CC BY
102
3. Деррида, Ж. Дессиминация / Ж. Деррида. -Екатеринбург : У-Фактория, 2007. - 608 с.
4. Трубецкой, Е. Н. Смысл жизни / Е.Н. Трубецкой. - М. : Республика, 1994. - 432 с.
5. Франк, С. Л. Смысл жизни / С. Л. Франк. -Брюссель: Жизнь с Богом, 1992. - 132 с.
6. Фуко, М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью. В 3 ч. Ч. 3. / М. Фуко. - М. : Праксис, 2006.
- 320 с.
7. Чаадаев, П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. В 2 т. Т. 2. / П.Я. Чаадаев.
- М. : Наука, 1991. - 672 с.
8. Чаадаев, П. Я. Философические письма / П.Я. Чаадаев. - М. : АСТ, 2006. - 254 с.
9. Штепа, В. В. Штопия / ВВ. Штепа. - Екатеринбург: Ультра. Культура, 2004. - 384 с.
10. Эткинд, А. Внутренняя колонизация. Имперский опыт России / А. Эткинд. - М. : Новое литературное обозрение, 2013. - 448 с.
Балаклеец Наталья Александровна, кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры «Философия» УлГТУ.
УДК 821. 161. 10 Е. В. КОРОЧКИНА
ОЦЕНКА Н. В. ГОГОЛЯ В КРИТИЧЕСКИХ СТАТЬЯХ Д. С. МЕРЕЖКОВСКОГО
Излагается взгляд Д. С. Мережковского на жизнь и творчество Н. В. Гоголя, представленный в его работах разных лет; определяется роль писателя в восприятии Гоголя в начале XX века и историко-культурное значение его критических работ.
Ключевые слова: творчество Н. В. Гоголя, Д. С. Мережковский - критик, исследование, религиозно-философские воззрения.
Среди исследователей русской литературы разного времени имя Н. В. Гоголя вызывало немало дискуссий. В начале XX века он привлекал внимание тех авторов, которые так или иначе были связаны с символизмом (В. Брюсов «Испепелённый», Д. Мережковский «Гоголь и чёрт»). Особого внимания заслуживает взгляд Д. С. Мережковского на место Гоголя в русской культуре.
Мережковский принадлежит к тем деятелям литературы, творчество которых вызывает немало споров и разнообразных суждений. Однако некоторые сферы его деятельности продолжают вызывать заслуженный интерес. Такой сферой является литературная критика писателя-символиста. И это не случайно. «Философский жанр в русской прозе основывается на заветах национальной духовно-культурной жизни», -очень точно подмечает А. А. Дырдин [1]. По мнению многих исследователей, Мережковский как критик по сей день не потерял своей
© Корочкина Е. В., 2014
актуальности [2]. Многие его статьи, посвящён-ные вопросам литературы, остаются классическими образцами и сегодня. Мережковский один из первых представителей Серебряного века, который дал новый толчок развитию критики, поднял её на новый уровень, придал ей глубину, указал новые пути в смысле подхода к изучению внутреннего мира поэтов и писателей. Статьи, вошедшие в сборник «Вечные спутники», работы, посвящённые творчеству Толстого и Достоевского, «Гоголь и чёрт» и ряд других критических работ Мережковского по заслугам могут быть названы значимыми книгами в истории русской критики.
Уже в программной работе «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» Мережковский выделяет имена важнейших, с его точки зрения, писателей: «Во втором поколении русских питателей чувство беспомощного одиночества не только не уменьшается, а скорее возрастает... Может быть, раз в сорок лет сходятся два, три русских писателя, но не пред лицом всего народа, а где-то в уголку,
втайне, во мраке, на одно мгновение, чтобы потом разойтись навеки. Так сошлись Пушкин и Гоголь. Мимолетная случайная встреча в пустыне!» [3]. Он связывает Пушкина и Гоголя, видит в Гоголе преемника Пушкина. Приведённая цитата свидетельствует о том, что Гоголь привлекает Мережковского не только как талантливый автор, не только как художник, ориентированный на религию, но как писатель, близкий мистике, наделённый даром предвидения. Не случайно символист называет его «великий русский тайновидец».
