Отражение форм личных и возвратного местоимений в русских летописях XIII-XV веков Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Филология. Искусствоведение Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2008, № 6, с. 240-245

УДК 801.55

ОТРАЖЕНИЕ ФОРМ ЛИЧНЫХ И ВОЗВРАТНОГО МЕСТОИМЕНИЙ В РУССКИХ ЛЕТОПИСЯХ XШ-XV веков

© 2008 г. Т.С. Сергеева

Нижегородский государственный педагогический университет [email protected]

Поступила в редакцию 10.07.2008

Рассматривается состояние системы личных и возвратного местоимений в летописях XШ-XV веков. Определяется, что особенности форм и частотность употребления личных и возвратного местоимений обусловлены как общеязыковыми процессами данного периода, так и жанровой принадлежностью памятников. Выводы иллюстрируются примерами из летописных памятников XШ-XV веков.

Ключевые слова: историческая морфология, история местоимений, личные местоимения, возвратное местоимение, статистический метод в языкознании.

Как известно, язык представляет собой качественно-количественное образование. Количественные признаки проявляются в языке на всех его уровнях (в определенном числе фонем, морфем и проч.) и в речи: в повторяемости языковых средств, их частотности, или активности, а также в устойчивости функционирования языковых средств в употреблении. Важнейшей особенностью языка признается его изменчивость. Качественные сдвиги в языке подготавливаются двумя основными факторами: варьированием языковых средств в речи и накоплением в ней количественных изменений в процессе функционирования разных вариантов. Развитие языка, таким образом, подчиняется вероятностным законам. Это позволяет исследовать генезис языковых уровней с помощью вероятностно-статистического метода [1].

Прекрасный материал для вероятностностатистических исследований в области морфологии предоставляют летописные памятники. Это связано с рядом особенностей летописного текста.

Во-первых, русское летописание имеет давние традиции, оно связано со значительным промежутком времени в истории письменности (Х1-ХУШ вв.) - большое количество дошедших до современности текстов позволяет сделать выборку репрезентативной и соблюсти требование стилевой и жанровой однородности.

Во-вторых, летописный жанр является оригинальным, он сложился на собственно русской почве. Форма летописи вобрала в себя и родовые предания, которые существовали в устной форме, и жанр «речей» (также имевший давнюю устную традицию), и фольклорные элементы. Это позволило многим ученым сделать

выводы о том, что именно в летописных памятниках складывались нормы «собственно-древнерусского литературного языка» [2, с. 263].

Несмотря на то что повествовательный характер летописей предполагает определенную отстраненность автора (установку на объективное изложение) и небольшое количество диалогов, анализ летописной формы обнаруживает, что памятники данного жанра отличаются обилием прямой речи и комментариями, выражающими личностное отношение самого летописца. При этом исследователи отмечают, что прямая речь в летописях яркая, жизненно конкретная. Языковыми элементами, маркирующими подобные включения в тексте, являются личные местоимения. Следовательно, изучение функционирования данных форм (то есть личных местоимений) в летописях оказывается весьма плодотворным и достоверно характеризует состояние этой группы слов в период создания исследованных памятников.

В качестве источников анализа форм личных местоимений нами были выбраны три летописных памятника: Новгородская I летопись старшего извода, Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку 1377 года, а также Московский летописный свод конца XV века по Ува-ровскому списку. Создание этих памятников относится к разному времени, что позволяет при жанровом единстве текстов охватить динамику развития личных местоимений в период с конца XIII по конец XV вв.

Формы, выявленные в исследованных памятниках, а также их вероятностно-статистическая характеристика представлены в виде таблиц.

Таблица 1

Новгородская I летопись старшего извода

Личные Возвратное

1-е лицо 2-е лицо

Ед. ч. Дв. ч. Мн. ч. Ед. ч. Дв. ч. Мн. ч.

