CC BY
34
УДК 94(470.51) А. А. Никишенков
ОТЗЫВ О ДИССЕРТАЦИИ А. Е. ЗАГРЕБИНА «ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ РОССИИ В XVIII - XX ВВ.: ВОПРОСЫ ИСТОРИИ, ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ», ПРЕДСТАВЛЕННУЮ НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ ДОКТОРА ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ 07.00.07 «ЭТНОГРАФИЯ, ЭТНОЛОГИЯ И АНТРОПОЛОГИЯ».
Изучение истории науки всегда является важным фактором ее развития. В настоящее время это обстоятельство приобрело особое значение, так как рубеж веков ознаменован кризисными явлениями во многих сферах обществозна-ния. В этой ситуации важно изучить механизмы исторической эволюции научного познания для того, чтобы адекватно формировать предпосылки его развития в будущем. Рецензируемая работа представляется весьма существенным вкладом в дело изучения исторических предпосылок, теоретико-метдологических оснований, а также институциональных форм этнографических штудий в области финно-угроведения.
Диссертация А. Е. Загребина состоит из Введения, четырех глав, Заключения и Приложения, общим объемом 363 стр. Во Введении лаконично и вместе с тем точно обосновываются актуальность темы, объект и предмет иследования, территориальные и хронологические его рамки и конкретные цели. Достаточно подробно и полно освещается степень изученности темы, в этом разделе критическому анализу подвергаются практически все труды отечественных и зарубежных специалистов, затрагивающие проблемы истории финно-угроведения. Раздел, посвященный анализу источников, впечатляет многообразием задействованных автором диссертации архивных материалов, изученных им лично в архивах Санкт-Петербурга, Хельсинки, Казани, Будапешта, Таллинна. Особо следует отметить раздел Введения, посвященный методологии. В нем представлены исследовательские методы, ставшие уже традиционными в науковедении -проблемно-хронологический, историко-генетический, историко-сравнительный, культурно-антропологический, историко-биографический, но основное внимание уделено концептуальной схеме, получившей несколько метафорическое название - «эпохи - идеи - герои». При всей своей кажущейся простоте эта схема в оригинальной трактовке автора предстает в виде эффективного эвристического приема, позволяющего системно связать вышеперечисленные методы и обеспечить целостность текста диссертации. Это достигается на основе прослеживания взаимозависимости политико-идеологических тенденций, характерных для каждого из изучаемых периодов истории науки, с сугубо научными идеями и, наконец, с личностными особенностями ученых. Такая авторская стратегия позволи-
ла органично сочетать общие черты исторического развития рассматриваемого направления финно-угроведения с индивидуальными особенностями каждой из эпох и каждого из великих его «героев».
Структура диссертации тщательно продумана, вполне оригинальна и научно оправдана: автор отказался от прямолинейной хронологической организации материала (распространенный стереотип в истории науки), хронологию он сочетает с т.н. «проблемным подходом», который воплощен в последовательном изучении разных аспектов темы диссертации, каждому из которых посвящена соответствующая глава: (1) интеллектуальные истоки этнографического финноугроведения в эпохи Просвещения, Романтизма и Позитивизма; формирование объекта, предмета и метода этой дисциплины в исторической динамике и в контексте социально-политических ситуаций различных периодов истории; (2) организационные формы, в которых протекала этнографическая деятельность финно-угроведов с XVIII в. по начало XIX в.; (3) научные поиски финно-угорской идентичности, проблема общефинских этнолингвистических корней, классификация финно-угорских народов и (4) изучение основных блоков традиционной культуры финно-угорских народов в течение всего рассматриваемого в диссертации периода. Если на первый взгляд такой подход ведет к повторам, так как в каждой из глав «действующие лица» и научные труды в сущности одни и те же, то при более внимательном рассмотрении делаются очевидными исследовательские плюсы этой стратегии. Автор несколько раз как бы возвращается к своему объекту, но при этом видит его под разными углами зрения, высвечивает в нем все новые и новые качества. Это дает эффект многомерности и мно-гокачественности изучаемого явления, что ведет к его более адекватному и глубокому познанию.
