CC BY
68
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
А В. Роговцева
Ассистент кафедры филологии
стран Юго-Восточной Азии, Восточный институт ДВГУ
ОТРАЖЕНИЕ НРАВСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В МИФОЛОГИИ ВЬЕТНАМА
При изучении вьетнамской мифологии в первую очередь необходимо отметить ее синкретичность, ставшую результатом длительного взаимодействия различных религиозных традиций. В мифологических сказаниях присутствуют буддийские, даосские, конфуцианские сюжеты и персонажи. Согласно письменным источникам буддизм во Вьетнаме был уже в конце II в. Но ни буддизм, ни конфуцианство не вытесняли традиционных мифологических представлений.
В отличие от многих других традиций вьетнамские летописи не открываются картиной создания мира, поскольку сказывается не только воздействие конфуцианского рационализма, но и буддийская идея отрицания первоначала. Тем не менее, по замечанию Н.И. Никулина, здесь также очевидно обращение к мифологическим образам, сохранение отзвуков и элементов мифологии, прошедшие обработку в письменных памятниках. Так, Нго Ши Лиен в «Полном своде исторических записей Великого Вьета» вводит в исторические описания раздел о легендарных правителях-первопредках и мифических персонажах. Зачастую, как и в китайской мифологии, вьетнамские мифические персонажи выступали в качестве реальных исторических лиц, а в самих мифах укоренены социальные и бытовые подробности значительно более поздних временных пластов. Изначальное состояние мира представлено во вьетнамской мифологии как хаос, «когда еще не было ни Вселенной, ни каких-либо живых существ, в том числе и людей, небо и земля представляли собой хаотическую темную и холодную массу». В этом хаосе сам по себе рождается бог. Он возводит столб, которым небо отделяется от земли. Не вполне определенно («неизвестно, умер этот бог впоследствии или же остался жить») он соотносится с Нгок Хоангом — Ятттмовьтм владыкой, который распределил обязанности по созданию небесных и земных явлений (звезды, реки, деревья и т.д.) между другими появившимися вслед за ним божествами. Среди творческих деяний Нгок Хоанга выделяется создание животных, риса и хлопка. Боги, духи и звери предстают членами одной общины. В некоторых случаях небесные духи завершают и исправляют
работу Яшмового владыки. Животным позволено совещаться и советовать Нгок хоангу о размерах хлопка и риса. Возникновение явлений природного мира предстает и как результат их превращения из человеческого облика, как, например, в мифе о возникновении бетеля братья Ланг и Тан превращаются в дерево и камень, аженаТана, умерев, становится лианой, обвившейся вокруг камня.
Человек во вьетнамской мифологии вовлечен в круговорот перерождений: «Люди после смерти могли опять возродиться в человеческом обличье или превратиться в животных, а иногда даже в божеств. У зверей и богов судьба складывалась точно также».
Между человеком и богами нет непереходимой грани. Если Нгок хоанг окружен несомненным почтением и безусловным пред ним преклонением, то с другими божествами возможна дружба, как, например, бог домашнего очага по имени Кыонг Бао в одном из мифов является лучшим другом человека, предупреждая его об опасностях и гневе Нгок хоанга. Тот же Кыонг Бао с пренебрежением относится к богам, ему удается победить бога грома, избив его палкой. Бедняк в другом мифе добивается у бога земли, чтобы тот взял его с собой к Нгок хоангу, и, взывая к справедливости, выпрашивает богатство. Если жалобы людей на богов оказываются обоснованными, то провинившийся бог может быть отправлен в мир людей в человеческом обличье, может быть превращен в животное или дерево. Люди приглашаются на свадебную церемонию богов Ны Оа и Ты Тыонга.
Наконец, многочисленны случаи помощи богов людям, но, конечно, прежде всего, в лице императора. Один из типичных примеров: супруга бога земли является императору Ли Тхань Тонгу во сне в виде девушки, а затем — наяву в виде бревна, напоминающего человеческую фигуру, оказывает помощь в военном походе. В честь этого и в благодарность императором сооружается кумирня. Существует традиционный сюжет о человеческих жертвоприношениях некоторым духам (кумирня духа-тысяченожки), которые прекращаются в результате подвига юноши, убивающего духа в виде тысяченожки.
