Отечественное византиноведение на рубеже эпох: Русско-византийская Комиссия (1918-1930 гг. ) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ТРУДЫ

ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА СПбГУ

ТРУДЫ

ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

Редакционный совет: д-р ист. наук А. Ю. Дворниченко (председатель), д-р ист. наук Э. Д. Фролов, д-р ист. наук Г. Е. Лебедева, д-р ист. наук В. Н. Барышников, д-р ист. наук Ю. В. Кривошеев, д-р ист. наук М. В. Ходяков, д-р ист. наук Ю. В. Тот, канд. ист. наук И. И. Верняев

Издается по решению Ученого совета исторического факультета С.-Петербургского государственного университета с 2010 года

ТОМ

4

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

О. А. Барынина

ОТЕЧЕСТВЕННОЕ ВИЗАНТИНОВЕДЕНИЕ НА РУБЕЖЕ ЭПОХ: Русско-византийская комиссия (1918-1930 гг.)

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

2010

УДК 94(100):008 ББК 63.3(2)4/41 Б26

Рецензенты: чл.-кор. РАН, д-р ист. наук, проф.

И. П. Медведев (СПб ИИ РАН), д-р ист. наук, проф. Г. Е. Лебедева Печатается по постановлению Ученого совета исторического факультета С.-Петербургского гос. университета

Б26 Барынина О. А. Отечественное византиноведение на рубеже эпох: Русско-византийская комиссия (1918-1930 гг.).

- СПб., 2010. - 323 с.

Настоящее исследование посвящено истории Русско-византийской комиссии (1918-1930), выявлению результатов ее деятельности и определению ее места в судьбе отечественной исторической науки. Представленные в нем материалы позволяют не только вписать в историю византиноведения новую страницу, но и активно использовать их для дальнейшего развития гуманитарного знания.

В оформлении обложки использован фрагмент фотокопии рукописи трактата «Бе еегетопш аи1ае ЬугапИпае», выполненной с Лейпцигского списка для В. Н. Бенешевича в 1927 г. (СПФ АРАН. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 5).

©Барынина О. А., 2010 ©Исторический факультет

Санкт-Петербургского государственного университета, 2010

(©Издательский дом Санкт-Петербургского университета, 2010

Предисловие

Предисловие

События, поделившие историю России на «до» и «после», стали рубежом не только историческим и культурным, но и научным. Одним из последних крупных предприятий российского византиноведения на рубеже эпох, которое осуществлялось в экстремальных условиях послереволюционного времени, стала работа созданной при Российской академии наук Русско-византийской историко-словарной комиссии во главе с академиком Ф. И. Успенским. Первоначально, в апреле 1918 г., византиноведческая комиссия была учреждена как комиссия «Константин Порфирородный». Целью ее провозглашалось собирание материала для издания словаря византийских древностей времен императора Константина VII Порфирородного (905-959, годы правления 913-945), создание своеобразной «Энциклопедии Константина Порфирородного». В мае 1923 г. Комиссия слилась с Комиссией по переизданию греческого словаря Дюканжа, образованной в апреле того же года, расширив таким образом свои задачи и получив название Русско-византийской историко-словарной комиссии (с 1925 г. она, как правило, именуется Византийской комиссией или, совсем кратко, РВК, РВИСК, ВИК или ВК). Инициатором основания и преобразования Комиссии и бессменным ее председателем до своей смерти в 1928 г. был академик Ф. И. Успенский. В мае 1925 г. в состав РВК вошла Комиссия по изучению русско-византийских договоров (позже она именовалась также Подкомиссией по изучению экономических и торговых связей Древней Руси с Востоком и Византией) под руководством В. Н. Бенешевича. Византийская комиссия продолжала свою деятельность до 1930 г. Сотрудниками ее были ведущие в то время византинисты, многие историки и филологи. Ими была проделана большая работа, результаты которой остались, тем не менее, почти полностью неопублико-

ванными. Несмотря на то что в работах, посвященных истории российской византинистики, встречаются упоминания о Комиссии, сведения эти и крайне скудны, и зачастую ошибочны1, что никак не соответствует той роли, которую сыграла Комиссия в истории отечественного византиноведения. Ко времени ее образования основные отличительные черты отечественного византиноведения уже сложились как классические, пользующиеся признанием в мировом научном сообществе. Всё, что считается характерными особенностями петербургского византиноведения2, нашло своё непосредственное отражение в деятельности Комиссии. «Обычно наивысшим достижением дореволюционной русской византинистики считается разработка социально-экономической проблематики, столь импонирующей слуху марксистских историографов, а для некоторых из них вообще единственно оправдывающей существование этой научной дисциплины у нас. Следует, однако, отдать отчет в том, что достижения в этой области (действительно, впечатляющие) - это лишь один из конечных (а, может быть, даже и побочных) продуктов научной деятельности русских византинистов прошлого. Наиболее же ценным в этой их деятельности - это само понимание сути научного творчества как поиска достоверной научной истины вне

1 Перечислим основные публикации, в которых хотя бы в нескольких фразах (а в лучшем случае на нескольких страницах) сказано о деятельности Комиссии: Лозовик Г. Н. Десять лет русской византоло-гии (1917-1927) // Историк-марксист. 1928. № 7. С. 234-235; Го-

рянов Б. Т. Ф. И. Успенский и его значение в византиноведении. [Раздел] V. Ф. И. Успенский и Русско-византийская комиссия Академии наук СССР // ВВ. 1947. Т. 1 (26). С. 97-101. Удальцова 3. В. Основные проблемы византиноведения в советской исторической науке. М., 1955. С. 9-10; Курбатов Г. Л. История Византии (историография). Л., 1975. С. 142; БасаргинаЕ. Ю. Ф. И. Успенский: Обзор личного фонда // АРВ. С. 52-54; Медведев И. П. Петербургское византиноведение: Страницы истории. СПб., 2005. С. 195-197.

2Обстоятельная характеристика особенностей петербургской школы византиноведения дана в монографии И. П. Медведева «Петербургское византиноведение: Страницы истории» (СПб., 2005).

зависимости от историографической традиции, самой “технологии” исторического исследования, выражавшейся прежде всего в конкретном, непосредственном отношении к источнику и факту»3. Эта характеристика в полной мере может быть отнесена и к деятельности Русско-византийской комиссии, несмотря на то, что проходила она уже в послереволюционное время.

Хотя задачи и методы ее работы претерпевали значительные изменения, Комиссия оставалась на всем протяжении своего существования хранительницей славных научных традиций. Один из первых русских византинистов А. А. Ку-ник, говорил о необходимости «приступить к “лингвистическому введению” в исследовании памятников византийской литературы, заняться критической обработкой их»4. Опубликованная недавно переписка Куника с немецким византинистом Ф. Г. Муллахом5 свидетельствует о насущности тех задач, которые ставила перед собой Комиссия более чем через полвека. Но необходимо отдать должное смелости Ф. И. Успенского, решившегося на столь крупномасштабный проект, совмещающий в себе исторические и филологические задачи, в такой сложный исторический период. Помимо идеологических и социальных неблагоприятных условий, свою отрицательную роль сыграла экономическая ситуация, сложившаяся в стране по отношению к гуманитарным наукам в целом. «Ра-

3Медведев И. П. Некоторые размышления о судьбах русского византиноведения: итоги столетия // Исторические записки. 2000. Т. 3 (121). С. 31.

4Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века. Л., 1931. Ч. II. С. 13. - См. также современное издание: Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века. М., 2008.

5Medvedev I. P. Kunik and Mullach on the Necessity of a Re-edition of Du Cange’s Glossary (From the Correspondence of the Two Scholars) // Xpuoa'i nuXai — Zlataia Vrata: Essays presented to Ihor Sevcenko on his eightieth birthday / Ed. by P. Schreiner and Olga Strakhov. Cambridge, Mass., 2002. P. 265-280. (Palaeoslavica. 10/1).

боты РВК, имеющие международный характер, чрезвычайно тормозились отсутствием средств», — эта фраза из академического Отчета за 1923 г. (год преобразования Комиссии) могла бы стать характеристикой того положения, в котором находилась Комиссия на всем протяжении ее деятельности.

Настоящее исследование посвящено истории Византийской комиссии, определению ее места в судьбе отечественной византинистики и выявлению результатов ее деятельности. Особое внимание будет уделено тем методам, которые участники Комиссии использовали в своей работе.

Многие задачи, которые ставила перед собой Комиссия, не разрешены в отечественном византиноведении до сих пор. Например, ее стремление применить систематический подход к вопросам изучения среднегреческого языка не получило должного развития в российской византинистике. Вопросы, поставленные Комиссией, входят сегодня в комплекс проблем русского исторического языкознания, и опыт предшественников мог бы быть учтен и в этой области гуманитарного знания. За прошедшие со времени прекращения деятельности Комиссии годы обнаружен многочисленный новый рукописный материал, а старый требует переиздания с учетом новых данных. Материалы Комиссии смогут послужить источником для исторических и лингвистических уточнений.

Деятельность Комиссии представляет собой пример нетрадиционного подхода к исследованию истории Византии. Ее основатели назвали свое детище «Константин Багрянородный» вовсе не потому, что хотели сосредоточиться только на биографии и деяниях этого императора. Они стремилась показать время правления Константина VII и в целом период второй половины IX - начала XI в. на широком фоне развития византийского общества, языка и культуры. Подобный подход к истории Византии, в котором слились вместе интерес к роли личности в истории и попытка отразить весь спектр проблем развития Византийской цивилизации в одну

из важных эпох существования империи, был новаторским не только для 1920-х гг., он мог бы оказаться плодотворным и в современном византиноведении. Хотя Комиссия не смогла выполнить свою изначальную цель создания энциклопедии по периоду правления Константина Порфирородного и его эпохи, сама постановка такой задачи может считаться ее важнейшим достижением.

Сохранившийся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН фонд Комиссии6 явился для нас основным источником при исследовании истории Русско-византийской комиссии7. Материалы фонда разбирались в начале 1930-х гг.8 («вчерне», как указано в обозрении фонда, опубликованном в 1933 г.9), вскоре после прекращения деятельности Комиссии, и вторичной обработке не подвергались. Дела фонда представляют собой следующие группы источников.

• Материалы по исторической лексикографии на карточках (всего их около 31 тыс. в 16-ти делах) — роспись текстов византийских авторов эпохи Константина Порфирородного или содержащих информацию об этом времени (выбор эксцерпируемых источников определялся, прежде всего, областью специализации исполнителя). Надо отметить, что словарный материал в виде отдельных выписок и заметок рассеян по многим делам фонда. Словарный материал на карточках имеет неоднородный характер, представляя собой разрознен-

6СПФ АРАН. Ф. 126. Оп. 1-3. (Здесь и далее в случае ссылки на архивный фонд без указания на его местоположение имеется в виду СПФ АРАН).

7Барынина О. А. Фонд Византийской комиссии: Судьбы ученых

и судьба архива // Академический архив в прошлом и настоящем: Сборник научных статей к 280-летию Архива Российской академии наук. СПб., 2008. С. 276-282.

8Дело фонда № 126. Л. 6: Описи составлены в 1933 (ноябрь).

9Архив Академии наук СССР: Обозрение архивных материалов / Под общ. ред. Г. А. Князева. Л., 1933. С. 48. (Труды Архива. Вып. 1).

ное, разнохарактерное и неравнозначное собрание выписок: в основном это индексы, но нередко сохранившиеся карточки фиксируют творческий подход к, казалось бы, рутинной работе, освещая разные аспекты функционирования «среднегреческой», то есть византийской лексики. Наибольший интерес, с нашей точки зрения, представляют греческо-русские параллели со сылками на источники. Особенно следует отметить лексикографическое наследие В. В. Латышева, В. Е. Вальденберга, С. П. Шестакова.

• Труды участников Комиссии: переводы (всего шестнадцать; четырнадцать из них (все — переводы византийских текстов) выполнены В. В. Латышевым), статьи, доклады. Почти все осталось неопубликованным10.

• Материалы по истории деятельности Комиссии: копий-ные выписки из протоколов заседаний Общего собрания и Отделения исторических наук и филологии АН; рукописные протоколы заседаний Комиссии «Константин Порфирородный», Комиссии по переизданию словаря Дюканжа, Подкомиссии по изучению экономических и торговых связей Древней Руси с Востоком и Византией; деловая и личная переписка, отчеты сотрудников о проделанной работе (они, как и письма, входят в состав различных дел).

Эти документы свидетельствуют о колоссальном объеме проделанной работы: содержимое фонда отражает лишь небольшую часть ее. Тщательный анализ сохранившихся материалов и особенно рукописных протоколов заседаний Комиссии помог нам выявить то разнообразие интересов и многообразие методов решения научных задач, которые характеризовали отечественное византиноведение первой трети XX в.

10См. Приложение 2.

Протоколы дали нам также возможность проследить историю Комиссии, чего не позволяют сделать немногочисленные опубликованные о Комиссии сведения. Важным источником явились и сохранившиеся в фонде письма: помимо сообщения информации об организации и ходе работ, о возникающих у сотрудников Комиссии вопросах и их разрешении, письма помогают восстановить интеллектуальную атмосферу и социальную обстановку, в которой приходилось работать ученым.

Помимо материалов фонда Комиссии, нами активно использовались материалы других фондов Санкт-Петербургского филиала Архива РАН, в частности, протоколы заседаний Общих собраний и Отделения исторических наук и филологии Академии наук. Отправной точкой в исследовании послужили ежегодные общеакадемические отчеты. Следует отметить, что нам часто приходилось сталкиваться с несогласованностью протоколов Комиссии и академических официальных документов. В таких случаях мы отдавали предпочтение рукописным протоколам Комиссии и ее архивным материалам в целом.

В ходе исследования истории Комиссии были привлечены также материалы Российского государственного исторического архива, Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Архива Санкт-Петербургского Института истории РАН, Рукописного архива Института истории материальной культуры РАН, Архива Российской национальной библиотеки, Рукописного отдела РНБ и Архива Санкт-Петербургского государственного университета. Автор искренне бдаго-дарит сотрудников этих архивов за содействие.

Хотелось бы выразить сердечную признательность всем, кто помогал мне в работе.

Но прежде всего хочу высказать запоздалую благодарность несправедливо рано ушедшему Михаилу Шмильевичу Файнштейну, чьи советы лежали в основе нашего исследования. Не могу не вспомнить добрым словом и другого сотруд-

ника академического архива - Александра Александровича Никифорова, работа рядом с которым вдохновляла и «подпитывала». Приношу благодарность Якову Николаевичу Любарскому, которого тоже, к сожалению, уже нет среди нас: его критические оценки и «библиографическая» поддержка вдохновляли меня на одном из самых сложных этапов работы. Их памяти посвящена эта книга.

Благодарю Владимира Семеновича Соболева, давшего мне организующие, направляющие импульсы.

Хочу поблагодарить Нину Дмитриевну Авакян, чья помощь облегчила и ускорила работу, а также Наталью Павловну Копаневу, Надежду Федоровну Бабиеву и Анну Галиевну Абайдулову, без доброго отношения и ободряющей поддержки которых работать было бы труднее.

Благодарю Алексея Николаевича Цамутали, Михаила Борисовича Свердлова и всех сотрудников Санкт-Петербургского института истории РАН, оказавших мне поддержку при написании и защите диссертации, которая легла в основу этой книги. Благодарю также Екатерину Юрьевну Басаргину за оказанные в свое время поддержку и помощь.

Особо благодарю Галину Евгеньевну Лебедеву за выраженные доверие и искренность.

В том, что это исследование стало книгой, заслуга прежде всего Дмитрия Николаевича Старостина и Светланы Сергеевны Смирновой.

За инициативу и поддержку благодарю также Нину Павловну Баранову и Игоря Ивановича Верняева. Приношу свою благодарность Андрею Юрьевичу Дворниченко за «финансовое одобрение» проекта.

И, конечно, этого исследования не могло бы быть без трудов Игоря Павловича Медведева и без его терпеливого участия. Благодарю его также за поддержку книги и за помощь в ее написании.

Особые слова признательности хотелось бы выразить Светлане Дмитриевне Медведевой, чьи мудрость и теплое отношение во многом определили результат исследования.

Пользуюсь случаем, чтобы вспомнить и поблагодарить моих «первых учителей» - Ольгу Иосифовну Тюленеву и Веру Николаевну Залесскую.

Благодарю моих родных и близких, чьи каждодневные помощь и поддержка сделали работу возможной.

Комиссия и Академия наук

Комиссии как форма организации академической

работы

Комиссии являлись интегральной частью организации отечественной науки, начиная с первых десятилетий деятельности Академии11. В рассматриваемый нами период комиссии стали одной из наиболее распространенных форм организации академической науки. Остановимся более подробно на академических комиссиях гуманитарной направленности, особенно тех, которые касались проблем, затрагиваемых нашей Комиссией. Многие из них были связаны с изучением литературы и языка Древней Руси: Комиссия по собиранию словарных материалов по древнерусскому языку, Комиссия по составлению словаря русского языка, Комиссия по изданию памятников древнерусской литературы, Комиссия по со-

11Было любопытно проследить этимологию слова «комиссия»: 1) Поручение со времен Петра I; 2) Группа сведущих лиц, начиная с 1698 г. Вероятно, через польск. кош1в]а из лат. Сотш1881о (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. 3-е изд. СПб., 1996. Т. II. Е — Муж. С. 303). Словарь русского языка XVIII века (СПб., 1998. Вып. 10: Кастальский — Кръпостца. С. 119) дает и другие толкования: 1) Группа лиц, составляющая орган, назначаемый для рассмотрения, исполнения какого-либо дела. Заседание и место заседания такого органа; 2) Поручение; порученное дело. Возложенная на кого-либо должность, обязанность; 3) Затруднительное, хлопотливое дело. - Здесь мы не будем говорить о комиссиях, которые носили организационный характер, каковой была, например, Комиссия Академии наук, заменившая в 1803 г. Канцелярию Академии наук, возникшую одновременно с созданием Академии в 1725 г. и являвшуюся ее исполнительным органом как по научно-организационной части, так и по вопросам административно-хозяйственного и финансового характера. В 1803 г., согласно новому уставу Академии, исполнительные функции Комиссии были разделены между Канцелярией конференции и Комитетом правления. Подробнее см.: Архив Академии наук СССР: Обозрение архивных материалов / Под общ. ред. Г. А. Князева. Л., 1933. С. 34. (Труды Архива. Вып. 1).

ставлению толковой библиографии по древнерусской литературе, Комиссия по диалектологии русского языка, Комиссия по изданию старославянских памятников. В связи с интересующей нас проблематикой следует упомянуть также Комиссию по научному изданию славянской Библии (другое ее название — Библейская комиссия): одиннадцать из четырнадцати лет своего существования (основана в 1915 г.) эта комиссия работала в системе Академии наук; в ее задачи входила подготовка к научному изданию славянской Библии во всем разнообразии ее текстов, начиная с древнейших, выборка библейских цитат из памятников славянской письменности, собирание разного рода материалов, так или иначе выявляющих исторические судьбы Библии, лицевых изображений на библейские темы в иконописи, миниатюр, гравюр и пр., стихо-

~ 12

творных переложений, переводов на русский язык .

Как правило, комиссии создавались Академией наук в качестве временных учреждений для подготовки крупномасштабных «предприятий». Иногда деятельность их ограничивалась очень кратким периодом (как, например, было в случае с комиссиями по изданию различных научных тру-

12Наука и научные работники СССР: Справочник / Составлен Комиссией «Научные учреждения и научные работники СССР» при Российской Академии наук; под наблюдением и непосредственным руководством непременного секретаря РАН академика С. Ф. Ольденбурга и председателя Комиссии академика Е. Ф. Карского. Часть II. Научные учреждения Ленинграда. Л., 1926. С. 36. - Подробнее о

Библейской комиссии см.: Соболев В. С. Русская Библейская Комис-

сия и борьба Академии наук за сохранение отечественных культурных традиций в первые годы Советской власти // Переводы Библии и их значение в развитии духовной культуры славян: Матери-

алы Международной Библейской конференции 1990 года, посвященной Семидесятипятилетию русской Библейской Комиссии. СПб., 1994. С. 20-22. - В этом же издании рассказано о ее дальнейшей судьбе. См. также: Комиссия по научному изданию Славянской Библии (Русская Библейская комиссия), 1915-1929: Сб. архивных ма-

териалов / Отв. ред. К. И. Логачёв, Г. И. Сафронов, В. С. Соболев. Л., 1990.

дов), иногда растягивалась на десятилетия. Многие постепенно прекращали свою деятельность, не выполнив основных поставленных задач, другие «перерастали» в институты. Так, например, на базе Славянской комиссии Академии наук, образованной в 1923 г., в 1931 г. был основан Институт славяноведения (просуществовавший, правда, недолго — до 1934 г.)13. То же произошло с одной из старейших комиссий — Археографической, учрежденной в 1834 г. для научной обработки собранных П. М. Строевым рукописей, существовавшей вначале при Министерстве народного просвещения, а затем, с 1921 г., в составе Академии наук. В 1926 г. она была слита с Постоянной исторической комиссией и получила наименование Историко-археографической комиссии, в 1928 г. ей было возвращено прежнее название, а в 1931 г. она была реорганизована в Историко-археографический ин-ститут14. Представление о положении в начале 1920-х гг. не только этой комиссии, но и Академии наук в целом дает протокол заседания Отделения исторических наук и филологии от 17 октября 1923 г., зафиксировавший сообщение

13Подробнее об этом см.: Робинсон М. А. К истории создания Института славяноведения в Ленинграде (1931-1934 гг.) // Славянский альманах 2004. М., 2005. С. 210-239. — Архивный фонд института хранится в СПФ АРАН (№ 220).

14Архив Академии наук СССР... С. 46. - О работе Археографической комиссии в рассматриваемый нами период см.: Брачёв В. С. Петербургская археографическая комиссия (1834-1929 гг.). СПб., 1997; Смирнова Т. Г. Публикация летописных памятников Археографической комиссией: 1917-1929 гг. // ВИД. 2000. Т. XXVII. С. 228-248 (там же библиография); Она же. Н. П. Лихачёв и Археографическая комиссия (к биографии ученого) // ВИД. 2005. Т. XXIX. С. 315. - Историко-археографический институт в 1936 г. был переименован в Ленинградское отделение Института истории АН СССР, в 1992 — в Санкт-Петербургский филиал Института российской истории РАН, а в 2000 г. - в Санкт-Петербургский Институт истории РАН (см.: Плешков В.Н. Из истории Дома Н. П. Лихачёва в Санкт-Петербурге (ул. Петрозаводская, 7) // Там же. С. 517-521).

академика С. Ф. Платонова15: «В качестве председателя Археографической комиссии считаю необходимым войти в Отделение с представлением, коего поводом служат вновь проектированные штаты РАН. Когда в 1921 г. возникла мысль ввести Комиссию в состав учреждений РАН и тем избавить ее от неудобств изолированного существования, то работники Комиссии радовались ее возвращению в лоно Академии, бывшей а1тае таЬпв знаменитой Строевской Археографической Экспедиции. Они надеялись, что этим будут обеспечены насущные нужды Комиссии. Однако, прошло два года, и надежды рассеялись. Комиссия не только продолжает терпеть нужду, но чувствует, что ее ресурсы все более сокращаются. Стоя перед опасностью прямой гибели столетнего (со времен Строевской экспедиции) учреждения, имеющего высокую ученую репутацию и драгоценные научные коллекции актов и рукописей, я обращаюсь за поддержкой к авторитету ИФ Отделения РАН и прошу у него защиты для Археографической комиссии». В 1926 г. Археографическая комиссия слилась с Постоянной исторической комиссией, образовав Постоянную историко-археографическую комиссию (ПИАК), но положение академических комиссий со временем не улучшается: «В эпохи великих исторических переломов, когда общественный пульс бьется быстро и бурно, историческая наука отодвигается на задний план, ибо она не дает скорых и практически приложимых выводов, а требует для своих конструкций объективности и спокойствия и для своей техники сложного и, по существу архивной и библиотечной работы, медлительного аппарата. Годы великой войны и за нею пришедшего переворота и глубоких политических и социальных перемен уничтожили возможность продолжать в прежнем виде исследовательскую и научно-издательскую работу; ученые общества лишились своих субсидий и утратили работников; архивы были свернуты, эвакуированы или перемещены; ти-

15Ф. 1. Оп. 1а-1923. Д. 172. § 211.

пографское дело пришло в расстройство. В частности, Академия наук должна была констатировать полное прекращение деятельности некоторых своих учреждений исторического цикла. Упразднились комиссии по изданию трудов академика В. Г. Васильевского, Порфирия Успенского. Состоявшие в ведомстве Народного Комиссариата по Просвещению Археографическая комиссия и Музей палеографии, до их перехода в ведение Академии и в первое время по переходе, находились почти в полном бездействии по отсутствию отопления и освещения и вследствие расстройства водопроводной сети»16. О бедственном положении академических учреждений в 1920е гг. свидетельствуют и ежегодные отчеты Академии наук. Так, в Отчете за 1924 г. сказано: «Целый ряд других комиссий (перечислена в том числе и Русско-Византийская. — О. Б.) дают отчеты о сделанной работе, зачастую очень большие, и все

заявляют, что невозможность печатать результаты сделанно-

17

го донельзя парализует их деятельность» .

Следует отметить, что упомянутая С. Ф. Платоновым комиссия по изданию трудов академика В. Г. Васильевского, в соответствии с решением заседания Отделения историко-филологических наук от 11 марта 1925 г., считалась входящей в состав РВК18, но в материалах Комиссии мы не находим свидетельств деятельности в этом направлении. Дальше сообщения на одном из заседаний Комиссии о принятом Академией наук положении19 и утверждения своего решения («Заняться — в первую очередь — продолжением издания трудов

В. Г. Васильевского и просить председателя РВК академика

16Платонов С. Ф. [Раздел] «История» // Академия наук Союза Советских социалистических республик за десять лет 1917-1927 / Под ред. акад. А. Е. Ферсман. Л., 1927. С. 83-84.

17Отчет АН за 1924 год. Л., 1925. С. XII.

18Ф. 1. Оп. 1а.-1925. Д. 174. § 78: «Положено считать Комиссию по изданию сочинений В. Г. Васильевского вошедшей в состав Русско-византийской комиссии».

19Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 15. Протокол № 15 от 30 мая 1925 года.

Ф. И. Успенского войти по этому предмету с заявлением в Отделение Академии наук»20) дело в то время пойти не могло. Нам известно лишь, что на 1 января 1928 г. четвертый том «Трудов» В. Г. Васильевского, фактическим редактором которого был В. Н. Бенешевич21, находился в печати (он был издан только в 1930 г.)22.

Среди комиссий, действовавших в этот период, Комиссия по истории знаний (КИЗ) (1921-1932) была первой в России специальной научной организацией по изучению истории науки и техники23, у которой имелась предшественница — Комиссия по изданию сборника «Русская наука»24. КИЗ также получила свое продолжение, став основой для организованного в 1932 г. в Ленинграде Института истории науки и техники.

Пожалуй, наиболее «результативно» сложилась судьба Комиссии «Наука в России» (1916-1923 гг.; с 1924 по 1930 гг. — Комиссия «Наука и ее работники в пределах СССР»), поставившей себе целью представить максимальную информацию

о состоянии науки и научных учреждений в России в те годы, для чего ею производился учет всех научных сил страны, всех культурно-научных учреждений, высших учебных заведений и обществ25. Информационно емкие сборники, изданные этой

20Там же. Д. 2. Л. 7: Протокол заседания Президиума (имеется в виду бюро комиссии. — О. Б.) Академической Русско-византийской историкословарной комиссии от 5 февраля 1927 г.

21См. об этом: Медведев И. П. В. Н. Бенешевич: Судьба ученого, судьба архива // АРВ. С. 371.

22Отчет о деятельности Академии наук СССР за 1928 год. Л., 1929. С. 347.

23См.: Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг.: Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сб. документов / Сост. В. М. Орел, Г. И. Смагина. СПб., 2003.

24Тункина И. В. К истории сборника «Русская наука» // Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг. С. 637-659.

25Подробнее см.: Научные учреждения Академии наук СССР: Краткое обозрение ко дню десятилетия. 1917-1927. Л., 1927. С. 141-145; Соболев В. С. Для будущего России: Деятельность Академии наук по сохра-

комиссией, стали библиографическими раритетами и до сих пор служат уникальными источниками для современных исследователей истории отечественной науки.

Почти все участники нашей Комиссии были сотрудниками, причем нередко ведущими, других академических комиссий. Говоря о времени, в которое появилась и действовала Русско-византийская комиссия, следует упомянуть еще об одной — правда, не академической, а правительственной — комиссии, начавшей свою работу летом 1929 г. Это Комиссия по проверке аппарата Академии наук, результатом деятельности которой стало увольнение многих специалистов в области гуманитарных наук26. Деятельность этой Комиссии не могла не сказаться отрицательно на существовании РВК.

В 1933 г., когда Византийская комиссия уже три года как прекратила свое существование, была создана Историческая комиссия для руководства всеми учреждениями в рамках Академии наук, занимавшихся изучением исторических проблем27: византиноведение не вошло в круг ее задач28.

нению национального культурного и научного наследия, 1890-1930 гг. СПб., 1999. С. 171-185.

26Колчинский Э. И. Академическая наука в Санкт-Петербурге и мировая культура // ВИЕТ. 1999. № 1. С. 22. — См. об этом также: Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг. С. 29; Климанов Л. Г. Н. П. Лихачев: «Быть, чем только могу, полезным первенствующему ученому сословию» // Трагические судьбы: Репрессированные ученые Академии наук СССР. М., 1995. С. 103.

27Ликвидирована в 1936 г. в связи с реорганизацией Историко-археографического института в Институт истории Академии наук.

28См.: Ф. 274.

Лексикография в Академии наук в 1920-е годы

В связи с задачами, которые ставила перед собой РВК, и формами ее деятельности следует дать краткую характеристику состояния словарного дела в Академии наук в рассмат-

29

риваемый период .

Ярким свидетельством положения дел в области работы по составлению словарей в Академии наук в 1920-е гг. служит «Объяснение», которое вынужден был представить председатель Словарной комиссии Академии наук академик В. М. Ист-рин в ответ на «некомпетентную» статью, опубликованную в «Ленинградской Правде» 3 июля 1928 г.30 «Правительственные круги, — пишет В. М. Истрин, — нисколько не интересовались по существу научной работой Словарной комиссии, так как ее ходатайства, с указаниями на необходимость постановки разработки словаря русского языка в соответствие современным научным требованиям, на 9/10 не удовлетворялись»31 . Но несмотря на множество трудностей, характерных для состояния гуманитарной науки 1920-1930-х гг., в истории

29См. подробнее о работе Академии наук по составлению словарей в послеоктябрьский период: Словарь Русского языка XI-XVII вв.: Справочный выпуск. М., 2001; Казанский Н.Н., Сороколетов Ф. П. Языкознание в академической науке Санкт-Петербурга (Институт лингвистических исследований РАН) // Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы междунар. конф. СПб., 1999. Т. I. С. 59-79 (С. 59-67: Словарное дело в Академии наук); История русской лексикографии / Л. С. Ковтун, Е. Э. Биржакова,

В. О. Петрунин и др.; Отв. ред. Ф. П. Сороколетов. СПб., 1998; Виноградов В. В. Вопрос об историческом словаре русского литературного языка XVIII-XX вв. // Виноградов В. В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977. С. 192-205; Семериков А. В. Из истории академической словарной картотеки // Лингвистические источники: Фонды Института русского языка. М., 1967. С. 281-317.

30Ф. 2. Оп. 1-1928. Д. 51. Л. 95-97.

31Там же. Л. 96.

отечественной лексикографии это было время многих важных начинаний, которые получили свое развитие в дальнейшем и принесли славу российскому языкознанию.

Не менее значимые научные цели ставила перед собой и Византийская комиссия, но, к сожалению, они не были достигнуты. Безусловно, не последнюю роль в этом сыграла политика советского государства по отношению к «старой школе». Произошло это во многом и потому, что задачи Комиссии были неактуальны для «строящегося нового общества». Как отмечают исследователи взаимоотношений Академии наук и государства в 1920-е гг., «особенно быстро развивались научные учреждения, связанные с хозяйственной практикой. Постепенно в политике молодого государства возобладала тенденция всецело подчинить науку задачам социалистического 32

строительства» .

В истории Русско-византийской историко-словарной комиссии нашли отражение как положительные, так и отрицательные черты академической науки послереволюционного периода. Энтузиазм, новаторство, смелость — все то, что стало характерным для науки того времени, определяло и деятельность Комиссии. Но, к сожалению, одна из особенностей ее развития — институционализация33— не коснулась Визан-

32Наука и кризисы: Историко-сравнительные очерки / Ред. и сост. Э. И. Колчинский. СПб., 2003. С. 667.

33«В конечном счете возобладал курс на реорганизацию Академии наук путем развертывания в ней сети научно-исследовательских институтов. Произошли крупные изменения в структуре учреждений по сравнению с 1926 г. Увеличилось (к 1932 г. — О. Б.) число институтов (с 8 до 28) и, наоборот, сократилась сеть мелких научных учреждений. Сколь существенные изменения произошли за два года с июня 1930 г., видно из следующих цифр. В 1930 г. было 19 институтов, 15 лабораторий, 12 комиссий, 6 музеев, 2 станции, 1 комитет, 1 кабинет. В 1932 г. — 28 институтов, 16 лабораторий, 5 комиссий, 2 музея, 3 станции, 2 комитета, 1 кабинет. Многие из академических институтов сразу же заняли положение головных организаций в соответствующих отраслях науки» (Там же. С. 598-599).

тийской комиссии: ей не суждено было превратиться, как того хотел ее руководитель Ф. И. Успенский, в Институт византийских исследований, в Византийский институт. Будучи частью общего направления развития отечественной исторической науки в послереволюционной период, характеризующегося политизацией и интересом к современности, этот факт, безусловно, не мог не сказаться на дальнейшей судьбе отечественного византиноведения.

Летопись деятельности Комиссии

10 апреля (28 марта) 1918 г. на заседании Общего собрания Российской Академии наук Ф. И. Успенским был прочитан доклад о необходимости возрождения византиноведче-ских штудий и об образовании с этой целью особой комиссии34. Почти полностью доклад был опубликован в Известиях РАН35 и в Византийском временнике (через пять лет!) в заметке Ф. И. Успенского «Хроника византиноведения»36. День, когда Ф. И. Успенский выступил с докладом, можно считать начальной датой в истории Комиссии. Отделением была принята резолюция: утвердить предложения академика Ф.И.Ус-пенского и образовать особую Комиссию под его председательством из академиков: В. В. Латышева, А. А. Шахматова, Н. Я. Марра, В. В. Бартольда, А. В. Никитского и М. И. Ростовцева.

Таким было начало истории комиссии, впоследствии получившей название Византийской. Но пока ее имя — комиссия «Константин Порфирородный». Здесь стоит отметить, что идея централизации византиноведческих исследований возникала и раньше. Так, в 1916 г. Ф. И. Успенский пишет: «Может быть была бы желательна в будущем большая централизация в византийских изучениях, некоторая общая программа, которая бы преследовала определенные задачи и цели, но нужно надеяться, что это будет достигнуто без каких-либо особенных мер, по взаимному молчаливому соглашению»37. «По молчаливому соглашению» и «без особенных мер» осуществить это «желание» было бы невозможно. Только благодаря энергии,

34Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. § 131.

3бИРАН. Сер. VI. 1918. № 10. С. 911-912.

36ВВ. 1923. Т. XXIII. С. 137-139.

37Успенский Ф. И. Новая струя, вносящая оживление в историю Византии // Там же. 1916. Т. XXII (1915-1916). Вып. 1-2. С. 2.

опыту и авторитету Ф. И. Успенского 1 июня (19 мая) 1918 г. состоялось первое заседание комиссии «Константин Порфирородный». На этом заседании Ф. И. Успенским был прочитан другой доклад, в котором более кратко, но не менее красноречиво говорится о целях организации подобного учреждения,

о необходимости сохранения и упрочения «византийских изучений» в связи со значением, которое имела византийская ис-

38

тория для истории русской38.

Время, когда формировалась и действовала комиссия «Константин Порфирородный», было в материальном отношении самым сложным за все время существования РВК. В этот период российской истории ушли из жизни многие, притом, основные ее сотрудники. Но, несмотря на это, Комиссии удалось развить активную деятельность. За период с 19 мая (1 июня) 1918 г. по 3 марта 1922 г. комиссия «Константин Порфирородный» провела 16 заседаний, на которых заслушивались доклады39, сообщения, отчеты о проделанной работе и принимались решения о распределении работ, о приглашении и утверждении новых сотрудников. Главный же результат деятельности комиссии «Константин Порфирородный» состоял в том, что она смогла подготовить основу, на которой возникла и значительно расширила свою деятельность РВК. Из сохранившихся рукописных протоколов последний, 16-ый, датируется 3 марта 1922 г. Но протоколы заседаний Отделения исторических наук и филологии свидетельствуют о том, что работа в выбранном Комиссией направлении продолжалась. Так, 29 марта 1922 г. Ф. И. Успенский

38См. Приложение 1.

В этом и остальных приложениях, как и при использовании цитат в тексте, во всех случаях старая орфография (так, Ф. И. Успенский пользовался ею до конца своей жизни) заменена на новую.

39Тематика докладов, прочитанных на заседаниях комиссии «Константин Порфирородный», представлена в Приложении 3, в которое включены все доклады, заслушанные в заседаниях РВК за все время ее существования.

на заседании ОИФ просил разрешения оплатить из сумм Комиссии представленную профессором И. И. Соколовым40 рукопись «Арефа Кесарийский как историограф эпохи Константина Порфирородного, его письма и “Апологии” как источник для характеристики эпохи», объемом в 51/2 печатных листов41. В фонде сохранился доклад под тем же названием. прочитанный, как сказано в рукописи, на заседании Комиссии в 1922 г.42. Другое упоминание комиссии «Константин Порфирородный» в протоколах ОИФ за 1922 г. — сообщение просьбы Ф. И. Успенского зачислить С. В. Граве членом Комиссии без содержания (резолюция: «разрешить»)43; в материалах Комиссии нами не обнаружено сведений об участии

С. В. Граве в работе комиссии44. И даже после того как была образована Комиссия по переизданию греческого словаря Дюканжа, а Ф. И. Успенский на очередном ее заседании предложил соединить обе Комиссии, он же просит Отделение зачислить в состав комиссии «Константин Порфирородный» в качестве сотрудника, сверх штата и без содержания переводчицу с датского А. В. Ганзен45, и 5 сентября 1923 г. Отделение

40Об этом сотруднике Комиссии, ее ученом секретаре, см. ниже.

41Ф. 1. Оп. 1а-1922. Д. 170. § 76.

42Последний сохранившийся протокол комиссии «Константин Порфирородный» зафиксировал сообщение Ф. И. Успенского «о поступившей к нему от профессора И. И. Соколова неизданной рукописи, извлеченной из Московской Синодальной библиотеки, сочинений Арефы Кесарийского, византийского писателя начала X века». Только 14 марта 1923 г. «Ф. И. Успенский представил выполненный профессором И. И. Соколовым, по поручению комиссии “Константин Порфирородный” доклад на тему “Письма Арефы Кесарийского как исторический источник для характеристики эпохи” и снова просил об оплате его труда» (Ф. 1. Оп. 1а.- 1922. Д. 170. § 29).

43Там же. Оп. 1а-1923. Д. 172. ОИФ. § 164 (протокол от 27 сентября 1923).

44Там же. Оп. 1а-1922. Д. 170. ОИФ. § 164.

45Там же. Оп. 1а-1923. Д. 172. ОИФ. § 97 (протокол от 9 мая 1923).

предлагает комиссии «Константин Порфирородный» избрать 46

ее своим членом .

Упоминание о Комиссии по переизданию словаря Дюканжа впервые прозвучало также на заседании ОИФ: 31 января 1923 г. академик С. Ф. Ольденбург указал на желательность образования особой Комиссии для работы по переизданию словаря Дюканжа47. Первое заседание Комиссии по переизданию греческого словаря Дюканжа состоялось 11 апреля 1923 г. Уже на втором заседании 3 мая 1923 г. Ф. И. Успенский выступил с предложением о слиянии существующей комиссии “Константин Порфирородный” с вновь организованной Комиссией для переиздания греческого словаря Дюканжа, «в виду совпадения их научных задач и в виду того, что в работах первой Комиссии имеется словарный материал для дополнения глоссария Дюканжа»48. Первые четыре протокола озаглавлены как протоколы заседаний Академической комиссии по переизданию греческого словаря Дюканжа; начиная с

5-го (19 ноября 1923 г.) они именуются протоколами заседаний Академической Русско-византийской историко-словарной комиссии (с этого же времени в протоколах, отчетах Комиссии и общеакадемических, в официальных бумагах, в переписке она часто называется Византийской комиссией или сокращенно: РУВИСЛОВКОМ, РВК, ВК или ВИК). За период с 11 апреля 1923 г. по 6 октября 1928 г. Комиссией было проведено 39 заседаний, на которых было прочитано 49 докладов (большинство из них сохранилось в рукописных протоколах)49. За это время Комиссией были выработаны правила заполнения карточек и

46Там же. § 147.

47Там же. § 19.

48Ф. 126. Оп. 2. Д. 2. Л. 2.

49См.: Приложение 3.

собран карточный материал к 47 источникам (учтены только

ч 50

сохранившиеся материалы) .

Таковы основные научные результаты деятельности РВК. За время ее работы произошли и организационные изменения. 8 декабря 1924 г. на 10-ом заседании Комиссии «имели суждение об организации постоянного бюро РВК в виду затруднительности частого устройства общих заседаний членов Комиссии и постановили организовать бюро РВК в составе председателя академика Ф. И. Успенского, товарища председателя профессора В. Н. Бенешевича и секретаря профессора И. И. Соколова для постоянной инициативной и технической работы и поручить ему ведение и исполнение текущих дел Комиссии, с докладом о них на очередных заседаниях членов РВК»51. Первое заседание бюро комиссии зафиксировано протоколом от 11 февраля 1925 г.52 Совещания бюро носили по большей части организационный характер: на них зачитывались отчеты сотрудников о проделанной работе, обсуждались вопросы об избрании новых членов и распределении заданий; протоколы совещаний сообщают также о полученных письмах от иногородних участников Комиссии. Последнее собрание бюро датируется 21 ноября 1929 г., больше чем через год после того как состоялось последнее заседание РВК (6 октября 1928 г.).

С мая 1925 г. Комиссия еще более расширила сферу своей деятельности: 11 мая в 2 часа дня53 «состоялось собрание лиц, интересующихся изучением договоров Руси с греками

50См.: Приложение 4: Словарный материал на карточках. В нем дан список участников, чей словарный материал сохранился в фонде с указанием числа и характера сохранившихся карточек.

51Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 7 об.

52Иногда оно называется Президиумом комиссии.

53Ф. 126. Оп. 3. Д. 34. Л. 1 (Протокол № 1 заседания Комиссии по изучению русско-византийских договоров).

Х-го века с разнообразных точек зрения»54. 14 мая 1925 г. на очередном (14-ом) заседании РВК В. Н. Бенешевич сообщил

об образовании «группы лиц, поставившей задачей изучение экономических и торговых связей Древней Руси с Византией и Востоком, и, в частности, изучение договоров Руси с греками Х в., и о включении этой группы в состав Русско-византийской комиссии. Тогда же в число членов РВК вошли профессора М. Д. Присёлкова, преподавателя Льва Петровича Яку-бинского и Аркадия Иоакимовича Лященко, приглашенных к участию в занятиях указанной Подкомиссии»55. Деятельность Подкомиссии ограничилась проведением заседаний под бессменным председательством В. Н. Бенешевича. С 11 мая 1925 г. по 4 июня 1927 г. было проведено 21 заседание, на которых были зачитаны 24 доклада56. 26 мая 1928 г. состоялось объединенное заседание Византийской комиссии и Подкомиссии (предпоследнее заседание РВК)57.

В отчете АН за 1927 г. упомянуты как прочитанные на заседаниях Подкомиссии по изучению договоров доклады Е. А. Рыдзевской «О военных сношениях Руси и скандинавов с Византией по договорам Руси с греками и сагам» и «Сказание о щите, повешенном Олегом на вратах Царяграда». Ни текстов этих докладов, ни сообщений о них в фонде не сохранилось. Отчет АН за 1928 г. среди сделанных на заседаниях Комиссии сообщений перечисляет доклады: Д. В. Айна-лова «Путешествие Бориса и Глеба в Царьград», В. Н. Бене-шевича «Отчет о занятиях в Париже и Риме летом 1927 г.»,

54Там же. Л. 1 (Л. 1-2 об.: записка В. Н. Бенешевича «В Русско-византийскую историко-словарную комиссию Российской Академии наук» (автограф); Л. 3-3 об.: этот же текст, переписанный другой рукой; на Л. 3 помета Ф. И. Успенского: «Представлена в Академию 26 мая»).

55 Образование Подкомиссии зафиксированно и протоколом ОИФ от 27 мая 1925 г. (Ф. 1. Оп. 1а.-1925. Д. 174. § 161.).

56Мы ориентируемся на материалы, сохранившиеся в фонде Комиссии.

57Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 63 (машинопись с подписью В. Н. Бенешевича); Д. 34. Л. 53 (машинопись).

В. А. Брима «Путь из варяг в греки по скандинавским источникам» и «Обозрение рунических надписей Восточной Европы». Подтверждений тому в материалах Комиссии, опять же, мы не находим. В рукописных протоколах упоминается и дано краткое содержание только доклада В. А. Брима «Рунические надписи в Византии»58.

На последнем заседании Комиссии (6 октября 1928 г.), за четыре дня до смерти Ф. И. Успенского, председательствовавший профессор В. Н. Бенешевич сообщил о постановлении правления Академии наук СССР составить опись всего инвентаря РВК, в виду предстоящего закрепления за Комиссией двух комнат в доме по Тучковой набережной № 2а59. Но переезд так и не состоялся: архив и библиотека РВК в 1931 г. были вывезены из квартиры Ф. И. Успенского; первый — в архив АН, вторая — в БАН60. После смерти Ф. И. Успенского (10 сентября 1928 г.) и очередного ареста В. Н. Бенешевича (25 ноября того же года) работа РВК как единой организации практически прекращается. В 1929 г., несмотря на то что Комиссия уже не устраивает заседаний, словарный материал на карточках к византийским текстам еще продолжает поступать в бюро комиссии61. Последнее упоминание о Комиссии в официальных академических документах мы находим в протоколах ОГН от 1 октября 1930 г.: в этот день Академией

58Ф. 126. Оп. 3. Д. 34. Л. 25. Протокол 14-го заседание от 27 сентября 1926 г.

59Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 66 об.

60В Деле фонда 126 сказано: «Книги б. Византийской комиссии АН, в количестве семнадцати (17) связок и карточный каталог к ним по 160 книг — переданы в Б. аН по акту 24/ХІІ 1931 г. (№ 72/1931 г.)» (Л. 1, автограф А. Г. Князева, заведующего архивом.); «Материал (архивный. — О. Б.) поступил в октябре 1930 г. из Византийской комиссии по ее ликвидации. Детальной проверки по ее ликвидации не производилось» (Л. 6 об.).

61Ф. 126. Оп. 2. Д. 16, 21-22, 24, 28-33, 44-45, 52-53 (материалы, предоставленные С. А. Жебелёвым, Б. К. Ординым, П. Г. Преображенским, И. И. Соколовым. — См. Приложение 4.

было принято постановление: «Научные материалы бывшей Византийской и Славянской комиссий передать на временное хранение в Архив Академии наук СССР»62.

62Ф. 1. Оп. 1-1930. Д. 256. Л. 67 об.

Финансирование

Нельзя обойти вниманием проблему финансирования Комиссии. Основным источником для нас и в этом вопросе послужит материал архивного фонда.

Напомним, что экономическое положение Академии наук, как и всей страны, в 1920-е гг. было тяжелым, а в годы гражданской войны — трагическим. Несмотря на то что с наступлением мирного времени академическому руководству удалось добиться от правительственных органов некоторой помощи, способствовавшей «подкреплению» науки, общее финансовое положение Академии оставалось крайне тяжелым: она продолжала финансироваться по расходным сметам Наркомпроса, а на финансирование нужд этого ведомства государство могло выделять лишь самые незначительные бюджетные ассигнования. С введением новой экономической политики положение бюджетных учреждений непроизводительной сферы народного хозяйства резко ухудшилось. Это объяснялось тем, что сократилось государственное «волевое распределение, носившее часто натуральный характер»63.

Для того чтобы нам было с чем сравнить имеющиеся сведения, приведем в качестве примера данные о материальном положении научных сотрудников РАН к началу 1924 г. В это время в Академии наук числилось 611 штатных единиц («платежных единиц»), на зарплату сотрудникам Наркомпро-сом отводилось 21 523 руб. в месяц. По оплате в Академии существовало всего 18 разрядов, максимальный оклад по 17-му разряду составлял 100 руб., а минимальный по 4-му разря-

63См. об этом: Соболев В. С. Для будущего России: Деятельность Академии наук по сохранению национального культурного и научного наследия, 1890-1930 гг. СПб., 1999. С. 71.

ду — 10 руб. в месяц. На научно-исследовательские работы

64

отводились еще меньшие суммы .

Своего бюджета Комиссия не имела и членских взносов не собирала65. В упомянутом выше докладе Ф.И.Успен-ского, прочитанном 10 апреля (28 марта) 1918 г. на заседании ОИФ РАН, с которого ведет свое начало история Комиссии, Ф. И. Успенский дал четкие сведения о необходимом материальном обеспечении тогда еще комиссии «Константин Порфирородный»66. Любопытно, что информация, завершающая сообщение Ф. И. Успенского, не вошла ни в публикацию доклада в «Византийском временнике» (ВВ. 1923. Т. XXIII.

С. 137-139), ни в «Известиях РАН» за 1918 год (С. 911-912). Ф. И. Успенский подытоживает свое сообщение: «С целью безотлагательного открытия Постоянной комиссии и организации ее научного предприятия просил бы выдать авансом в мое распоряжение 15 000 руб., включая сюда упомянутую выше единовременную выдачу в 5000 руб.». Нам неизвестно, была ли выдана эта сумма в целом, но мы располагаем «отчетом в израсходовании суммы в 12 000 рублей, отпущенной мне [Ф. И. Успенскому] на первоначальное оборудование и открытие занятий академической комиссии имени Константина Порфирородного во вторую половину 1918 г.», из которого мы видим, что наибольшие средства тратились на оплату перево-дов67. Самыми высокими (и они оставались такими неизменно до его смерти) были гонорары В. В. Латышева. Сведения об

64Там же. С. 84. Уровень цен в те годы, конечно, не был стабильным, но, например, «Византийский временник», вышедший в 1926 г. (24-й том) стоил 3 руб., изданный через год следующий том стоил 3 руб. 75 коп.

65Ф. 155. Комиссия «Наука в России» (1916-1923), впоследствии КУИНС (Комитет учета и изучения научных сил СССР). Оп. 3. Д. 38 (Комиссии Ленинграда: 1918-1933). Л. 181. Бланк анкеты, заполненный

А. Н. Акимовым, секретарем комиссии «Константин Порфирородный», 1 июня 1922.

66Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. § 131. — См. Приложение 5.

67Ф. 126. Оп. 1. Д. 4. Финансовые документы. Л. 4-5 об. Автограф Ф. И. Успенского. — См. Приложение 6.

оплате его труда — основные в характеристике финансового положения Комиссии в начальный период ее существования. Так, помимо перечисленных выше выплат, нам известно, что в мае 1920 г. В. В. Латышев «в счет гонорара за 3 1/2 листа переводов из Константина Багрянородного, Феодора Дафнопата и Иоанна Зонары получил от председателя Комиссии “Константин Багрянородный” две тысячи семьсот семьдесят пять рублей (2775 р.)»68. Вероятно, некоторое повышение оплаты стало возможно благодаря тому, что Ф. И. Успенскому удалось добиться в Комиссариате народного просвещения кредитов для комиссии «Константин Порфирородный»69. 25 февраля 1921 г. на заседании Комиссии «заслушали сообщение председателя Ф. И. Успенского о том, что, при значительном годовом бюджете в 400.000 рублей70, Комиссия испытывает острую нужду в сотрудниках-переводчиках. До последнего времени комиссию обслуживал в отношении переводов с греческого один лишь В. В. Латышев, труд которого в виду его высокой квалификации желательно оплачивать по более высокому та-

68Там же. Д. 4. Л. 34.

69Там же. Д. 2. Л. 27: Протокол [№ 9] заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 20 октября 1919: 2) Поднят вопрос о вознаграждении сотрудников Комиссии в связи с существующими тарифами. Решено ходатайствовать через Академию наук о добавочной сумме на оплату сотрудников, а пока, по мере хода работ, уплачивать сотрудникам определенные суммы в счет гонорара за порученную им работу». 11 февраля 1920 г. на заседании ОИФ «Ф. И. Успенский просил разрешения добиться лично в Комиссариате по Народному Просвещению кредитов по Комиссии “Константин Порфирородный”. Разрешено». (Ф. 1. Оп. 1а-1920. Д. 168. § 25).

70Инфляционные процессы в стране шли с такой скоростью, что в 1920-1921 гг. дензнаки номиналом 1 рубль больше не выпускались. Для стабилизации рубля была проведена деноминация денежных знаков, то есть изменение их нарицательной стоимости по определенному соотношению старых и новых знаков. Сначала в 1922 г. были выпущены так называемые совзнаки. Новый рубль приравнивался к 10 тыс. прежних рублей. В 1923 г. были выпущены другие совзнаки, один рубль которых равнялся 1 млн прежних денег и 100 рублям образца 1922 г.

