CC BY
71
«^^ТКРЫТОЕ БУДУЩЕЕ» И «НЕЗАВЕРШЁННОЕ ПРОШЛОЕ»: К ВОПРОСУ О ТЕМПОРАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-011-00581 «Социокультурные стратегии формирования позитивных образов будущего»
УДК 1:141.32
Б01: 10.24412/1997-0803-2020-10302
Е. В. Золотухина-Аболина, М. Б. Ингерлейб
Южный федеральный университет
Статья посвящена рассмотрению «незавершённого прошлого» как того фактора, который не даёт человеку открыться будущему и полноценно жить в настоящем. Авторы считают, что необходимо воспитание темпоральной культуры, которая помогала бы людям успешно соотноситься с модусами времени и не позволяла «застревать в прошлом». В данном тексте речь идёт прежде всего о культуре «закрытия гештальта» и умения ставить цели. Используя термин «гештальт», авторы апеллируют к методологии гешталь-терапии, которую применяют для исследования экзистенциально-философской проблемы темпоральности. В статье показано, что «незавершённое прошлое», которое мы продолжаем переживать, властно оттягивает на себя наше внимание, поглощает эмоции и энергию, не позволяет сформировать уверенность в своих действиях и поступках, воспроизводит в настоящем модель незавершённых ситуаций. Это относится как к личной человеческой истории, так и к политическим и международным отношениям. В статье выделяются главные сюжеты, связанные с «незавершённым прошлым». Это невыясненные отношения, в первую очередь обиды; нереализованные цели; чувство вины; утраченное «прекрасное прошлое», сожаление о котором не оставляет человека. Темпоральная культура может состоять во владении рядом способов «закрытия гештальта» для того, чтобы открыться будущему. Среди них как практические способы завершения прошлого (способность повиниться, отдача долгов, выяснение отношений), так и работа с сознанием - интерпретация событий, гибкая постановка жизненных целей, прощение и т.д.
Ключевые слова: темпоральная культура, модусы времени, незавершённое прошлое, открытое будущее, закрытие гештальта, целеполагание.
'ЗОЛОТУХИНА-АБОЛИНА ЕЛЕНА ВСЕВОЛОДОВНА - доктор философских наук, профессор кафедры истории зарубежной и отечественной философии Института философии и социально-политических наук Южного федерального университета ZOLOTUKHINA-ABOLINA ELENA VSEVOLODOVNA - DPhil, Professor at the Department of History of Foreign and Russian Philosophy, the Institute of Philosophy and Social and Political Sciences, the Southern Federal University
2ИНГЕРЛЕЙБ МИХАИЛ БОРИСОВИЧ - старший преподаватель кафедры психологии образования
Академии психологии и педагогики Южного Федерального университета INGERLEYB MIKHAIL BORISOVICH - Senior Lecturer at the Academy of Psychology and Educational Sciences, the Southern Federal University
e-mail: elena_zolotuhina@mail.ru1, ingerleyb@gmail.com2 © Золотухина-Аболина Е. В., Ингерлейб М. Б., 2020
Elena V. Zolotukhina-Abolina, Mikhail B. Ingerleib
Southern Federal University, the Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Dneprovskii lane, 116, 344065, Rostov-on-Don, Russian Federation
"OPEN FUTURE" AND "UNFINISHED PAST": TO THE QUESTION OF TEMPORAL CULTURE
The article is devoted to the consideration of "unfinished past" as the factor that prevents a person from his opening up to the future and living a full life in the present. The authors believe that it is necessary to teach "temporal culture" that would help people to relate successfully to the modes of time and would not allow them to "get stuck in the past." This text is mainly about the culture of "closing gestalt" and the ability to set goals. Using the term "gestalt", the authors appeal to the methodology of Gestalt therapy, which is used to study the existential-philosophical problem of temporality. The article explains that the unfinished past, which we continue to experience, imperiously draws our attention to itself, absorbs emotions and energy, does not allow us to form confidence in our actions and deeds, and reproduces in the present a model of unfinished situations. This concern to both personal human history and political and international relations. The article highlights the main plots associated with the "unfinished past". These are unclear relationships, first of all, resentment; unrealized goals; guilt; the lost "wonderful past", regret about which does not leave a person. Temporal culture can consist of the possession of a number of methods to "close the gestalt" in order to be opened for the future. Among them, there are both practical ways of closing the past (the ability to obey, paying off debts, finding out the burdens), and working with consciousness - interpreting events, flexible setting life goals, forgiveness, etc.
Keywords: temporal culture, modes of time, unfinished past, open future, closing gestalt, goal-setting.
Для цитирования: Золотухина-Аболина Е. В., Ингерлейб М. Б. «Открытое будущее» и «незавершённое прошлое»: к вопросу о темпоральной культуре // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2020. № 3 (95). С. 21-34. DOI: 10.24412/1997-08032020-10302
Постановка проблемы
Вопрос о «темпоральной культуре» -это вопрос об обращении со временем, который весьма скромно представлен в фило-софско-культурологических исследованиях, и хотя психологи и психотерапевты периодически обращаются к различным темпоральным сюжетам, ни в школах, ни в вузах культуры обращения со временем никто не преподаёт и не вменяет. А между тем время - фундаментальный атрибут нашей жизни, мы живём во времени, меняемся, покидаем прошлое и открываемся будущему, в связи с этим каждая эпоха строит свои представления о том, что в Древней Греции именовали Хроносом. Однако задачей нашей статьи является не исторический обзор темпоральных моделей, а рассмотрение того,
как нам, людям актуально живущим, строить свои отношения с временными модусами. Если культура - это совокупность устоявшихся способов действовать, мыслить, переживать [4], то вполне реальна культура обращения с прошлым, настоящим и будущим, которая призвана помочь человеку жить счастливо, не путаясь во временах и не теряясь в них. Мы посмотрим, как людям, «застрявшим в прошлом», возможно избавиться от этого ненужного груза, чтобы открыться тому, что ещё не наступило.