В главе 1 «Этнография финно-угорских народов: эпохи - идеи - герои» автор привлекает труды ведущих мыслителей Просвещения, Романтизма и Позитивизма - Г. В. Лейбница, Ж.-Ж. Руссо, И. Г. Гердера, И. Г. Фихте, О. Конта, Г. Спенсера и др. - и очень убедительно на этой основе воссоздает некий идейный и социально-политический контекст, во многом определивший гражданские, мировоззренческие и эстетические мотивы научно-исследовательской деятельности финно-угроведов. «Герои» этой главы - Ф. И Страленберг, Г. Ф. Миллер, И. Г. Георги, Х. Г. Портан, В. И. Татищев, А. И. Шёгрен, М. А. Кастрен, А. Регули, Д. Н. Анучин, У. Т. Сирелиус, Н. Н. Харузин, И. Н. Смирнов, И. Р. Аспелин, А. О. Хейкель и др. - предстают в качестве носителей идейных установок своего времени и в то же время создателей особого научного направления с его специфической исследовательской проблематикой. В этой главе много тонких наблюдений, касающихся общих тенденций развития финно-угроведения, и частных, но весьма важных моментов научной жизни. К примеру, мне представляется интересным и научно оправданным суждение автора о руссоистской подоплеке научного интреса исследователей эпохи Просвещения к финно-угорским народам России, как к «добрым дикарям» (с. 34 и др.); о влиянии европейских романтических течений первой половины XIX в., связанных с пробуждением национальных чувств, на активизацию этнографических исследований немецких, финских, венгерских ученых (с. 45).
В главе 2 «Институциональные формы финно-угорских этнографических исследований» А. Е. Загребин рассматривает роль Императорской Санкт-Петербургской Ака-
демии наук (§1), различных научных обществ - Императорского Русского географического общества, Общества любителей естествознания, антропологии, истории и этнографии при Императорском Московском университете, Уральского общества любителей естествознания, Общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете, Финно-угорского общества (§2) и этнографов-любителей (§3) в организации финно-угроведческих исследований. В этой главе по-новому ставится ряд важных проблем истории науки. В частности, анализируя работу финских ученых А. И. Шёгрена, М. А. Кастрена, А. О. Хейкеля и др. в имперских учреждениях, А. Е. Загребин, помимо тщательного разбора их экспедиционной и иной академической деятельности, затронул непростую проблему сочетания, с одной стороны, фенно-фильских их настроений с явным привкусом оппозиционности имперской политике, а с другой - неизбежного требования лояльности государственных служащих (с. 109, 116 и др.). При анализе этой проблемы он приходит к неоднозначным выводам, отмечая изменчивость исторической ситуации, но в целом констатирует приоритеты научных целей деятельности финно-угроведов, ради достижения которых большинство из них стремилось к оптимальному соотношению своих национальных чувств и интересов имперских научных учреждений.
Значительный интерес представляет раздел о «местных помощниках» ученых финно-угроведов, в котором автор диссертации проделал полезную работу по сведению в один проблемный узел разнородного материала о представителях финно-угорских народов России, привлеченных к участию во многих научных проектах. В этом разделе местные краеведы-любители представлены не только в качестве информантов и собирателей фактов для «больших ученых», но и в качестве первых представителей национальной интеллигенции, многие из которых положили начало осмыслению этнокультурного достояния своих народов и путей сохранения и развития этого достояния. Таковыми в диссертации являются помощник Т. Г. Аминоффа священник удмурт И. Васильев, ставший со временем профессиональным этнографом (с. 140); сотрудник А. О. Хейкеля учитель М. Е. Евсевьев, один из основателей мордовской этнографии (с. 141); мариец Т. Е. Евсевьев, работавший с Ю. Вихманом; первый удмуртский этнограф Г. Е. Верщагин и коми В. П. Налимов, начавшие свю научную карьеру в сотрудничестве с финским ученым У. Т. Сирелиусом (с. 142-147), и др.