рифу, чем до сих пор»71. Но 2 мая 1921 г. В. В. Латышева не

72

стало72.

Другим примером оплаты работ, требующих особой квалификации, могут послужить данные об оценке труда истори-ка-слависта А. Л. Петрова73. На заседании Комиссии 30 декабря 1918 г., на котором среди прочих присутствовал А. А. Шахматов, было принято постановление «поручить А. Л. Петрову составление библиографии по Константину Порфирородному с кратким изложением содержания и основных положений работ, появившихся в мадьярской и славянской литературах»74. 8 марта 1919 г. на заседании Общего собрания Конференции Академии был заслушан доклад председательствующего в Отделении русского языка и словесности академика А. А. Шахматова, в котором говорилось, что «известный славист Алексей Леонидович Петров, хороший знаток мадьярского языка, получил от академической Комиссии по изданию сочинений Константина Багрянородного предложение составить библиографию того, что в мадьярской ученой литературе относится к этому писателю, сообщающему ценные сведения о древнейших судьбах мадьяр»75. По обсуждению доклада, ОС постановило «просить Отделения РЯС и ИФ временно — впредь до ассигнования средств Народным комиссариатом — изыскать в своих бюджетах средства

71Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 30-31 об. Машинопись; Л. 38-38 об. Оба экземпляра с подписью «делопроизводителя» А. Н. Акимова; Л. 37-37 об. Черновой автограф, вероятно, А. Н. Акимова.

72Протоколы Общего собрания АН от 14 мая 1921, § 69: НС доложил о последовавшей 2 мая смерти академика В. В. Латышева. Был рассмотрен вопрос о приобретении библиотеки В. В. Латышева (по соглашению с АИМК).

73См. о нем: Вялова С. О. Петров Алексей Леонидович // Славяноведение в дореволюционной России: Биобиблиографический словарь. М., 1979. С. 265-266.

74Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 16 об.

75Ф. 1. Оп. 1а-1919. Д. 166. § 72.

для оплаты труда А. Л. Петрова»76. Уже 19 марта на заседании Отделения исторических наук и филологии было принято постановление «ассигновать из сумм отделения на разные предприятия по востоковедению 1500 рублей на оплату труда профессора Петрова по библиографии востоковедения на мадьярском языке и 150 рублей на покупку бумаги и чернил для выполнения этой работы»77. В фонде сохранилась служебная записка в Народный комиссариат по просвещению за подписью С. Ф. Ольденбурга следующего содержания: «Ввиду необходимости систематически просмотреть много периодических изданий, А. Л. Петров предложил Отделению русского языка и словесности Академии заняться одновременно выборкой из них всех библиографических указаний на то, что относится как к славянской филологии, так и к русской истории (в пределах до 1711 года), названное Отделение отнеслось сочувственно к предложению А. Л. Петрова. Одновременно А. Л. Петровым получено от Отделения исторических наук и Филологии Академии поручение составить мадьярскую библиографию по востоковедению. Таким образом, А. Л. Петров в течение нескольких месяцев, во всяком случае не менее восьми, будет всецело занят академической работой, что даст Академии основание возбудить вопрос об обеспечении его труда в таком размере, в каком оплачивается труд научных сотрудников академических учреждений, тем более, что срочное выполнение возложенной на А. Л. Петрова задачи потребует упорного с его стороны труда в течение

6-8 часов ежедневно. Ввиду того, что Академия не располагает для этого свободными средствами и редкостью в России лиц, знающих основательно мадьярский язык, прошу Комиссариат по Народному Просвещению, по поручению Конференции РАН, не отказать в распоряжении к предоставлению Академии необходимых на оплату труда А. Л. Петрова сумм,

76Там же.

77Там же.

из расчета по 1060 рублей в месяц, а всего на 8 месяцев (май-декабрь) 8.480 руб.»78.

Скорее всего, просьба была удовлетворена79. Помимо составления библиографии, А. Л. Петров в том же году выполнил перевод с хорватского языка статьи Гавро Манойловича (Саюто Мапо]1оюгс) «БЫйЦе о зргзп “Бв айтгтзЬтапЛо гтрвтго”

сата КопвЬапМпа VII Рофтодвпйа», с оплатою 100 руб. с листа 80

подлинника80.

Основным источником информации о финансировании Комиссии после 1924 г. для нас стало архивное дело «О финансовом положении РВК и ВИК (сметы, извещения об отпуске средств, записки-ходатайства и пр.)»81. Так, нам известно, что 20 марта 1924 г. на заседании Правления РАН слушали «представленный Академиком Ф. И. Успенским отчет по авансу, выданному Комиссии словаря Дюканжа (так в оригинале. — О. Б.) в сумме 12 рублей82 и с просьбой о выдаче нового очередного аванса»83; выписка из журнала Правления РАН от 29 января 1925 г. сообщает о выдаче аванса в размере 20 руб.84; то же от 23 июля 1925 г. — об отчете по авансу в 50 руб. и о выдаче аванса в размере 40 руб.85; на октябрь и ноябрь 1925 г. открыты следующие кредиты: на канцелярские расходы — 14 руб., на разные хозяйственные расходы —

7 руб. 50 коп., на почтово-телеграфные и телефонные расходы — 5 руб., исследовательские работы, научные материалы

78Ф. 126. Оп. 1. Д. 4. Л. 2. Копия машинописи.

79Всего за первую половину 1919 г. на содержание Комиссии из Академии наук было получено 10 700 руб. (Там же. Л. 11).

80Перевод сохранился в фонде комиссии: Там же. Д. 13. 338 л.

81Там же. Оп. 3. Д. 10. 160 л.

82См. сн. 42: в 1922 г. была проведена денежная реформа — новый рубль стал приравниваться к 10 тыс. прежних рублей.

83Оп. 3. Д. 10. Л. 3.

84Там же. Л. 13.

85Там же. Л. 19.

и инвентарь — 250 руб.86 (из этого же дела нам известно, что 30 руб. от этой суммы было уплачено П. Г. Преображенскому87).

Несмотря на то что в Отчете Академии наук за 1925 г. сказано, что «материальное положение Комиссии к концу отчетного года было значительно облегчено повышением авансовых выдач»88, нам известно, что «указанные размеры ассигнований на печатание трудов РВК89 и на ведение всей ее работы далеко не соответствуют ни ее задачам, ни личному составу, потребному для их осуществления, ни размерам произведенной уже наличным составом работы»90. А уже в январе 1926 г. «ввиду последовавшего общего сокращения кредитов, назначенный президиумом и Правлением Академии наук на 11-ой квартал текущего бюджетного года аванс на ученые надобности выражается в сумме 100 рублей»91. Вероятно, из этих средств в июне было выплачено 27 руб. за работу по эк-

86Там же. Л. 22.

87«За извлечение словарного материала из хроники Феофана для переиздания греческого словаря Дюканжа. Петр Преображенский. Москва» (Там же. Л. 32. Автограф П. Г. Преображенского от 30 ноября 1925).

88Отчет АН за 1925 год. Л., 1926. С. 265. Дальше отчет констатирует: «Но постоянное увеличение состава членов и сотрудников и постепенное накопление словарного материала вызывает потребность в организации особого бюро, на котором должна лежать обязанность обработки и объединения получаемого от сотрудников материала. Члены этого бюро должны быть приняты за плату, отсюда возникает потребность в платных единицах, как это принято в других академических учреждениях».

89Предполагалось выпускать отдельным изданием «Труды РВК», но никаких конкретных шагов для выполнения этого плана предпринято не было; более или менее подробные отчеты В. Н. Бенешевича о деятельности Комиссии появились в двух вышедших за это время томах Византийского временника: 1) Русско-византийская комиссия. Glossarium Graecitatis // ВВ. 1926. Т. 24 (1923-1926). С. 115-130 и 2) Русско-Византийская Историко-Словарная Комиссия в 1926-1927 г. // ВВ. 1928. Т. 25. С. 165-170.

90См.: Бенешевич В. Н. Русско-византийская комиссия. Glossarium Graecitatis. (С. 121).

91Ф. 126. Оп. 3. Д. 10. Л. 40.

церпированию «Истории» Георгия Пахимера Б. К. Ордину92 и оплачена квитанция от 13 марта 1926 о переводе Ф. И. Успенским в Афины Ф. Кукулесу 14 долларов (27 руб. 27 коп.)93.

В некоторых случаях благодаря «финансовым» документам нам удается уточнить данные о научной деятельности Комиссии. Так, из того же цитировавшегося выше архивного дела «О финансовом положении РВК и ВИК» нам становится известно, что 3 октября 1926 г. по 10 руб. было выплачено В. Н. Бенешевичу за фотографирование рукописей Государственной публичной библиотеки для подкомиссии о догово-рах94 и А. Г. Якубовскому за составление карты95.

Но все же выплачиваемых Комиссии средств не хватало. В отношении, поданном председателем РВК в Президиум

92Там же. Л. 65. Автограф Б. К. Ордина от 16 июня 1926 г. — Имеется в виду сохранившийся в фонде Комиссии (Ф. 126. Оп. 2. Д. 9-10) словарный материал (5046 карточек-индексов) к изданию: Georgii Pachymeris de Michael et Andronico Palaeologis libri XIII. Recognovit Imm. Bekkerus. Vol. I-II. Bonnae, 1835. (CSHB. T. 29).

93Там же. Л. 44. — Может быть, это был перевод за книгу, присланную для «библиографического доклада» В. Н. Бенешевича, прочитанного 13 мая 1926 г. на 23-м заседании РВК (Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 32 об.). Доклад касался трех работ: 1) Петрахахос Д. О монашеском строе на Афоне. Leipzig, 1925; 2) КоихоиХк Ф. Экземпляр греческого глоссария Дюканжа, находящийся в Национальной библиотеке в Афинах. Афины, 1926; 3) статья Августа Хейзенберга: Heisenberg A. Das Problem der Renaissance in Byzanz jj Historische Zeitschrift. 1926. Bd 133. S. 393-412.

94Там же. Л. 69. Автограф В. Н. Бенешевича. - Фотографии сохранились в фонде Комиссии (Там же. Д. 36) и в фонде В. Н. Бенешевича

(Ф. 192. Оп. 3. Д. 153-154).

9бВ. Н. Бенешевич в своем очерке «Ф. И. Успенский как основатель и руководитель Русско-византийской комиссии Академии наук» (Памяти академика Федора Ивановича Успенского. 1845-1928. Л., 1929. С. 71) упоминает о том, что результатом работы Комиссии явилась, в том числе, и сводка данных из восточных писателей о путях на восток с картой самих путей. Ни в фонде Комиссии, ни в других архивах нами эта карта пока не обнаружена.

АН СССР 11 октября 1926 г., сказано96: «Ввиду того97, что на будущий год Президиум исходатайствовал одну штатную единицу для РВК из числа испрашиваемых мною трех, с глубоким удовлетворением и признательностью отмечая этот успех для работы РВК, считаю долгом довести до сведения Президиума, что получением одной единицы потребности РВК не могут считаться обеспеченными, если РВК не будет располагать средствами для оплаты труда сотрудников и на канцелярские и хозяйственные расходы в размере не менее 200 рублей в месяц98, что прошу принять в соображение при распределении средств на научные потребности академических учреждений». Из очередного отношения становится известно, что В. Н. Бенешевич оплачивал работу сотрудников Комиссии из собственных средств99: «В ожидании лучшего будущего РВК поставлена ныне в крайне тяжелое положение благодаря тому, что не имеет постоянных сотрудников для выполнения ряда ответственных работ, превосходящих силы единственного штатного моего сотрудника по РВК. В прошлом 1926/7 г. по частному соглашению на вознаграждение приглашенных сотрудников секретарь РВК уплачивал значительную сумму ежемесячно из своих средств. А в начале нынешнего 1927/8 г. обнаружилось, что даже и выдаваемое ранее по РВК ассигнование по 60 р. в месяц уменьшено до 90 р. за два месяца, то есть до 45 р. в месяц. Признавая такое положение РВК недопустимым, так как оно лишает ее возможности выполнить принятые на себя перед Академией наук и перед всем ученым миром обязательства, обращаюсь в президиум Академии наук с просьбой: впредь до утверждения штатов РВК

96Ф. 126. Оп. 3. Д. 7. Л. 6. Автограф В. Н. Бенешевича с правкой Ф. И. Успенского, на бланке РВК. - Текст цитируется с учетом правки Ф. И. Успенского.

97У В. Н. Бенешевича: «До сведения моего дошло».

98Дальше, до точки, вписано Ф. И. Успенским.

99Там же. Л. 8. Машинопись; Л. 11-12; Л. 7 — черновик-автограф

В. Н. Бенешевича.

оказывать ежемесячное пособие в размере не менее 150 р. на вознаграждение сотрудников РВК за работы, выполняемые по поручению Президиума РВК».

В записке к «Смете расходов по Русско-византийской историко-словарной комиссии на 1927-28 г.»100 сказано: «Канцелярские и хозяйственные расходы (120 руб.)101 рассчитаны в минимальном размере по опыту предыдущих лет, но можно предвидеть, что в 1927-28 г. работа разовьется в более широком масштабе, и что РВК будет дано особое помещение. <... > Телеграфные расходы (24 руб.)102 должны быть включены ввиду наличности у РВК иногородних сотрудников и отделений и возникавшей уже на практике предыдущих лет необходимости спешных сношений. Исследовательские работы РВК будут состоять в списывании и фотографировании древних текстов и документов, составлении библиографии для “Византийского временника”, составлении указателей к выходящим изданиям Академии наук по византиноведению, извлечении словарного материала из византийских памятников и т. д. Оплата этой сложной и кропотливой работы намечена сдельная — по 3 руб. в день на 400 рабочих дней, которые предполагается разделить между 8-10 научными сотрудниками. Для этой текущей работы нужны руководства, справочные издания, словари и издания греческих текстов, которые будут снабжаться пометками, исправлениями и дополнениями в процессе работы; все эти книги должны быть в крепких переплетах. Для алфавитного каталога книг и научных коллекций РВК необходимы карточки на картоне»103.

Дополняет список необходимого «План работ Русско-византийской комиссии Академии наук СССР на 1927/28 бюд-

100Ф. 126. Оп. 3. Д. 10. Л. 78-83.

101Там же. Л. 78 об.

102Там же.

103Там же. Л. 79.

жетный год»104: «Для осуществления намеченных работ РВК располагает силами ученого секретаря (профессора В.Н.Бе-нешевича), двух научных сотрудников105 (профессора И. И. Соколов и Б. К. Ордин)106, принимающих ближайшее участие в текущей повседневной работе РВК, и около 15 активных членов и сотрудников РВК как в Ленинграде, так и других городах. Штатное вознаграждение получает только ученый секретарь, все же остальные будут вознаграждаться за исполнение поручений Русско-византийской комиссии по расчету рабочих дней, действительно затраченных на работу для РВК. Председатель Русско-византийской комиссии, академик [Ф. И. Успенский]».

Из «Объяснительной записки по смете Византийской комиссии на 1928/29 год» мы видим, что требования Комиссии остались неудовлетворенными. «Опыт предшествующих лет, — говорится в ней, — показал, что отпускаемых на РВК средств совершенно недостаточно и что с ними можно было бы обходиться только до тех пор, пока персонал штатных сотрудников отсутствует и сама РВК не располагает даже помещением. В настоящее время положение РВК изменяется очень существенно, благодаря предоставлению ей специального помещения; но тогда с особенной силой выступает потребность в обеспечении РВК и личным персоналом, так как единственный штатный сотрудник ее — ученый секретарь — физически не в силах справиться с многообразными и сложными зада-

104Там же. Д. 3. Л. 35-39. Автограф В. Н. Бенешевича; Л. 32 — копия Б. К. Ордина; Л. 33-34 — машинописные копии, заверенные подписью Ф. И. Успенского.

105Внештатных (Там же. Л. 94. Обращение к Непременному Секретарю АН СССР. 3 мая 1928 г. Автограф В. Н. Бенешевича от имени Ф. И. Успенского. То же: Л. 93 - машинопись).

106Они получали ежемесячно от 20 до 40 руб. каждый (Там же).

і Комиссии не получила заслуженной с£

г. Конечно, это не было главной причино

і ее планов, но самым наглядным образов :у приоритетов в отношении НОВОГО ГОС’ іуки гуманитарные, а особенно науки, і я в частности, византиноведение, были

Место проведения заседаний Комиссии

Неразрывно с проблемой финансирования стоит вопрос о месте проведения заседаний Комиссии. Первоначально комиссия «Константин Порфирородный» имела помещение в здании бывшего Горного Департамента по адресу Университетская набережная, дом № 1 «в виде одной комнаты в третьем этаже»108. На сохранившихся в материалах Комиссии приглашениях на первое заседание комиссии «Константин Порфирородный» указано место его проведения — Малый Конференц-зал РАН109. В записке делопроизводителя комиссии «Константин Порфирородный» А. А. Васильева от 25 марта 1919 г. «Что нужно Комиссии»110 вторым пунктом после «урегулирования вопроса о способе получения денег из сметы на 1919 год с выделением месячного содержания делопроизводителя и письмоводителя» значится «отдельная комната» (третий и четвертый пункт: «два стола и запирающийся шкаф»). В протоколе заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 8 мая 1919 г. о месте проведения собрания сказано: «у Ф. И. Успенского»111. В анкете, заполненной

А. Н. Акимовым, сменившим А. А. Васильева в должности секретаря комиссии «Константин Порфирородный», 1 июня 1922 г. для Комиссии «Наука в России», указан следующий адрес Комиссии: «Здание Академии наук (Петроград, Университетская набережная, 5)»112. Скорее всего, заседания проводились как на квартире у Ф. И. Успенского, так и в основном здании Академии наук. Документы, отражающие полемику, ве-

108Отчет АН за 1918 год. Пг., 1919. С. 323.

109Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 6, 9.

110Там же. Д. 4. Л. 12. Автограф.

111Там же. Д. 2. Л. 20. Позже эта фраза была зачеркнута (скорее всего рукой самого Ф. И. Успенского).

112Ф. 155. Оп. 3. Д. 38. Комиссии Ленинграда: 1918-1933. Л. 181.

дущуюся между руководством Комиссии и Академией наук, о предоставлении комиссии «Константин Порфирородный», а затем РВК отдельного помещения, образуют отдельный комплекс. Но несмотря на то что небольшое помещение при библиотеке Академии наук в конце концов все-таки было выделено для работы Комиссии, и даже было составлено расписание занятий в нем сотрудников Комиссии113, местом постоянных собраний оно не стало114. Не случайно в анкете «Обследование научных учреждений в СССР на 1 апреля 1929», заполненной С. А. Жебелёвым, исполнявшим тогда обязанности председателя РВК, в графе «Полное название учреждения и его адрес» указано: «Византийская Комиссия, В. О., 7 л.,

д. 2, кв. 12», то есть адрес, по которому жил до своей смерти (10 сентября 1928 г.) Ф. И. Успенский, и где во время составления анкеты жила его вдова Надежда Эрастовна, а также хранилась библиотека РВК115.

113См. протокол заседания бюро РВК от 17 декабря 1926 (Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 6).

114Заседания Подкомиссии по изучению договоров проходили тоже в помещении на Университетская набережной, 5 в Малом Конференц-зале Академии наук (см., например: Там же. Д. 1. Л. 68-72, 74, 76-84: приглашения на заседания Подкомиссии 5 апреля 1923 - 20 июня 1928; Д. 34. Л. 28 а, 30, 31 и др.) или в кабинете Непременного секретаря (Ф. 192. Оп. 3. Д. 109. Л. 9 об.: сохранившийся в фонде В. Н. Бенешевича экземпляр приглашения на заседание 17 октября 1927 г.).

115Примечателен следующий факт: на 12-м заседании комиссии «Константин Порфирородный» было заслушано сообщение А. И. Акимова «о покраже (так в оригинале. — О. Б.) части имущества Комиссии (главным образом письменные и канцелярские принадлежности), хранившихся в восточно-византийском разряде АИМК. Постановлено: перенести оставшееся имущество Комиссии (в том числе сочинения Грота, пожертвованные в Комиссию) в квартиру Ф. И. Успенского». (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 30-31 об. Машинопись; То же. Л. 38-38 об. — оба экземпляра с подписью «делопроизводителя» А. Акимова; Л. 37-37 об. — черновой автограф, вероятно, А. Акимова).

Деятельность Комиссии

Те основания, которые сделали не только возможным, но и необходимым появление Комиссии, четко сформулированные Ф. И. Успенским на первом заседании комиссии «Константин Порфирородный»116, сохраняли свое значение исходных принципов на всем протяжении существования Комиссии. Но за двенадцать лет своей деятельности Комиссия изменяла не только свое название и состав — менялись ее цели, задачи, основные формы деятельности.

В первые годы работы Комиссии ее целью было изучение исторических трудов круга Константина Порфирородного и, в целом, Византии X в. В начале 1920-х гг. основной задачей Комиссии стало дополнение среднегреческого словаря Шарля Дюканжа. Но постепенно, в связи с уже накопленным опытом, ее цели переместились в сторону русско-византийских отношений. Каждый из этапов деятельности Комиссии имел свои результаты, описанию которых посвящен настояший раздел.

116См. Приложение 1.

Комиссия «Константин Порфирородный»

Основные задачи, которые ставила перед собой Комиссия при ее учреждении, были провозглашены Ф. И. Успенским в упоминавшемся докладе, сделанном на заседании Отделения истории и филологии РАН 10 апреля (28 марта) 1918 г. Здесь же содержится объяснение того, почему византиновед-ческой комиссии было дано название «Константин Порфиро-

- 117

родный» :

«Год тому назад, — говорится в докладе, — в XXII томе “Византийского Временника”118 я затронул вопрос о задачах Византиноведения с точки зрения вновь накопившихся материалов. Не может подлежать сомнению, что конец Македонского периода имеет капитальное значение в развитии основных черт Византинизма. Это есть период завершения Византинизма столько же в государственных учреждениях, как и в понятиях и в культуре тогдашнего общества, это есть законченный и самодовлеющий объект изучения. На него падают обширные энциклопедические предприятия, соединенные с редакторской деятельностью Константина Порфирородного, ровно как слишком характерное для разных учреждений и лиц стремление закрепить письмом или актом дошедшие до того времени и сохранившиеся в практической жизни обычаи и остатки старины, за дальнейшее сохранение коих можно было тоже опасаться. Имею в виду также законодательные акты, связанные с именем Льва Мудрого, составление руководств для провинциальных судебных учреждений, обширные предприятия по приведению в известность и редактированию безмерно разросшегося литературного материала сказаний о

117Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. § 131.

118Успенский Ф. И. Новая струя, вносящая оживление в историю Византии // ВВ. 1916. Т. 22. С. 1-12. — О значении деятельности Константина Порфирородного см. С. 11-12.

святых. Все это движение имело следствием обширные археологические предприятия, которые касались и весьма близких и дорогих нам вопросов. Так, Константин мог отыскать в имперских архивах и сделать известными первые документальные данные по нашей истории, разумею официальную запись

— род дворцового журнала — о приеме великой княгини Ольги и ее свиты в константинопольском дворце. Находимыми у Константина известиями выясняются первые страницы Русской летописи. Самые боевые вопросы нашей истории, как норманнский, как кирилло-мефодиевский или еще вопрос о договорах с греками — не могут быть двинуты вперед без изучения сохраненных Константином архивных материалов. Кто не знает, наконец, что история славян вообще, а юго-западных в особенности, в самых основных и древних чертах если не раскрывается, то покоится на собранных им же материалах?».

После обозначения проблемы Ф. И. Успенский намечает пути ее решения и обращается к Отделению с ходатайством о принятии следующего предложения:

«I. Углубить и расширить при Академии изучение Константина Порфирородного. Для этой цели прежде всего потребовалась бы организация в виде, например, постоянной комиссии с предоставлением ей помещения и изысканием средств для ее деятельности.

II. Комиссия выработает план и метод занятий. Начать же дело можно немедленно. Единственная рукопись сочинения Константина Се Септоппв, или его знаменитого Обряд-ника, находящаяся в Лейпцигской городской библиотеке, у нас совсем неизвестна. С нее следует сделать фотографический снимок и предпринять новое издание со всеми накопившимися комментариями. Немедленно же можно приступить к составлению исторического именослова, то есть словаря деятелей, упоминаемых в сочинениях Константина, а равно словаря Дюканжа тесНае дтаесИаШ подбором пропущенных и

неизвестных в его время слов, извлеченных из писателей, найденных в последнее столетие, и в особенности из надписей и папирусов. Независимо от сего предстояло бы заняться углублением славянских и Русско-византийских исследований на основе Константина и обширной литературы, накопившейся как в России, так и у славян, и на Западе.

III. Обеспечить на длительный период деятельность постоянной комиссии “Константин Порфирородный” подготовкой для нее сотрудников, поощрением ее работ по русским и славянским древностям и истории, и средствами на издание трудов ее. (По мере увеличения членов и развития своей деятельности постоянная комиссия вводит в курс своих занятий Черноморское побережье и в частности специально Тра-пезунт)».

В Отчете о деятельности РАН за 1918 г. о задачах Комиссии говорится следующее119: «Весною 1918 года, по предложению академика Ф. И. Успенского, при Академии наук была образована комиссия “Константин Порфирородный”. На первый взгляд такое название может показаться несколько странным, по крайней мере, узким для того, чтобы оправдать образование отдельной постоянной комиссии. Но это было бы лишь первым и, при том, неправильным представлением. Комиссия “Константин Порфирородный” должна рассматриваться, на что имеет полное основание, с общеисторической широкой точки зрения. Задачи, которые комиссия наметила в первую очередь таковы: прежде всего необходимо внимательно изучить вопрос о самой основе, на которой зиждется работа Комиссии, то есть вопрос о сочинениях, вышедших из кружка Константина. Для этого предпринята уже под-

119Отчет о деятельности Российской академии наук по отделениям физико-математических наук и исторических наук и филологии за 1918 год. Пг., 1919. С. 323-328. — Текст отчета комиссии «Константин Порфирородный» был подготовлен А. А. Васильевым: в фонде сохранился его автограф-черновик (Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 9-14).

готовительная черная работа, а именно: начато составление не существующего еще в науке подробного указателя личных и географических имен и терминов, что должно облегчить работу ученых и может дать совершенно неожиданные по новизне результаты для освещения различных вопросов истории, литературы и языка. Затем, предпринято составление полной библиографии по литературе о Константине, при чем имеется в виду составить не только голый перечень книг и статей, относящихся к данному вопросу, но и дать краткое изложение их содержания и выяснить значение той или другой работы. Кроме того, если так называемые ЕхсетрЬа Константина вышли недавно в критическом издании, то главные труды, Бе ТЬетаЫЪпз, Бе аСттлвЬтапЛо гтретго и Бе Септоппв (за исключением трактата Филофея120), имеются лишь в старых изданиях. Насущною задачею Комиссии является, поэтому, изучение рукописей этих сочинений, хранящихся в книгохранилищах Западной Европы, и подготовка их нового критического издания. После этих совершенно необходимых и в высшей степени ответственных работ Комиссия, исходя из сочинений Константина, предпримет уже с привлечением другого всего доступного материала: историко-литературного, археологического, нумизматического и т. д., ряд работ по различным сторонам внутренней истории Византии, международным отношениям, по изучению влияния на другие народы и страны, в частности на Россию. Отдельные работы должны быть посвящены первым страницам русской истории, крещению Руси, названиям днепровских порогов».

120Имеется в виду так называемый «Клиторологий» Филофея, составленный в 899 г. атриклинием (ответственным за церемониал) Льва VI и Константина Багрянородного. Это сочинение было издано Ф. И. Успенским: Успенский Ф. И. Византийская табель о рангах // ИРАИК. 1898. Т. III. С. 99-137. - Ср. современное издание:

Oikonomides N. Les Listes de preseance byzantines des IX e et X e siecles. Paris, 1972 (в настоящем издании помещен, в том числе, греческий текст и французский перевод «Трактата Филофея»).

Таковы были перспективные планы. К их воплощению стремился Ф. И. Успенский. Условия времени были таковы, что реализовать их полностью было практически невозможно. И все же удалось сделать многое.

Уже на первом заседании комиссии «Константин Порфирородный» после того как Ф. И. Успенским был прочитан доклад «О значении византийских занятий и о мотивах, побудивших Академию наук учредить под его председательством Комиссию для изучения произведений Константина Порфирородного и истории Византии X в.» и часть главы из неизданного 2-го тома его «Истории Византийской империи» «О литературной деятельности Константина Порфирородно-го»121, А. А. Васильев и П. В. Безобразов сделали сообщение о Бе Септоппв, а затем все участники собрания высказались о задачах и темах для дальнейшего изучения в рамках работы Комиссии. «На основании высказанных соображений намечены были следующие вопросы для деятельности Комиссии: 1) составление библиографии к литературе о Константинополе; 2) указатели терминов и собственных имен к изданным текстам и 3) указатели памятников материальной культуры X века по изданным памятникам искусства»122. Составление подробной библиографии было поручено на следующем засе-

121Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 4. — Имеется ввиду глава подготовленной, но не изданной при жизни Ф. И. Успенского второй части второго тома его «История Византийской империи»; в 1927 г. на средства автора были изданы только первые 520 страниц второго тома; глава 17 «Литературная деятельность Константина» должна была быть напечатана на страницах 801-815. Впервые опубликована в 1997 г. (Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т. 2. Период Македонской династии (867-1057). М., 1997. С. 328-330). — Ср.: ЛатышевВ. В. К вопросу о литературной деятельности Константина Багрянородного // ВВ. 1916. Т. 22. Вып. 1-2.

С. 13-20.

122Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 4-5 (автограф Ф. И. Успенского). Л. 2 - конспективный черновой вариант протокола. — Ср. положения протокола: Л. 3 (автограф А. А. Васильева).

дании П. В. Безобразову123; «для составления указателя к сочинениям Бе ТНетаЫЪив и Бе аСтгтвЬтапЛо гтретго А. А. Васильев предложил окончившего университет по историко-филологическому факультету С. С. Сцепуро; указатель же к Бе Септоппв А. А. Васильев предположил составлять сам»; на этом заседании было «решено приступить, под наблюдением Н. П. Сычёва124 и Б. В. Фармаковского, к составлению указателя к памятникам искусства X-го и смежных с ним веков и поручить его составление магистранту Харьковского университета К. Э. Гриневичу»125.

На деятельность Комиссии повлияли методы работы

B. В. Латышева, выдающиеся знания и многолетний опыт которого в области эпиграфики и текстологии стали для Ф. И. Успенского главной находкой. Уже на третьем заседании Комиссии, которое проходило после летних каникул126, «В. В. Латышев сообщил, что перевел на русский язык извлечения из сочинений Константина Порфирородного, касающиеся России и Кавказа; а так как эта работа уже заставила его перевести приблизительно половину сочинения Бе

123Эта работа не была закончена из-за смерти П. В. Безобразова. Вот что сказано о нем в списке «Скончавшиеся в течение последних лет», опубликованном в справочнике «Наука и ее работники» (Пг., 1921. № 3.

C. 34-38): «Безобразов Павел Владимирович, историк, был ранее профессором. Известен рядом работ главным образом по Византии, работал в ряде комиссий. Скончался в крайней нужде от истощения. Жена его, дочь историка Соловьева и сестра философа, скончалась от той же причины. Ум. 1919 г.» (С. 34-35). После его смерти Комиссия «сочла полезным приобрести для библиотеки Комиссии книги по византиноведению» из библиотеки П. В. Безобразова (Там же. Л. 12 об.).

124См. о нем недавно вышедшую монографию: КызласоваИ. Л. Николай Петрович Сычёв (1883-1964). М., 2006. - В опубликованной здесь автобиографии (1921 г.) Н. П. Сычёв упоминает о своем членстве в Комиссии по изучению византийской культуры эпохи Константина Порфирородного (С. 42).

125Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 11-11 об.

126Правда, не 3-го сентября, как было предложено на первом заседании, а 28 октября 1918 г.

administrando imperio, то он предполагает, если ему позволит время, перевести это сочинение полностью. Насколько такой перевод является важным, В. В. Латышев показал на примере одного места этого сочинения (С. 268-269 боннского издания127), где идет речь об источниках около Таматархи (Тмутаракани) и других прилегающих местностей, причиняющих какие-то “нарывы во рту или сыпь”, как это обычно переводилось Бандури и русскими исследователями, например Д. И. Иловайским и Г. А. Ласкиным (в греч. тексте аф'да с глаголом dva8i8o^oa). В. В. Латышев предположил, что вместо аф'да следует читать vo^'da то есть нефть, после чего оказалось, что здесь мы имеем дело с известными в данной местности нефтяными источниками. Интересно отметить также то, что еще в XVIII веке Шлёцер уже считал перевод ulcera in summo ore128 “lacherlich” (смешным. — О. А.) и правильно понимал аф'да в смысле v^'da, на что последующие исследователи внимания не обратили. Не лишнее, однако, отметить, что в 1912 году в своем переводе данного места из De administrando imperio Dieterich в сборнике Byz. Quellen zur Lander- und Vol-kerkunder (I, 46) переводил это слово правильно через Naphta-quellen (нефтяные источники. — О. Б.) со ссылкою в примечании на Шлёцера»129. Вскоре130 В. В. Латышев закончил перевод, рукопись которого сохранилась в архиве Комиссии131. К

127Constantinus Porphyrogenitus Imperator. De thematibus et de administrando imperio. Accedit H. Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1840. Vol. I-II. (CSHB. T. 11).

128Нарывы во рту (лат.)

129Там же. Л. 12-12 об. — Эта часть протокола была опубликована полностью: Отчет АН СССР за 1919. С. 323.

130См. протокол № 5 заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 30 декабря 1918. (Там же. Л. 17).

131Ф. 126. Оп. 2. Д. 8 (Перевод трактата Константина Порфирородного De administrando imperio с приложением в качестве предисловия послания Константина Порфирородного к сыну его Роману, работы

В. В. Латышева. Автограф В. В. Латышева; с Л. 128 — машинописная копия. — 18 ноября 1918). 167 л. Небольшая часть перевода этого трактата

октябрю 1920 г. им уже был закончен «перевод с объяснительными указателями биографии Василия Македонянина132, сочинения Бе ТКетаЫЪив133 и Рассказа о перенесении Эдесско-го Нерукотворного Образа, принадлежащего перу, как доказал Латышев, Константина Порфирородного134»135. В начале 1920 г. «доложено о представленном В. В. Латышевым переводе биографий Льва VI, Константина VII и Романа, а также Льва Грамматика, Георгия Монаха и Симеона Магистра»136 и «постановлено поручить В. В. Латышеву продолжить перевод с греческого исторических сочинений, имеющих отношение к эпохе Константина VII, а равно писем, грамот и др. официальных актов той же эпохи»137, а уже на следующем заседании было «заслушано сообщение председателя о следующих исполненных для Комиссии В. В. Латышевым работах:

а) Послание Константина к св. Григорию Богослову; б) шесть писем и речь Феодора Дафнопата; в) извлечение из хроники Иоанна Зонары, что составит 3 1/2 печатных листа»138. К работе Комиссии В. В. Латышев подключил своего сына139, ко-

В. В. Латышевым была опубликована: Известия византийских писателей о Северном Причерноморье // ИГАИМК. 1934. Вып. 91. С. 5-48. - К сожалению, в современном издании этого трактата на русском языке не использован полный перевод В. В. Латышева (Константин Багрянородный. Об управлении империей / Греческий текст, перевод, комментарии. Под. ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева. М., 1991).

132Ф. 126. Оп. 2. Д. 18.

133Там же. Д. 16.

134Там же. Д. 14.

135Там же. Оп. 1. Д. 2. Л. 26-27.

136Там же. Оп. 2. Д. 23-24.

137Там же. Оп. 1. Д. 2. Л. 28-28 об. Автограф Ф. И. Успенского.

138Там же. Автограф А. А. Васильева.

139См. о нем: РА ИИМК. Ф. 2. Оп. 3. Д. 352. Личное дело Петра Васильевича Латышева. Л. 1: «Род. в 1882; закончил горный институт в 1907 г.; специальность — металлургия и нумизматика; должность: зам. и старший помощник монетного двора; научный сотрудник Института археологических технологий при РАИМК; языки: нем., фр., англ.; занят разработкой вопроса о местонахождении меди и олова и описанием мо-

торый выполнил перевод с английского статьи Дж. Б. Бари о De administrando imperio. 2 мая 1921 г. В. В. Латышева не стало, и 3 февраля 1922 г. на очередном заседании комиссии «Константин Порфирородный» «было заслушано сообщение Ф. И. Успенского о желательности привлечения к работе Комиссии возвратившегося из Киева профессора И. И. Соколова в качестве сотрудника по переводу с греческого (взамен умершего В. В. Латышева)»140.

Значительное внимание в работе Комиссии уделялось вопросам византийского искусства141. Темы, с ним связанные, не раз обсуждались на заседаниях142. Для составления упо-

нет, найденных в Ольвии; местожительство: Моховая, 12, кв. 33». Л. 2-7: «Докладная записка П. В. Латышева от 12 сентября 1919 г.». Л. 4 об. - 5: «Помимо упомянутых работ в области современной нумизматики, я не терял из виду и древнюю нумизматику и науки, соприкасающееся с ней и в виду этого и для расширения своих знаний в этой области поступил в 1912 г. в число слушателей Археологического института. В то же время я состоял в числе сотрудников “Известий” Археологической Комиссии, в пяти выпусках которой напечатаны исполненные мною переводы некоторых английских и французских трудов по археологии и нумизматике. Кроме того, мною составлены несколько указателей к протоколам реставрационных заседаний Комиссии, которые напечатаны также в “Известий Арх. К.”». Л. 6 об. - 7: «“Список печатных работ: <... > 5. Трактат De administrando imperio. [Перевод статьи: Bury ‘The treatise De administrando imperio’ в Byzantinische Zeitschrift]. Сдано в комиссию Константина Багрянородного для печати 1919 г.”».

140Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 34. (Л. 43-43 об. — черновой автограф, вероятно А. Н. Акимова).

141К сожалению, к работе Комиссии не мог быть привлечен Н. П. Кондаков — инициатор реабилитации средневекового искусства, создатель оригинальной методики исследования произведений средневековой восточно-христианской живописи и глава передовой в 1920-е гг. школы искусствоведения (его средневекового направления): годы Гражданской войны Н. П. Кондаков провел в Одессе и Ялте, а в 1920 г. эмигрировал.

142Так, 20 октября 1919 г. «Н. П. Сычёв сообщил о работах над Десятинной церковью и над чертежами и фрагментами покойного инженера Ми-леева. Художник А. И. Кудрявцев и его супруга занимались копированием их, фотографированием, обмером и общим изучением; это еще пред-

мянутого выше «Указателя к памятникам искусства X-го и смежных с ним веков» были привлечены новые сотрудники, в частности Н. В. Измайлова143, Д. В. Айналов144. Но карточный материал в Комиссию представил только К. Э. Гриневич: им был составлен каталог к работе Г. Шлюмберже145.

Следует отметить еще одну особенность комиссии «Константин Порфирородный»: в отличие от будущей РВК заседания ее проводились крайне редко, в некоторых случаях с по-

варительная стадия работы. Н. П. Сычёв намерен к дальнейшей работе привлечь П. П. Покрышкина и химиков для очистки фрагментов мозаик, так что работа пойдет по путям 1) историко-литературного, 2) историкоархитектурного и 3) химического исследования. Тут же Сычёвым были представлены прекрасно исполненные госпожою Кудрявцевой образцы рисунков с мозаик Милеева. Кроме того, сам Н. П. Сычёв приступает к изучению Корсунского вопроса на Руси» (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 26-27).

143В рукописном отчете А. А. Васильева «Состояние работ в июле-августе 1919 г.» (Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 20-20 об.) указано: «Нат. Вас. Измайлова, под руководством Н. П. Сычёва и Б. В. Фармаковского, регистрирует памятники византийского искусства X и смежных веков по указанным им изданиям».

144В протоколах комиссии «Константин Порфирородный» сохранилось заявление Н. П. Сычёва (Там же. Л. 23. Автограф Н. П. Сычёва): «В виду необходимости привлечь при всестороннем изучении основ культуры эпохи Константина Порфирородного не только материалы непосредственно связанные с жизнью, деятельностью и творчеством самого Императора, или относящиеся к культурной жизни самой Византии, но и материалы, оставшиеся в византийских провинциях, в частности и главным образом — в России, крайне желательно было бы пригласить к работам Комиссии Профессора Д. В. Айналова, являющегося одним из лучших знатоков византийского искусства и его наследий на почве Херсонеса, Киева, Новгорода и других культурных центров Древней Руси. Н. П. Сычёв. 23 июля 1919».

145Schlumberger G. L’Epopee byzantine a la fin du deuxieme siecle. Paris, 1896. — К маю 1919 г. К. Э. Гриневичем было составлено около 700 карточек (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 21-22 об.); в фонде сохранилось 128 карточек (Ф. 126. Оп. 2. Д. 49).

лугодовым и даже более длительными перерывами146. Большинство заседаний носило организационный характер. Докладов на этих заседаниях было прочитано всего несколько, в основном это были краткие сообщения147. Как правило, и те и другие были посвящены Константину Порфирородному. Перечислим наиболее интересные из них: В. В. Латышев в связи с переводом De administrando imperio сделал доклад об источниках около Таматархи (Тмутаракани)148; А.А.Дмитри-евский на пятом заседании Комиссии доложил о рукописях Иерусалимской патриаршей и Дрезденской библиотек, важных для изучения эпохи и деятельности Константина Пор-фирородного149; 10 мая 1920 г. на одиннадцатом заседании был заслушан доклад И. Ю. Маркона о еврейских таргумах и мидрашах, в которых находится описание Соломонова трона, известного нам и по описанию Константина Порфирородного, и об интересе и важности исследования данного вопроса по европейским и византийским источникам150. После этого заседания состоялось еще пять, но на них в основном обсуждалась необходимость привлечения к работе новых сотрудников.

Подводя итоги деятельности комиссии «Константин Порфирородный», Ф. И. Успенский на уже четвертом заседании

146Это, вероятно, отчасти объясняется тем, что Ф. И. Успенский в первые несколько лет работы Комиссии несколько раз выезжал в Одессу по делам РАИК.

147См. Приложение 4.

148Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 13-13 об.

149Там же. Л. 18-19 об. Приложение 3 к протоколу заседания комиссии 30 дек. 1918 г. (Авторизованная машинопись с правкой автора). - Этот доклад был сделан в соответствии с просьбой Комиссии составить записку о тех греческих рукописях, которые бы заслуживали изучения и издания в связи с вопросом о сочинениях Константина Порфирородного.

150Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 29 об. (автограф А. А. Васильева). — Доклад не сохранился. После его прочтения было «постановлено поручить И. Ю. Маркону произвести такое исследование с определенною оплатою по окончанию работы» (Там же). Нам не известно, была ли выполнена эта работа.

Комиссии по переизданию греческого словаря Дюканжа 15 октября 1923 г. сообщает151: «В течение пятилетнего существования Комиссия “Константин Порфирородный”, несмотря на недостаток материальных средств и на утрату многих своих членов в лице скончавшихся Я. И. Смирнова, П. В. Безобразова, Х. М. Лопарева, В. В. Латышева, С. С. Сцепуро и П. А. Яковенко, развила достаточную деятельность по осуществлению своей историко-филологической задачи, объединившей: 1) составление библиотеки по эпохе 9 и 10 веков и библиографии о Константине; 2) составление указателя терминов и собственных имен в сочинениях Константина и 3) приготовление материала для указателя памятников материальной культуры 10 в. по памятникам искусства. В частности, в бюро Комиссии представлены работы: 1) академика В. В. Латышева переводы сочинений Константина Порфирородного: а) послание к Григорию Богослову; б) о фемах; в) о перенесении нерукотворного образа; г) биография Василия I; д) De administrando imperio. 2) Его же переводы относящихся к деятельности Константина Порфирородного отрывков из Зонары, Продолжателя Феофана, Симеона Логофета, Георгия Монаха, Льва Грамматика и Феодора Дафнопата. 3) Его же указатели к сочинениям Константина Порфирородного De Thematibus, De administrando imperio, биография Василия I и речи о перенесении нерукотворного образа; 4) профессора И. И. Соколова копия текста творений Арефы Кесарийского по рукописи Московской Синодальной библиотеки № 441, стр. 3-78, 110-166, 216-684, 724-840, с обзором литературной деятельности Арефы и кратким анализом содержания представленных греческих текстов; 5) академика Ф. И. Успенского, перевод Лиутпранда Кремонского Legatio Constantinopolitana152;

151Ф. 126. Оп. 2. Д. 2. Л. 4.

152Leonis Diaconi Caloensis. Historiae libri X et liber de velitatione bellica Nicephori Augusti e rec. Car. Ben. Hasii. Addita ejusdem versione atque annotationibus ab ipso recognitis. Accedunt Theodosii Acroases, de Creta capta e rec. Fr. Jacobsii et Luitprandi, Legatio cum aliis libellis, qui Nicephori

6) А. Л. Петрова и П. В. Латышева перевод статьи Манойлови-ча153 и Вигу154 о трудах Константина Порфирородного;

7) К. Гриневича — указатель археологический и художественный к БМитЪетдег Ь’Ерорее БугапЫпа, 1155. Кроме того, в распоряжении Комиссии имеется своя библиотека, основным фондом которой послужили приобретенные библиотеки П. В. Безобразова и К. Я. Грота».

В фонде сохранился автограф черновика подготовленного А. А. Васильевым отчета о работе Комиссии в 1918 г. для общеакадемического годового отчета156. В нем А. А. Васильев делает выводы, которые сохранили свою актуальность и в 1923 г., к тому времени когда комиссия «Константин Порфирородный» слилась с Комиссией по переизданию греческого словаря Дюканжа: «Из этого краткого отчета видно, что, несмотря на неблагоприятные для научных занятий общие современные условия, а также несмотря на неожиданную кончину П. В. Безобразова и отъезд157 К. Э. Гриневича, Комиссия посильно работала и достигла уже некоторых положительных результатов. Ближайшею задачей Комиссии будет, если позволят средства, привлечение научных сил взамен ушедших, которые бы действительно делали работу. Только что пере-

Phocae Io. Tzimiscis historiam illustrant. Bonnae, 1828. (CSHB. T. 5). — Этот перевод хранится в фонде Ф. И. Успенского (Ф. 116. Оп. 1. Д. 12. Рукопись имеет пометку: «27 июня 1919 передано в Комиссию Константина Порфирородного»).

163Manojlovic Gavro. Studije o spisu De administrando imperio cara Konstantina VII Porfirogenita II Rad. Zagreb. Т. 182. S. 186-187.

164Bury J. B. The Treatise De administrando imperio II BZ. 1906. Bd 15. S. 517-577.

166Schlumberger G. L’Epopee byzantine a la fin du deuxieme siecle. Paris, 1896.

1б6Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 9-14.

1б7Зачеркнуто: «вероятно (надеюсь), временное исчезновение». Нам не известно, что имеется в виду: возможно, этот отъезд был связан с деятельностью К. Э. Гриневича как археолога (РА ИИМК. Ф. 2. Оп. 3. Д. 63. Август 1921. Личное дело К. Э. Гриневича).

житое время организационной и первоначальной работы Комиссии вселяет мне твердую надежду на то, что в будущем, особенно после установления международных мирных отношений и международного общения, Комиссия сможет развить широкую, плодотворную деятельность, с привлечением рукописных сокровищ западной Европы. Последняя же, в свою очередь, конечно, оценит труд комиссии и признает полезность ее работы на общее культурное дело. Работы этой хватит на много лет. Работа будет расширяться и углубляться с привлечением новых сил и с разработкой новых тем. Делопроизводитель Комиссии профессор А. Васильев. 14 ноября 1918. Петроград»158. Задачи, которые ставила себе комиссия «Константин Порфирородный», и используемые ею методы работы стали частью деятельности РВК.

Комиссия по переизданию греческого словаря Дюканжа — Русско-византийская историкословарная комиссия

«Заслуги Шарля Дюканжа в организации науки о византиноведении так велики и беспримерны, что результаты его трудов в этой области не пережиты в науке и по настоящее время, а что касается его словаря, то вопрос о пополнении его и переработке, согласно обширным новым материалам хотя составляет глубоко осознанную потребность, но до сих пор еще остается в проекте»159, — так писал Ф. И. Успенский в

1922 г. Но еще в 1918 г. при основании комиссии «Константин Порфирородный» была сформулирована задача дополнения и нового издания словаря среднегреческого языка Дюкан-жа160. На очередном заседании этой комиссии (24 июня 1919) «Ф. И. Успенский напомнил об одной из намеченных задач Комиссии, а именно о дополнении к словарю Дюканжа»161.

В.Н. Бенешевич в своей статье «Успенский как основатель и руководитель Русско-византийской комиссии Академии наук» подтверждает: «Предвидена была Ф.И. (Федором Ивановичем. — О. Б.) тогда же (во время работы комиссии “Константин Порфирородный”. — О. Б.) существенная потребность — приобретение фотографической копии с единственного списка “Придворного устава”, потому что результат изучения этого

159Успенский Ф.И. Из истории византиноведения в России // Анналы. 1922. № 1. С. 114.

160Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. § 131.

161Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 24. - Тогда же было принято решение использовать для этого Acta et Diplomata Graeca Миклошича и Мюллера и Jus Graeco-Romanum Цахарие фон Лингенталя. Для этой работы был приглашен профессор Воронежского университета П. А. Яковенко, а «для терминов же в области архитектуры и искусства поручено, через посредство Н. П. Сычёва, переговорить с Г. А. Орбели» (Там же. Л. 25).

памятника комиссией должен был выразиться в новом критическом, комментированном и снабженном переводом издании его. В качестве второй “насущной и также неотложной задачи” комиссии Ф. И. поставил дополнение греческого глоссария Дюканжа “подбором пропущенных и неизвестных в его время слов, извлеченных из писателей, найденных в последние столетия и, в особенности, из надписей и папирусов”»162. В 1923 г. задача дополнения греческого словаря Дюканжа стала целью Комиссии по переизданию последнего163.

На первом заседании, состоявшемся 11 апреля 1923 г., Ф.И. Успенский обратился к собранию со следующим сообщением: «Переиздание С1оззатгит теАъае еЛ гnfimae дтаесИаЫз Дюканжа давно признается крупным научным предприятием, стоящим на очереди в ряду важнейших проблем византиноведения и требующим совместной работы международного характера. В этом коллективном предприятии в последнее время особое место отводилось ученым русским, в связи с

162Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). Л., 1929. C. 68.

163 Активный участник комиссии «Константин Порфирородный» А. А. Васильев в первой главе своей «Истории Византийской империи», в подразделе «Краткий очерк разработки истории Византии на Западе», также особо выделяет греческий словарь Дюканжа: «Имея от роду уже более семидесяти лет, Дюканж издал в двух томах in folio “Словарь средневекового греческого языка” (“Glossarium ad scriptores mediae et infirnae graecitatis”), труд, по словам русского византиниста В. Г. Васильевского, “беспримерный, над которым, казалось, должно было бы работать целое многочисленное общество ученых” (Васильевский В. Г. Обзор работ по византийской истории. СПб., 1890. С. 139). Глоссарий Дюканжа до сих пор остается необходимым пособием для всех занимающихся не только византийской, но и вообще средневековой историей». И только чуть ниже А. А. Васильев говорит о латинском глоссарии, опубликованном Дюканжем прежде греческого: «Немалое значение для византийского времени имеет гигантский труд Дюканжа “Словарь средневековой латыни” в трех томах in folio (“Glossarium ad scriptores mediae et infirnae latinitatis”)» (Васильев А. А. История Византийской империи. СПб., 2000. Т. 1. Время до Крестовых походов. С. 43).

общим направлением византологии в России. Идя навстречу указанной научной потребности, Российская Академия наук в феврале 1923 г. и учредила специальную Комиссию. Ближайшим к этому поводом послужило сообщение академика П. Г. Виноградова о комиссии, организовавшейся за границей при союзе академий Бельгийской, Голландской, Итальянской, Французской и некоторых Американских ученых учреждений особой для переиздания словаря Дюканжа. Приглашенная в этот ученый союз Российская академия наук признала целесообразным, — по докладу академика Ф. И. Успенского, — принять участие в переиздания греческого словаря Дюканжа путем обработки тех специальных его областей и отделов, которые составляют, по установившемуся мнению, особенность русских работ. В состав Академической комиссии по переизданию С1оззатгит дтаесИаЫз Дюканжа приглашены академики

С. Ф. Ольденбург и В. М. Истрин, профессора Д. В.Айналов, В. Н. Бенешевич, В. Е. Вальденберг, А. А. Васильев, С. А. Же-белёв и И. И. Соколов. По праву кооптации в Комиссию вошли академик И. Ю. Крачковский и П. В. Эрнштедт»164. После этого сообщения «в последовавшем затем обмене мнений по вопросу о том, в каком именно направлении может выразиться работа Академической комиссии по переизданию греческого словаря Дюканжа, членами ее было раскрыто, что в этом деле русским ученым по всем основаниям должна принадлежать инициатива и вполне самостоятельное участие в выполнении задачи, так как в этой специальной области у нас имеется свой и очень хороший материал. В частности, отделы греко-славянский и греко-восточный, проблемы экономического и социального быта в Византии, византийские древности и памятники византийского искусства и права, религиозные отношения греко-восточного общества — относятся к вопросам, наиболее глубоко исследованным в русской визан-тиноведеческой литературе. Но надлежит, с одной стороны,

привлечь к работе Академической комиссии и других русских ученых (профессоров С. И. Соболевского, М. Н. Крашенинникова, Н. И. Новосадского), а с другой стороны, войти в сношения с заграничными Академиями и учеными учреждениями и, в частности, с основанной в 1908 году в Афинах Комиссией по изданию исторического греческого словаря165. Самую же работу Академической комиссии нужно понимать, по разъяснениям некоторых ее членов, в том смысле, что Комиссия в первую очередь ставит своей задачей дополнение (в подлиннике подчеркнуто. — О. Б.) греческого словаря Дюканжа в той или иной специальной области, которая подлежит обработке отдельных ее членов. А для успешности трудов Комиссии представляется, по мнению большинства членов, крайне необходимым иметь возможность публиковать результаты отдельных работ, как словарный материал, прежде окончательного внесения их в текст глоссария». В заключении заседания было вынесено постановление: «1) Признать переиздание греческого словаря Дюканжа делом существенно необходимым и неотложным, но во всем объеме выполнимым лишь совокупными усилиями русских и иностранных учреждений; 2) просить Российскую Академию наук оказать Комиссии содействие в выполнении ее задачи посредством открытия своих изданий для предварительного печатания работ Комиссии»166.