В философской литературе теме связи времени и сознания посвящено множество исследований, начиная от феноменологической классики в лице Э. Гуссерля, М. Хайдег-гера, Ж.-П. Сартра, П. Рикера, продолжая отечественными феноменологами, такими
как В. Б. Мелас [8] или В. И. Молчанов [9]. Немало книг обращено к теме прошлого и памяти, за рубежом это Я. Ассман, Д. Лоу-энталь П. Хаттон, в России - В. Нуркова [10], И. Савельева и А. Полетаев [14] и другие.
Однако для нашей темы более важны работы, находящиеся на стыке культурологии, экзистенциальной философии и психологии. Так, можно упомянуть исследования американского антрополога и кросс-культурного исследователя Эдварда Холла, размышлявшего о монохромном и полихром-ном восприятии времени; можно вспомнить проблему структурирования времени в работах Э. Берна и, конечно, «эффект Зей-гарник», прямо имеющий отношение к избранному нами сюжету. Отечественный исследователь Б. В. Зейгарник [6] ещё студенткой сделала интересное психологическое открытие, которое показывало, что неоконченные дела запоминаются гораздо лучше, чем те, где дело было завершено и поставлена точка. Её идеи стали одним из источников современной гештальт-терапии, которая, на наш взгляд, даёт большие возможности для формирования у людей навыков «темпоральной культуры». Наш дальнейший экзистенциально-философский анализ будет опираться на гештальт-терапевтиче-скую методологию, идеи которой представлены в работах зачинателя и классика этого направления Ф. Перлза [12] и в отечественном варианте изложены в работах М. П. Папуша [11]. Важнейшая идея этого направления - наличие «гештальта» - законченного целостного образа, который формируется у человека на фоне мира, и часто это образ прошлого: «... мы ищем, - пишет Перлз, -в нынешней ситуации следы неоконченных прошлых ситуаций и, экспериментируя с новыми взглядами и новыми материалами, почерпнутыми из реального повседневного
опыта, стремимся к более полной интеграции» [12, с. 18]. Другими словами, речь идёт об интеграции самого человека, в том числе его темпоральных структур, что должно помочь сделать жизнь богаче, гармоничней, продуктивней. Обратимся же к рассмотрению того, как незавершённые образы прошлого соотносятся с настоящим и будущим, в каких ситуациях они возникают и какие социокультурные средства для обеспечения благополучного движения вперёд существуют.
Связь времён и проблема «незавершёнки»
Итак, если мы осуществляли некоторые планы, делали дела, строили отношения, переживали некие чувства, но субъективные или объективные обстоятельства помешали нам завершить начатые предприятия, то зависшие планы остались для нас «незакрытым гештальтом» - началом без конца, «недостроем», непроявленной фотоплёнкой, загадкой и смутным пятном, которое продолжает тянуть нас в прошлое. Многоточие после двусмысленной фразы заставляет оглядываться назад и снова и снова вопрошать: «так что же это было?», «так как же с этим теперь поступить?», то есть окончательно сломать наш «недострой» или попытаться его достроить? Что он означает для сегодняшнего и завтрашнего дня?
1. Неоконченные дела и недопрожи-тые чувства, оставшиеся без ответа вопросы продолжают притягивать наше внимание, не давая сосредоточиться на настоящем и будущем. Они в огромных масштабах поглощают эмоции и энергию, заставляя, по выражению Д. Карнеги, «пилить опилки». «Опилки пилят» не от плохого характера, а потому, что образ ситуации остался недостроенным и человек не может спо-
койно вздохнуть, чтобы сосредоточиться на текущих делах и планах. В предыдущих наших публикациях уже шла речь о внимании [7], и мы подчёркивали, что внимание -это всегда сугубая избирательность, это сосредоточение на чём-то одном, на том самом гештальте с проведением границы между ним и всем остальным, что делается фоном. При «незавершённом прошлом» фоном становится настоящее, а будущее вообще снимается с повестки дня, присутствует лишь как эфемерная возможность. Представьте, что вы варите борщ, и успокоитесь и прекратите хлопотать только тогда, когда посыплете сверху зелени и закроете крышку. Но всё время получается так, что борщ-то никак не доваривается, и вроде давно пора, а вы всё не можете бросить половник, и вообще возникают вопросы: борщ ли это? И верен ли был рецепт? И не вылить ли варево, чтобы завести новое? Или всё же закрыть крышку? Так чувствует себя человек, неопределённо долго сосредоточенный на своём эмоциональном и интеллектуальном «недоваренном борще»: он всё время концентрируется на протекшем процессе и, как заколдованный, возвращается к нему, стараясь, наконец, убедиться в готовности содеянного. Все силы туда уходят, перекрывая возможность полноценно проживать настоящее и заботиться о будущем.
