, предоставляемое в афонских монастырях — бесплатные кров и пища. В дневнике молодой богослов не скрывает возникающих у него вопросов: «А что если не будет этого спасения? А что если совершенно не будет загробной жизни? Что если вся жизнь монахов — это только обман?..»20 Однако скиты, монашеские кельи, беседы с подвизающимися, длинные афонские богослужения и сами размышления, к которым побудил Афон, произвели на паломника необычайное впечатление. Не менее важно для будущего священника было удивление и преклонение перед верой простых богомольцев, попадавших на Афон сложными путями, «бледных и измученных», но неотступно выстаивающих все службы: «Но что за усердие к молитве, что за вера этих простых людей — удивительно!»21 Возможно, посещения Афона в дальнейшем определили путь выпускника академии: монашество. В последующие годы Авксентий Стад-ницкий замечал, что «в бытность студентом» дважды стремился и в Палестину, но не попал туда «вследствие карантинов»22.
Разумеется, паломничества совершались не только преподавательской корпорацией и студентами КДА, но в этой академии в 1860— 1880-х гг. заметен повышенный интерес к Святой Земле, для объяснения которого можно высказать ряд соображений. Во-первых, КДА имела тесную связь со своим выпускником архимандритом Антонином (Капустиным) — бессменным руководителем Русской духовной миссии в Иерусалиме на протяжении 1865—1894 гг., который щедро снабжал академию палестинскими древностями, найденными при раскопках. Во-вторых, в КДА преподавал А. А. Олесницкий — самый известный в России специалист по библейской археологии, единственный представитель российской духовной школы, активно участвующий в полевых исследованиях в Святой Земле и включавший своих учеников в изучение ее реалий. Главной целью поездок А. А. Олесницкого были полевые исследования, но чем больше он
1901. Т. 1 / Пред. свящ. Г. Ореханов, О. Н. Ефремова и др.; примеч. и биогр. свед.: О. Н. Ефремова и др. М., 2006. С. 106—224. Архивный вариант: ГА РФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 508. Л. 1—92; Д. 509. Л. 1-98.
18 ЦГИА УК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 710. Л. 3 об., 6.
19 Там же. Л. 50.
20Арсений (Стадницкий), митр. Дневник... С. 200.
21 Там же. С. 201.
22 Там же. С. 343-344.
узнавал историю святых мест, тем крепче привязывался к ним сердцем. В 1886 г. профессор Олесницкий пригласил с собой в поездку в Святую Землю трех более молодых коллег по академии: профессора по кафедре патристики К. Д. Попова и доцентов по кафедре литургики и церковной археологии А. А. Дмитриевского и по кафедре библейской истории Ф. Я. Покровского. Путевой дневник последнего, напечатанный в «Трудах Киевской духовной академии», можно считать воспитательным пособием для студентов-паломников: так подробно и благоговейно рассказывал профессор об «умственной и нравственной подготовке» к путешествию, участии в богослужении, мыслях и чувствах, переполнявших его при поклонении святыням23. Библейские исследования и в дальнейшем в КДА развивались активнее, чем в других академиях24.
Преданным почитателем святынь Православного Востока был профессор церковной археологии и литургики КДА — «русский Гоар»25 — А. А. Дмитриевский. Еще работа над магистерской диссертацией, написанной в родной Казанской академии и посвященной богослужению Русской Церкви26, пробудили интерес А. А. Дмитриевского к восточной литургической традиции. Попав в 1884 г. в КДА, он напитался «паломническим духом» этой академии, и вся дальнейшая жизнь А. А. Дмитриевского была связана с Православным Востоком. Эта пока еще не реализовавшаяся связь звучит в памятном докладе, который молодой ли-тургист посвятил великому русскому путешественнику и исследователю Востока епископу Порфирию (Успенскому) и профессору МДА И. Д. Мансветову, почившим в 1885 г.27 Главные чувства преосвященного Порфирия, определявшие всю его жизнь, — «полнейшая, неослабная любовь к родине, как гражданина России, и любовь к восточному православию, как сына восточной Православной Церкви», — в дальнейшем определяли и жизнь самого Дмитриевского28. Связь киевского профессора с Востоком укрепила даже его семейная жизнь: в 1899 г.
