CC BY
31
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2011 РОССИЙСКАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ФИЛОЛОГИЯ Вып. 2(14)
УДК 81’37
ОЦЕНОЧНАЯ СЕМАНТИКА НАРОДНЫХ ХРОНОНИМОВ (на восточнославянском материале)
Ольга Валерьевна Атрошенко
аспирант кафедры русского языка и общего языкознания Уральский государственный университет им. А.М.Горького
620000, Екатеринбург, пр. Ленина, 51. fasmer@yandex.ru; atrosh@pm.convex.ru
В статье анализируется категория оценочности применительно к такой сфере ономастики, как хрононимия. Экспликация оценочного компонента прослеживается на разных уровнях семантики хрононима. Показано, что один и тот же временной отрезок может оцениваться и положительно, и отрицательно. Для анализа берутся русские общенародные (Благовещение, Масленица) и диалектные (прикам. Баловная Масленица) хрононимы, а также хрононимические единицы, зафиксированные на территории украинского и белорусского Полесья. Этот материал демонстрирует смысловое и концептуальное единство восточнославянской хрононимии. Он извлечен из этнографических сборников, диалектных словарей и полевых картотек.
Ключевые слова: восточнославянские языки; ономастика; этнолингвистика; диалекты; хрононимия; оценочная семантика.
Под оценочным компонентом лексической семантики понимается мнение субъекта об эмоциональной, этической или утилитарной ценности объекта [Лукьянова 1986: 45; Телия 1986: 23]. Если оценка в сфере нарицательной лексики изучена более или менее подробно, то в ономастических исследованиях ей отводится скромное место. Это обусловлено семантической и функциональной спецификой имен собственных (ИС). Казалось бы, ввиду номинативности и отсутствия сигнификата семантические резервы онимов невелики. Если у нарицательных слов оценка может быть в лексическом значении и прагматической «подкладке», то у ИС, помимо прагматики, оценочную нагрузку берет на себя внутренняя форма. Большинство смыслов эксплицируется в ономастических контекстах - словоупотреблениях и высказываниях, включающих оним. Оценка в ономастике зачастую носит ситуативный характер, т. е. мотивация хрононима, связанного с оценкой, изменчива и многогранна; оценка не выражена на системно-языковом уровне (о мотивации хрононимов см.: [Толстая 2005; Махрачева 2008; Черных 2010 и др.]). У оценочных ИС, в отличие от экспрессивов в сфере нарицательной лексики, основной является номинативная функция [Гаева 2002]. Проблемы ономастической экспрессивности освещены в
трудах А.К.Матвеева, М.Э.Рут, Е.Л.Березович, Т.М.Гаевой, Е.С.Отина и др. Оценочный компонент в хрононимии рассматривался С.М.Толстой [Толстая 2005; Толстая 2008].
В данной работе мы обратимся к экспликации оценки на разных уровнях хрононимиче-ской семантики. Объектом исследования стали русские общенародные (Благовещение, Масленица) и диалектные (прикам. Баловная Масленица) хрононимы, а также хрононимиче-ские единицы, зафиксированные на территории украинского и белорусского Полесья. Этот материал извлечен из этнографических сборников, диалектных словарей и полевых картотек и демонстрирует концептуальное единство восточнославянской хрононимии.
Хрононимическим денотатом является единица годового времени, связанная с религиозным/бытовым событием. Оценка в народной хрононимии - это мнение субъекта о сакральной, магической, эмоциональной, утилитарной и культурной значимости даты. Отметим, что наименований с эксплицированной оценкой немного. Чаще всего хрононимы оценочно нейтральны: ср. заонеж. Сергий-Капустник ‘25 сентября/8 октября’; полес. Тёплый Лексей ‘17/30 марта’ [Даль 4: 174; Толстая 2005: 31]. В семантику многих названий оценка (нередко противоречи-
© Атрошенко О.В., 2011
34
вая) входит как ассоциация и проявляется в контекстах: ср. тамбов. Благовещенье... Ворон гнезда не вил - тяжёлый день; Бог благословит землю и всё живое [Махрачева 2008: 47; НПНТ: 17].
Характеристика оценки в хрононимии возможна по трем параметрам: 1) по содержанию; 2) по выраженности одного из элементов ситуации оценки; 3) по способу проявления.
Содержанием оценки является ее «заряд» (положительная/отрицательная) и источник (логическая/эмоциональная). Логическая оценка хрононима - это объективированное представление субъекта о ценности времени (как правило, утилитарной): иркут. Авдотья-Сеногнойка ‘4/17 августа’ [СРНГ 37: 171] - время дождей, портящих сено, оценивается негативно. Эмоциональная оценка - эмоциональное отношение субъекта к временному отрезку (костром. Страшной понедельник ‘понедельник перед Пасхой’; полес. Убогая Кутья ‘5/18 января’ [ЛКТЭ; Толстая 2005: 252]).
Выраженность одного из элементов ситуации оценивания подразумевает проявленность в названии или контексте объекта, субъекта или адресата оценки, ср. прикам. Баловная Масленица (признак объекта); архангел. Чер-тисова неделя ‘неделя перед Масленицей’ (выражение эмоции субъектом); орлов. Алексеи-за рекой не ночуй ‘17/30 марта’ (предписание для адресата - о разливе реки) [Черных 2008: 162; КСРНГ; Махрачева]. Народный календарь, регламентируя жизнедеятельность, ориентирован на адресата - того, кому предназначен праздник (чаще всего человека). Но «присутствие» адресата, как объекта или субъекта, в оценочной семантике хрононимов может затушевываться. Характеристика предмета, в которой не отражено представление о нем субъекта с позиции своей или адресата, приводит к возникновению оценочно нейтральных названий. Существует хро-нонимическая оценка, направленная не на «участников» ситуации оценивания, а на сам хроно-ним. В результате языковой игры появляется новое наименование либо новая мотивация (ср. полес. Симоново Золото ‘день Симона Зилота, 10/23 мая’; архангел. Дух ‘понедельник после Троицы’: От Троицы до Духа не видал винного духа [Толстая 2005: 230; АОС 12: 391]).
