CC BY-NC-ND
21
УДК 82.0-14
Б01: 10.28995/2073-6355-2018-2-213-220
М.Н. Дарвин
«Открытое множество»: взгляд А.В. Михайлова на процессы художественной циклизации лирики
Статья посвящена анализу концепции художественной циклизации лирики, изложенной в статье известного германиста А.В. Михайлова о «Западно-восточном диване» Гёте. Работа А.В. Михайлова еще не вошла в устойчивый оборот современного цикловедения, хотя этого давно заслуживает. Оригинальность концепции А.В. Михайлова состоит прежде всего в отказе видеть смысл циклизации в создании непрерывного ряда стихотворных произведений, выражающего последовательный порядок внутренних переживаний лирического «я». На примере анализа книги стихов «Западно-Восточного дивана» Гёте А.В. Михайлов убедительно доказывает, что циклизация - это прежде всего «открытое множество» при наличии «общей идеи».
Ключевые слова: циклизация, цикл, лирика, лирическое «я», книга стихов.
Современное цикловедение мало, если не сказать вовсе не знакомо с теорией художественной циклизации лирики А.В. Михайлова, изложенной в его большой статье о «Западно-восточном диване» Гёте. Среди имен «классиков» данного направления в нашем литературоведении имя А.В. Михайлова практически не встречается, хотя имя ученого как филолога-германиста и теоретика литературы давно и заслуженно пользуется огромным авторитетом. Не вникая в причины такого «просмотра», скажу сразу, что наше обращение к работе А.В. Михайлова и вызвано как раз желанием восстановить справедливость и показать, насколько значимой для современного литературоведения являются взгляды ученого.
© Дарвин М.Н., 2018
Основная причина того, что работа А.В. Михайлова не введена в оборот современного цикловедения в общем-то понятна: статья не о циклизации, а о Гёте, о его позднем творчестве, о «Западно-восточном диване» (далее ЗВД) как книге стихов. Однако обращение к такому сложному и многоаспектному произведению творчеству, как ЗВД, потребовало от исследователя решения целого ряда задач, среди которых одной из главных оказалась именно проблема циклизации.
Книга стихов, которой собственно и является ЗВД, с точки зрения цикловедения - самая большая форма циклизации и самой еще до сих пор не изученной1. Абсолютное большинство теоретических работ по циклизации построено на основе анализа лирического цикла, который является малой формой циклизации. Поэтому А.В. Михайлову на вопрос, что такое книга стихов, чем она отличается от цикла или сборника стихотворений, пришлось отвечать, по существу, впервые. Читать статью о ЗВД А.В. Михайлова и большой труд, и большое удовольствие. Труд - потому что в статье использован такой спектр приемов истолкования лирических текстов Гёте, что он просто не входит в какое-то одно рациональное научное построение. Удовольствие - потому что процесс восприятия художественного текста глазами и интеллектом А.В. Михайлова всегда неожидан и внутренне убедителен настолько, что ему не хочется возражать, ему хочется следовать. Попытаемся на основе статьи о ЗВД скомпоновать представление о системе взглядов ученого на природу художественной циклизации лирики.
По мнению А.В. Михайлова: «...понятие (понимание) цикла складывалось в критический момент - на самом водоразделе между Гётевской эстетикой и эстетикой позднейшей, психологической, психологизированной, вобравшей в себя все романтические импульсы начала XIX в.»2. Причины возникновения цикла и самого явления циклизации, с точки зрения А.В. Михайлова, «коренятся в том, как в XIX в. стали воспринимать, осознавать, толковать -сначала в самой жизни, потом, с опозданием, и в науке - человеческую личность и ее внутреннюю жизнь. Об этом можно сказать сейчас лишь в нескольких словах: личность концентрируется в "я"; это "я" особенно и неповторимо; главное в "я" - жизнь чувства; чувство - это беспрестанный изменчивый сплошной поток. ...Усвоенные наукой о литературе, такие представления привели к столь же стойкому представлению о том, каким должно быть лирическое стихотворение: оно передает жизнь чувства; передавая жизнь чувства, оно искренне; даже в том случае, если стихотворение не пе-
редает прямо "я" поэта, оно должно передавать столь же искренне и непосредственно психологию определенного "я". Скроенные по мерке человека, представшие как своего рода "антропологическая" норма, такие "аксиомы глубоко укоренились в сознании - читательском и научном"»3.