На втором заседании 3 мая 1923 г. Ф. И. Успенский внес предложение о присоединении комиссии «Константин Порфирородный» к вновь организованной Комиссии для переиздания греческого словаря Дюканжа. Тогда же было решено «1) просить членов Комиссии представить в бюро (образован-

165В материалах фонда Византийской комиссии сохранилась черновая записка Ф. И. Успенского, по-видимому, план его выступления на заседании организуемой Комиссии (Ф. 126. Оп. 2. Д. 1. Л. 4). В ней под пунктом 4 обозначено: «Комиссия по составлению исторического словаря греческого языка в Греции. Важность задачи войти с этой комиссией в непосредственные сношения».

166Там же. Д. 2. Л. 1-1 об.

ном на том же заседании. — О. Б.) к 15 мая свои соображения о том, в какой именно специальной области каждый может быть полезен Комиссии в деле переработки и переиздания греческого словаря Дюканжа; 2) установить конечною хронологическою гранью для приготовляемого словарного материала период политического возрождения Греции в 1821 году; 3) пригласить к участию в занятиях Комиссии профессоров Е. А. Черноусова, А. Н. Рудакова167 и А. П. Смирнова»168. На третьем заседании 21 июня 1923 г. было принято решение о приглашении к участию в занятиях Комиссии академика Н. Я. Марра и профессора А. А. Дмитриевского и постановление «открыть занятия Комиссии по переизданию словаря Дюканжа в помещении комиссии «Константин Порфирородный», назначив вторник, от 12 до 3 часов дня, временем для посещения Комиссии и по деловым сношениям ее членов, сосредоточить здесь необходимую библиотеку Комиссии, а вместе с тем — просить академика Ф. И. Успенского войти в сношения с библиотечной комиссией Академии наук относительно предоставления Комиссии по переизданию словаря Дюканжа помещения в новом здании академической библиотеки»169.

Только на четвертом заседании 15 октября 1923 г. Ф. И. Успенский предоставил отчет о деятельности Академической комиссии «Константин Порфирородный», учрежденной 10 апреля (28 марта) 1918 г.170 В докладе говорилось: «Эта Комиссия ныне считается прекратившей свое отдельное

167Имеется в виду Александр Петрович Рудаков (1886-1940), которого иногда ошибочно называют Николаевичем. И. И. Соколов по отношению к одному и тому же лицу употребляет оба отчества. К сожалению, в фонде не сохранилось никаких других подтверждений участия А. П. Рудакова в работе Комиссии. - См. о нем: Лебедева Г. Е. Александр Петрович Рудаков и его время: К изучению творческой биографии истори-ка-византиниста // Византийские очерки: Труды российских ученых к XIX Международному конгрессу византинистов. М., 1996. С. 206-216.

168Ф. 126. Оп. 2. Д. 2. Л. 2-2 об.

169Там же. Л. 2-2 об.

170Там же. Л. 3-3 об.

и самостоятельное существование, так как она в мае 1923 г. слита с вновь учрежденной при Академии комиссией по переизданию греческого словаря Дюканжа, имеющей своей задачею изучение русско-византийских отношений в 9-10 вв.». Затем, «обращаясь к вновь организованной Комиссии, академик Ф. И. Успенский отметил, что одна из очередных ее задач

— это словарная интерпретация слов и терминов неизвестных и непонятных, которых нет в глоссарии Дюканжа, но которые входили в мировоззрение средневековья и характеризуют ме-диевизм (так в оригинале. — О. Б.) в разных отношениях. Иллюстрируя этот тезис, академик Ф. И. Успенский представил разъяснение терминов: xanaXiov171, xdnaXu;, xanaXixoc, xana-Xo« (Сумелийский хрисовул 1364 г. Miklosich et Muller. Acta. V. 276172) — в смысле турецкой “кабальной подати”, которую платили христиане Трапезундской империи, — xwP®9iov, napoixo^-snoixoc, npoaoxsiov, Louyov-Louyov, Csuyoc, Zsuyapiov, которые характеризуют землевладение и земельное хозяйство в Византии и в том или ином отношении, 8r]^o<;— как городское население, разделенное на классы, и других византий-

173

ских терминов» .

Месяцем ранее, 5 сентября 1923 г., Ф. И. Успенский с подобным заявлением выступил на Отделении Академии наук174: «С открытием в мае с. г. академической Комиссии по переизданию словаря Дюканжа, — говорит он, — деятельность основанной в 1918 г. комиссии “Константин Порфирородный” может считаться прекратившей свое отдельное и самостоятельное существование. Так как Комиссия по переизданию словаря Дюканжа должна начать свою работу с ис-

171См.: Успенский Ф. И. KanaXiov // ВВ. 1926. Т. XXIV. С. 130-134. — Ср.: Жебелёв С. KanaXiov // Там же. 1927. Т. XXV. С. 171.

172Acta Patriarchatus Constantinopolitani / Ed. by F. Miklosich, I. Muller. Vienna, 1862.

173Ф. 126. Оп. 2. Д. 2. Л. 4-4об.

174Оп. 1а-1923. Д. 172. § 147. - Доклад с некоторыми сокращениями был опубликован в: ИРАН. VI серия. 1923. Т. XVII. Л., 1924. С. 504-505.

пользования того словарного материала, который накопился в бюро первой Комиссии в продолжение ее пятилетней деятельности, то является совершенно естественным вывод о слиянии на будущее время обеих Комиссий в одну, причем эта последняя будет преследовать как изучение русско-византийских отношений в IX и X вв. (наследство первой), так и разработку материала для словаря Дюканжа с целью подготовки его первого издания. Эти две задачи легко совместимы и преследование их может быть осуществлено допущением двух секций в комиссии: исторической и филологической175. Комиссии предполагается присвоить следующее наименование: “Русско-византийская историко-словарная комиссия” (РУВИСЛОВКОМ). В состав ее входят все члены прежней Комиссии».

Затем Ф. И. Успенский сообщил о накопленных комиссией «Константин Порфирородный» материалах176 и подчеркнул, что «в числе подлежащих передаче предметов важное значение имеет и специальная библиотека, в которой укажу полное собрание византийцев Corpus scriptorum Historiae Byzantinae; Fabricii Bibliotheca Graeca; Mitteis-Wilken Papyrus-

175Такие две секции не были выделены. Вся деятельность как комиссии «Константин Порфирородный», так и впоследствии РВК проходила в русле сложившегося к тому времени историко-филологического направления исторической науки.

176 «Ходатайствуя об одобрении и утверждении предположенного изменения, вместе с тем считаю своим долгом ознакомить в кратких чертах с деятельностью комиссии “Константин Порфирородный” за пятилетний период (апрель 1918 - май 1923) ее существования и дать перечень материалов, накопившихся в Комиссии и имеющих быть переданными во вновь учрежденную Комиссию по переизданию Словаря Дю-Канжа» (Оп. 1а-1923. Д. 172. § 147). Дальше Ф. И. Успенский перечисляет все выполненные комиссией «Константин Порфирородный» переводы (см. выше С. 58 и приложение 2).

Kunde17' (Перепечат. в 1963). и несколько новых работ по Ви-

"I '70

зантии» .

В документах Комиссии сохранилась записка Ф. И. Успенского «В Комиссию по переизданию словаря Дюканжа» от 27 мая 1923 г., в которой перечислены те материалы, которые он предполагал привлечь к работе вновь образованной Комисси: «На первых порах я предполагал бы заняться следующими двумя задачами: 1) Начиная с 1918 г. в Комиссии по изучению Константина Порфирородного, между прочим, накопился довольно значительный словарный материал, который ждет своей очереди, чтобы быть использованным для словаря Дюканжа и для других целей. Для выполнения этой задачи находил бы полезным участие А. А. Васильева, которому принадлежит значительная доля указанной словарной работы; 2) В записках Новороссийского университета, в журнале Министерства народного просвещения и в других изданиях, начиная с 1883 г., появился ряд статей по публикации и изучению византийской писцовой книги. Здесь выступает ряд мало и даже совсем неизвестных терминов, относящихся к истории земельного хозяйства в Византии. В дальнейшем занятия писцовыми книгами привели меня к изучению как рукописных, так и изданных памятников, относящихся к экономической жизни, к истории сословий и пр. В этих изучениях необходимо пришлось встречаться с терминами и такими

1'' Mitteis L., Wilcken U. Grundziige und Chrestomathie der Papyruskunde. Leipzig; Berlin, 1912. Bd I—II.

178 «Подробный отчет о деятельности бывшей Комиссии будет представлен с наступлением благоприятных условий для печатания» - так заключает Ф. И. Успенский свое выступление. Но такой отчет о деятельности комиссии «Константин Порфирородный» ни подготовлен, ни опубликован не был. В отчете АН, подводящем итог деятельности Академии наук после революции, только кратко перечислены задачи, которые ставила перед тсобой Комиссия, и неправильно указан год ее основания — 1922 (вместо 1918). (Академия наук Союза советских социалистических республик за десять лет 1917-1927 / Под ред. акад. А. Е. Ферсман. Л., 1927.

С. 92).

словообразованиями, каких словарь Дюканжа не знает, или если и приводит, то не в том значении, какое им свойственно в памятниках, относящихся до сельского хозяйства и движений земельной собственности. Обширный материал этого рода постепенно был мною собираем и записываем на карточках, которые были, однако, покинуты в Константинополе при эвакуации в 1914 г. Не теряю надежды, что удастся восстановить, хотя бы частично, тот материал, который оставлен в Константинополе»179.

В наследство от преобразованной комиссии «Константин Порфирородный» достался не только наработанный ею материал. Так, на 17-ом заседании РВК 25 сентября 1925 г. Ф. И. Успенский снова, как и на первом заседании комиссии «Константин Порфирородный», прочитал доклад «О литературной деятельности Константина Порфирородного»180.

Для того чтобы понять, от чего отталкивался Ф. И. Успенский в организации работы Комиссии, приведем текст этого «программного» сообщения полностью: «Обширная литературная деятельность Константина, а равно многообразные научно-литературные, археологические и художественные предприятия, во главе которых, несомненно, находился сам император и которые он поддерживал собственным примером и поощрял всеми способами, придают особый интерес его царствованию, с которым не может сравниться никакой другой период византийской истории. Правда, в литературном движении времени Константина отмечается мало живой силы и оригинальности, тем не менее вся научнолитературная производительность эпохи содержит важный научный и археологический материал, который дает возможность воссоздать и приблизить к нашему пониманию многие стороны тогдашней жизни. К научным и литературным предприятиям, введенным по почину Константина и пользовав-

шимся его поощрением и щедрой материальной поддержкой, относятся: 1) обработка житий святых, принадлежавшая Симеону Метафрасту и представляющая громадный труд крупного исторического значения; 2) историческая энциклопедия, популярный научный сборник из 53 книг, сохранившийся, за исключением полного отдела «О посольствах», лишь в незначительных отрывках; 3) Г£а)тто\лха или Геыру1ха — сборник статей по сельскому хозяйству, составленный около 920 г. по труду схоластика Кассиана Васса (VI-VII вв.); 4) 1атр1ХГ] — собрание медицинских сочинений, исполненное врачем Феофаном Нонном; 5) сборник сочинений по зоологии, составленный на основании писателя Аристофана Византия. Гораздо более заслуг Константин оказал своими личными литературными предприятиями, а равно такими изданиями, которые имели в нем непосредственного вдохновителя или встречали с его стороны материальную поддержку и поощрение. К ним относятся: 1) биография царя Василия I, деда Порфирогени-та и основателя Македонской династии, написанная между 956-959 гг.; 2) сочинение “О фемах”, составленное около 934 г. и имеющее почти исключительно археологический характер;

3) “Об управлении империей”, где автор занимается живыми вопросами современности и указывает своему сыну Роману для назидания реальные факты, взятые из жизни; сочинение написано не позже 953 г.; 4) ’'Ех'дгак; тг)с; [ЗасяХеюи таСемс; или Бе Сегетопш аи1ае ВугапЫпае, где сохранились драгоценные и единственные данные по внутренней истории Византии и скрывается ключ для разгадки многих еще невыясненных сторон византийской официальной жизни; относительно происхождения “Придворного устава” можно сделать следующие замечания: восемьдесят три главы первой книги принадлежат или современнику Константина или самому царственному автору; приложение к первой книге также может принадлежать Константину; большая часть второй книги редактирована в конце X в., причем в эту последнюю редакцию

внесены были статьи, составленные при Константине; кроме того, в главы 84-95 включен труд патрикия Петра; главы 52-57 представляют сочинение протоспафария Филофея, составленные в царствование Льва Мудрого, а в главу 54, в свою очередь, включена книга кипрского архиепископа Епи-фания о порядке епископских кафедр. Вообще, “Придворный устав” остается бесценным памятником и источником визан-тологической науки».

В записке от 3 мая 1928 г., поданной непременному секретарю АН СССР от имени Ф. И. Успенского (она, как и большинство обращений в Академию, была составлена В. Н. Бене-шевичем)181, о задачах Комиссии на тот момент говорится: «В данное же время ВК преследует три главные задачи: 1) подготовка к переизданию греческого словаря Дюканжа, 2) изучение трудов Константина Порфирородного и 3) изучение экономических и торговых связей древней Руси с Византией и Востоком». Обращая внимание на второй пункт, подчеркнем, что, по сути, Комиссия по переизданию греческого словаря Дюканжа стала продолжением, закономерным развитием комиссии «Константин Порфирородный».

Однако и уже накопленный, и предполагаемый к обработке материал требовал не только более четкой организации работы, но и выработки новых принципов в соответствии с расширившимися задачами. Не случайно Комиссия по переизданию греческого словаря Дюканжа была переименована в Русско-византийскую историко-словарную комиссию. Начиная с пятого заседания (19 ноября 1923 г.), составлялись «протоколы заседаний Русско-византийской историко-словарной комиссии». И на этом же заседании было принято решение распределить между членами Комиссии работу по рассмотрению ученых трудов русских византологов и востоковедов для извлечения находящихся в них материалов, пригод-

181Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 94-94 об. Автограф В. Н. Бенешевича; То же. Л. 93 — машинопись.

ных для дополнения словаря Дюканжа182. На двенадцатом заседании (26 февраля 1925 г.) «собрание приняло и утвердило предложенное бюро РВК распределение между членами Комиссии трудов русских ученых для использования их в качестве словарного материала, именно: 1) Ф. И. Успенскому поручено рассмотреть сочинения - собственные, В. Г. Васильевского, Г. С. Дестуниса, П. В. Безобразова и Б. А. Панченко; 2) Д. В. Айналову и Л. А. Мацулевичу - соч. Н. П. Кондакова, Ф. А. Буслаева, Я. И. Смирнова, Гр. Уварова, и Д. В. Айна-лова; 3) В. Н. Бенешевичу - соч. А. И. Пападапуло-Кера-мевса, А. С. Павлова, Н. С. Суворова и Н. А. Скабалановича; 4) А. И. Бриллиантову - сочинения В. В. Болотова; 5) Валь-денбергу В.Е. - сочинения В. Г. Васильевского (по правовым вопросам); 6) А. А. Дмитриевскому — собственные сочинения;

7) С.А.Жебелёву — соч. П. В. Никитина и Д. Ф. Беляева;

8) В. М. Истрину — собственные сочинения; 9) И. А. Карабинову — сочинения Н. Ф. Красносельцева и И. Д. Мансветова;

10) Н. В. Малицкому — сочинения Н. В. Покровского;

11) Д. К. Петрову183 — сочинения А. Н. Веселовского;

12) В. Э. Регелю — собственные сочинения; 13) Ф.М. Россей-кину — сочинения Е. Е. Голубинского; 14) А. Н. Рудакову184 — сочинения И. В. Помяловского; 15) П.П. Соколову — сочинения И. Е. Троицкого и Ф. А. Курганова; 16) Н. Н. Томасову — сочинения В. В. Латышева; 17) С. П. Шестакову — сочинения X. М. Лопарева; 18) П. В. Эрнштедту — сочинения В. К. Эрн-штедта. Дополнительно поручено: 19) Н. П. Лихачёву обследование трудов из области сфрагистики»185. Большая часть из перечисленного выполнена не была.

182Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 2-2 об.

183Это имя мы не встречаем больше в материалах Комиссии. Дополнительной информацией об этом предполагаемом сотруднике РВК мы пока не обладаем.

184Так. — См. сноску 167.

185Там же. Л. 9-9 об.

В фонде сохранился только словарный материал к исследованиям В. Г. Васильевского, Х. М. Лопарева, В. И. Сергеевича и Ф. И. Успенского. Из иностранных ученых были выбраны для росписи на карточки только работы А. Грегуара, Г. Делие и Г. Шлюмберже.

Главным же результатом деятельности Комиссии после ее преобразования стал обширный словарный материал, подготовленный по византийским источникам. За время существования Комиссии в качестве РВК были расписаны (в основном частично) следующие византийские авторы и исторические тексты (перечислены в хронологическом порядке; учтены и перечислены ниже только сохранившиеся материалы): Прокопий Кесарийский (ок. 500-565, описал правление Юстиниана до 522 г.), Агафий Миринейский (532-580, описал события 552-559), Менандр Протектор (VI в., 557/8-582), Феофан Исповедник (752-818, описал события 284-813), Продолжатель Феофана (X в., описал события 813-963186), Константин Порфирородный (905-959), Лев Диакон (X в., описал события 959-976), Феодосий Диакон (X в.), «Книга эпарха» (начало X в.), «Записка Готского топарха» (считалась подлинным памятником X в.)187, Михаил Псёлл (1018-1080-е, описал события 976-1078), Анна Комнина (1083-1150, описала события 1069-1118), Кекавмен (XI в.), Михаил Атталиат (XI в., описал события 1034-1079), Михаил Андреопул (конец XI в.), Никифор Вриенний (XI-XII вв., описал события 1057-1080),

186Долгое время считалось, что книга пятая сочинения (Vita Basilii) написана Константином Порфирородным. Сейчас ученые высказывают сомнение в этом (см.: Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного // ВВ. 1993. Т. 54. С. 6-38; оригинал статьи издан: Sevcenko I. ReReading Constantine Porphyrogenitus // Shepard J., Franklin S. Byzantine Diplomacy. London, 1992. P. 167-195).

187О проблемах, связанных с этим источником, см.: Медведев И. П. К вопросу о неподлинности так называемой «Записки Готского топарха» // Мир Александра Каждана: К 80-летию со дня рождения. СПб., 2003. С. 160-172; Medvedev I. P. '1отор£а evoc пХаатоураф^^атос: о Хеу-o^evoc “Toparcha Gothicus” // BuZavxiva. 2000. T. 21. S. 237-249.

Феодор Продром (ок. 1100 - ок. 1170), Константин Манасси (ок. 1130-1187, описал события от Адама до 1081 г.), Никита Хониат (1155-1215/16, описал события 1118-1207), Иоанн Каматир (патриарх Константинопольский в 1198-1206 гг.), Георгий Акрополит (1217-1282, описал события 1203-1261), Иоил (XIII в., описал события от Адама до 1204 г.), Георгий Пахимер (1242-1310, описал историю царствования Михаила Палеолога и его сына Андроника Старшего с 1258 по 1308 г.), Иоанн Кантакузин (ок. 1293-1383, описал события 1320-1356), Никифор Григора (ок. 1295-ок. 1360, описал события 1320-1359), Георгий Сфрандзи (род. в 1401, описал события XV в.), Михаил Критовул (ок. 1410 - вторая половина XV в., описал событи51 1451-1467), Михаил Дука (XV в., описал события 1341-1462), Иоанн Канан (XV в., описал захват Константинополя Мехмедом II в 1422 г.), Иоанн Ана-гност (XV в., описал захват Фессалоник в 1430 г.), Лаоник Халкокондил (XVв., описал события от Адама до 1299; события 1298-1463 гг. — подробно), Мануил Малакса (XVI в., описал современные ему события), Акты Константинопольского патриархата (по изданию Миклошича-Мюллера). Хронологические рамки исследуемых источников, таким образом, охватили период с VI по вторую половину XV в.188

Для того чтобы охватить такое количество источников требовалась правильная организация работы189. Немало этому способствовали заседания Комиссии, которые поводились часто и регулярно190. Ход работ сотрудников постоянно обсуждался. Читаемые на заседаниях доклады также помогали руководству Комиссии и исполнителям в выборе текстов и принципов их обработки. Тематика их была очень разнообраз-

ием. Приложение 4.

189Примером того, какие сложности возникали у сотрудников при обработке источников, могут служить письма В. Б. Шкловского В. Н. Бе-нешевичу (см. Приложение 16).

190Как упоминалось нами выше, за период с 11 апреля 1923 г. по 6 октября 1928 г. Комиссией было проведено 39 заседаний.

на191. К сожалению, многие доклады предельно кратки. Так, например, 17 мая 1928 г., на одном из последних заседаний РВК, В. Н. Бенешевичем по результатам своей заграничной командировки (с 11 июня по 10 сентября 1927 г.)192 было сделано два доклада. О первом из них — «Наблюдения над рукописью “Устава” Константина Багрянородного» — в протоколе сказано: «Докладчик сличил летом 1927 г. все схолии на полях рукописи с изданиями Рейске и Боннским и обнаружил ряд недостатков обоих в чтении схолий и даже пропуск многих схолий. Докладчиком найдены три новых страницы текста и указаны места рукописи, вызывающие необходимость ее точнейшего изучения»193. Второй доклад, посвященный проводившимся им в 1927 г. безуспешным поискам рукописи, содержащей записки готского Топарха, лишь упоминается194. Еще многие не потерявшие для нас и сегодня интерес доклады, к сожалению, только названы в протоколах. Примером сугубо словарной, историко-лексикографической деятельности сотрудников Комиссии, ярко демонстрирующим их высокий профессиональный уровень, для нас может послужить анализ среднегреческих слов, который делали докладчики в своих выступлениях на заседаниях Комиссии. Кое-что из прочитанного на заседаниях было опубликовано в двух последних изданных за время работы Комиссии выпусках «Византийского временника»195. Но большая часть этих данных остается в рукописных протоколах.

191См. Приложение 3.

192См. отчет о командировке, сохранившийся в фонде В. Н. Бенешевича (Ф. 192. Оп. 3. Д. 109. Л. 1-7. Машинопись с правкой В. Н. Бенешевича); он опубликован в качестве приложения в монографии И. П. Медведева «Петербургское византиноведение: Страницы истории» (СПб.: Алетейя, 2005).

193Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 62 (То же. Л. 61, но без подписей участников заседания).

194Там же.

195Успенский Ф. И. KaпaXlov // ВВ. 1926. Т. 24. С. 130-134; Вальден-берг В. Е. Та^ар/ос // Там же. С. 134-137; Он же. Mоvоxрaтwр // Там

В связи с этим стоит с сожалением отметить и то, что так и не были подготовлены к публикации труды Комиссии. Речь о них не раз заходила на заседаниях Отделения и самой Комиссии. Из официального письма непременного секретаря РАН С. Ф. Ольденбурга от 14 апреля 1925 г. мы знаем, что издание «Трудов РВК» даже вошло в издательский план за этот год196. Идею издания трудов Комиссии активно поддерживал В. Н. Бенешевич. В своем сообщении «О работе по изданию Словаря средневековой латыни применительно к вопросу о переиздании Glossarium’a graecitatis Дюканжа»19' он специально оговаривает: «Результаты указанных выше опытов обработки латинских текстов появятся не в бюллетене Центрального комитета, а в особом периодическом издании под названием Bulletin Du Cange»198. Он заключает: «Нашей Комиссии приятно увидеть в этом органе осуществление той мысли, которую она лелеяла с самого начала свое-

же. С. 134-137; Дмитриевский А. А. 'О ауюс cpoupvoc // Там же. С. 139— 140; Жебелёв С. A. KraaXiov // ВВ. 1927. Т. 25. С. 171.

196Ф. 126. Оп. 3. Д. 7. Л. 1-1 об.: «Многоуважаемый Федор Иванович, ввиду постановления ИФ от 1 апреля С. г. о передаче в Президиум РАН Вашего заявления о необходимости установления 2х штатных единиц в РВК и о возобновлении печатания Византийского временника, означенные вопросы были рассмотрены в последнем заседании Президиума РАН. При этом Президиум, вполне присоединяясь к желательности предоставить РВК 2х платных сотрудников, поручил управляющими делами правления иметь в виду эту надобность при разработке дополнительного штата РАН. Что же касается печатания трудов РВК, то в Издательский план на 1925/26 г. уже включено печатание 5 листов собственно “Трудов РВК” и 5 листов “Византийского временника”, что и будет осуществлено при условии отпуска испрошенной по издательской смете суммы. Об изложенном спешу Вас уведомить, выражая надежду, что нам удастся, наконец, возобновить с будущего года одно из ценных наших изданий. Пользуясь случаем, прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении и преданности. [Подпись]».

197Ф. 126. Оп. 3. Д. 23. Л. 2-25: Доклад В. Н. Бенешевича. Автограф.

198Любопытно отметить, что в БАН хранятся выпуски этих Bulletin'ea с пометами В. Н. Бенешевича: очевидно, они попали сюда вместе с библиотекой Комиссии.

го существования, и подтверждение необходимости подобного же органа для успеха работы по подготовке нового издания Glossarium graecitatis Дюканжа». Решение проблемы невозможности публиковать результаты работы Комиссии на родине он видит в публикации их в Bulletin DuCange: «Является даже мысль о том, что сам указанный Bulletin Du Cange, не ограниченный в своих задачах названием, мог бы по соглашению с Центральным комитетом быть использован и для Glossarium graecitatis»199. К сожалению, «Труды РВК» остались только проектом. Если бы эта идея (утопичность организации Византийского института все-таки с каждым годом становилась все более очевидной) была реализована, то, вероятно, Комиссия работала бы дольше.

На последнем заседании, состоявшемся 6 октября 1928 г., за четыре дня до смерти Ф. И. Успенского, в качестве ученого секретаря и в качестве председателя выступал В.Н.Бене-шевич. Он сделал только два сообщения. В первом из них говорилось об организуемом в Мюнхене Международном комитете для издания сборника статей по византологии в честь профессора A. Heisenberg ’а (к его 70-летию). К участию в нем были приглашены как ленинградские, так и иногородние ученые. В. Н. Бенешевич зачитал заявление, обращенное к Комитету по изданию этого сборника, которое было поддержано Комиссией: «а) необходимо признать равноправность русского языка в статьях этого сборника наряду с другими установленными Комитетом языками; б) надлежит сохранить дополнительный аппарат в статьях сборника, вопреки проекту Комитета, так как Byzantinische Zeitschrift, в связи с которым вновь публикуемый сборник несомненно находится, своим многолетним опытом и практикой твердо установил силу и значение дополнительного аппарата в византологических работах; в) рекомендовать Международному комитету принять во внимание заявление русских ученых о том, чтобы

199См. Приложения 20-21.

статьи сборника отличались новизной содержания и разносторонностью трактуемых тем, а не являлись лишь повторением и суммированием прежде изложенных научных воззрений и выводов, — причем, в связи с последним решением участники заседания заявили о следующих намеченных ими темах для статей в сборнике в честь профессора A. Heisenberg1 &: 1) Валь-денберг В. Е. «Политические воззрения Георгия Акрополита»; 2) Лященко А. И. «О влиянии греческого прозаического стиха на русский книжный стих»; 3) Дмитриевский А. А. «Из исследований по Обряднику Константина Порфирородного»;

4) Бриллиантов А. И. «О литературной деятельности Епифа-ния Кипрского»; 5) Соколов И. И. «Неизданные письма Аре-фы Кесарийского»; 6) Бенешевич В.Н. «О переиздании греческого словаря Дюканжа» и «Труд Меланхтона по изданию канонов»200.

2(Юф -^26. 0П д д ^ д 0(3—(3(3 05 (автограф И. И. Соколова). — Издание последней работы В. Н. Бенешевича было осуществлено позднее: Ме1апсМЬошапа. Еш Beitrag гиг Ь^егаШ^евйисМе с1ея Ьугап^швсЬеп И-есЫв т Шев1еигора 1521-1560. МйпсЬеп, 1934.

Международный союз академий и РВК: несостоявшееся сотрудничество

Как было отмечено выше, идея нового издания среднегреческого словаря Дюканжа была связана с международными византиноведческими проектами. Предысторию образования «дюканжевской» Комиссии освещают протоколы Отделения АН.

Еще 31 января 1923 г., за два с лишним месяца до первого заседания Комиссии, в своем выступлении на заседании Отделения С. Ф. Ольденбург «указал на желательность образования особой Комиссии для работы по переизданию словаря Du Cange»201. В СПФ АРАН нами обнаружены подобранные справки-выписки из протоколов заседаний Академии наук о деятельности Международного союза академий, подготовленные в 1922 г.202 Благодаря этим материалам мы узнаем о «переиздании Ducange’а по новому плану — работе, инициатива которой принадлежит покойному А. С. Лаппо-Данилевскому»203. Но нигде в этой «подборке» речь не идет о латинском словаре. Вероятно, подобной информацией обладал и Ф. И. Успенский как член правления Академии наук. Ни цель, с которой подбиралась справка, ни заказчик этой работы нам не известны, но мы можем предположить, что инициатива исходила или от самого Ф. И. Успенского, или, скорее, от В. Н. Бенешевича, который был связан с византинистами Европы и был в курсе всех событий в области византиноведения, происходящих за рубежом.

Так или иначе 14 февраля 1923 г. академик Ф. И. Успенский выступает на заседании Отделения с заявлением о готов-

201Ф. 1. Оп. 1а-1923. Д. 172. § 19.

202См. Приложение 18.

203Ф. 2. Оп. 1-1919. Д. 6. Л. 37 об.

ности российских византинистов участвовать в совместном с западными учеными деле переиздания словаря Дюканжа, но речь снова идет только о среднегреческом словаре204. Очевидно, сведения о том, что Международным союзом акаде-

„205

мий намечено переиздание латинского словаря, не сразу дошли до Ф. И. Успенского. В феврале 1923 г. Международный союз академий передал в Академию наук протоколы первого и второго заседаний Комитета по изданию Dictionnaire du latin medieval206. На очередном заседании Отделения 14 марта

1923 г. Ф. И. Успенский, согласно поручению Отделения, прочел сообщение о Комитете латинского словаря средневековья при Международной академической ассоциации207. Отделением была принята резолюция сообщить академику П. Г. Виноградову, что «ИФ не считает возможным примкнуть в настоящее время к этому предприятию ввиду неопределенности организации, финансовой необеспеченности ее. Вместе с тем ИФ подтверждает свою готовность принять участие в “Словаре греческого языка”, согласно постановлению на предшествующем заседании». Но задачи переиздания греческого словаря Дюканжа не входили в планы Международного союза академий.

Тем не менее, между Академией наук и академиком П. Г. Виноградовым завязывается переписка. Деятельное участие в ней принял В. Н. Бенешевич208. Один из ярких представителей русской эмиграции, в прошлом профессор всеобщей

204См. Приложение 17.

205Международная ассоциация академий (МАА), или, как иногда переводят название этой организации, Association Internationale des Academies или, иначе, Union Academique Internationale, — Международный союз академий, была основана в октябре 1899 г. Сегодня Международный союз академий продолжает функционировать. На ассамблее, которая состоялась в конце мая 2004 г. в Барселоне, обсуждение проекта «Словарь средневековой латыни» снова было одной из основных тем.

206Ф. 1. Оп. 1а-1923. Д. 172. § 22.

207Там же. § 58. — См. Приложение 19.

208Ф. 126. Оп. 3. Д. 23. Л. 30-30 а. — См. Приложение 20.

истории Московского университета, П. Г. Виноградов немало способствовал налаживанию научных контактов российских ученых с Западом. Большой международный авторитет Павла Гавриловича позволял ему деятельно откликнуться на невзгоды тех российских ученых, которые вынуждены были покинуть родину после революции. При его активном участии в 1921 г. в Лондоне был создан Международный комитет помощи русским ученым за границей. В этом же году в Америке при поддержке фонда Карнеги началось издание серии книг о Первой мировой войне. Редактором разделов, посвященных России, был назначен Виноградов, пригласивший русских писателей и ученых для их написания. Как действующий президент Союза академий он стремился содействовать публикации трудов русских ученых на английском, немецком, французском и других европейских языках в академических изданиях в Лондоне, Брюсселе, Риме, Амстердаме, Белграде, Кракове, Праге, Бухаресте209.

На заседаниях Отделения и Комиссии Ф. И. Успенский регулярно докладывал о деятельности Международного союза академий по переизданию латинского словаря Дюканжа.

В. Н. Бенешевич пытался активно использовать опыт западных коллег. Так, 15 октября 1923 г. на четвертом заседании Комиссии по переизданию греческого словаря Дюканжа он сделал доклад «О работе по изданию Словаря средневековой латыни применительно к вопросу о переиздании Glossarium’а

209Антощенко А. В. Архивная коллекция академика П. Г. Виноградова в библиотеке Гарвардской школы права // Россика в США: Сб. статей / Под ред. А. В. Попова. М., 2001. (Материалы к истории русской политической эмиграции. Вып. 7). С. 144. — См. о нем также: Моисеен-кова Л. С. П. Г. Виноградов // Портреты историков: Время и судьбы / Отв. ред. Г. Н. Севостьянов, Л. П. Маринович, Л. Т. Мильская. М., 2000. Т. 2. Всеобщая история. С. 116-124.

graecitatis Дюканжа»210. Он вел активную переписку со многими видными западными византинистами относительно переиздания словаря Дюканжа и поддержал мнение А. Гейзенберга 211 о необходимости конкретного, строго определенного участия российских ученых в деле переиздания греческого словаря Дюканжа, которое не согласовывалось с гораздо более обширными задачами, поставленными Ф. И. Успенским212.

Хотя сотрудничество с зарубежными византинистами в полной мере налажено не было, положительный импульс от попыток наладить его способствовал развитию деятельности Комиссии: РВК вела активную работу и смогла самостоятельно сделать многое.

210Ф. 126. Оп. 2. Д. 2. Л. 4. Текст сообщения сохранился в другом деле фонда: Ф. 126. Оп. 3. Д. 23. Л. 2-25. Доклад В. Н. Бенешевича. Автограф. - См. Приложение 21.

211 Август Гейзенберг (August Heisenberg; 1869-1930) — немецкий историк и филолог, византинист, отец физика Вернера Гейзенберга.

21212 марта 1928 г. А. Гейзенберг писал В. Н. Бенешевичу (Ф. 192. Оп. 2. Д. 46. Л. 2-2 об. Машинописный перевод В. Н. Бенешевича): «При всем глубоком преклонении пред трудами русского византиноведения можно все-таки усомниться в том, чтобы одна нация смогла чего-нибудь достигнуть». — См. также его же письмо Ф. И. Успенскому, в переводе В. Н. Бенешевича, от 8 декабря 1927 г. (Басаргина Е. Ю. Ф. И. Успенский: Обзор личного фонда // АРБ. С. 53).

Отделения Комиссии в других городах

Идея подключения к работе Комиссии иногородних сотрудников была высказана А. И. Малеиным на девятом заседании РВК 20 ноября 1924 г.213 Уже на следующем заседании Комиссией было принято постановление поручить Президиуму (Бюро) РВК составить соответствующее циркулярное письмо и отправить его ученым Ленинграда и других городов, участие которых в работах Комиссии представляется желательным и полезным214. 23 января 1925 г. это письмо было зачитано (ни в материалах Комиссии, ни в протоколах оно не сохранилось) и, вероятно, было разостлано215. А уже 4 марта 1925 г. на заседании Бюро были зачитаны письма иногородних сотрудников относительно их участия в занятиях РВК, и на основании этих писем было принято постановление: «а) поручить профессору Б. Варнеке (Одесса) обследование сочинений Бруна, Мурзакевича и Юргевича для извлечения из них пригодного для греческого глоссария Дюканжа материала; б) просить профессора Н. Новосадского (Москва, Остоженка, 3-й Зачатьевский пер., д. 18, кв. 2) составить указатель слов и терминов к сочинениям Прокопия Кесарийского и отметить те из них, которые не встречаются в словаре Дюканжа; в) поручить профессору Е. А. Черноусову (Ростов н/Д.) составить указатель слов и терминов к сочинениям Михаила Дуки, Георгия Франдзи (т. е. Сфрандзи. — О. Б.) и Лаоника Халкокондила и отметить те из них, которых нет у Дюканжа; г) просить профессора Н. Д. Протасова (Москва) придерживаться карточной системы в намеченной им задаче обследования техническо-инструментальной и ремесленно-организационной терминологии; д) принять предложение Н. П. Попова

213Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 6 об.

214Там же. Л. 7 об.

215Там же.

(Москва, Исторический музей) просить его предварительно указать №№ греческих рукописей Московской б. Синодальной библиотеки, по которым Н. П. Попов намерен вести специальную для РВК работу; е) поручить П. Г. Преображенскому (Москва, Российский исторический музей) извлечь из хроники Феофана относящийся к переизданию греческого словаря Дюканжа материал216»217. На следующем заседании Бюро постановление было дополнено: поручалось «а) С. И. Соболевскому обследовать Пасхальную Хронику и б) Ю. А. Иванову

— труды Никифора Вриенния и Иоанна Киннама; 4) раннее образованной Комиссии в составе профессоров В.Н. Бенеше-вича, С. А. Жебелёва и А. И. Малеина составить образцовые карточки с примерным распределением словарного материала, пригодного для переиздания словаря Дюканжа, незамедлительно донести об этом до сведения Комиссии и иногород-218

них ее членов»218.

30 мая 1925 г. на заседании РВК постановили «поручить профессору Д. В. Айналову руководство среди ленинградских ученых по собиранию для греческого глоссария материалов, относящихся к истории искусства; возложить руководство работами в Москве — на профессора Н. И. Новосадского, в Одессе — на профессора Б. В. Варнеке и в Казани — на профессора Сергея П. Шестакова». 4 ноября Ф. И. Успенский на Отделении АН доложил о привлечении к участию в дополнениях словаря Дюканжа провинциальных византинстов219.

Планы Ф. И. Успенского были обширными, но они касались объединения только российских византиноведческих сил. Он четко сформулировал задачи относительно расширения «сферы влияния» Комиссии на очередном заседании РВК

216Ниже приписка Ф. И. Успенского: «Пальмов [—] Льва Диакона».

217Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 2 об.

218Там же. Л. 5 об. То же. Там же. Д. 1. Л. 10-10 об. Автограф И. И. Соколова.

219Оп. 1а-1923. Д. 172. § 252.

в своем сообщении «о работе РВК, интересующей и заграничных ученых — в Праге, Мюнхене и Берлине, которые желают войти в сношения с РВК для совместного осуществления ее задач». Ф. И. Успенский констатирует: «Принципиально такой контакт желателен, но практическое его выполнение определится в близком будущем. В настоящее же время учреждается при Академии наук “Кабинет византиноведения”, который должен объединить всех русских византологов и сотрудников РВК, послужить центром научной их деятельности и организовать свои библиотеку и архив, с привлечением сюда книжных собраний и архивов русских византологов, в частности рукописных трудов и бумаг покойных академиков А. А. Куни-ка и В. Г. Васильевского. Новая организация РВК обязывает ее членов и сотрудников к большей сосредоточенности в работе по заданиям Комиссии, требует их поддержки и содействия

220

в развитии ее деятельности»220.

В результате активной деятельности членов Бюро РВК в Комиссии оказались представлены византинисты из Москвы, Одессы, Саратова, Перми, Владивостока, Казани, Иркутска, Ростова-на-Дону.

Основным источником информации о деятельности отделений РВК для нас служит переписка, которую вел В. Н. Бе-нешевич с сотрудниками Отделения. Эти письма демонстрируют нам, с одной стороны, активность иногородних сотрудников и их искреннюю заинтересованность в общем деле, с другой стороны — все же несогласованность работы, которой трудно было избежать, учитывая условия времени. Так, в письме саратовского византиноведа Георгия (Юрия) Алексеевича Иванова читаем: «Из авторов я мог бы в первую очередь взять “De them." и “De adm. Imperio" Constantini Porphyro-geneti или, если на них есть уже кандидаты, то Киннама или Н. Вриенния, или хронику Прокла и Комнина (если ее не возь-

мет Е. А. Черноусов)221. Для исследовательской же работы я предпочел бы эпоху до иконоборчества. В этих рамках я всецело отдаю себя в Ваше распоряжение»222. 19 октября 1925 г. ему была послана просьба взять труды: «Никифора Вриен-ния = Bryenn. — Боннск. изд.223; Иоанна Киннама = Cinnam.

— Боннск. изд.224»225. Он же 18 ноября 1925 г. «сообщил о том, что Г. А. Ильинский готов работать для Дюканжа над слав[янскими] текстами»226; Г. А. Ильинский не был привлечен к работе.

Из писем мы узнаем и о ситуации, в которой находилась византинистика в других городах, и о настроениях столичных и провинциальных ученых. Так, в том же письме Г. А. Иванова мы читаем: «Положение византиноведения в Саратове сейчас грустное: в этом году курса я читать уже не мог, семинария вести тем более. На будущий о нем нельзя и заикаться, но я надеюсь выждать время и в 1926/27 г. объявить общий курс снова. Президиум факультета только что отверг предложение об оставлении при Университете по византиноведению мою ученицу Е. А. Иванову, под предлогом отсутствия у нас

221Ф. 12б. Оп. 3. Д. 9/33. Л. 2. Черноусов Евгений Александрович (Ростов-на-Дону): 19 октября 192б г. послана просьба взять Евстафия Солунского De Thessalonica a Latinis capta (ed. Bonn) = Eust. Thess. de Thess. [«О взятии Солуни»].

222Ф. 12б. Оп. 3. Д. 9/15. Л. 1-2 об. Письмо от 22 мая 1925 г.

223Ф. 12б. Оп. 3. Д. 9/21 («личное дело» Б. K. Ордина). Л. б (автограф Б. K. Ордина): «Ввиду непредставления и непроизводства работы поручено Б. K. Ордину. 20 июня 1929 г.». — См.: Ф. 12б. Оп. 2. Д. 20 (1927-1928): 2б2 карточки-индекса к изданию: Nicephori Bryennii Commentarii // Ioannis Cinnami Epitome rerum ab Ioanne et Alexio Comnenis gestarum. Nicephori Bryennii Commentarii / Rec. Aug. Meineke. Bonnae, 183б. (CSHB. T. 2б); Nicephori Caesaris Bryennii. Commentarii de Rebus Byzantinis / Ed. P. Possinus. Parisiis, 1бб1. CBH. III. 4. P. 5-18б.

224Иоанн Kиннам не был «расписан». — См. современное издание: Бибиков М. В. Византийский историк Иоанн Kиннам о Руси и народах Восточной Европы: Тексты, перевод, комментарий. М., 1997. 18б c.

225Ф. 12б. Оп. 3. Д. 9/14. Л. 1.

226Там же.

“такой” кафедры. За год я смог только сдать в печать сильно запоздавшую рецензию на “Историю византийской культуры” П. В. Безобразова в “Б1ауга” и статьи “Эпирский деспо-тат” и “Юстиниан Великий” для энциклопедического словаря Гранат. Зато статью “О задачах изучения византиноведения”, которую И. Н. Бороздин сперва обещал печатать в “Новом Востоке”, теперь пришлось взять обратно, так как журнал взял снова более левый курс, и византиноведение из него окончательно исключено. Кроме того, в “Казанском музейном вестнике” у меня ждет очереди рецензия на “СевсЫсЫе йет Ви1дагеп” Г. Златарского. Что касается моей работы здесь, то меня больше всего удручает научное одиночество, его особенно тяжело приходится воспринимать, когда знаешь, что в Европе, судя по тому, что писал мне проф. А. А. Васильев, византиноведение развивается как никогда. И сейчас моя заветная мечта — “Всероссийский съезд византиноведов”; мне думается, что если бы инициатива была покрыта Вашим авторитетом, то можно было бы преодолеть все препятствия, вплоть до отсутствия средств. Аналогичный съезд египтологов в 1923 г. дал прекрасные результаты, а потребность в обмене мнений должна быть, так как у одного только С. П. Шестакова скопилось до 70 листов неизданного материала. Вместе со славистами съехалось бы человек 25. Если бы я мог чем-нибудь посодействовать техническому осуществлению идеи, то постарался бы приложить к этому все силы. Я не знаю петроградской обстановки, но думаю, что этот съезд можно было бы, раз он потребует затрат, провести под флагом Российской Академии наук или Академии материальной культуры»227.

Изучение переписки В. Н. Бенешевича с иногородними сотрудниками позволяет выяснить много нового и о самих сотрудниках, что особенно важно в тех случаях, когда сведения о них в других источниках крайне скудны. Так, много интересного мы узнаем об упомянутом выше молодом византино-

веде из Ростова-на-Дону Евгении Александровиче Черноусо-ве. 26 ноября 1925 г. он пишет В. Н. Бенешевичу: «Глубокоуважаемый Владимир Николаевич! Письмо Ваше с приложением получил сегодня. Оно меня очень обрадовало, так как теперь становится вполне ясно, что и как делать. Полагаю, что правила внесут в коллективную работу так необходимые единство и стройность. Всякого рода ата^а (беспорядок. — О. Б.) мне не по душе. К работе на новых основаниях приступлю с 1 ноября и постараюсь вести ее по возможности быстро и систематически. Хотелось бы очень не ограничиться одним Евстафием и заняться и Камениатой. Об условиях выполнения работы, право, затрудняюсь сказать теперь же что-нибудь положительное. Думаю, это лучше выяснится в самом процессе работы. С большим удовлетворением прочел я о возобновлении “Византийского временника”. <... > В этом году я уже не безработный, как в прошлом, когда я только экзаменовал своих слушателей закрытого I курса экономического отделения факультета общественных наук. Теперь меня пригласили читать “эпоху феодализма” на социальноэкономическом отделении педагогического факультета. Позвольте теперь побеспокоить Вас одной просьбой. В здешней библиотеке нет полного комплекта “Византийского временника”. Скажите, пожалуйста, можно ли было бы получить его бесплатно и что для этого нужно сделать. Премного обяжете. По сведениям нашего комиссионера, подготовляется 3-е издание Крумбахера. Жду с нетерпением. Возможно, в январе получу, как директор Библиотеки, командировку к Вам и в Москву. Буду счастлив тогда представиться Вам лично. Не обессудьте за более, чем скромное подношение (даже подношение написать совестно) и не примите за труд один из прилагаемых оттисков передать вместе с глубоким поклоном Федору Ивановичу. Искренне Вам преданный. 26 ноября 1925. Ростов на Дону. Р. S. Говоря о бесплатном получении “Визан-

тийского временника”, я имею ввиду не себя, а Северо-кавказский (б. Донской) университет»228.

Через год, 30 ноября 1926 г., он делится с В.Н.Бене-шевичем невеселыми мыслями о будущем сотрудничестве с РВК229: «Очень интересуюсь содержанием новых томов “Византийского временника”. Дойдут ли они до нас вместе с другими изданиями Академии? Не знаю, известна ли Вам моя попытка сотрудничать в “Византийском временнике”. Судя по письму Федора Ивановича, моя статья (очевидно, как “непрошенный гость”) встретила довольно сдержанный прием. Мне тут не совсем ясно, каких улучшений можно ожидать в положении Русско-византийской комиссии. Скажу одно: без необходимых пособий и без материальных средств работать и сотрудничать трудно. Всего доброго. Простите за безнадежно унылый тон. Когда здесь заходит речь о серьезной научной работе, трудно впасть в другой. Преданный Вам Е. В. Черно-усов».

Еще через два года, в письме от 20 октября 1928 г., он рассказывает о своей работе и ее условиях подробнее: «Глубокоуважаемый Владимир Николаевич! Большое спасибо за те слова сочувствия и ласки, которыми Вы меня одарили. Они особенно ценны в моменты вроде переживаемого мною. Перестаешь чувствовать себя одиноким, уверившись, что о тебе не забывают хорошие люди. Был бы счастлив, если бы судьба ау(Х$г] тихп когда-нибудь свела нас на общей работе. <... > Спрашиваете, как поживаю и работаю. Живу, принимая во внимание скудость нашего бюджета, всякого рода иллюзиями и надеждами, между прочим на пенсию. Что касается работы, то трудно работать в Ростове, во всех библиотеках которого нет даже сколько-нибудь порядочного греческого словаря. <...> Из боннского еогрив’а есть только несколько разрозненных томов из библиотеки покойного А. И. Кирпичникова.

228Там же. Л. 3.

229Там же. Л. 8 об. (письмо-открытка).

Миклошич и Миллер известны лишь по именам, да и то не всем, кажется. Приходится работать над случайным материалом, не считаясь с личными вкусами. <... > Подготовил по поручению местной ассоциации Н.-П. (народно-просветительских. — О. Б.) Институтов небольшую монографию “Экономика в Коране”. Теперь подбираю материал для другой работы для той же ассоциации “Торговые пути Сев. Кавказа в историческом развитии”. Такие работы, надо сказать, оплачиваются. Но не забываю и о византийских штудиях. <... > Не бросаю также мысли закончить своего “Анастасия II Дикора”. Что же касается печатания, то придется или отдельными главами или, в крайнем случае, прибегну к содействию Гейзенберга230. Кроме всего изложенного, выступаю иногда с докладами в местном Обществе археологии, истории и этнографии. Обещали платные лекции в клубах... Кто будет выпускать XXVI т. “Византийский временник”? Меня очень интересует, попала ли в него моя небольшая статья о Проко-пии.»231.

Не менее любопытны письма московского сотрудника Комиссии историка церкви Петра Григорьевича Преображен-ского232 (в 1920-е гг. П. Г. Преображенский был внештатным научным сотрудником по византийской историографии в Государственном историческом музее). Они дают нам представление не только о положении византиноведения в Москве, но и о ситуации, которая сложилась в отношении представителей такого направления гуманитарного знания, как богословие233. В одном из своих подробных писем П. Г. Преображенский обращается к В. Н. Бенешевичу с вопросами и предложениями

230 Имеется в виду Август Гейзенберг.

231Там же. Л. 9-9 об.

232О его более ранней деятельности см.: РО РНБ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 122. Пальмов Иван Саввич. Мнение заслуженного ординарного профессора И. Пальмова (по вопросу о присвоении о. П. Гр. Преображенскому степени магистра богословия). 26 октября 1914 г. 2 л.

233См. Приложение 22.

по поводу метода составления карточек и правил цитирова-ния234. В ответном письме В. Н. Бенешевич «мягкосердечно» (как заметил Ф. И. Успенский в записке В. Н. Бенешевичу, со-

235ч

хранившейся в этом же деле ) разъясняет все «недоразумения», связанные с «недопониманием» П. Г. Преображенским правил, разработанных РВК (по сути — самим же В. Н. Бене-шевичем).

Наиболее многочисленным было Одесское отделение Комиссии, о чем также свидетельствует большое количество писем его представителей, сохранившиеся в фонде. К сожалению, слаженности в его работе добиться не удалось. В 1928 г. Б. В. Варнеке на посту председателя Одесского отделения сменил Артемий Григорьевич Готалов-Готлиб. В письме

B. Н. Бенешевичу он обрисовывает положение отделения: «Глубокоуважаемый Владимир Николаевич! Вам, как ближайшему сотруднику Федора Ивановича по РВК, известно, что одесская группа не оправдала надежд. Я в свое время считал своим долгом предупредить Федора Ивановича, что употреблю все усилия к побуждению моих коллег уделить некоторую долю внимания изданию Дюканжа. В доброй воле не было недостатка, но все это лица, переобремененные административными обязанностями. Больше всего надежд я полагал на

C. С. Дложевского, но и он, хотя и взял с собой прошедшим летом все материалы в Ольвию, не нашел там, из-за болезни и отъезда Фармаковского, нужного досуга. Я с горечью писал об этом осенью 1927 Федору Ивановичу. Зима прошла и ничего не принесла нового. По-видимому, придется оставить пока надежды на Одессу. Профессор Дложевский собирается в апреле в Ленинград. Быть может, Вам удастся вселить в него должный энтузиазм. В апреле в местной комиссии востоковедения будет поставлен доклад о трудах Федора Ивановича, в частности об его II томе “Истории Византии”. Конечно, бы-

234Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/26. Л. 10-12.

235Там же. Л. 15.