Часты браки подводных существ с людьми. Например, Ким Лонг — Золотой Дракон — похищает у ныряльщика Ли Ви его дочь, а дочь водяного бога выходит замуж за рыбака.
Особенно тесная связь богов и людей прослеживается в мифе о Небесной матушке Лиеу Хань, дочери Нгок хоанга. После того, как она проливает чашу на пиру в Небесном дворце, ее отсылают в мир людей, где она рождается в семье крестьянина Ле Тхай Конга, «честного человека, творившего добро». Девочка получает имя Зянг Тиен — Спустившаяся Фея. После ее свадьбы с Дао Лангом у нее рождаются сын и дочь. По достижении двадцати одного года она умирает и возвращается на Небо, но томится там и беспокоится. Видя ее печаль, Нгок хоанг дает ей новое имя — Лиеу Хань и разрешает вернуться в земной мир. Время от времени она навещает свою семью.
О первопредке вьетов — Лак Лонг Куане — говорится, что родителями его отца были император Мин-ди — Светлый, потомок Шэнь-нуна,
китайского божества, родоначальника земледелия, и дочь феи Ву, которую он повстречал во время своего путешествия в южные владения. Локк Тук был пожалован титулом Кинь Зыонг выонг — Солнечный правитель Кинь. Он стал родоначальником вьетнамских династий. «Кинь Зыонг выонг в совершенстве владел магическими приемами и умел спускаться под воду». Именно под водой он встречает дочь дракона. В этом браке и рождается Лак Лонг Куан — государь Дракон Лак. «Лак Лонг Куан научил людей пахать и сеять, навел порядок и спокойно удалился в свои подводные владения». Женился он на дочери бога Лай-ди Эу Ко, превратившись в прекрасного юношу. Эу Ко разрешается от бремени странным свертком с яйцами. Сверток выбрасывается в поле, но через семь дней раскрывается, а из яиц выходят сто мальчиков, которые не нуждаются в молоке, растут очень быстро, а умом, храбростью и здоровьем превосходят обычных людей. Позже Лак Лонг Куан с пятьюдесятью детьми ушел в подводное царство, где все превратились в водных божеств. Эу Ко с остальными сыновьями осталась на земле, в Фонггяу. Старшему сыну был пожалован титул правителя Хунга (Мужественного), после чего он стал управлять страной. Эу Ко обучает людей земледелию и выращиванию риса, сахарного тростника.
Хунг выонг, старший сын Лак Лонг Куана, заботится не только об устройстве жизни людей, но и управляет всей природой: «Правитель собрал водяных духов, приказал им расселиться по всем стремнинам, омутам, ручейкам и водопадам и следить там за порядком». Его сыновья рождаются драконами, а затем превращаются в юношей. По велению отца они становятся речными божествами.
Анализируя этическое содержание мифологии, обратим внимание на то, что оценивать приходится прежде всего поступки героев, а в поступках, как известно, раскрываются духовный мир, определенная система ценностей, идеалов. Этические смыслы мифа порой бывают скрыты за причудливым сюжетом и не формулируются открыто, как это делается в сказке.
Необходимо проводить границу между мифом и сказкой, поскольку различие между ними определяется сакральностью и достоверностью мифа. Миф священен, он имеет космические масштабы. Мифический герой действует на благо своего рода, племени, народа, тогда как герой сказки добивается блага прежде всего для себя. «Фундаментальные мифические противоположности типа жизнь/смерть в значительной степени оттесняются социальными коллизиями на уровне семьи». Можно вспомнить также, что «миф не есть собрание нравственных норм в их абстрактной форме, нормы в нем четко не сформулированы, а вместо них дается нравственная оценка какому-нибудь общественно значимому факту. Значит, миф имеет отношение к нравственности не в прямом смысле слова, а в косвенном».
Осознавая ответственность за свой народ, в мифе герой стоит перед дилеммой — совершить поступок, сопряженный с риском, или отсту-
пить перед обстоятельствами. Происходит моральный выбор — «духовнопрактическая ситуация самоопределения личности в отношении принципов, решений и действий». Что выбирает человек? Способы решения поставленной задачи, «поступки как средства достижения изначально заданной высшей цели». Или выбирает высший смысл, определяя тем самым, что есть добро, а что зло? С этой точки зрения «каждым своим поступком человек утверждает образ совершенства; выбирая, человек выбирает благо, но он осуществляет свой выбор так, как если бы он выбирал благо для всего человечества».