И. п. азъ (2)1 язъ (10) я (2) мы (32) ты (13) вы (1) вы (13)

Р. п. мене (5) наю (1) насъ (17) тебе (6) васъ (12) себе(26) собе (1)

Д. п. мнЬ (8) ми (11) мне (1) намъ (1) наю (2) намъ (23) ны (9) тобЬ (7) ти (6) тебЬ (1) тъбЬ (1) вамъ (1) вамъ (11) вы (4) собЬ (44) собе (2) себе (1) себЬ (3)

В. п. мене (6) мя (7) насъ (17) ны (7) тебе (2) тя (2) васъ (2) вы (2) себе (1) ся (591) си (2) сь (2)

Т. п. мною (2) нами (5) тобою (3) вами (2) собою (27)

М. п. насъ (2) собЬ (3)

Выборка 170 89 703

Р ± Lв 0.177 ± 0.024 0.093 ± 0.019 0.730 ± 0.029

Всего 962 формы

Данные табл. 1 позволяют сделать следующие выводы о формах личных и возвратного местоимений в Новгородской I летописи старшего извода:

1. В И. п. 1-го лица ед. ч. параллельно используются 3 формы (старославянская азъ, исконная древнерусская язъ и новая древнерусская, совпадающая с современной, я). Например: азъ есмь царь (27); язъ кость пускаю (31); а я поилъ есмь конЬ тьхверью (41)3. Низкая частотность форм не позволяет делать убедительных выводов о преобладании той или иной основы.

2. В Д. п. возвратного и 2-го лица ед. ч. личных местоимений представлены формы, отличающиеся гласным в основе. Таким образом, Новгородская I летопись отражает как древнерусские формы с основами тоб- (тъб-), соб-, так и старославянские - с основами теб-, себ-. Например: а тобЪ царство его (28); язъ тъбЪ отець (31); слава тебЪ, царю небесныи (49); повиваи-те собк убрусы голову (1); коего себк излюбите, того вамъ благословлю (63).

3. В Д. п. и В. п. активно функционируют архаические (краткие) формы. Например: зло ми възда (26); сыну, кланяю ти ся (33); велевъ ны ...къ Всеволоду приступити (7). Примечательно, что краткая форма В. п. представлена в тексте летописи тремя вариантами (ся, си, сь), из которых ся употребляется наиболее часто (в слитном написании с глаголами и причастиями, а также в пре- и постпозиции), сь - в

качестве возвратной частицы, си - только в сочетании въсвояси. Ти тако скончашася (51); и ту ся скопила вси вои (30); приде кождо въсвояси (41); новгородьцы же много моляхусь (36).

4. Формы двойственного числа редки. Ряд примеров отражает замену форм дв. ч. формами мн. ч. Например: есть у наю третии другъ (34).

Исходя из полученных количественных данных, отраженных в табл. 2, можно охарактеризовать особенности личных и возвратного местоимения Суздальской летописи по Лаврентьевскому списку 1377 г.:

1. В древнерусских текстах нашли отражение как исконные и новые древнерусские формы местоимений 1-го лица, так и церковнославянские (старославянские). Суздальская летопись отражает все три варианта основы 1-го лица И. п. ед. ч. (аз-,яз-,я-). Формы с древнерусской основой нельзя признать высокочастотными, что объясняется устойчивой книжнописьменной традицией, а также тем, что форма азъ в тексте зачастую представлена в выдержках из Евангелия (то есть текста не древнерусского по происхождению). Например: азъ начинаю писати житье (477); язъ во всемь виноватъ (325);я с# молю (419)4;

2. В тексте Лаврентьевской летописи отмечены диалектные формы Р. п. и В. п. возвратного местоимения и местоимения 2-го лица, возникшие, по-видимому, под влиянием форм Д. п. и М.п. (тобе, собе, собЬ): всю дружину пустившу wт собе (364); тобе ростовци привели (380);

Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку 1377 года

Личные Возвратное

1-е лицо 2-е лицо

Ед. ч. Дв. ч. Мн. ч. Ед. ч. Дв. ч. Мн. ч.