23 См.: Покровский Ф. Я. Путешествие в Святую Землю // ТКДА. 1887. Т. I. С. 404—424; Т. II. С. 3-37, 95-114, 275-293, 563-599; Т. III. С. 430-455; Т. IV. С. 309-314, 411-422; 1888. Т. I. С. 316-351, 450-492; Т. II. С. 644-680; Т. IV. С. 248-285; 1889. Т. I. С. 243-281.
24 Статистика докторских и магистерских диссертаций подтверждает это: из 72 магистерских диссертаций по библеистике Ветхого Завета, защищенных во всех четырех духовных академиях в 1870-1917 гг., 25 было представлено и защищено в КДА (см.: Сухова Н. Ю. Русская богословская наука (по докторским и магистерским диссертациям 1870-1918 гг.). М., 2012. С. 220, 224). См. также: Сухова Н. Ю. Ученые российских духовных академий и Святая Земля (XIX — начало XX в.) // Вестник ПСТГУ: II (История. История Русской Православной Церкви). 2012. Вып. 5 (48).
25 Это именование А. А. Дмитриевскому было дано современниками в память знаменитого французского католического ученого-монаха Иакова Гоара (Jacob Goar, 1601-1653), собравшего и опубликовавшего множество литургических памятников Православного Востока и положившего начало научному изучению литургической традиции Православия. В последние годы жизни А. А. Дмитриевский писал биографию Иакова Гоара, но не успел ее опубликовать.
26 См.: Дмитриевский А. А. Богослужение в Русской Церкви в XVI в. Ч. 1: Службы круга седмичного и годичного и чинопоследования таинств. Казань, 1884.
27 См.: Дмитриевский А. А. Поминки Преосвященного Порфирия Успенского и профессора Московской духовной академии И. Д. Мансветова (Краткий очерк учено-литературной деятельности их) // ТКДА. 1886. Т. I. № 3. С. 331-391.
28 Там же. С. 338.
он женился на дочери смотрителя зданий Русского посольства в Константинополе.
Сам А. А. Дмитриевский оказался первый раз на Востоке летом 1886 г. как раз с «поклоннической» целью в уже упомянутом выше путешествии четырех киевских профессоров во главе с А. А. Олесницким, но успел поработать и с афонскими рукописями. С этого времени Святая Земля и Афон уже неотъемлемо входят в жизнь А. А. Дмитриевского: он не только изучает литургические богатства, но и откликается на все события, в его трудах появляется особая «восточная рубрика»29. И каждое из последовавших путешествий А. А. Дмитриевского в Иерусалим, на Синай, на Афон было настоящим паломничеством. Поиск и изучение литургических рукописей, реконструкция богослужебной жизни прошлых веков, выявление преемства и развития традиций неразрывно были связаны со все более глубоким пониманием и проживанием духовно-сакральной сути Святой Земли и Святой Горы.