ло бы крайне желательно, чтобы это издание увидело свет целиком. Нельзя ли открыть подписку предварительную? Я мог бы немедленно поручиться за 50 рублей по Одессе. Из таких кусочков могла бы составиться сумма, быть может, достаточная для выпуска второй половины II тома. Я об этом ничего не пишу Федору Ивановичу, так как дело слишком деликатное. Если Вы не считаете это пустой затеей, то почему бы вам не взять на себя инициативы? Мы с Вами лично не знакомы, но я хорошо осведомлен о Вашем ученом пути. Пе-решедши уже давно на рельсы педагогики (такую кафедру я занимаю в бывшем Новороссийском университете, ныне институте народного образования), я по-прежнему считаю, однако, историю близкою областью. К сожалению, при нынешних условиях приходится пылать к ней более платонической любовью. Буду благодарен за весточку. Искренне Вас уважающий А. Готалов-Готлиб»236.

В другом письме от 22 апреля того же года А. Г. Го-талов-Готлиб сетует: «Очевидно, примененные мною методы были недостаточны. Несколько раз созывались специальные заседания, давались обещания, я даже зафиксировал их в протоколах; затем я при частых встречах моих с коллегами просил, напоминал, журил, а результаты все те же»237. После возвращения из командировки в Ленинград одного из представителей Отделения Сергея Степановича Дложевского А. Г. Готалов-Готлиб обретает некоторую надежду: «Непосредственное воздействие ленинградской атмосферы дало хорошие результаты; он (С. С. Дложевский. — О. Б.) склонен продолжать работу по Дюканжу. Остается пожелать, чтобы многочисленные обязанности не отвлекли его от этого благого намерения». Ниже он обращается к В. Н. Бенешевичу с просьбой: «Вы правы, что в Одессе имеются некоторые данные к тому, чтобы затеплить светильник византиноведения, но обстановка крайне

236Ф. 192. Оп. 2. Д. 52. Л. 1-2. Письмо от 26 марта 1928 г.

237Там же. Л. 4 об.

неблагоприятна, и Вам необходимо почаще прибегать к мерам

238

дружеского воздействия»238.

Все же попытки организации Одесского отделения имели некоторые положительные результаты, но, увы, не для РВК: в 1926 г. в Киеве при Всеукраинской научной ассоциации востоковедения (ВУНАВ) по инициативе Ф.И. Мищенко и под его руководством в Академии наук создана Комиссия по изучению византийской литературы и влияния ее на Украине. Проработала она тоже недолго (26 декабря 1929 г. украинская Византийская комиссия провела свое последнее заседание и вскоре, 1 февраля 1930 г., была преобразована в комиссию по исследованию истории Ближнего Востока и Ви-зантии239. Может быть, такое раздробление сил не позволило сконцентрироваться работе представителям известной в прошлом (во многом благодаря все тому же Ф. И. Успенскому) Новороссийской — Одесской (и украинской в целом) школе византиноведения.

Несмотря на то что деятельность Комиссии способствовала воссоединению византиноведческих сил страны, стимулировала научное общение в среде немногочисленных византинистов и давала возможность сохранить ядро отечественного византиноведения, организовать стабильную работу Комиссии за пределами северной столицы на уровне ее петро-градского-ленинградского ядра не удалось.

238Там же. Л. 7-7 об. 30 апреля 1928 г.

239См. об украинской Комиссии: Циганкова Е. Візантологічна комісія ВУАН // Східний Світ. 1996. Т. 2. С. 123-133.

Подкомиссия по изучению экономических и торговых связей Древней Руси с Востоком и Византией

В 1918 г., когда на первом, организационном заседании комиссии «Константин Порфирородный» поступило предложение выделить в составе Комиссии отдельные подкомиссии, оно было отвергнуто: «Председатель предложил высказаться членам Комиссии об организации будущих занятий в Комиссии и указать несколько примерных тем или особенных задач для изучения. Эти задачи могли бы быть выделены для образования отдельных подкомиссий, например: северное побережье Черного моря, Кавказ, Балканский полуостров, Малая Азия. Кроме того, можно бы формулировать некоторые вопросы, заслуживающие особенного внимания, например: изучение рукописей и текстов, днепровские пороги, топография Константинополя, церковные обряды, центральное и провинциальное устройство империи. После обмена мнений выяснилось, что большинство членов признавало преждевременным образование подкомиссий, которые без пользы для дела могли бы разъединить, а не объединить занятия Комиссии»240. В 1925 г., когда положение Комиссии упрочилось и она вышла за пределы первоначально намеченных задач, беспокоиться о сохранении согласованности в работе Комиссии уже не приходилось: рабочий ритм был настроен (хотя и не доведен до необходимой, но невозможной в то время четкости).

Еще в 1922 г. в статье «Из истории византиноведения в России» Ф. И. Успенский писал: «Чтобы дать отчет в том ис-

240Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 4-5 (автограф Ф. И. Успенского). Л. 2 — конспективный черновой вариант протокола. — Ср. положения протокола: Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 3 (автограф А. А. Васильева).

ключительном внимании, какое было у нас искони уделяемо “греческому царству”, Цареграду или Византии, надлежало бы анализировать некоторые места и выражения в летописи, в “Русской Правде”, в договорах с греками»241. Эти идеи и легли в основу работы образованной Подкомиссии, которая, как было сформулировано уже в 1927 г., ставила перед собой следующие задачи: «1) изучение Русско-византийских отношений в X и смежных веках, 2) изучение экономических и торговых связей между Русью и греками, причем в центре внимания стоят договоры Руси с греками, и 3) изучение направления морских и сухопутных путей, по которым направлялись торговые сношения между Китаем, Центральной Азией и юго-восточной Европой»242. В отчете за 1926 г. цели Подкомиссии были сформулированы более конкретно: 1) приготовить сводный текст договоров Руси с греками X века по всем спискам; 2) изучить текст договоров со стороны исторической, лингвистической и юридической, сопровождая это изучение критическим обзором результатов, добытых пред-шественниками243, и 3) изучить вопрос о торговых путях из

241Успенский Ф. И. Из истории византиноведения в России. С. 110.

242Академия наук Союза Советских Социалистических Республик за десять лет 1917-1927 / Под ред. акад. А. Е. Ферсмана. Л., 1927. С. 93.

243 Эта задача сегодня решена в работах Яны Малингуди, рассмотревшей технические термины византийской дипломатики на примере русско-византийских договоров. В одной из ее работ (Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen Vertrage des 10 Jhds. aus diplomatischer Sicht. Thessaloniki, 1993; незначительно сокращенный перевод на русский язык: Малингуди Я. Русско-византийские договоры в X в. в свете дипломатики // ВВ. 1995. Т. 56 (81). С. 68-91; 1997. Т. 57 (82). С. 58-87) опубликованы результаты дипломатического анализа русско-византийских договоров; вторая работа посвящена юридической лексике договоров: Мали-гунди Я. Терминологическая лексика русско-византийских договоров // Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время: Сб. ст. М., 1996. (Славяне и их соседи. Вып. 6). С. 61-67.

древней Руси на Восток и Византию и с Запада через Русь на Восток и Византию244.

Инициатива организации Подкомиссии, по-видимому, принадлежит В. Н. Бенешевичу: напомним, что основная специальность В. Н. Бенешевича — история права, и тема русско-византийских договоров была, безусловно, близка ему. Он председательствовал на всех ее заседаниях с первого до последнего. Подчеркнем, что первоначально Подкомиссия была организована как самостоятельное учреждение: решением РВК по предложению В. Н. Бенешевича «группа лиц, поставившая задачей изучение экономических и торговых связей Древней Руси с Византией и Востоком, и, в частности, изучение договоров Руси с греками X в. была включена в состав РВК245. В связи с этим интересно проследить изменение названия Подкомиссии. Первое и второе заседания (11 мая и 25 мая 1925 г.) прошли как заседания Комиссии по изучению русско-византийских договоров246. В заголовке третьего заседания слово «Комиссия» заменено на «Подкомиссия»247, а начиная с пятнадцатого, собрание именует себя «Подкомиссией по изучению экономических и торговых связей Древней Руси с Востоком и Византией»248. Эти изменения специально не оговариваются ни на заседаниях РВК, ни самой Подкомиссии, и характер заседаний при этом не меняется. Два последних заседания прошли снова под прежним названием: Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров249. Такая неопределенность, как нам кажется, свидетельствует о большей, относительно РВК, неформальности этого «учено-

244Отчет АН за 1926 год. 1927. С. 320. Черновик отчета: Ф. 126. Оп. 3. Д. 35. Л. 8, 10. Автограф В. А. Брима с правкой В. Н. Бенешевича.

245Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 13 об. Протокол 14-го заседания РВК от 14 мая 1925 г.

246Там же. Д 34. Л. 1,3.

247Там же. Л. 5.

248Там же. Л. 27.

249Там же. Л. 48, 51.

го образования». Не случайно основной и почти единственной формой деятельности Подкомиссии были выступления с докладами и их обсуждение (в противоположность РВК, основная деятельность которой состояла в собирании словарного материала, и многие сообщения на заседаниях которой были посвящены обсуждению вопросов, связанных с этой задачей).

На первом заседании Подкомиссии В. Н. Бенешевич сообщил, что Комиссия ставит себе целью всестороннее изучение договоров русских князей с Византией, отметив, что на заседаниях комиссии могут быть заслушаны также доклады по специальным вопросам общей работы и что эти доклады могут быть предложены в форме предварительного сообщения. Высказываясь по просьбе В. Н. Бенешевича о способах и задачах работы, А. А. Васильев250 предложил как коллективную тему совместное чтение текста договоров; И. И. Соколов счел необходимым расширить хронологические рамки работ и привлечь в качестве объекта изучения также более поздние договоры; а В. А. Брим предложил составить библиографию литературы по договорам251. Ни одно из этих предложений реализовано не было252. Единственным исключением стал прочитанный по предложению, внесенному И. И. Соколовым, доклад Ф. И. Успенского, представляющий главу из не вышедшего на тот момент II тома «Истории Византии» о приеме княгини Ольги в Константинополе в 955 г. В этом докладе автор, проанализировав договоры 907, 911 и 945 гг.

250Это было единственное заседание Подкомиссии, которое посетил А. А. Васильев. Любопытно, что на состоявшихся примерно в это время заседаниях РВК (9 апреля, 14 мая, 30 мая 1925 г.) он не присутствовал (последнее заседание РВК с его участием состоялось 19 мая 1924 г.) (Ф. 126. Оп. 3. Д. 1).

251Ф. 126. Оп. 3. Д 34. Л. 1-2.

252На пятом заседании Подкомиссии «как ближайшая работа Подкомиссии был намечен критико-библиографический обзор литературы по договорам (в этой работе согласились принять участие И. Ю.Маркон, А. И. Лященко, М. Д. Присёлков, А. Ф. Вишнякова и В. М. Бузни)», но и этого не было выполнено. (Там же. Л. 9-10).

и заключив, «что Византия находила возможным вступать в официальные сношения с Русью, как с правильно организованным государством»253, высказал мнение об особом значении для анализа договоров византийского придворного дневника254, описывающего прием великой княгини Ольги в Константинополе в 955 г. Считая необоснованной точку зрения, что княгиня Ольга отправилась в Константинополь с враждебной целью, докладчик говорит, что цель ее посещения становится ясной, если всмотреться в состав ее свиты: из 88 человек в ней насчитывается 40 торговых людей и 22 поверенных от бояр. Поэтому можно думать, считает Ф. И. Успенский, что Ольга посетила Константинополь не ради крещения и не с военной целью; очевидно цель ее поездки была торговая. Подводя итог, докладчик заключает, что путешествие Ольги и впечатление, произведенное на русскую свиту великолепием Византии, должно было подготовить переворот, который вскоре произошел на Руси: по мнению Ф. И. Успенского, путешествие Ольги сыграло приблизительно такую же роль, как и путешествие Петра Великого в Европу255.

253Там же. Л. 3: протокол 2-го заседания Подкомиссии от 25 мая 1925 г.

254Имеется в виду «Обрядник» Константина Порфирородного.

255Там же. Л. 4. — См. современные точки зрения на вопрос о крещении княгини Ольги: Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.) / Пер. А. В. Назаренко; Под ред. К. К. Акентьева. 2-е изд., испр. и доп. для рус. пер. СПб., 1996. С. 26-27. Сн. 70. (Там же библиография вопроса); Острогорский Г. Византия и киевская княгиня Ольга // То Honor Roman Jacobson. The Hague, 1967. Vol. 2. P. 1458-1473; Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // ВВ. 1981. Т. 42. С. 35-48; Он же. Состав посольства Ольги в Константинополе и «дары» императора // ВО. 1982. С. 71-92; Obolensky D. Russia and Byzantium in the Mid-Tenth Century: The Problem of the Baptism of Princess Olga // Greek Orthodox Theological Review. 1983. Vol. 28. № 2. P. 157-171; Idem. The Baptism of Princess Olga of Kiev: The Problem of the Sources // Philadelphia et autres oeuvres / Ed. by H. Ahrweiler. Paris, 1984. P. 159-176; Fennell J. When Was Olga Canonized? // Christianity and the Eastern Slavs. Vol. 1: Slavic Cultures in the Middle Ages / Ed. by B. Gasparov, O. Raevsky-

На четвертом заседании256 в ответ на предложение В. Н. Бенешевича подготовить рабочий текст договоров М. Д. Присёлков отметил трудность этого вопроса и желательность детального изучения текста договоров по каждому списку в отдельности. В результате было принято решение сфотографировать текст договоров по наиболее важным спискам. На следующем заседании257 М. Д. Присёлков прочел доклад о летописных списках договоров и о работе А. А. Шахматова над ними258. Для определения позиций, от которых отталкивались в решении своих задач сотрудники Подкомиссии, приведем здесь текст доклада полностью259: «После работ академика А. А. Шахматова над изучением русских летописных сводов представляется несомненным, что договоры Руси с греками были включены в русское летописание составителем “Повести временных лет”. Не касаясь здесь весьма важного вопроса о том виде текста договоров, которым располагал составитель “Повести”, и ограничиваясь лишь рассмот-

Н^ЬеБ. Вегке1у, 1993. Р. 77-82. - Из последних публикаций на эту тему следует отметить: 1) Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических отношений Х1-Х11 веков. М., 2001. С. 219-310; 2) Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб., 2001. С. 429-437.

256Ф. 126. Оп. 3. Д 34. Л. 7-8.

257Там же. Л. 9-10.

258Вероятно, имеется в виду следующая работа: Шахматов А. А. Несколько замечаний о договорах с греками Олега и Игоря // Записки Неофилологического общества. 1914. Ч. VIII. — Иная точка зрения на происхождение договоров, утвердившаяся сегодня, высказана в исследовании Н. А. Лавровского (Лавровский Н. О византийском элементе в языке договоров русских с греками // Русский филологический вестник. Варшава, 1904. Т. 52. Вып. 3. С. 4: «Договоры Русских с Греками бесспорно принадлежат к числу переводных памятников»). Его взгляды были изложены на заседаниях Подкомиссии в сообщениях А. Ф. Вишняковой.

259Ф. 126. Оп. 3. Д. 37 (1925): Рукопись М. Д. Присёлкова «О тексте договоров русских с греками». 4 л. Осень, 1925.

рением вопроса о возможности реконструировать тот текст договоров, который получился после работы над ним составителя “Повести” в тексте “Повести”, мы обращаем прежде всего внимание на следующее обстоятельство. Текст “Повести” не дошел до нас непосредственно. Его представляет нам летописная традиция сводов, почти непрестанно возглавлявшая “Повестью” свое изложение. Исследуя текст “Повести” чрез эту летописную традицию сводов, А. А. Шахматов дал нам опыт реконструкции текста все же не самой “Повести”, т. к. она не имелась в руках летописцев уже того же XII в., а двух ее видоизменений, названных им второю и третьею редакциями “Повести”. В виду изложенного сосредотачивая свое внимание на тексте договоров, нам необходимо сделать прежде всего одно основное предположение: то есть считать, что текст договоров в тех двух переделках “Повести”, о которых говорилось выше, оставался простым повторением текста договоров “Повести”; такое предположение, весьма вероятное само по себе, единственно в настоящий момент может дать исходную точку для наших исканий. Всякую попытку подняться чрез сличение текстов договоров так называемых второй и третьей редакций “Повести” к тексту договоров самой “Повести” (или ее первой редакции) — нужно считать безнадежной, поскольку до нас не дошло в интересующей нас части ни одного летописного свода, где бы вторая и третья редакции не сливались в той или иной степени между собой под руками последующих сводчиков».

Позже М. Д. Присёлков выскажет более смелое предположение, отнеся договоры к русским актам, а не к грече-ским260. Здесь же, после текста выступления, М.Д. Присёлков перечисляет те списки летописи, которые, по его мнению, должны быть исследованы в первую очередь: «Публ. биб.: Лавр., Хлебн. F. IV 230, Погод. 1401, Ермолаев. F. IV 231,

260Присёлков М. Д. История русского летописания ХІ-ХУ вв. СПб., 1996. С. 80.

Эрмит. 416 б., Погод. 2035 (Н. IV); Ак. Наук: Ипатьев., Рад-зивил., Воскрес.; Моск. Д. Ак.: М. Академ. сп.; Арх. К.: Соф. 1 (К. о.)». Список почти полностью совпадает с сохранившимися в фонде Комиссии фотокопиями летописных текстов, касающихся договоров русских с греками261, из: Новгородской IV летописи Погодинского списка 2035262 ; летописи РПБ, Хлебниковский список ^. IV. № 230)263; то же, Ермолаевский список ^. IV. № 231)264; то же, Эрмитажный список (416 б)265; Воскресенской летописи, хранящейся в БАН (34. 524)266; Софийской I летописи, по списку Оболенского267; Московского главного архива Министерства иностранных дел268; из неизвестной летописи269. К сожалению, в фонде не сохранилось никаких данных о том, как были использованы полученные фотографии270. Осталось неизвестным и то, почему были взяты именно эти списки летописи. Следует отметить, что исследовать предполагались также Лаврентьевскую и Ипатьев-

261Ф. 126. Оп. 3. Д. 36. 36 л.

262Там же. Л. 1-5 (9 кадров).

263Там же. Л. 6-10 (10 кадров).

264Там же. Л. 11-14 (8 кадров).

265Там же. Л. 32-36 (9 кадров).

266Там же. Л. 17-22 (12 кадров).

267Там же. Л. 23-31 (18 кадров).

268 36 страниц — эти фотографии не сохранились.

269Ф. 126. Оп. 3. Д. 36. Л. 15-16 (3 кадра). Всего в деле 69 снимков 134 страниц; снимки наклеены на картон; их размер: 11 х 16-12,5 х 17,5 — 36 л. Те же фотографии сохранились в фонде В. Н. Бенешевича в двух делах: Ф. 192. Оп. 3. Д. 153-154 (в дело 154 вложен лист с надписью: «профессор В. Н. Бенешевич. Снимки славянских текстов для предполагавшегося издания договоров Руси с греками X в. Акт 1934. V. 21. № 1»).

270Единственное упоминание о планах относительно сделанных фотографий встречаем в рукописном «Годовом отчете Подкомиссии за время от мая 1925 г. по 1 декабря 1926 г.» (Ф. 126. Оп. 3. Д. 35. Л. 8. Автограф В. А. Брима с правкой В. Н. Бенешевича): «Всего было сделано около 100 снимков, которые могли бы образовать чрезвычайно интересный альбом, если на это будут отпущены необходимые средства» (В. Н. Бене-шевичем, редактировавшем текст В. А. Брима для публикации в годовом академическом отчете, эта фраза вычеркнута).

скую летописи: в личном деле сотрудника Комиссии Николая Петровича Сычёва сохранилась запись, сделанная рукой В. Н. Бенешевича: «23 ноября 1925 г. послана просьба выбрать термины по всем областям искусства и художественной техники Византии в летописях: Лаврентьевская летопись = Лавр. лет.; Ипатьевская летопись изд. 3. (ПСРЛ) = Ипат. лет.»271. Никаких следов этой работы в фонде нами не обнаружено. Одновременно с выбором списков летописей, которые было сочтено необходимым изучить в первую очередь, на заседании подкомиссии было принято решение составить словарь к тексту договоров (эта работа была поручена А. Ф. Вишняковой,

A. А. Степанову и А. Н. Насонову)272. 19 февраля 1926 г. на девятом заседании М. Д. Присёлков сообщил, что А. А. Степанов и А. Н. Насонов приступили к составлению указателя слов к тексту договоров273; через несколько месяцев (17 мая)

B. Н. Бенешевич сообщает, что указатель к тексту договоров окончен274. Ни в фонде Комиссии, ни в фонде В.Н. Бенеше-вича указатель к текстам договоров нами найден не был.

Важно отметить, что тематика докладов, с которыми сотрудники выступали на заседаниях РВК, также часто соответствовала задачам Подкомиссии: подобно тому, как участники работы Комиссии могли быть одновременно членами РВК и Подкомиссии, так и темы их заседаний были общими (совместными были и несколько проведенных заседаний). Так, например, в Отчете АН за первые десять советских лет подчеркнуто, что в отношении путей, связывающих Древнюю Русь с Востоком и Византией «особенно интересует Комиссию изменение этих путей, происшедшее вследствие монгольского вторжения и стремления монголов направить торговые

271Там же. Д. 9/31. Л. 3.

272Там же. Д. 34. Л. 10.

273Там же. Л. 17.

274Там же. Л. 22. Протокол двенадцатого заседания Подкомиссии.

сношения через их владения»275. На заседаниях РВК этому вопросу были посвящены несколько докладов Ф. И. Успенского: «Значение в общеевропейской истории выступления монголов»276, «Появление монголов в Южной России»277 и «Ближайшие годы по смерти Чингиз-Хана»278. На заседаниях Подкомиссии на эту тему были прочитаны доклады А. Ю. Якубовского «Торговая дорога из Восточной Европы в Китай по северному побережью Каспийского моря в средние века»279 и Ф. И. Успенского «Морское и сухопутное движение из Центральной Азии в Европу»280.

Другим направлением исследований, которому были посвящены многие выступления, было изучение скандинавских источников, освещающих русско-византийские связи. Так, еще на третьем заседании281 был заслушан доклад В. А. Брима об именах в договорах, в котором докладчик особенно подробно остановился на скандинавских именах. На тринадцатом заседании282 В. А. Брим прочел доклад «Пути руссов по Волге к Черному морю», в котором разобрал археологические данные, сведения арабских географов и скандинавские источники, при сопоставлении которых стало возможным проследить путь по Волге и отметить в истории первое появление норманнов у Черного моря. Доклад, прочитанный В. А. Бримом

275Академия наук Союза Советских Социалистических республик за десять лет 1917-1927. С. 93.

276Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 37-38. — Текст выступления сохранился в фонде самого Ф. И. Успенского: Ф. 116. Оп. 1. Д. 27.

277Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 41-42.

278Там же. Л. 51-52. — Ср.: Ф. 116. Оп. 1. Д. 28.

279Ф. 126. Оп. 3. Д. 34. Л. 38. Автограф И. И. Соколова. — В этом же деле (Л. 36-36 об.) сохранился текст доклада, написанный самим А. Ю. Якубовским (почерк его менее разборчив), незначительно отличающийся от «пересказа» И. И. Соколова.

280Там же. Л. 41.

281Там же. Л. 5.

282Там же. Л. 23.

на следующем заседании283, был посвящен руническим надписям в Византии. В докладах Е. А. Рыдзевской говорилось о скандинавских источниках, освещающих детали летописного

текста284, в частности о клятвенных формулах в договорах и

285

аналогиях в скандинавской литературе , о военных походах

Руси и скандинавов на Византию по греко-русским договорам 286

и сагам286, о некоторых выражениях в греко-русских догово-рах287.

Некоторые из прочитанных на заседаниях Подкомиссии докладов были опубликованы. Так, 19 февраля 1926 г.288

А. Ю. Якубовский сделал доклад на тему «Известия Ибн-Мес-хавехи289 о походе руссов в Бердаа в 944 г.». «Изложив содержание относящегося сюда отрывка из истории Ибн-Мес-хавехи, А. Ю. Якубовский остановился на разборе этого известия. По мнению докладчика, известие Ибн-Месхавехи является первоисточником для истории похода 944 г. Ибн-ал-Асир только пересказал данные Ибн-Месхавехи, прибавив лишь одно место. Самостоятельный источник мы имеем в сочинении Моисея Каганкатваци290» — это краткий пересказ доклада, приведенный в протоколе секретарем Подкомиссии В. А. Бримом. Полностью доклад был опубликован под названием «Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 332 г. = 943/4 г.» в два-

283Там же. Л. 25.

284Там же. Л. 18.

285Там же. Л. 20.

286Там же. Л. 27.

287Там же. Л. 38. — См. текст доклада: Там же. Д. 38. 4 л. Автограф Е. А. Рыдзевской.

288Там же. Д. 34. Л. 17.

289В рукописи протокола так.

290Моисей (Мовсес) Каганкатваци (Каланкатуйский), армянский писатель, X в. Его «История агван» впервые была переведена К. Паткановым (Патканяном) и издана в Петербурге в 1861. Недавно издан другой перевод: Смбатян Ш. В. Мовсэс Каланкатуаци. История страны Алуанк. Ереван, 1984.

дцать четвертом томе «Византийского временника»291. Немного позже А. Ю. Якубовский прочел доклад на тему «Торговые пути руссов на восток в X в.». В протоколе сказано: «Содержание доклада не приводится, так как он будет напечатан в “Византийском временнике”», но опубликован он не был (в Византийском временнике за 1927 г.292 была опубликована другая работа А. Ю. Якубовского «Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на Судак, половцев и русских в начале XIII в.»). В протоколе также сообщается, что «к докладу приложена нарисованная автором карта путей». Нами эта карта в архивах пока не обнаружена.

Несмотря на то что главная задача Подкомиссии — подготовка и критическое издание сводного текста договоров — так и не была выполнена, с образованием Подкомиссии и в ходе ее деятельности тема русско-византийских отношений в Х—Х! вв. получила в работе РВК дополнительное и более глубокое освещение.

291ВВ. 1926. Т. XXIV (1923-1926). С. 63-92.

292Там же. 1927. Т. XXV. С. 53-76.

Бюро Комиссии и Византийский кабинет

Бюро как некий организующий центр существовало еще при комиссии «Константин Порфирородный». Так, выступая на заседании Отделения с заявлением о прекращении деятельности комиссии «Константин Порфирородный», Ф.И.Успен-ский сообщает: «Комиссия по переизданию словаря Дюканжа должна начать свою работу с использования того словарного материала, который накопился в бюро первой комиссии в продолжение ее пятилетней деятельности»293. Вероятно, Ф. И. Успенский имеет в виду так называемую подкомиссию, которая была образована из ведущих сотрудников и на собраниях которой обсуждались те же проблемы, что и на заседаниях РВК, проходивших, как правило, при более широком составе294. С расширением деятельности Комиссии задача централизации ее управления стала более актуальной.

На втором заседании Комиссии по переизданию словаря Дюканжа Ф. И. Успенский предложил организовать бюро комиссии «для составления программы ее занятий и вообще для текущей работы»; бюро с указанным назначением в составе академика Ф. И. Успенского и профессоров В. Н. Бене-шевича, С. А. Жебелёва и И. И. Соколова было образовано на этом же заседании295. На десятом заседании 8 декабря 1924 г. вновь был поднят вопрос о создании бюро и принято постановление «организовать бюро РВК в составе председателя академика Ф. И. Успенского, товарища председателя профессора

293Ф. 1. Оп. 1а-1923. Д. 172. ОИФ. § 147.

294См. Протокол № 1 комиссии «Константин Порфирородный» (Ф. 126.

Оп. 1. Д. 2. Л. 4-5; автограф Ф. И. Успенского): «С целью немедленного осуществления высказанных пожеланий избрана подкомиссия, из председателя и следующих лиц: академика А. В. Никитского, А. А. Васильева, Б. В. Фармаковского, П. В. Безобразова, Н. П. Сычёва».

В. Н. Бенешевича и секретаря профессора И. И. Соколова для постоянной инициативной и технической работы и поручить ему ведение и исполнение текущих дел Комиссии, с докладом о них на очередных заседаниях членов РВК»296, хотя уже в протоколе № 4 от 15 октября 1923 г. сообщается, что в бюро Комиссии были поданы сведения о проделанной к тому времени сотрудниками РВК работе297. Одиннадцатое заседание РВК 23 января 1925 г. постановило пригласить к участию в составе бюро РВК академика И. Ю. Крачковского298 и устраивать заседания бюро два раза в месяц. Сохранившиеся протоколы заседаний бюро зафиксировали, что первое собрание бюро состоялось 11 февраля 1925 г. В Отчете АН за этот год сказано: «Постоянное увеличение состава членов и сотрудников и постепенное накопление словарного материала вызывает потребность в организации особого бюро, на котором должна лежать обязанность обработки и объединения получаемого от сотрудников материала. Так, с целью давать немедленное движение возникающим вопросам и не ставить решения их в зависимость от созыва общих собраний, образовано бюро из председателя, его товарища, секретаря и члена комиссии И. Ю. Крачковского; выработаны общие руководящие правила для сотрудников»299. Под правилами здесь имеются в виду «правила составления карточек», которые были установлены только в 1925 г. Таким образом, одна из основных задач бюро комиссии, помимо распределения заданий между сотрудниками, состояла в определении методов работы и в ее координации. Именно протоколы заседаний бюро зафиксировали, что начиная с 1925 г. упор в выборе словарного материала из источников был сделан на техническую терминологию — в соответствии с рекомендациями В. Н. Бенешевича. Мы уже го-

296Там же. Л. 7-7 об.

297Там же. Л. 4.

298В собраниях бюро он принял участие только однажды — на втором заседании 4 марта 1925 г. (Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 2).

299Отчет АН за 1925. 1926. С. 265-266.

ворили, что при Комиссии была собрана богатая библиотека. Ее постепенное формирование также отражено в протоколах бюро.

Другим важным вопросом, разрешением которого занималось бюро, был вопрос о помещении для занятий РВК и для так называемого Кабинета византиноведения. Напомним, что основным местом собраний заседаний Комиссии (и бюро) была квартира Ф. И. Успенского. Следует отметить, что случаи. когда научные собрания проходили на дому у их руководителей, не редкость для тех неблагополучных времен: так, помещение Института яфетидологических изысканий в сентябре 1921 г. ограничивалось единственной комнатой, выделенной Н.Я.Марром в своей собственной квартире300. Но к 1925 г. положение в Академии несколько улучшилось. Первое сообщение об организации Кабинета византиноведения мы встречаем в протоколе заседания РВК от 31 октября 1925 г.301: Ф. И. Успенский сообщил о предстоящем образовании Византийского кабинета при библиотеке Академии для приведения в порядок бумаг и трудов русских византинистов. В Отчете АН за 1917-1927 гг.302 говорится: «Теперь перед комиссией встает новая задача — войти в связь с трудами в этой области прежних членов Академии. Именно этим и объясняется возникшая в комиссии мысль — организовать Кабинет византийских занятий, в котором будет наглядно проведена преемственность между старыми академиками, начиная от Шлеце-ра, и новыми, память о которых еще жива между нами, как

А.А. Куник (1814-1899), В. Г. Васильевский (1838-1899) и др. Проектируемый кабинет, в котором имеется ввиду сосредо-

300«а денежные средства были столь скромны, что институт не мог оборудовать и это помещение необходимым инвентарем» (Башинджа-гян Л. Г. Институт языка и мышления им. Н. Я. Марра // Вестник АН СССР. 1937. № 10-11. С. 254).

301Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 21 об.

302Академия наук Союза Советских Социалистических Республик за десять лет 1917-1927. С. 92-94.

точить собрание книг и рукописей, чертежей, карт, планов и других материалов по археологии и истории искусства Византии, принадлежащих председателю Комиссии Ф. И. Успенскому, должен будет способствовать разработке материалов, извлеченных как из печатных, так и рукописных трудов всех бывших членов Академии, занимавшихся специально вопросами, входящими в сферу занятий комиссии».

На шестом заседании бюро, состоявшемся 17 декабря 1926 г. было принято решение привести в порядок все наличное имущество РВК, а затем приступить к организации кабинета Византиноведения с таким расчетом, чтобы он «с одной стороны отражал статику (так в оригинале. — О. Б.) византийских занятий в России и с надлежащей полнотой и отчетливостью представлял ход и результаты работ академиков Академии наук в области византиноведения, а также других русских византологов, а с другой — служил показателем наличных работ РВК, особенно по переизданию Греческого словаря Дюканжа»303.

Мы не уверены, что занятия сотрудников РВК в помещении БАН состоялись: скорее всего этого не произошло, потому что библиотека РВК до последних дней работы Комиссии продолжала находится в квартире Ф. И. Успенского.

В материалах Комиссии выделен комплекс документов, связанных с организацией Кабинета византиноведения. Так, в сохранившейся докладной записке Ф. И. Успенского «О помещении для РВК и Византийского кабинета, инвентаре и биб-лиотеке»304 читаем:

303Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 6. Автограф И. И. Соколова. - Полностью протокол приведен в Приложении 8.

304Там же. Д. 13. Л. 9-9 об. Машинопись. (См. тот же текст с некоторыми изменениями, автограф Б. К. Ордина, с правкой В.Н. Бенешевича; в автографе Б. К. Ордина указана дата: «Апреля 1928». Там же. Л. 10-15 об.).

«Постановление Президиума от 9 января с.г. о предоставлении РВК двух комнат сообщено мне 17 января и принято мною с глубокою благодарностью. Но с тех пор прошло более трех месяцев, и, несмотря на любезное обещания административных лиц АН устроить все для исполнения постановления Президиума, до сих пор РВК помещения не имеет.

Не могу равнодушно и спокойно переносить бездомное и необеспеченное существование РВК и полное забвение, проявляемое в отношении Кабинета византиноведения, хотя этот первостепенной важности вопрос получил уже в АН и принципиальное свое разрешение в положительном смысле. При моем преклонном возрасте и ненадежном здоровье, каждый месяц жизни стоит года; но эти месяца проходят для меня в удручающем ожидании.

Уже не раз мною было заявлено о необходимости для РВК иметь по крайней мере три штатные единицы и возможность привлекать к работе лиц и сверх штата, ввиду сложности задач РВК и предстоящего устройства Кабинета византиноведения. Основные задачи РВК выяснились в трех направлениях: 1) подготовка к переизданию греческого словаря Дюканжа, 2) изучение трудов Константина Порфирородного, и 3) изучение экономических и торговых связей древней Руси с Византией и Востоком; к ним присоединяется текущая работа по поручениям редактора “Византийского временника”. Все эти задачи, ставшие известными из наших ежегодных отчетов, находят себе живой отклик в западном ученом мире, который и ожидает от РВК выполнения лежащих на ней обязательств. Кабинет византиноведения должен существенно облегчить работу РВК тем, что основной задачей его будет собирание и обработка материалов для истории византиноведения в России, созданного трудами членов АН почти со времени ее основания.

Пред лицом указанных задач и возбужденных ожиданий РВК до сих пор не поставлена в условия, обеспечива-

ющие планомерность и успешность ее работы. Но время не терпит, так как план работы намечен и со стороны правительства уже последовало официальное признание Византийской комиссии с состоящим при ней Кабинетом византиноведения среди учреждений АН305. Ввиду всего сказанного прошу президиум Академии принять решительные меры к тому, чтобы были, наконец, исполнены не раз мною представленные ходатайства относительно обеспечения РВК и Кабинета византиноведения штатным личным составом, средствами и помещением. Питаю надежду, что ходатайство мое на этот раз увенчается успехом, тем более, что за годы моего ожидания АН сумела найти средства для создания новых научных институтов и многочленных комиссий, надлежащим образом обеспеченных.

По моему поручению, ученый секретарь и один из членов РВК 23 апреля осматривали означенные для РВК комнаты и узнали, что одна из них, занятая ОКИСАР’ом306, будет освобождена, вероятно, через неделю, а другая, занятая Якутской комиссией, освободится, может быть, недели через две или три. Вместе с тем прошу об отпуске средств на оплату перевозки выше упомянутых книг и бумаг и о том, чтобы как эта перевозка так и приведение в порядок помещения были осуществлены хозяйственными органами АН. Председатель РВК, академик Ф. И. Успенский».

Но и после смерти Ф. И. Успенского роль Кабинета византиноведения продолжала выполнять его квартира. 13 сентября 1928 г., через три дня после смерти Ф. И. Успенского, С. А. Жебелёв пишет В. Н. Бенешевичу307: «Дорогой Вла-

305В машинописи пропуск до слова «меры»; восстановлено по тексту Б. К. Ордина (Там же. Л. 11 об.).

306 Особый комитет по исследованию союзных и автономных республик; образован 3 апреля 1926 г. для координации работ АН в союзных и автономных республиках; в 1928 г. преобразован в Комиссию экспедиционных исследований.

307Там же. Л. 1. Автограф С. А. Жебелёва.

димир Николаевич, вчера президиум Академии наук возложил на меня поручение “принять меры к охране академического имущества”, находящегося в Кабинете византиноведения. Нужно будет проделать простую формальность, в присутствии представителя хозяйственной части академии. Не были ли бы так добры помочь в этом деле указанием на то, какое акад[емическое] имущество в кабинете имеется? Лучше всего было бы, если Вы не имеете ничего против, собраться на квартире Федора Ивановича, скажем, в понедельник 17 сентября между 11 — Ц!/2 утра. Оставьте записку мне на подъезде. Ваш С. А. Жебелёв».

На следующий день 14 сентября С. А. Жебелёв снова обращается к В. Н. Бенешевичу308: «Дорогой Владимир Николаевич, я условился с представителем хозяйственной] части Академии наук, что в понедельник 17 сентября мы встретимся на квартире Федора Ивановича в 11 !/4 ч. утра. Мне кажется, что желательно было бы лишь выделить те книги, которые взяты были Ф. И. (Федором Ивановичем —О. Б.) из Академической библиотеки, и другие казенные материалы (особенно?

— О. Б.) фотографии, если они имеются. Ведь только это, думается, и можно считать казенным имуществом. Буду очень благодарен за предупреждение Надежды Эрастовны, к которой надеюсь сам зайти в воскресенье. Присутствие же ее при нашем визите в понедельник, кажется, излишне, или когда все казенное будет выделено. Ваш С. А. Жебелёв».

В этот же день В. Н. Бенешевич отвечает С. А. Жебелё-ву309: «Дорогой Сергей Александрович, относительно имущества Кабинета византиноведения мне ничего не известно кроме того, что Федор Иванович предназначал туда всякие ценные в научном отношении вещи, но сделал ли он какие-нибудь шаги для осуществления своих предположений, я не знаю. По-

308Там же. Л. 33. Автограф С. А. Жебелёва.

309Там же. Л. 34. Ответ В. Н. Бенешевича С. А. Жебелёву. Ксерокопия с машинописи.

мещение Кабинета византиноведения, отведенное ему в доме по Тучковой набережной, до сих пор не могло быть им занято, а в квартире Федора Ивановича находятся только материалы и книги Византийской комиссии, в которых разобраться мне придется при содействии Надежды Эрастовны, так как составление инвентаря Федор Иванович откладывал все до того времени, когда Византийская комиссия получит настоящее помещение. Жду Вашего указания насчет понедельника, чтобы предупредить Надежду Эрастовну. Сердечно преданный Вам. А какова бумага наилучшая, на которой пишу?». 17 сентября Президиум АН принимает постановление: «Просить ученого секретаря Византийской комиссии В. Н. Бенешевича составить инвентарную опись имущества Византийской комиссии по установленному для академических учреждений порядку, указав, что для выяснения вопроса о помещении для Византийской комиссии весьма желательно срочное составление означенной описи»310. В.Н. Бенешевич отвечает311: «В президиум Академии наук. Согласно предложению Президиума от 27 сентября312 составить инвентарную опись имущества ВК по установленному для академических учреждений порядку, сообщаю, что имущества, подлежащего такой инвентаризации в ВК не имеется; есть только книги: 1) греческий словарь Дюканжа в перепечатке 1891 г., 2) боннское издание византийских историков в 49 томах и научные материалы, представляющие результат работ членов ВК по извлечению слов из византийских текстов для подготовки к переизданию греческого словаря Дюканжа.

Покойный председатель ВК исходатайствовал помещение для ВК и Византийского кабинета (в доме № 2а две комнаты) для того, чтобы организовать там научную работу так,

310Там же. Л. 35.

311Там же. Л. 39-39 об. Машинопись; Л. 41-45. Автограф-черновик

В. Н. Бенешевича.

312Ошибка: 17 сентября.

как она должна быть. По его мысли в помещении ВК должны происходить ежедневные занятия по ряду вопросов, разрабатываемых ВК и ее подкомиссией, по обработке библиографии византиноведения русского и иностранного и по истории византиноведения, в первую очередь в трудах членов Академии наук, для осуществления этих задач необходима специальная библиотека, для образования которой акад. Ф. И. Успенский предполагал предоставить немедленно все то собрание книг, которое у него уже накопилось, а впоследствии он предназначал сюда же и всю свою богатую библиотеку, оставшуюся в Константинополе вместе с имуществом Русского археологического института. Кроме того, в Византийский кабинет должны были поступить фотографии, планы, рисунки, древние рукописи и весь личный архив Председателя, который хотел сам дать пример сосредоточения в византийском Кабинете материалов по византиноведению, остающихся по смерти ученых: до сих пор они оказывались нередко разрозненными, а отчасти даже и погибшими. Когда стало известно из газет, что имущество Русского археологического института возвращено Турцией в СССР, то Ф. И. Успенский в самый день отъезда своего в больницу немедленно возбудил ходатайство о том, чтобы оно было передано в Академию наук, если будет вывезено из Турции, и ходатайство его было поддержано представлением от Академии наук в ОНУ НКП.

Наконец, Византийский кабинет должен не только служить местом объединения специалистов, но и содействовать развитию интереса к Византии среди более широких слоев общества, особенно среди учащейся молодежи ввиду того, что для работы в Византийском кабинете необходимо было бы пользоваться материалами из библиотеки и архива Академии наук и из других местных и иногородних учреждений, а также и ввиду того, что результатом работ ВК явится чрезвычайно ценное собрание материалов, академик Успенский настаивал на том, чтобы помещение Византийского кабинета на-

ходилось в условиях охраны, которые могут быть осуществлены только силами соответственных учреждений Академии наук. Две комнаты в доме № 2-а представлялись Федору Ивановичу вполне подходящими и достаточными на первое время, а именно до тех пор, пока не обнаружится возможность осуществить мечту Федора Ивановича — создать Византино-ведный (так в оригинале. — О. Б.) институт. Приведение этих комнат в надлежащий вид, только не ранее 1 октября, было обещано Федору Ивановичу, и об этом обещании он вспомнил даже незадолго до смерти».

Мы уже говорили о том, что многие академические комиссии становились впоследствии институтами. Институционализация была характерной чертой организации научной деятельности в то время. Идея создания Международного института византиноведения обсуждалась, в частности, на первом Международном византийском конгрессе, проходившем в Бухаресте в мае 1924 г. 313 Ф. И. Успенский же мечтал об отечественном центре изучения византийской истории. Вероятно, идея Ф. И. Успенского о создании Византийского института была не так уж беспочвенна и вполне согласовывалась с духом времени, но только образовывать его уже было некому. Не лишним будет сказать, что о планах Ф. И. Успенского было известно в широких научных кругах. Так, Б. В. Варне-ке в письме В. Н. Бенешевичу от 15 августа 1926 г. упоминает Византийский музей, имея в виду, очевидно, Кабинет визан-тиноведения314: «Очень извиняюсь за бумагу и карандаш, но я пишу из Дома отдыха, где нет европейских средств письма.

Буду очень рад, если мои воспоминания попадут в Византий-

315

ский музей» .

313Там же. Д. 18. Л. 4.

314Там же. Д. 9/5. 1925. Л. 3-3 об.

315Далее Б. В. Варнеке пишет: «Буду искать карточек византологов (В. Н. Бенешевич собирал фотографии византинистов для своей предполагаемой “Истории византиноведения”. — О. Б.). Но в успехе сомневаюсь: это были все крупные люди и Ьеаіі possidentes усердно поработали над

Отметим, что в 1939 г. организацией Кабинета византиноведения занимался один из бывших активных сотрудников комиссии В. Е. Вальденберг316. Но идея эта так и не была реализована.

Назвать точную дату прекращения деятельности комиссии невозможно. На заседании президиума АН 23 ноября 1929 г. было «доложено по вопросу о желательности объединения некоторых академических комиссий и о возникших в связи с этим вопросах, [в том числе] о возможном соединении работ Византийской комиссии с Археографической комисси-ею. Византийская комиссия имеет штатную единицу — учено-

317

го секретаря»317.

19 декабря 1929 г. на заседании группы историков, социологов и экономистов было доложено мнение Археографической комиссии о желательности приступить к работам по подготовке к изданию памятников византийских, западноевропейских и арабских, имеющих отношение к истории древнейшего периода Руси. Было решено согласиться с мнением комиссии и иметь в виду этот предмет при решении вопроса о слиянии Византийской комиссии с Археографической комиссией; поручить Археографической комиссии разработать конкретный план и доложить о нем на следующем заседании группы318. Эта идея не получила развития319.

уничтожением их следов. Еще более мрачно смотрю на одесские вклады в Дюканж[а]: или здесь не тем люди заняты, или я не умею наладить такую работу. Один из самых козырных моих сотрудников прямо сказал, что “это слишком скучно”, а я возразить ему не сумел.» (Там же).

316ЗемсковаВ. И. В. Е. Вальденберг: Биография и архив // РНРВ. С. 428.

317Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 106. Выписка из протокола заседаний президиума АН.

318Ф. 1. Оп. 1 а-1929. § 253. Л. 56 об.

31924 октября 1929 г. был арестован ученый секретарь Археографической комиссии А. И. Андреев. 3 декабря 1929 г. были уволены Н. П. Лихачёв, М. Д. Присёлков, С. А. Жебелёв. — См.: Брачёв В. С. Петербургская археографическая комиссия (1834-1929 гг.). СПб., 1997. С. 144.

В материалах комиссии сохранилось извещение: «Академику С. А. Жебелёву. Академик А. Н. Самойлович просит Вас не отказать прибыть в совещание о реорганизации Византийской комиссии, имеющее состояться 29 декабря с. г. в 10 часов утра в Кабинете НС. 27 декабря 1929»320. Но еще 12 сентября 1930 г. сотрудник комиссии Иван Алексеевич Карабинов обращается в письме к председателю Византийской комиссии: «Уведомляя о своей готовности продолжить работу над составлением указателя к сочинению Константина Бе септоиш, не могу в то же время не довести до Вашего сведения, что Управление делами Академии до настоящего времени по непонятной мне причине задерживает оплату двух моих последних счетов. Неоднократно предпринимавшиеся мною в течение двух месяцев попытки достигнуть разрешения дела или, по крайней мере, уяснения причины задержки, всякий раз оказывались безуспешными»321.

В Отчете за 1930 г. сказано: «Академик С. А. Жебелёв исполнял обязанности председателя ВИК (до 1/Х)»322 и ниже323: «В отчетном году работа была сосредоточена на собирании материала для издания словаря византийских древностей на основе переработки Глоссария Дюканжа. Было взято сочинение Константина Бе септоиш, не использованное Дюканжем, но по обилию материала исключительно содержательное. На 3724 карточках были занесены все собственные имена и технические термины с указанием всех мест, где они встречаются в Бе септоиш в I книге и в 11 главах 11-й (556 страниц Боннского издания). За прекращением в связи с реорганизацией учреждений АН, деятельности комиссии работа осталась незаконченной (осталось проработать около 300 страниц указанного издания)». Остается неизвестным, кто

320Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 105. Отпуск (заполненный бланк).

321Там же. Оп. 2. Д. 9/17 (1930). Л. 1.

322Отчет АН за 1930 г. 1931. С. 26.

323Там же. С. 275.

выполнял эту работу; вероятно, упомянутый выше И. А. Ка-

рабинов324.

На заседании Отделения 30 января 1930 г.325 был зачитан протокол заседания группы академиков-историков, социологов и экономистов: «Согласно постановлению группы от 19 декабря 1929 г. было доложено о необходимости издания византийских, западноевропейских и восточных памятников по русской истории. В докладе предполагалось просить Византийскую комиссию об издании сочинения Константина Багрянородного и прежде всего Бе айтгтвЬтаийо гтрегго и «О фемах».

Протокол ОГН от 1 марта 1930 г. сообщает: «Комиссия по вопросу о согласовании изданий исторических памятников Академии наук СССР с Украинской Академией от 31.01.30 предложила вовлечь в это соглашение и Белорусскую Академию. В первую очередь предложено издать “Русскую правду”, а затем памятники арабские, и вообще восточные, имеющие связь с историей Руси, и памятники того же рода Византии. <... > Академик С. А. Жебелёв тоже высказал готовность приступить к изданию византийских памятников, которые у него имеются уже в готовом к изданию виде. Постановили: по предложению В. П. Волгина издания Восточных и арабских памятников считать первоочередной задачей, как в следствии заинтересованности в этом издании наших восточных республик, так и большого интереса памятников вообще.

Издание других упомянутых выше памятников считать же-326

лательным» .

Через несколько месяцев (на заседании ОГН 24 апреля) при обсуждении вопроса о подготовке к изданию памятников

324Надеемся, что эта работа будет когда-нибудь найдена в “недрах архивов”, как и перевод Бе еетшопш , выполненный А. А. Васильевым.

325Ф. 1. Оп. 1 а-1930. Д. 256. Л. 15.

326Там же. Л. 32.

по истории Востока о византийских памятниках уже не гово-

327

рится ни слова .

29 ноября 1930 г. Академик С. А. Жебелёв обратился к Отделению ОГН328 с заявлением о необходимости составления указателя к сочинению Константина Багрянородного Бв сепшопш, на что потребуется не больше 300 руб. Отделением было принято постановление: «признать невозможным в данный момент найти потребную сумму денег».

К 1931 г. Академии наук в прежнем виде уже не суще-ствовало329. Историческая наука, каким бы периодом она ни занималась, всегда так или иначе отражает современную ей ситуацию. Нет смысла гадать, какой была бы сегодня отечественная византинистика, не будь тех жутких лет. Ясно, что она была бы другой. Но все же время бывает и снисходительно

— оно сохранило нам живые свидетельства некогда существовавшей школы знаний, снискавшей признание во всем ученом мире. И хотя мечтам Ф. И. Успенского не суждено было сбыться (Византийский институт не был основан), то, что было сделано Комиссией в эти неблагоприятные для науки годы, и в наше время было бы едва ли под силу подобному институту, если бы он был организован. Заслуга выполнения этого труда принадлежит той самой школе, если уж не существование, то полноценная работа которой была насильственно прервана.

327Там же. Л. 60.

328Там же. Л. 99.

329См.: Леонов В. П. Академическое дело 1929-1931 гг. // Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы междунар. конф. СПб., 1999. Т. I. С. 101.

Состав Комиссии

Организаторы и руководители Комиссии Ф. И. Успенский

Ко времени образования Комиссии Ф. И. Успенский не только был автором основополагающих трудов по социально-политической истории Византии — за его плечами был опыт организации и руководства первым российским гуманитарным учреждением за рубежом, Русским археологическим институтом в Константинополе330. Нельзя забывать, что Ф. И. Успенскому в то время было уже за семьдесят. Но, как отмечает в своих воспоминаниях В. Н. Бенешевич, «беззаветно преданный науке, как задаче целой жизни, Федор Иванович Успенский не любил замыкаться в рамках своей личной работы. Во всех местах своего служения он выступал и как пропагандист, и как организатор византийских штудий. Так он действовал в Одессе, читая публичные лекции на темы из византийской истории, привлекая к этим темам интерес студентов на своих лекциях и в семинариях и организуя сначала частные собрания своих товарищей по специальности, а потом и византийское отделение Историко-филологического общества. В Константинополе организационная энергия Федора Ивановича нашла себе самое полное выражение и неразрывно связала его имя с одной из славных страниц в истории византиноведения. И переселившись на берега Невы, Федор Иванович, полный той же энергии приступил, несмотря на свои 73 года, к объединению сил в той научной области, которая была наиболее близка его сердцу. <... > Программа работы для комиссии “Констан-

330См. об этом: Успенский Ф. И. Основание Русского археологического института в Константинополе // Приложение к протоколу III Заседания историко-филологического отделения Академии наук. Л., 1926. Л. 14-35; и современное исследование: БасаргинаЕ. Ю. Русский археологический институт в Константинополе: Очерки истории. СПб., 1999. 244 с.

тин Порфирородный”, выставленная в 1918 г., была только осколком давно созревшего у Федора Ивановича грандиозного плана. Она выдвигала только задачи, существенно важные и приноровленные к силам и интересам наличного у нас состава русских ученых, и особенно подчеркивала необходимость организовать и поддерживать их работу»331.

Результатом многолетней активной деятельности Ф. И. Успенского было знание в комплексе тех проблем и задач, которые стояли перед отечественным византиноведением; знание, которым к тому времени не обладал ни один из ученых. Вероятно, Ф. И. Успенский осознавал это и отдал последние десять лет своей жизни делу объединения византи-новедческих сил и направлению их в то русло, которое истоком своим имело пользующиеся признанием в мировом научном сообществе академические традиции. Сама квартира Ф. И. Успенского, находившаяся в знаменитом «академическом доме» (Васильевский остров, 7-я линия, д. 2), где в 1920-е гг. жили А. П. Карпинский (кв. 3), В. И. Вернадский, Ф. И. Щербатской, А. Е. Ферсман, В. В. Латышев (кв. 9)332, Н.Я.Марр (кв. 17), С. Ф. Ольденбург333, И. Ю. Крачковский, была местом сосредоточения академического духа. Не случайно именно в ней проходили многие заседания Комиссии, а перечисленные выше академики активно поддерживали работу Комиссии (последние четверо были ее деятельными членами).