Параметр проявления оценки включает тип оценочной номинации (прямая/косвенная) и семантическую сферу экспликации. При прямой номинации оценка названа во внутренней форме хрононима или в контексте (прикам. Дурное заговенье ‘воскресенье после Троицы’ [Черных 2009: 84]), при косвенной она передается через признак, уже имеющий оценку в языке (прикам.
Чёрная пятница ‘пятница перед Пасхой’ [Черных 2006: 88] - пейоративная оценка выражена через символику цвета).
Как уже говорилось, оценка отражается на разных уровнях хрононимической семантики: во внутренней форме и прагматике (в эмоциональной окраске, коннотации, ассоциации) (о структуре ономастической семантики см.: [Голомидо-ва 1998; Березович 2007]). Двигаясь от вербального семантического уровня к невербальному, представим в виде шкалы способы оценочной репрезентации.
Полной вербализацией оценки можно считать ее воплощение во внутренней форме хрононима. Поскольку оценку формирует субъект, обратимся к вербализации наиболее субъективных, эмоциональных, оценок. В высшей степени субъективны оценки, которые выражаются в эмоциональной окраске хрононимов и представлены в их внутренней форме с помощью уменьшительно-ласкательных суффиксов: воло-
год. Троицка ‘Троица’ [КСГРС]; костром. Хри-стовочка ‘неделя после Пасхи’ [КЛАРНГ]; смолен. Ильюшечка ‘20 июля/2 августа’ [СРНГ 12: 187]; полес. Васильчик ‘1/14 января’, Одюшечка ‘1/14 марта’, Петрочек ‘29 июня/12 июля’ [Толстая 2005: 44, 160, 174] (ср. нейтральные хрононимы: рус. Троица, Илья; полес. Василий, Евдокия, Петро [Даль 2: 41; Толстая 2005: 43, 96, 171]). Эти наименования характерны для праздников, значимых в религиозном, магическом или бытовом отношении (праздник как отдых от работы), и могут являться эвфемистическими (задабривание времени). Эвфемистическим следует признать и «родственное» обращение к празднику: смолен. Илья-Мйтушка ‘20 июля/2 августа’; тамбов. Покров-Батюшка ‘1/14 октября’ [СРНГ 12: 187; Махрачева 2008: 117]. Некоторые суффиксы подчеркивают отношение к дате как к «неполноценной»: архангел. Мйленькое Го-
виньице ‘пост с 1/14 августа до 14/27 августа’; рус. Троичонок ‘понедельник после Троицы’ [СГРС 3: 56; Добровольский 1900: 35]. Вежливое обращение к празднику указывает на уважительное отношение к дате: воронеж. Госпожй Богородица ‘8/21 сентября’ [СРНГ 40: 192]. Величание по имени и отчеству может говорить об ироническом отношении к временной точке: москов. Дарья Ивановна-мусорные проруби ‘19 марта/1 апреля [СРНГ 18: 368] (время загрязнения водоемов). Маркируя интенсивность временного признака, хрононимические суффиксы выражают эмоциональное отношение субъекта к дате, при этом «знак» эмоции (+/-) определяется по контексту: самар. Широчённый день ‘Масленица’ [КЛАРНГ].
Экспрессивными также являются хрононимы, образованные от оценочных апеллятивов: прикам. Широкорожая Масленица [Черных 2009: 123]; рус. Татьяна-Лютиха ‘12/25 января’ [СРНГ 17: 248]; костром. Дуня-Зассиха ‘1/14 марта’: ...Под ногами мокро [ЛКТЭ]; полес. Брюхо ‘вторник после Троицы’ [Толстая 2005: 41]. Такие наименования, как правило, не характерны для двунадесятых праздников.
Меньшая степень субъективности присуща хрононимам с эмоциональной оценкой, заложенной только во внутренней форме. Эти наименования образованы от апеллятивов, которые называют эмоции/чувства, приписываемые дате и/или субъекту номинации: костром. Страшная недёля ‘неделя перед Пасхой’ [ЛКТЭ]; курск. Злые праздники ‘время перед 20 июля/2 августа’ [КЛАРНГ]; полес. Иван Злостный ‘24 июня/7 июля’ [Толстая 2005: 109]; нижегород. Добрый вечор ‘канун 25 декабря/7 января’ [КЛАРНГ]; рус. Тужилка ‘суббота после Масленицы’ [Даль 4: 440]; белорус. Вясельніца ‘неделя перед Масленицей’ [БНК: 63]. Такие характеристики могут «достаться» дате от святого-покровителя: коми-перм. Микола Строгой ‘6/19 декабря’ и Микола Милостливой ‘9/22 мая’ [Черных 2009: 128-129]; рус. Касьян Завистливый ‘16/29 февраля’ [Даль 1: 207]; нижегород. Егорий Бёдоносец ‘23 апреля/6 мая’ [КЛАРНГ] (от Егорий Победоносец). В этих случаях происходит не выражение эмоций субъектом, а их осмысление. Отметим, что оценка эмоций и чувств, вызываемых временем, дается субъектом не только от себя, но и от адресата (персонажа, «заинтересованного» в связанном с датой событии): ср. полес. Деды Радостные ‘второй понедельник после Пасхи’ [Толстая 2005: 88], рус. Радоница ‘второй вторник после Пасхи’: тамбов. Надо собирать стол. Радоваться, что вы тута [Махрачева 2008: 72] (адресат -родственники умерших) и костр. Поминают покойников, радуются покойники [ЛКТЭ] (адресат - умершие); прикам. Стыдливые вечера ‘Святки’ [Черных 2009: 41] (адресат - молодежь, участвующая в забавах). Ряд хрононимов отражает общую оценку времени: прикам. Баско заговенье, Дурное заговенье ‘воскресенье после Троицы’ [Черных 2009: 84].