Значительная часть мифов посвящена устроению бытия — природного, человеческого, социального, вещественного. Этот первый акт, осуществляемый богами, выступает как благо.
В мифологии можно выделить несколько типов происхождения космоса: серия творческих актов, борьба с хаосом, создание мира из тела убитого живого антропоморфного существа. Даже последний тип нельзя рассматривать как отрицательное деяние с этической точки зрения. Оно носит ритуальный характер. Это жертвоприношение становится источником всякой жизни. И потому оно тоже благо.
«Мифологическая мысль сконцентрирована на таких «метафизических проблемах, как тайна рождения и смерти, судьба». Среди них особо выделяется мечта человека о бессмертии, выразившаяся в мифе «Старые змеи сбрасывают кожу, а престарелые люди умирают». Если, например, в известном древнейшем эпосе — в шумерском эпосе о Гильгамеше — герой сам ищет бессмертие, предпринимая долгие странствия, то во вьетнамском мифе бог сам дарует людям бессмертие, но они его не получают по причине нерадивости исполнителя. Интересно, что здесь бог, исполняющий поручение, встает перед выбором и, проявив малодушие, отступает перед обстоятельствами.
Одна из важнейших идей вьетнамской мифологии — жизнь ради блага своего рода, своей общины, своего народа. В этом отношении один из наиболее ярких мифологических персонажей Лак Лонг Куан, первопредок вьетов. В целом ряде мифов отмечается его готовность всегда прийти на помощь людям.
Обращаясь к первому типу понимания морального выбора как выбора поступков, позволяющих достичь поставленной цели, нужно учитывать противоречивость человеческой личности.
В нравственном выборе определяется позиция человека (а в мифах — героя) в отношении добра и зла. И чаще всего среднего не дано. Нравственный выбор индивидуум делает, исходя из определенного потенциала физических, психических и социальных возможностей, в соответствии с предпочтением определенных ценностей. В проблеме нравственного выбора выделяются два аспекта: аксиологический и праксиологический Аксиологический аспект, под которым понимается анализ субъективных, внутриличностных, нравственно-психологических механизмов и составляющих выбора, ориентирует на использование таких этических категорий, как долг, совесть.
Во вьетнамском мифе о Кхонг Он долг перед людьми вступает в борьбу за личное счастье. Найдя рисовые колосья с большими и маленькими зернами риса, она, съедая их, получает возможность становиться огромной в размерах, возвращаясь затем в обычное состояние. С тех пор Кхонг Он пользовалась зернами, чтобы помочь людям, защищая их от стихийных бедствий. Как и другие девушки, она хотела выйти замуж, но из-за ее магических способностей никто из парней не осмеливался на такой шаг. Только один юноша просил ее руки с условием, чтобы она бросила волшебные колосья. Она согласилась, но тайком скрыла колосья. Однажды во время сильного урагана, услышав плачь и мольбы о помощи, она вновь помогает людям спастись, по сути, принося в жертву личное счастье. Выбор делается в пользу людей.
В другом мифе о появлении богов домашнего очага движущим мотивом выступают совесть и любовь. Их трое: женщина Тхи Ни, мужчины Чонг Као и Фам Ланг. Поступки этих людей тронули верховного владыку Нгок хоанга, и он сделал их богами домашнего очага, поручив им присматривать за приготовлением пищи, а также следить за тем, какие хорошие и какие плохие поступки совершаются в течение года в семье. В двадцать третий день последнего лунного месяца они поднимаются на Небо и докладывают Нгок хоангу.
Нравственный выбор является процессом, а не единовременным актом, поскольку человек анализирует ситуацию выбора, рассматривает возможные альтернативы и оценивает варианты решения. При анализе нравственного выбора, который реализуется в поступке, необходимо рассматривать мотив — осознанное нравственное побуждение личности.
Моральный выбор зачастую не одномоментен, а является результатом длительного процесса. Но в мифах герои чаще всего действуют стремительно. Об их размышлениях ничего не говорится. Хотя иногда не только люди, но и боги колеблются, меняют свой выбор. В целом же в мифах герои более цельны, их внутренние противоречия не выступают открыто.
В мифах выбор происходит сознательно, но не рационально и не бессознательно. Определение линии поведения осуществляется в единстве всех сторон личности героя и как осознанное решение, и как бессознательный нравственный позыв, подкрепленный осознанием практической пользы как блага для всего племени, рода.