2. Ветвящееся «дерево вариантов» возможного будущего начинается именно здесь и сейчас, в той точке и той ситуации настоящего, которые всегда являются закономерным результатом предшествующих событий и совершенных выборов. Человеческому сознанию свойственно искать опору в окружающем мире, стремиться сделать мир предсказуемым, что даёт сознанию чувство контроля над собственной жизнью и собственной судьбой. Опыт - важный компас
для построения проектов и планов, но как быть, если этот опыт смутен и не завершён, не проработан, а его оценки меняются и колеблются? «Незавершённое», «текучее» прошлое многократно увеличивает уровень неопределённости существования личности, такая ситуация делает рискованным построение планов на сколько-нибудь продолжительный период, потому что в прошлом не были получены необходимые ответы, способные стать опорой новых действий. Незавершённое прошлое делает невозможным экзистенциальный процесс определения модуса будущего.
3. Незавершённое прошлое, гипнотизирующее наше сознание, как правило, проецируется на настоящее и на будущее. Это происходит именно потому, что оно «не отработано», чёткие выводы не сделаны, и сопровождающая его тревожность опрокидывается в другие временные модусы. Результатом оказывается повторение прежних проблем, бессознательный их поиск в текущем времени. Человек будто притягивает к себе ситуации, похожие на его личную «не-завершёнку», всё время наступает на те же грабли. Причём это в полной мере касается как личных, так и социокультурных отношений, когда, например, два народа или два государства, чьи взаимоотношения не были окончательно выяснены в прошедшей истории, вновь и вновь инициируют разбирательства по поводу своих дисгармоничных контактов, попутно заново разжигая страсти, что порой выглядит как нездоровая навязчивость. И если Э. Берн пишет в своих работах о «родительских сценариях», которые заставляют человека ходить по кругу, повторяя одни и те же ошибки, то незакрытые гештальты текущей жизни могут играть ту же разрушительную роль. А создаются они порой в результате слишком
жёсткого проектирования будущего, когда человек создаёт в своей голове план предстоящих событий и думает, что обстоятельства должны складываться именно так, как он предположил, а всякий иной ход событий - это аномалия. Подобного рода проектирование - прекрасная почва для последующего его неисполнения и зависания в виде «неоконченного действия». Например, девушка планирует встретиться с прекрасным «принцем на белом коне», ищет его повсюду, но принца нет и нет, а встречаются всё обычные люди, и зависший проект, нереализованное и не отвергнутое желание может беспокоить до старости, создавая чувство несостоявшейся судьбы и незакрытой потенциальности. Нереализованный жёсткий сценарий играет роль того «мёртвого», который хватает живого, не позволяя ему открыться реальным возможностям сегодняшнего дня.
Главные сюжеты «незавершённого прошлого»
Стоит подчеркнуть, что темпоральная культура, понятая как умение обращаться с личным и социальным временем, означает способность успешно справляться и с распределением занятости в текущем настоящем, и с гибким построением планов, и с сохранением памяти о минувшем. Наше прошлое - огромная ценность, в воспоминаниях хранится и воспроизводится наша жизнь, осуществляется синтез целостности личности, поэтому ни в коем случае нельзя сказать, что само по себе прошлое являет собой некую негативность. Потеря памяти о прошлом - трагическое упущение, распад темпоральной целостности. Другой вопрос, что прошлое должно быть разумно снято в настоящем, войти в него своей частью, способствующей жизни и развитию.
Вспомним гегелевское определение снятия: «Aufheben имеет в немецком языке двойной смысл: оно означает сохранить и удержать и в то же время прекратить, положить конец. Само сохранение уже заключает в себе отрицательное в том смысле, что для того, чтобы удержать нечто, его лишают непосредственности и тем самым наличного бытия, открытого для внешних воздействий. Таким образом, снятие есть в то же время и сохранённое ...» [3, с. 168].
Прошлое снимается в настоящем, тем самым становится иным видом бытия и не довлеет как таковое, мы можем обращаться к нему произвольно, по мере собственной потребности. Так, все позитивные и эмоционально нейтральные воспоминания при желании доступны нам, и в приятное переживание прошлого вполне можно погружаться в свободные минуты. Но вот «незакрытый гештальт» догоняет нас сам, мы не свободны по отношению к нему, поэтому любая незавершённость прочитывается как тревога и несёт в себе негативную эмоциональность, в лучшем случае - ожидание и надежду, но всегда с оттенком неуверенности, тем более что «завершение ситуации» далеко не всегда принадлежит нам самим -в нём бывают задействованы и другие люди с их волей, и случайные обстоятельства, и то, что именуют «судьбой».
Каковы же основные сюжеты «незавершённого прошлого», способные существенно осложнить нам настоящее и будущее?
1. Первым пунктом стоит назвать невыясненные отношения, те, что оборвались без реализации и толковых объяснений или же исторически объективно миновали, но не ушли из души. В основном это обиды. Многие проблемы взрослых людей воспроизводят невыясненные и непонятые детские отношения с родителями или братьями и
сёстрами. Но, пожалуй, в сегодняшней ситуации, когда в семье нередко растёт один ребёнок, это прежде всего детско-родитель-ские конфликты. И они вовсе не обязательно являются бессознательными, люди порой прекрасно понимают, что переживают свои давние обиды на родителей, и хотя сами они давно взрослые, обиды никуда не ушли и цепко их держат, заставляя сомневаться во всём: в моральности отца и матери, в собственных качествах (а заслуживаю ли я любви?), в справедливости мира. Такого рода переживания нередко также сопровождаются завистью к другим «счастливчикам», у которых было хорошее детство и любящие родители. Вот и получается, что пожилая дама лет шестидесяти по-прежнему барахтается в проблемах подросткового возраста: «почему мама была со мной такой суровой?», «почему папа от нас ушёл?», и, конечно, не может получить ответа, потому что, возможно, родителей уже нет на свете. Объяснить себе самой, почему это было так - это закрыть для себя старый вопрос.