А. А. Дмитриевскому хотелось постичь тайну святых мест и через их современных насельников: так появилась монография, посвященная игумену русского Пантелеймоновского монастыря священноархимандриту Макарию (Сушки-ну) (1 1889) и всем русским насельникам Святой Горы, их благотворительной и издательско-просветительской деятельности, их заботе о паломниках30. Следует обратить внимание на то, что переломный момент в жизни будущего игумена, определивший весь его дальнейший подвиг, А. А. Дмитриевский усматривал в путешествии на Восток — в Иерусалим, на Синай, на Афон, — совершенном с паломнической целью в 1850-1851 гг.31 На вопрос, которым нередко задавались современники А. А. Дмитриевского, — являлись ли русские «афониты» преемниками традиции древнего святогорского иночества, А. А. Дмитриевский ответил выбранным эпиграфом из «Слова в честь афонских старцев» Никодима Святогорца: «Ныне живут. человеце, иже вещественным сим телом подвизаются подражати бесплотных и невещественных ангелов жизни»32. Следует отметить, что монография А. А. Дмитриевского вызвала довольно критическую рецензию профессора КДА К. Д. Попова — спутника А. А. Дмитриевского по первому паломничеству33. Кроме замечаний по поводу недостаточной четкости жанра, компилятивности некоторых мест сочинения, Дмитриевский обвинялся в излишней восторженности по поводу русских афонитов, которая не могла быть в должной степени подтверждена его личными наблюдениями, субъектив-
29 См.: Дмитриевский А. А. Русская (Амбетевская) школа в Каире: (Из личных воспоминаний) // Церковно-приходская школа. 1889. Кн. 4. № 11. С. 228-241; Он же. Землетрясение на Синае и его последствия для Синайской обители // Церковные ведомости. 1890. Т. 1. № 25. С. 836-841; Он же. Пожар в Симоно-Петрском монастыре на святой Афонской горе // Там же. 1891. № 30. С. 1020-1023; Он же. Патмосские очерки: Из поездки на остров Патмос летом 1891 года. Киев, 1894 и др.
30 См.: Дмитриевский А. А. Русские на Афоне: Очерк жизни и деятельности игумена русского Пантелеймоновского монастыря священноархимандрита Макария (Сушкина). СПб., 1895.
31 См.: Там же. С. 56-77.
32 Там же. Титульный лист.
33 См.: Попов К. [Рец.] // Извлечение из журналов Совета Киевской духовной академии (далее ИЖС КДА) за 1899/900 уч. г. Киев, 1901. С. 12-38.
ности и односторонности34. Кроме того, К. Д. Попов видел идеал истинного монашества в анахоретстве, и многолюдные афонские монастыри не отвечали этому идеалу35. Однако А. А. Дмитриевский встал на защиту и афоно-русского монашества — «заботливого», а не «беззаботного», и своего права писать об этом монашестве, заслуженного не только «шестикратным» посещением Афона, но и глубокой любовью к нему36.
А. А. Дмитриевский стремился выявить суть паломничества как явления в жизни христианина37, а с 1902 г. он стал одним из активнейших членов Киевского отдела Императорского Православного Палестинского общества (ИППО). В 1907 г. «ветка Палестины» перевесила даже преданность А. А. Дмитриевского духовной школе и, получив предложение от руководства ИППО, он стал ученым секретарем общества и служил святыням Востока в этой должности вплоть до 1918 г.38
Члены корпорации КДА и в позднейшие годы продолжали свою паломническую традицию. Так, летом 1909 г. доцент академии по кафедре гомилетики священник Николай Гроссу предпринял путешествие по Востоку одновременно с паломнической и профессиональной целью: поклониться святыням, изучить памятники древне-христианского проповедничества, хранящиеся в архивах и библиотеках, «ознакомиться с постановкой церковной проповеди в Православных Церквах»39.
Однако Святая Земля и Афон посещались и представителями других академий. Нередко это совмещалось либо с научным, либо с церковно-политическим интересом, но не умаляло значимости поклонения святыням. Так, еще в 18721873 гг. в научную командировку в Грецию и балканские страны отправился профессор МДА Е. Е. Голубинский40. Весной 1873 г. он из Константинополя совершил паломничество на Святую Землю, затем на Афон, описав свои впечатления в письмах к коллегам по академии, прежде всего о. ректору протоиерею Александру Горскому. Несмотря на характерную критично-ироничную манеру Е. Е. Голубинского и неизбежные замечания церковного историка-специалиста по «греко-болгарскому вопросу», межправославным отношениям, три недели в Святом граде и почти столько же на Святой горе он был именно поклонником41.