Глава 3 «Проблемы этнической идентификации финно-угорских народов» является, на мой взгляд, своеобразной кульминацией труда А. Е. Загребина, так как в ней анализируется центральная проблема финно-угроведения, проблема генетической общности финнов и угров и множества связанных с ней вопросов: об их прародине, о взаимосвязи их языков и культур, о месте и роли каждого из финно-угорских народов в этнической истории Евразии и др. Собственно говоря, вся эта проблематика и породила в свое время финно-угроведение.
По принятой в диссертации исследовательской стратегии проблемы эти рассматриваются в исторической динамике - от эпохи Просвещения до начала ХХ в. Автор начинает изложение мтериала главы с анализа общих идей Просвещения о рационалистических и прагматических принципах классификации, которые распространялись и на этнолингвистические явления (Г. В. Лебниц, А. Л. Шлёцер и др.) (с. 151). Воплощение этих установок он вполне обоснованно
усматривает в трудах Ф. И. Страленберга и В. Н. Татищева, которые уже довольно отчетливо сформулировали идею финно-угорского языка-основы (с. 161). Много внимания в данной главе уделено развитию этой проблематики в трудах Г. Ф. Миллера и И. Г. Георги, в частности, указывается на то, что первым -был фактически развенчан миф о «Великой Татарии», многие годы мистифицировавший вопрос об идентификации финно-угров (с. 164), а вторым - была предложена одна из первых научных концепций этногенетических процессов в Восточной Европе, в которой предкам финнов отводилась весьма значительная роль (с. 178), и выдвигался важный тезис о перманентном характере межэтнических смешений, продолжающихся вплоть до современности (с. 190).
В данной главе особо подчеркивается роль А. И. Шёгрена, М. А. Кастрена и А. Регули в развитии проблемы идентификации финно-угорских народов. Именно их полевая работа, аргументированно утверждает А. Е. Загребин, придала этому направлению эмпирически фундированный вид, в частности, этнографические материалы Шёгрена позволили создать более точную карту расселения финно-угорских народов (с. 195-201), а в работах Кастрена идея финно-угорского родства преобразовалась из туманной гипотезы в научно обоснованную концепцию (с. 203). В диссертации отдается должное усилиям Кастрена, направленным на классификационное упорядочение гигантского лингвистического и этнокультурного материала, результатом чего явилась известная урало-алтайская теория, ориентирующая на поиск общих корней угро-финских, тюркских, монгольских и манчжурских языков (с. 214-215). Не меньший вклад в развитие этой проблемы, по мнению автора диссертации, внес и А. Регули, который эффективно использовал принципы научной лингвистики, делающей первые шаги в трудах В. фон Гумбольдта и Ф. Боппа (с. 221), что позволило ему вывести на новый уровень старую проблему происхождения и прародины венгров, которую он уверенно и аргументированно связал с уральским регионом (с. 220).
Создается впечатление, что три вышеупомянутых ученых особенно дороги по-человечески А. Е. Загребину и эта его симпатия не является недостатком диссертации, но, по моему мнению, может считаться достоинством, так как не противоречит общему тону научной бъективности этого труда и подчеркивает существенный для понимания научной деятельности личностный аспект. Автор диссертации нередко указывает на патриотическую ангажированность некоторых из своих «героев» и элементы идеализации финно-угорской идентичности в их трудах. Так, Кастрен в его трактовке не раз преувеличивал меру этнокультурного единства финно-угорского пространства, говоря о его непрерывности от Зауралья до Финляндии (с. 200) и даже, более того, о том, что «Проезжая среди вотяков, я не переставал всем своим духовным существованием находиться в Филяндии... А потом ведь оба края населяет в сущности один и тот же народ» (с. 210). Между тем, эти чувства Кастрена, так же как и его учителя Шёгрена, подмечает А. Е. Загребин, вовсе не мешали им, невзирая на то, что их имперская служба «отринула от них некоторых друзей и знакомых», занять позицию, выраженную формулой: «Служение интересам Родины можно было осуществлять, сотрудничая с властями, убеждая их в своей лояльности, делая их своими союзниками, добиваясь поддержки, или, по крайней мере, непротивления исследовательским инициативам» (с. 195). «Герои» этой главы диссертации - не просто исследователи, но в чем-то трагические фигуры: они теряли здоровье в нечело-
веческих условиях интенсивной полевой работы, длившейся годами, что в своей совокупности лишало их физической возможности обработать и опубликовать весь собранный материал. Примером этого трагизма может служить судьба А. Регули, который, вернувшись в Венгрию, страдая от недугов и недоброжелательства венгерской элиты, не желавшей принимать идею своего родства с «дикими» вогулами и остяками, впал в депрессию и усомнился в собственном этнолингвистическом материале и в выводах из него об уральском происхождении венгров (с. 230).