И. п. азъ (15) язъ (8) я (2) мы (41) ты (36) вы (9)

Р. п. мене(6) наю (2) насъ (15) тебе(5) тобе (5) ваю (1) васъ (2) себе (6) собе (6) собИ (3)

Д. п. мнИ (24) ми (20) нама (3) намъ (37) ны (13) тобИ (20) ти (19) вы (1) вамъ (9) вы (2) собИ (45) си (5)

В. п. мене(10) м# (31) насъ (23) ны (19) тобИ (1) тобе (1) тебИ (2) тебе (3) т# (32) васъ (3) васъ (3) вы (1) себе (1) с# (954) си (45)

Т. п. мною (6) нами (4) тобою (8) вама (1) собою (30)

М. п. насъ (2) васъ (1) собе (1) собИ (9)

Выборка 281 165 1105

Р ± Lв 0.182 ± 0.019 0.106 ± 0.016 0.712 ± 0.023

Всего 1551 форма

3. Для Д. п. и В. п. характерны как полные формы, так и краткие, архаические, причем последние в тексте памятника характеризуются высокой активностью. Примечательно, что полная форма возвратного местоимения в В. п. встретилась в тексте всего однажды, краткая форма Д.п. си малочастотна и функционирует как возвратная частица (при слитном написании с глаголами и причастиями) или в устойчивом сочетании в (ъ) своя си. Архаическая же форма с# была выявлена как в слитном написании с глаголами и причастиями, так и употребленная дистантно (в пре- или постпозиции), частота ее употребления имеет огромный отрыв по сравнению с другими формами В. п. Колебания в написании, вероятно, поддерживались использованием других кратких форм в тот же период. Д. п.: из#славъ сжалиси (313); а олго-вичи идоша в своя си (334). В.п.: и вдашас# ему городъ (291); к чему с# оп#ть воротишь (306); приближающим же с# имъ к городу (324).

4. Возвратное местоимение и местоимение 2-го лица ед. ч. в Д. п. и М. п. фиксируются в тексте Лаврентьевской летописи только в форме тобИ, собh (собе), возникшей, по мнению И.В. Ягича [3, с. 49-50], под влиянием о в основе формы Т. п. (тобою, собою): видhвъ по собк идуща володимерка (330); да не будеппть его тобк ни тому (326);

5. Формы двойственного числа малочастотны и в ряде случаев заменены формами мн. ч. Например: уимаеть волости у наю (387); и богъ мира буди с вама (442); имhита послушанье к старhишиNмъ ваю иже васъ на добро учать (442).

Данные табл. 3 могут быть прокомментированы следующим образом:

1. Как известно, древнерусские тексты отражают три варианта основы личного местоимения 1-го лица ед. ч.: аз-, яз-, я-. Московский летописный свод конца XV века по Уваровскому списку содержит как исконные и новые древнерусские формы местоимений 1-го лица, так и церковнославянские (старославянские). Например: азъ один не могу на него поити (49); и язъ въ вашу вhру иду (176); я царьство мое взял (101)5.

Известно, что форма местоимения 1-го лица я возникла в древнерусском языке довольно рано: памятники ХІ-ХІІ вв. уже отражают ее (например, грамота великого князя Мстислава и его сына Всеволода 1130 г.). Тем не менее в тексте конца XV в. эта форма крайне редка (в наших примерах это единичный случай). Видимо, влияние письменной традиции было столь существенным, что разговорная форма еще долгое время в письменных памятниках остается малоупотребительной [4, с. 280-283]. При этом употребительность формы аз (ъ) даже выше, чем яз (ъ).

Таблица 3

Московский летописный свод конца XV века по Уваровскому списку

Личные

1-е лицо 2-е лицо Возвратное

Ед. ч. Дв. ч. Мн. ч. Ед. ч. Дв. ч. Мн. ч.

И. п. азъ (75) аз (43) язъ (15) яз (41) я (1) мы (8) мы (8) мы (87) ты (121) ть (1) тьи (1) вы (7) вы (56)

Р. п. мене (35) меня (7) нас (4) нас (8) нас (36) пптебе (6) тобе (8) тебИ (6) тобИ (1) вас (2) вас (20) себе (31) собе (53) себя (59) собя (4) себИ (5) собИ (5)

Д. п. мнИ (96) мне (3) ми (131) намъ (6) нам (7) нама (6) намъ (6) нам (13) наи (1) намъ (36) нам (93) ны (3) тобИ (52) ти (102) тебИ (50) тебе (4) вамъ (1) вам (1) вамъ (1) вам (5) вы (1) вамъ (14) вам (37) вы (11) собИ (116) себИ (110) собе (1) себе (4) сИбе (1) сабИ (1) си (15)

