CC BY
21
ЛИНГВИСТИКА
jfegfejfegfe^fegfegfegfeiTs да да да да да да фт рЪ ^ т ^ т дадада да да да да да дада
Г.Г. Филиппов
ОТНОШЕНИЕ ЯКУТСКИХ ПРИЧАСТИЙ -АР / -БАТ К ПРИЧАСТИЯМ -АР / -МАС ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ
Причастия каждого современного тюркского языка в основном делятся на четыре группы: I) общая для всех тюркских языков форма на -ар / -ыр, -мае / -маз; 2) общая для кыпчакских языков форма на -ган, с одной стороны, и общая для огузских языков форма на -мыш и -Дук — с другой; 3) региональные причастные формы, объединяющие ту или иную группу тюркских языков; 4) специфические только для одного языка причастные формы.
Причастия, как самые первые функциональные формы глагола, в тюркских языках в своем историческом развитии претерпели множество изменений в семантике, своеобразны их функции в предложениях и формах. Одни формы перешли в разряд других частей речи; некоторые — в другие функциональные формы глагола (личные глаголы, деепричастия и инфинитивы); иные стали именами действия (не следует путать с именами деятеля, которые относятся к существительным). Особый тип могут представить современные причастия, которые делятся на причастия-определения и на причастия с широкими синтаксическими функциями. В этих изменениях и переходах в другие разряды слов зафиксировано историческое прошлое языка.
Якутский язык по причастным формам второй группы относится к огузским (тюркским) языкам. Это — причастие на -быт, -батах и глагольные формы, производные от древнего причастия на -тах. В Сибири это единственный живой язык, который восходит к языкам огузской ветви. Древнетюркские языки Орхона и Енисея по первичным причастиям первой и второй группы на -ар / -мае, -Дук и -мыш тоже относились к
огузским языкам, но в отличие от якутского они носили и глагольные формы, которые характерны для языков Южной Сибири. Тем самым среди сибирских тюркских языков орхонские и енисейские имели больше соответствий, кроме якутского, с алтайским, хакасским, тофским, тувинским, шорским и киргизским языками, что дало основание некоторым тюркологам считать эти древнетюркские письмена то древнекиргизски-ми, то древнехакасскими [I; 2]. Позже И.А. Батманов уточнил свои взгляды, а именно: «Енисейские древнетюркские памятники в большей степени близки к тувинскому, слабее — шорскому и хакасскому, в киргизском и алтайском они подверглись сильным фонетическим изменениям» [3, с. 201]. О том, что киргизский и алтайский языки имеют много общих черт, пишут давно [4; 5; 6]. На основании того, что тюркские языки Южной Сибири являются кыпчакскими, Е.И. Убрятова полагает, что они, «по-видимому, никогда не имели отношения к языкам енисейских и орхонских рунических памятников» [7, с. 52—53].
Третья группа причастий якутского языка, которая включает формы на -ааччы, -а илик, сближает ее с сибирскими тюркскими языками. То, что по семантике и функциям эти формы совпадают, подтверждает их близкую связь. Между тем прямой связи с древнетюркскими причастиями они не имеют, следовательно, по причастным формам второй и третьей группы сибирские тюркские языки не могут считаться родственными с языком древнетюркских рунических памятников Орхона и Енисея. То, что эти языки объединяются в одну сибирскую общность, объясняется
Филиппов Гаврил Гаврильевич, доктор филологических наук, профессор, директор Института языков и культур народов Северо-Востока РФ
следующими факторами: I) тюркоязычие тофов, тувинцев, шорцев и частично хакасов бышо воспринято от древних уйгуров в 1Х—Х вв. (формы на -чык и -гы Дыг ~ гыdыг можно сопоставить с уйгурскими формами на -¡ук и -^у da^); 2) позднее они испытали и влияние киргизов (форма на -^ан и ее производные стяженные формы глагола) [7, с. 54]. Таким образом, данный период можно считать временем кыпчакизации всех сибирских языков.