Подобное, порой многолетнее застревание в обиде характерно также для неожиданно и без объяснения прерванных любовных отношений, когда партнёр уходит без видимых для другой стороны причин. У оставленного любящего остаётся неразрешимый вопрос: «чем я был плох?», «почему меня покинули?». Поскольку покинувшая отношения сторона не даёт ответа, возникает тысяча версий - от обвинительных до самоуничижительных, и тема подобной рефлексии становится постоянной. Как правило, неуклонное возвращение к старой обиде превращается в постоянное сопровождение текущей жизни и звучит раз за разом как припев в песенке. В пределе оно превращается в «обиду на жизнь», но именно потому, что человек вовремя не остановился, чтобы
отсечь от себя неудавшийся фрагмент личной истории и продолжает тащить его за собой во всё новые взаимоотношения, отравляя их недоверием и подозрительностью.
Как мы уже отметили, феномен «незавершённого гештальта» обиды вполне характерен и для целых обществ. В современных обстоятельствах он часто разыгрывается как козырная карта в политической борьбе. Это очевидно в Соединённых Штатах Америки, когда прямо в эти дни активно используется вековая обида чернокожего населения США на белых рабовладельцев. Поскольку чернокожее население в массе является менее обеспеченным и социально более уязвимым, очень легко разжечь страсти, акцентируя то, что ситуация не исчерпана, а «белые люди» не покаялись за предков и не поделились своими благами с потомками рабов. Разжигатели расового конфликта под лозунгом толерантности ловко вновь и новь «открывают гештальт», возвращают всех к тому, что вопрос завис, не давая общественному сознанию успокоиться и искать более здравые формы поведения, чем погромы и крушение памятников.
2. Второй типичный сюжет «незавершённого прошлого» - недостигнутая цель. Предположим, некто очень хотел быть художником и даже начинал учиться изобразительному искусству, но по каким-то причинам бросил и художником не стал. Тем не менее мечта продолжает его преследовать, а неисполненный проект заставляет страдать, постоянно сравнивая свою наличную жизнь с нереализованной мечтой. Здесь мы видим как раз тот случай, когда цель, представляющая собой будущее, становится тягостным моментом незавершённого прошлого. Если бы несостоявшийся художник сделался, скажем, отличным инженером, а при этом рисовал для себя, радуя родствен-
ников и друзей, то не было бы проблемы -прошлое осталось бы прошлому, а любимое занятие органично вписалось в настоящее. Но сохранение «чистой мечты» и чувство жизненного провала (не достиг того, чего хотел!) могут отравлять существование даже вполне благополучному человеку. Нередко такие взрослые, не реализовавшие свою значимую цель, пытаются «исполнить мечту» за счёт своих детей, что приводит порой к драматическим поворотам в судьбах детей: ребёнок не обязан выполнять чужой проект, у него могут быть другие способности и иные стремления, но на него взвалена миссия «закрыть чужой гештальт» - стать жертвой чужой нереализованности.
Дело бывает совсем плохо, если поставленная в прошлом цель выступала чрезвычайно масштабной и однозначно сформулированной типа «хочу быть сверхбогачом», «хочу прославиться как гений», «хочу стать главой государства». Успех, как и счастье, часто выступает побочным продуктом осмысленной деятельности, поэтому «запланировать» большой успех нельзя - он может случиться, а может и не случиться. Избыточная амбициозность, с одной стороны, конечно, выступает как двигатель социальной активности, но, с другой стороны, приводит к эффекту «неисполненного плана», который может преследовать человека до конца дней.
3. Ещё один вид переживаний, которые продолжают влачиться за нами после того, как ситуация давно миновала, это чувство вины. Конечно, это мучительное, нередко невротическое чувство, с которым упорно борются психотерапевты, может быть наведённым извне, навязанным, но нередко оно коренится в нашем собственном поведении и непродуктивном отношении к прошлому. В данном случае мы говорим не об
ужасных преступниках, совершивших злодеяния против людей и человечности, не о маньяках или палачах, которых преследуют образы невинных жертв - те переживают свою вину (если переживают) с полным основанием, и никакая «темпоральная культура» не может, да и не должна им помочь. Речь идёт о вполне мирных гражданах, которые не в силах расстаться с представлением о том, что в иную пору своей жизни они стали причиной чужих, а также собственных страданий и источником зла. Их вина - реальная или мнимая - продолжает их сопровождать на новых этапах биографии, прошлое вновь и вновь воспроизводится в настоящем постоянными угрызениями совести и сожалениями, бросает тень на будущее - давняя ситуация живёт во внутреннем мире и никак не может завершиться.
Какие же темы наиболее характерны для переживания вины, которая не даёт оторваться от прошлого?
Среди таковых:
• нанесённая нами другому человеку обида, которая не была ни прощена, ни компенсирована;
• нанесённый другому человеку вред, который изменил в худшую сторону ход его жизни или, предположительно, привёл его к гибели;
• невыполненные обязательства - родственные, служебные, моральные;
• неотданные долги - финансовые, а также любые иные, вроде того «отплатил ли я добром за добро?»
• неверные личные решения, перекрывшие пути нашего собственного развития (вина перед собой).