Значимость праздника для субъекта и адресата передается такими хрононимами, как рус.: Масленица Годовая [РТП: 61]; тамбов.
Всеобщий Спас ‘6/19 августа’ [Махрачева 2008: 106]; рус. и полес. Великий пост; прикам. Пресвятая ‘Троица’ [Подюков 2001: 52]. Степень субъективности в этих названиях невелика, поскольку подчеркивается «статус» временных единиц.
Во внутренней форме хрононимов может присутствовать не субъективная, логическая оценка. Как известно, один и тот же временной отрезок соотносится с несколькими событиями. Каждое его наименование отражает один событийный признак, который и составляет хронони-мическую мотивацию: ср. рус. Яблочный Спас, Преображение ‘6/19 августа’. Если в хронониме Яблочный Спас фиксируется факт события, а его утилитарная оценка имплицитна (время, благоприятное для уборки яблок), то наименование Преображение мотивировано библейским событием, которое получает положительную оценку (ср. рус. преобразить ‘сделать иным, лучшим’). Дата логически оценивается как с утилитарной, так и сакральной точки зрения. При этом оценка может варьироваться и уточняться в мотивационных контекстах.
Наименования с оценкой во внутренней форме могут быть образованы от апеллятивов с семой оценки или интенсивности: ср. полес. Богатая Коляда ‘31 декабря/13 января’ (достаток оценивается положительно); рус. Барышдень ‘2/15 мая’: Кто в этот день продаёт что-либо с барышом, весь год будет барышевать [Даль 1: 52]; прикам. Тарас-Кумашник ‘25 февраля/10 марта’: ...Запрещался дневной сон, иначе нападёт лихорадка (кумаха) [Черных 2006: 157]. С этой группой связаны экспрессивные названия олицетворенного времени: волгоград.
Масленица-Сладостница; москов. Масленица-Обманщица (время, не оправдавшее ожиданий) [КЛАРНГ].
Логическая оценка может быть заложена во внутренней форме хрононимов вместе с динамической «картинкой» или атрибутом события, метонимически связанного с датой: севернорус. Прокопий-Дорогорушитель ‘27 февраля/12 марта’ (время плохих дорог) [ОРБСК: 252]; белорус. М1хат-Страхадзёр ‘8/21 ноября’ [БНК: 114] (время сильных ветров, портящих кровли); севернорус. Палей-Паликопны ‘27 июля/9 августа’: Кто в этот день работает, гроза спалит того хлеб [ОРБСК: 297]. Такие наименования экспрессивны, поскольку субъект апеллирует к объективированной оценке даты через образ, усиливающий у адресата позитивное или негативное впечатление. Мотивация с логической оценкой у хрононима может возникнуть в результате народной этимологии (Палей от Пантелеймон -ассоциация со словом палить).
Для некоторых хрононимов характерна двойственная логическая оценка: полес. Иван Кол-дунский ‘24 июня/7 июля’ [Толстая 2005: 109] (день связан с полезными и вредными магическими действиями); рус. Духов день ‘понедель-
ник после Троицы’: тамбов. Святой Дух сходит на землю; нижегород. В Духов день черти вылетают, озоруют оне [Махрачева 2008: 92; КЛАРНГ] («чистые» и «нечистые» духи). Хро-нонимы с компонентом - агионимом имплицитно содержат мотив сакральности даты, что также оценивается противоречиво. Религиозные смыслы в мотивации хрононимов часто уходят на второй план: заонеж. Тресвятска ‘20 января/2 февраля’: Отдыхают за троих [Логинов 2004] (скрытая положительная оценка).
Помимо репрезентации во внутренней форме хрононима, оценка может быть заложена в его коннотации. Языковые проявления коннотаций в ономастике - производные лексемы и фразеологические выражения, микросистемы онимов (параллельные названия, мотивационно сопоставимые или противопоставленные наименования) и сквозные мотивы в названиях похожих объектов [Березович 2007: 62-66]. Хрононимические коннотации подчеркиваются паремиями и устойчивыми эпитетами. Оценка не является коннота-тивной, если не имеет подтверждения в системе языка [Апресян 1995; Березович 2007].
Рассмотрим коннотативную оценку на примере мотивационно близких хрононимов, которые называют сходные события. Таким событием может быть предполагаемая активность гадов, зверей, огородных вредителей и сорняков: коми-перм. Червяная недёля ‘неделя перед Троицей, когда, по поверью, появляются огородные вредители’ [Черных 2009: 143]; псков. Сорная недёля ‘неделя в мае’: Сажать ничего нельзя. Трава полезет [КЛАРНГ]; прикам. Вшивая неделя ‘четвертая, шестая и восьмая неделя после Пасхи’: В это время не садят [Черных 2006: 50]; прикам. Звериная неделя ‘неделя после 20 июля/2 августа’: Запрещается ходить в эти дни в лес [Подюков 2001: 66]; прикам. Волчьи дни, Звериная неделя ‘время во второй половине декабря’ [Черных 2006: 158]; костром. Змеиный день ‘14/27 сентября’: Оне (змеи) собираются кучом и уходят в землю, после Змеиного дня оне не ползают [ЛКТЭ].
Апеллятивы-мотиваторы таких хрононимов обычно уже имеют культурно-языковые коннотации. В славянских поверьях звери, змеи, черви и насекомые-вредители способны контактировать с нечистой силой [Гура 1997]. Растения-сорняки также воспринимаются славянами как нечистые [Усачева 2008: 195]. При этом их активность приходится на «нечистое» время, с которым связаны запреты и представления об опасности. Время от Пасхи до Троицы, к примеру, это период пробуждения душ умерших и их влияния на земную жизнь; время после дня св.