Причастие на -ыах и форма на -ыа представляют собой своеобразие якутского языка. В древ-нетюркском языке они отсутствуют, но форма причастия на -ыах может быть сопоставлена с причастием на -гух чулымско-тюркского языка, а форма на -ыа — с причастием на -гу, встречающимся в древнеуйгурских памятниках. Значит, эти формы могут свидетельствовать о связи якутского языка с карлукско-уйгурскими языками.
Четвертая группа причастий якутского языка (-ыахтаах, -ымыахтаах, -ыа суохтаах, -ардаах, -баттаах, -быттаах, -батахтаах) появилась позже, на пути его самостоятельного развития. Структура их происхождения соответствует общетюркскому типу образования причастий.
Не следует думать, что более старшей по возрасту является та форма, которая распространена во всех тюркских языках, а форма, имеющаяся только в отдельной группе тюркских языков, — молодой. Например, причастие на -Дух, характерное для огузских языков, не менее древнее, чем причастия на -ар или причастие на -а / -ы, существующее ныне только в тофском языке [8, с. 187]. Возможно, в древности они быши общетюркскими глагольными формами.
В действительности долговечность общетюркских грамматических категорий и форм глагола обратно пропорциональна наличию синонимичных форм и количеству значений этих форм в языке. Так, причастия со значением прошедшего времени в тюркских языках, имея несколько синонимичных форм, не оставили ни одной общей причастной формы, хотя сохранили в виде личной формы глагола во всех тюркских языках древнее причастие на -т, имеющее одно основное значение. Менее устойчивыми быши также причастия с семантикой будущего времени, т.к. их разнообразные время-модальные значения порождали множество финитных и причастных форм, которые укорачивали их историческое «долголетие» (существование). Более устойчивой
оказалась форма причастия со значением настоя-ще-будущего времени на -ар/-бас, чему, видимо, способствовали относительная однотипность его значения и ограниченность модальных оттенков, синонимичных с другими формами.
Причастие на -ар в тюркских языках имеет разные фонетические варианты форм: на -р без начального гласного, на -ар (-ыр) без фонетических вариантов, на -ар / -ыр как с ограниченными фонетическими вариантами, так и с восемью вариантами гласных, на -ыыр — с четырьмя фонетическими вариантами, на -дыр и -йор с ограниченными фонетическими вариантами гласного в огузских языках.
Отрицательная форма на -мас / -маз, в основном, однотипна во всех тюркских языках, в частности в киргизском, алтайском, хакасском, шорском, тувинском, тофском, чулымском. Она же имеет форму на -бас в азербайджанском, в гагаузском, туркменском — форму на -мар. Отрицание на -мар считается в тюркологии поздним явлением, а форма на -мас — старше самой положительной формы на -ар. В якутском языке отрицательная форма причастия настоящего времени на -бат омонимична с отрицательной формой категорического прошедшего времени на -т, они отличаются аффиксами спряжения, а также контекстуально: кврбвтум «не увидел», кврбвппун «не вижу», кврбвтубут «не увидели», кврбвппут «не видим».
Причастие на -ар / -ыр в тюркских языках семантически колеблется от значения настоящего времени до обозначения будущего времени с долженствовательным, категорическим модальным оттенком. Например, в якутском языке причастие на -ар / -бат обозначает постоянный признак со значением настоящего времени и настоящее-обычно происходящее время: суруйар кики «человек, который обычно пишет», «пишущий человек»; кики суруйар «человек пишет». Причастие на -ар / -бат в зависимости от семантики определяемого слова и контекста словосочетания или предложения может обозначать прошедшее, настоящее, будущее время и возможное и дол-женствовательное действия: квтвр самолет «летающий самолет», «самолет, который должен лететь», «самолет, который летал и может лететь», самолет квтврв «самолет обыино летал». В тофа-ларском языке причастие на -ар / -бас выражает как будущее время, так и признак, который появится в будущем, а также постоянный признак: санаар киши «человек, который будет читать»,
ввренир вг «школа, в которой учатся». Для выражения настоящего времени в тофаларском языке употребляется причастие настоящего времени на -у / -ы / -бас, -бейн, которое по значению соответствует причастию на -ар / -ыыр / -бат в якутском: мында туру киши тамкылавас «человек, стоящий здесь не курит», туру бис «мы стоим». По наблюдениям В.И. Рассадина, среди сибирских тюркских языков подобные формы настоящего времени имеются в тувинском, алтайском языках, они употребляются только в качестве конечной формы глагола; краткая форма на -а /-ы имеется в алтайском языке; среди других тюркских языков отмечаются в ногайском, казахском, узбекском, каракалпакском, туркменском языках и в говорах киргизского языка [8]. По утверждению Е.И. Убрятовой, причастие на -а / -ы бышо самостоятельной формой и как рудимент сохранилось в якутском языке в виде настоящего времени в 1-м и 2-м лицах: барабын «иду», барабын «идешь». Она указывает также, что это причастие перешло в разряд деепричастий на -а / -ыы [9, с. 87].