В мифах все происходит впервые. Герои своими действиями определяют правила, дают образцы для подражания не на вселенском, а на родовом, семейном, личном уровнях. Сами боги нарушают запреты, они бывают ленивы, неисполнительны, невнимательны, из-за чего порой страдают обычные люди. В этом смысле в них много человеческого. Но мир богов и людей не разделен жесткой границей, нельзя сказать, что боги добры, а люди злы. Добро и зло тесно связаны между собой.
В мифологии встречается представление (на это обратил внимание Ме-летинский), что благо может быть куплено ценой неизбежного зла. «Зло может порождать добро, добро может вести ко злу, а смерть и страдание являются необходимыми звеньями».
В мифах на первом плане стоят действия героев, а не их мотивация. С этической точки зрения оцениваются не сами персонажи, а их поступки. Добрые и злые поступки могут совершать одни и те же герои. Меле-тинский отмечал в «Поэтике мифа»: «Космология включает и этический момент, но последний не реализуется в плане противопоставления добрых и злых персонажей». Это отчасти связано с тем, что они являются посредниками между землей и небом, жизнью и смертью.
Еще раз подчеркнем, что герои мифов — боги, духи, люди — совершают те или иные поступки, обязательно ориентированные в нравственном отношении. Они действуют в пространстве между добром, точнее, благом и злом, хаосом. В результате осуществляется выбор, который определяет дальнейшее поведение не только их самих, но и всего человечества в целом.
На протяжении длительного времени мифы встраивались в исторический контекст, испытывали на себе определенную рационализацию под воздействием конфуцианских традиций. Те или иные мифологические события зачастую привязывают к определенной эпохе, правителю.
В значительной степени мифологическое и этическое начала связаны во вьетнамских исторических хрониках. В представлениях о правителе эти два показателя выступают как стороны единого целого. Боги создают модели поступков для всех людей, правители дают образцы для подражания подданных в государстве.
В исторических произведениях «Дайвьет ши ки тоан тхы», «Вьет ши лыок» и «Ан нам ти лыок» описания деятельности правителей занимают значительное место, поскольку император наделялся сакральным значением.
В образе идеального правителя можно выделить несколько штрихов, прежде всего это неординарные обстоятельства рождения, необычный облик, особые знаки, свидетельствующие о выдающемся будущем. В описании жизни Нго Куена мы читаем, что «в час рождения правителя весь дом наполнился удивительным светом». О Динь Бо Лине также приводятся обстоятельства чудесного рождения: мать во сне «увидела величественного мужа с верительной биркой и императорской печатью в руках, Он попросил разрешения перевоплотиться в ее ребенка». В рассказе о Ле Хоане также приводятся знаки рождения необычной личности: матери приснился сон, что «из чрева ее вырос цветок лотоса, на котором сразу завязался плод».
О рождении Ли Конг Уан (Тхай-то) говорится следующее: «Его матушка, урожденная Фам, прогуливаясь как-то в окрестностях монастыря Тиеушон, сошлась с духом в человеческом облике и зачала». «Рождение сопровождалось грозными приметами».
В детстве проявились «ум и проницательность, а во внешности проглядывала приятная необычность». Когда Ли Конг Уан обучался в монастыре, то один монах предрек, что с возрастом «сможет отсечь закоренелое зло и прекратить излишние хлопоты. Он станет мудрым владетелем Под-
небесной». Правление его оценивается не только с военной и политической точки зрения, но и этической. Причем последняя зачастую становится итоговой.
При выделении многочисленных достоинств правителя Динь Бо Линя летописец называет и его «преступные доблести». В частности, осуждается приказание стрелять в своего сына, взятого в плен. «Отношения отца и сына, уже по небесной природе самые близкие, они частенько подвергают испытаниям по правилам азартной игры, и тогда они безнравственны в высшей степени!».
Вьетнамские историки и летописцы осуждали пять жен Динь Бо Линя. Ле Ван Хыу сравнивал императора и императрицу с Солнцем и Луной, которые, соединяя свои способности блистать и освещать, могут «порождать и взращивать тьму вещей, зачинать и вскармливать все разновидности сущего». Другой историк Нго Тхи Ши также писал: «Соединение одного женского начала с одним мужским называется Дао. Предельность пары для супружеских отношений есть исток всех человеческих отношений, есть основа для преобразующего влияния правителя». Нарушение этического порядка в жизни правителя чревато нарушением порядка в жизни общества и всего космоса.