331Бенешевич В. Н. Ф. И. Успенский как основатель и руководитель Русско-византийской комиссии Академии наук // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). Л., 1929. С. 67-68.

332РА ИИМК. Ф. 2. Оп. 3. Д. 351. Личное дело В. В. Латышева. Л. 21-21 об.: Ответ на запрос объединенного совета Ученых учреждений и Высших учебных заведений (автограф В. В. Латышева): «2. [Место жительства:] Петроград, В. О., 7 линия, д. 2, кв. 9».

333Переехал в этот дом после смещения с должности непременного секретаря в октябре 1929 г. (До этого он жил в служебной квартире в главном здании Академии наук) (Каганович Б. С. Сергей Федорович Ольденбург. СПб., 2006. С. 201).

Свое кредо ученого-организатора Ф. И. Успенский выразил в статье «Из истории византиноведения в России», опубликованной через несколько лет после образования Комиссии: «Нужно ли доказывать, что успех в научной области зависит не столько от достижений научных лиц, как от планомерной, направляющейся к общей цели работы всех занимающихся той же наукой. Необходимо объединение и работа по плану; важно, с другой стороны, чтобы каждое научное явление подвергалось обсуждению: очень серьезная, хотя не беспощадная, а более благожелательная, чем отпугивающая, критика яв-

334

ляется полезным спутником хорошо поставленной науки» . Этому правилу он и старался следовать в организации деятельности Комиссии.

Можно только удивляться, как в его возрасте и при его занятости Ф. И. Успенскому удалось не только основать Комиссию и наладить ее деятельность, но и объединить в ней все ведущие византиноведческие силы страны. А занятость его в эти сложные в истории Академии наук годы была немалой и для более молодого человека. Так, только за 1919 г. Ф. И. Успенский «в качестве редактора “Византийского временника” подготовлял материал для очередной книжки журнала, печатание которой, однако, приостановилось по независящим от него обстоятельствам. По делам Русского Археологического Института в Константинополе, как директор Института, он, оставшись единственным представителем учреждения, должен был принять на себя все заботы о том, чтобы советское правительство не закрывало Институт и продолжало делать ассигнования на текущие нужды. Для выяснения положения дел об Институте и для представления сведений правительству о потерях казны по случаю военных событий и разрыва сношений с Оттоманской Портой»335 в качестве

334Успенский Ф. И. Из истории византиноведения в России // Анналы.

1922. № 1. С. 118.

335Отчет АН за 1919. 1920. С. 34.

директора Института «по поручению Комиссариата просвещения посетил Одессу для осмотра и проверки оставленного там архива и для извлечения наиболее важных документов с целью выяснения истории Института и стоимости его кол-лекций»336. Кроме того, в 1919 г. он «напечатал или приготовил к печати следующие работы: 1) Начальный период Русской истории (Книгоизд. “Общественная польза” в Москве); 2) Усыпальница царя Алексея IV в Трапезунде (“Византийский Временник”); 3) Очерки по истории еврейского народа в Риме и Византии; 4) Акты монастыря Вазелон по рукописи Публичной Библиотеки в Петрограде (Известия Акад. наук); 5) Записку о трудах проф. Бриллиантова, для представления его на вакансию члена-корреспондента. Продолжал заниматься обработкой материала для истории Трапезундской империи и составил несколько новых глав для эпохи конца XII и начала XIII в. Когда наступит изменение обстоятельств по отношению к типографскому и издательскому делу, надеется приступить к изданию давно уже приготовленных к печати работ “История Византии” II и III томы и “Главные течения в истории Восточного вопроса”»337.

336БасаргинаЕ. Ю. 1) Русский археологический институт в Константинополе: Архивные фонды // АРВ. С. 89; 2) Русский археологический институт в Константинополе: Очерки истории. С. 140. - В 1924 г. была организована особая Комиссия для рассмотрения вопроса о положении РАИК в составе: Ф. И. Успенский, В. В. Бартольд, Н. Я. Марр,

И. Ю. Крачковский, под председательством непременного секретаря С. Ф. Ольденбурга (Протокол заседания ОС от 20 августа 1924. § 153). В 1928 г. на заседание ОС поднимался вопрос об организации Научного института в Константинополе (Протокол заседания ОС от 5 мая 1928. § 133. «В связи с докладом, Ф. И. Успенский довел до сведения ОС о том тяжелом положении, в котором он находится, как бывший директор Русского археологического института в Константинополе, не имея возможности выяснить судьбу имущества названного института, а также и личного своего научного имущества в виде научного архива и библиотеки»).

337Отчет АН за 1919. 1920. С. 35.

Помимо обычных и все возрастающих академических обязательств (так, он должен был не только присутствовать почти на всех заседаниях Отделения Академии наук и на многих Общих собраниях, на большинстве из которых делал доклады, но и регулярно представлять записки об ученых трудах юбиляров и лиц по Отделению, предлагаемых в члены-корреспонденты; в 1921 г. Ф. И. Успенский был избран членом Комиссии по вопросу о преобразовании АН338), Ф. И. Успенскому приходилось также выполнять ряд научных и общественных обязанностей, не связанных с Академией наук. В 1920-е гг. он продолжал преподавать в университете339 (после

1926 г. занятия проводились в основном на дому Ф. И. Успенского)340; с 1921 г., после смерти В. В. Латышева, сменил его на посту председателя Палестинского общества341; был редактором «Византийского временника» и нового, организованного при его же активном участии, журнала «Анналы»342, в котором регулярно публиковал свои статьи; с 1922 г. руко-

338Протокол заседания ОС от 30 июля 1921. § 174.

339Так, в 1924 г. он «читал два курса, один на тему: “Конкуренция народов на восточном побережье Средиземного моря в ХШ-ХУ вв.”, другой состоял в семинарских занятиях и имел предметом чтение и толкование текстов византийских писателей, касающихся ремесленного сословия в больших византийских городах» (Отчет АН за 1924. 1925. С. 29).— См. также: Ф. 116. Оп. 1. Д. 122-123: Лекции, читанные Ф. И. Успенским в Университете в 1922 и 1924.

340См.: Архив СПбГУ. Ф. 1. Личное дело № 3087. (Св. 87). «Дело Ф. И. Успенского об оставлении при университете по кафедре всеобщей истории». 14 л. 1 декабря 1922-8 декабря 1926. — См. также: Лебедева Г. Е., ЯкубскийВ. А. Ф. И. Успенский и Петербургский университет // История и культура. Актуальные проблемы: Сб. статей в честь 70-летия профессора Юрия Константиновича Руденко. СПб., 2005. С. 238-245.

341См. об этом: Юзбашян К. Н. Столетие Российского Палестинского общества // ППС. 1986. Вып. 28 (91).

342О журнале см.: Комиссия по истории знаний: 1921-1932 гг.; Каганович Б. С. Е. В. Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995.

водил основанным им при университете «Кружком друзей343

греческого языка и литературы» и делал на его заседаниях до-

344

клады по различным вопросам эллинизма ; состоял сотрудником Академии истории материальной культуры, где «занимался восстановлением, на основании скудных материалов,

истории Русского археологического института в Константи-

345

нополе»345.

Подводя итог деятельности Академии за 10 лет после смены власти в стране, академик А. Е. Ферсман говорил об Успенском: «Старейший из историков Академии наук, академик Ф. И. Успенский не прекращал своих личных занятий ни на один год. <... > В различных ученых учреждениях он читал ряд докладов по византийской истории, печатал специальные статьи и с выдающейся энергией руководил деятельностью основанной при Академии его же заботами особой Русско-византийской комиссии для работы по различным сторонам внутренней жизни Византии и по начальным векам русской истории. В настоящее время эта Комиссия представляет собою одно из самых оживленных ученых учреждений Академии. Сверх обычной кабинетной работы и ученых заседаний Ф. И. Успенский приложил много усилий к поддержанию руководимых им журналов “Византийский Временник” и “Анналы”, собирая для них материал и изыскивая средства для их напечатания. Наконец, Ф. И. Успенскому удалось в по-

343Иногда в публикациях и архивных материалах можно встретить «любителей».

344Об этом направлении деятельности Ф. И. Успенского см.: Мале-ин А. И. Ф. И. Успенский как основатель и руководитель Кружка друзей греческого языка и литературы // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). Л., 1929. С. 75-78. - Из этой статьи мы узнаем, что Ф. И. Успенский свою педагогическую деятельность начинал как преподаватель греческого языка (С. 76).

345Отчет АН за 1924. 1925. С. 29.

следний год допечатать и выпустить в свет II том его монументальной “Истории Византии”»346.

Такая энергичная научная деятельность Ф. И. Успенского в последние годы его жизни, при всем ее разнообразии, определялась во многом, как нам кажется, теми надеждам, которые Ф. И. Успенский возлагал на Византийскую комиссию: она стала его последним детищем и поддержкой. Его «изумительную работоспособность» отмечали многие, и все же «будущее дорогого Ф. И. Успенскому византиноведения, будущее тех наук, которые тесно связаны с византиноведением, 347

его тревожило» не случайно: уже в скором времени стала очевидна вся оправданность тревог Ф. И. Успенского. Вероятно, будучи человеком, пришедшим в науку XX в. из века XIX, он не мог предвидеть той трагедии, которая ожидала византиноведение после его ухода. Его мечта о создании Византийского института для того времени была утопичной. Со смертью Ф. И. Успенского «Академия наук — колыбель и оплот отечественного византиноведения — перестала (по крайней мере на какое-то время) существовать в этом качестве»348.

Ф. И. Успенский принял «все меры к восстановлению и оживлению византологической деятельности, с непреклонной волей проводя, как он говорил, работу “воссобирания рассыпавшейся было храмины византологии”»349. В заключении цитировавшейся выше статьи «Из истории византиноведения в

346Успенский Ф. И. История Византийской империи. Л., 1927. Т. 2. Ч. 1; Академия наук Союза Советских социалистических республик за десять лет 1917-1927 / Под ред. акад. А. Е. Ферсман. Л., 1927. С. 84.

347ЖебелёвС. А. Ф. И. Успенский и Русский археологический институт в Константинополе // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). С. 66.

348Медведев И. П. Научное творчество В. Н. Бенешевича в оценке Ф. И. Успенского (По случаю представления в академики на выборах 1927-1929 гг.) // Деятели русской науки Х1Х-ХХ веков. СПб., 2000. Вып. 2. С. 155.

349Горянов Б. Т. Ф. И. Успенский и его значение в византиноведении // ВВ. М., 1947. Т. 1 (26). С. 97.

России», тон которой в целом пессимистический, Ф. И. Успенский констатирует: «Таков скорбный лист русского византиноведения... Но оно имеет и красочную страничку, которая ждет своего историка и бытописателя». Ярким пятном на этой странице стала бы история организованной и возглавляемой Ф. И. Успенским Византийской комиссии.

В. Н. Бенешевич

В. Н. Бенешевич пришел в Комиссию в 1922 г. В своей автобиографии он пишет: «В 1922-1928 гг. работа моя проходила в общении с академиком Ф. И. Успенским, сначала в качестве члена Комиссии Академии наук “Константин Порфирородный”, потом товарищем председателя той же Комиссии, расширенной в “Русско-византийскую историко-словарную комиссию”, и, наконец, ученым секретарем ее же»350. Но ни в протоколах заседаний комиссии «Константин Порфирородный», ни в организационных документах по ее деятельности, ни в опубликованных академических отчетах нет упоминаний о том, что В. Н. Бенешевич был сотрудником комиссии «Константин Порфирородный». Скорее всего В.Н. Бене-шевич начал принимать активное участие в работе Комиссии только в 1923 г. Кто привлек его к работе Комиссии остается неизвестным. Вероятно, он сам, личность неординарная, с сильным независимым характером, смог оценить значение Комиссии на том этапе истории отечественного византиноведения. В то время, когда идея организации Комиссии только зарождалась, в 1917-1918 гг., В. Н. Бенешевич был занят в работе Поместного Собора, проходившего в Москве, куда он был приглашен в качестве консультанта — знатока каноническо-

350Ф. 192. Оп. 3. Д. 184. Л. 28. Машинопись. 6 октября 1937. Опубликована: 1) с купюрами: Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкования. София, 1987. Т. 2. С. 254-257; 2) полностью: Щапов Я. Н. Полный текст «Автобиографии» В. Н. Бенешевича // Византийский временник. 2005. Т. 64 (89). С. 340.

го права. Быть может, внимание В. Н. Бенешевича к деятельности Комиссии было привлечено И. И. Соколовым, другим участником Поместного Собора. Сам И. И. Соколов приступил к работе в Комиссии в 1922 г., после его возвращения из Киева351. В. Н. Бенешевич же, как сам он отмечает в автобиографии, «в 1922 г. был привлечен к процессу церковников по делу о сокрытии церковных ценностей и военно-революционным трибуналом оправдан безусловно»352.

Впервые упоминание о В. Н. Бенешевиче как сотруднике Комиссии мы встречаем в протоколе первого заседания Комиссии по переизданию словаря среднегреческого языка Дюканжа, которое состоялось 11 апреля 1923 г.353 Со свойственным ему энтузиазмом В. Н. Бенешевич взялся за это дело. С первого и до последнего заседания он предстает перед нами как один из самых активных и инициативных участников Комиссии. С 8 декабря 1924 г. он избирается товарищем председателя, а с ноября 1926 г. — ученым секретарем РВК354.

B. Н. Бенешевич становится не просто главным помощником Ф. И. Успенского, но и своего рода координирующим центром, который налаживает связь не только между сотрудниками Комиссии, привлекая к ее работе все новых и новых членов, но и с зарубежными коллегами. Если Ф. И. Успенский представлял Комиссию в Академии наук, то В. Н. Бенешевич стал ее основным связующим звеном с РАИМК-ГАИМК355,

3б1См. протокол заседания комиссии «Константин Порфирородный» № 15 от 3 марта 1922 (Ф. 12б. Оп. 1. Д. 2. Л. Зб).

3б2Щапов Я. Н. Полный текст «Автобиографии» В. Н. Бенешевича...

C. 340. — См. об этом процессе: «Дело» митрополита Вениамина (Пг., 1922 г.). М., 1991.

3б3Ф. 12б. Оп. 2. Д. 2. Л. 1.

3б4Протокол заседания ОИФ от 10 ноября 192б. § 33б.

3бб18 апреля 1919 г. декретом Совета народных комиссаров в Петрограде была учреждена Российская Академия истории материальной культуры (РАИМК). Предшественница РАИМК — Российская Императорская Археологическая комиссия была создана в 1859 г. и за б0 лет своего существования проделала значительную работу по развитию археологической

многие из сотрудников которой были и сотрудниками РВК (сам В. Н. Бенешевич в 1923-1927 гг. заведовал библиотекой ГАИМК). Подобно тому, как дом Ф. И. Успенского был связан с академической средой, дом В. Н. Бенешевича ко времени его привлечения к деятельности Комиссии стал частью Академии истории материальной культуры — квартира В.Н.Бе-нешевича находилась в доме, где располагалась ГАИМК356.

В. Н. Бенешевич не был так загружен общественными обязанностями, и он был моложе Ф. И. Успенского: он смог стать тем, кто воплощал замыслы председателя. Многие из официальных бумаг, подписанных Ф. И. Успенским, составлялись

В. Н. Бенешевичем. Он же публиковал отчеты о деятельности Комиссии в «Византийском временнике»357: они основаны на рукописных протоколах заседаний Комиссии358, но не повторяют друг друга, а дополняют (отчеты о деятельности РВК, публиковавшиеся в ежегодных академических «Отче-

науки в России. В 1919 г. функции Археологической комиссии перешли к РАИМК, а ее члены стали членами РАИМК. В 1926 г. РАИМК была реорганизована в Государственную академию истории материальной культуры (ГАИМК), которая в 1937 г. вошла в Академию наук СССР как Институт истории материальной культуры (ИИМК).

356Письма В. Н. Бенешевичу адресованы, как правило, или в Академию наук (в РВК), или, чаще, в Академию истории материальной культуры, или по адресу: ул. Халтурина (Миллионная), 5 (адрес ГАИМК), кв. 3 а: вероятно, квартира В. Н. Бенешевича в это время находилась при ГАИМК. На письме-открытке В. Б. Шкловского от 4 марта 1926 г. указано: «Здесь (Петроград — Ленинград), у Троицкого моста, Мраморный дворец, кв. профессора Владимира Николаевича Бенешевича» (Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/36. Л. 8 об.).

357Бенешевич В. Н. 1) Русско-византийская комиссия. Glossarium Graecitatis // ВВ. 1926. Т. XXIV (1923-1926). С. 115-130; 2) Русско-византийская историко-словарная комиссия в 1926-1927 гг. // ВВ. 1928. Т. XXV (1927). С. 165-170.

358Ф. 126. Оп. 2. Д. 2: Протоколы заседаний Комиссии по переизданию словаря среднегреческого языка Дюканжа за 1923 г. № 1-4. — 11 апреля-15 ноября 1923. 4 л.; Там же. Оп. 3. Д. 1: Протоколы заседаний Русско-византийской историко-словарной комиссии и Византийской комиссии с приложениями и повестками о заседаниях. 1923-1928. 82 л.

тах», также писались В. Н. Бенешевичем). Важный источник информации не только о деятельности Комиссии, но и о ее сотрудниках — переписка В. Н. Бенешевича как ученого секретаря РВК359.

Нельзя забывать и то, что В.Н. Бенешевич был одним из ведущих палеографов своего времени, благодаря чему он смог более четко определить задачи, которые стояли перед Комиссией к 1923 г., и находить рациональные пути их решения. Не случайно Ф. И. Успенский добивается для него командировки «для изучения рукописей работ Дюканжа в Париже»360. Дюканж интересовал В. Н. Бенешевича еще задолго до образования Комиссии. В задуманном им обширном труде «История византиноведения»361 Дюканжу предполагалось уделить немалое внимание. Свидетельство тому — сохранившаяся в фонде В. Н. Бенешевича копия переписки Куника и Муллаха о планах переиздания словаря Дюканжа362. К сожалению, в «Лекциях по истории византиноведения» деятельность Дюканжа характеризуется лишь конспективно363. На заседаниях РВК он не раз выступает с сообщениями о своих

359Такие письма сохранились как в фонде Комиссии, так и в фонде

B. Н. Бенешевича (Ф. 192. Оп. 2).

360Протокол заседания ОИФ от 23 сентября 1925. § 205.

361Название условное. - См. о материалах по этой теме в фонде В. Н. Бенешевича: Медведев И. П. Неопубликованные материалы В. Н. Бенешевича по истории византиноведения // РНРВ. С. 574-611.

362См. публикацию И. П. Медведева: Kunik and Mullach on the Necessity of a Re-edition of Du Cange’s Glossary (From the Correspondence of the Two Scholars) // Palaeoslavica. 2002. T. X. № 1. P. 265-280. — См. также: К[уник А. А.]. Почему Византия доныне остается загадкой во всемирной истории? // Уч. зап. ИАН по I и II отделениям. СПб., 1853. Т. II. № 3.

C. 423-444. Ср.: «О необходимости нового издания Дюканжева словаря среднегреческого языка, особенно в пользу византийско-славянской лингвистики и истории» // Ф. 95. Оп. 1. Д. 262. 1853 г. 36 л. Черновик на нем. яз.

363Медведев И. П. Неопубликованные материалы... С. 590-

591.(Опубликовано по: Ф. 192. Оп. 1. Д. 48. Л. 210).

наблюдениях, сделанных при изучении рукописей, и о работах в этой области зарубежных коллег.

О деятельности В. Н. Бенешевича в 1920-е гг. помимо работы в РВК мы узнаем из сохранившегося в фонде Комиссии отчета сверштатного действительного члена ИЛЯЗВ364 проф. В.Н. Бенешевича за 1926/7 учебный год365.

«1. Доклады, прочитанные в ИЛЯЗВ: в слав.-виз. группе на тему: “Кормчая митрополита Киприана. К истории югославского влияния на древнерусское право в XIV в.”

2. Доклады, прочитанные в других местах: не читал.

3. Работы напечатанные:

• а) Monumenta Vaticana ad ius canonicum pertinentia // Studi Bizantini. 1927. <T.> II. P. 127-186.

• б) Chronique // Revue d’histoire ecclesiastique. 1927. T. XXIII. P. 453-463, 724-730. <... >

• г) Die byzantinischen Ranglisten // Byzantinisch-neugrie-chische Jahrbucher. 1926. <T.> V. P. 97-167. <... >

• е) Новые данные для исторической географии Ближнего Востока // Известия Кавказского Историко-Археологического Института. 1927. II. С. 111-134.

• ж) Русско-Византийская Комиссия. Glossarium Graeci-tatis // ВВ. 1926.-Т. XXIV (1923-1926). С. 115-140.

364ИЛЯЗВ — Научно-исследовательский институт сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока при Ленинградском (Петроградском) государственном университете (1923-1930; в 1921-1923 — Институт им. А. Н. Веселовского; с 1927 — при Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН)).

В. Н. Бенешевич был его сотрудником с 1921 г.

36бФ. 12б. Оп. 3. Д. 9/1 («Личное дело» В.Н. Бенешевича). Л. 2. Автограф В. Н. Бенешевича.

• з) Из истории переводной литературы в Новгороде конца XV столетия // Сборник в честь акад. А. И. Соболевского. 1927.

• и) Вазелонские акты. Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XIII— XV вв. Л., 1927. 124+ХХХ+СХ-^. <... >

5. Научно-исследовательская работа: <...> б) руководил в качестве председателя группой папирологии и смежных с ней областей; в) состоял ученым секретарем Русско-византийской комиссии АН СССР; г) руководил в качестве председателя Подкомиссией по изучению экономических и торговых связей Древней Руси с Византией и Востоком; д) избран чл.-корр. Баварской Академии наук; е) избран почетным членом Афинского Общества Византиноведения. <... >

8. Командировка: за границу в Германию, Францию и Италию на 3 месяца с 10 июня по 10 сентября 1927 г. [подпись и дата:] 10 окт. 1927».

1927 год стал для В. Н. Бенешевича одним из самых плодотворных в 1920-е гг. Но уже в следующем 1928 г. не стало Ф. И. Успенского. В «Памятке» Ф. И. Успенского В.Н.Бе-нешевич пишет: «Сила фактов, питавших надежды Федора Ивановича на успех его широких замыслов, остается, конечно, непоколебимой, и она должна будет служить основой и поддержкой для дальнейшей работы комиссии. Смерть основателя и руководителя заставит комиссию усилить свою работу потому, что ушел тот, кто в работе ее был первым тружеником, и потому, что на комиссии лежит долг сделать все от нее зависящее для осуществления заветных желаний Федора Ивановича»366. Но случилось иначе: оказалось, что подобно тому, как В.Н. Бенешевич в последние годы жизни Ф. И. Успенского

366 Бенешевич В.Н. Ф. И. Успенский как основатель и руководитель Русско-византийской комиссии Академии наук // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). С. 74:

был его правой рукой367, Ф. И. Успенский был для В. Н. Бенешевича его «ангелом-хранителем»: «в 1928 году 10 сентября умер Ф. И. Успенский, а 25 ноября я был неожиданно арестован органами ОГПУ по обвинению в работе над унией православной церкви с Римом и сослан на три года на Соловки, а в 1930 г. 28 февраля привезен в Ленинград, обвинен в желании быть министром исповеданий в кабинете академика C. Ф. Платонова и затем сослан на Ухту, откуда вернулся в Ленинград 13 марта 1933 г. Ни в чем преступном я и не был виноват и не способен был совершить преступление против моей родины. Даже эта вопиющая несправедливость ни на миг не поколебала моей неизменной готовности всеми силами служить на пользу и славу науки. Горько видеть, что действиями ОГПУ нанесен непоправимый вред моей работе: пропали мои описания греческих рукописей 46 библиотек и более 2000 ротокопий, разорена моя специально подобранная хорошая библиотека, погибли материалы для многих работ и почти готовые работы, от квартиры осталась одна комната, в которой я живу с женой и двумя сыновьями, научными работниками, в тяжкой для научной работы обстановке коммунальной квартиры. <... > Для работы по этим вопросам у меня были собраны громадные материалы, из которых осталось еще, к счастью, столько, что хватило бы для работы целого Института. Если удастся создать сколько-нибудь сносные квартирные условия для работы, в частности — перевезти к себе остатки моей библиотеки и материалов, хранящихся в Библиотеке Академии наук, то я смогу еще принести пользу для развития византийских штудий в СССР»368.

Трагизм ситуации, сложившейся в отечественной визан-тинистике после смерти Ф. И. Успенского и ареста В. Н. Бене-

367Медведев И. П. О Ф. И. Успенском как редакторе «Византийского временника» // АРВ. С. б1.

368ЩаповЯ. Н. Полный текст «Автобиографии» В. Н. Бенешевича...

С. 340-341.

шевича, оценил В. И. Вернадский в письме президенту Академии наук А. П. Карпинскому в защиту арестованного члена КИЗ профессора В.Н. Бенешевич: «Я считаю себя нравственно обязанным оживить и напомнить те многократно за последние годы звучавшие в заседаниях Академии тревожные волнения и опасения покойного академика Ф. И. Успенского. Они не должны быть забыты в этот момент. Сейчас положение науки о византийской культуре в нашей стране катастрофическое. Центры научной работы чрезвычайно ослаблены; молодой прирост не имеет простора для развития; научные работники не имеют возможности для осуществления своего творчества. В стране нет крупных руководителей. В. Н. Бене-шевич — один из самых крупных, вернее, в настоящее время самый крупный»369. Вероятно, А. П. Карпинский и сам понимал роль В. Н. Бенешевича в сохранении традиции отечественного византиноведения. Но сделать что-либо ни он, ни

В. И. Вернадский, ни кто-либо из Академии наук уже не могли: византиноведение и ученые, им занимающиеся, оказались не у дел.

Последнее заседание РВК состоялось 6 октября 1928 г. Председателем и ученым секретарем на нем был В. Н. Бене-шевич370. После этого собиралось только бюро Комиссии под председательством Карпинского.

В материалах Комиссии, в «деле В.Н. Бенешевича»371, сохранился еще один документ: «Выписка из протокола заседания Президиума от 17 августа 1929. § 6. (23 августа 1929. № 5208): и. о. председателя Византийской комиссии академику С. А. Жебелёву, УД372 АН»: «Доложена просьба и. о. пред-

369Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг.: Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сб. документов / Сост. В. М. Орел, Г. И. Смагина. СПб., 2003. Документ № 196. С. 278.

370Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 66. Протокол № 39.

371Там же. Д. 9/1. Л. 7.

372Управляющий делами.

седателя Византийской комиссии об освобождении от службы в АН ученого секретаря названной Комиссии В.Н. Бенешевича по случаю высылки его в г. Кемь по распоряжению ГПУ. Положено: считать освобожденным от службы в АН с 1 марта 1929 г.». 26 октября 1929 г. на вакантную должность ученого секретаря Комиссии был назначен А. А. Елизаров373.

С. А. Жебелёв

Как и В. Н. Бенешевич, С. А. Жебелёв не принимал участия в работе комиссии «Константин Порфирородный»374, но присутствовал почти на всех заседаниях РВК и бюро Комиссии с первого и до последнего. Разделяло их отношение к предприятию в целом: в отличие от В. Н. Бенешевича, С. А. Жебе-лёв скептически относился к планам Ф. И. Успенского375. Так,

373Ф. 12б. Оп. 3. Д. 8. Л. 23. Выписка из протокола заседания Президиума.

374Нам известны лишь два упоминания имени С. А. Жебелёва в связи с деятельностью комиссии «Константин Порфирородный». Во-первых, он вошел в список тех, кому должно было быть разослано приглашение на первое заседание Комиссии, на котором он не присутствовал. Второе упоминание мы встречаем в черновом рукописном варианте ежегодного академического отчета за 1919 г., подготовленного А. А. Васильевым:

С. А. Жебелёв перечислен среди членов Комиссии (Ф. 12б. Оп. 1. Д. 3. Л. 17 об.). Ни в протоках заседаний этой комиссии, ни в опубликованных отчетах, ни среди других списков членов комиссии «Константин Порфирородный» имя С. А. Жебелёва больше не встречается. Возможно, А. А. Васильев как активный участник комиссии «Константин Порфирородный» и друг С. А. Жебелёва (они были давними сотрудниками по историческому факультету университета и по недавно образованной РАИМК) многие вопросы, связанные с деятельностью Комиссии, обсуждал с ним и поэтому считал его сотрудником и по комиссии «Константин Порфирородный».

37бПравда, в материалах Комиссии сохранилось и противоположное свидетельство: маленькая записка-выписка, сделанная рукой С. А. Же-белёва: «Langst ist die Erneuerung dieser Werke (глоссарий Дюканжа) ein dringender Wunsch, wird aber wohl nicht lange ein frommer Wunsch bleiben. [Давно обновление этого труда (глоссария Дюканжа) является насто-

в письме Н. П. Кондакову от 6 апреля 1923 г., за несколько дней до первого заседания Комиссии по переизданию словаря Дюканжа (11 апреля 1923), С. А. Жебелёв пишет: «Получил недавно от Ф. И. Успенского приглашение пожаловать в заседание по обсуждению вопроса о переиздании словаря Дюканжа, которое предпринимается, кажется, в виде международного предприятия. Пойду в заседание и посмотрю, что наши замышляют»376. А через пару месяцев в письме тому же адресату он делает вывод: «Успенский затевает что-то вроде переиздания греческого словаря Дюканжа. Конечно, из этой затеи ничего выйти не может: нет ни сил, ни средств. Зато “шумим, братец, шумим”»377. Еще через несколько месяцев он уже не сдерживает эмоций: «Федор Успенский проектирует переиздание Дюканжа (!) — старческое слабоумие»378. Вероятно, этим отношением к задачам Комиссии определялось и его, опять же в отличие от В. Н. Бенешевича, в общем-то пассивное участие в ее работе. Свидетельства тому — письма (25 марта 1924 г. С. А. Жебелёв пишет к В. Н. Бенешевичу379: «К сожалению, на Дюканжевском заседании никак быть не могу... За зиму по части Дюканжа я почти ничего не сделал, так как все свободное время пришлось отдать Платону» 380 ;

ятельным желанием, которое, впрочем, недолго будет оставаться благим намерением] Wilamowitz-Mollendorf. Geschichte der Philologie. Berlin, 1921. P. 27. [ниже:] В архив по Дю Канжу [подпись С. А. Жебелёва]» (Ф. 126. Оп. 2. Д. 7. Л. 7).

376ТункинаИ. В. Академик Н. П. Кондаков: Последние годы жизни (по материалам эпистолярного наследия) // МРВ. С. 702.

377Там же. С. 709.

378Там же. С. 714.

379Ф. 192. Оп. 2. Д. 71. Л. 1.

380Речь идет о начатом, но, как и многое в те годы, не завершенном издании всех сохранившихся сочинений Платона в новом русском переводе (1922-1929), осуществляемом при активном участии Жебелёва. (См., например, протокол заседания ОГН от 19 декабря 1929: Сообщение академика М. М. Покровского о работе Комиссии по переводу на русский язык сочинений древне-греческих и латинских писателей. Ко-

20 октября 1925 г.:381 «Многоуважаемый Владимир Николаевич, в ответ на запрос Ваш от 19 октября с. г. спешу Вас уверить, что к исправлению карточек по порученному мне тексту Беляев, Буг382 мною уже приступлено. Однако в течение ближайших двух месяцев мне вряд ли придется приступить к продолжению работы ввиду срочного окончания редактирования мною IV тома “Известий Академии Истории Материальной Культуры” и трудов Этнографической экспедиции, издаваемых Академией. Едва ли мне есть надобность прибавлять, что производить работу по предметам занятий Русско-византийской комиссии я имею возможность лишь урывками, уделяя на нее, работу, те скромные часы досуга, которые у меня остаются от моих непосредственных занятий. Искренне Вас уважающий. С. Жебелёв»); об этом же свидетельствуют протоколы заседаний Комиссии: несмотря на то что С. А. Жебелёв присутствовал почти на всех заседаниях РВК, за все время ее работы он сделал только одно сообщение — на 20-м заседании 21 января 1926 г.383 «С. А. Жебе-лёв прочел некролог Эдуарда Курца, скончавшегося в Риге 25 июля 1925 г., с характеристикой его трудов в области ви-зантологии»384. Обязанности и обязательства С. А. Жебелёва,

миссией предполагается в первую очередь издание перевода диалогов Платона, приготовленных академиком С. А. Жебелёвым).

381Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/12. Л. 4.

382Имеется в виду издание: Беляев Д. Ф. Byzantina. СПб., 1891-1907. Т. 1-3.

383Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. Л. 26.

384В материалах Комиссии сохранилось также 100 карточек, выполненных С. А. Жебелёвым (Ф. 126. Оп. 2. Д. 44; на греческом и русском языке) к изданию: Gregoire H. Recueil des inscriptions grecques chretiennes de l’Asie Mineure, P., 1922. Fasc. I. — Здесь необходимо упомянуть о работе, опубликованной в журнале «Byzantion» в 1929 г. (Т. 4): Hanton E. Lexique explicatif du Recueil des inscriptions grecques chretiennes d’Asie Mineure. — Исследования западных ученых шли в это время в том же направлении, что и русских, но с тем отличием, что результаты их работ публиковались.

в мае 1927 г. избранного в действительные члены Академии наук (тогда уже Академии наук СССР), были не менее велики, чем нагрузка Ф. И. Успенского. Так, к тому же 1927 г. он состоял членом РВК, ПИАК и КИЗ; вне АН был членом ГАИМК, где выполнял обязанности товарища председателя, заведующего разрядом археологии Эллады и Рима. Подобно тому, как Ф. И. Успенский в 1920-е гг. представлял собой отечественное византиноведение, Жебелёв «фактически

385

возглавил сильно поредевшие ряды русских антиковедов» . Основными темами его исследований в то время были «история Боспорского царства; отношение политических теорий Платона к современной ему действительности; исследование об античных и раннехристианских сказаниях о восхищении (Ег^иеки^)»386. Тем не менее, после смерти Ф.И.Успенс-кого 10 октября 1928 г. «академик секретарь И. Крачковский доложил о желательности назначить временного редактора “Византийского временника” и председателя ВК. Положено просить временно академика С. А. Жебелёва»387. С. А. Жебе-лёв «временно» выполняет эти функции. В Комиссии он проводит заседания ее бюро, организует сбор, обработку и вывоз накопившихся в результате ее деятельности материалов, собственноручно заполняет анкету при «обследовании научных учреждений в СССР на 1 апреля 1929»388.

В Отчете о деятельности Академии наук за 1930 г., составленном непременным секретарем академиком В. П. Волгиным, сказано: «Академик С. А. Жебелёв исполнял обязан-

385Фролов Э. Д. Сергей Александрович Жебелёв // Портреты историков: Время и судьбы. Т. 2. Всеобщая история / Отв. ред. Г. Н. Севостья-нов, Л. П. Маринович. Л. Т. Мильская. М.; Иерусалим, 2000. С. 21.

386Отчет о деятельности АН СССР за 1929 год. Л., 1930. С. 39.

387Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 98.

388См. Приложение 10. В графе «Сведения о лице, руководящим учреждением» вписано (автограф С. А. Жебелёва): «(временно) Жебелёв Сергей Александрович».

ности председателя ВИК (до 1/Х)»389. Именно 1 ноября 1930 г.

С. А. Жебелёв выступил в Отделении Гуманитарных наук с заявлением «о необходимости определить место, где должны храниться материалы ликвидированной Византийской комиссии»; Отделение постановило: «научные материалы бывшей Византийской и Славянской комиссий передать на временное хранение в Архив Академии наук СССР. Портрет покойного академика Ф. И. Успенского передать для помещения в залах Академии наук СССР»390.

Секретари и делопроизводители

Следует сказать несколько слов о секретарях Комиссии.

Первый и десятый протоколы комиссии «Константин Порфирородный» были составлены Ф. И. Успенским; со второго по девятый и одиннадцатый протоколы представляют собой автограф А. А. Васильева (с его подписью за секретаря); с двенадцатого (с 25 февраля 1921 г.) по шестнадцатый — машинопись с подписью секретаря (или «делопроизводителя») А. Н. Акимова391. Свидетельством тесных контактов Ф. И. Успенского и А. А. Васильева в то время служит протокол заседания Общего собрания Академии наук от 18 (05) июля

1918 г., на котором было заслушано «заявление Ф.И.Успен-ского о том, что во время его отсутствия из Петрограда заведовать наблюдением за печатанием ВВ392 будет профессор А. А. Васильев»393. Но из протоколов заседания ОИФ мы узнаем, что 10 ноября 1920 г. «делопроизводитель комиссии “Константин Порфирородный” профессор А. А. Васильев про-

389Отчет АН СССР за 1930 год. Л., 1931. С. 26.

390Ф. 1. Оп. 1 а-1930. Д. 256. Л. 67 об.

391Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. — В этом же деле сохранились рукописные черновики последних пяти протоколов, выполненные, вероятно, А. Н. Акимовым.

392Византийского Временника.

393Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. ОС. § 137.

сит уволить его от этой должности в виду сложности занятий по другим, принятым им на себя, обязанностям394.

На смену А. А. Васильеву Комиссия избрала своего сочлена академика А. В. Никитского»395. Но уже протокол комиссии «Константин Порфирородный» от 25 февраля 1921 г. засвидетельствовал отказ делопроизводителя Комиссии Никитского от принятых на себя обязанностей и возложение таковых на сотрудника Комиссии А. Н. Акимова396. А. В. Никитский присутствовал еще на следующем заседании,но 8 декабря этого же года его не стало. Афанасий Никитьевич Акимов принял участие в первом заседании комиссии «Константин Порфирородный»397, а в мае 1919 г. он, к тому времени уже кандидат Духовной Академии, был привлечен к постоянной работе в Комиссии: ему было поручено составление библиографии по вопросу о Константине Порфирородном на основании новогреческой литературы398. Именно им как секретарем Комиссии была заполнена анкета для комиссии «На-

394Следует отметить, что А. А. Васильев оставался активным участником работы комиссии «Константин Порфирородный» до ее последнего заседания 3 марта 1922 г., а 10 мая 1922 г. Ф. И. Успенский выступил на Отделении «с сообщением о предстоящей командировке за границу председателя Российской Академии истории материальной культуры

А. А. Васильева и о желательности использовать его поездку для выяснения ряда вопросов, связанных с Византиноведением»; Отделение постановило «просить академика Ф. И. Успенского лично снестись по этому предмету с А. А. Васильевым». (Ф. 1. Оп. 1а-1920. Д. 167. ОИФ. § 89).

395Там же. § 141.

396Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 30-31 об. — машинопись; То же. Л. 38-38 об. — Оба экземпляра с подписью «делопроизводителя» А. Н. Акимова; Л. 37-37 об. — черновой автограф, вероятно А. Н. Акимова. Этот протокол и остальные, составленные А. Н. Акимовым, озаглавлены как «Журнал заседания комиссии “Константин Порфирородный”».

397Там же. Л. 4. Автограф Ф. И. Успенского.

398Там же. Л. 21; Ф. 1. Оп. 1а-1919. Д. 166. ИФ. § 177.

ука в России»399. Позже он станет секретарем Палестинского общества, совмещая обе должности400.

Из академического Отчета за 1918 г. (отчет подготовлен А. А. Васильевым: в фонде сохранился его автограф-чер-новик401) мы узнаем, что у комиссии «Константин Порфирородный» был свой письмоводитель402 — Е. П. Столица403.

Все протоколы Комиссии по переизданию словаря среднегреческого языка Дюканжа — РВК представляют собой автограф секретаря Комиссии И. И. Соколова404. Иван Иванович Соколов405 начал сотрудничать с Комиссией еще когда она была комиссией «Константин Порфирородный»: он был привлечен к работе Комиссии в качестве сотрудника по пере-

399См. Приложение 11.

400Ф. 1. Оп. 1а-1922. Д. 171. ИФ. § 125.

401Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 9-14.

402У А. А. Васильева — письмоводительница (Там же. Л. 13).

403Отчет АН за 1918. С. 323. - Ее имя мы встречаем еще раз в материалах Комиссии в протоколах Подкомиссии по изучению договоров: она присутствовала на заседании 15 января 1926 г.

404Исключение составляют протокол № 19 заседания от 31 октября 1925 г., на котором за отсутствием секретаря обязанности его были переданы М. А. Шангину (автограф), и протоколы № 33-38 — машинопись с подписью В. Н. Бенешевича.

405О нем см.: Лебедева Г. Е. 1) Из истории отечественного византиноведения: И. И. Соколов // Античная древность и Средние Века. Екатеринбург, 1998. С. 139 - 153; 2) Из истории византиноведения и неоэллистики в России: И.И. Соколов // Московия. Проблемы византийской и новогреческой филологии. М., 2001. С. 229 - 246; 3) Ученый и время: И.И. Соколов. Вступительная статья // Соколов И. И. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века (842 - 1204). СПб., 2003. С. 7-32; 4) И. И. Соколов об извечной проблеме церковной ви-зантинистики // Соколов И. И. О византинизме в церковно-историческом отношении. Избрание патриархов в Византии с середины IX до начала XV века (843-1453 гг.). Вселенские судьи в Византии. СПб., 2003. С. 510; 5) Новые страницы творческой биографии И.И. Соколова // Санкт-Петербург и Греция. Прошлое и настоящее. СПб., 2008. С. 192-201.

воду с греческого (вместо умершего В. В. Латышева)406. Затем, начиная с первого, он присутствовал на всех заседаниях РВК, вел вел протоколы, и, таким образом, был в курсе всего, что было связано с переизданием словаря Дюканжа. Кроме того, именно он был автором сообщений об «Историческом словаре греческого языка»: на заседании РВК (14 мая 1925 г. на 14-м заседании И. И. Соколов сделал доклад на тему «О методе и технике работ по составлению “Исторического словаря греческого языка”»407), и на страницах «Византийского временника», где была опубликована его статья «Афинская Комиссия по составлению и изданию “Исторического словаря греческого языка”»408. В этом же номере была опубликована и другая его работа: «Новогреческая литература по византи-новедению»409. И в докладе, и в публикациях И.И. Соколов отмечает все, что может послужить материалом для переиздания Дюканжа, тщательнейшим образом рецензируя новинки греческой византинистики.

Вероятно, необходимая при рецензировании способность к нахождению кратких и четких формулировок, которой в полной мере обладал И. И. Соколов, определила характерный для протоколов РВК четкий, ясный стиль: И. И. Соколову удается ухватить суть выступлений, притом что многие из них он излагает подробно, ориентируясь, вероятно, на тексты докладов, предоставленные авторами410. Помимо роли секретаря,

406Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 34: протокол заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 3 февраля 1922. — Уже на следующем (последнем) заседании было «заслушано сообщение Ф. И. Успенского о поступившей к нему от профессора И. И. Соколова неизданной рукописи, извлеченной из Московской Синодальной библиотеки, сочинений Арефы Кесарийского, византийского писателя начала X века» (Там же. Л. 36).

407Там же. Д. 1. Л. 12-13 об.

408ВВ. Т. XXV (1927). Л., 1928. С. 158-164.

409Там же. С. 106-153.

410Более подробную характеристику деятельности И. И. Соколова в РВК мы получаем из составленных им отчетов, сохранившихся в его «личном деле» (Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/30): Л. 2 (автограф И. И. Соколова;

28 ноября 1926 года): «Профессор И. И. Соколов в течение года: 1) состоял секретарем РВК; 2) прочитал (23 сентября 1926 г.) доклад на тему «Реформа в строе Афона» (Протокол № 24 заседания РВК (Там же. Д. 1. Л. 34-34 об.) — О. Б.); 3) Подготовлял материал по вопросам областного и местного управления в Византии — для Глоссария Дюканжа; 4) для той же задачи обследовал труды профессора И. Е. Троицкого; 5) изучал новогреческий элемент в Глоссарии Дюканжа и подготовлял по этому предмету особый реферат для РВК». Л. 3-3 об. (автограф И. И. Соколова; 12 октября 1927): «Член РВК профессор И. И. Соколов: 1) представил свыше тысячи карточек по терминологии областного и местного управления в Византии (по Acta P. Constantinopolitani Миклошича и Мюллера, т. I) (Acta Patriarchatus Constantinopolitani / Ed. by F. Miklosich, I. Muller. Vienna, 1862. Т. I. — См.: Ф. 126. Оп. 2. Д. 25-26.— О. Б.), в качестве материала для переиздания словаря Дюканжа; 2) составил, по поручению председателя РВК, статью «Новогреческая литература по византиноведению» для напечатания в XXV т. “Византийского временника” (Опубл.: ВВ. Т. XXV (1927). Л., 1928. С. 106-153. — О. Б.) и две другие статьи византологического содержания — с тем же назначением (1. Новый русский труд по истории Византии // Там же. С. 154-157; 2. Афинская Комиссия по составлению и изданию «Исторического Словаря Греческого Языка» // Там же. С. 158-164.— О. Б.); 3) составил, по поручению председателя РВК, для журнала “Slavia” (Прага) статью “Русская литература по византиноведению с 1914 по 1927 год”, которая и принята редакцией этого журнала (Опубл.: Slavia. 1928. № 2-3.— О. Б.); 4) обрабатывал дополнительно собранный материал о новогреческом элементе в словаре Дюканжа; 5) составил протоколы всех заседаний РВК и Президиума в течение отчетного года». Л. 10 (автограф И. И. Соколова; Л. 11

- черновик письма; 28 сентября 1928): «Секретарю Русско-византийской историко-словарной комиссии (РВК) при Академии наук СССР профессору В. Н. Бенешевичу. Долг имею представить одну тысячу карточек, за № 1502-2502, для переиздаваемого греческого словаря Дюканжа, извлеченных мною из “Acta Patriarchatus Constantinopolitani” Miklosich^ и Muller^. T. I. P. 87-490 (Ф. 126. Оп. 2. Д. 27.— О. Б.). Настоящая работа, исполненная по поручению Президиума РВК, произведена была мною в течение августа (500 карточек) и сентября (500 карточек) 1928 г. и потребовала большого труда, вследствие детальности и строго-специального характера извлеченного византологического материала. Ежедневно приходилось работать по четыре часа, сосредотачиваясь на трудном греческом тексте памятника (400 страниц) и занимаясь выборкою технических терминов и занесением их на карточки. Прошу вас изыскать средства на оплату произведенной мною в течение августа и сентября с. г. работы,

И. И. Соколов выполнял также обязанности библиотекаря Ко-

411

миссии: заказывал и покупал книги, вел их каталог .

Все заседания Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров прошли под председательством В. Н. Бенешевича при секретаре В. А. Бриме. О Вениамине Адамовиче Бриме нам известно немного. Из сборника «Наука в России» мы узнаем, что он был профессором Государственного третьего педагогического института имени Герцена, Педагогического института при Петроградском государственном университете (к 1923 г. — расформирован); его специализация — история немецкого языка, германская филология412. Ко времени его привлечения к работе в Комиссии он был уже известен своими публикациями413. На заседаниях Подкомиссии он не только выполнял секретарские функции, но и сделал несколько докладов: об именах в договорах414, «Пути руссов по Волге к Черному морю»415 и «Рунические надписи в Византии»416. Уже после того, как Комиссия прекратила свое существова-

оправданной представленными карточками. Член РВК. Соколов Иван Иванович, проживающий в Ленинграде, пр. 25 октября д. №173, кв. 1».

411Ф. 126. Оп. 3. Д. 14 (27 июля 1930): Инвентарная книга научной библиотеки Комиссии. 7 л. Первые 104 номера вписаны рукой И. И. Соколова, № 105-160 (с 10 декабря 1929 по 27 июля 1930) — автограф С. А. Же-белёва.

412Наука в России: Справочник (данные к началу 1922 года) / Составлен Комиссией «Наука в России» при Российской Академии наук; Под наблюдением Непременного Секретаря РАН академика С. Ф. Ольденбурга. Ч. II. Научные работники. Вып. 1. Пг., 1923. С. 15. — Здесь же указано, что родился он 18 мая 1893 г. в Тифлисе, а проживал в то время по адресу: Васильевский остров, 13-я л., д. 20, кв. 61.

413БримВ. А. 1) Происхождение термина Русь // Россия и Запад: Исторический сборник. 1923. № 1. С. 5-10; 2) Состав и характер неразъясненных элементов в германских языках // Яфетический сборник. Пг.,

1923. Вып. 2. С. 28.

414Протокол № 3 заседания Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров от 29 мая 1925 г. (Ф. 126. Оп. 3. Д. 34. Л. 4-5).

415Протокол № 13 от 9 июня 1926 г. (Там же. Л. 23-24).

416Протокол № 14 от 27 сентября 1926 г. (Там же. Л. 25-26).

ние, а сам В. А. Брим был вынужден уехать из Ленинграда417, была опубликована другая его работа: «Путь из варяг в греки» , посвященная теме, которая не раз обсуждалась на заседаниях Подкомиссии.

То, что обязанности секретарей, как и руководящие обязательства, выполняли те, кто были не только профессионалами каждый в своем направлении византиноведения, но и обладали навыками и опытом организаторской или преподавательской деятельности, немало способствовало успешной работе Комиссии.

417В 1930-е гг. В. А. Брим преподавал мировую литературу в Сталинградском Индустриально-педагогического институте, образованном в 1931 г. В 1939 г. он был репрессирован и расстрелян. - См. о нем: Бобырева Е. В. Имя Вениамина Брима в контексте истории и современности // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2008. № 10. С. 221-223. - См. также: Брим В. А. Сочинения: Сб. науч. статей / Вступ. ст. В. И. Супрун. Волгоград, 2007.

418Известия АН СССР. VII серия. Отд. общ. наук. Л., 1931. Вып. 2.

- Любопытно, что эта статья была представлена в ОГН С. А. Жебелё-вым еще 14 ноября 1928 г. с резолюцией «напечатать в “Византийского Временнике” (Т. XXVI)» (Протоколы ОГН за 1928. § 565), но этот готовившийся том так и не увидел свет.

Сотрудники Комиссии

Вопрос о статусе участников Комиссии не ставился ее руководством и, следовательно, не был четко определен.

В протоколе первого заседания комиссии «Константин Порфирородный» среди присутствующих перечислены отдельно члены Комиссии, приглашенные академики и посторонние приглашенные лица: «В первом организационном заседании академической постоянной комиссии “Константин Порфирородный”, состоявшейся 19 мая (1 июня) 1918 г. под председательством академика Ф. И. Успенского, присутствовали члены Комиссии академики: В. В. Латышев, А. А. Шахматов.

Н. Я. Марр, В. В. Бартольд, А. В. Никитский, М. И. Ростовцев и приглашенные академики: А. С. Лаппо-Данилевский,

М. А. Дьяконов, С. Ф. Ольденбург, Я. И. Смирнов, И. С. Паль-мов, посторонние приглашенные лица: А. А. Васильев,

Б. В. Фармаковский, Г. Ф. Церетели, М. В. Фармаковский, М. Д. Присёлков, П. В. Безобразов, Н. П. Сычёв, Ф. Эд. Фризе419, А. Н. Акимов и А. С. Башкиров». Но уже во втором протоколе, представляющем собой автограф А. А. Васильева, рукой Ф. И. Успенского после слова «присутствовали» зачеркнуто «члены Комиссии»420, а в третьем — все присутствующие снова названы членами Комиссии421.

419В списке тех, кому было разостлано приглашение на первое заседание комиссии «Константин Порфирородный» указано: «Федор Эдуардович Фризе — по адресу А. А. Васильева» (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 9).

420Там же. Л. 11.

421Там же. Л. 12-13 об. Частично опубликован в: Отчет о деятельности Российской Академии наук по отделениям физико-математических наук и исторических наук и филологии за 1918 г., составленный непременным секретарем академиком С. В. Ольденбургом и читанный в публичном заседании 29 декабря 1918 года. Пг., 1919. С. 324.

В «Отчете АН за 1918 год»422 сказано: «К личному составу Комиссии принадлежат следующие лица: Председатель Комиссии академик Ф. И. Успенский; делопроизводитель Комиссии проф. А. А. Васильев; письмоводитель423 Комиссии Е. П. Столица. За временным отъездом Ф. И. Успенского, исполняющим обязанности председателя Комиссии избран академик В. В. Латышев».

В Отчете за 1919 отмечено изменение состава («В текущем году вновь избраны в Комиссию проф. И. Д. Андреев. Ф. А. Браун и кандидат Духовной Академии А. Н. Акимов»), но не сказано, в качестве кого они избраны424. В рукописном варианте этого отчета, подготовленном А. А. Васильевым, состав Комиссии расписан подробно425: «Личный состав Комиссии в истекшем 1919 году: Председатель Комиссии — академик Ф. И. Успенский. Делопроизводитель Комиссии — профессор А. А. Васильев. Члены Комиссии академик В.В.Бар-тольд, профессор А. А. Дмитриевский, академик В. В. Латышев, профессор К. Я. Грот, академик Н. Я. Марр, академик

С. Ф. Ольденбург, академик А. В. Никитский, профессор Н. П. Сычёв, профессор Б. В. Фармаковский, академик А. А. Шахматов, профессор С. А. Жебелёв, профессор Г. Ф. Церетели, академик М. И. Ростовцев и академик И. С. Пальмов. В текущем году вновь кооптированы426 А. Н. Акимов, профессор И. Д. Андреев, профессор Ф. А. Браун427, художник Куд-

422Там же. С. 323. - Отчет подготовлен А. А. Васильевым: в фонде сохранился его автограф-черновик (Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 9-14).