Если перевести это почти «школьное» истолкование перехода от классицистической парадигмы художественности к романтической, то речь идет здесь о резкой индивидуализации лирического «я», о переходе от риторических форм чувствования к личностным. И это тоже «аксиоматика» современного литературоведения. Нет расхождения у А.В. Михайлова и с бытующей в нем (литературоведении) версией о связи таких изменений в лирике с возникновением циклизации. Однако есть один существенный момент становления циклизации, подмеченный ученым, который вносит непростой вопрос о границах этого взаимодействия: отдельного лирического произведения и целостности цикла. Речь идет о тех «соавторских» образованиях лирических произведений, которые создавались иногда некоторыми литературоведами и критиками на основе Гётевского «Дивана». Чаще всего это было связано с «Книгой Зулейки», сохранявшей значение одного из центральных разделов ЗВД. Существовал соблазн собрать все стихотворения, относящиеся к Зулейке, прообразом которой многие биографы считали Марианну Виллемер, поэтессу и ближайшую спутницу Гёте, который высоко ценил эту необыкновенную, умную и благородную женщину и называл ее «моя Миньон». Такому соблазну поддался, например, литературовед Г.А. Корф, составив из стихотворений о Зулейке «роман в трех частях». Вот что он писал по этому поводу:
Только такое членение дает ясное представление об этом поэтическом произведении, которое не составлено из определенного числа не связанных друг с другом «элегий», как «Римские элегии», но является действительным романом в стихах4.
Корфа нисколько не смутило, что такого романа у Гёте нет. Казус Г.А. Корфа в данном случае А.В. Михайлов склонен считать почти автоматическим действием «аксиом», имеющих место и в самой жизненной практике, «когда здравый и глубокий литературовед придумывает несуществующее произведение Гёте ("роман в трех частях") и предпочитает иметь дело с ним, а не с оригинальными текстами поэта»5. Совершенно очевидно, что в данном случае само явление циклизации связывается не с авторской волей, а с исследовательским подходом, при котором само выстраивание порядка стихотворений согласуется с чисто внешними факторами: биографией, любовной историей, текстологическими разыска-
ниями, наконец, личным вкусом составителя и т. д. Но главным принципом отбора стихотворений в циклы являются все же логические подходы критиков. Основной момент рассуждений здесь -признание неравноправности целостности отдельного произведения и целостности цикла. «Святым» для авторского права является только отдельное произведение. По поводу все того же Г.А. Корфа А.В. Михайлов остроумно замечает: «Можно представить себе, как был бы возмущен Г.А. Корф, если бы ему предложили издать Гёте, изменив слова и строки его стихотворений! Но образование цикла стихотворений не считается здесь чем-то зазорным, нарушением воли поэта - просто потому, что и всякое отдельное стихотворение читается, воспринимается и истолковывается совсем не так, как это задумал автор»6.
На наш взгляд, дело не только в этом. Интуитивно в переломную эпоху перехода от рационализма к индивидуальному творчеству современная позднему Гётевскому творчеству литературная критика не могла не чувствовать, что цикл в отличие от составляющих его стихотворений не может уподобиться «литературному произведению искусства в смысле традиционной, например ингар-деновской, эстетики. Выход циклических образований за границы "произведения" (как его понимала традиция) на качественно иной уровень организации коренным образом перестраивал соотношение "части" и "целого", которое можно было бы выразить формулой Вл. Соловьева, который считал, что на смену "отвлеченным началам" "целого" и "части" должна родиться третья историческая форма их соотношения: "Полная свобода составных частей в совершенном единстве целого"»7. Однако такое понимание соотношения части и целого слишком опережало время Гёте. Отдельные произведения, воспринимаемые как фрагменты, требовали выстраивания их в непрерывный ряд, где движение, переход чувства станет более наглядным. В немецком языке существуют два слова-понятия, которые многое объясняют в этих двух параллельных процессах циклизации и квазициклизации в поэтическом творчестве Гёте. Это sammlung (сборник, собирание, коллекционирование) и Versammlung (отобранное собрание, закрытое заседание). Эти понятия мельком упоминает и А.В. Михайлов. На наш взгляд, с точки зрения эстетики своего времени Корф, собирая из отдельных лирических произведений Гёте любовный роман «в трех частях» ничего не нарушал. Составленный Корфом «роман» - это его личное достижение, его «коллекция», которую он собрал, как картины любитель живописи, и полюбил свое творение больше, чем весь ЗВД Гёте. Тем более, что к этому внешне как будто его подталкивал сам
Гёте, когда говорил о своей лирике, что все написанное им - это «фрагменты великой исповеди».