Речь идёт, конечно, о людях совестливых, ибо у субъектов бессовестных, брутально-бесчувственных, а также легкомысленных чувство вины не выступает в ка-
честве проблемы. Но ответственность и совестливость, которые, несомненно, являются прекрасными моральными качествами, когда они превосходят определённую меру, превращаются в экзистенциальный тормоз, и тогда, кроме обычной житейской сообразительности, необходима та самая темпоральная культура, которая позволяет разграничить то, что может и должно длиться, переходя в настоящее, а что следует оставить позади и успокоиться.
4. Последний в нашем размышлении, но отнюдь не последний в реальной жизни сюжет, связанный с деструктивной незавершённостью прошлого, является «хорошее прошлое», которое нас покинуло: умер любимый человек, рассыпался приятный коллектив, захирел любимый город и т.д. В этом случае переживаемая потеря - это сложное страдание, в котором прекрасное и любимое сливается с горем утраты, и такой противоречивый замес сопровождает дальнейшую жизнь, не давая дышать: строить новые отношения и радоваться новым возможностям. Верность утраченному прошлому выражается в том, что любая полноценная жизнь начинает рассматриваться как предательство по отношению к минувшему благу, и человек не живёт, а только вспоминает. Это те случаи, когда вдова всю оставшуюся жизнь ходит в чёрном, а комната погибшего ребёнка становится навсегда мемориалом.
Подобная привязанность к утраченному счастью калечит оставшегося, изгоняя смысл из его жизни. Вот почему народная мудрость, грубо, но откровенно, советует: «Не держитесь за ноги покойника». Это не означает циничного забвения, но означает продолжение полноценного существования, когда образ ушедшего дорогого человека помогает, а не мешает жить дальше,
о чём хорошо писал в своих работах психолог Ф. Василюк [2].
Темпоральная культура: как расстаться с затянувшимся прошлым?
Попробуем, следуя выделенным сюжетам «незакрытого гештальта», взглянуть на приёмы и способы, которые могут помочь человеку открыть будущее, избавившись от постоянных возвратов прошлого. Разговор о них не может быть исчерпывающим, в рамках статьи возможны лишь намётки, порой спорные и вызывающие возражения, потому что за каждым способом стоит много вопросов, прежде всего о том, как осуществить эти способы практически. Да к тому же для каждого выделенного сюжета они чаще всего пригодны все, но в разном объёме и очерёдности: на первый план выходят в одних случаях одни подходы, в других - другие. Тем не менее говорить о таких вопросах нужно на перекрестье культурологической, экзистенциальной, психологической и этической проблематики.
1. Невыясненные отношения и обиды
Начнём с того, что пока люди живы, отношения могут быть выяснены, причины конфликтов объяснены, а обиды взаимно прощены. Примирения возможны как между личностями, так и между народами и государствами. Если человек действительно хочет отвязаться от преследующих его негативных эмоций, он либо сознательно ищет возможность поставить все «точки над и», либо пользуется подвернувшимся случаем. Сама по себе понятность мотивов поведения другого человека как бы завершает некий цикл, закрывает сюжет «поиска правды» даже в том случае, если понятое нами не слишком нам приятно. Зато ясно. Конечно, само по себе выяснение отношений не ликвидирует обиды целиком, но может из-
менить наше мнение о человеке, возможно, мы видели его «бескорыстным и добрым», а он оказался корыстным и мелочным, так что и страдать дальше по нему вовсе незачем. Хотя бывает и наоборот, когда претензии снимаются, потому что мотивация другого была вполне благородна. Выяснение отношений ведёт к извинению и прощению, либо к полному отрицанию другого как личности, когда жалеть и вспоминать уже не о ком. Конечно, любое выяснение такого рода требует преодоления собственной гордыни и амбициозности, но зато избавляет от темпоральной привязки, при которой человек всё время возвращается к прежнему, как коза, привязанная за колышек. Что касается акта прощения, то он находится в плоскости эмоциональной жизни, поэтому даже большое количество текстов, написанных по вопросу прощения [13; 15], не даёт однозначного рецепта, ибо прощение - результат всякий раз внутренней духовной работы конкретной личности. Если обида -это преобразованный и «неотработанный» гнев, то прощение - это «отпускание другого с миром» без мести и без гнева, хотя порой именно гневное высказывание обиды саму обиду и уничтожает. Это то, чего не делает месть, которая лишь дополняет обиду злорадством. Люди нередко способны прощать и отпускать прошлое именно потому, что устыдились собственного избыточного гнева.
Если противоположная сторона категорически не желает выяснений даже через годы или если человек умер, то очень важно прояснить ситуацию для самого себя, то есть выработать точку зрения, которая «закроет гештальт». Правду всё равно узнать уже нельзя, на вопрос «что же это было?» уже никто не ответит, но живущий должен сформировать точку зрения, кото-
рая примирит его с реальностью и откроет двери в будущее. Прощение другому его проступков и промахов - это собственное спасение для увязших в дебрях прошедшего.
Разумеется, бывают драматические и неоднозначные жизненные ситуации, довольно часто используемые в сюжетах фильмов, когда, например, некто уходит на войну и не возвращается по неизвестным причинам: то ли убит, то ли пропал, а то ли разлюбил и на другой женился. И вот женщина его ждёт и не может определиться -сохранять ей вместе с ожиданием верность прошлому или «закрыть гештальт» и начать новую жизнь. Думается, подобные случаи всегда конкретны, и только сам человек может решить - посвятить ли свою судьбу мечте прошлого или построить новую жизнь с новыми отношениями.