423У А. А. Васильева — письмоводительница (Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 13).

424Отчет о деятельности Российской Академии наук по отделениям физико-математических наук и исторических наук и филологии за 1919 г.

С. 324. - Отчет подготовлен А. А. Васильевым (Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 1517 об.; автограф с правкой Ф. И. Успенского).

425Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 17-17 об.

426После точки было: «Сотрудники Комиссии» — зачеркнуто и рукой Ф. И. Успенского вписано процитированное.

427Дальше Ф. И. Успенским зачеркнуты две фамилии: К. Э. Гриневич и Н. В. Измайлова.

рявцев, Кудрявцева, А. Л. Петров, А. В. Преображенская, Н. В. Стебницкая428, С. С. Сцепуро». Далеко не все из них были деятельными участниками работы Комиссии.

В фонде Комиссии по истории знаний АН СССР (КИЗ) сохранился «Проект положения об академических комисси-

( ~\429 430

ях» (к сожалению, не датированный) , в котором сказано : «3. В состав Комиссии входят члены Академии наук, научные работники, а также сторонние Академии наук ученые, зарекомендовавшие себя работами в области данной проблемы. <... > 5. Список членов Комиссии утверждается Президиумом АН по представлению председателя комиссии. <... > 7. Члены комиссии не получают содержания от АН. 8. В случаях надобности комиссия привлекает к своим работам помимо своих членов также и других специалистов, работающих в области данных проблем, в качестве членов-сотрудни-ков. Число членов-сотрудников не ограничено. На заседаниях комиссии они пользуются совещательным голосом. Список членов-сотрудников представляется председателем комиссии на утверждении Президиума АН»431. Был ли утвержден этот проект, нам неизвестно, но и в материалах Комиссии, и

428В замужестве Пигулевская. Известный историк-византинист, востоковед, исследователь античной и средневековой истории и культуры Ближнего Востока; чл.-кор. АН СССР с 1946 г. Первое время Нина Викторовна подписывала свои работы двойной фамилией, но с 1923 г. известна как Н. В. Пигулевская (в 1918 г. она вышла замуж за Г. В. Пи-гулевского, специалиста в области органической химии, в дальнейшем профессора Ленинградского государственного университета). В цитируемом документе рядом с инициалами рукой Ф. И. Успенского вставлены полное имя и отчество. Еще раз ее фамилию мы встречаем опять-та-ки в связи с деятельностью комиссии «Константин Порфирородный»: в протоколах заседания от 20 октября 1919 г. сказано, что Стебницкая работала над составлением указателя к биографии Василия Македонянина (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 26).

429Ф. 154. Оп. 1. Д. 57. Л. 1-2. Ксерокопия машинописи.

430Там же. Л. 1.

431 Ссылка обнаружена благодаря изданию: Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг. С. 52. Сн. 157.

в опубликованных официальных отчетах мы сталкиваемся с тем, что статус члена или сотрудника академической комиссии остается неопределенным (то взаимозаменяемым, то противоположным)432. Также не был определен и статус штатных и нештатных сотрудников. Так, согласно циркулярному предложению Управления делами АН от 8 марта 1926 г. был сообщен «список членов и сотрудников Русско-византийской

432Так, в цитировавшемся выше Отчете АН за 1919 год сказано (С. 324): «За истекший год членами и сотрудниками были закончены следующие работы: А. Л. Петров сделал перевод с хорватского языка сочинения Ма-койловича “Этюды о сочинении De administrando imperio”; В. В. Латышев перевел и снабдил указателями и объяснениями 4 сочинения Константина: 1) De administrando imperio; 2) De Thematibus; 3) De Vita Basi-lii; 4) О перенесении нерукотворного образа Эдесского; Ф. И. Успенский перевел сочинение Лиудпранда Relatio de legatione Constantinopolitana;

В. В. Латышев перевел с английского трактат J. B. Bury De administrando imperio. По просьбе председателя академик П. К. Коковцов любезно согласился поручить одному из своих учеников перевод нескольких страниц о Константинополе из сочинения Вениамина Тудельского и проверил этот перевод с еврейского. Частию продолжались, частию были начаты новые ученые работы. Ф. И. Успенский подготовлял материал к комментарию описания Константинополя Лиудпранда и Вениамина Ту-дельского, с каковой целью между прочим отмечал места, относящиеся до топографии Константинополя в житиях местных святых; А. А. Васильев продолжал перевод De Ceremoniis aulae Byzantinae и составление к нему полного географического и предметного указателя; С. С. Сце-пуро составлен аналогичный указатель к сочинению De administrando imperio; К. Э. Гриневич, на основании соч[инения] Schlumberger “L’Epopee byzantine” составил ок. 1000 карточек по памятникам искусства X в.; А. Л. Петров и А. Н. Акимов продолжали собирать библиографию по Константину Порфирордному — первый по литературам мадьярской и южнославянской, второй по новогреческой. Новые члены Комиссии 1) проф. И. Д. Андреев принял на себя труд составления русской и западноевропейской библиографии по Константину; 2) Ф. А. Браун приступил к разработке вопроса о скандинаво-византийских и русско-византийских отношениях в IX-X вв. Сотрудники А. В. Преображенская и Н. В. Стебницкая составляют указатели — первая к сочинению «Жизнь императора Льва Мудрого», вторая к сочинению «Жизнеописание Василия» (по хронике Theoph. Continuatus); Н. В. Измайлова работает над материалом по составлению указателя к памятникам искусства X и смежных веков».

историко-словарной комиссии, которые все состоят в штате » (здесь и ниже курсив наш. — О. Б.)433. Но в то же время в протоколе ОИФ от 13 января 1926434, сообщающем о штате Комиссии, перечислены лица, утвержденные в качестве членов Комиссии (профессор А. И. Бриллиантов, В. А. Брим, М. Д. Присёлков и А. И. Лященко) и отдельно в качестве сверхштатных сотрудников Комиссии (Б. К. Ордин, А. Г. Якубовский, А. Ф. Вишнякова, А. Л. Петров, В. Б. Шкловский, Е. А. Рыдзевская, Е. Ч. Скржинский и В. М. Бузни). С другой стороны, 23 мая 1923 г. на заседании ОИФ было доложено, что Комиссия «“Константин Порфирородный” может избрать А. В. Ганзен своим членом, а сверхштатным научным сотрудником [она] зачислена быть не может за отсутствием права иметь сверхштатные должности »435, но 15 февраля 1922 г. на заседании Отделения было принято решение «зачислить И. И. Соколова научным сотрудником Академии сверх штата и оплачивать его работу посдельно»436.

Несколько проясняет реально сложившуюся ситуацию сохранившаяся переписка Академии наук и Ф. И. Успенского. 14 апреля 1925 г. непременный секретарь РАН С. Ф. Ольденбург в официальном письме437 сообщает Ф. И. Успенскому: «Многоуважаемый Федор Иванович. Ввиду постановления ИФ от 1 апреля С. г. о передаче в Президиум РАН Вашего заявления о необходимости установления 2х штатных единиц в РВК и о возобновлении печатания “Византийского временника”, означенные вопросы были рассмотрены в последнем заседании Президиума РАН. При этом Президиум, вполне присоединяясь к желательности предоставить РВК 2х платных сотрудников, поручил управляющим делами правления иметь

433Ф. 126. Оп. 3. Д. 8. Л. 10. - См. Приложение 9.

434Ф. 1. Оп. 1а 1926. Д. 175. ОИФ. § 31.

435Ф. 1. Оп. 1а-1923. Д. 172. ОИФ. § 113.

436Там же. Оп. 1а-1922. Д. 171. ОИФ. § 34.

437Ф. 126. Оп. 3. Д. 7. Л. 1-1 об. Отпуск.

в виду эту надобность при разработке дополнительного штата РАН». В ноябре этот вопрос поднимается снова438. 3 мая 1928 г. в письме в Президиум АН439 Ф. И. Успенский пишет: «В ответ на предложение Президиума от 17 марта 1926 г. № 2118 имею честь сообщить, что РВК до сих пор не введена в штаты и штатных единиц не имеет. В апреле Президиум вполне присоединился к желательности предоставить РВК двух платных сотрудников и поручил управляющим делами правления иметь в виду эту надобность при разработке дополнительного штата АН, но и после расширения штатов, состоявшегося осенью 1925 г., РВК осталось в прежнем положении. Ввиду вышеизложенного вновь ходатайствую перед Президиумом АН о предоставлении в распоряжение РВК штатных сотрудников, притом в составе одного старшего и двух младших. Обязанности всех сотрудников определяются в соответствии с вышеуказанными задачами РВК; старший сотрудник должен явиться ближайшим помощником Председателя РВК по руководству работами всех членов РВК. Считаю своим нравственным долгом представить на усмотрение Президиума АН, что продолжение деятельности РВК на прежнем положении, без твердого обеспечения ей штатов, лишит ее возможности надеяться на успешность выполнения ее большой работы и охладит бескорыстное увлечение и порыв ее настоящих деятелей». К 1928 г. ситуация незначительно меняется: «Непременному секретарю АН СССР. В ответ на Ваше предложение от 25 апреля за № 2467 представить к 3 мая проект положения о ВК считаю долгом заявить, что сделать это в требуемом и отвечающем нуждам ВК объеме невозможно, так как в составе ее находится только один штатный работник — ученый секретарь — и два нештатных, получающих ежемесячно

небольшие суммы (от 20 до 40 р. каждому)»440. В 1929 г. положение остается прежним: в штате один сотрудник — ученый

441

секретарь441.

Назвать общее число сотрудников Комиссии за все время ее существования непросто442. В отчетах из года в год отмечается постоянное расширение состава Комиссии. Документы показывают, что количество ее членов все время менялось443 . Нами составлен полный список всех, кто имел отношение к работе Комиссии, подтвержденное протоколами Ко-444

миссии . В список включены все, а не только те, кто принимал активное участие в работе Комиссии. Там перечислены имена тех, кто лишь присутствовал на заседаниях Комиссии (в том числе в качестве приглашенных), а также тех, кого только предполагалось пригласить к сотрудничеству или чьи консультации были использованы при работе Комиссии. Такой наиболее полный перечень ярко свидетельствует об обширных планах Комиссии и показывает, что РВК аккумулировала в себе практически все научные силы в области изуче-

440Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 94-94 об. Автограф В. Н. Бенешевича; То же. Л. 93 - машинопись.

441Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 37: «Штат Византийской комиссии на 1928/29 бюджетный год (с 1. X. 1928 г. по 1. X. 1929 г.) - 1 [одна штатная единица] (Ученый секретарь)».

442См. приложения 9, 12

443Из анкеты «Обследование научных учреждений в СССР на 1 апреля 1929», заполненной С. А. Жебелёвым (см. Приложение 10), мы узнаем, что к этому времени в состав Комиссии входили 17 научных сотрудников (в том числе ученый секретарь; из 17-ти — две женщины, все русские, беспартийные, по социальному происхождению — «не дети рабочих, крестьян или служащих и сами не были рабочими»). Нам не известно, кто из принявших участие в работе Комиссии имеется здесь ввиду. В Отчете АН за этот год сказано: «Из состава Комиссии выбыли В. Н. Бенешевич и Б. К. Ордин. (Л., 1930. С. 284). Здесь же сказано, что «должность ученого секретаря Комиссии в течение отчетного года оставалась вакантной»: только 26 октября 1929 г. на эту должность был назначен А. А. Елизаров (Ф. 126. Оп. 3. Д. 8. Л. 23).

444См. Приложение 9.

ния средневековой истории, имеющиеся в то время в стране. Это было сообщество людей, различных по уровню знаний, специализации, интересам, объединенное одной целью. В Комиссии были представлены все направления византинистики и многие — медиевистики. Причем следует отметить, что корифеи не присутствовали на заседаниях в качестве свадебных генералов: они делали доклады, сообщения, принимали активное участие в обсуждении. Почти каждый из сотрудников совмещал работу в Комиссии с работой в другом учреждении или даже не одном, многие преподавали. Несмотря на то что такая «многофункциональность» их деятельности отнимала много времени от занятий делами Комиссии, она же давала обширные возможности для координации общей работы и ее пропаганды и актуализации.

К сожалению, о некоторых сотрудниках нам не удалось найти сведений, как, например, об Анастасии Васильевне445 Преображенской: из протокола заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 20 октября 1919 г.446 мы только знаем, что она работала над составлением указателя к биографии Льва Мудрого у Продолжателя Феофана. Но о многих неизвестных в широких научных кругах сотрудниках нам удалось собрать немало интересных сведений.

С. С. Сцепуро

Из материалов комиссии «Константин Порфирородный» мы знаем, что «А. А. Васильев предложил для составления указателя к сочинениям De Thematibus и De administrando imperio окончившего университет по историко-филологическому фа-

445Из рукописного отчета А. А. Васильева «Состояние работ в июле-августе 1919 г.» (Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 17 об.), в котором расшифровка этого и некоторых других инициалов вставлена рукой Ф. И. Успенского.

446Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 26-27.

культету С. С. Сцепуро»447, и уже 30 декабря 1918 г. С. С. Сце-пуро закончил указатель личный, географический и предметный к сочинению De Thematibus и к части сочинения De administrando imperio448. На 12-ом заседании комиссии, состоявшемся 25 февраля 1921 г.449 «заслушали доклад А. А. Васильева об имеющейся у него на руках прерванной смертью работе сотрудника Комиссии Сцепуро по составлению указателя к сочинениям Константина Порфирородного и о необходимости продолжить эту работу». В архиве Комиссии сохранились выполненные С. С. Сцепуро 1114 карточек на греческом и русском языках в алфавитном порядке к изданию De thematibus et de administrando imperio450. В журнале «Наука и ее работники» мы читаем:451 «Сцепуро С.С.(так: без полного имени и отчества. — О. Б.), молодой ученый, ученик академика Марра, кавказовед. Умер от воспаления легких в

1919 г.»452. В Архиве Санкт-Петербургского государственного университета хранится личное дело Сергея Семеновича Сце-

447Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 11. Протокол № 2 заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 26 мая (8 июня) 1918.

448Протокол № 5 (Там же. Л. 15).

449Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 30-31 об. — машинопись; то же: Л. 38-38 об. — оба экземпляра с подписью «делопроизводителя» А. Н. Акимова; Л. 37-37 об. — черновой автограф, вероятно А. Н. Акимова.

450Constantinus Porphyrogenitus Imperator. De thematibus et de administrando imperio. Accedit Hieroclis Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1840. Vol. III. (CSHB. T. 11). — Ф. 126. Оп. 2. Д. 46. - В основном это индексы; иногда к русскому слову дан греческий эквивалент; иногда (крайне редко) — наоборот; есть карточки без индекса.

451Наука и ее работники. Пг., 1921. № 3. С. 34-38: Personalia. Скончавшиеся в течение последних трех лет (1918-1921). С. 38.

452Вероятно, ошибка: в анкете, заполненной секретарем комиссии «Константин Порфирородный» А. Н. Акимовым для Комиссии «Наука в России» 1 июня 1922 г., «научный сотрудник Сцепуро» перечислен среди умерших за время с 1 янв. 1920 г. (Ф. 155. Оп. 3. Д. 38. Коробка № 133 «Ленинградские комиссии». Л. 181). - См. Приложение 11.

453

пуро , из которого нам становится известно, что он родился 6 июля 1894 г. в Брест-Литовске454; в университет он поступил в 1918 г.455 и проживал по адресу Захарьевская, д. 3, кв. 2 (на 20 января 1919 г.)456. Здесь же сохранилось удостоверение, свидетельствующее о том, что «предъявитель сего, Сергей Семенович Сцепуро, оставлен при I Петроградском университете для приготовления к профессорской и преподавательской деятельности по кафедре всеобщей истории с 1 января 1919 г. по 1 января 1920 года». Еще одно личное дело С. С. Сцепуро есть в ЦГА457. В нем мы находим сведения о том, что он был сыном коллежского асессора458, что 22 августа 1910 г. он поступил в Санкт-Петербургскую первую гимназию459 ; обучался в ней по 1 июня 1912 г. и кончил полный восьмиклассный курс460. В этом же деле отложилось Прошение на имя проректора университета от студента IV курса исторического отделения историко-филологического факультета: «Имею честь покорнейше просить Вас отсрочить мне до осени с. г. получение выпускного свидетельства, которое я без Вашего разрешения не могу взять позднее 1 июня, как оставшийся в 1916 г. на второй год на ^-м курсе. Мотивом моей прось-

453Ф. 1. Личное дело № 2936 (157). (Связка 83). Начато 8 декабря 1918 — окончено 1 января 1920. На 6 листах. («Дело С. С. Сцепуро об оставлении при университете по кафедре всеобщей истории»).

454Там же. Л. 3: выписка из метрической книги Литовской епархии Гродненской губернии Брест-литовской Соборной Симеоновской церкви о рождении. Родители: помощник пристава города Бреста, Губернский секретарь Семен Романов Сцепуро и «законная жена его» Елена Владимировна, оба православного исповедания. Таинство крещения совершал священник Николай Сцепуро (известно, что священник Николай Сцепуро с 1868 г. служил настоятелем Доропеевичской Свято-Рождества-Богородичной церкови в г. Малорита (Брестская обл.).

455Там же. Л. 4.

456Там же. Л. 5.

457Ф. 7240 (Петроградский университет). Оп. 2. Д. 3453. 39 л.

458Там же. Л. 12.

459В этой гимназии учился Александр Блок.

460Там же. Л. 9.

бы является полная невозможность закончить свою большую дипломную работу в ближайшее время и вследствие этого — невозможность закончить (так в оригинале. — О. Б.) государственные экзамены до 15 окт. с. г. Занятия мои протекают лишь в то небольшое время досуга, которое у меня остается после службы461. Петроград. 29 апреля. 1917 г.» (резолюция: до 1 января 1918 г.)462. В университете он учился «по греческому языку: у Жебелёва; по латинскому — у Малеина; по философии и методологии истории — у Лаппо-Данилевского; по истории церкви — у И. Андреева; по истории Византии — у А. А. Васильева (только третий и четвертый семестры); по истории искусств — у Айналова; по русской истории — у Платонова; первый и второй семестр: по средневековой и духовной культуре — Гревс; введение в языкознание — Бодуэн де Кур-тене; «Анабазис» Ксенофонта — Придик; третий и четвертый семестр: еврейский язык — Коковцов; древнерусские летописные своды — Пресняков; у Жебелёва — Фукидид; пятый и шестой семестры: история римской империи — Ростовцев; история романских стран — Гревс; история Древнего Востока — Тураев; седьмой семестр: “Культура раннего средневековья”, “Данте”, “Григорий Турский” — Гревс; “Викторианцы”, “Мистика XIII века” — Карсавин; “Французская революция” — Ону; “Итория папства” — Шаскольский; “Кант” — Гессен; история сербов — Ястребов; литература после Пушкина — Венгеров; методика истории — Присёлков, Кареев»463. Его учителя стали впоследствии его сотрудниками по Комиссии.

В фонде одного из учителей С. С. Сцепуро - Н. Я. Мар-ра -сохранились два интересных документа: письмо матери

С. С. Сцепуро Н. Я. Марру464 и отзыв Н. Я. Марра о С. С. Сце-

461 Место службы С. С. Сцепуро осталось не выясненным.

462Там же. Л. 7.

463Там же. Л. 15-31.

464Ф. 800. Оп. 3. Д. 896. Письмо Н. Я. Марру от Сцепуро Елены Владимировны. Письмо написано по старой орфографии. «20 мая/3 июня. [1921]. Глубокоуважаемый профессор! Не имея возможности лично по-

пуро465. Последний объясняет нам, почему С. С. Сцепуро был привлечен к работам Комиссии: «Оставленный при университете по кафедре византиноведения Сцепуро занимается у меня второй год, и в столь короткое время для трудовых наших кавказоведных дисциплин, особенно языков, в такой степени успешно, что у меня возникла мысль о возможности с течением времени заместить им недостающего у нас грузиноведа. В первый же год он овладел вполне механизмом строя яфетической речи, именно грузинского древнеписьменного языка, и классические тексты средней трудности он уже в прошлом году читал сам, справляясь с ним без обращения ко мне за помощью. В пределах потребностей византиноведа, обращающегося к грузинским источникам за материалами по Византии, приобретенного тогда знания ему было достаточно, но он отказался от специальных лекций по соответственным текстам, заявив, что без армянского с одним грузинским это будет лишь половина знания кавкасских (так в оригинале. — О. Б.) источников, и усердно принялся за занятия по древнеписьменному армянскому. Желая самостоятельно выбрать тексты для специальных занятий, настоятельно просил прочитать курс армянской и грузинской литератур, знакомящий с главнейшими памятниками и основными историко-ли-

благодарить Вас за Ваши добрые отношения к моему покойному сыну Сергею Сцепуро, я прибегаю к письму. Сын мой уважал Вас и любил, и я знаю, что эти чувства вызваны были Вашим добрым отношением к нему. Спасибо Вам и за науку и за добрые отношения. Хотелось бы повидать лично, но здесь, на Украине, опять назревают какие-то события, которые в прошлом году разъединили меня с дорогим сыном, а в этом году разъединят с дорогой могилой. Примите уверения в моем глубоком почтении и уважении к Вам. Е. Сцепуро. Прошу извинить меня, что поставлена в безвыходное положение, осмеливаюсь просить Вас передать письмо Вашему ученику Анатолию Генко, адреса его я не знаю, а он друг моего сына: Харьковск. губ., Старобельский уезд, ст. Рубежная, завод “Русскокраска” Елена Владимировна Сцепуро».

465Ф. 800. Оп. 1 (А). Д. 478 (3145). 1919. Отзыв о т. Сцепуро. Автограф Н. Я. Марра. 1 л.

тературными проблемами, и он был чрезвычайно внимательным слушателем соответственно объявленного курса. Углубляясь в чтение грузинских текстов, и увидев, что филологическое понимание и толкование их нуждается в лингвистическом подходе, стал слушать курс сравнительной грамматики яфетических языков и выразил желание принять участие в семинарии по сванскому языку, причем поразил меня легкостью восприятия сванской речи, одной из труднейших, в самом начале чтения отрывков, когда еще не была изменена специально сванская грамматика, и морфология, и лексика сванского языка толковалась сравнительно с грузинским, исходя из бывших в его распоряжении явлений и фактов грузинской речи. Спокойный наружне (так в оригинале. — О. Б ), в душе он горел и горит интересом и не только отзывчив на перспективы научных исканий по кавказоведению, но, увлекаясь ими, заражает и других, которых и привлекает к захватившим его занятиям. И если смерть, с которой он борется в момент писания этих строк, не похитит его у нас, всяческая поддержка его должна быть одной из забот филологического отделения, я бы сказал — вообще факультета общественных наук. [2 декабря 1919] Н. Марр».

Сохранившиеся в фонде Комиссии карточные материалы С. С. Сцепуро — вероятно, единственное, что осталось от деятельности рано ушедшего талантливого ученого.

Б. К. Ордин466

При нашем первом знакомстве с материалами фонда Комиссии не могло не вызвать удивления, что почти половина словарных карточек подготовлена неким Б. К. Ординым. Несмот-

466Данный раздел почти полностью опубликован: Барынина О. А. Энтузиаст византиноведения — Борис Кесаревич Ордин // Всеобщая история и история культуры: Петербургский историографический сборник / Отв. ред. Б. С. Каганович. СПб., 2008. С. 203-213. - См. также приложения 13-14.

ря на то что в работе Комиссии приняли участие более ста ученых (не только «корифеев» византиноведения, медиевистики, филологии и славяноведения, но и начинающих ученых), в материалах ее архивного фонда сохранилось только 36 так называемых «личных дел» сотрудников (которые, в основном, состоят из заданий, даваемых исполнителям). Среди них и «личное дело» Б. К. Ордина467. В нем помимо заданий, которые в письменной форме давал участникам Комиссии ее ученый секретарь В. Н. Бенешевич, сохранились письма самого Б. К. Ордина В. Н. Бенешевичу. Письма эти содержат подробные отчеты и пояснения к выполненной рабо-те468. Из первого же письма, датированного 16 ноября 1925 г., мы узнаем о судьбе этого соучастника научного предприятия:

«Глубокоуважаемый и дорогой Владимир Николаевич. Вследствие письма Вашего от 14 ноября сего года за № 90 имею честь уведомить в Вашем лице Бюро Русско-Византийской Комиссии, что я приступил к работе над порученным мне текстом Овотдп АстороШав Нгз1отга с 16 сего ноября.

Так как, после сокращения штата Отделения “Иоввюа” Российской Публичной Библиотеки469, где я прослужил семь лет, я нигде в течение тринадцати месяцев никакой сколько-нибудь подходящей мне, по образовательной моей подготовке и по моим летам, — мне 14 Декабря с. г. минёт 59 лет, — службы или занятий найти не мог и числюсь безработным,

467Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/21.

468В этом деле сохранилось 12 писем-отчетов В. Н. Бенешевичу. Последнее датировано 20 сентября 1928 г., через два месяца В. Н. Бенешевич был арестован и все последующие отчеты (уже более краткие) адресованы в Бюро РВК.

469ЦГАИЛ. Ф. 97. Оп. 1. № 7. Л. 24: Журнал заседаний Малого Комитета Российской Публичной библиотеки от 23 октября 1918. Председательствовал Э. Л. Радлов: «Постановили <... > пригласить для работы по каталогизации: в отделение Иоввка — Белова и Ордина, в отделение изящных искусств - Е. М. Браудо и в отделение богословия - Ю. Н. Дан-зас, определив им вознаграждение в размере месячного оклада содержания нештатных служащих, сроком с 24 сего октября».

[не получающим пособия из Страхкассы]470 — то я намерен значительную часть моего времени, по крайней мере четыре часа в день, посвящать любезно предоставленной мне работе. Прочее свободное время я отдаю на окончание некоторых работ моих, начатых несколько лет назад, которые, хотя никакого заработка мне не дают, но, со временем, могут иметь некоторое значение, как не лишенный интереса исторический материал. Существую главным образом на заработок моей жены, высоко образованной, лектора французского языка в Фонетическом институте, и на средства, в острых случаях, получаемые от ликвидации еще оставшихся вещей моей прежде бывшей хорошей квартирной обстановки. Глубоко уважающий Вас Борис Ордин» 471.

Казенный стиль его писем выдавал в нем опытного чиновника, а сообщение о том, что он работал в Публичной Библиотеке, дало направление нашим дальнейшим поискам.

Справочник «Сотрудники Российской национальной библиотеки» 472 содержит более подробную информацию о нашем герое. Помимо упомянутых в справочнике ссылок на Рукописный отдел РНБ и архив этой библиотеки, нам удалось обнаружить личные дела и пласт материалов о службе Бориса Кесаревича Ордина473. Обнаруженные документы объяснили

470Скобки Б. К. Ордина.

471Ниже указано: «Г-ну В. Н. Бенешевичу, Товарищу Председателя Русско-Византийской Комиссии».

472Сотрудники Российской национальной библиотеки - деятели науки и культуры. Т. 2. Российская Публичная библиотека - Государственная Публичная библиотека в Ленинграде, 1918-1930. С. 476-478. - Статья о Б. К. Ордине написана Леонидом Александровичем Шиловым.

473цГиа. Ф. 14 (Университет). Оп. 3. Т. 6. Д. 25432. 1886 г. Личное дело Ордина Бориса Кесаревича (в описи: «Ксаверьева»; микрофильм); там же хранятся личные дела братьев Бориса: Сергея (Д. 25431) и Георгия (Д. 7789); Там же. Оп. 27. Д. 612. Л. 388. 18 марта 1889 г. Прошение от Бориса Ордина об утверждении темы дипломной работы «Геродото-ва Скифия»; Там же. Оп. 6. Д. 3. Протоколы заседаний Испытательной комиссии за 1890 г. Историко-филологический факультет; РГИА.

нам причину появления среди активных сотрудников академического византиноведческого учреждения Бориса Кесаре-вича Ордина.

Интерес к истории Б. К. Ордин унаследовал от отца — Кесаря Филипповича Ордина (1834-1892), математика по образованию474, гофмейстера Императорского Двора475, автора солидного, почти в 500 страниц издания «Попечительный Совет заведений общественного призрения в С.-Петербурге:

Ф. 525. Оп. 1 (196/2683). Д. 5: Личное дело Б. К. Ордина; Там же. Ф. 468 (Кабинет Его Императорского Величества. Отдел хозяйственный. I делопроизводство). Оп. 14. Д. 1883. 22-27 апреля 1905: «Об открытии к действующей смете Ее Величества императрицы Александры Федоровны и управления делами Августейших Детей Их Императорского Величества дополнительного кредита на производство, с Высочайшего соизволения, помощнику заведующего канцеляриею в звании камергера Коллежскому советнику Б. К. Ордину, не в пример другим, добавочного содержания по 1.000 р. в год»; Там же. Оп. 46 (Опись Формулярным делам лиц, числившихся на службе по Министерству Императорского Двора). Д. 78 (43). 11 июля 1915 [Л. 388-391]: «О назначении Помощника Заведующего Канцелярией Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны в должности Гофмейстера Высочайшего Двора, Д. Ст. Сов. Ордина Членом Совета при Министре Императорского Двора»; Там же. Ф. 472 (Канцелярия Министерства Императорского Двора). Оп. 66. Д. 564. 20 февраля 1917. Журнал заседаний Совета при Министре Императорского Двора; Архив университета. Ф. 1. Оп. 3. Связка № 66. Д. 84. 1924-1925. Дело С. К. Ордина (брат Б. К. Ордина. - О. Б.) о допущении к исполнению обязанностей преподавателя по физико-математическому факультету. В Архиве РНБ, помимо указанных Л. А. Шиловым дел, нами обнаружены и использованы следующие дела: Ф. 16. Оп. 1. Д. 11. Копия следственного дела Б. К. Ордина; Ф. 2. Оп. 1. Арх. 129 (Приказы и распоряжения 1917-1925).

474ЦГИА. Ф. 14 (Петербургский Университет). Оп. 14. Д. 142. К. Ор-дин. Диссертация «Изложение способа Ольберса вычисления кометных путей»; РГИА. Ф. 1343. Оп. 26. № 3865. Л. 8 (об окончании университета в 1856 г.).

475См. о нем: РГИА. Ф. 1343. Оп. 26. № 3865. 17 окт. 1872. Дело о дворянстве К. Ф. Ордина. Его послужной список (Л. 7-12.); Ф. 468. Оп. 43. № 1214. 1891 г. Формулярный список о службе К. Ф. Ордина.

Очерк деятельности за пятьдесят лет: 1828-1878» 476 (на которое писатель И. А. Гончаров опубликовал свою положительную рецензию) 477 и двухтомного исследования «Покорение Финляндии» 478. Уже после смерти К. Ф. Ордина, в 1908 -1909, Б. К. Ордин подготовил и переиздал труды своего отца, снабдив их примечаниями и приложениями479.

Первой же практикой обращения к истории для него стала именно история Византии: его дипломная работа «Оса-

476СПб., 1878. Это шикарный талмуд, изданный в типографии Второго Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии, сопровождаемый многочисленными иллюстрациями, фотографиями царственных особ, чертежи и планы зданий.

477И. А. Гончаров и К. Ф. Ордин находились в дружественных отношениях, о чем свидетельствует письма И. А. Гончарова супругам Ординым (РО РНБ. Ф. 209 (И. А. Гончаров). Д. 22.). В 1920 г. Б. К. Ордин написал комментарии к этим письмам, которые, вместе с выполненными им копиями писем, хранятся в том же архивном деле. Из этих комментариев (помимо биографических сведений о родителях Б. К. Ордина) мы узнаем, что «И. А. Гончаров очень ценил ум, широкую образованность и разностороннюю даровитость К. Ф. Ордина и живость, весёлость и радушие С. А. Ординой и, несмотря на разницу в летах, К. Ф. был младше его на 24 года, а С. А. на 31 год, любил их посещать и беседовать с ними» (Там же. Л. 2 об. по авторской нумерации).

478ОрдинК. Ф. Покорение Финляндии: В 2 т. СПб., типография И. Н. Скороходова, 1889. - За этот труд Императорской Академией наук К. Ф. Ордину была присуждена премия Митрополита Макария (РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (196/2683). Д. 5. Л. 204). Фундаментальная работа К. Ф. Ор-дина — первый русский научный труд, посвященный истории взаимоотношений России и Финляндии, который был основан на неизданных ранее материалах государственных и частных архивов Москвы и Петербурга.

479Ордин К. Ф. Собрание сочинений по финляндскому вопросу: В 3 т. СПб., 1908-09. Т. 1-3. Еще раньше, в 1906 г., вышла небольшая брошюрка «О правах России на Финляндию» (СПб.: Книгоиздательство «Друзей свободы и порядка», 16 с.), на обложке которой автор не указан, но на экземпляре РНБ рукой Б. К. Ордина под названием в скобках указано авторство (Б. К. Ординъ), а на титульном листе (тоже автограф) значится: «Написано Б. К. Ординымъ по просьбе Сенатора Графа В. А. Тизен-гаузена, для доклада русской точки зрениія въ собраніи, устороенномъ партіею “Правового Порядка” въ 1906 г.».

да и взятие Константинополя турками в 1453» (с приложением к ней перевода с греческого хроники Критобула) - была, «по представлению акад. В. Г. Васильевского»480, удостоена золотой медали481. После окончания университета в 1890 г.482 и службы в армии, он был принят в Канцелярию прошений. Пройдя ступени служения при Императорском Дворе, отмеченной многочисленными наградами и подарками, занимая при Дворе многие важные посты и дослужившись до чина статского советника (1906 г.), последние одиннадцать предреволюционных лет он, наряду с другими обязанностями, занимал должность председателя Совета Санкт-Петербургского склада Российского общества Красного Креста483. Во время войны, с начала до января 1918 г., Б. К. Ордин «руководил делом снабжения санитарными материалами учреждений Красного Креста на всех четырех фронтах и в тылу»484.

Революция не могла не нарушить привычный уклад жизни. Вероятно благодаря протекции, он, как и многие из «бывших»485, смог получить место в РПБ, в отделении «Россика». Но уже в 1924 г. Б. К. Ордин был уволен оттуда.

480Ф. 126. Оп. 3. Д. 16. Л. 8 об.

481Отчет о положении Санкт-Петербургского университета за 1887 г. СПб., 1888. С. 115-116. — К сожалению, ни в материалах Комиссии, ни в других архивах нам не удалось обнаружить дипломную работу Б. К. Ор-дина.

482В университете его учителями, помимо В. Г. Васильевского, были И. В. Помяловский, Ф. Ф. Соколов, Ф. Ф. Зелинский, В. И. Ламанский, П. В. Никитин. Учился он вместе с С. А. Жебелёвым и Б. А. Тураевым. Учился отлично, так за осенний семестр 1890 г. все отметки, за исключением одной, которая «удовлетворительна», — «весьма удовлетворительно». (ЦГИА. Ф. 14. Оп. 6. Д. 3).

483РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (196/2683). Д. 5 (Личное дело Б. К. Ордина). Описание его деятельности на посту председателя складов см.: Симбирский Н. Красный Крест на войне. Пг., 1917. С. 43-44.

484Архив РНБ. Ф. 585. Д. 3728. Л. 10.

485В частности его коллега по работе в Красном кресте Ю. Н. Данзас (см. о ней: Симбирский Н. Красный Крест на войне. С. 147-149).

Возможно, к деятельности академической Византийской комиссии Б. К. Ордина привлек его сокурсник по историческому университету С. А. Жебелёв. Сохранилось любопытное письмо Б. К. Ордина к этому ученому-антиковеду486:

«1 июня487 1921. Дорогой Сергей Александрович. Еще раз сердечное спасибо Вам за содействие в предоставлении мне труда по изложению Истории Англии488. “Окончен мой труд” многодневный, и я сдаю его в издательство. Рад буду, если Комиссия489 удостоит его одобрения и если он появится в виде симпатичной книжки. В таком случае книжка эта [Л. 1 об.] будет служить вещественным доказательством одного из многих добрых, в лучшем смысле слова, товарищеских движений Вашей души. В случае, если работа моя не удовлетворит критиков ее, моя благодарность Вам нисколько оттого не умалится: благодаря Вам я в течение свыше тысячи часов, положенных на эту работу, был отвлечен от скорби и печали действительности нашего безвременья и во многих отношениях пополнил свои познания. Сердечно желаю Вам здоровья, бодрости и всего лучшего и остаюсь искренне Вам преданным и всегда готовым к услугам Вашим. Борис Ордин».

Скорее всего, зная Б. К. Ордина как человека старательного и исполнительного, С. А. Жебелёв490 и предложил ему участие в работе Комиссии.

Начиная с 10 Декабря 1925 г. Б. К. Ордин присутствовал на всех заседаниях Византийской комиссии, хотя не сделал на них ни одного доклада. Основной его вклад в работу Комиссии, это, как мы упоминали, — роспись памятников ви-

486Ф. 729. Оп. 2. Д. 90. Л. 1-2.

487Исправлено на 3-е.

488Рукопись составляла «около 30 печатных листов» (РО РНБ. Ф. 585. Д. 3728. Письмо Сергею Федоровичу Платонову от 10 сент. 1929. Л. 7 об. (10 - по авторской нумерации)).

489

Мы не знаем о какой комиссии в этом случае идет речь.

490После смерти Ф. И. Успенского в 1928 г. С. А. Жебелёв сменил его на посту председателя Комиссии.

зантийской литературы для готовящегося Комиссией переиздания среднегреческого словаря Дюканжа.

Как сообщает В. Н. Бенешевич в одном из своих отчетов в 1926 г.: «Работа во всех указанных направлениях требует многих сотрудников и может вестись с успехом только тогда, когда в РВК будет образована хотя бы самая скромная группа работников, могущих не между другими делами, не мимоходом и урывками, а всецело и со всей энергией служить интересам РВК»491. Тех, кто в то время мог основательно сосредоточиться на работе в Комиссии, было немного, особенно в последние годы ее работы. Одним из них и стал Б. К. Ордин. Кроме того, что им была подготовлена львиная доля словарного материала на карточках, он, судя по сохранившимся в фонде Комиссии документам, во время долгих арестов ученого секретаря Комиссии В. Н. Бенешевича, неофициально замещал его, составляя официальные письма и отчеты от имени Ф. И. Успенского.

Другая заслуга Б. К. Ордина в деятельности Византийской комиссии (быть может, не менее ценная, чем подготовленные эксцерпты) состоит в том, что он, по поручению председателя Комиссии, разобрал ее архив: сохранившиеся материалы фонда отражают работу, проделанную Б. К. Орди-ным. По-видимому, именно его «первичная систематизация» документов была использована при обработке фонда Комиссии в 1933 г. 492 Помимо этого, Б. К. Ордин «приводил в известность» «материалы Комиссии, находившиеся в квартире отсутствующего (арестованного! — О. Б.) секретаря Комиссии, профессора В. Н. Бенешевича»493. Последний документ об участии Б. К. Ордина в работе академической комиссии — приказ о его увольнении от 22 августа 1929 г.: «На основании постановления Комиссии по поверке аппарата Академии

491Ф. 126. Оп. 3. Д. 7. Л. 5 об. Машинопись с правкой В. Н. Бенешевича.

492См. Дело фонда № 126. Л. 6

493Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 9.

наук СССР увольняются со службы: <... > по Византийской комиссии: сверхштатный сотрудник Б. К. Ордин»494.

О судьбе Б. К. Ордина после его увольнения из Академии мы узнаем из следственного дела, копия которого хранится в Архиве РНБ495. Б. К. Ордин и его жена Евгения Константиновна Ордина (до замужества - Батурина) были арестованы 5 марта 1935. Из «протокола допроса обвиняемого» 496 становится известно, что с 1928 г. Б. К. Ордин жил на средства жены, преподавательницы французского языка. На вопрос следователя о знакомых, проживающих за рубежом, Б. К. Ордин отвечает: «Болдова (двоюродная сестра жены 497

- О. Б.) проживает в Ницце, письменной связи с ней нет. Дан-зас уехала во Францию примерно 2-3 месяца назад, раннее была в связи, будучи в гор. Ленинграде была связана с кен-зами, считалась католической деятельницей, изредка ко мне она заходила, мысли ее я не разделял, так как она католичка, а я русский. Доктор Крессон Ефимен проживает в настоящее время в Париже. Переписку с ним не веду». На вопрос: «Был ли ваш отец Финляндским генералом губернатором и служил ли секретарем личным императрицы Александры» -следует ответ: «Губернатором в Финляндии не служил, я служил пом.[ощником] личного секретаря у императрицы Александры». Следующий вопрос: «Скрывали ли вы ваше социальное происхождение, а также и ваша жена»; ответ на него: «Нет, не скрывали. При поступлении на службу как я, а также и моя жена говорили о своем социальном происхождении».

Последний документ в «Следственном деле» — «Заключение»498 «в отношении Ордина Бориса Косоревича (так в

494Там же. Д. 8. Л. 21. Заверенная копия. «Приказ по Академии наук СССР».

495Архив РНБ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 11. - См. Приложение 14.

496Там же. Л. 14-17.

497Там же. Л. 1.

498Там же. Л. 32-33

оригинале — О. Б.)»: «Бывший дворянин, действительный тайный советник (так в оригенале — О. Б.), беспартийный, безработный. Арестован 5 марта 1935 года. Постановлением особого Совещания НКВД СССР от 9 марта 1935 года определена ссылка как социально опасному элементу сроком на пять лет с семьёй из 1 человека (жена — Ордина Евгения Константиновна) в г. Астрахань».

Единственное свидетельство о последних годах жизни этого неординарного «служащего» — сначала царскому двору, а потом византиноведению — его письмо из ссылки В.Н.Бе-нешевичу, наполненное трагизмом страшных советских лет. Письмо написано с трудом различимым почерком, неуверенным, «ошибающимся» и едва напоминающим прежний, образцы которого во множестве сохранились в материалах Комиссии: на словарных карточках, в письмах-вопросниках В. Н. Бе-нешевичу, в официальных бумагах, составленных Б. К. Орди-ным в качестве технического секретаря Комиссии, и, так как Ордин явился по сути первым «обработчиком» материалов Комиссии, то и на документах фонда в целом.

«2 Декабря 1935 г. Красная набережная, д. № 117, кв. 2, Астрахань. Глубокоуважаемый и дорогой Владимир Николаевич! Какую радость я испытал, когда сегодня утром получил Вашу бандероль с Вашею глубоко тронувшею меня надписью! И надпись Вашим почерком [,] и (место отпечатанной? - О. Б.) Вашей статьи, и означение Вашего адреса - всё мне сказало столько хорошего и радостного, что я от радости долго не мог успокоиться. Сердечное Вам спасибо! Надеюсь, что Ваша жена и дети с Вами и в добром здравии: прошу Вас, передайте им мой душевный привет. Как я счастлив, что вижу Вас молодым и работающим по Вашей специальности! А меня «бескровная» совершенно изломала: машинка навсегда сломана и я живу лишь благодаря моему несравненному другу и благодетелю - жене, которая меня кормит, дала мне убежище, и своими добрыми и умными речами, а особенно своим удиви-

тельно деятельным мужеством среди всех испытаний и страданий поддерживает мою часто изнемогающую душу, и кроме того еще делится с таким трудом добываемыми грошами с сестрой и ее совершенно оглупевшим, глухим мужем. Мой склероз отравляет мне жизнь, лишает меня надежды, что я до конца моей жизни буду в состоянии читать и работать: теперь даже чтение в течение часа утомляет меня. Слава Богу, жалкие остатки из моей библиотеки, присланные сюда, дают мне возможность немного вспоминать былое: мне пришли сохранившиеся два тома Ф. И. Успенского, изданная Вами история Трапезундской империи499 и еще 2-3 книги. Пожалуйста, если здоровье позволяет посещать Надежду Эрастовну500 и вы ее видите, передайте ей мой почтительный привет и неизменные благопожелания. Сердечно Вам благодарный и преданный Вам Б. Ордин». Дальнейшая судьба Б. К. Ордина нам неизвестна. В августе 1989 г. он был реабилитирован501.

В. М. Бузни

Одновременно с Б. К. Ординым в Комиссию была приглашена Вера Михайловна Бузни502. Скорее всего, они были знако-

499Имеется в виду работа Ф. И. Успенского (опубликованная В.Н. Бе-нешевичем после его смерти) «Очерки по истории Трапезундской империи» (Л., 1929. 160 с.).

500Вдова Ф. И. Успенского.

501Архив РНБ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 11. Л. 33.

502Ф. 126. Оп. 3. Д. 8 (25 февр. - 9 дек. 1925): Личный состав Комиссии: члены и сотрудники ее (списки назначения, выписки из протоколов, переписка). 25 л. Л. 10: «Постановлением Президиума АН 22 декабря 1925 г. приглашены в качестве членов РВК проф. А. И. Бриллиантов, проф. В. А. Брим, проф. М. Д. Присёлков и А. И. Лященко, а в качестве сверхштатных сотрудников — Б. К. Ордин, А. Г. Якубовский, А. Ф. Вишнякова, А. Л. Петров, В. Б. Шкловский, Е. А. Рыдзевская, Е. Ч. Скржин-ская и В. М. Бузни» (курсив наш. — О. Б.).

мы еще задолго до революции и имели один круг общения503. О Вере Михайловне мы узнаем из ее личного дела, сохранившегося в РНБ, где она работала в 1938 г.504 Подобно другим участницам Комиссии, Е. Ч. Скржинской и О. А. Добиаш-Рождественской, она также была сотрудницей ГАИМК505.

В. М. Бузни, начиная со второго заседания Подкомиссии по изучению договоров (25 мая 1925 г.), на котором она присутствовала как гость, посетила все заседания Подкомиссии и РВК. В отличие от Б. К. Ордина, пассивного слушателя на заседаниях Комиссии (заседания Подкомиссии он не посещал), В. М. Бузни сделала в Подкомиссии два доклада: «О работах Сергеевича над греко-русскими договорами»506 и

503Так, например, Б. К. Ордин, как и В. М. Бузни, скорее всего был вхож в известный в начале века в Петербурге политический салон А. В. Богданович.

504См. Приложение 15.

б0бФ. 246. Оп. 2. Д. 48. Л. 2.

506Ф. 126. Оп. 3. Д. 34. Л. 15-16: протокол № 8 от 15 января 1926 г. Полностью текст доклада отложился в фонде Комиссии (Ф. 126. Оп. 3. Д. 39 (15. 01. 1925). Автограф В. М. Бузни. - К докладу приложены библиографические и словарные карточки по этой теме (Л. 40-74). В протоколе доклад изложен кратко. В силу интереса для нас этого доклада, приведем здесь его протокольный вариант полностью: «В. И. Сергеевич признает за договорами 907, 911, 945 и 971 г. значение как древнейших памятников наших международных сношений, так в особенности, значение их как памятников частного международного права: гражданского и уголовного. Он склонен видеть в договоре 907 г., устном, скорее предварительное соглашение к договору 911 г., чем самостоятельный договор. Редакцию договора 911 г. он считает не дошедшей полностью до нашего времени, так как некоторые ссылки договора 945 г. на статьи прежнего «ветхого мира» не имеют подтверждения в статьях договора 911 г. Два последние договора 945 и 971 гг. он находит ясными и определенными. Обращаясь к внутреннему содержанию вышеозначенных четырех договоров, В. И. Сергеевич видит в них подавляющее влияние греческого писанного права на русское обычное, которое греки, если и допускали ко внесению в договоры, то лишь постольку, поскольку это обычное право Русов не противоречило греческому праву, а также греческим интересам и удобству. Греки всемерно старались ограничить самоуправство и произвол русских на греческой территории и подчинить варваров своему

«В. О. Ключевский о договорах русских с греками»507. В фонде Н. П. Лихачёва сохранилась его краткая характеристика работы В. М. Бузни в Подкомиссии508: «С научной квалификацией сотрудницы Русско-византийской комиссии Академии наук Веры Михайловны Бузни мне пришлось познакомиться во время докладов В. М. Бузни на заседаниях Комиссии. Слушая реферат по вопросу о русско-византийских договорах, я не мог не обратить внимания на наличие юридического образования и знание не только новых языков, но и греческого. Задачи Русско-византийской комиссии как по словарю

влиянию, своему праву. В заключении он признает за этими договорами влияние на правовое самосознание Русов и просветительное значение оных на Древнюю Русь».

507Там же. Л. 43-44 об. Протокол № 19 от 9 мая 1927 г. (текст доклада вложен отдельно и представляет собой автограф В. М. Бузни). -Для сравнения с приведенным выше докладом процитируем его в соответствии с дошедшим до нас протоколом: «В. О. Ключевский уделяет мало внимания греко-русским договорам X в., касаясь только в общих чертах этих древнейших русских памятников международного права в своих лекциях. Причем он видит в них отзвуки преимущественно экономического и торгового интереса, направлявшего всю внешнюю политику киевских князей, каковой характер и имеют все дошедшие до нас договоры X в. Руси с греками. В. О. Ключевский высказывает мнение, что подробнее и точнее всего в этих договорах определены порядок ежегодных торговых сношений Руси с Византией, останавливается несколько на этих двух статьях, перечисляя их требования. Исследования юридических норм гражданского, уголовного, а также международного права договоров он вовсе не касается, отдавая между тем должное замечательной выработке в них именно этих юридических норм. Он признает за договорами косвенное влияние на русское право, причем находит, что не всегда легко решить, имеется ли на лицо чистая русская норма или норма уже подвергшаяся византийскому влиянию. Он также останавливается на вопросе “закон Русский” договоров X в. и тот же закон времен “Русской Правды”: аналогичны ли они? И приходит к заключению о их тождественности. Итак, В. О. Ключевский видит во всем законодательстве внешней политики, а следовательно и в договорах X в. русских с греками, подавляющее влияние экономического интереса, который направлялся и руководил всей деятельностью киевских князей».

508Ф. 246. Оп. 2. Д. 46. Л. 35. Автограф. Без даты.

Дюканжа, так и по изучению сочинений Константина Порфирородного столь велики, что участие в выполнении их такого подготовленного работника как В. М. Бузни является желательным и полезным». Вероятно, если бы Комиссия продолжила свою работу, В. М. Бузни немало способствовала бы исследованию затронутой ею темы «Ученые-историки о византийско-русских договорах»509.

Мы рассказали только о нескольких участниках Комиссии. На самом деле каждый из них достоин отдельного рассказа: каждый в соответствии со своим опытом и деятельностью помимо Комиссии внес свою лепту в то, что, несмотря на неблагоприятные условия времени, Комиссия смогла проработать долгие года и достигнуть немалых результатов. Для тех же немногих сотрудников Комиссии, кто смог продолжить свои византиноведческие исследования в дальнейшем, темы, которых касалась РВК, остались основными510. Но не только проблематика, разрабатываемая Комиссией, а также и методы работы, используемые ею, получили свое дельнейшее развитие в деятельности ее бывших участников.

Нельзя не отметить и другой момент, учитывая политическую, социальную и экономическую ситуацию, в которой осуществлялась деятельность Комиссии. Невозможно не по-

509На заседаниях Подкомиссии были прочитаны еще два доклада по этому овпросу: «О работе Н. Лавровского “О византийском элементе в языке договоров русских с греками”» и «О работах Н. Лавровского по комментированию текста договоров». Оба были сделаны другой активной участницей Подкомиссии А. Ф. Вишняковой (см. Приложение 3; ею же был прочитан другой доклад: «Форма русско-византийских договоров». К сожалению, в фонде (в протоколах) сохранилось лишь очень краткое изложение первых двух).

510Так, филологом М. А. Шангиным в 1938 г. была написана статья о Бв свтвшопш, которую завершали примечания, поясняющие более 100 терминов греческого текста сочинения. СПбИИ РАН. Ф. 276. Оп. 1. Д. 167/8. 27 л. — Об этой работе см.: Гукова С. Н. М. А. Шангин: Жизнь и творчество // РНРВ. С. 513.

разиться той решимости, с которой участники работы Комиссии взялись за дело. Создается впечатление, что у них не было ощущения смены эпох: несмотря на весь трагизм происходящих в стране перемен (и не в последнюю очередь, именно в гуманитарной сфере), они продолжали самотверженно трудиться. Большинство сотрудников Комиссии сформировал XIX век, в котором интересы ученого были неотделимы от интересов общества (читай — государства); интересы, желания, цели нового общества многие из них не могли принять (да и как это было возможно, если для этого общества византиноведение стало «пережитком»!), но продолжали самоотверженно трудиться, используя весь свой потенциал.

Заключение

Использованные нами документы отражают официальную историю Комиссии. Но результаты работы РВК выходят далеко за пределы сохранившихся документальных свидетельств: несмотря на почти что полную нереализованность грандиозных планов Ф. И. Успенского и его соратников, сама организация Комиссии и вся ее деятельность сыграли немаловажную роль в сохранении традиций отечественного византиноведения.