«Если просто "поверить" этому, - пишет А.В. Михайлов, - то путь к роману "Хатем и Зулейка" (так это названо у Корфа) открыт: если есть возможность соединить фрагменты в целое, почему бы не сделать это?»8
Но есть и другое истолкование Гёте собственного творчества, которое Корф просто не мог знать.
Все стихотворения, как объяснял Гёте Эккерману, написаны им «на случай», т. е. по внешнему поводу. Таким образом, «исповедь» и «случай» в равной мере присутствуют в составе ЗВД. Как известно, сами по себе высказывания поэтов о своем творчестве еще ничего не значат, но в данном случае, по мнению А.В. Михайлова, они очень точны. Когда Гёте пишет о «фрагментах великой исповеди» - своей лирике, он тоже (как и позднейший литературовед) задумывается, как спаять между собой эти фрагменты. Однако средство связывания не перекомпоновка текстов, а рефлексия: автобиографическая книга - средство «восполнения» фрагментов. Значит, биография связывает лирические стихотворения? Да, но биография особенная, такая, которая «колеблется» между правдой и символом (не вымыслом!), т. е. «самой» реальностью и ее «со-отражениями» в общем универсальном9.
Главный вывод, следующий из всех наблюдений и размышлений ученого, состоит в том, что «стихотворения ЗВД не так сильно связаны между собой, как с целым, которому принадлежат. Нет скрепляющей нити "я" с его движением чувства, на чем фиксировалось бы внимание, нет присущего психологической лирике внутреннего движения, а есть целое, причем целое, раскрывающееся в огромный мир по содержанию и открытое по форме, и вот с этим целым (его открытость все еще осложняет) сопрягается в первую очередь всякое стихотворение ЗВД. Между соседними стихотворениями связь лишь относительная и окказиональная. Внутреннее течение между ними не настолько сильно, чтобы между двумя стихотворениями нельзя было вставить третье. Так именно и создавался ЗВД. В этом, по сравнению с лирическими циклами, держащимися на смене внутренних состояний "я", есть известная механистичность, но и весь ЗВД воплощает механику смысловых "со-отражений". А благодаря этому ЗВД представляет собой как раз строго продуманный автором порядок. Коль скоро это так, то и последовательность стихотворений получает обоснование - уже не от конкретности сплошного развития, движения, становления формы от целого, от которого каждое получает свое место и которое
каждым стихотворением со-зиждется. Это можно считать выводом современной науки, и это вполне согласуется с тем, как понимал ЗВД сам Гёте»10.
Мы прибегли к длинной цитате исключительно из-за того, чтобы лучше представить себе оригинальный ход мыслей ученого, не разделяющего господствующего мнения о том, что феномен циклизации - это прежде всего феномен последовательности ряда стихотворных произведений, отражающих образы развития поэтической мысли лирического «я». Такое понимание циклизации призвано воплотить концепцию линейности циклического целого. Целое в этом случае понимается как результат взаимодействия отдельных стихотворений друг с другом, результат действия некой суммарности их связи; эффект смысла такой последовательности ряда, которая обусловливается твердой сменой произведений по принципу, открытому еще Аристотелем, «одно за другим» в противоположность другому размещению текстов «одно вместо другого». Понятию «суммарности» и рядоположно-сти А.В. Михайлов предпочитает понятие «множества»: «Помимо многообразия таких внутренних связей, какие устанавливаются между огромным количеством текстов, составляющих весь свод ЗВД, и которые никогда не могут быть прослежены и исчерпаны до конца, потому что это многообразие устроено как открытое множество (курсив мой. - М. Д.) и связи должны устанавливаться заново в каждом акте чтения, - помимо этого многообразия Гёте позаботился и об ином - о том, чтобы была выделена общая идея всего произведения»11.