2. Недостигнутые цели
Мы уже отметили ранее, что особенно трудно реализуются два вида целей: цели грандиозного масштаба, на пути которых встречается масса непредвиденных препятствий, и цели пусть малые, но очень жёстко обозначенные. Соответственно, темпоральная культура, служащая профилактикой последующих «незакрытых гештальтов» предполагает гибкость и вариативность це-леполагания. Такую вариативность и гибкость французский автор Ф. Жюльен находит в традиционном китайском мышлении: «... мы и обнаруживаем - в Китае -такую трактовку эффективности, которая не только исключает любые планы, предписываемые обычному ходу событий, но вовсе не предусматривает поведения, руководствующегося различением средств и цели: эффективность представляется в таком случае не результатом "наложения" модели на реальную жизнь (теория составляется заранее, она должна охватить реаль-
ность, с тем чтобы впоследствии быть спроецированной на неё), а скорее результатом её "использования" (нужно извлечь пользу из потенциала, заложенного в конкретной ситуации)» [5, с. 17]. Для нас здесь особенно важно замечание о конкретной ситуации: чтобы «неисполненные цели» не застревали в голове, они не должны быть безальтернативно себе вменены и фанатично преследоваться. Когда цель естественно изменяется с ситуацией, возникают варианты поведения, новые пути, которые также способны принести жизненное удовлетворение, но предлагают осуществить его иным способом. Волевая упёртость в единственный самочинно назначенный сценарий жизни - источник последующих недовольств и «незавершённого прошлого». Поэтому гораздо полезнее сразу видеть будущее вариативным.
В то же время, как мы отмечали, «сверхцели» огромного масштаба, любые мечты о величии, оставляющие при неисполнении тяжёлый осадок личной несостоятельности, могут получать частичную компенсацию в некоем узком спектре, который выбирается из возможностей настоящего момента. «Не признанный человечеством» вполне способен получать признание семьи, дружеского круга, водить вокруг себя поклонников и тем пресекать ту незавершённость, которая осталась как оскомина от наполеоновских планов юности. Актуальная компенсация прошлой «незавершёнки» может принимать порой комические формы, когда некто, построивший утопический проект «всегда быть первым», постоянно участвует в соревнованиях, скажем, по бегу, находя такие дистанции, где у него нет соперника, поэтому он всегда оказывается на призовом месте. Конечно, это вряд ли можно отнести к «темпоральной культуре», но вполне мож-
но причислить к успешным невротическим хитростям.
3. Чувство вины
«Неоконченное прошлое» как проблема сознания, конечно же, подразумевает, что прошлую ситуацию можно завершить, достроить до целостности, установить такой баланс отношений, который снимает проблему. Значит, мы во многих случаях можем действовать, поступать, стремясь свою вину избыть, загладить, компенсировать, тогда и она отпустит нас на волю - в будущее. Самый простой и первый способ - это искреннее раскаяние в нанесённой некогда обиде, донесённое до обиженного, это то прощение, которое просим для себя мы. Дело того, кто обижен, простит он или нет, но совесть того, кто кается, будет чиста, и прошлое отступит от него. Прощения просят, когда хотят показать собственное сожаление о том, что был нанесён вред, не выполнены обязательства, нарушены договорённости, нанесены оскорбления. Если речь идёт о финансовых долгах, то их можно в той или иной форме вернуть, хотя другие виды долгов и обид часто не могут быть компенсированы деньгами. Человек, который раскаялся и попросил прощения, облегчает свою душу, отцепляет её от зацепок за прошлое, он расстаётся с негативными страстями и может уже неотягощённым двигаться по жизни дальше.
Другой вопрос, что нередко чувство вины за некогда произошедшие с кем-то события испытывают те, кто реально не мог и не может отвечать за то, что случилось. Идея «экзистенциальной вины», утверждающая, что «я отвечаю за всё», отстаивалась, конечно, выдающимися мыслителями, такими как К. Ясперс [16] и М. Бубер [1], но она делает виновность всеобщим бытийным качеством, что, несомненно, восходит
к христианскому представлению о первородном грехе. На самом деле, наша ответственность и наша вина всегда конкретны и зависят от того, насколько мы можем реально повлиять на события, в противном случае невиновные становятся виновными, а подлинные «авторы событий» остаются в тени, приравненные ко всем остальным. В этом смысле каждый несёт ответственность в свою меру. В реальной жизни мы нередко не можем принять решение за другого человека, определить качество его чувств и пути его души, но именно ответственность за чужие переживания и субъективные состояния активно преследует того, кто чувствует себя виновным, долгие годы: «Он (или она) страдали по моей вине». Если со стороны «виновного» не было насилия, жестокости, издевательского поведения, то гештальт должен быть сознательно закрыт. Другой имеет право на собственные чувства, даже если эти чувства для него мучительны, он сам отвечает за свою душу, так же как и за судьбоносные решения, которые лично принимает.
Но что делать с чувством вины перед собой, о котором нам нередко напоминает Э. Фромм, указывая, что мы ответственны за собственную продуктивность и собственное развитие? Как быть, если «жизнь прошла зря» и «не состоялась», а теперь, в высоком возрасте, прошлое зияет пустотой несвершённости, и несвершённость эта отравляет настоящее и будущее? Закрытием гештальта в этом случае, вероятно, может быть только старание воплотить свои силы сегодня. И если это не классическое «вырастить дерево, построить дом и родить сына», то что-то иное хорошее, что ещё можно успеть сделать, пребывая на этом свете. Печальное прошлое заканчивается, когда есть увлекательное настоящее и маня-
щее будущее и когда самореализация проходит «здесь и сейчас».