Ильи и Воздвижение - период разгула нечистой силы перед «спячкой»: вятск. После Ильина дня нельзя купаться... красная рука на дно утянет [ВФ: 115]; вологод. Звери, змеи все вместе сходилися <на Воздвижение>. Боялись в лес ходить [КСГРС]. Время во второй половине декабря совпадает с солнцестоянием (переходным этапом) и с Рождественским постом, а значит, с порой появления демонических сил. С переходными сезонами нередко соотносятся представления об опасности.
Рассмотренные хрононимы коннотируют идею «нечистого» времени и его отрицательную оценку, ср. параллельные названия данных временных отрезков с оценкой во внутренней форме: прикам. Илья Сердитый ‘20 июля/2 августа’; вологод. Страшная неделя ‘неделя после 20 июля/2 августа’ [Черных 2006: 230; КСГРС]. Есть наименования сакральных дат, способных влиять на «нечистое» время: вологод. Егорей Змеиный ‘23 апреля/6 мая’: Праздник для змей, чтоб скотину не трогали [КСГРС]; украин. Чарвівая няд-зеля ‘неделя перед 15/28 августа’: Не сеялі, бо ураджай нібьі давау затым чарвівую муку са шкоднікамі [БНК: 163]. Эти названия связаны с магией времени, что оценивается и отрицательно (нарушение запретов > негативные последствия), и положительно (влияние на будущее).
Сходным для нескольких дат событием является гроза, которая пагубно воздействует на урожай и вызывается, по поверьям, не задобренными весной умершими [Толстой 1994] или разгневанными святыми - покровителями временных отрезков: брян. Грозная неделя ‘неделя после 20 июля/2 августа’ [СРНГ 21: 12]; прикам. Иван Грозной ‘24 июня/7 июля’: Как-то давно метали сено в Ивана Грозного, и мужика одного убило [Черных 2006: 226]; Илья Громоносный ‘20 июля/2 августа’ [Даль 2: 41]; прикам. Прокопий Грозной ‘8/21 июля’ [Черных 2006: 227]; архангел. Грозное время ‘время перед 20 июля/2 августа’: Перед Ильиным днём время Грозным называли, много людей грозы убили [КЛАРНГ]. Эти календарные отрезки могут считаться сакральными (именины святого) и «нечистыми»: ср. прикам. Иван Грозной и забайкал. Иван-Колдовник ‘24 июня/7 июля’ [НКСЗ: 82]. Пред-троицкое время «притягивает» ближайшие даты, наделяя их наименования коннотацией опасности и пейоративной оценки: ср. полес. Цели-град - градовой день [Толстая 2005: 257] (хро-ноним Целиград появился в результате сближения названия Царьград ‘12/25 мая’ со словом град).
Рассмотренные единицы времени чаще всего оцениваются негативно, о чем свидетельствуют
параллельные названия: прикам. Илья Сердитый [Черных 2006: 230]; курск. Злые праздники ‘время перед 20 июля/2 августа’ [КЛАРНГ]. «Громовые» хрононимы могут коннотировать и уважительное отношение к празднику. Например, Ильин день - это не только время активизации нечистой силы, но и благоприятный период для борьбы с ней: «Обращались к Илье с просьбой уничтожить в деревне всю нечисть, а также клопов, блох и мух. Во время грозы святой водой опрыскивали дом, выгоняли. бесов на улицу, веря, что Илья убьет их стрелами-молниями» [РТП: 188] (ср. смол. ласк. Ильюшечка).
Общей денотативной информацией для мотивационно сходных хрононимов может быть оценка временного отрезка, выраженная эпитетом: белорус. Крывой тыджень ‘неделя после Троицы’; Крывая серада ‘среда перед Троицей’ [БНК: 120]; смолен. Кривой понедельник ‘первый понедельник Великого поста’ [СРНГ 15: 246]; смолен. Кривые недели ‘Святки, Масленая неделя, неделя после Пасхи, неделя после Троицы’: Беременная женщина, не клади на Кривой неделе к голому телу ни який красноты: ребёнок народится с пятном [СРНГ 15: 245]; заонеж. Кривые Святки ‘время с 12/25 декабря по 24 декабря /6 января’ [Логинов 2004]. Мотивирующим апелля-тивом для хрононимов стало слово кривой (ср. рус. кривая душа ‘о лживом человеке’). В коннотации этих хрононимов заложена негативная оценка «нечистоты» времени: ср. Кривые Святки и заонеж. Прямые Святки ‘время с 25 декабря/7 января по 6/19 января’: На Прямые Святки... только отдыхали [Логинов 2004] (о «кривом» времени см.: [Толстая 2008: 281]). Период
с зимнего солнцестояния до Святок переходный, а значит, связан с разгулом нечистой силы: при-кам. Звериная неделя [Черных 2006: 158]. За-онежские Святки на фоне предсвяточного периода выглядят менее опасными и воспринимаются как время отдыха. В отличие от представленных наименований, у псков. хрононима Кривые Огурцы ‘13/26 июня’ [СРНГ 15: 245] оценка даты как неблагоприятной для сева огурцов (нарушение формы огурцов) заложена во внутренней форме и является логической.
Оценка в коннотации есть и у хрононимов с компонентом чистый, которым свойственны разные мотивации. В их внутренней форме может быть заложен мотив уборки, что логически оценивается положительно: прикам. Чистой
Масленицей (первый понедельник Великого поста) называли, стирались, мылись [Черных 2009: 122]. Обычай наводить порядок в четверг перед Пасхой и понедельник после Масленицы в народном сознании соотносится с их религиозной
или магической важностью: вологод. В Чистый четверг корове хвосты обрезали, чтоб животное чище было, не болело [КСГРС] (идея предохранения от болезней); полес. В Чыстый чэт-вэрг обметают хлевы от всякой гадости [Толстая 2005: 260] (мотив защиты от насекомых); тамбов. Режут поросят, кровь пускать надо. Мясо будет святое... в Чистый четверг... ведь Его тоже распинали [Махрачева 2008: 156] (идея очищения скоромной пищи); прикам. Чистый понедельник целый день постятся уже. В баню сходят и идут в церковь [Черных 2009: 169] (мотив духовного очищения).