Для объяснения перехода формы на -а / -ы от причастия на -ар / -ыр существуют две версии: 1) форма на -а / -ы как причастие и аффикс настоящего времени появилась вследствие редукции р причастия на -ар / -ыр [8]; 2) форма на -а / -ы — «это аффикс принадлежности 3-го лица ед.ч., трансформировавший значение формы настоящего времени на -ар / -ыр после его выпадения» [10, с. 306]. Если учесть то обстоятельство, что форма на -а / -ы как причастие существует только в тофском языке, однако ее рудименты имеются и в сибирских тюркских языках, в основном в огузских или имевших связь с огузскими языками, то можно предположить о её широком бытовании в огузский период сибирских тюркских языков. Может быть, в пра-тюркское время эти две формы (-а / -ы и -ар / -ыр) долгое время существовали параллельно и первичность какой-либо из них еще предстоит доказать.
Для выражения настоящего времени в тюркских языках употребляются причастия на -ыр, -ча, (-ып чатыр), -дур (-а тур), -йор (-ып йор ~ -и йор). Причастие на -ыр, параллельно с -ар, считается древней самостоятельной формой: первая из них означала настоящее конкретное (определенное), а вторая — настоящее неопределенное или настоящее-будущее время [11, с. 100]. В
азербайджанском языке причастие на -ыр обозначает настоящее, а причастие на -ар — категорическое будущее время [12, с. 136—138].
Подобное соответствие наблюдается при спряжении четырех служебныгх глаголов с семантикой стоит, сидит, идет, лежит сибирских тюркских языков, участвующих в образовании сложной формы настоящего времени, где слово с формой на -ыр обозначает настоящее, а форма на -ар чаще образует будущее время: наст. вр. тоф. турур (туру), олурур (олуру), чоруу (чору), чыътыры (чыътыр); тув. туру, олуру, чору, чыды-ры (буд. вр. образуется аффиксом -ыр и -ар); хакасск. -дыр, тур, одыр, чвр, чадыр (наст. вр. образуется аффиксом -ыр, буд. вр. — аффиксом -ар); алт. туру, отуру, дъадыры, дъуру (буд. вр. образуется аффиксом -ар). Данное явление сви-дельствует о былой огузской общности сибирских тюркских языков.
Причастие на -ар в этих языках выражает, кроме будущего времени, и настоящее обычное, которое считается древней семантикой аориста. «В истории тюркских языков причастие будущего времени имело первоначально значение постоянного, обычного действия, а не настоящего данного момента и не будущего. В дальнейшем возникло и укоренилось значение будущего времени, которое продолжает сосуществовать со значением постоянного, обычного действия: бодаар «тот, кто подумает (будет думать)», «тот, кто обычно (всегда) думает (кому свойственно думать)» [13, с. 301—302]. Подобные значения характерны и для тофского, хакасского и других тюркских языков Сибири.