34 См.: ИЖС КДА за 1899/900 уч. г. С. 23-24, 27-33.
35 См.: Там же. С. 19-23.
36 См.: Дмитриевский А. А. [Ответ на отзыв К. Попова] // Там же. С. 117-132.
37Дмитриевский А. А. Православное русское паломничество на Запад, к мироточивому гробу Мирликийского святителя Николая в Бари // ТКДА. 1897. № 1. С. 99-132; № 2. С. 211— 237; Он же. Современное русское паломничество в Св. Землю // Там же. 1903. № 6. С. 274-319; Он же. Типы современных русских паломников в Святую землю. СПб., 1905 (Чтения о Святой земле. Вып. LXXII). С. 1-40.
38 13 ноября 1907 г. исполнилось 25 лет духовно-учебной службы А. А. Дмитриевского, указом Святейшего Синода от 8 декабря 1907 г. он был утвержден в звании заслуженного ординарного профессора, а указом от 11 декабря того же года, согласно прошению, уволен от духовно-учебной службы (см.: ИЖС КДА за 1907/08 уч. г. Киев, 1908. С. 223).
39 Журналы собраний Совета КДА за 1908/09 уч. г. (в извлечении). Киев, 1909. С. 305.
40 Об этом более подробно см.: Голубинский Е. Е. Воспоминания // Полунов А. Ю., Соловьев И. В. Жизнь и труды академика Е. Е. Голубинского. М., 1998. С. 207-209.
41 См.: Там же. С. 247-251.
Следует отметить постоянную связь с Православным Востоком профессора СПбДА И. Е. Троицкого. Начиная с 1875 г. он печатал в журнале «Церковный Вестник» ежегодные исторические обозрения «Православный Восток», что способствовало активизации интереса и его коллег по академии, и студентов не только к церковно-политическим проблемам Востока, но и к его святым местам. Сам И. Е. Троицкий посетил Константинополь и Афон в августе 1886 г., и хотя эта поездка была более мотивирована церковной политикой, отношениями России и Греции, поклонение святыням и «дух Афона» значили для И. Е. Троицкого очень много42. Так, он писал о русских иноках на Афоне: «Русские монахи живут и работают для будущего, работают для своей обители, которая служит для них и отцом, и матерью, родом и племенем, осуществляет для них все дорогое им в жизни, и ради которой они и живут, и умирают»43.
Преданным почитателем и компетентным исследователем Православного Востока был и коллега И. Е. Троицкого по академии И. И. Соколов. Выпускник КазДА, византинист, знаток истории православного монашества, профессор Соколов неоднократно ездил в Святую Землю и на Афон. В результате своих поездок и научных поисков он убедился в необходимости заняться исследованием источников позднего периода Византийской империи (XI—XIV вв.), в значительной степени его заслугой было учреждение в академиях специальных кафедр истории православной Греко-Восточной Церкви от разделения Церквей до настоящего времени. И. И. Соколов считал, что очень важно «смотреть на Православный Восток не сквозь тусклые и фальшивые западные очки, а изучать предмет самостоятельно, беспристрастно, при свете и на основании архивных данных»44. Для этого чрезвычайно важно изучать и современную жизнь Православных Поместных Церквей, их церковно-канонические особенности, богослужебный строй45.
Особую любовь к Православному Востоку питал профессор литургики и церковной археологии КазДА Н. Ф. Красносельцев, учитель упомянутого выше А. А. Дмитриевского. Возможно, последний начальную любовь к святым местам Православного Востока унаследовал от своего учителя. Впервые отправившись на поклонение палестинским святыням летом в 1885 г., в дальнейшем, особенно в последние годы земной жизни, Н. Ф. Красносельцев многократно бывал в русском Пантелеимонове монастыре и Андреевом скиту на Афоне, Панте-леимоновом подворье в Константинополе, в «русских постройках» ИППО в Палестине46. Первое паломничество привело его к исследовательским откры-
42 См.: «Наша отечественная церковь занимает первое место между всеми православными церквами» (Отчет профессора И. Е. Троицкого о командировке на Восток. 1886 г.) / Публ. и предисл. Л. А. Герд // Исторический архив. 2001. № 4. С. 135-174.