Характеристика — «не обладал умением сверяться с древностью» — подтверждается в летописи фактом назначения наследным принцем младшего сына. Историк Нгуен Нгием пишет: «Перед этим событием сотрясалась земля. После него выпал град, была засуха. Всякому человеку ясно, что это знаки самого Неба». В результате зло отца породило зло сына: старший сын императора Динь Лиен способствовал убийству своего брата.
Вывод летописца о правлении Динь Бо Линя: «Человеческие дела не были доведены до конца, ...он дал повод к соблазну следующим поколениям!». Широко представленный в летописи взгляд — оценка того, «как прост и славен, милостив и строг был монарх, как другие с радостью признавали его своим главой, как он продлил на века счастье своей державы, какой благородный пример он подал потомкам и внукам».
Как один из самых безнравственных правителей характеризуется Ле Лонг Динь: «Дав волю своему безрассудству, он узурпировал власть и совершил цареубийство. Потешив свою душу порочностью и разнузданностью, рассчитывал не потерять присвоенного», «в природе императора была склонность к убийству». Летопись приводит немало примеров его кровавой и неоправданной жестокости. Неофициальные исторические хроники отмечают его пристрастие «к разврату, вину и похоти».
В оценке летописца в наибольшей степени был близок к идеалу правителя Ли Кан Дык (Ли Нян-тонг): «Светел, мудр и чудесный воитель. Сведущ, просвещен и предан гуманности. Большая страна боялась его, малые — тянулись к нему. Духи содействовали ему, а люди — отзывались. Постиг гармонию звуков, писал песни и музыку. Простые люди при нем богатели и размножались, для себя он достиг великой гармонии способностей. Он был лучшим владыкой из дома Ли».
Таким образом, в самом правлении средневековые вьетнамские историки выделяют помимо военной деятельности, внутреннего управления нравственный облик правителя. Историки порицают «преступные доблести» Динь Бо Линя за многоженство, что, по словам летописца, явилось попранием этических норм и внесением хаоса в основы жизни, и за нарушение правил престолонаследия. Ле Лонг Динь предстает в хрониках отрицательным персонажем из-за цареубийства, склонности к кровавой и неоправданной жестокости, пристрастию «к разврату, вину и похоти». В наибольшей степени идеалу правителя соответствовал по оценке летописца Ли Кан Дык, сочетавший в себе качества храброго воина и полководца, просвещенного и гуманного императора, который, кроме того, «постиг гармонию звуков, писал песни и музыку».
В средневековой литературе мифология часто становится основой для повествования. При этом этическая составляющая неотрывна от мифа. Характерный пример — новеллы средневекового вьетнамского автора XVI в. Нгуена Зы, которые представляют собой причудливое соединение мира земного, человеческого и мифологического, где действуют боги, духи и демоны. Их появление и активная жизнь не вызывают у людей удивления. Напротив, общество часто обращается к их помощи, взывает к ним, когда необходима справедливость. Нгуен Зы использовал в своих новеллах богатый мифологический материал традиционных народных верований, с которыми сплелись в причудливый узор мотивы мифологии и этики буддизма (в его вьетнамском варианте тхиен-буддизма), даосизма и конфуцианства.