Аналитические образования причастия на -ар / -ыр при помощи вспомогательных глаголов от деепричастных форм на -а / -ы и -ып со значением настоящего времени являются характерными для сибирских и юго-западных тюркских языков. Некоторые из них стали синтетическими формами причастий. Так, форма на -ча в хакасском языке произошла путем -ып+чат+ыр> -ып+чат>-ыпча>ча. Её вариантом считают форму на -чадыр <ып<чат+дыр [14, с. 201]. Н.П. Дыренкова, Д.Ф. Патачакова, В.Г. Карпов рассматривают их как разные формы [15]. Форма на -дыр в хакасском языке [14, с. 204] считается происшедшей от слияния деепричастия на -а / -е и глагола тур-, ставшей аффиксом -дыр (а +тур>дыр). Эта форма имеется в тофском [8, с. 201], тувинском (происходит от -п тыр>-дыр)
[12, с. 383], шорском [16, с. 204], алтайском (имеет форму -адыры, -аат, -ат, -йт происходит путем -а+тур+ар) языках [17, с. 516], в барабин-ско-татарском имеет форму на -дыр, -ды, -т [18, с. 165], чулымском — на -ды [19, с. 452]. В.И. Рассадин отмечает наличие этой формы в языке желтых уйгуров, киргизском (как в алтайском), казахском, каракалпакском, ногайском, караимском, узбекском, уйгурском языках и утверждает, что она распространена во всех тюркских языках, кроме огузских [8, с. 204].
Форму на -йор, характерную для огузских языков (туркменского, турецкого, азербайджанского), специально исследовал А.П. Поцелуев-ский и пришел к выводу, что она появилась после XVI в. и её становление завершилось примерно в начале XXVIII столетия. Критически осмысливая работы своих предшественников, форму на -йор он выводил из -ып+йор+ыр. Первый компонент — деепричастие на -ып / -ыб, при присоединении вспомогательного глагола теряет согласный п: -ып>-ы>-а. Вспомогательным глаголом служит основа на йер-. Вся форма с причастием на -ыр претерпела первоначально следующие изменения: -ып+йер+]р>ы+ йер]р>-а+-йеер> айеер>-йоор. Долгота превратилась в краткую гласную, а форма в турецком и туркменском языках — в -йор, в азербайджанском — -ыыр> -ыр [20].
Позитивным моментом в гипотезе А.П. По-целуевского является идея вторичного воспроизведения причастия на -ар / -ыр от аналитической формы. Спорными могут быть следущие положения: 1) выведение формы на -йор от деепричастия на -ып + йорур > -а + йоор > йор, т.к. глагол -йор «ходить, побывать» в деепричастии на -ып добавляет значение законченности, завершенности, а не постоянное, длительное, настоящее действие; 2) ограничение времени происхождения формы на -йор XVI веком «омолаживает» форму и не подтверждает факт её обще-огузского распространения; 3) сопоставление формы на -йор с азербайджанской формой на -ыр/ -ыыр семантически допустимо, но фонетически маловероятно.
Возведение азербайджанской формы на -ыр от -йери- (-ыр: -и + йерир > -ийери>-йер> -ир) можно допустить, но с большой натяжкой, ибо первоначальный вспомогательный глагол имеет широкий гласный. В тюркских языках переход широкого гласного в узкое — явление редкое,
нехарактерное, тогда как обратное изменение вполне допустимо. В азербайджанском имеется и причастие на -ар / -эр со значением будущего времени, которое фонетически также можно было сопоставить с формой на -йор.
Имеющуюся в древнетюркском (в основном в древнеуйгурском) языке форму на -йур К. Фой сопоставил с этой аналитической формой, тем самым и с турецкой формой на -йор [20, с. 6]. Семантическое соответствие формы на -ыр и -ар сибирских тюркских языков с азербайджанскими формами на -ыр и - ар дает повод для сомнения в сопоставлении форм на -йор с -ыр азер-байжданского и самой идеи выведения формы на -йор от данной аналитической конструкции, а также времени ее происхождения.
Древнетюркская форма на -йур считается происходившей от обычного аориста от глаголов с гласным звуком на исходе и что й в данном случае является простым разделительным звуком, устраняющим зияние. А.Н. Кононов считает, что данная форма образовалась от формы на -^ур< -^у+р, где первый компонент — причастие на -гу, а второй — аорист -р [21, с. 122].