Последний параграф данной главы является своеобразной квинтэссенцией ее содержания, это как бы еще один «герменевтический круг», если использовать понятие Э. Гуссерля как метафору, осмысления проблемы прародины фин-но-угров. В нем детально анализируются многие ее аспекты в трудах продолжателей дела Шёгрена, Кастрена и Регули - Х. Винклера, И. Р. Аспелина, А. О. Хейкеля, Е. Зичи, Й. Папаи, Т. Г. Аминоффа, Ф. П. Кёппена, Х. Паасонена, Э. Н. Сётяля и др.
Глава 4 диссертации «Традиционная культура финно-угорских народов в свете этнографических исследований второй половины XIX - начала ХХ вв.» представляет собой систематизацию уже рассмотренного ранее под разными углами зрения научного наследия финно-угроведов, систематизацию, осуществленную по модели, принятой у нас называть «монографическим подходом». Именно эта модель уже много десятилетий служит основой изучения и описания различных этнокультурных объектов (этнических общностей и историко-этнографических областей различного уровня), включая такие разделы, как материальная культура (жилище, одежда, хозяйство), духовная культура (религия, народное творчество) и общественная организация (община, брак и семья, родственные отношения). Сама по себе эта модель не плоха и не хороша. Важно то, что на ее сверхобщие параметры ориентирована до сих пор значительная часть отечественного этнологического сообщества, и поэтому то, что А. Е. Загребин дал себе труд представить изученный им историографический материал в таком виде, можно считать вполне оправданным и весьма полезным. Тем более, что данная глава - это не простая экспозиция эмпирических данных. Этнографический материал, собранный несколькими поколениями ученых, дан в проблемном ключе и снабжен аналитическими и критическими комментариями.
В данной главе основное внимание уделено материалам А. О. Хейкеля, У. Т. Си-релиуса, И. Р. Аспелина, А. Алквиста, Т. Г. Аминоффа, Х. Паасонена, К. Ф. Карья-лайнена, А. Каннисто, Б. Мункачи, У. (Холмберга-) Харва, Э. Н. Сётяля, а также Н. Н. Харузина и И. Н. Смирнова, собранным и опубликованным в конце XIX - начале ХХ вв. Нет нужды вдаваться в анализ аутентичности этого материала - автор диссертации в предыдущих разделах убедительно продемонстрировал высокую степень точности, с которой его «герои» фиксировали факты в поле. Особый интерес прдставляет его анализ применяемых типологических процедур и теоретических выводов. Этот анализ не лишен критического отношения. Так, признавая важность пионерских работ А. О. Хейкеля о жилище финно-угров, он отмечает произвольность его типологии, в которой основным критерием служит форма кровли (с. 248). Говоря о принципах интерпретации фактического материала, принятых в финно-угроведении рассматриваемого времени, А. Е. Загре-бин тонко подмечает несколько тенденций. В русле одной из них явления интерпретируются методом расположения их на шкале эволюции, имеющей пространственную природу «с востока на запад», но скрывающей под собой
диахронный вектор «от дикости к цивилизации». Так поступает У. Т. Сирелиус, изучая жилище финно-угров (с. 252). Другая тенденция выражается в несколько иной манере группировки фактов - большинство исследователей рассматривало формы семьи и термины родства, располагая их на историко-генетической линии, восходящей к гипотетическому общеугрофинскому состоянию, оно было вожделенной целью А. Хямяляйнена, У. (Холмберга-) Харва и многих других финских исследователей. Русские же финно-угроведы (А. Я. Ефименко, Н. Н. Ха-рузин) рассматривали общественные формы на шкале универсальной однолинейной эволюции, имеющей социально-экономическую природу закономерного восхождения от простого к сложному (с. 304). В данном случае речь идет о разности исходных мировоззренческих установок: многие финские исследователи более склонны к немецкой романтической традиции поисков этнической идентичности и обращены преимущественно к прошлому, а их оппоненты - к позитивистской традиции прогрессивного развития и обращены к будущему. Мне кажется, материал диссертации А. Е. Загребина служит убедительной иллюстрацией такого рода противоречий.