4. Потерянное счастье Привязка к потерянному счастью, «утраченному времени» (М. Пруст) должна и не должна быть преодолена для открытия путей к будущему. Она должна быть сознательно преодолена как та сила, которая не даёт жить сегодня и всё время напоминает, что раньше «небо было синее, а сахар слаще», то есть обесценивает настоящее. Другими словами, вопрос, собственно, в отношении к настоящему, к тому, что мы переживаем сейчас, в текущий период. Именно этот наличный период, даже если он очень труден, следует одобрить как «экзистенциальную актуальность» - принять со всеми его испытаниями, потому что они тоже - наша жизнь. А прекрасное прошлое может оставаться и сохраняться в качестве той ценности, которой мы и сейчас безраздельно владеем. Прекрасное прошлое - это то, чего никто не может отнять и что на самом деле продолжает обладать определённым бытийным статусом - живёт как образ и как ценность в нашем сознании. Именно эстетизация пройденных путей и образов ушедших от нас близких, о которой говорит М. М. Бахтин, позволяет нам синтезировать прошлое, настоящее и будущее. То есть, чтобы «завершить гештальт», его надо просто поместить в настоящее в статусе предмета психологического и эстетического любования, и тогда можно, образно говоря, «носить его с собой» как нечто не утраченное, но наличное и двигаться с ним дальше по временной оси. Прежнее счастье в этом смысле нельзя «потерять», оно как неразменный пятак - всё время здесь. Не замо-рачиваясь научными доктринами, люди нередко продолжают не только вспоминать, но и мысленно разговаривать с дорогими
ушедшими, и это даёт им силы и пафос продолжать свой жизненный путь, о дальнейших извивах которого нам ничего неизвестно, потому что будущее всегда открыто и только предстоит.
Краткое заключение
Темпоральная культура, лишь одну из задач которой - «закрытие гештальта» - мы здесь рассмотрели, на самом деле касается в полной мере и других временных модусов. Даже в этой небольшой статье мы коснулись вопроса о характере постановки цели, но не менее актуален и сюжет эффективного и вдохновляющего проживания настоящего. Прошлое, настоящее и будущее тесно переплетены, взаимно налагаются, сливаются и перетекают друг в друга, поэтому так важны культурные установки, методы, приёмы, с помощью которых мы можем регулировать их соотношение в нашем сознании. Хочется в заключение подчеркнуть важный момент, который не был подробно обсуждён в основном тексте статьи, а содержится в нём лишь латентно, этот момент - интерпретация.
Обновлённое истолкование прошлого, его перепонимание, иное видение, нередко
автоматически закрывает гештальт и властно возвращает нас в настоящее, оно же прямо или косвенно указывает те пути, по которым можно двигаться дальше, рисует образы «от противного». Правда, путь радикальной интерпретации сложен и неоднозначен: Октябрьская революция 1917 года в России «закрыла гештальт» великого царского прошлого, чтобы начать «новую историю» с совсем другими принципами и целями, но события 1991 года привели к расставанию уже с «великой советской историей», и вновь вместе с водой был выплеснут ребёнок: отрицание не получилось диалектическим, и то, что стали истолковывать, как «родимые пятна социализма», сейчас обнаружилось как утраченное гуманистическое содержание. Так же и в личных отношениях: стремясь уйти от старой боли, давая новую интерпретацию пройденному, человек может отказаться от памяти о хорошем, и это будет большой экзистенциальной потерей. Поэтому выработка взвешенного подхода ко времени своей жизни и к жизни общества - важная психологическая и в полном смысле слова культуртрегерская задача.
Примечания
1. Бубер М. Вина или чувство вины? // Консультативная психология и психотерапия. 1999. Том 7. № 1.
С. 59-86.
2. Василюк Ф. Е. Пережить горе // О человеческом в человеке / под. ред. И. Т. Фролова. Москва :
Политиздат, 1991. С. 230-247.
3. Гегель Г.-В.-Ф. Наука логики : в 3 томах. Москва : Мысль, 1970. Том 1. 501 с.
4. Давидович В. Е., Жданов Ю. А. Сущность культуры. Ростов-на-Дону : Изд-во РГУ, 1970. 264 с.
5. Жюльен Ф. Трактат об эффективности / пер. с фр. Б. Крушняка ; науч. ред. Н. Трубникова. Москва :
Московский философский фонд ; Санкт-Петербург : Университетская книга, 1999. 236 с.
6. Зейгарник Б. В. Запоминание законченных и незаконченных действий [Электронный ресурс]. URL:
https://psychojournal.ru/books/1989-zeygarnik-b-v-zapominanie-zakonchennyh-i-nezakonchennyh-deystviy.html
7. Золотухина-Аболина Е. В. Внимание и существование: знакомство с неизвестным и удостоверение
наличного // Epistemology & Philosophy of Science. 2011. № 4. С. 161-174.
8. Мелас В. Б. Переживание и событие. Философские очерки. Санкт-Петербург : Изд-во ВВМ, 2009.
237 с.
^ О будущем цивилизации и культуры вИШг 1
9. Молчанов В. И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. Москва : Высшая
школа, 1988. 144 с.