Форму на -ыыр якутского языка можно сопоставить с формой на -йур древнетюркского как фонетическое преобразование основы глагола и аффикса: аЬаа + ]ур > аЪыыр, еуру + ]ур > ^ еуруй + ар; терее + > тернр, кер + 1ер > керер. Н.Д. Дьячковский полагает, что вставочный й в основах с кратким гласным появился «в результате переразложения основы форм причастий настояще-будущего времени на -ар / -ыыр и деепричастий на -а. Вставочный -й, не входящий в состав аффиксов этих форм и появляющийся только при основах на гласный, был переосмыслен в якутском языке как конечный элемент основы» [22, с. 241]. Таким образом, в якутском языке от формы на -¡ур>-(й)ур появились две формы: -ыыр, примыкающая к основам, которые оканчиваются на гласный, и -ар — после основ на согласный. В тех языках, которые не нуждались в подобном переразложении, вставочный -й либо остался в той же функции, либо перешел, как в древнетюркском языке, в состав аффикса настояще-будущего времени. Можно полагать, что в результате подобного явления образовались аффиксы настоящего времени -а / -йа и деепричастие на -а / -йа во многих тюркских языках.
Анализ вторичных преобразований причастия на -ар показывает следующие типологические
явления: 1) при опущении конечного р аффикса аориста образуется причастие на -у / -ы [8, с. 187]. Подобное явление отметил в якутском языке О.Н. Бетлингк в середине прошлого столетия [23, с. 331]. Следует согласиться с Е.И. Убрятовой, когда она говорит, что в древности сперва функционировала причастная форма на -а / -ыы, которая затем была вытеснена причастием на -ар; 2) от деепричастий на -ып, -а/-ы при помощи вспомогательных глаголов с семантикой сидеть, стоять, лежать, идти в форме аориста образуется форма настоящего обычного, длительного времени в сибирских и юго-восточных тюркских языках. При этом обычно форма аориста опускается, а деепричастие сливается со вспомогательным глаголом. В каждом языке или группе языков из четырех вспомогательных глаголов более продуктивными становятся лишь одна или две основы. В сибирских тюркских языках распространена форма на -дыр, которая имеется также в киргизском, казахском и других тюркских языках, в огузских языках (туркменском, турецком, азербайджанском) — форма на -йор / -йур.
Якутская форма на -ар / -ыыр, возможно, является вторичным образованием. К такому предположению приводят следующие факты: 1) аффиксы спряжения причастия на -ар / -ыыр соответствуют форме спряжения сибирских тюркских (поздних) причастий: бар+ар «уходит» (афф. сказуемости), бара иликпин «не уходил», барааччыбын «уходил, обычно»; барарым от ба-рар этим «обычно, бывало уходил», бара илигим «тогда еще не уходил» от бара илик этим; 2) с аффиксами -м, -н, -а употребляется не только как форма прошедшего времени: барарым «уходил», но и как имя действия «будущий уход», а со связкой эт- — как форма и прошедшего времени: барар этим «уходил» и сослагательного наклонения: барар этим «ушел бы».
А.Н. Кононов пишет о типичности в тюркских языках соединения функционально идентичных или близких по функции аффиксов в один сложный, как ма + е > мае, -¡у + р > ¡ур > йур, значит, возможно и образование формы причастия настоящего времени -ар / -йар от -а/-йа + р (аффикс причастия на -а и аорист на -р). В якутском языке, видимо, слились раздельно существовавшие в сибирских тюркских языках две формы причастия на -ур / -йур и - ар / -йар со значением будущего и настоящего времени, что и проявляется в их функции, семантике и спряжении.
Если учесть, что в Сибири якуты являются единственным народом, сохранившим свои огуз-ские черты, и что первые письменные памятники Уйгурского государства написаны на близком орхоно-енисейском диалекте-языке, то можно предположить, что огузские племена, в т.ч. предки якутов, входили в это объединение. Особенности этого периода развития якутского языка можно объяснить близкими контактами с предками торкского, тувинского и чулымско-тюркского народов.
Таким образом, можно полагать, что причастие на -ар / -ыыр в якутском языке представляет вторичное образование, о чем свидетельствует его спряжение. В этих формах, возможно, слились два семантически разных причастия, имеющих будущее и настоящее обычное время. Отрицательная форма на -бат сохранила первичные черты причастия на -мае, однако семантически и функционально соответствует причастию на -ар / -ыыр.
ЛИТЕРАТУРА
1. Батманов И.А. Язык енисейских памятников древнетюркской письменности. — Фрунзе: АН КиргССР, 1959. — 218 с.
2. Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. — М.: Наука, 1969. — 212 с.
3. Батманов И.А., Арагачи З.Б., Бабушкин Г.Ф. Современная и древняя Енисеика. — Фрунзе: АН КиргССР, 1962. — 249 с.
4. Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетичес-кие и историко-культурные связи. — Л., 1971. — 404 с.
5. Потапов Л.П. Этнический состав и происхождение алтайцев. — Л.: Наука, 1969. — 196 с.
6. Юнусалиев Б.М. Киргизская лексикология: (развитие корневых слов). — Фрунзе, 1959. — 4.1. — 312 с.
7. Убрятова Е.И. Историческая грамматика якутского языка. — Якутск: ЯГУ, 1985. — 61 с.
8. Рассадин В.И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. — М.: Наука, 1978. — 287 с.
9. Убрятова Е.И. Усилительное повторение основы слова в форме зависимого от нее члена предложения в якутском языке // Тюркологические исследования. — М.; Л., 1963. — С. 82—95.
10. Исхаков Ф.Г. Форма настоящего времени глагола изъявительного наклонения в тувинском языке // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. 4. 2. Морфология. — М., 1956. — С. 304—313.
11. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. - М.; Л., 1940. - 206 с.
12. Грамматика азербайджанского языка. — Баку, 1971. — 416 с.
13. Исхаков Ф.Г., Палъмбах A.A. Грамматика тувинского языка. Фонетика и морфология. — М.: Изд-во вост. лит., 1961. — 472 с.
14. Грамматика хакасского языка. — М.: Наука, 1975. — 418 с.
15. Дыренкова Н.П. Грамматика хакасского языка. Фонетика и морфология. — Абакан, 1948. — 123 с.
16. Дыренкова Н.П. Грамматика шорского языка. — М.; Л.: АН СССР, 1941. — 307 с.
17. Баскаков H.A. Алтайский язык // Языки народов СССР. Т. 2. Тюркские языки. — М., 1966. — С. 506—522.
18. Дмитриева Л.В. Язык барабинских татар // Языки народов СССР. Ч. 2. - М., 1966. - С. 155— 172.
19. Дульзон А.П. Чулымско-тюркский язык //Языки народов СССР. Ч. 2. Тюркские языки. — М., 1966. — С. 446—466.
20. Поцелуевский А.П. К вопросу о происхождении формы настоящего времени в тюркских языках юго-западной группы. — Ашхабад, 1948. — 26 с.
21. Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников / У11—1Х вв. /. — Л., 1980. — 256 с.
22. Дьячковский Н.Д. Звуковой строй якутского языка. Ч. 2. Консонатизм. — Якутск, 1977. — 256 с.
23. Бетлингк О.Н. О языке якутов. — Новосибирск: Наука, 1990. — 646 с.
Ключевые слова: глагол, причастие, первичные и вторичные причастия, общетюркская форма, огузская, кыпчакская, уйгуро-карлукская формы, сибирская форма, новые якутские формы, полифункциональные причастия.
Keywords: a verb, a participle, primary participles, secondary participles, Turkic form, Oghuz form, Kypchak form, Uighur-Karluk form, Siberian form, new Yakut forms, polyfunctional participles.
ОТНОШЕНИЕ ЯКУТСКИХ ПРИЧАСТИЙ -АР / -БАТ К ПРИЧАСТИЯМ -АР / -МАС ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ
Причастия якутского языка показывают сложную историческую судьбу якутского народа и содержат в себе отношения якутского языка с древнеогузским, кыпчакским, карлукско-уйгурским, сибирско-киргизскими языками. Имеются также собственно якутские причастия.
Gavril G. Philippov
THE RELATIONS BETWEEN THE YAKUT PARTICIPLES ENDING IN -АР / -БАТ AND THE TURKIC ONES ENDING IN -AP / -MAC
Participles in the Yakut language show us a difficult historical destiny of the Yakut people and comprise the relations of the Yakut language with the Old Oghuz, Kipchak, Uighur-Karluk, Siberian Kirghiz languages. Besides that there are strictly Yakut participles.