Итак, можно с уверенностью констатировать, что диссертация А. Е. Загре-бина представляет собой значительное и беспрецедентное событие в отечественной этнологии. Это оригинальный научный труд, основанный на огромном литературном и архивном материале, значительная часть которого впервые подвергнута анализу, а многие важные фрагменты текстов зарубежных авторов, извлеченных из архивов, переведены диссертантом на русский язык и приведены в его труде. Диссертация отличается эффективной методологией, важной особенностью которой является историзм - А. Е. Загребин последовательно трактует научные события XVIII - XX вв. в контексте конкретных периодов времени не поддаваясь соблазну презентизма «выносить приговоры» с высоты достижений современной науки, хотя у читателя диссертации не может быть сомнений в том, что он вполне владеет этими достижениями. Это обстоятельство не только способствует объективности науковедческого анализа, но свидетельствует о высоком стандарте научной этики. Этим же стандартам соответствует и позиция автора по поводу острых политико-идеологических вопросов, касающихся взаимоотношений угро-финских народов и их интеллектуальных элит с российской государственностью, вопросов, актуальность которых и спустя два столетия не исчезла, хотя и приобрела новые формы. Нельзя не отметить и обширную эрудицию автора диссертации, которая проявляется не только в сфере собственно угро-финноведения, но в других областях социогуманитарного познания, причем, в новейших его образцах.
Можно сказать, что диссертация А. Е. Загребина близка к безупречности, она, как и всякая глубокая и интересная научная работа, стимулирует мысль читателя, направляя ее на «достраивание» прочитанного. В частности, этнографическое изучение финно-угорских народов России, проводившееся преимущественно финляндскими и венгерскими учеными, в какой-то мере приобрело характер общественного движения, которое демонстрирует типологические черты, общие с различными версиями славянофильского движения и ориентированной на них этнографии (движение «будителей» в славянских землях Австро-Венгрии, Османской империи, Германии, породившее этнографию Л. Нидерле, П. Й. Шафарика и др.), с движением «иберизма» в испаноязычных странах,
с немецким народоведением, генетически связанным с романтическими поисками национальной идентичности и другими подобного рода движениями, ориентированными на поиск общих корней обширных внегосударственных этнолингвистических общностей. Помещение финно-угроведения в такой контекст может дать интересные сопоставительные выводы, существенные для понимания собственно научных штудий. Впрочем, это соображение ни в коем случае не является упреком работе А. Е. Загребина, это не более, чем пожелание на перспективу, если оно покажется ему заслуживающим внимания.
В заключение можно сказать, что диссертация А. Е. Загребина «Этнографическое изучение финно-угорских народов России в XVIII - XX вв.: вопросы истории, теории и практики» является оригинальным научным исследованием, посвященным актуальной теме, написанным на высоком теоретико-методологическом уровне. Автореферат, опубликованные научные монографии и статьи отражают основные положения диссертации. Все это дает основание считать, что данная диссертация соответствует требованиям ВАК РФ, предъявляемым к диссертациям на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 07.00.07 «Этнография, этнология, антропология», а ее автор заслуживает присуждения этой ученой степени.
Поступила в редакцию 18.02.2010 г.
А. А. Никишенков,
официальный оппонент, доктор исторических наук, профессор зав. кафедрой этнологии исторического ф-та МГУ им. М.В. Ломоносова
15.04. 2009 г.