По всей вероятности, Мережковский осознавал сложную природу таланта Гоголя. Для него, по-видимому, необходимо было указать, что Гоголь не просто создаёт реалистическую картину мира, он видит за всем нечто большее, выходящее за пределы реальности. Подтверждение такого предположения мы находим в более поздних произведениях Мережковского. О том, что Гоголь становится актуальным для писателя-символиста в начала века в связи с его религиозными исканиями, мы можем судить по упоминаниям Гоголя в его творчестве. В воспоминаниях З. Н. Гиппиус отражён момент написания одной из первых работ, посвящённых Гоголю, летом 1902 г: «В это время Д. С. уже кончил свою книгу „Гоголь и отец Матвей". Она, конечно, вся вышла из вопросов Собраний. Часть её и читалась, как реферат, на одном из зимних заседаний. А другую, самую важную, Д. С. решил прочесть прямо митрополиту в его лаврском „палаццо"» [4]. А. Белый подтверждает это, он отмечает в своих записках, что в феврале 1902 на религиозно-философских собраниях был прочитан доклад Мережковского о Гоголе [5].
Мережковский продолжает исследование творчества Гоголя, в 1906 году он публикует книгу «Гоголь и чёрт». Эта работа отличается оригинальностью подходов, характерных для его философской системы. Он ищет основы для своего синтеза, хочет найти отголоски нового религиозного сознания у различных известных мыслителей и писателей. Всё это должно уверить, что царство Третьего Завета является единственным ответом на все мировые вопросы. Жизнь Гоголя и его книги становятся наглядным примером пагубности пути, предлагаемого историческим христианством, и опасности позитивизма, пошлости, мещанства, отрицания духа, которые царят в мире. В. Н. Ильин оценивает эту работу как крупное достижение, без которого Д. С. Мережковский «не только не был бы тем, чем он стал, но сам русский Ренессанс выглядел бы в очень ущерблённом виде». Он считает, что с лёгкой руки Мережковского «вся левацкая
критика, до коммунистической включительно, по сей день показывает свою бездарность и пошлость именно на теме Гоголя» [6]. Мережковский видит за образами Хлестакова и Чичикова символическое содержание. Это не просто типы русской провинции 20-х годов XIX века, в них скрыт другой, более глубокий, символический смысл. Они отражают некие общекультурные тенденции, воплощенные в идеалах и ценностях. В данных образах воплотились две разнонаправ-леные составляющие жизни: одна сила устремлена вперёд, прогрессивна, другая ориентирована в прошлое, регрессивна. Хлестаков символическое воплощение первой, а Чичиков - второй.
У Мережковского особое понимание чёрта. В. Брюсов так объясняет его точку зрения, акцентируя внимание на характерных для писателя подходах к литературной критике: «Чёрт есть вечная половинность, полувера, полузнание, полуискусство. Поэтому борьба с Чёртом начинается борьбой за полноту, за цельность, за истинную веру, за истинную науку, за истинное искусство. Здесь второе дело, которому никогда не изменял Мережковский: его культурное строительство. Отвергая бывших соратников, отрекаясь от недавних алтарей, Мережковский оставался всегда верен великому (хотя и малому числом) масонству людей истинной культуры, верен алтарю, на котором разные века писали разные надписи: „эллинизм", „возрождение", „просвещение", „знание"... Как член этой общины Мережковский всегда был и остаётся, может быть, против своей воли, союзником тех, кто понял и оценил сделанное в конце прошлого века такими знаменоносцами, как Ницше, Ибсен, Метерлинк, Уайльд. Мережковский может и часто должен нападать на то, чему они учили, но он понимает, что путь вперёд лежит только через те скалистые высоты, на которые завели нас эти отважные „разведчики человечества". Вот почему, между прочим, Мережковский ближе любому „эстету" или „модернисту" (хотя бы они и были враждебны ему по убеждениям), чем многим из своих учеников (напр., иным членам „религиозно-философских собраний"), которые вряд ли способны понять истинный смысл его проповеди» [7].