В коннотации может быть заложена мелиоративная оценка вместе с идеей сакральности и магической ценности дня: ср. прикам. Святой четверг [Подюков 2001: 37]; сибир. четверговая смола ‘смола, по поверьям, наделенная в четверг перед Пасхой магическими свойствами’ [СНК: 102]. Оборотной стороной подобного свойства даты становится пейоративная оценка ее строгости или «нечистоты»: ср. прикам. Чистый понедельник и тамбов. Грозный понедельник [Махрачева 2008: 35]; рус. Чистый четверг и сибир. Страшной четверг [СНК: 102]. Эти оценки имеют и контекстное воплощение: полес.
Чыстый понэдилок ... Нэ прадуть, тыко снова-ты можна [Толстая 2005: 260]; рус. В Чистый четверг... можно увидеть... нечисть [РТП: 96].
Оценочная семантика характерна и для хро-нонимов с цветовой символикой. Положительно оцениваемые временные отрезки имеют следующие наименования: курск. Красный вторник ‘второй вторник после Пасхи’ [КЛАРНГ]; костром. Красная Пасха Христова [ЛКТЭ]; белорус. Чырвоная субота ‘суббота перед Пасхой’ [БНК: 93]; полес. Била нядзеля (неделя перед Пасхой). усе беляца да прибираюць [Толстая 2005: 36]; тамбов. Светлая неделя ‘неделя после Пасхи’ [НПНТ: 104]. Отрицательно оцениваемые периоды номинируются так: рязан. Анна Тёмная ‘9/22 декабря’: На Анну Тёмную волки в стаи сходятся [Тульцева 2001: 70]; белорус. Чорний тиждень ‘неделя перед Пасхой’ [БНК: 37]. Оценка временных отрезков присутствует в коннотации хрононимов и связана с идеями праздничности, радости (Красная Пасха Христова, Красный вторник) либо сакральности, очищения (Белая неделя, Светлая неделя), с мотивом «нечистоты» (Анна Тёмная), строгости (Чорний тиждень) (о цветовой символике в хрононимии см.: [Агапкина 2002; Березович 2007: 64-65]). Эта семантика подтверждается приуроченностью периодов к Великому посту и Пасхе либо к зимнему солнцестоянию: ср. прикам. Звериная неделя ‘неделя в
конце декабря’; рус., полес. Страстная неделя, Страстной тыждень ‘неделя перед Пасхой’.
«Цветовые» названия характерны для временных единиц масленичного и троицкого циклов: полес. Зэлэная нэдиля ‘неделя перед Троицей’; прикам. Пёстрая неделя ‘неделя перед Масленицей’ [Черных 2008: 167]; саратов. Рябая суббота ‘суббота перед Масленицей’ [КЛАРНГ]; прикам. Жёлтая Верстница ‘Масленица’ [По-дюков, Черных 2004: 39]. Коннотации таких наименований включают как положительные, так и отрицательные оценки: прикам. Честная, владимир. Жороеда ‘Масленица’ [Подюков, Черных 2004: 9; СРНГ 9: 217]; забайкал. Зелёные Святки ‘неделя перед Троицей’ [НКСЗ: 146]; калуж. Кривая неделя ‘неделя после Троицы’ [СРНГ 15: 245]. То же самое наблюдается в контекстах: например, тамбов. В рацион входит разнообразная пища... называется Пёстрая (неделя) [Махраче-ва]; прикам. На Пёструю женишься - пестро и проживёшь [Черных 2009: 160].
Помимо символических, у «цветовых» хроно-нимов есть реальные мотивации. Так, наименование Анна Тёмная объясняется укорочением светового дня, Красный вторник - крашением яиц для поминовения умерших, Жёлтая Верстница - употреблением блинов, масла, а Зелёная суббота - сбором зелени. Такие наименования могут ассоциироваться с прилагательными в переносном значении (к примеру, тёмный ‘мрачный, печальный’, зелёный ‘молодой’ - для обозначения гуляния молодежи на Троицу).
Оценочная коннотация хрононима предстает в лексическом значении производных как логическая оценка, в их внутренней форме - как образ, задающий эмоциональный эффект: архангел. ждать как Христова дня ‘находиться в радостном ожидании’ [АОС 11: 33] (Христов день ‘Пасха’); прикам. Илья ругается ‘о громе 20 июля/2 августа’ [Подюков 2001: 64] (неодобрительное отношение к дате). Наряду с «эмоциональными» логическими оценками, в лексическом значении дериватов может содержаться мнение об этической, религиозной/магической или утилитарной ценности времени: тамб. Касьян покосился ‘о сглазе, которому человек подвергся 16/29 февраля’ [Махрачева] (Касьян ‘16/29 февраля’); прикам. Масленку смывать ‘о «смывании грехов» в бане в понедельник после Масленицы’ [Черных 2008: 164]. Так, сглаз оценивается отрицательно; масленичный грех предполагает пейоративную оценку, а возможность его «смыть» -мелиоративную. Представление о «нечистоте», опасности Масленицы отражено в поверьях: по-лес. Як... прадош на Масляну - калек дятей раджяют [Толстая 2005: 140]. Интересно, что в
мотивации наименований Масленицы присутствует положительная (сытое, веселое время) и отрицательная (время, которое разоряет) логическая оценка: нижегород. Масленица-Гуляница [КЛАРНГ]; полес. Масленая Полизуха [Толстая 2005: 141]. Но общий оценочный тон празднику задает его размах и веселость: полес. помянецца коту Масляна ‘о прекращении хорошей, привольной жизни’ [Толстая 2005: 140]; тамбов. Маслена хорошая, гуляли [Махрачева 2008: 3132]. В Полесье масленичные вечера из-за их близости к Великому посту считаются сакральными: Ну, вечеры усе святые на Маслену [Толстая 2005: 140].