В. п. мене (40) меня (5) мя (99) нас (9) нас (7) ны (1) наю (3) насъ (4) нас (73) ны (27) тебе(11) тебИ (5) тебя (5) тобе (12) тобя (1) тя (63) вас (7) вы (1) васъ (2) вас (38) вы (2) себе(5) себя (20) собе (9) собя (5) себИ (6) собИ (2) ся (3250) си (73) сь(11)

Т. п. мною (26) нами (1) нама (1) нами (3) нами (27) тобою (47) вама (1) вами (3) вами (32) собою (149) събою (2)

М. п. мнИ (15) насъ (1) нас (11) тебИ (2) тобИ (8) вас (1) вас (7) собИ (17) себИ (12) сИбИ (2)

Выборка 1122 756 3968

Р ± Lв 0.192 ± 0.010 0.129 ± 0.009 0.679 ± 0.012

Всего 5846 форм

2. Интересным фактом оказывается употребление исконных форм 1-2-го лица мн. ч. при указании на одно лицо: говорящий (князь) употребляет по отношению к себе формы местоимений мы, нас, нам(ъ), нами (соответственно при обращении к нему также встречаются формы мн. ч.). Например: князь велики Иванъ

Васильевич всея Русии.............тако отвеще-

вають:......вы.....били челом мнИ.......о том,

что мы, великые князи, гнИвъ положили.......на

Новгород (315). И князь великы велЬлъ имъ от-вечати так: ... «... а называли есте нас государи, и мы потому и послов своих посылали.» (316). В данных примерах примечательны колебания в употреблении форм ед. ч. и мн. ч. (как местоимений, так и других частей речи), хотя речь

идет об одном и том же лице (великом князе Иване Васильевиче).

2. В тексте летописного свода свободно употребляются как южнославянские (старославянские), так и древнерусские формы личных и возвратного местоимений в Д. п. и М. п. ед. ч., различающиеся гласным в основе (южнославянскому е противопоставлен древнерусский о). Например: призвавъ к себh епископа (66); поя на обhд к собh володимера (45); тебh....... пору-

чил богъ верьхнюю землю (44); да не будет его ни тобh, ни ему (47-48)(Д.п.); аще что будеть на тебh (169); не идемъ по тобh (76); помыс-ливъ бо в сhбh рече (47); а полком повелh по собh ити (45) (М. п.).

3. Показателен анализ форм личных местоимений в Р. п., В. п.: наряду с исконной древнерусской флексией —е в Московском летописном своде выявляется и новая флексия —а, закрепившаяся в современном языке. Например: не токмо кыевъ за себя взя, но и туровъ и пинескъ у меня отня (51).

Как известно, подобные формы (меня, тебя, себя) отмечаются в текстах восточных славян с конца XIV в. [5, с. 254]. В своде они малочастотны, однако само их наличие говорит о том, что система личных местоимений находится в развитии.

4. Яркой особенностью склонения личных местоимений древнерусского языка является наличие кратких форм, которые использовались наряду с полными в Д. п. и В. п. Текст Московского летописного свода конца XV века отражает использование кратких форм ми, ны, ти, вы, си в Д.п. и мя, ны, тя, вы, ся, си, сь - в В. п. Примечательно, что используются они значительно чаще полных и могут находиться под ударением (в связи с чем мы намеренно избегаем термина энклитики). Например: хотяще мя убити (38); азъ же выпущаю тя (38); изяславъ же иде на ны (44).

Следует обратить внимание, что основную массу кратких форм составляет форма ся (В. п.) в качестве возвратной частицы. Превращение возвратного местоимения ся в возвратную частицу многими учеными датируется XV в. [4]. Однако случаи, когда она употребляется дистантно с глаголом или причастием, не позволяют делать окончательного вывода о том, что ся уже не является местоимением. Например: отче, кланяю ти ся (50); а кыевъ ти ся отворил ли (52).