По мнению Мережковского, Гоголь всю свою жизнь вызывал к битве с чёртом, с серостью, с пошлостью. Но сам проиграл и потерял себя. Этому способствовало его внутреннее раздвоение, душевный разлад, конфликт между жизнью в Боге и жизнью в теле, между аскетическим началом исторического христианства, требующим умерщвления плоти, и Пушкиным, обнаружившим баланс между разнонаправленными силами,
гармонию между плотью и духом. Мережковский пишет: «Смех Гоголя - разрушающий, революционный и в то же время творящий, религиозный: отрицание мёртвого града человеческого есть утверждение живого града Божиего. Но в отрицании и в утверждении новая религиозная стихия Гоголя слишком бессознательна, а религиозное сознание слишком старо. Он видел то, что надо проклясть; но того, что надо благословить, не видел, или недостаточно видел» [8].
Мережковский подчёркивает, что в своей публицистике Гоголь был близок к осознанию важности не прошлого, а будущего, предсказанного вторым Откровением царства Святого Духа. Он ещё не понял, не осознал, но почувствовал движение от Первого Пришествия ко Второму. Однако это чувствование привело его к противоположным результатам: «Нового религиозного сознания, новой церкви не было, и, чтобы не остаться, подобно Чаадаеву, в страшной пустоте, в последнем сиротстве, он захотел вернуться в церковь старую. Но живая душа его не могла войти в мёртвую церковь, часть мёртвого царства. Тогда Гоголь, чтобы войти в неё, умертвил, уморил себя, как раскольники - „за-пощеванцы" XVII века, отрёкся от литературы, сжёг свои сочинения, проклял всё, что благословлял, благословил всё, что проклинал, -вплоть до крепостного права, принял с православием и самодержавие, с мёртвою церковью -и мёртвое царство» [8]. Мережковский определял особую роль «Переписки с друзьями», потому что в ней весь Гоголь. Не такой, каким желали бы его видеть друзья или враги, а такой, каким действительно был. Он также высоко оценил «Мысли о Светлом Христовом Воскресении». В этой статье Гоголь указывает на необходимость слияния Христа с жизнью. В этих работах выразилась главная для Мережковского мысль Гоголя: лишь только со Христом возможно спасание Россия, а без Него, только гибель.
По мнению Мережковского, он заглянул в будущее России дальше всех, но не пошёл дальше в этом направлении, потому что чрезмерно сильно было влияние на него мрачного аскетизма, проистекающего из исторического христианства: «Самодержавие погубило в Чаадаеве великого русского мыслителя; православие в Гоголе — великого русского художника. Судьба Гоголя — доказательство от противного, что в России новая религиозная стихия, не соединённая со стихией революционною, неизбежно приводит к старой церкви, которая не только мертвеет сама, но и всё живое умерщвляет» [8]. Однако Мережковский видит, что иногда Гоголь в своём религиозном опыте, сам того
не понимая, противопоставляет Русской Православной Церкви будущую Вселенскую Церковь. Обращает на себя внимание следующая оценка: «Бессознательные религиозные прозрения Гоголя завершаются в религиозном сознании Достоевского» [8].
В эмиграции публикуется трилогия Мережковского «Тайна трёх». Здесь Мережковский даёт очень высокую оценку Гоголю, ставя его в один ряд с выдающимися писателями и мыслителями. В главе «Солнце слепых» находим такое упоминание Гоголя: «Продираться сквозь мёртвые дебри учёности к живым родникам знания мне помогают немногие спутники. Из старых — такие учёные, как Шамполлион, Лепсиус, Бругш, и мудрецы и поэты — Гёте, Шеллинг, Карлейль, Мицкевич, Гоголь; из новых — Ницше, Ибсен, Вейнингер, Вл. Соловьев, Розанов и, величайший из всех, Достоевский. Не услышали их, и меня не услышат. Великая скорбь и радость — быть не услышанным с ними» [9]. Писатель-символист обращается к Гоголю или цитирует его и в других ключевых работах этого времени: «Иисус неизвестный», «Лица святых от Иисуса к нам», «Данте». Многие мысли, высказанные в художественных произведениях и публицистике Гоголя, созвучны идеям Мережковского. По его мнению, творчество Гоголя в той или иной мере стало толчком для развития религиозной мысли второй половины XIX и рубежа веков.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Дырдин, А. А. Духовное и эстетическое в русской философской прозе XX века: А. Платонов, М. Пришвин, Л. Леонов / А. А. Дырдин. -Ульяновск : УлГТУ, 2004. - С. 3.