Надо сказать, что хрононим и его дериват одновременно могут иметь негативную и позитивную оценочную семантику. К примеру, вологод. выражение Святая неделя не на век [КСГРС] характеризует скоротечность благоприятного (что плохо) и неблагоприятного периодов (что хорошо). Сам хрононим Святая неделя ‘неделя после Пасхи’ коннотирует идею сакральности и строгости времени. Наименование святое святьё (сев.-двин.) [СРНГ 37: 9], с одной стороны, обозначает нечистую силу (хрононим Святьё ‘Святки’ имеет коннотацию «нечистоты», опасности), с другой - связано с идеей предсказывания (святочные мифологические персонажи помогают узнать будущее, что заслуживает мелиоративной оценки). Производящие хрононимы образованы от лексемы святой, следовательно, их мотивация включает положительную логическую оценку (дни, наделенные Божьей благодатью): москов. На Святой неделе люди с чистыми думами живут [КЛАРНГ].
Коннотативная оценка названий временных отрезков становится «видимой» благодаря производным хрононимам: полес. Мертвый Великдень ‘четверг после Пасхи’; Навская Троица ‘четверг после Троицы’ [Толстая 2005: 144, 152]; тамбов. Пасха для усопших ‘второй вторник после Пасхи’ [Махрачева 2008: 72]; прикам. В Крещение предки с Рождественского поста разговляются, их поминать надо, у них Рождество как [Черных 2008: 157]. Во внутренней форме таких наименований есть идея сакральной интенсивности, причем эмоциональная оценка последней (почтительное отношение) входит в прагматику и дается от лица адресата праздника (умерших). Хрононимы Пасха, Великдень, Троица, Рождество, в свою очередь, конноти-руют идею высшей сакральности даты и мелиоративную оценку.
Оценка хрононима может быть отражена лишь на уровне ассоциаций. Сами хрононимы при этом оценочно нейтральны. В их внутрен-
ней форме объективно представлен признак даты. В контекстах с помощью эпитетов и описательных конструкций может выражаться характеристика временного отрезка с точки зрения вызываемых у субъекта эмоций и чувств, общего отношения к дате, оценка сакральности даты. Примерами этого могут служить следующие случаи: москов. Масленица - праздник радостный [КЛАРНГ]; тамбов. Егорий (23 апреля/6 мая)
- злой день [Махрачева 2008: 80]; костром. Паска
- самый страшный праздник [ЛКТЭ]; полес. Празники уси страшные, особенно Паска, Труйца; Юрей (23 апреля/6 мая) опасны, Благо-вешчэне (25 марта/7 апреля) опаснэ [Толстая 2005: 191].
Временной отрезок может иметь общую положительную или отрицательную оценку: севернорус. Масляная... честная [ОРБСК: 337]; костром. Христов день (Пасха) самый хороший [ЛКТЭ]; полес. Гоготы (31 декабря/13января)... шчэдрый вэчэр, добрый вэчэр [Толстая 2005: 62]; тамбов. Духов день (понедельник после Троицы). очень тяжёлый день [Махрачева 2008: 92]; коми Ильин день берегись, он прихотливый [КЛАРНГ]; полес. На Евдокий (1/14 марта) сильно нешастливый дзень; Коляды, Троица, Иван (24 июня/7 июля) и Петро (29 июня/12июля) -дни такие варавитые: беруть людей [Толстая 2005: 95-96, 43].
Оценка, выраженная в эпитетах хрононимов, зачастую связана с идеей интенсивности. Особо сакральные/магические временные отрезки оцениваются как положительно, так и отрицательно. Положительная оценка заключается в уважительном отношении к празднику и проявляется во всеобщности его почитания: тамбов. Вознесение (шестой четверг после Пасхи). великий праздник, обязательный праздник [Махрачева 2008: 85, 100]; полес. На Стрэчэнне (2/15 февраля) большой празник [Толстая 2005: 239]; севернорус. Масляная широкая, всемирный праздник [ОРБСК: 337]; костром. Троицкая суббота -главный поминальный день [ЛКТЭ]; тамбов. Духов день (понедельник после Троицы). праздник очень сильный [Махрачева 2008: 92].
Временными отрезками, не имеющими сакральной значимости, зачастую пренебрегают: тамбов. Солдокрестье (четвертая среда Великого поста). Он маленький праздничек, не ходили молодые [Махрачева 2008: 31, 43]; москов. Пост манинький, не строгий пост - от Рождества до Крещенья [КЛАРНГ]; полес. Три Сяцицели (30 января/12 февраля) - малые празьники [Толстая 2005: 249]. Недооценка «маленького» праздника, по поверью, влияет на отношение времени к человеку: полес. Маленький ще хужэ будзе вре-
дить; Не так бойся Благовешчення, як батька его (следующий день) [Толстая 2005: 191, 192].
Интенции почитания времени различны: преклонение перед соотнесенным с датой библейским событием, которое воспринимается как священное (Рождество Богородицы); ожидание помощи от праздника и от святых - его покровителей: сибир. Рождество Богородицы... почитается особо замужними и лекарками [СНК: 77]; боязнь «мЄсти» праздника и задабривание его: тамбов. Вознесенье - эт больше даже Пасхи. Нельзя ничего делать [Махрачева 2008: 89]; значимость отдыха и гуляний в это время: перм. Цветково загоньё (воскресенье после Троицы) -гулянье очень большоё [Черных 2009: 88].