По наблюдениям А.В. Михайлова, во всем обширном ЗВД обращают на себя внимание два места, выделенные разрядкой: одно в поэтической части, другое - в прозаической. В поэтической части, в стихотворении «Завет староперсидской веры» разрядкой выделена строка «Каждодневно - трудное служенье», в прозаической части выделены слова «человек дела» (деяния). С точки зрения исследователя, эти выделения не могли быть случайными: «Гёте предлагает самим читателям отыскать этот параллелизм - и этот высший уровень смысла всего произведения... Выделенные места -это указание на полнейшую интегрированность целого - целого, составленного, сложенного и устроенного с исключительным свое-образием»12.
Попробуем сфокусировать наше внимание на дальнейших моментах развития теории циклизации как «открытого множества». Необходимо сделать два важных вывода из уже полученной нами теории «множества»: 1) циклическое целое дано с самого нача-
ла, а не является лишь следствием композиции; 2) стихотворения «Дивана» (речь все-таки идет об анализе ЗВД, а не о «чистой» теории) не просто выстраиваются в ряд, как в сборнике, где важна лишь связь предыдущего с последующим, но они заполняют все пространство книги стихов.
Актуализация понятия циклического пространства, пространства книги, на наш взгляд, очень важна и для понимания концепции циклизации А.В. Михайлова, и для понимания перспектив развития современного цикловедения как науки. Насколько нам известно, проблема художественного пространства циклического целого еще должным образом не ставилась.
Пространство книги стихов в статье А.В. Михайлова рассматривается прежде всего как конструктивное целое. С его точки зрения, ЗВД - «это сама воплощенная пространственность (в которую произведение помещено как в свой "дом"), где последовательность движения почти повсюду прервана и где вместо этого утверждена динамика бесконечных со-отражений» (ЗВД, 642). Обращает на себя внимание обилие строительных метафор, связанных с темой «дома»: стихотворения - «кирпичики», книга стихов - «конструкция», имеющая «опоры формы». В другом месте книга стихов сравнивается с «коробом» и даже «шкатулкой Чичикова», которую, как известно, герой заполнял всякой ненужностью. Если буквально следовать смыслу всех этих метафор, то получается, что книга стихов представляется автору неким «вместилищем» его творчества, отдельных произведений, причем способы размещения готовых произведений внешне ничем не ограничены. Книга до начала ее заполнения - это «пустая форма», с которой поэт может обращаться так, как ему заблагорассудится. Гёте как раз демонстрирует в своем ЗВД такой авторский «произвол»: печатает некоторые стихи Марианны Виллемер как свои, допускает повторную печать одних и тех же текстов в разных частях ЗВД, оставляет пустоты для заполнения их произведениями, которые еще не написаны, создает ложные окончания книги, вводя нас в заблуждение и создавая компромисс между неполнотой и завершенностью, вступая в игру между сердечным излиянием и поэтической фикцией. Однако представить себе книгу как «пустую форму» в абсолютном смысле слова вряд ли возможно. Пространство ЗВД создается, конечно, Гёте, но диктуется оно все-таки линией традиции, культурой Востока и формой «дивана», где «пестрота» и алогичность - неотъемлемые свойства этого экзотического пространства.
Проблема пространства книги, затронутая в статье А.В. Михайлова, требует специального обсуждения и не может быть решена в рамках данной статьи, цель которой состояла, повторю еще раз, в том, чтобы привлечь внимание цикловедов к теории циклизации, которую, может быть неожиданно для себя, создал исследователь, никогда не занимавшийся специально этой проблемой.
Примечания
1 Барковская Н.В., Верина У.Ю., Гутрина Л.Д., Жибуль В.Ю. Книга стихов как феномен культуры России и Беларуси. М.; Екатеринбург, 2016. С. 643.
2 Михайлов А.В. «Западно-восточный диван Гёте: смысл и форма // Иоганн Вольфганг Гёте. Западно-восточный диван. М.: Наука, 1988. С. 641.
3 Там же. С. 630.
4 Там же. С. 631.
5 Там же.
6 Там же.
7 Цит. по: Бройтман С.Н. Поэтика книги Бориса Пастернака «Сестра моя - жизнь». М.: Прогресс -Традиция, 2007. С. 35.
8 Там же. С. 632.
9 Там же. С. 633-634.
10 Там же. С. 636-637.
11 Там же. С. 639.
12 Там же.