2. Терапиано, Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924-1974). Эссе, воспоминания, статьи / Ю. Терапиано. - Париж; Нью-Йорк, 1987. - С. 24.
3. Эл. Библиотека. Мережковский Д. С. Полное энциклопедическое собрание сочинений. Версия 2.0. [Электронный документ]. ИДДК. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. Гл.1. Русская поэзия и русская культура.
4. Гиппиус, З. Н. Дмитрий Мережковский / З. Гиппиус // Мережковский Д. С. Гиппиус З. Н. 14 декабря. Дмитрий Мережковский . - М. : Моск. рабочий, 1991 .- С. 362.
5. Белый, А. Начало века / А. Белый. - М. : В/О «Союзтеатр» СТД СССР, 1990. - С. 205.
6. Ильин, В. Н. Памяти Д.С. Мережковского / В. Н. Ильин // Журнал «Возрождение». Париж. -1965. - № 168 (декабрь). - С.36-45.
7. Эл. Библиотека. Мережковский Д. С. Полное энциклопедическое собрание сочинений. Версия 2.0. [Электронный документ]. ИДДК. Брюсов В.Я. Мережковский как поэт.
8. Эл. Библиотека. Мережковский Д. С. Полное энциклопедическое собрание сочинений. Версия 2.0. [Электронный документ]. ИДДК. Мережковский Д.С. Не мир, но меч. Революция и религия. Гл. V.
9. Эл. Библиотека. Мережковский Д. С. Полное энциклопедическое собрание сочинений. Версия 2.0. [Электронный документ]. ИДДК. Мережковский Д. С. Тайна трёх. Гл. Солнце слепых (X).
Корочкина Елена Валентиновна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Филология, издательское дело и редактирование» УлГТУ.
УДК 294.3 Р. В. ЛЕУШКИН
КОНСТРУКТИВИСТСКИЕ ОСНОВАНИЯ БУДДИЙСКОЙ КОНЦЕПЦИИ РЕАЛЬНОСТИ
Представлены результаты анализа ряда текстов раннего буддизма, относящихся к школе мадхъямики. В результате анализа были выделены конструктивистские идеи, лежащие в основе концепции реальности мадхъямики. Полученные результаты могут быть использованы в философском исследовании онтологических горизонтов.
Ключевые слова: буддизм, конструкт, конструктивный реализм, мадхъямика, онтология виртуальности.
Мнение о мистическом характере большинства восточных религиозно-философских учений, в одном ряду с которыми помещается буддийские концепции реальности, весьма распространено. В связи с этим зачастую отвергается их возможная практическая польза и теоретический потенциал. Несмотря на это, официальная буд-дология придерживается противоположной точки зрения. В работах отечественных буддологов показывается, что буддийская философия основана на мощнейшем рациональном фундаменте [6; 7]. Причина расхождения интерпретаций коренится в особенностях философии буддизма, которые приводят к диссонирующим оценкам. Во-первых, внутри самого буддизма существует огромное множество течений, многие из которых расходятся друг с другом в теоретических аспектах как в синхронических, так и в диахронических рамках. Во-вторых, буддийские философские концепции неизбежно искажаются в западноевропейских интерпретативных схемах,
© Леушкин Р. В., 2014
происходит некая «... экспансия технического мира в мир душевных феноменов.» [2, с. 17]. И всё это приводит к возникновению очень противоречивого понимания буддийской философии. Мы постараемся частично нивелировать данные факторы, для того чтобы достигнуть основной цели: показать рациональные основания буддийской модели реальности.
Данное исследование строится на весьма простом допущении. Заключается оно в том, что современные конструктивистские и древние буддийские концепции реальности имеют схожие гносеологические корни. И те и другие представляют собой модели реальности, опирающиеся на близкие познавательные принципы, но при этом выражающиеся посредством различных философских дискурсов. Близость обозначенных философских течений отражается схожей проблематикой и теоретико-методологическими основаниями. Для того чтобы это продемонстрировать, мы постараемся выявить конструктивистские идеи в рамках буддийской философии.