Как уже отмечалось, ассоциативная оценка временной единицы в контекстах передается и описательно: твер. Илья (20 июля/2 августа) нам радуется, мы рады; калуж. На Паску всё живое радуется; твер. Пасха, Троица - это для всех, а Рождество не все празднуют [КЛАРНГ]; полес. Пасха - это празьныков празьнык; Кузьма и Демян (1/14 ноября) - присвяток, его никто и не сваткуе [Толстая 2005: 164, 130]. При этом может подчеркиваться отличие религиозной важности временного отрезка от культурно-бытовой значимости праздников: прикам. Крещенье (6/19 января) у нас праздник такой. Не отмечали его, а признавали [Черных 2008: 152].
При выражении общего отношения к дате и при ее характеристике через эмоции сакральная интенсивность времени остается за кадром либо репрезентируется суффиксом или семой в лексическом значении хрононимического эпитета (грозный ‘крайне суровый’, честнейший праздничек). Такие эпитеты экспрессивны, поскольку, кроме логической оценки в лексическом значении, в их прагматике присутствует эмотивный компонент. Сакральность времени оценивается не только в ее высоких или малых проявлениях, она существенна сама по себе. С одной стороны, эпитеты святой, божественный подразумевают наделенность даты Божьей благодатью и ее строгость: нижегород. Илья - грозный, святой, суровый [КЛАРНГ]; тамбов. Духов день... строгий вдвойне; божественный праздник [Махрачева 2008: 92]; полес. Юрьева неделя (неделя, на которую приходится 23 апреля/6 мая) - свята неделя. Нельзя кутать (ставить забор) - не пойде дождь [Толстая 2005: 272]. Они синонимичны определениям строгий, суровый и противопоставляют «святую» дату «развлекательным»: прикам.
Масленица открытая, не божественная... Масленица была баловная, а Пасха, Николин, Иванов, Сретенье - строгие дни. Все люди в церкви [Черных 2008: 162]. С другой стороны, опасные
и святые праздники разводятся: полес. Юрэй - не так варавитый, як святкавитый; Вшэсьце (Вознесение) ны такъш сьватъш, як варовнъш [Толстая 2005: 224, 59].
Ассоциативные оценки хрононимов могут закрепляться в паремиях. Устойчивость последних создается рифмой, языковой игрой или народной этимологией хрононима и образностью: вологод. Зимой Спиридон-Солнцеворот (12/25 декабря) лютует [КЛАРНГ]; белорус. Нам Пмпаука (пост перед 25 декабря/7 января) надакучыла, Дзеукам жываты перамучыла [БНК: 39]; мос-ков. Свадебница пришла, веселья принесла [КЛАРНГ]; вятск. Иван попил, Петро запьёт, а потом и Прокопий запирует (о разливе рек 24 июня/7 июля, 29 июня/12 июля, 8/21 июля) [ВФ: 112]. В паремиях либо называется эмоция, связанная с датой, либо передается интенсивность смежного с этой датой действия. Кроме того, оценка временного отрезка может быть логической или косвенной: севернорус. На Луки (15/28 октября) нет ни хлеба, ни муки [ОРБСК: 318]; заонеж. На Савву и Варвар (4/17 и 5/18 декабря) не савь и не варварь [Логинов 2004]; прикам. Крещенье - чертям решенье [Черных 2008: 57]; полес. Масляная, не барися, да Велика дня (Пасха) растягнися [Толстая 2005: 140]. Запреты, отсутствие пищи предполагают отрицательную оценку, а «приговор» нечистой силе, просьба о «растяжении» праздника - благоприятность времени. Так, в паремиях благодаря образно переданной идее интенсивности и языковой игре хрононим получает «ореол» экспрессивности (ирония, шутливость > усиление одобрения/неодобрения). Если представления о ценности календарных единиц, воплощенные в эпитетах хрононимов, имеют системно-языковой статус, то оценки в паремиях им не обладают.
Выделение народным сознанием каких-либо временных отрезков маркирует их значимость в хозяйственно-бытовом цикле: хрононимы выступают ориентирами для сезонных работ и отдыха, для предсказания событий, влияния на время с помощью магических практик. Эта информация может скрываться в контекстах, т. е. составлять энциклопедические знания о времени: прикам. Средний Спас, на который мёд вырезают [Черных 2009: 218]; полес. На Пятро и Павла (29 июня/12 июля) нельзя купацца - люди топяцца [Толстая 2005: 172-173]. В таких контекстах утилитарные и сакрально-магические оценки времени имплицитны, но предсказуемы: запрет на купание говорит об отрицательной оценке дня (опасное время); Средний Спас оценивается как время, благоприятное для сбора меда. Их косвенными репрезентантами становятся
обычаи, приметы, поверья, предписания и запреты.
***
Народные хрононимы одновременно обладают несколькими культурно-бытовыми и/или эмоциональными оценками, нередко противоположными, которые могут быть представлены на одном и на разных семантических уровнях. Чаще всего оценки хрононимов проявляются в контекстах, сопровождаясь соответствующими эмоциями субъекта. У большинства хрононимов нет оценки во внутренней форме; если же она присутствует, то, как правило, отражает «статус» даты (великий, годовой). Гораздо меньше наименований с эмоциональной оценкой во внутренней форме. При этом пейоративная эмоциональная оценка чаще воплощается лексически (Страшной понедельник, Дурное заговенье), а мелиоративная - словообразовательно (Ильюшечка, Христовочка). Реже во внутренней форме хрононима встречается общая оценка (хороший/плохой), зато она частотна в контекстах. Немало наименований с амбивалентной оценкой в коннотации. Немногочисленны хрононимы с логической оценкой во внутренней форме.
Сверяя свою деятельность с календарем, человек оценивает ту или иную дату как благоприятную или неблагоприятную для определенных занятий. Поскольку время не зависит от людей, а его событийная наполненность может быть непредсказуемой и не соответствовать их «запросам», оно зачастую оценивается отрицательно. При этом те же временные отрезки получают положительную оценку: их почитают как сакральные или магические, им радуются как времени отдыха и бытового благополучия, их задабривают на будущее.