Человек всегда свободен в своих действиях. Он может выбирать между добром и злом. Часто перед тем, как делается выбор, герою повествования даются разъяснения и поучения о нравственном законе, царящем в мире. Тхиену в «Рассказе о земном воплощении Разливателя чая» даос открывает сокровенную тайну: «Высоконравственность — основа добра и блага, богатство же источник алчности и распрей... Что прорастает само собою? Семя добра и зла!.. Безразличие и бездействие — основа всего! Будьте почтительны к людям, старайтесь всегда и во всем следовать справедливости». Справедливость является нравственным законом жизненного круговорота. «Небесная добродетель беспристрастна, как весы или зеркало; знамения ее подают божества и духи, а справедливая мера блюдется во всех превращениях». Тхиен Тить вопрошает о причине видимого противоречия с действительным, о причине земной несправедливости: «Я вот не видел и не слыхал, чтобы благое, полезное дело принесло кому-нибудь счастье или чтобы лиходей попал в беду». Даос дает ответ: «Пусть содеянное добро или зло невелики, но они различимы прекрасно, а воздаяние если и запоздает — будет велико и обильно». Награда и наказанье неизбежно последуют в следующих воплощениях: «Один добронравен, но беден — не в наказанье ли за грехи прежней жизни? Другой жестокосерд, но богат — не в награду ли за благие дела былого существования?.. Высшая справедливость не отходит от истины ни на волос». Это поучение перекликается с рассуждением из беседы Фам Ты Хы со своим умершим, но
явившимся учителем Зыонг Чамом. Зыонг Чам сокрушается об упадке нравов, об отступлении от конфуцианских норм. На вопрос о том, будет ли наказание за нарушение нравов и приличий, несоблюдение ритуалов, Зыонг Чам отвечает: «Небесные сети обширны, и пусть ячеи нечасты, из них никому не ускользнуть. Просто еще не всему подошли сроки... На земле и на небесах, в веренице жизней, воздаяние следует одинаково — за добро и зло. Имена усердно творящих добро еще при жизни заносятся на скрижали во Дворце Вседержителя, а алчущим злодеяний, не дожидаясь смерти, выносится приговор в Подземном царстве».
Характерно, что возможность нравственного выбора присуща не только людям, но и духам. В отличие, например, от христианской мифологии дьяволы способны к покаянию.
Встраивая мифологические сказания в свои повествования Нгуен Зы чаще всего выделял в них этический аспект. Сам он был воспитан в духе конфуцианской этики. Верность учителю, друзьям, почитание учености, любовь и жалость к людям, почитание родителей и родных, помощь ближнему, верность богам представлены как нравственные ориентиры и образцы поведения всякого человека.
Несмотря на даль ушедших веков, мифология обладает большим нравственным потенциалом, во многом не востребованным современной культурой. Мифология выступает как «... самоценная, завершенная форма сознания, неотъемлемый культурный генофонд народа, санкционирующий и воспроизводящий традиционные для данного сообщества нормы поведения и духовные ценности».
ЛИТЕРАТУРА
1. Антология традиционной вьетнамской мысли. X — начало XIII вв. М., 1996. С. 26.
2. Апресян Р. Г. Выбор моральный // Этика. Энциклопедический словарь / под ред. Р. Г. Апресяна и А. А. Гусейнова. М.: Гардарики, 2001. С. 81.
3. Валеев Д. Ж. Происхождение морали. Саратов, 1981. С. 138.
4. Деопик Д. В. Вьетнам: история, традиция, современность. М.: Вост. литература, 2002. С. 121.
5. Кронозова Е.Ю. Мифы и предания Вьетнама. СПб.: Петербург. Востоковедение, 2000.208 с.
6. Мартынов А. С. Государство и религия на Дальнем Востоке. М., 1987. С. 5.
7. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература, 1995. С. 267.
8. Митрохин Л. Н. Мифология // Философия. Энциклопедический словарь / под ред. А. А. Ивина. М.: Гардарики, 2004. С. 510.
9. Мифы и предания Вьетнама. СПб.: Петербургское востоковедение, 2000. С. 111.
10. Нгуен Зы. Пространные записи рассказов об удивительном. Старинная вьетнамская проза. М., 1974. С. 22.
11. Никулин Н. И. Вьетнамская литература. От средних веков к новому времени. X—XIX вв. М.: Наука, 1977. С. 27.
12. Никулин Н. И. Кризис традиционных вероучений и вьетнамская литература первой половины XX в. // Религии в развитии литератур Азии и Африки XX века. М.: Наука, 2006. С. 33-34.
13. Полное собрание исторических записок Дайвьета (Дайвьет шы ки тоан тхы): В 8 т. Т 1. М.: Восточная литература, 2002. С. 110.
Reflection of moral culture in mythology of Vietnam
In myths in the foreground actions of heroes, instead of their motivation cost{stand}. From the ethical point of view characters, and their acts are estimated not. The same heroes can make kind and malicious acts, and all this defines{ determines} the further behaviour not only them, but also all mankind as a whole.
Key words: mythology, myth,
mythology heroes, chronicle’s of Vietnam.
Ключевые слова:
мифология,
миф,
мифический персонаж, божество,
вьетнамские летописи.