Те методы работы и исследований, которые были использованы византинистами в рамках задач Комиссии, как и сама постановка задач, были шагом вперед не только для гуманитарной науки того времени. Так, можно утверждать, что в некотором смысле деятельность Комиссии опередила свое время в попытках начать систематическую работу подготовки и публикации словарей византийских текстов. Об этом говорит то, что более чем через семь десятилетий после постановки этой задачи Ф. И. Успенским она все еще оставалась актуальной для византиноведения. В 1994 г. известный византинист А. П. Каждан отмечал отсутствие подобных слова-

511Он писал: «Составление словарей-конкорданций — не новое явление; конкорданции давно уже составлены к Библии, Гомеру, многим античным авторам, отцам церкви. Конкорданций византийских авторов в строгом смысле (то есть, начиная с VII в.), насколько я знаю, нет — наиболее поздний греческий автор, удостоившийся индивидуального словаря, это Нонн Панополитанский, автор псевдоэпической поэмы о подвигах Диониса, живший в V в.». (Каждан А. П. Идея движения в словаре византийского историка Никиты Хониата // Одиссей: Человек в истории. Историк и время / Отв. ред. A. Я. Гуревич. М.,1994. С. 95. - У А. П. Каждана дана ссылка на: Peek W. Lexikon zu den Dionisiaka des Nonnos. 4 Teile. Berlin, 1968-1975). Сам А. П. Каждан, желая «преодолеть источниковедческую

К сожалению, в целом работу Комиссии можно отнести к многочисленным широкомасштабным «неосуществленным проектам» отечественной гуманитарной науки (таким, например, как «византийский проект» Российской академии512 или издание сборника «Русская наука»). И все-таки сохранившиеся материалы позволяют нам не только вписать в историю византиноведения новую страницу, но и активно использовать их для дальнейшего развития гуманитарных знаний.

В числе выводов необходимо отметить, что Комиссию интересовали тексты и их лексика с исторической точки зрения. Несмотря на то что Комиссия создавалась как комиссия по изучению одного автора и его эпохи, четкой установки на авторскую индивидуальность в ее работе не делалось513.

Комиссия не подошла также и к осознанию необходимости анализа эксцерпированных источников: такой задачи ее члены перед собой не ставили. Необходимость анализа, тщательного, глубокого, причем на широком фоне рассмотрения терминологии, описывающей различные сферы жизнедеятельности византийского общества, осознана в отечественном византиноведении не так давно514.

ограниченность жанра конкорданции», создал словарь «который мог бы служить вторичным источником для изучения видения мира одного византийского автора» — по «Хронике» Никиты Хониата. Словарь этот сохранился только в виде рукописи. — О распространении в последнее время практики составления словоуказателей к памятникам отечественной письменности см.: История русской лексикографии / Л. С. Ковтун, Е. Э. Биржакова, В. О. Петрунин и др.; отв. ред. Ф. П. Сороколетов. СПб., 1998. С. 505-506.

512См.: Файнштейн М. Ш. Из истории отечественной византинистики: Забытый проект Российской Академии // РНРВ. С. 521-536.

513Только недавно это направление получило некоторое развитие в византиноведении. Так, для византиниста второй половины XX в. А. П. Каждана личность автора стала определяющей в оценке исторического сочинения. Его идеи были поддержаны и развиты Я. Н. Любарским.

514Сегодня этот вопрос поднят относительно юридической терминологии: «на нынешнем этапе исследований византийской юриспруденции

Без корпоративности, без объединения специалистов, представляющих разные области знания, сегодня невозможно развитие никакой науки. Это в полной мере относится и к византиноведению. То, что в 20-е гг. прошлого столетия не удалось сделать небольшой группе людей, правда, имевших за плечами уже сформировавшуюся к тому времени отечественную школу византинистики, большая часть которых была специалистами высокого уровня, может быть должным образом реализовано только объединенными усилиями.

Не только опыт организации подобного проекта, но и сохранившиеся результаты работы, так и не доведенной до конца, могут, на наш взгляд, послужить вдохновляющим импульсом. Пример деятельности Комиссии, также как и публикация подготовленных ею текстов докладов, статей, сохранившихся в фонде, могли бы послужить, как нам кажется, делу восстановления связи времен в изучении византийской цивилизации, позволили бы не проходить заново пройденный путь, используя то, что было сделано как для дальнейшего развития собственно византиноведения, так и в исследованиях русско-византийских отношений.

возникает еще одна проблема — потребность взвешенной оценки информационного потенциала правовой терминологии и понятийного аппарата, как отмечено, получавшего отображение и в латинской, и в греческих версиях в соответствии с общими закономерностями формирования византийского законодательства. Равным образом может обсуждаться также вопрос о терминологических заимствованиях в славянских версиях византийских памятников права» (ВинЮ. Я., Гриднёва А. Ю. Правовое наследие Византии и новые перспективы его информационного исследования: База данных «Византийское право» // ВВ. 2004. Т. 63 (88). С. 209).

Приложения

Приложение 1. Сообщение Ф. И. Успенского о значении византийских занятий

Сообщение о значении византийских занятий и о мотивах, побудивших Академию наук учредить под председательством Ф. И. Успенского Комиссию для изучения произведений Константина Порфирородного и истории Византии X в.515

Настоящее собрание имеет пред собой обширную и ответственную задачу. Нам нужно положить основание для академического научного предприятия, которое возложено на Постоянную Комиссию “Константин Порфирородный”. Вместе с учреждением означенной комиссии Академия подала руку столь важным для русского самопознания и так мало у нас обеспеченным и поддержанным занятиям Византией. Нужно вспомнить, что известное выражение лишь “загадка в исто-рии”516 произнесено в стенах Академии, и что в ней же в период 18 и 19 веков сохранялась традиция о необходимости поощрять византийские занятия в интересах более успешного изучения Русской истории. Итак, мы стоим на реальной почве академических штудий и имеем перед собой задачу продолжить традицию и оживить, насколько возможно, интересы к изучению Византии. При переживаемых нами событиях и с такими настроениями, которые испытывает каждый из нас, может показаться странным мое напоминание о традициях. Но перенесемся на время в научную республику и поду-

515Приложение к первому организационному заседанию академической постоянной комиссии «Константин Порфирородный», состоявшемуся 19 мая (1 июня) 1918 г. (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 7-8. Автограф Ф. И. Успенского).

516Намек на статью А. А. Куника «Почему Византия доныне остается загадкой во всемирной истории?» (Ученые записки Императорской Академии наук по I и II Отделениям. 1853. Т. II. № 3).

маем, что бы с ней было без строго соблюдаемых традиций, без научной школы, переходящей от одного поколения к другому и без последовательного развития идей. К сожалению, это имеет место происходить у нас с византийскими изучениями, несмотря на большие успехи, достигаемые иногда отдельными учеными.

Между тем, с давних пор, может быть с первых проблесков национального самосознания, влечение к познанию Византии было присуще русскому народу. Уже в чувствах и настроениях первых русских путешественников по святым местам отмечается это тяготение к Константинополю. Это настроение долго питалось и греческой иерархией, и судьбами восточной церкви и народа, подпавшего мусульманской власти и, наконец, теми психологическими мотивами, которые стоят в связи с исторической эволюцией Восточного вопроса. Византия, в смысле объекта преимущественного внимания для русских ученых, стала настойчиво рекомендоваться нам и западными соседями, которые очень хорошо учитывали и нашу культурную и вероисповедную преемственность с Византией, и наше соседство с этой угасшей империей, и предполагаемую нашу популярность в греческой среде. Бывали периоды, особенно в прошедшем столетии517, когда казалось совершенно естественным, что Россия проявит в постановке Византинизма (так в оригинале. — О. Б.) всю свою оригинальность, покажет талантливость своих ученых и что работы наши в состоянии будут пролить свет на эту область исторического изучения, от которой ждала много пользы европейская наука. Но и с точки зрения собственно русских научных интересов, Византиноведение относится к таким отделам, в которых русской науке давно бы следовало быть самостоятельной распорядительницей. Здесь ей нельзя повторять чужих выводов, потому что главные орудия исследования или находятся у ней

517Периоды юбилеев: крещение Руси, Кирилла и Мефодия и основание Р[усского] государства. [Примеч. Ф. И. Успенского].

под руками, или легче ей доступны, чем западноевропейским ученым. Вот почему эти занятия настойчиво рекомендовались вниманию Русских как со стороны, так и из Российской академии.

К сожалению, результаты мало отвечали добрым пожеланиям и накопившимся потребностям. Наша жизнь не давала простора для этого научного направления, до сих пор не создавалось благоприятных условий для подготовки молодых сил, которые бы посвятили себя изучению Византии. Раз нет применения научных сведений по Византии ни в университете, [где] нет кафедры Византиноведения, ни в средней школе, где византийской истории уделяется слишком мало внимания, нужно еще удивляться, что находятся добровольцы, не выпускающие из рук знания Византии.

Таковы условия, с которыми [мы] можем считаться в рассуждении постановки вопроса о Византиноведении. Мы никак не должны забывать, кроме того, и своим забвением [никому] не принесем более вреда, чем себе самим, что Византия для нас не археологическая только и не отвлеченная проблема знания, а реальный объект, важный для познания своей собственной истории. Исконные наши сношения с Византией оставили глубокие следы в народном сознании и отразились в системе устройства государства, в разнообразных заимствованиях по церковной, гражданской и бытовой обстановке.

Почему в Академии возникла мысль о приурочении имени Константина Порфирородного к вновь образованной Комиссии для византийских изучений, на это отвечает прилагаемая при сем моя записка, читанная в Академии наук518.

Приложение 2. Переводы, выполненные комиссией «Константин Порфирородный»

Переводы, выполненные комиссией «Константин Порфирородный» и сохранившиеся в архивном фонде Византийской комиссии

1. Перевод трактата Константина Порфирородного Бв айттвЬтапйо ітрвгіо с приложением в качестве предисловия послания Константина Порфирородного к сыну его Роману, работы В. В. Латышева. — 18 нояб. 1918. — Лл. 1-128: автограф В. В. Латышева; Лл. 128-167: машинописная копия (Ф. 126. Оп. 2. Д. 8).

2. Перевод повествования Константина Порфирородного о перенесении нерукотворного образа из Эдессы в Константинополь, работы акад. В. В. Латышева. — 29 сент. -9 окт. 1919. — 24 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 14).

3. Перевод трактата Константина Порфирородного «О фе-мах», происхождение их и значение их названия, работы акад. В. В. Латышева. — 26 июля 1919. — 39 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 16).

4. Перевод труда Константина Порфирородного «Историческое повествование о жизни и деяниях Василия преславного царя, которое Константин в бозе царь Ромей-ский <...>». Работа акад. В. В. Латышева. — 29 июля 1919. — 99 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 18).

5. Перевод текста «Послания как бы от царя Константина Багрянородного, составленное великому Григорию Богослову при перенесении (мощей)». — 2 л. (Ф. 126. Оп. 2.

Д. 20).

6. Перевод продолжения «Хронографии Феофана». Кн. IV: Царствование императора Льва VI и Константина Порфирородного, работы акад. В. В. Латышева. — 7-24 окт. 1919.-89 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 22).

7. Перевод извлечений из «Хронографии Симеона — магистра и логофета», касающихся Льва VI и Константина Порфирородного, работы акад. В. В. Латышева. — 4 дек. 1919. — 32 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 23).

8. Перевод извлечений из «Жизнеописания новых царей» Георгия Монаха, касающихся Льва VI и Константина Порфирородного, работы акад. В. В. Латышева. — 16 дек. 1919. — 39 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 24).

9. Перевод извлечений из труда Иоанна Зонары «Сокращенная история» (Кн. XVI), касающихся Константина Багрянородного, сделанный В. В. Латышевым. — 16 дек. 1919. — 23 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 25).

10. Перевод извлечений из «Хронографии» Льва Грамматика, касающихся Льва VI и Константина Порфирородного, работы акад. В. В. Латышева. — 25 дек. 1919. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 26).

11. Перевод писем Федора Дафнопата дипломатического содержания, написанных от имени императора Романа Ла-капина, работы акад. В. В. Латышева.— 28-29 марта 1920.

- 36 л. (ф. 126. Оп. 2. Д. 27).

12. Перевод избранных писем патриарха Константинопольского Николая Мистика, работы акад. В. В. Латышева.

— Апрель-янв. 1920. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 29).

13. Текст и перевод «Письменного отречения святейшего патриарха Николая Галакринота, после которого он был

снова восстановлен на патриаршем престоле», работа акад. В. В. Латышева. — 1 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 32).

14. Перевод «Обращения Федора Дафнопата, сказанного по повелению царя», работа акад. В. В. Латышева, — 29 марта 1920. — 2 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 33).

15. Перевод с английской статьи Дж. Б. Бари (J.B.Bury) «The Treatise De administrando imperio» (BZ. 1906. Bd 15. P. 517-577) работы П. В. Латышева. Автограф П. В. Латышева с правкой В. В. Латышева». — 1918-1919. — 92 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 12).

16. Перевод труда Г. Манойловича «Этюды о сочинении De administrando imperio имп. Константина VII Багрянородного» (Manojlovic Gavro. Studije o spisu De administrando imperio cara Konstantina VII Porfirogenita // Rad. Zagreb. Т. 182, 186-187). Работа А. Л. Петрова. 3-16 июля 1919. — 338 л. (Ф. 126. Оп. 2. Д. 13).

Приложение 3. Тематика научных докладов и сообщений, сделанных на заседаниях Комиссии

Комиссия «Константин Порфирородный»

519

1. 19 мая (1 июня) 1918 г. 1-е заседание. Ф. И. Успенский сделал сообщение о значении византийских занятий и о мотивах, побудивших Академию наук учредить, под его председательством, Комиссию для изучения произведений Константина Порфирородного и истории Византии X в., причем прочел часть главы из неизданного 2-го тома его «Истории Византийской империи» «О литературной деятельности Константина Порфирородного»520 .

2. 19 мая (1 июня) 1918 г. 1-е заседание. А. А. Васильев и П. В. Безобразов доложили о своих наблюдениях о произведении De cerimoniis.

3. 28 октября 1918 г. 3-е заседание. Сообщение В. В. Латышева об источниках около Таматархи (Тмутаракани) и других прилегающих областей (в связи с переводом De administrando imperio; С. 268-269 боннского издания).

4. 30 декабря 1918. 5-е заседание. Заслушан доклад

А. А. Дмитриевского о рукописях: Иерусалимской патриаршей и Дрезденской библиотек, имеющих чрезвычайно важное значение для изучения эпохи и деятельности Константина Порфирородного.

519Использованы рукописные протоколы заседаний Комиссии «Константин Порфирородный» (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. 44 л.).

520Курсивом выделены те доклады, текст которых не сохранился ни в протоколах, ни в приложениях к ним.

5. 20 октября 1919. 9-е заседание. Сообщение Ф. И. Успенского о сочинении Лиудпранда Яе1аЫо с!е 1едаЫопе СопвЬапИпороШапа.

6. 10 мая 1920. 11-е заседание. Доклад И. Ю. Маркона о еврейских таргумах и мидрашах.

7. 10 мая 1920. 11-е заседание. Сообщение художника

А. И. Кудрявцева о материалах, оставшихся после смерти Милеева.

Комиссия по переизданию словаря среднегреческого языка Дюканжа521

1. 15 октября 1923 г. 4-е заседание. Сообщение профессора В. Н. Бенешевича «О работе522 по изданию Словаря средневековой латыни применительно к вопросу о переиздании Glossarium’а graecitatis Дюканжа».

сия

Русско-византийская историко-словарная комис-

523

1. 19 ноября 1923 г. 5-е заседание. Доклады профессоров

В. Е. Вальденберга о терминах та^архо?, ^^охратор и

В. Н. Бенешевича о термине охоХаот1Хос

2. 27 марта 1924 г. 6-е заседание. Доклад В. Н. Бенешевича на тему «Новый список Византийской табели о рангах X века».

521Использованы рукописные протоколы заседаний Комиссии по переизданию словаря среднегреческого языка Дюканжа (Ф. 126. Оп. 2. Д. 2. 4 л.).

522Дальше зачеркнуто: «Международного союза академий».

523Использованы рукописные протоколы заседаний РВК (Ф. 126. Оп. 3. Д. 1. 82 л.).

3. 19 мая 1924 г. 7-е заседание. Сообщение В. Э. Вальден-

берга о работе по составлению словаря преимущественно политических и государственно-правовых терминов, встречающихся в изданных В. Г. Васильевским и

В. К. Ернштедтом памятниках ExpaTiyixov Кекавмена и Хоуос vouOstixoc прос [3aoiXsa incerti auctoris524 // Записки исто-

рико-филологического факультета Имп. С.-Петербургского университета. 1896. Вып. 38., а также в Истории Псёлла, недостаточно выясненных или даже совсем не находящихся в глоссарии Дюканжа.

4. 19 мая 1924 г. 7-е заседание. А. А. Дмитриевский сделал доклад об Евхологии Гоара.

5. 19 мая 1924 г. 7-е заседание. Ф. И. Успенский предложил толкование ряда слов, имеющих отношение к административному и финансовому положению крестьян в Византии.

6. 19 мая 1924 г. 7-е заседание. Сообщение В. Н. Бенешевича о славянском переводе статьи, надписываемой: «Великого книжника Антиохийского о календах».

7. 9 октября 1924 г. 8-е заседание. Доклад академика Ф. И. Успенского о значении византийских слов 5/Epavo<;, Bap8ovn и MiTixapi«vn, совсем не помещенных в словаре Дюканжа, и слов KaT«Tixo<; и Kaoxp^voc, недостаточно изъясненных Дюканжем.

8. 9 октября 1924 г. 8-е заседание. Доклад профессора

В. Е. Вальденберга о деятельности РВК по сообщению,

524Имеется в виду издание: Cecaumeni Strategicon et incerti scriptoris De officiis regis libellus / Ed. V. Wassiliewsky, Y. Ernstedt

напечатанному в Берлинском издании «Minerva Zeit-schrift» (Heft I. 1924)525.

9. 20 ноября 1924 г. 9-е заседание. Доклад П. В. Эрнштедта (так в оригинале. — О. Б.) о коптских заимствованиях в греческом языке.

10. 23 января 1925 г. 11-е заседание. Сообщение В.Н.Бене-шевича «Словарь средневековой латыни».

11. 9 апреля 1925 г. 13-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского о новом материале для греческого словаря Дюканжа, находящемся в изданном памятнике X в. Le Livre du Prefet ou l’edit de l’empereur Leon le Sage sur les corporations de Constantinople (Geneve, 1893).

12. 9 апреля 1925 г. 13-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского о терминах Ta(3Xiov или Та[ЗХю<; и ’О аую<; 9o0pvo<; как словарном материале.

13. 14 мая 1925 г. 14-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского на тему «Блюдо княгини Ольги в храме св. Софии».

14. 14 мая 1925 г. 14-е заседание. Доклад И. И. Соколова на тему «О методе и технике работ по составлению “Исторического словаря греческого языка”».

15. 30 мая 1925 г. 15-е заседание. Доклад П. В. Эрнштедта на тему «Загадочное слово в житии Св. Артемия».

16. 30 мая 1925 г. 15-е заседание. Доклад В. Н. Бенешеви-ча на тему «К вопросу о методах работы Дюканжа над Glossarium graecitatis».

17. 30 мая 1925 г. 15-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского на тему «Магистр Косьма. Парикское право».

525Ср.: Valdenberg V. G. Les etudes byzantines en Russia (1924-1929) // Byzantion. І929. T. IV.

1S. 25 июля 1925 г. 16-е заседание. Доклад Д. В. Айнало-ва «О блюде княгини Ольги», по поводу доклада профессора А. А. Дмитриевского, прочитанного на заседании РВК 14 мая.

19. 25 июля 1925 г. 16-е заседание. Доклад А. П. Смирнова на тему «Что такое скараник. К вопросу об одной спорной части византийского придворного облачения эпохи Палеологов» 526.

20. 25 сентября 1925 г. 17-е заседание. Доклад академика Ф. И. Успенского «О литературной деятельности Кон-c стантина Порфирородного».

21. 25 сентября 1925 г. 17-е заседание. Сообщение В.Н.Бе-нешевича «О шестой годовой сессии Комиссии Международного союза академий от 11-13 мая 1925».

22. 25 июля 1925 г. ^-е заседание. Доклад И.Ю.Маркона «Греческие глоссы в еврейской письменности».

23. 25 июля 1925 г. ^-е заседание. Доклад В. Н. Бенешеви-ча: «Греческая рукопись актов Вазелонского монасты-

526Текст доклада, с привлечением иллюстраций, опубликован В. Н. Залесской (ВВ. Т. 52. С. 235-236. Рис. 1-2).

527См.: Успенский Ф. И., Бенешевич В. Н. Вазелонские акты. Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии ХІІІ-ХУ вв. Л., 1927. — В фонде сохранились подготовительные материалы к этому изданию. См.: Ф. 126. Оп. 3. Д. 26 (список с актов; автограф Ф. И. Успенского; на греч. яз.) и Д. 27 (выписки, словарный материал; автограф Ф. И. Успенского; на рус., греч. яз.). Основная корректура «Вазелонских актов» хранится в фонде В. Н. Бенешевича (Ф. 192. Оп. 1. Д. 20).

24. 10 декабря 1925 г. 19-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского «Центробежные и центростремительные силы Византии»528.

25. 21 января 1926 г. 20-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского на тему «Византинист XVII ст. Яков Гоар. По письмам Гоара и Фр. Комбефиза к Льву Алляцию из собрания академика Н. П. Лихачёва»529.

26. 25 февраля 1926 г. 21-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского «О заслугах византиниста Гоара».

27. 1 апреля 1926 г. 22-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского на тему «Когда и кем построен г. Превеза (между Эпиром и Акарнанией)».

28. 13 мая 1926 г. 23-е заседание. Доклад М. А. Шангина на тему «Поэма Иоанна Каматира о круге Зодиака (по академической рукописи)»530.

52820 февраля 1929 г. С. А. Жебелёв представил на заседании Отделения статью Ф. И. Успенского «Центробежные и центростремительные силы в истории Византии»; решением стало: «напечатать в “Византийском Временнике” (Ф. 1. Оп. 1-1929. Д. 253. Л. 9 об.). Статья так и не была издана, и полной рукописи ее пока не обнаружено.

529См. архив Дмитриевского (Дом Плеханова) и статью И. П. Медведева о фонде Льва Алляция в сб.: Рукописные источники по истории западноевропейского средневековья в Архиве ЛОИИ. Л., 1982. С. 96-123. Примечание 4: «Из одной карандашной заметки Н. П. Лихачёва на обрывке бумаги узнаем, что материалы этого фонда использовались А. А. Дмитриевским, но в опубликованных работах Дмитриевского следов этого использования как будто не обнаруживается. Однако в его архиве (ОР РНБ. Ф. 253), среди материалов, посвященных Гоару и его “Евхоло-гию”, находятся выполненные А. А. Дмитриевским переводы писем Го-ара к Льву Алляцию, оригиналы которых содержатся в нашем фонде [в фонде Архива ИИ]».

530Опубл.: Ямбическая поэма Иоанна Каматира // Известия АН СССР. Сер. 6. 1927. № 5-6. С. 425-432.

29. 13 мая 1926 г. 23-е заседание. Библиографический доклад В. Н. Бенешевича относительно книг: 1) Пєтра-хахос А. О монашеском строе на Афоне. Leipzig, 1925:

2) КоихоиХі^ Ф. Экземпляр греческого глоссария Дюканжа, находящийся в Национальной библиотеке в Афинах. Афины, 1926; и 3) [A.] Heisenberg^ «Проблема Ренессанса в Византии»531.

30. 23 сентября 1926 г. 24-е заседание. Доклад В.Е.Валь-денберга «Из истории политических тем в византийской литературе».

31. 23 сентября 1926 г. 24-е заседание. Доклад И. И. Соколова на тему «Реформа в строе Афона».

32. 21 октября 1926 г. 25-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского на тему «Историко-археологические этюды по сочинению Константина Порфирородного De cerimoniis.

33. 25 ноября 1926 г. 26-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского «Значение в общеевропейской истории выступления

532

монголов».

34. 25 ноября 1926 г. 26-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского «Трапезунт в начале XIII века».

35. 24 января 1926 г. 27-е заседание. Доклад А. И. Бриллиантова на тему «О литературной деятельности Епифа-ния II, архиепископа Кипрского».

36. 24 февраля 1927 г. 2S^ заседание. Доклад Ф.И.Успен-ского на тему «Появление монголов в Южной России».

37. 24 февраля 1927 г. 29-е заседание. Доклад В. Е. Вальден-берга «Никулица и современные ему историки».

531Имеется в виду статья: Heisenberg A. Das Problem der Renaissance in Byzanz // Historische Zeitschrift. 1926. Bd 133. S. 393-412.

532См.: Ф. 116. Оп. 1. Д. 27.

3S. 19 мая 1927 г. 30-е заседание. Доклад Д. В. Айналова под заглавием «Изображение недели»533.

39. 9 июня 1927 г. 31-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского на тему «Объяснения к “Уставу” Константина Порфирородного».

40. 16 декабря 1927 г. 33-е заседание534. Доклад Ф. И. Успенского «Ближайшие годы по смерти Чингиз-Хана»535.

41. 9 февраля 192S г. 34-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского «Движение народов из Центральной Азии в XI-XIII веках: 1) турки; 2) монголы».

42. 9 февраля 192S г. 35-е заседание. Доклад А. И. Бриллиантова «Список епископий Епифания Кипрского в Придворном Уставе Константина Порфирородного».

43. 29 марта 192S г. 36-е заседание. Тезисы доклада А. И. Бриллиантова «Список епископий Епифания Кипрского в Придворном Уставе Константина Порфирородного».

44. 17 мая 192S г. 37-е заседание. Доклад В. Н. Бенешеви-ча «Наблюдения над рукописью “Устава” Константина Багрянородного».

45. 17 мая 192S г. 37-е заседание. Доклад В. Н. Бенешевича о произведенных им в 1927 г. поисках рукописи, содержащей записки готского Топарха, не приведших пока к удовлетворительным результатам.

533Ср.: АйналовД. В. Боянская роспись 1259 года // Известия на Българския археологичен институт. 1927. Т. 4 (1926/27). С. 121-134.

534Протокол № 32 от 29 сентября 1927 года (Л. 49-50) в деле отсутствует; в фонде не обнаружен; в контрольном листе значится как «пропущенный». Но тридцать второе заседание состоялось и по его результатам был составлен протокол, поэтому протокол № 33 не ошибка в нумерации.

535Ср.: Ф. 116. Оп. 1. Д. 2S.

46. 17 мая 1928 г. 37-е заседание. Доклад А. А. Дмитриевского «Наблюдения в тексте Устава Константина Порфирородного».

47. 26 мая 1928 г. 38-е объединенное заседание Византийской комиссии и Подкомиссии по изучению экономических и торговых связей Древней Руси с Византией и Востоком. Доклад А. И. Анисимова «Две древнейшие Богородичные иконы (Толгские)»536.

Подкомиссия по изучению русско-византийских

537

договоров537

1. 25 мая 1925 г. 2-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского, представляющий главу из не вышедшего на тот момент II тома «Истории Византии» о приеме княгини Ольги в Константинополе в 955 году.

2. 29 мая 1925 г. 3-е заседание. Доклад В. А. Брима об именах в договорах.

3. 26 октября 1925 г. 5-е заседание. Доклад М. Д. Присёлко-

ва о летописных списках договоров и о работе А. А. Шах-

538

матова над ними .

4. 23 ноября 1925 г. 6-е заседание. Доклад А. И. Лященко об исследовании академика В. М. Истрина «Договоры русских с греками X века».

536 «Основные положения этого доклада вошли в состав труда докладчика “Домонгольское искусство древней Руси”» (Ф. 126. Оп. 3. № 3. Л. 57-59; по-видимому, имеется ввиду: Анисимов А. И. Домонгольский период древнерусской живописи. М., 1928; о 1-й и 2-й Толгских иконах — С. 63-76; То же: Анисимов А. И. О древнерусском искусстве: Сб. статей. М., 1983. С. 328-351).

537Использованы рукописные протоколы заседаний Подкомиссии (Ф. 126. Оп. 3. Д. 34. 55 л.).

538В фонде сохранилась рукопись М. Д. Присёлкова «О тексте договоров русских с греками» (Ф. 126. Оп. 3. Д. 37. 4 л. Осень, 1925).

5. 23 ноября 1925 г. 6-е заседание. Доклад И. Ю. Маркона о книге Г. М. Бараца «О составителях Повести временных лет и ее источниках, преимущественно еврейских: Критико-сравнительный анализ договоров Руси с Византией» (Киев, 1910; Берлин, 1924)539.

6. 14 декабря 1925 г. 7-е заседание. Доклад А. Ф. Вишняковой о работе Н. А. Лавровского «О византийском элементе в языке договоров русских с греками».

7. 15 января 1926 г. 8-е заседание. Доклад В. М. Бузни о работах Сергеевича над греко-русскими договорами.

8. 19 февраля 1926 г. 9-е заседание. Доклад А. Ю. Якубовского на тему «Известия Ибн-Месхавехи о походе руссов в Бердаа в 944 г.»540.

9. 15 марта 1926 г. 10-е заседание. Доклад А. Ф. Вишняковой о работах Н. А. Лавровского по комментированию текста договоров.

10. 15 марта 1926 г. 10-е заседание. Сообщение Е. А. Рыд-зевской о материалах из скандинавских источников, освещающих некоторые детали летописного текста.

11. 12 апреля 1926 г. 11-е заседание. Доклад Е.А.Рыдзев-ской на тему о клятвенных формулах в договорах и аналогиях в скандинавской литературе.

12. 12 апреля 1926 г. 11-е заседание. Дополнения А. Ю. Якубовского к докладу на тему «Известия Ибн-Месхавехи о походе руссов в Бердаа в 944 г.».

539 Ср. работу этого же автора: БарацГ. М.Повести и сказания древнерусской письменности, имеющие отношение к евреям и еврейству. Киев, 1906.

540Опубликовано под названием: Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 332 г. = 943/4 г. // ВВ. 1926. Т. XXIV (1923-1926). С. 63-92.

13. 17 мая 1926 г. 12-е заседание. Доклад А. Ю. Якубовского на тему «Торговые пути руссов на восток в X в.»541.

14. 9 июня 1926 г. 13-е заседание. Доклад В. А. Брима «Пути руссов по Волге к Черному морю».

15. 27 сентября 1926 г. 14-е заседание. Доклад В. А. Брима «Рунические надписи в Византии».

16. 25 октября 1926 г. 15-е заседание. Доклад Е. А. Рыдзев-ской «О военных сношениях Руси и скандинавов к Византии по греко-русским договорам и сагам».

17. 29 ноября 1926 г. 16-е заседание. Доклад В. В. Бартольда «Обзор сведений. даваемых арабскими писателями о Древней Руси IX и X вв.».

18. 10 января 1927 г. 17-е заседание. Доклад Е. А. Рыдзев-

ской «О некоторых выражениях в греко-русских дого-

542

ворах»542.

19. 10 января 1927 г. 17-е заседание. Доклад А.Ю.Якубов-ского «Торговая дорога из Восточной Европы в Китай по северному побережью Каспийского моря в средние века».

20. 14 марта 1927 г. 18-е заседание. Доклад А. Ф. Вишняковой «Форма русско-византийских договоров».

21. 9 мая 1927 г. 19-е заседание. Доклад В.М.Бузни «В. О. Ключевский о договорах русских с греками».

541В протоколе сказано: «К докладу приложена нарисованная автором карта путей. Содержание доклада не приводится, так как он будет напечатан в “Византийском временнике”». В «Византийском временнике» доклад опубликован не был и, к сожалению, карта в фонде Комиссии не сохранилась.

542См. текст доклада: Ф. 126. Оп. 3. Д. 38. 4 л. Автограф Е. А. Рыдзев-ской.

22. 9 мая 1927 г. 19-е заседание. Доклад Ф. И. Успенского «Морское и сухопутное движение из Центральной Азии в Европу».

23. 9 мая 1927 г. 19-е заседание. С. Ф. Платонов обратил внимание на торговый путь по Иртышу. ведший. может быть. в Китай. имевший большое значение в позднеМосковский период.

24. 4 июня 1927 г. 21-е заседание. Доклад А. Ю. Якубовского «Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на Судак половцев и русских в начале 13 века»543.

543Опубликовано с подзаголовком «Черты из торговой жизни половецких степей» (ВВ. 1926. Т. XXV (1927). С. 53-76).

Приложение 4. Словарный материал на

544

карточках544

Бузни В. М.

47 библиографических и словарных карточек из работ

B. И. Сергеевича о греко-русских договорах545.

Вальденберг В. Е.

146 + 15 карточек-индексов к изданию: Сесаишеш $1га-tegicon е! тсег^ 8спр!оп8 De officiis regis ИЬеПш / Ed. V. Wassi-1iewsky, V. Emstedt // Записки историко-филологического факультета Императорского С.-Петербургского университета. 1896. Вып. 38546.

50 карточек (греческие слова с русскими толкованиями) к изданию: Васильевский В. Г. Советы и рассказы византийского боярина XI в. («Стратегия неизвестного»): По неизданной греческой рукописи XV в. // ЖМНП. 1881. Ч. 215-216 (июнь). С. 242-299547.

175 карточек (русские слова - имена и географические названия) к изданию: Васильевский В. Г. Варяго-русская и ва-ряго-английская дружина в Константинополе в XI и XII вв. // ЖМНП. 1874. Ч. 176 (ноябрь). С. 106-144; 1875. Ч. 177-178.

C. 76-152548.

263 карточек (русские слова: имена и географические названия) к изданию: Васильевский В. Г. Византия и печенеги: 1048-1094 // ЖМНП. 1872. Ч. 164. С. 116-332549.

544Список составлен в алфавитном порядке имен исполнителей.

545Ф. 126. Оп. 3. Д. 39.

546Там же. Оп. 2. Д. 34-35.

547Там же. Д. 36.

548Там же. Д. 37.

549Там же. Д. 38.

Гриневич К.

12В карточек-индексов к изданию: Schlumberger G. L’Epopee byzantine a la fin du deuxieme siecle. Paris, 189 6550. Ернштедт П. В.

136 карточек к изданию: Mich. Andreopuli Liber Syntipae У Ed. V. Jernstedt Записки ИАН. Серия ИФ. 1912. VIII . Т. XI. №. 1551.

Жебелёв С. А.

100 карточек на греческом и русском языке к изданию: Gregoire H. Recueil des inscriptions Grecques chretiennes d’Asie Mineure. Fasc. I. Paris, 1922552.

Латышев В. В.

1В00 карточек-индексов в алфавитном порядке к изданию: Constantinus Porphyrogenitus Imperator. De thematibus et de administrando imperio У Accedit H. Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis У Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В40. Vol. III. (CHSB 11.); к греческому тексту De administrando imperio; отдельно: страны и области, города и урочища, реки и горы, названия народов, имена собственные и греческие 553

термины553.

1120 карточек-толкований к русскому переводу В. В. Латышева «Об управлении империей», выполненному по изданию: Constantinus Porphyrogenitus Imperator. De thematibus et de administrando imperio. Accedit H. Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis У Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В40. Vol. III. (CSHB. T. 11)554; подробные, в порядке русского ал-

550Там же. Д. 49.

551Там же. Д. 51.

552Там же. Д. 44.

553Ф. 126. Оп. 1. Д. 9.

554Там же. Д. S.

фавита: имена, названия и термины вместе; «кроме статей о

555

днепровских порогах» .

52 карточки-индекса к русскому переводу В.В.Латы-шева «О перенесении нерукотворного образа из Эдессы в Константинополь», выполненному по изданию: Dobschutz, Ernest von. Christusbilder. Untersuchungen zur christlichen Legende УУ Texte und Untersuchungen zur Geschichte der altchristlichen Literatur / Herausg. von O. Gebhardt und Ad. Harnack. Leipzig, 1В99. Bd 3. S. 149-169556; краткие толкования; иногда (редко)

— греческая параллель; почти к каждому слову — библиографические отсылки557.

41В карточек-индексов к русскому переводу В.В.Ла-тышева «О фемах», выполненному по изданию: Constantinus Porphyrogenitus Imperator. De thematibus et de administrando imperio. Accedit H. Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В40. Vol. I—II. (CSHB. T. 11); с толкованиями по-русски, иногда указан греческий эквивалент; часто по два-три слова на карточке; алфавитный порядок558.

26В карточек-индексов к изданию: Theophanes Conti-nuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Mona-chus / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В3В. (CSHB. T. 33). P. 211253 (Vita Basilii)559.

555Там же. Д. 10.

556Там же. Д. 14.

557Там же. Д. 15.

558Там же. Д. 17: Л. 2-159 — именной указатель; Л. 160-378 — указатель географических и этнических названий (с учетом «пророческого дуба», «местечек» и т. п.); Л. 379-419 — термины, понятия различные — на 2/3 карточек только индексы, без комментариев и перевода.

559Там же. Д. 19: Л. 3-111 - именной указатель; Л. 112-225 - указатель этнических и географических названий; Л. 226-268 - термины.

Новосадский Н. И.

398 карточек-индексов с толкованием на латинском языке к изданию: Procopius / Ex recensione Guil. Dindorfii. Vol. I-

III. Bonnae, 1833-1838. (CSHB. T. 18-20)560.

Ордин Б. К.

2882 карточки-индекса (иногда с латинскими толкованиями) к изданию: Georgii Acropolitae Historia, по изданию:

A. Heisenberg. 1903. Vol. I. P. 31-89561.

3214 карточек-индексов (иногда с латинскими толкованиями) к изданию: Georgii Pachymeris de Michael et Andronico Palaeologis libri XIII / Rec. Imm. Bekkerus. Vol. I-II. Bonnae, 1835. (CSHB. T. 29). <De Andronico>562.

1832 карточки-индекса; иногда с латинскими толкованиями к изданию: Georgii Pachymeris de Michael et Andronico Palaeologis libri XIII / Rec. Imm. Bekkerus. Vol. I-II. Bonnae, 1835. (CSHB. T. 29). <De Michael>563.

40 карточек-индексов (иногда с латинскими толкованиями) к изданию: Ioannis Anagnostae. De extremo Thessalonicensi excidio narration // Georgius Phrantzes, Ioannes Cananus, Ioannes Anagnostes / Rec. Imm. Bekkeri. Bonnae, 1838. (CSHB. T. 36). P. 490-525564.

76 карточек-индексов к изданию: Ioannis Cananus. De CP anni 1422 oppugnata narration // Georgius Phrantzes, Ioannes Cananus, Ioannes Anagnostes / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae. 1838. (CSHB. T. 36). P. 458-478565.

560Там же. Оп. 2. Д. 41

561Там же. Д. 8.

562Там же. Д. 9.

563Там же. Д. 10.

564Там же. Д. 11.

565Там же. Д. 12.

573 карточки-индекса к изданию: Ioannis Cantacuzeni Historiae / Cura Lud. Schopeni. Bonnae, 1В2В-1В32. Vol. I-III. (CSHB. T. 2-4). Libri I-III et IV566.

4ВВ карточек-индексов к изданию: Michaelis Ducae Nepotis. Historia Byzantina / Rec. et interprete Italo addito suppl. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В34. (CSHB. T. 21). P. 12-346567.

2192 карточки-индекса (1659 карточек — “Nomina”; 533

— “Res”) к изданию: Georgii Phrantzae. Annales libri I-IV УУ Georgius Phrantzes, Ioannes Cananus, Ioannes Anagnostes / Rec. Imm. Bekkeri. Bonnae, 1В3В. (CSHB. T. 36)568.

236 карточек-индексов к изданию: Laonici Chalcocondylae Atheniensis Historiarum libri X / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В43. (CSHB. T. 45)569.

560 карточек-индексов к изданию: Nicephori Gregorae. Byzantina Historia / graece e latine cum annotationibus H. Wolfii,

C. Ducangii, Io. Boivini et C. Capperonnerii. Cura Lud. Schopeni. Bonnae, 1В29-1В30. Bd I-II. (CSHB. T. 6-7); Bonnae,1855. Bd III. (CSHB. T. В)570.

750 карточек-индексов к изданию: Annae Comnenae Alexiadis libri XV. Graeca ad codd. fidem nunc primum recensuit, novam interpretationem latinam subiecit / C. Ducangii commen-tarios suasque annotationes addidit Lud. Schopenus. Bonnae, 1В39. (CSHB. T. 38)571.

217 карточек-индексов к изданию: Michael Kritovoulos (Critoboulus). De rebus gestibus Mahumetis II // Fragmentum historicum graecorum / Ed. C. Muller. Paris, 1ВВ3. Libri Cuinque. P. 52-164572.

566Там же. Д. 13.

567Там же. Д. 14.

568Там же. Д. 15.

569Там же. Д. 16.

570Там же. Д. 17.

571Там же. Д. 1S.

572Там же. Д. 19.

262 карточки-индекса к изданию: Nicephori Bryennii Commentarii // Ioannis Cinnami Epitome rerum ab Ioanne et Alexio Comnenis gestarum. Nicephori Bryennii Commentarii / Rec. Aug. Meineke. Bonnae, 1В36. (CSHB. T. 26); Nicephori Caesaris Bryennii. Commentarii de Rebus Byzantinis / Ed. P. Possinus. Parisiis, 1661. CBH. III. 4. P. 5-1В6573.

461 карточка-индекс к изданию: Michaelis Attaliatae Historia / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В53. (CSHB. T. 4В). P. 3-3 1 7574.

6В0 карточек-индексов к изданию: Theophanes

Continuatus // Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus / Rec. Imm. Bekkeri. Bonnae, 1В3В. (CSHB. T. 33)575.

Преображенский П. Г.

54 карточки-индекса к изданию: Theophanis Chrono graphia / Rec. Io. Classeni. Bonnae, 1В39-1В40. Vol. I-II. (CSHB. T. 39-40). P. 216.17-302.13; Theophanis Chronographia / Rec.

C. De Boor. Lipsiae, 1ВВ3-1ВВ5. Vol. I-II576.

Семёнов Н. А.

101 карточка-индекс (в большинстве случаев — латинские параллели) к изданию: Pselli Chronographia // The history of Psellus / Ed. with critical notes and indices by C. Gathas. London, 1В99. [Цифры, указанные на карточках в скобках, отсылают к изданию: Bibliotheca graeca medii aevi / Ed. Konstan-tinos N. Sathas. P., 1В74. Vol. 4]577.

573Ф. 126. Оп. 2. Д. 20.

574Там же. Д. 21.

575Там же. Д. 53.

576Там же. Д. 45.

577Там же. Д. 4S.

Смирнов А. П.

2В0 карточек-индексов к изданию: Delehaye H. Deux typica byzantins de l'epoque des Paleologues. Brussels, 1921578.

Соколов И. И.

511 карточек-индексов к изданию: Historia Leonis Diaconi Lib. I-III // Leonis Diaconi Caloensis. Historiae libri X et liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / Rec. Car. Ben. Hasii. Addita ejusdem versione atque annotationibus ab ipso recognitis. Accedunt Theodosii Acroases de Creta capta e rec. Fr. Jacobsii et Luitprandi Legatio cum aliis libellis, qui Nicephori Phocae

Io. Tzimiscis historiam illustrant. Bonnae, 1В2В. (CSHB. T. 5). P. 1-178579.

61 + 22 карточки-индекса к изданию: Leonis Diaconi Caloensis. Historiae libri X et liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / Rec. Car. Ben. Hasii. Addita ejusdem versione atque annotationibus ab ipso recognitis. Accedunt Theodosii Acroases de Creta capta e rec. Fr. Jacobsii et Luitprandi Legatio cum aliis libellis, qui Nicephori Phocae Io. Tzimiscis historiam illustrant. Bonnae, 1В2В. (CSHB. T. 5). P. 496-504. <из «Записки Готского топарха». Отрывок I, II580. Отрывок III581 >.

655 карточек-индексов к изданию: Menandri Historia // Dexippi, Eunapii, Petri Patricii, Prisci, Malchi, Menandri histo-riarum / Rec. Imm. Bekkeri et B. G. Niebuhrii. Accedunt Eclogae Photii ex Olympiodoro, Candido, Nonnoso et Theophane, et Procopii Sophistae Panegyricus, graece et latine, Prisciani Pane-gyricus annotationes H. Valesii, Labbei et Villoisonis, et indices Classeni. Bonnae, 1В29. (CSHB. T. 14). P. 279-443582.

561 карточка-индекс к изданию: Mavou^X MaXa^oc // Historia politica et patriarchica. Constantinopoleos Epirotica /

578Там же. Д. 42.

579Там же. Д. 22.

580Там же.

581Там же. Д. 52.

582Там же. Д. 23.

Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В49. (CSHB. T. 47). P. 1-771: Historia Politica (P. 7В-117); Historia Patriarchica (P. 117-203)583.

1021 + 495 + 1412 карточек-индексов (иногда с латинскими толкованиями) к изданию: Acta Patriarchatus

Constantinopolitani / Ed. F. Miklosich et I. Muller. Vienna, 1В62. T. I. P. 1-52584; P. 52-В7585; P. В7-490586.

В27 + 472 карточки-индекса к изданию: Theophanis Chronographia / Rec. C. De Boor. Lipsiae, 1ВВ3. Vol. I587.

145 карточек-индексов к изданию: Leonis Diaconi

Calouensis Historiae libri X et liber de velitatione bellica Nicephori August / Rec. Car. Ben. Hasii. Bonnae, 1В2В. (CSHB. T. 5). P. 179-15В588.

46 карточек-индексов к изданию: Theodosi Diaconi De Cretae expugnatione acroases quinque // Leonis Diaconi Calouensis Historiae libri X et liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / Rec. Car. Ben. Hasii. Addita ejusdem versione atque annota-tionibus ab ipso recognitis. Accedunt Theodosii Acroases, de Creta capta e rec. Fr. Jacobsii et Luitprandi, Legatio cum aliis libellis, qui Nicephori Phocae Io. Tzimiscis historiam illustrant. Bonnae, 1В2В. (CSHB. T. 5). P. 259-306589.

107 карточек-индексов к изданию: Ioelis Chronographia compendiaria // Constantini Manassis, Breviarium historiae metricum. Iouelis Chronographia compendiaria. Georgii Acropolitae Annales / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В37. (CSHB. T. 29)590.

133 карточки-индекса к изданию: Constantini Manassis Compendium chronicum // Constantini Manassis, Breviarium

б83Там же. Д. 24.

б84Там же. Д. 25.

б8бТам же. Д. 26.

б86Там же. Д. 27.

б87Там же. Д. 2S-29.

б88Там же. Д. 30.

б89Там же. Д. 31.

б90Там же. Д. 32.

historiae metricum. Ioelis Chronographia compendiaria. Georgii Acropolitae Annales / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В37. (CSHB.

T. 29)591.

Сцепуро С. С.

1114 карточек на греческом и русском языке в алфавитном порядке к изданию: Constantinus Porphyrogenitus Impe-rator. De thematibus et de administrando imperio. Accedit Hieroclis Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis / Rec. Imm. Bekkerus. Bonnae, 1В40. Vol. III. (CSHB. T. 11); в основном индексы; иногда к русскому слову греческий эквивалент; иногда (крайне редко) — наоборот; есть карточки без 592

индекса592.

Успенский Ф. И.

239 карточек-индексов (на греческом, латинском и русском языках) к изданию: Успенский Ф. И. Константинопольский эпарх // Известия Русского Археологического института в Константинополе. 1В99. Т. IV. Вып. 2. С. 79-104593.

Шангин М. А.

113 + 1В3 карточки-индекса (переводы с толкованием, за редким исключением, на русском языке) к изданию: 1«а«п? Ка^ат^ргр Пер Z«8iaxou xuxXou / Ed. Miller. (Notices et Extraits T. XXIII. 2). P. 8-39 <из «Астрологической поэмы» Федора Продрома>594 ; P. 53-111 <из «О круге зодиака» Иоанна

Каматира>595.

б91Там же.

б92Там же. Д. 46.

б93Там же. Д. 54.

б94Там же. Д. 50.

б9бТам же. Д. 55.

Шестаков С. П.

419 карточек-индексов к изданию: Nicetae Choniatae Historia / Rec. Imm. Bekkeri. Bonnae, 1835. (CSHB. T. 23)596.

1740 карточек-индексов (на каждом листе по два слова-«карточки») к изданию: Nicetae Choniatae Historia / Rec. Imm. Bekkeri. Bonnae, 1835. (CSHB. T. 23). P. 4-439; P. 440-В53597.

Шестаков Д. П

421 карточка: русский алфавитный указатель с толкованиями (термины и имена; русские и греческие слова) к изданию: Лопарев Х. М. Греческие жития святых VIII-IX вв. Пг., 1914. С. 1-207598.

Шкловский В. Б.

1В3 карточки-индекса к изданию: Agathiae Myrinaei Historiarum libri V, cum versione latina et annotationibus

B. Vulcani / Graeca recensuit B. G. Niebuhrius. Accedunt Agathiae Epigrammata. Bonnae, 1828. (CSHB. T. 1)599.

б96Там же. Д. 39.

б97Там же. Д. 40.

б98Там же. Д. 43.

б99Там же. Д. 47.

Приложение 5. Сообщение Ф. И. Успенского о

необходимом материальном обеспечении

комиссии «Константин Порфирородный»

Для осуществления задач своих Постоянная комиссия должна располагать следующими средствами в год: 1) На образование специальной библиотеки, посвященной Константину, со включением по возможности всей литературы о Константине — 3000 руб.

2) На заказ фотографических снимков с рукописей Константина — 2000.

3) На организацию занятий Постоянной комиссии и на вознаграждение делопроизводителя — 4000.

4) На археологические изыскания местностей, упоминаемых у Константина, и ученые командировки — 5000.

5) На издание трудов, при отнесении значительной части расходов по этой статье на средства “Византийского Временника”, “Известия Русского Археологического Института в Константинополе” и “Известий Академии наук”, дополнительно - 5000.

6) На оплату труда технически подготовленных работников и специалистов — 6000.

7) Хозяйственные и канцелярские расходы — 3000.

Итого — 28 000 руб.

Единовременная выдача на первоначальные расходы по организации и оборудованию предприятия — 5000 руб.

С целью безотлагательного открытия Постоянной комиссии и организации ее научного предприятия просил бы выдать авансом в мое распоряжение 15 000 руб., включая сюда упомянутую выше единовременную выдачу в 5000 руб.

Приложение 6. Финансовый отчет Ф. И. Успенского за II пол. 1918 г.

Отчет в израсходовании суммы в 12 000 рублей, отпущенной Ф. И. Успенскому на первоначальное оборудование и открытие занятий академической комиссии имени Константина Порфирородного во вторую половину 1918 г.600

Июнь:

Служителю Кистяеву за приготовление залы — 3 руб.

Профессору П. Безобразову за библиографию — 300601.

Торговому дому «Кудрявцев» за бумагу — 96.

600Ф. 126. Оп. 1. Д. 4: Финансовые документы. Л. 4-5 об. Автограф Ф. И. Успенского. - Суммы везде указаны в рублях.

601По этому поводу в рукописных протоколах заседаний комиссии «Константин Порфирородный» сказано: «Обсуждался во-

прос о составлении библиографии по Константину Порфирородному. Решено приступить к составлению полной библиографии, причем внесены пожелания при ее составлении не только давать точное заглавие работы, но вместе с тем краткое ее изложение с выделением наиболее важного и существенного. Составление библиографии по Константину Порфирородному поручено П. В. Безобразову с оплатою 300 рублей в месяц» (Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 11. Протокол № 2 от 26 мая (8 июня) 1918). Любопытно, что на летние месяцы за эту работу П. В. Безобразову первоначально предназначалась оплата в 200 рублей: в материалах фонда сохранилось письмо (автограф П. В. Безобразова): «Господину Председателю Комиссии “Константин Багрянородный” академику Федору Ивановичу Успенскому. В виду того, что летом я имею возможность посвятить много времени составлению библиографии о Константине Багрянородном, порученной мне Комиссией, имею честь покорнейше просить Вас назначить мне в течение трех летних месяцев по 300 рублей вместо 200 рублей. Павел Безобразов. 12 июня 1918 г.»; на письме резолюция Ф. И. Успенского: «Нахожу возможным согласиться с этим предложением. 30/12 июня 1918 г.» (Там же. Д. 4. Л. 3).

К. Гриневичу за составление каталога — 150.602.

Август:

П. Безобразову — 300.

Торговому дому «Кудрявцев» за канцелярские принадлежности — 91.

Н. Васильевой за канцелярские принадлежности — 22.60. Ел. Столице за чернильницу — 5.

Ел. Столице за письмоводство — 150.

Профессору А. А. Васильеву по должности делопроизводителя — 250.

Торговому дому «Кудрявцев» — 82.20.

С. Сцепуро за составление указателя — 150. Архитектору Бакланову за чертежи — 500.

П. Шувалову за банки — 35.

Сентябрь:

П. Безобразову за библиографию — 300.

Ел. Столице за письмоводство — 150. Делопроизводителю А. А. Васильеву — 250.

С. Сцепуро за составление указателя — 150.

Октябрь:

Делопроизводителю — 250.

Ел. Столице за письмоводство — 150.

В. Федокину за доставку книг — 12.40.

К. Гроту за Corpus Hist. Byzantinae — 500.

602Из цитировавшегося выше протокола Комиссии узнаем об этой работе более подробно: «Решено приступить, под наблюдением Н. П. Сычёва и Б. В. Фармаковского, к составлению указателя к памятникам искусства Х-го и смежных с ним веков и поручить составление магистранту Харьковского университета К. Э. Гриневичу. Составителям указателей предположено платить по 150 рублей в месяц из расчета на 8-10 часов работы в неделю» (Там же. Д. 2. Л. 11 об.).

Ноябрь:

Делопроизводителю — 250.

Ел. Столице за письмоводство — 150.

A. Петрову за перевод статьи — 500.

С. Сцепуро за составление указателя — 150.

Н. Васильевой за канцелярские принадлежности — 15. М. Безобразовой за книги — 287.50.