10. Нуркова В. В. Свершённое продолжается: психология автобиографической памяти личности =
Past Continuous: The Psychology of Autobiographical Memory. Москва : Изд-во УРАО, 2000. 315, [1] с. : ил.
11. Папуш М. П. Психотехника экзистенциального выбора. Москва : Институт общегуманитарных
исследований, 2001. 544 с.
12. Перлз Ф., Гудмен П. Теория гештальт-терапии. Москва : Институт общегуманитарных
исследований, 2004. 384 с.
13. Рикёр П. Память, история, забвение / [пер. с фр.: И. И. Блауберг и др.]. Москва : Изд-во
гуманитарной литературы, 2004. 725, [1] с. : ил. (Французская философия ХХ века) (Programme A. Pouchkine).
14. Савельева И. М., Полетаев А. В. «Историческая память»: к вопросу о границах понятия // Феномен
прошлого / под ред. И. М. Савельевой, А. В. Полетаева. Москва : ГУ-ВШЭ, 2005. С. 170-220.
15. Янкелевич В. Прощение // Ирония ; Прощение / пер. с фр. В. В. Большакова, Б. М. Скуратова ;
послесл. В. В. Большакова, Б. М. Скуратова. Москва : Республика, 2004. 334 с. (Библиотека этической мысли).
16. Ясперс К. Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии : пер. с немецкого.
Москва : Прогресс, 1999. 146 с.
References
1. Buber M. Vina ili chuvstvo viny? [Guilt or Feeling Guilt?]. Konsul'tativnaya psikhologiya i psikhoterapiya
[CounselingPsychology and Psychotherapy]. 1999, vol. 7, no. 1. pp. 59-86. (In Russian)
2. Vasilyuk F. E. Perezhit' gore [Through All That Grief]. In: Frolov I. T., ed. O chelovecheskom v cheloveke
[About Human in Human]. Moscow, Political Literature Publishing House of the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, 1991. Pp. 230-247. (In Russian)
3. Gegel G. V. F. [Hegel Georg Wilhelm Friedrich] Nauka logiki. V 3 tomakh, tom 1 [The Science of Logic. In 3
volumes, volume 1]. Moscow, Mysl Publishers, 1970. 501 p. (In Russian)
4. Davidovich V. E., Zhdanov Yu. A. Sushchnost' kul'tury [The Essence of Culture]. Rostov on Don, Publishing
House of the Russian State University, 1970. 264 p. (In Russian)
5. Zhyulyen F. [Jullien François] Traktat ob effektivnosti [Treatise on Efficiency]. Moscow, St. Petersburg,
Publishing House of the Moscow Philosophical Foundation, University Book Publishing House, 1999. 236 p. (In Russian)
6. Zeygarnik B. V. Zapominanie zakonchennykh i nezakonchennykh deystviy [Remembering the Finished and
Unfinished Actions]. Available at: https://psychojournal.ru/books/1989-zeygarnik-b-v-zapominanie-zakonchennyh-i-nezakonchennyh-deystviy.html (In Russian)
7. Zolotukhina-Abolina E. V. Vnimanie i sushchestvovanie: znakomstvo s neizvestnym i udostoverenie
nalichnogo [Attention and Existence: Introducing the Unknown and Verifying Cash]. Epistemology & Philosophy of Science. 2011, no 4, pp. 161-174. (In Russian)
8. Melas V. B. Perezhivanie i sobytie. Filosofskie ocherki [Experience and event. Philosophical Essays].
St. Petersburg, Publishing house "BBM", 2009. 237 p. (In Russian)
9. Molchanov V. I. Vremya i soznanie. Kritika fenomenologicheskoy filosofii [Time and Consciousness. Criticism
of Phenomenological Philosophy]. Moscow, Vysshaya Shkola Publishers, 1988. 144 p. (In Russian)
10. Nurkova V. V. Past Continuous: The Psychology of Autobiographical Memory. Moscow, Publishing house
of the University of the Russian Academy of Education, 2000. 315 p. (In Russian)
11. Papush M. P. Psikhotekhnika ekzistentsial'nogo vybora [Psychotechnics of Existential Choice]. Moscow,
Publishing House of the Institute of General Humanities Research, 2001. 544 p. (In Russian)
12. Perls F., Gudmen P. Teoriya geshtal't-terapii [Theory of Gestalt Therapy]. Moscow, Publishing House of the
Institute of General Humanities Research, 2004. 384 p. (In Russian)
13. Riker P. [Ricffiur Paul] Pamyat', istoriya, zabvenie [Memory, history, oblivion]. Moscow, Publishing House
of Humanities, 2004. 725 p. (In Russian)
14. Savelyeva I. M., Poletaev A. V. "Istoricheskaya pamiat'": k voprosu o granitsakh ponyatiya
["Historical Memory": on the Question of the Boundaries of the Concept]. In: Savelyeva I. M., Poletaev A. V., eds. Fenomen proshlogo [Phenomenon of the Past]. Moscow, Publishing House of the National Research University Higher School of Economics, 2005. Pp. 170-220. (In Russian)
15. Yankelevich V. Proshchenie [Forgiveness]. In: Yankelevich V. Ironiya. Proshchenie [Irony; Forgiveness].
Moscow, Publishing House "Republik", 2004. 334 p. (In Russian)
16. Yaspers K. [Jaspers K.] Vopros o vinovnosti. O politicheskoy otvetstvennosti Germanii [The Question
of Guilt. Germany's Political Responsibility]. Moscow, Progress Publishers, 1999. 146 p. (In Russian)
*