43 Там же. С. 167.
44 Журналы Предсоборного Присутствия. Т. 4. Прил. к. журналу № 25. С. 5.
45 См. его труды по этой теме: Соколов И. И. Очерки истории Православной ГрекоВосточной Церкви в XIX в. СПб., 1901; Он же. Церковно-религиозная и общественно-бытовая жизнь на православном греческом Востоке в XIX в. СПб., 1902; Он же. Константинопольская Церковь в XIX в. Т. I. СПб., 1904 (докторская диссертация).
46 См.: Дмитриевский А. А. Незабвенной памяти профессоров А. С. Павлова и Н. Ф. Крас-носельцева // ТКДА. 1899. № 1. С. 94-95.
тиям в иерусалимской Патриаршей библиотеке и разработке масштабного научного проекта47; и в дальнейшем его научные и «поклоннические» побуждения очень тесно сочетались. Однако Н. Ф. Красносельцев, будучи уверенным в необходимости для «ученого специалиста» в области литургики жить в изучаемой им традиции48, не одобрял в то же время литературных опытов своего ученика
А. А. Дмитриевского в области современного монашества, считая это «изменой своей специальности»49.
Много ездили в Святую Землю представители библеистики КазДА: в разные годы у святынь молились профессор по кафедре Священного Писания Ветхого Завета П. А. Юнгеров, его коллега по академии профессор библейской археологии и еврейского языка С. А. Терновский, преемник последнего доцент Е. Я. Полянский50.
Важно обратить внимание на паломничества профессорских стипендиатов духовных академий, предназначенных на преподавательские места: некоторые из них перед началом преподавания стремились укрепиться священной реальностью того, чему им предстояло учить студентов. Так, предназначенный на кафедру библейской истории профессорский стипендиат МДА Иван Петровых (будущий митрополит Иосиф) летом перед стипендиатским годом предпринял 16-дневное паломничество в Палестину, которое не только укрепило молодого исследователя в избранной области богословия, но пробудило в нем «живейший интерес вообще к многострадальным судьбам. Святой Земли»51. Паломничества в Святую Землю и на Афон совершали и стипендиаты академий, проходившие стажировку в Русском Археологическом институте в Константинополе. Так, профессорский стипендиат СПбДА И. А. Карабинов (1903/04 уч. г.) и и. д. доцента КДА иеромонах Анатолий (Грисюк) (1905/06 уч. г.), оказавшись сравнительно недалеко от Святой Земли и Святой Горы, не могли не воспользоваться возможностью поклониться святыням52. Конечно, с этими святыми местами были связаны и их исследования: И. А. Карабинов занимался литургическими рукописями, иеромонах Анатолий писал магистерскую диссертацию по сирийскому монашеству53. Но научные интересы лишь укрепляли связь молодых богословов со Святой Землей.
47 Красносельцев Н. Ф. Богослужение Иерусалимской Церкви в конце IV в. Казань, 1888; Он же. Славянские рукописи Патриаршей библиотеки в Иерусалиме. Казань, 1889 (отд. отт. из: ПС. 1888. № 12. С. 1-32).
48 Н. Ф. Красносельцев и последние дни жизни провел на Афоне под кровом Пантелеи-монова монастыря (1 11.09.1898).
49 Дмитриевский А. А. Незабвенной памяти. С. 101.
50 Об этом подробнее см.: Сухова Н. Ю. Научные командировки российских богословов за границу и их значение для российского духовного образования и богословской науки (вторая половина XIX — начало XX в.) // Сухова Н. Ю. Вертоград наук духовный: Сборник статей по истории высшего духовного образования в России XIX — начала XX века. М., 2007. С. 172-216.