Примечание
*
Исследование выполнено при финансовой поддержке госконтракта П 736 от 12.08.2009 на проведение НИР в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг., а также программы ОИФН РАН «Русские ономастические словари как источник культурно-исторической информации».
Список литературы
Агапкина Т.А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М.: Индрик, 2002. 816 с.
Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки рус. культуры, 1995. 767 с.
АОС - Архангельский областной словарь. М.: Изд-во МГУ, 1980-2010. Вып. 1-13.
Березович Е.Л. Язык и традиционная культура: этнолингвистические исследования. М.: Инд-рик, 2007. 600 с.
БНК - Лозка А.Ю. Беларуси народны калян-дар. Мшск: Полымя, 2002. 237 с.
ВФ - Вятский фольклор. Народный календарь / под ред. А.А. Ивановой. Котельнич, 1995. 166 с.
Гаева Т.М. Экспрессивность в топонимии: диплом. раб. Екатеринбург, 2002. 93 с.
Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997. 910 с.
Голомидова М.В. Искусственная номинация в ономастике. Екатеринбург, 1998. 232 с.
Даль - Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Рус. язык, 1998.
Добровольский В. Значение народного праздника Свечи //Этнограф. обозр. М., 1900. № 4. С.35-51.
КЛАРНГ - картотека Лексического атласа русских народных говоров. Ин-т лингв. исслед. РАН, СПб.
КСГРС - картотека Словаря говоров Русского Севера. Кафедра русского языка и общего языкознания УрГУ, Екатеринбург.
КСРНГ - картотека Словаря русских народных говоров. Ин-т лингв. исслед. РАН, СПб.
ЛКТЭ - лексическая картотека топонимической экспедиции УрГУ. Кафедра русского языка и общего языкознания УрГУ, Екатеринбург.
Логинов К.К. Русский народный календарь Заонежья // Кижский вестн. (Петрозаводск). 2004. № 9. иЯЪ: http://kizhi.karelia.ru/library/
vestnik-9/315.html (дата обращения: 25.02.2011).
Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Проблемы семантики. Новосибирск: Наука, 1986. 230 с.
Махрачева - Личный архив Т.В.Махрачевой (Тамбов): полевые материалы, собранные в Тамбовской и Орловской областях.
Махрачева Т.В. Народный календарь Тамбовской области (этнолингвистический аспект). Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2008. 230 с.
НКСЗ - Болонев Ф. Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (вторая половина XIX -начало XX в.). Новосибирск: Наука, 1978. 159 с.
НПНТ - Дубровина Ю. Народное православие на Тамбовщине: опыт этнолингвистического
словаря. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2001. 171 с.
ОРБСК - Обзор русского народного быта Северного края / сост. А.Е.Бурцев. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1902. Т. 3. 346 с.
Подюков И.А. Круговорот жизни. Народный календарь Прикамья. Пермь: ПРИПИТ, 2001. 100 с.
Подюков И.А., Черных А.В. Масленица в Прикамье (конец XIX - первая половина XX в.). Пермь: Изд-во Перм. обл. науч.-исслед. центра авитальной активности, 2004. 60 с.
РТП - Шангина И. Русские традиционные праздники. СПб.: Азбука-классика, 2008. 336 с.
СГРС - Словарь говоров Русского Севера. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. Т. 1-3.
СНК - Макаренко А. Сибирский народный календарь. Новосибирск: Наука, 1993. 167 с.
СРНГ - Словарь русских народных говоров. М.; Л.: Наука, 1965. Т.1-43.
Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 143 с.
Толстая С.М. Полесский народный календарь. М.: Индрик, 2005. 600 с.
Толстая С.М. Пространство слова. Лексическая семантика в общеславянской перспективе. М.: Индрик, 2008. 528 с.
Толстой Н.И. Еще раз о теме «тучи-говяда, дождь-молоко» // Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М., 1994. С.3-16.
Тульцева Л.А. Рязанский Месяцеслов. Круглый год праздников, обрядов и обычаев рязанских крестьян. Рязань: Ринфо, 2001. 284 с.
Усачева В.В. Магия слова и действия в народной культуре славян. М.: Ин-т славяноведения РАН, 2008. 368 с.
Черных А.В. Русский народный календарь в Прикамье. Праздники и обряды конца XIX - середины XX в. Ч.І. Весна, лето, осень. Пермь: Пушка, 2006. 368 с.
Черных А.В. Русский народный календарь в Прикамье. Праздники и обряды конца XIX - середины XX в. Ч.ІІ. Зима. Пермь: Пушка, 2008. 368 с.
Черных А.В. Русский народный календарь в Прикамье. Ч.Ш. Словарь хрононимов. Пермь: Пушка, 2009. 280 с.
Черных А.В. Хрононимы в русских говорах Пермского края // Вестн. Перм. ун-та. Российская и зарубежная филология. 2010. Вып. 6. С. 7-13. иЯЬ: http://www.rfp.psu.ru (дата обращения:
13.04.2011).
EVALUATIVE SEMANTICS OF NATIONAL CHRONONYMS
(on east Slavic data)
Olga V. Atroshenko
Post-graduate Student of Russian Language and General Linguistics Department A.M. Gorky Ural State University
The article analyses the category of evaluation in onomastics, namely in the sphere of chrononyms. Explication of an evaluation component is manifested at different semantic levels of a chrononym. It is proved that the same duration period can be evaluated both positively and negatively. Russian national (Blagoveschenye, Maslenitsa) and dialect (Kama Region: Balovnaya Maslenitsa) names of annual duration are analysed as data as well as chrononymic units found on the territory of Ukrainian and Belorussian Pole-sye. The data proved sense and concept similarity of East Slavic chrononyms. The data was taken from ethnographic collected volumes, dialect dictionaries and field records.
Key words: East Slavic languages; onomastics; ethnolinguistics; dialects; chrononyms; evaluative semantics.