«Новой» формой в кругу личных местоимений Московского летописного свода можно назвать краткое возвратное местоимение В. п. сь, которое в тексте зафиксировано только в слитном написании с глаголами и причастиями, и, следовательно, функционирует как возвратная частица. Например: не имеетесь по числом (143); велИлъ им....стеречись от казани (279).

5. Для данного памятника характерно смешение форм двойственного и множественного числа (то есть формы множественного числа используются и в том случае, когда речь идет о двух лицах, предметах). Например: а вы, брата и сына моя, слушаита, перед вами и отряжу... (51).

В целом следует сказать, что наиболее частотными в именном склонении оказались формы возвратного местоимения, что отражается во всех исследованных памятниках. Это связано с тем,

что указанные местоимения функционируют в тексте летописей главным образом как возвратные частицы. В форме косвенных падежей возвратное местоимение используется гораздо реже.

На втором месте находятся местоимения 1-го лица. Это обусловлено, по всей вероятности, особенностями составления и содержания исследованных памятников. Формы 1-го лица, как правило, являются указанием на прямую речь, а она, в свою очередь, принадлежит членам древнерусского общества, занимающим высшую ступень на иерархической лестнице (князьям, боярам, высшему духовенству, то есть митрополитам, игуменам и т.п.), лицам, активно выражающим свое волеизъявление при обращении к собеседнику. Например: въ кыевh мя посади, и отцемъ мя назва, яз

его сыномъ.....но се азъ есмь тобе старhи, ты бо

ся роди, а азъ уже бородат (51)5.

Летописный текст нередко содержит молитвы и выдержки из Евангелия, по форме представляющие собой диалог, поэтому личные местоимения являются неотъемлемой их частью. Например: Господи! Слава тобh, давыи намъ

....таково благословение; на тя упова-

емъ....яко призираеши на насъ... (54)3.

Продуктивным оказывается сопоставление результатов исследования всех трех памятников данной жанрово-стилистической принадлежности. Можно предположить, что жанровая отнесенность влияла на употребление в тексте форм личных и возвратного местоимений. Исследование памятников летописания конца XIII -конца XV веков показывает, что в летописях отражаются общеязыковые процессы в области личных местоимений, характерные для данного периода (утрата двойственного числа, формирование возвратной частицы, изменение флексии личных местоимений в Р. п. и В. п.). Это проявляется в наличии неисконных форм и использовании уже существующих в нехарактерной для них функции.

Однако изменения носят частный характер: «новые» формы имеют низкую частотность, что обусловлено устойчивостью грамматической системы языка, а также отчасти тем, что летописи основываются на более ранних источниках, очевидно, не всегда обрабатываемых переписчиками.

Примечания

1. Цифры указывают количество употреблений данной формы местоимения в тексте.

2. Под р ± Lp подразумевается доверительный интервал, где р - частотная доля форм местоимений от всех форм личных и возвратного местоимений в

данном памятнике, а Lp - предельная ошибка определения истинной вероятности.

3. Примеры приводятся по Полн. собр. русских летописей. Т. 3. СПб., 1841. Цифры в скобках обозначают страницу.

4. Примеры приводятся по Полн. собр. русских летописей. Т. 1. - М., 1846. Цифры в скобках обозначают страницу.

5. Примеры приводятся по Полн. собр. русских летописей. Т. 25. М.-Л., 1949. Цифры в скобках обозначают страницу.

Список литературы

1. Головин Б.Н. Язык и статистика. М.: Просвещение, 1971. 191 с.

2. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М.: Наука, 1981.

3. Ягич И.В. Критические заметки по истории русского языка. СПб., 1889.

4. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. М.: Просвещение, 1990.

5. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М.: Высшая школа,

REFLECTION OF PERSONAL AND REFLEXIVE PRONOUN FORMS IN RUSSIAN 13TH - 15TH CENTURY CHRONICLES

T.S. Sergeeva

The article considers the state of personal and reflexive pronoun system in Russian 13th - 15th century chronicles. It is stated that peculiarities and frequency of such pronouns are determined by general linguistic processes and by the genre of the texts. The author’s conclusions are illustrated by some examples from the chronicles of the 13th - 15th centuries.

19В1