51 Журналы заседаний Совета МДА за 1900 г. Сергиев Посад, 1901. С. 171.
52 Отчет РАИК за 1903 г. // ИРАИК. Т. IX. Вып. 3. София, 1904. С. 425; Отчет РАИК за 1906 г. // ИРАИК. Т. XIV. Вып. 2/3. София, 1907. С. 127.
53 Магистерская диссертация была защищена о. Анатолием в 1911 г.: Анатолий (Грисюк), иером. Исторический очерк сирийского монашества до половины VI века. Киев, 1911.
Поездки преподавателей и отдельных студентов духовных академий к святым местам — и чисто паломнические, и сочетавшие поклонение святыням с научными исследованиями — были чрезвычайно важны для общего настроя духовной школы. Но, может быть, самым главным было все же совместное паломничество преподавателей и студентов. История академий сохранила две таких поездки. Первую из них летом 1900 г. организовал ректор МДА епископ Волоколамский Арсений (Стадницкий). Запомнив со своих студенческих лет важность прикосновения к святыне для начинающего богослова и будущего священника, преосвященный Арсений желал этого в будущем и своим ученикам. В прошении, поданном в Святейший Синод, преосвященный Арсений указывал двойную цель предполагаемого путешествия: «а) религиозная — поклонение святым местам и б) научная — непосредственное ознакомление и посильное изучение памятников тех священно-исторических событий». Из преподавательской корпорации с преосвященным ректором отправились два профессора: Н. Ф. Каптерев и В. Н. Мышцын, потом к ним присоединился помощник инспектора иеромонах Анастасий (Грибановский). Заметим, что у всех трех профессоров был и дополнительный научный интерес к Святой Земле: преосвященный Арсений преподавал в академии библейскую историю, В. Н. Мышцын — Священное Писание Ветхого Завета, Н. Ф. Каптерев изучал отношения России с Православным Востоком.
В. Н. Мышцын имел дополнительное задание от Святейшего Синода: составить опись библиотеки и музея покойного начальника Духовной миссии архимандрита Антонина (Капустина), завещавшего библиотеку Синоду, а музей — миссии. Из студенческой корпорации вызвались ехать 15 человек, выпускники и окончившие 3-й курс, а из младших — сирийский уроженец Игнатий Абурус (Абу-Рус). Участники паломничества начали готовиться за полгода до самой поездки: изучали географические карты, путеводители, историю святых мест, составляли маршрут. Следует отметить, что как только информация о предполагаемом путешествии вышла за пределы академии, появилось много желающих присоединиться к путешествующим — духовенства и мирян разного звания. Однако епископ Арсений отказывал всем, настаивая на специфике поездки: приобщение к святыням «профессионального» богословского сообщества требует особого настроя, осмысления, обсуждения. Разрешено было присоединиться только трем монашествующим из Лавры, знакомому епископа Арсения новгородскому епархиальному миссионеру иеромонаху Варсонофию (Лебедеву) (будущему епископу Кирилловскому), активному члену новгородского отделения Православного Палестинского общества, и приват-доценту Московского университета, врачу, согласившемуся взять на себя лечебные обязанности. Накануне поездки преосвященный Арсений был избран пожизненным действительным членом Императорского Православного Палестинского общества, — как он считал, «во внимание к. намерению путешествовать во Святую Землю»54. Палестинское общество помогало путешественникам, выполняя, с одной стороны, одну из своих главных задач, с другой стороны, оказывая особое внимание необычной паломнической группе.
Путешественники попали и в Константинополь, и на Афон, и в Святую Землю. Это путешествие не было подробно описано преосвященным Арсением
54Арсений (Стадницкий), митр. Дневник. С. 351.
31
в дневнике — лишь «краткие заметки»55, но отчасти его можно реконструировать по позднейшим записям, зафиксированным разговорам, встрече преосвященного с председателем Палестинского общества — Великим князем Сергеем Александровичем. Природная трезвость и в зрелые годы не изменила преосвященному Арсению: его наблюдения были непредвзяты, а замечания порой жестки. Так, он обращал внимание на нестроения, которые возникали в деятельности «Русской Палестины» из-за существующего в ней «троевластия»: российского консульства, Духовной миссии и Палестинского общества56. Вновь критическое внимание опытного паломника обращалось на отношения греческих и русских православных: «Греки все измеряют деньгами, и православие все падает и падает к торжеству инославных — католиков и протестантов»57.
Но описание паломничества было составлено студентами, отредактировано преосвященным ректором и, как в юности самого ректора, опубликовано в периодическом издании МДА «Богословском вестнике», а также издано отдельной брошюрой58. Характерно определение предназначения поездки, данное авторами описания: «религиозно-образовательное путешествие»59. Судя по описанию, это предназначение исполнилось. С одной стороны, студенты могли получить живые иллюстрации Священного Писания, уроки библейской и церковной истории, экклесиологии (в отношениях Поместных Православных церквей и разных христианских конфессий), литургического богословия (в зримой причастности богослужения к библейской реальности, особенностях православного служения). С другой стороны, приобщение к святым местам пребывания Спасителя, Матери Божией, апостолов, мощам, чудотворным иконам, сам дух паломничества, поклонения меняло само отношение к богословию, выявляя его сакральную значимость. Показательно, что авторы описания передают содержание проповедей и слов преосвященного Арсения, стараясь применять сказанное к переживаемому контексту.
Преемник преосвященного Арсения по ректуре преосвященный Евдоким (Мещерский) также возглавил паломничество в Святую Землю группы профессоров и студентов МДА летом 1905 г. По численности участников она была еще масштабнее: кроме епископа Евдокима, в Палестину отправились профессора Н. Ф. Каптерев, П. В. Тихомиров, Н. А. Заозерский, И. В. Попов, 26 студентов академии и около 30 посторонних лиц. Но об этой поездке сохранились лишь краткие впечатления в переписке60.
55 См.: Арсений (Стадницкий), митр. Дневник. С. 389—4G8. Архивный вариант: ГА РФ. Ф. 55G. Оп. 1. Д. 211. Л. 6-26.
56 Арсений (Стадницкий), митр. Дневник. С. 352.
57 Там же. С. 353.
58 В стране священных воспоминаний: (Описание путешествия в Св. Землю, совершенного летом 19GG года преосвященным Арсением, епископом Волоколамским, Ректором Московской Духовной Академии, в сопровождении некоторых профессоров и студентов) // Богословский вестник (далее: БВ). 19G1. № 3, 4, 5, 6, 7/8, 9, 1G, 11, 12; 19G2. № 1, 3.
59 Там же // БВ. 19G1. № 3. С. 493.
6G Например, в письме И. В. Попова из Палестины бывшему ректору епископу Арсению: ГА РФ. Ф. 55G. Оп. 1. Д. 4GG. Письма И. В. Попова к архимандриту (епископу) Арсению. Л. 47.
Опыт группового «академического» паломничества был перенят преподавателями и студентами КДА: в 1911 г. группа, в которую вошли профессор академии священник Александр Глаголев, киевский протоиерей Дмитрий Дмитриев и десять студентов, четверо из которых носили священный сан, отправилась в путешествие в Палестину, Афон и Египет. Паломнический опыт также был описан одним из студентов и после редактирования о. Александром опубликован в академическом журнале61. В отчете, который писался более года, сочетается подробное описание каждого посещенного города и святого места, увиденного храма и иконы, указание их церковно-исторического значения и современного состояния с личными впечатлениями и чувствами «духовного подъема», «глубокой благодарности», которые испытывали паломники. Автор, возможно, со своими спутниками, провел немалую работу, ибо указал не только места Священного Писания, связанные с соответствующими местами Святой Земли, и церковные предания, но и исследования, посвященные тем или иным храмам, фрескам. Таким образом, путешествие имело и учебное значение.
Через три года — в 1914 г. — студенты КДА вновь собирались совершить паломническое путешествие в Палестину, Египет и Грецию62. Узнав о планирующейся поездке, к ним собирались присоединиться еще 20 студентов из других духовных академий: 14 — из СПбДА и 6 — из КазДА63. Таким образом, стала оформляться паломническая традиция студентов-богословов, но начавшаяся Первая мировая война не позволила совершиться этой поездке, прервала и традицию.
Таким образом, паломничество к святым местам составляло в жизни духовных академий заметную страницу и являлось зримым проявлением неразрывной связи научного и молитвенного богословия. Эта связь проявлялась в том, что для делателей богословской науки паломничество было неизбежно связано с изучением, желанием узнать и понять максимально глубоко предмет поклонения. Напротив, исследования Священного Писания, истории Церкви, ее литургической жизни, проповеднического и церковного искусства вызывали желание реальной причастности к предмету исследования, наполняющей истинным смыслом научное изучение, дающей дополнительный, хотя и не научный критерий. Эта связь, особенно заметная в таких областях, как литургика, библеи-стика, церковная история, позволяла научным силам духовных академий делать научное богословие, как писал в 1827 г. святитель Филарет (Дроздов), «ближе к употреблению в жизни» — жизни, разумеется, духовной.
61 РГИА. Ф. 796. (Канцелярия Синода). Оп. 192. Д. 338. 1911 г. О разрешении экскурсии в Палестину, Афон и Александрийскую патриархию студентам КДА. Л. 1-4. Первая паломническая экскурсия студентов Императорской Киевской духовной академии в Святую Землю летом 1911 г. / Сост. С. Е. Карнеев под ред. профессора священника А. А. Глаголева // ТКДА. 1913. № 4, 5, 7/8; 1914. № 2, 3. Переизд.: По святым местам от Киева до Иерусалима. Киев, 2005.
62 РГИА. Ф. 796. (Канцелярия Синода). Оп. 198. Д. 157. 1914 г. О разрешении экскурсии студентам КДА в Палестину, Египет и Грецию. Л. 1-7.
63 Там же. Д. 218. 1914 г. По прошениям 14 студентов СПбДА и 6 студентов КазДА о разрешении им экскурсии вместе со студентами КДА в Палестину, Египет и Грецию. Л. 1-3 об.
Однако нельзя не отметить и того, что, несмотря на указанные случаи, паломничеств студентов высшей духовной школы в Святую Землю и на Афон все же было не так много. Вряд ли это можно объяснить недостатком желания, скорее виной были обычные бытовые причины: денежная скудость, непростая дорога, организационные сложности, которые могло преодолеть лишь горячее стремление отдельных начальствующих, учащих и учащихся. Об этом можно сожалеть, ибо единство богословия, научного и созерцательного, реализуемое в личности исследователя, «просвещенного Духом Святым», требует укрепления, и паломничество является одним из самых действенных средств для этого.
Ключевые слова: православные российские духовные академии, Святая Земля, Афон, паломничество.
Pilgrimages of Teachers and Students of Ecclesiastical Academies to the Holy Land and the Holy Mt. Athos
N. J. Sukhova
The author deals with pilgrim trips to the Holy Places — the Holy Land and the Holy Mt. Athos, — which were undertaken by teachers and students of Russian orthodox ecclesiastical academies in 1870-1910. The article covers the cases of these pilgrim trips. The author analyzes the motivation of concrete pilgrims and the significance of trips for a Russian ecclesiastical school. Besides, the author pays attention to efforts of spiritually-educational community to find the importance of the Holy Places for theological and ecclesiastical-historical sciences.
Keywords: Russian orthodox ecclesiastical academies, the Holy Land, the Holy Mt. Athos, pilgrimage.