B. Стратилатову за доставку книг — 11.80.

А. Петрову за перевод статьи с сербского — 300.

Ему же за бумагу — 122.50.

Декабрь:

А. Васильеву на мелкие расходы — 9.60.

Ему же за делопроизводство — 250.

Ел. Столице за письмоводство — 150.

Январь (1919):

A. Петрову за перевод — 600.

B. Латышеву в счет гонорара за работу603 — 20 00.

Ел. Столице за письменный стол — 600.

А. Петрову за перевод — 300.

За переноску стола и мебели служителю — 30.

А. Петрову за перевод — 468.75.

C. Сцепуро за составление указателя — 300.

Февраль:

Ел. Столице за письмоводство за два месяца — 300.

П. Латышеву за перевод — 375.604.

603За перевод сочинения Константина Порфирородного Бв administrando трвгю (Там же. Л. 16 об. Протокол № 5 заседания комиссии «Константин Порфирородный» от 30 декабря 1918).

604 «За изготовляемый им перевод с английского языка работы I. В. Вигу о сочинении Бв administrando Шрвпо, которая должна будет войти в виде вводной главы к переводу В. В. Латышева» (Там

В. В. Латышеву в счет гонорара — 880.

А. Васильеву на мелкие расходы — 37.75. Телеграфные и почтовые расходы — 14.90. Итого — 12 000 рублей.

Председатель Комиссии академик Ф. Успенский.

же. Л. 16 об.). Имеется в виду работа: Bury J. B. The Treatise De administrando imperio // BZ. 1906. Bd 15. S. 517-577. Перевод был выполнен сыном В. В. Латышева Петром Васильевичем Латышевым и сохранился в фонде Комиссии (Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Автограф П. В. Латышева с рукописной правкой В. В. Латышева. 92 л.).

Приложение 7. Объяснительная записка по смете Византийской комиссии на 1928/29 год605

Опыт предшествующих лет показал, что отпускаемых на РВК средств совершенно недостаточно и что с ними можно было бы обходиться только до тех пор, пока персонал штатных сотрудников отсутствует и сама РВК не располагает даже помещением. В настоящее время положение РВК изменяется очень существенно, благодаря предоставлению ей специального помещения; но тогда с особенной силой выступает потребность в обеспечении РВК и личным персоналом, так как единственный штатный сотрудник ее — ученый секретарь — физически не в силах справиться с многообразными и сложными задачами ее, а между тем работа РВК уже обратила на себя пристальное внимание западных ученых.

Намечаемые ныне сметные предположения не выходят из границ сметы прошлого года, но по существу не доходят до того, что установлено как минимальный размер работы при содействии сотрудников или вовсе не оплачиваемых или оплачиваемых вне всякого соответствия с их трудом.

К § 2. Писчей бумаги намечено 5 стоп для выполнения многочисленных работ и качество бумаги должно быть высокое, так как выписки разного рода должны быть рассчитаны на постоянное хранение и пользование.

К § 3. Путевое довольствие — 387 р.606. Практикой работы РВК выяснена необходимость установления тесной связи иногородних сотрудников и ознакомления РВК с аналогичной работой в Киеве; для этого необходимо отправить ученого секретаря РВК в научную командировку в двух направлениях:

а) в Киев, где есть Византийская комиссия Украинской Академии наук и в Одессу, где с 1927 г. образован отдел РВК.

б) в Москву, Казань и Саратов, где группируются сотрудники РВК.

Каждая их этих командировок потребует около трех недель ввиду дальности расстояний и необходимости как проработать на местах с сотрудниками ряд вопросов не только в теории, но и на практике, так и проверить результаты произведенной ими работы.

К § 6. Специальные операционные расходы — 920 р.607. На библиографию должно быть обращено особое внимание, так как русские работы по византиноведению за большой промежуток времени (1914-1927) не регистрировались. Каждая карточка должна будет содержать не только заглавие, но и самое краткое содержание книги или статьи. Число карточек по подготовке к переизданию словаря Дюканжа указано несколько ниже того, которое до сих пор ежегодно вырабатывалось, потому что силы сотрудников будут отвлечены на сводку уже составленных карточек.

К § 7. Разные расходы — 160 р.608. Для РВК совершенно необходимы некоторые специальные книги и периодические издания в качестве постоянных с возможностью делать на них поправки и ссылки. Очень остро выяснилась и нужда в фотографировании некоторых рукописей (например, Иеру-сал. № 5 2 2 609).

Карточки необходимы двух видов:

а) для библиографии — того же формата и качества, какие приняты в Библиотеке Академии наук СССР, б) для работы по словарю Дюканжа — формата вдвое большего, ввиду необходимости ставить заносимые на них данные в разных

607Там же.

608Там же.

609В материалах Комиссии других упоминаний этой рукописи нет.

местах отдельно одно от другого и ввиду часто значительного объема выписок из греческих авторов.

Председатель Византийской комиссии, академик [Ф. И. Успенский].

Приложение 8. О занятиях в Кабинете византиноведения

Протокол заседания бюро комиссии от 7 декабря 1926 года о занятиях в Кабинете византиноведения610

1. Председатель академик Ф. И. Успенский, открыв заседание бюро, имевшее организационный характер, в виду новых условий в положении РВК611 указал на две основные задачи в работе Комиссии:

а) Необходимо выяснить наличное имущество РВК и привести его в порядок; в частности, нужно произвести опись документам и наличным материалам по канцелярии комиссии и установить определенный порядок в их хранении и пользовании, а также описать научные материалы, поступившие от сотрудников б. комиссии “Константин Порфирородный” и РВК. Кроме того, в канцелярию РВК передается для хранения Архив б. Русского археологического института в Константинополе и некоторые дела, бумаги и рукописи из личного архива председателя РВК.

б) В виду учреждения “Кабинета византиноведения”, для которого в здании библиотеки Академии наук отведена комната № 27, приступить к его организации с таким расчетом, чтобы Кабинет Византиноведения, с одной стороны отражал статику (так в оригинале. — О. Б.) византийских занятий в России и с надлежащей полнотой и отчетливостью представлял ход и результаты работ академиков Академии наук в области византиноведения, а также других русских византологов, а с другой — служил показателем наличных работ РВК, особенно по переизданию Греческого словаря Дюканжа.

610Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 6. Автограф И. И. Соколова.

611Вероятно, имеется в виду сообщение о выделении РВК отдельного помещения.

После обмена мнений по указанным вопросам, было постановлено: принять к исполнению намеченные задачи в работе бюро РВК и приступить к их осуществлению непосредственно после обоснования РВК в новом помещении.

2. Имели суждение о практической работе членов бюро РВК в помещении “Кабинета византиноведения”.

Постановили: Назначить занятия членов бюро РВК в помещении “Кабинета византиноведения” ежедневно от 11 до 2 часов дня в следующем распорядке:

Понедельник: Ф. И. Успенский и И. И. Соколов Вторник: В. Н. Бенешевич и Б. К. Ордин Среда: И. И. Соколов и Б. К. Ордин Четверг: Ф. И. Успенский и Б. К. Ордин Пятница: В. Н. Бенешевич и И. И. Соколов Суббота: В. Н. Бенешевич и Б. К. Ордин.

Прием у председателя по делам РВК назначить один раз в неделю, по четвергам от 12 до 2 часов дня, в помещении “Кабинета византиноведения”612.

612Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. § 131. Из доклада, прочитанного 10 апреля (28 марта) 1918 года на заседании ОИФ РАН. - Последний абзац при публикации доклада в Известиях РАН (ИАН. Сер. VI. 1918. № 10. С. 912) и в Византийском временнике (ВВ. 1923. Т. XXIII. С. 137-139) опущен.

Приложение 9. Список сотрудников Комиссии

В список включены все, кто принимал активное участие в работе Комиссии, кто присутствовал на заседаниях Комиссии (в том числе в качестве приглашенных), и кого только предполагалось пригласить к сотрудничеству: такое наиболее полное перечисление ярко свидетельствует об обширных планах Комиссии.

1. Айналов Дмитрий (Димитрий) Власьевич (1862-1939), историк искусства; профессор Петербургского университета; чл.-корр. Петербургской АН (1914);

2. Акимов Афанасий Никитьевич (закончил Санкт-Петербургскую Духовную академию, секретарь комиссии «Константин Порфирородный» и Палестинского общества);

3. Андреев Иван Дмитриевич (1867-1927), историк церкви, богослов;

4. Анисимов Александр Иванович (1877-1937), исследователь древнерусской живописи;

5. Бартольд Василий Владимирович (1869-1930), востоковед, академик Петербургской АН (1913);

6. Башкиров Алексей Степанович (1885-1963), археолог-антиковед, профессор МГУ и сотрудник РАНИОН;

7. Безобразов Павел Владимирович (1859-1918), историк-византинист;

8. Бенешевич Владимир Николаевич (1874-1938), историк церковного права, византинист;

9. Болтенко Михаил Федорович (1888-1959), археолог, секретарь Одесского отделения РВК;

10. Браун Федор (Фридрих) Александрович (1862-1942), историк, филолог-романист, в 1920 эмигрировал; чл.-кор. АН СССР с 1927 г.;

11. Бриллиантов Александр Иванович (1867-1933), историк церкви, византинист;

12. Брим Вениамин Адамович (1893—1941[?]), историк-медиевист, германист;

13. Бузескул Владислав Петрович (1858-1931), историк античности, историограф;

14. Бузни Вера Михайловна (1879 - после 1939), юрист, историк права, переводчица; потомственная дворянка, в 1916 — помощница попечителя попечительского Бюро о бывших воспитанниках Императорского женского патриотического общества;

15. Вальденберг Владимир Евграфович (1871-1940), византинист, историк права;

16. Варнеке Борис Васильевич (1889-1924), филолог, историк античного театра; сотрудник Одесского отделения РВК;

17. Васильев Александр Александрович (1859-1953), историк античности и средневековья;

18. Виноградов Александр Иванович (член РВК с мая 1925);

19. Вишнякова Александра Федоровна (окончила Петроградский университет в 1922 г., ученица А. А. Васильева и Ф. И. Успенского; жена М. А. Шангина);

20. Ганзен А. В., переводчица с датского (с 9 мая 1923 — сотрудница Комиссии сверх штата и без содержания);

21. Готалов-Готлиб Артемий Григорьевич (1866-1960), археолог; председатель Одесского отделения РВК;

22. Граве С. В. (27 сентября 1922 был зачислен членом Комиссии «Константин Порфирородный» без содержания);

23. Гриневич Константин Эдуардович (1891-1971), антико-вед, археолог;

24. Грот Константин Яковлевич (1853-1934), славяновед, историк литературы, архивист; чл.-кор. РАН (1911);

25. Грум-Гржимайло (Грумм-Гржимайло) Григорий Ефимович (1860-1936), географ и зоолог, исследователь Западного Китая, Памира, Тянь-Шаня (1884-1990), Западной Монголии и Тувы, Дальнего Востока (1903-1914);

26. Девель Татьяна Модестовна (сотрудница фотоархива РАИМК; участница заседания РВК от 15 января 1926)613;

27. Дложевский Сергей Степанович (1899-1930), антиковед, филолог, археолог, директор Одесского историко-археологического музея;

28. Дмитриевский Алексей Афанасьевич (1856-1929), историк церкви, византинист; чл.-корр. Петербургской АН с 1903 г.;

613Работала в фотоархиве РАИМК с 1921; с 1 ноября 1932 по октябрь 1956 — заведующая фотоархивом ИИМК. См. о ней: Длужнев-скаяГ. В. Первые заведующие фотоархивом Института истории материальной культуры РАН // Археологические вести. 2002. № 10. С. 349-360.

- Благодарю за предоставленную информацию нынешнюю заведующую фотоархивом Галину Вацловну Длужневскую.

29. Добиаш-Рождественская Ольга Антоновна (1874-1939), историк-медиевист, палеограф; первая в России женщина-магистр (1915), доктор (1918) всеобщей истории, чл.-кор. АН СССР (1929);

30. Дьяконов Александр Петрович (1873-1943), византинист, сириолог; профессор Пермского государственного университета;

31. Егоров Дмитрий Николаевич (1878-1931), историк-медиевист, германист, историограф, библиограф, ученик П. Г. Виноградова; чл.-кор. АН СССР (1928);

32. Ернштедт Петр Викторович (1890-1966), филолог, копто-лог, знаток византийской палеографии;

33. Жебелёв Сергей Александрович (1867-1941), историк античности; академик АН СССР (1927);

34. Загоровский Евгений Александрович (византинист. Одесское отделение РВК);

35. Зенгер Григорий Эдуардович614 (1853-1919), фило-

лог-классик, чл.-кор. РАН с 1907 г.;

36. Иванов Георгий (Юрий) Алексеевич (византинист, Саратов);

37. Измайлова Наталья Васильевна (1890 - ?), искусствовед, сотрудница комиссии «Константин Порфирородный». Окончила историческое отделение Петербургского женского педагогического института в 1912 г. В Эрмитаже работала с 1921 по 1931 гг. Помощник хранителя Отделения Византии. Научный сотрудник разряда ранне-христианской и византийской археологии ГАИМК (19191929);

614Курсивом выделены имена тех, кого только предполагалось пригласить для участия в работе Комиссии.

38. Ильинский Григорий Андреевич (1876-1937), филолог-славист, историк, археограф; чл.-корр. РАН по Отделению русского языка и словесности (славянская филология) с 10 декабря 1921;

39. Истрин Василий Михайлович (1865-1937), филолог-славист, византинист, историк средневековой литературы, текстолог; действительный член РАН (1907), председательствующий в ОРЯС РАН — АН СССР (1924-1927);

40. Карабинов Иван Алексеевич (1878-1937), историк церкви, профессор Петербургской Духовной академии;

41. Кобецкая Т. О. (Вреден-Кобецкая Т. О.) участница заседаний Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров;

42. Крачковский Игнатий Юлианович (1883-1951), филолог-арабист; академик РАН (1921);

43. Крашенинников Михаил Никитич (1865-1932), специалист в области античной истории и классической филологии, профессор Юрьевского, позднее Воронежского университета (1918-1929), декан его историко-филологического факультета, первый заведующий кафедрой классической филологии;

44. Кудрявская А. А. (участница заседания Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров 26 октября 1926; возможно, ученица и жена филолога-санскритоло-га Д. Н. Кудрявского)615;

45. Кудрявцев А. И. (художник, сотрудник комиссии «Константин Порфирородный», муж В. А. Кудрявцевой);

615См.: Р. V. Оп. 1-К. Д. 115. 11 л. Кудрявская А. Краткий очерк жизни и деятельности профессора Д. Н. Кудрявского. Воронеж. 25 февраля 1928. Машинопись.

46. Кудрявцева Валентина Александровна (художница, сотрудница комиссии «Константин Порфирородный», жена А. И. Кудрявцева);

47. Кулаковский Юлиан Андреевич (1855-1919), филолог-классик, востоковед, византинист, археолог; член-корреспондент Петербургской АН (1906), профессор кафедры римской словесности в Киевском университете;

48. Лаппо-Данилевский Александр Сергеевич (1863-1919), историк; академик РАН (1905);

49. Латышев Василий Васильевич (1855-1921), филолог, эпиграфист, агиограф; академик Петербургской АН (1893);

50. Латышев Петр Васильевич (1882 - ?); сын В. В. Латышева; металлург и нумизмат; сотрудник монетного двора (1919); научный сотрудник Института археологических технологий при РАИМК;

51. Лихачёв Николай Петрович (1862-1936), палеограф, знаток византийской сфрагистики и дипломатики; академик РАН (1925);

52. Лопарев Хрисанф Мефодиевич (1862-1919), агиограф, византинист, исследователь древнерусской литературы;

53. Лебедев Александр Николаевич (участник заседания Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров 29 мая 1925);

54. Ляпунов Борис Михайлович (1862-1943), филолог-славист; академик РАН (1923);

55. Лященко Аркадий Иоакимович (1871-1931), славист, византинист; чл.-кор. АН СССР (1928);

56. Малеин Александр Иустинович (1869-1938), филолог-классик, книговед, библиограф; чл.-кор. РАН (1916);

57. Малицкий Николай Владимирович (1881-1938), археолог, искусствовед;

58. Маркон Исаак Юльевич (Ицхок-Дов-Бер) (1875-1949), гебраист; в 1926 г. эмигрировал в Латвию, позднее — в Германию, в 1929-1933 — главный библиотекарь еврейской общины Гамбурга; с 1940 в Великобритании;

59. Марр Николай Яковлевич (1864-1934), кавказовед, археолог, филолог и лингвист; академик Петербургской АН (1912), вице-президент АН СССР (1930-1934);

60. Мацулевич Леонид Антонович (1886-1959), историк византийского искусства;

61. Насонов Арсений Николаевич (1898-1965), историк, специалист по древнерусской истории, исторической географии, источниковедению и археографии;

62. Никитский Александр Васильевич (1859-1921), филолог-классик, историк античности, эпиграфист; академик Петербургской АН (1917);

63. Новосадский Николай Иванович (1859-1941), филолог-классик, палеограф, специалист в области греческой эпиграфики; чл.-корр. РАН с 1917;

64. Ольденбург Сергей Федорович (1863-1934), историк, востоковед-индолог; академик Петербургской АН (1908), непременный секретарь Академии наук с 1904 по 1929;

65. Орбели Иосиф Абгарович (1887-1961), востоковед, кавказовед, академик АН СССР (1935)616;

66. Ордин Борис Кесаревич (1866 - после 1935), историк, переводчик; потомственный дворянин, до 1917 — действительный статский советник, член Совета министров, камергер Двора Его Императорского Величества;

67. Пальмов Иван Саввич (1855-1920), историк, славист; академик Петербургской АН (1916);

68. Пальмов Николай Николаевич (1872-1934), историк, искусствовед, архивист, этнограф-калмыковед;

69. Петров Алексей Леонидович (1859-1932), историк-славист;

70. Петров Д. К.617;

71. Пигулевская (урожд. Стебницкая) Нина Викторовна618 (1894-1970), историк-византинист, востоковед, исследователь античной и средневековой истории и культуры Ближнего Востока; чл.-кор. АН СССР (1946);

72. Покровский Иосиф Алексеевич (1868-1920), историк греко-римского права;

73. Попов Николай Петрович (1864 - ?), историк, палеограф, специалист по древнерусской литературе, сотрудник Исторического музея, член Русской Библейской комиссии, сотрудник Государственной Археологической комиссии, Патриаршей библиотеки;

74. Потапов П. О. (член Одесского отделения РВК);

617Упомянут при распределении работ по переизданию словаря Дюканжа: «11) Д. К. Петрову — сочинения А. Н. Веселовского» (Ф. 126. Оп. 3. Д. 2. Л. 1; То же: Там же. Д. 1. Л. 9).

618Первое время подписывала свои работы двойной фамилией, но с 1923 г. известна как Н. В. Пигулевская (в 1918 г. она вышла замуж за Г. В. Пигулевского, специалиста в области органической химии, в дальнейшем профессора Ленинградского государственного университета).

75. Преображенская Анастасия Васильевна (сотрудница комиссии «Константин Порфирородный»);

76. Преображенский Петр Григорьевич (1864 - не ранее 1926), историк церкви, сотрудник Исторического музея;

77. Пресняков Александр Евгеньевич (1870-1929), историк, историограф, чл.-кор. НАН (1920);

78. Присёлков Михаил Дмитриевич (1881-1941), историк древнерусской литературы;

79. Протасов Николай Дмитриевич (1885/6-1940), византинист, Москва;

80. Радлов Эрнест Львович (1854-1928), философ; чл.-кор. РАН (1920);

81. Регель Василий (Андреас Фридрих Вильгельм) Эдуардович (1857-1932), византинист, медиевист, славист, редактор «Византийского временника», основатель «Византийского обозрения»;

82. Розанов С. П. (филолог и археограф, участник заседаний РВК с апреля 1926);

83. Рождественский Сергей Васильевич (1868-1934), историк России, архивист; чл.-кор. РАН (1920); участник заседаний Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров;

84. Россейкин Федор Михайлович (агиограф; выпускник 1905 г., а затем преподаватель Московской духовной академии, священнослужитель);

85. Ростовцев Михаил Иванович (1870-1952), историк античности; академик Петербургской АН (1917);

86. Рудаков Александр Петрович (1886-1940), историк церкви, Тула;

87. Рыдзевская Елена Александровна (1890-1941), историк-медиевист, исследователь скандинавской литературы и византийско-скандинавско-древнерусских взаимоотношений;

88. Семёнов Анатолий Федорович (сотрудник Одесского отделения РВК);

89. Скржинская Елена Чеславовна (1894-1981), историк поздней античности, средневековья и раннего Возрождения, палеограф-латинист, исследователь и публикатор исторических источников;

90. Смирнов Алексей Петрович (1889-1930), искусствовед, византинист;

91. Смирнов Яков Иванович (1869 - 23 октября 1918), археолог-востоковед, историк искусства; академик Петербургской АН (1917);

92. Соболевский Сергей Иванович (1863-1963), филолог-классик, историк греческой и древнерусской литературы;

чл.-кор. АН СССР (1928);

93. Соколов Иван Иванович (1865-1939), филолог-классик, византинист, неоэллинист, историк церкви;

94. Спицын Александр Андреевич (1858-1931), археолог; чл.-кор. АН СССР (1927)619;

95. Стебницкая (в замужестве: Пигулевская) Нина Викторовна (участница заседания комиссии «Константин Порфирородный» 20 октября 1919), см. Пигулевская Н. В.;

96. Степанов А. А. (присутствовал на заседаниях РВК 15 марта и 12 апреля 1926);

97. Столица Елена П. (письмоводительница комиссии «Константин Порфирородный»);

98. Сцепуро Сергей Семенович (1894-1919), кавказовед, ученик Н. Я. Марра;

99. Сычёв Николай Петрович (1883-1964), историк византийского и древнерусского искусства, художник, реставратор, археолог; директор Русского музея (1922-1926);

100. Тарле Евгений Викторович (1874-1955), историк; академик АН СССР (1927);

101. Томасов Николай Николаевич (1961 - после 1925), филолог-классик, переводчик с древнегреческого языка, профессор Санкт-Петербургского университета;

102. Успенская Надежда Эрастовна (жена Ф. И. Успенского; участница заседания Подкомиссии по изучению русско-византийских договоров 15 января 1926);

103. Успенский Федор Иванович (1845-1928), историк-византинист, славист, академик Петербургской АН (1900);

104. Фаас И. Я. (историк римского права; сотрудник Одесского отделения РВК);

105. Фалев Павел Александрович (1888-1922), турковед, ученик Н. Я. Марра

106. Фармаковский Борис Владимирович (1870-1928), историк античности, искусствовед; ученый секретарь ГАИМК;

107. Фризе Федор Эдуардович (1886-1938), участник первого заседания комиссии «Константин Порфирородный»;

108. Церетели Григорий Филимонович (1871-1938 [?]), филолог-эллинист и палеограф; чл.-кор. РАН (1917);

109. Черноусов Евгений Александрович (1869 - ?), византинист, Ростов-на-Дону;

110. Шангин Мстислав Антонинович (1896-1942), филолог-классик, византинист, палеограф, книговед;

111. Шахматов Алексей Александрович (1894-1920), филолог, языковед, историк древнерусской культуры; академик Петербургской АН (1899);

112. Шестаков Дмитрий Петрович (1869-1937), византинист, Владивосток; сотрудник РВК с мая 1925;

113. Шестаков Сергей Петрович (1864-1940), византинист, Казань; сотрудник РВК с мая 1925;

114. Шкловский Владимир Борисович (1889-1937), брат литературоведа Виктора Борисовича Шкловского, филолог, преподаватель;

115. Яковенко П. А. (? - до 1923), проф. Воронежского университета;

116. Якубинский Лев Петрович (1892-1945), филолог, языковед, преподаватель;

117. Якубовский Александр Юрьевич (Георгиевич) (1886-1953), историк-медиевист, востоковед; чл.-корр. АН СССР (1943).

Приложение 10. Анкета Центрального статистического управления

Анкета Центрального статистического управления (сектор Социальной статистики, секция Статистики просвещения)620

Полное название учреждения и его адрес: Византийская Комиссия, В о., 7 л., д. 2, кв. 12.

Задачи, преследуемые учреждением: научное исследо-

621

вание вопросов византиноведения

Год первоначального возникновения: 191 8622

Юридический акт, на основании которого существует учреждение — название акта и дата его: постановление историко-филологического отделения Академии наук 10 апреля 1918 г.623

Кому учреждение подведомственно в научно-административном отношении: СНК, Отделение научных учреждений624 .

Существует самостоятельно или организационно подчинено какому-либо научному учреждению: Академии наук СССР625.

620Ф. 126. Оп. 3. Д. 3. Л. 98-100 об. - На бланке «Обследование научных учреждений в СССР на 1 апреля 1929». Заполнен С. А. Жебелёвым.

621 Зачеркнуто: «изучение внутреннего и внешнего быта Византии, ее экономических и торговых связей с Востоком и Русью, изучение византийского языка и литературы».

622В следующей графе: «если с 1918 г. учреждение подвергалось преобразованиям, указать кратко, в чем состояли эти преобразования» зачеркнуто: «с 1923 г. — расширение научных задач».

623Зачеркнуто: «ст. [атья] 131». Имеется в виду § 131 Протоколов заседаний ОИФ за 1918.

624Зачеркнуто: «Академии наук».

625 Аббревиатура вписана позже.

На чьем бюджете состоит учреждение: Академии наук СССР626

Структура учреждения: Подкомиссия по исследованию экономических связей Византии с древней Русью и востоком.

Ведет ли учреждение работу по подготовке новых кадров научных работников и в какой форме: в форме научноисследовательской работы627

Сведения о лице, руководящем учреждением: (временно) Жебелёв Сергей Александрович

Сведения об административно-техническом и научном персонале учреждения: председатель (временно) — 1; ученый секретарь — 1

Сведения о количестве научных работников: прочих <не I или II разряда]: м. — 13; ж. — 2

Состав научных работников по полу, возрасту, народности, социальному происхождению и партийности: мужчины от 30 до 39 — 2, от 40 до 49 — 7, от 50 до 64

— 6

женщины от 25 до 29 — 1, от 30 до 39 — 1 русские — 17 (все. — О. Б.)

по социальному происхождению: прочие <не дети рабочих, крестьян или служащих и сами не были рабочими> — 17

беспартийные — 17

Имеет вполне самостоятельное помещение или находится при каком-либо учебном заведении или другом учреждении : самостоятельное помещение

Характеристика здания: две комнаты628

626Аббревиатура вписана позже.

627Зачеркнуто: «нет».

628Имеются в виду две комнаты в бывшей квартире Ф. И. Успенского, к тому времени — в квартире его вдовы Н. Э. Успенской по адресу: В. О., 7-я линия, д. 2.

Сведения о бюджете учреждения за 1927/28 г.: всего имелось в бюджетном году на приходе: 2840; зарплата: 1800; расходы по научной части: 1040; всего израсходовано в 1927/28 г.: 2840; ожидается в 1927/28 г. поступлений по смете: 2840

Дата заполнения: 29 мая 1929 г.

Приложение 11. Анкета Комиссии «Наука в

России»

Анкета Комиссии «Наука в России», заполненная секретарем комиссии «Константин Порфирородный» А. Н. Акимовым629

Послано: 1 июня 1922. Для ответа:

1. Комиссия «Константин Порфирородный» при Росс. Академии наук.

2. Подробный адрес: Здание Академии наук (Петроград. Университетская наб., 5)

3. При Росс. Академии наук.

4. Дата основания: 1918.

5. Основные задачи учреждения: Исследование эпохи Константина Порфирородного и изучение его сочинений.

6. Своего бюджета нет.

7. Членский взнос: нет.

8. Число членов Комиссии — свыше 10.

9. 1) Председатель Комиссии — акад. Ф. И. Успенский (византинист) 2) Акад. Ник. Як. Марр (ориенталист) 3) Акад.

629Ф. 155. Комиссия «Наука в России» (1916-1923), впоследствии КУИНС (Комитет учета и изучения научных сил СССР). Оп. 3. Д. 38 (Комиссии Ленинграда: 1918-1933). Л. 181. Тип. экз. (типографский шрифт выделен курсивом); вписанное от руки дано без кавычек; орфография соблюдена.

Игн. Юл. Крачковский (арабист) 4) Проф. Алек-ндр Алек-ндр. [Александрович] Васильев (византинист) 5) Бор. Вл. Фармаковский (историк искусства) 6) роф. Ник. Петр. Сычёв (историк искусства) 7) Проф. Ив. Ив. Соколов (византинист) 8) Акад. Бартольд 9) Проф. Ив. Дм. Андреев (церк. историк) 10) Проф. Вл. Ник. Бенешевич (канонист) 11) Афанасий Никит. Акимов (секретарь)

10. Умершие (за время с 1 янв. 1920 г.): Умерли: акад. А. А. Шахматов, акад. В. В. Латышев, акад. Б. А. Ту-раев, акад. А. В. Никитский (8/Х11 921 г.) и научный сотрудник Сцепуро.

11. Постоянные комиссии, отделы, выставки, постоянные комитеты, съезды и пр.: [прочерк]

12. Имеется специальная библиотека по истории Х в. Византии (эпохи Константина Порфирородного) сравнительно небольшая по размерам (тт. 50)

13. Научные общества и кружки при учреждении: [прочерк]

14. Издания: [прочерк]

15. Литература, посвященная учреждению: [прочерк]

16. Положение об учреждении имеется в журналах АН

17. Изменения происшедшие с 1917 г.: Изменений не произошло.

18. Срок, к которому приурочиваются сведения: К 1 июня

1922 г.

19. Фамилия, имя, отчество, адрес лица, к которому можно обращаться за справками: Председатель Комиссии — акад. Фед. Ив. Успенский (В. О., 7 линия, д. 2)

20. 1 июня 1922 Секретарь Комиссии А. Акимов [подпись]

Приложение 12. О составе Комиссии к 24 апреля

1926 года

О составе Комиссии к 24 апреля 1926 года

Список вновь избранных членов академической Русско-византийской историко-словарной комиссии630

1. Лихачёв Николай Петрович

2. Мацулевич Леонид Антонович

3. Бриллиантов Александр Иванович

4. Карабинов Иван Алексеевич

5. Дмитриевский Алексей Афанасьевич [зачеркнуто]

6. Малицкий Николай Владимирович

7. Регель Василий Эдуардович

8. Россейкин Федор Михайлович

9. Рудаков Александр Николаевич631

10. Томасов Николай Николаевич

11. Шестаков Сергей Петрович

12. Шестаков Димитрий Петрович

13. Егоров Димитрий Николаевич

630Ф. 126. Оп. 3. Д. 8. Л. 8-8 об. Автограф И. И. Соколова.

631Рядом карандашом приписано «Петрович», что правильно.

14. Новосадский Николай Иванович

15. Протасов Николай Димитриевич

16. Попов Николай Петрович

17. Пребраженский Петр Григорьевич

18. Соболевский Сергей Иванович

19. Варнеке Борис Васильевич

20. Черноусов Евгений Александрович

21. Иванов Юрий Алексеевич

22. Виноградов Александр Иванович

23. Пальмов Николай Николаевич

24. Гордеев Димитрий Петрович [зачеркнуто]

25. Семёнов Анатолий Федорович

26. Шангин Мстислав Антонинович

27. Зиборовский [зачеркнуто]

28. Загоровский Е. А.

29. Дьяконов Александр Петрович

30. Присёлков Михаил Дмитриевич

31. Лященко Аркадий Иоакимович

32. Якубинский Лев Петрович

33. Брим Вениамин Адамович».

[Выписка из протокола632:]

В управление делами правления Академии наук СССР.

Согласно циркулярному предложению Управления от 8 марта 1926 г. № 370, сообщаю список членов и сотрудников Русско-византийской историко-словарной комиссии, которые все состоят в штате.

По постановлениею ИФО АН от 14 февраля 1923 г. в состав РВК вошли: Председатель — акад. Ф. И. Успенский, члены — акад. С. Ф. Ольденбург, акад. В. М. Истрин, акад.

Н.Я.Марр, акад. И. Ю. Крачковский, проф. Д. В.Айналов, проф. В. Н. Бенешевич, проф. В. Е. Вальденберг, проф. А. А. Васильев, проф. С. А. Жебелёв, проф. И. И. Соколов, проф. П. В. Ернштедт, — все проживают в Ленинграде.

Сама РВК пригласила к участию в своих работах следующих лиц: проф. С. И. Соболевского (Москва), проф. Н. И. Но-восадского (Москва), проф. М. Н. Крашенинникова (Воронеж), проф. Е. А. Черноусова (Ростов-на-Дону), А. П. Рудакова (Тула), проф. А. А. Дмитриевского (Ленинград), А. П. Смирнова (Ленинград) и проф. И. Д. Андреева (Ленинград); последние трое вошли, как члены Комиссии “Константин Порфирородный”, слившейся с РВК по постановлению ИФО от мая 1923 г.

По постановлению ИФО АН от 27-го мая 1925 г. утверждены следующие члены РВК: <... >[дальше по списку-автографу И. И. Соколова, секратаря РВК (Л. 8 этого дела), с учетом вычеркнутого; имена и отчества приведены не полностью: используются только инициалы перед фамилией]

Постановлением Президиума АН 22 декабря 1925 г. приглашены в качестве членов РВК проф. А. И. Бриллиантов, проф. В. А. Брим, проф. М. Д. Присёлков и А. И. Лященко, а в качестве сверхштатных сотрудников — Б. К. Ордин,

А. Г. Якубовский, А. Ф. Вишнякова, А. А. Петров633,

632Там же. Л. 10.

633Ошибка. Надо: А. Л. Петров.

.

Шкловский, Е. А. Рыдзевская, Е. Г. Скржинская и . Бузни.

[Без подписи. Дата карандашом:] 24/ТУ 1926.

Приложение 13. Письмо Б. К. Ордина в Центральную Комиссию по проверке Советского

аппарата

Копия с жалобы научного работника Бориса Ке-саревича Ордина, писанной 6 сентября 1929 г. в Центральную Комиссию по проверке Советского аппарата (Ильинка, 21) (Народный Комиссариат РКИ СССР)634

“Комиссия по проверке аппарата Академии наук СССР” постановлением своим от 20 августа сего года “сняла меня с работы” по Академии наук по I категории. Выписка из протокола мне вручена 29 августа сего года. Постановление это считаю неправильным.

1. Прежде всего Комиссия по проверке аппарата Академии, согласно пункта 5-го раздела 5-го инструкции, не имела права “снимать меня с работы” по I категории, как специалиста, обладающего основательными познаниями в области древних греческого и латинского языков и серьезною образованностью. Комиссия эта совершенно упустила из виду, что теперь лица, хорошо знающие греческий и латинский языки, встречаются все реже и реже, как единицы, и что хорошо изучить эти языки в два-три года невозможно, а также и то, что знающие древние языки нужны не только для работы в ви-

634Архив РНБ. Ф. 585. Д. 3728. Автограф. 11 л. В сопроводительном письме С. Ф. Платонову Б. К. Ордин пишет: «Многоуважаемый Сергей Федорович! Представляя при сём копию с жалобы, посланной мною 6го сего сентября в Москву, в Центральную комиссию по проверке Советского аппарата, прошу Вас, как академика секретаря гуманитарного Отделения, при одной из комиссий которого я работал, взять меня под Вашу защиту для отмены несправедливого и жестокого решения “Комиссию по проверке аппарата Академии наук СССР”. Примите уверения в глубоком моем уважении и совершенной преданности. Б. Ордин. 10 сент. 1929».

зантийской комиссии, но и для всех наук, как исторических так и естественных.

2. Независимо от сего Комиссия впала в весьма грубую ошибку, признав меня служащим в Академии наук, ибо таковым

я в действительности не состоял, а исполнял отдельные поручения председателей византийской комиссии по своей специальности за сделанное вознаграждение, по представлявшимся мною каждый раз отдельным отчетам, то есть работал для Комиссии как целый ряд посторонних Академии специалистов. Из делопроизводства Академии можно усмотреть, что именно таким образом я получил от Академии наук в январе 1929 г. — 37 р. 50 к., в феврале 1929 г. — 25 р., в марте — 25 р., в апреле — 27 р. 20 к., в мае — 30 р., в июне — 40 р., в июле — 30 р. Таким образом, Комиссия не имела никаких оснований считать меня служащим Академии наук и применять ко мне правила, применяемые к служащим в Советском аппарате.

Поэтому, как внесение меня в списки “сотрудников”, так и увольнение меня Комиссиею по проверке академического аппарата считаю неправильным.

3. Хотя я и полагаю, что Центральная комиссия едва ли может интересоваться внешними отличиями давно минувших лет, ныне не имеющими никакого значения и дававшимися разным людям разных качеств, и хотя думаю, что для Ц. К. важнее знать, годен ли я для работы при Академии наук, могу ли быть полезен и что делал после революции, тем не менее, ввиду того, что пункты, на основании которых Комиссия меня уволила, не точны и притом в неблагоприятном для меня смысле, позволяю себе отметить эти неточности.

1) В протоколе сказано: был помощником заведующего канцеляриею б. императрицы, но не пояснено, что еще до революции, в 1915 г., я был уволен из этой канцелярии и назначен членом Совета при министре двора, далекого от императрицы и ведавшего дела о пенсиях и пособиях.

2) Сказано: был гофмейстер двора Николая II. Никогда я в чине гофмейстера не был, а был лишь назначен “в должность гофмейстера”635, что было лишь звание, не дававшее выгод, сопряженных с вышеупомянутым чином.

3) упомянут чин действительного статского советника, но не сказано, что, по первому требованию Правительства, я зарегистрировался.

Будучи лишь скромным работником, сперва делопроизводителем, а потом помощником заведующего Канцелярией, я работал по делам всякой помощи бедным и обездоленным,

и, благодаря жалованию по министерству двора, мог работать безвозмездно во многих учреждениях на помощь нуждающимся. (Список таких учреждений мною был представлен Комиссии по проверке академического аппарата 22 августа в I приложении636).

От б. императрицы я был далек, а к интимному кружку ее печальной славы не только никогда никакого отношения не имел, но открыто его чуждался, вследствие чего и не сделал карьеры и был удален в совет при министре. В этом отношении безупречная моя репутация была известна многим.

Кроме того, Комиссия по проверке не приняла во внимание, что как относительно чина, так и придворного звания и службы при старом режиме по министерству двора, неоднократно было разъяснено, что эти звания и должности, как не внесенные в опубликованный список бывших должностей, лишающих права на службу в Советских учреждениях, поводом к увольнению служить не могут.

4) Мои специальные познания в области древней филологии и истории были признаны такими крупными учеными,

63523 апреля 1913 (РГИА. Ф. 525. Оп. 1 (196/2683). Д. 5. Л. 281: Всемилостивейше пожалован ко дню Тезоименитства Ея Величества в должность гофмейстера).

636Примечание автора: «Копию с сего списка при сём представляю».

как покойные академики В. Г. Васильевский, Ф. И. Успенский и другие.

По окончании с золотой медалью курса бывшей 3-ей Петербургской гимназии637, я прошел курс историко-филологического факультета здешнего университета под руководством таких известных профессоров, впоследствии академиков, как В. Г. Васильевский, П. В. Никитин, В. В. Латышев, П.В.Эрнштедт (так в оригинале. — О. Б.) , Н. П. Кондаков и другие638. Экзамены по всем предметам в Государственной испытательной комиссии мною сданы были с высшими отметками639, а, по отзыву проф. В. Г. Васильевского, я был

637См.: Ордин Б. К. Из воспоминаний о 3-й гимназии за сто лет // За сто лет: Воспоминания, статьи, материалы. Пг.: Издание 13-й Советской трудовой школы, 1923. С. 115-25. - Вот какую рецензию дает П. А. Зай-ончковский на эту работу (История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах / Под ред. П. А. Зайончковского. Т. 3. Ч. 2: 1857-1894. М., 1980. С. 298. № 4162): «Ордин Борис Кесаревич, публицист и общественный деятель, окончил гимназию в 1886 г. 1880-1886. Характеристика личности и педагогической деятельности директора Гимназии В. Х. Лемониуса, инспектора А. Ф. Крутикова, учителей Г. В. Бюрига, П. Е. Ваденюк и др., министра народного просвещения И. Д. Делянова». Позже в ней учился брат Владимира Борисовича Шкловского, другого сотрудника Комиссии

— Виктор Борисович Шкловский (Минувшее: Исторический альманах. Вып. 24. СПб., 1998. С. 548).

638См.: ЦГИА. Ф. 14 (Университет). Оп. 3. Т. 6. № 25432 (1886 г.). Личное дело Ордина Бориса Кесаревича (в описи: Ксаверьева). Микрофильм.

639Учился Б. К. Ордин отлично, так за осенний семестр 1890 г. все отметки, за исключением одной, которая «удовлетворительна», — «весьма удовлетворительно». Экзамены принимали: И. Помяловский, В. Васильевский, Ф. Соколов, Ф. Зелинский, В. Ламанский, П. Никитин (ЦГИА. Ф. 14 (Университет) Оп. 6. Д. 3. Протоколы заседаний Испытательной комиссии за 1890 г. Историко-филологический факультет. Л. 14 об.-15). Из донесения Председателя Историко-филологической испытательной комиссии д. с. с. И. Помяловского попечителю Санкт-Петербургского учебного округа: «В заключение, считаю долгом обратить благосклонное внимание Вашего Превосходительства на гг. Ордина [упомянут первым!], Жебелёва, Сафаревича, Тураева, Сретенского и Липовского, ко-

награжден золотой медалью за сочинение на предложенную факультетом тему “Осада и взятие Константинополя турками в 1453 г.”640.

Всю мою жизнь я интересовался древними языками и историею и, приглашенный академиком Ф. И. Успенским на работу, как хорошо знающий древнегреческий и латинский языки, равно как и некоторые новые, я работал над чтением византийских историков XII, XIII и XIV веков и извлекал из их произведений термины, технические и бытовые слова, подготовляя словарный материал для одобренной Академиею наук по представлению академика Успенского, большой работы, интересующей весь ученый мир, по подготовке материала для переиздания устарелого словаря “Glossarium Mediae Graecitatis” знаменитого учёного XVII в. Дюканжа641.

Весьма важно отметить, что мало известные у нас византийские авторы содержат не разработанные еще материалы по важным вопросам мирового значения, как по этнографическим, экономическим и социальным, так равно и по вопросам крестьянского землевладения, хозяйственным и прочим, которые ждут еще изследователей (так в оригинале.

— О. Б.), хорошо знающих древние языки.

За годы работы при Академии я прочел 14 авторов — историков, и 19 томов греческого текста, а именно: 1) Georg. Acropolita, 2) Georg. Pachymeris, 3) Georg. Phrantzes., 4) Ioann. Anagnostus, 5) Ioann. Cananus, 6) Ducas, 7) Nicephorus Gregoras, 8) Ioann. Cantacuzenus, 9) Laonicus Chalcocondiylas, 10) Crito-bulus, 11) Theophanes Continuatus, 12) Anna Comnena, 13) Michael Attaliota, 14) Nicephorus Bryennius и 15) приступил к чтению Ioannis Cinnami, каковая работа прервана мною вслед-

торые своими познаниями и успехами выдавались перед товарищами» (Там же).

640Диплом I степени № 10544 выдан 22 ноября 1S90.

641 Du Cange, Charles. Glossarium ad scriptores Mediae et infimae graecitatis. 16SS.

ствие постановления поверочной Комиссии 20 августа. Мною, по указаниям Византийской комиссии, написано свыше 13 000 карточек с выписками греческих текстов, с обозначением авторов, страниц и строки составлен ряд алфавитных указате-

642

лей извлеченных слов .

Все эти работы сданы в византийскую комиссию.

Кроме того, я помогал академику Успенскому по наведению нужных для его работ справок в авторах и, по его поручению, написал, по документам, работу (введение и 14 глав), посвященную описанию трудов бывшей под его руководством академической археологической экспедиции, работавшей в 1916 и 1917 годах в Трапезунде, каковая работа моя прочтена академиком, вполне им одобрена и принята им.

После кончины академика Успенского, я, по поручению бюро Византийской комиссии, разобрал и привел в порядок оставленные после покойного его работы и материалы.

Независимо от сего работал я и по новой истории и написал очерк истории Англии (около 30 печатных листов)643 и напечатал работу по Ирландии за десятилетие с начала войны 1914 г.

Таким образом, моя научная подготовка, полезность моих знаний и работоспособности для Академии наук вне сомнения.

5) В политическом отношении мое поведение всегда было вполне корректно. Ни к каким партиям я не принадлежал. Поняв все историческое значение революции, я не только сразу подчинился Советской власти, но уверенный в чистоте моей деятельности в дореволюционное время, с 1917 года работал в Советских учреждениях и, несмотря на опасность, сопряженную с бывшим придворным званием, сознательно оста-

642О сохранившихся в фонде Комиссии карточных материалах, выполненных Б. К. Ординым см. Приложение 4.

643«Заказчик» этой работы был С. А. Жебелёв (Ф. 729. Оп. 2. Д. 90. Л. 1-2: Письмо Б. К. Ордина С. А. Жебелёву. Автограф).

вался все время в Ленинграде, где я родился и прожил всю мою жизнь, и никогда ничего из своего прошлого не скрывал.

Когда в 1917 г. я был приглашен на работу в Публичную библиотеку, все лица, от которых зависел мой прием на службу, знали мое прошлое, но ценили мою образованность.

В 1918 г., при ликвидации бывшего о-ва Красного Креста, где я много работал, я был арестован «в целях изоляции», как мне потом объяснили.

Наведя справки о моей деятельности, покойный председатель ЧК Феликс Дзерджинский (так в оригинале. — О. Б.) приказал меня освободить на пятый день ареста и я больше органами ГПУ арестован не был.

Когда, в 1925 году, я был привлечен к работе академиком Ф. И. Успенским, я подробно ознакомил его с моею службою до революции и он ответил мне следующими словами: “Таких как вы мы ищем днем с огнем и не находим. Академия ценит ваши специальные знания и ваши личные качества, а до придворных званий ей дела нет”.

6) Я всегда жил на трудовой заработок и никогда ни капиталами, ни домами, ни доходными имениями не обладал и решительно никого никогда не эксплоатировал и не угнетал.

7) Наконец, не желая сколько-нибудь вызывать подозрения власти, я сознательно отказывался от всякой руководящей или направляющей работы и все десять лет усердно трудился в Советских учреждениях, исполняя самые скромные обязанности, претерпевая большие лишения, т. к. получал 25-40 р. в месяц, и утешался только сознанием пользы, приносимой мною.

Мне скоро 63 года, и я ни на какие карьеры не рассчитываю. Ищу лишь возможности работать в области моих знаний, все более редких, могущих быть полезными не одной лишь Византийской комиссии.

Ввиду вышеизложенного я прошу Центральную Комиссию исправить ошибку, допущенную “Комиссиею по проверке аппарата Академии наук СССР” в отношении меня и, отменив ее решение и не относя меня к служащим этого аппарата, дать мне возможность работать по моей специальности в учреждениях Академии наук СССР или в других научных учреждениях.

0 постановлении Центральной комиссии прошу меня уведомить по моему адресу: Ленинград, ул. Восстания, д. 12, кв. 25.

Б. Ордин. 5 сентября 1929 г.

Приложение I.

Копия со Списка учреждений, в которых работал Б. К. Ордин на помощь больным, раненым и обездоленным (работа общественная и безвозмездная).

1 приложение, представленное при заявлении, поданном 23 августа 1929 г. в “Комиссию по проверке аппарата Академии наук СССР”.

I. Работа по Российскому обществу Красного креста с 1904 по 1918 г. Как член Главного Управления, Председатель Совета складов (органа, учрежденного для организации снабжения материальною санитарных учреждений Кр.[асного] Кр.[еста]), член мобилизационного Совета, председатель и член многих комиссий, я участвовал во многих работах.

Под моим руководством разработан план деятельности Совета, планы специальных сооружений — мастерских, лабораторий и складов и построены поныне служащие на пользу Советской военно-санитарной части склады: Главный в Ленинграде, на углу Варшавской ж. д. и Рощинской улицы; в Москве громадное учреждение, у курской ветки, за Рогожской заставой. Во время эвакуации в тыл это учреждение оказало помощь свыше 200 000 раненных и больных; склады близ Иркутска, в Хабаровске и Владивостоке. Во время войны, с

начала до января 1918 г. я руководил делом снабжения санитарными материалами учреждений Красного Креста на всех четырех фронтах и в тылу.

II. Как сотрудник известного Д-ра К. А. Раухфуса, я принимал активное участие в выработке плана и устава деятельности Попечительства об охране материнства и младенчества и был членом его комитета.

2) 13 лет был членом Комитета под председательством того же Д-ра К. А. Раухфуса, по устройству, постройке зданий и по управлению приютом для младенцев и школы для нянек, учреждение и ныне действует в Детском Селе.

3) Был членом Комитета и заместителем председателя по разработке плана и постройке Ортопедического института. Был членом Комитета института на Петроградской стороне.

4) Был членом Комитета по устройству, постройке и заведованию Ольгинским детским приютом, построенным на частные пожертвования на Васильевском острове, по Большому проспекту № 68.

III. Постоянно приглашался для участия в разных комиссиях и учреждениях для оказания помощи раненым, больным, военнопленным; по случаю стихийных бедствий — землетрясений, ураганов и т. п. (на Черном Море, в Андидиане, в Семиречье и пр.).

На основании документов и фактов могу сказать, что под моим руководством или при моем активном участии за почти сорок лет моей деятельности оказана помощь в спасении жизни и здоровья многим сотням тысяч бедняков

и, конечно, главным образом, трудящихся, рабочих и крестьян. Неужели же в глазах революционного пролетариата все это не заслуживает ни внимания, ни признания?

Б. Ордин.

Приложение 14. Из следственного дела Ордина Бориса Кесаревича

Внутренняя опись.

1. Ордер № 4296. Л. 4.

2. Анкета арестованного. Л. 5-6.

3. Протокол обыска. Л. 7-8.

4. Анкета. Л. 9.

5. Дубликат квитанции. расписка. Л. 10-11.

6. Расписка ДПЗ № 4296. Л. 12.

7. Справка (мед. заключение). Л. 13.

8. Протокол допроса обвиняемого. Л. 14-17.

9. Заключение. Л. 18.

10. Выписка из протокола. Л. 19.

11. Исполнительная и дополнительная. Л. 20-31.

12. Заключение (31 авг.1989 г.). Л. 32-33.

Жена — Евгения Константиновна Ордина В числе знакомых: профессор Фальборг Генрих Адольфович, Жебелёв Сергей Александрович (работает в Академии материальной культуры).

За границей: двоюродная сестра жены — Болдова, Данзас Юлия Николаевна644, доктор Крессон Ефимен.

Л. 1: Дело № 238867. Учтено в 1962 г.

Л. 2: Справка. В 1936 г., при разработке центрального архива ВЧК-ОГПУ-НКВД, под архивным № 238867 зарегистрировано следственное дело 7/33-35 г. УГБ УНКВД по Лен. обл. по обвинению 1) Ордина Бориса Кесаревича и 2) Орди-ной Евгении Константиновны как СОЭ645. Дело состоит из одного тома и хранится в общем архиве.

Л. 4: Ордер № 4296. 5 марта 1935 выдан на производство обыска и ареста Ордина Бориса Кесаревича по адресу ул. Жуковского, 28/12, кв. 25646.

Л. 5: [анкета заполнена не Ординым, а сотрудником НКВД] место рождения: г. Ленинград; место службы и должность: безработный; профессия и профсоюзная принадлежность: историк, союз просвещения; имущественное положение в момент ареста: нет; тоже до 1929 г. — нет; тоже до 1917 г.

— дача в Выборгской губернии, в 24 г. прод.[ал]; полит. [иче-

644Ю. Н. Данзас (1879-1942), историк религии, католический теолог, религиозный и общественный деятель. С 1907 г. — фрейлина Александры Федоровны, заведовала ее благотворительными делами. - См. о ней: РО ИРЛИ. Ф. 451. Данзас Ю. Н. (псевдоним: Николаев Юрий); ЦГИА. Ф. 535. Оп. 1. Д. 1-837 (1812-1918): Императорское женское патриотическое общество. Д. 411 (1907): Об избрании дочери действительного статского советника Юлии Николаевны Данзас действительным членом общества и Помощницею Попечительницы школы в память Государя Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича; Агурский М. М. Горький и Ю.Н. Данзас // Минувшее. Исторический альманах. Париж, 1988. № 5. С. 359-377. (Репринт: М., 1991)). - Вместе с Б. К. Ор-диным 14 ноября 1918 г. она была принята на работу в РНБ «для специальных работ по каталогизации» (Архив РНБ. Арх. 129. (Приказы и распоряжения) Оп. 1. 1917-1925. Л. 40). До революции Ю. Н. Данзас работала вместе Б. К. Ординым в Совете складов Красного креста (Сим-бирскийН. Красный Крест на войне. Пг., 1917. С. 147-149).

645 Социально опасный элемент.

646В анкете (Л. 5) указан адрес: ул. Восстания, 12/28, кв. 25.

ское] прошлое: нет; б/п; состояние здоровья — плохое; жена: возраст — 60, место работы — фбф [?] путей сообщения647.

Л. 13: степень годности к труду: не годен.

Л. 16: семья состоит из жены Евгении Константиновны, последняя работает преподавательницей в институте Путей сообщения. Знаю незначительный круг бывших дворян: профессор Фальборг Генрих Адольфович работает в научном учреждении; проживает: Ленинград, ул. Бедноты [?], 10. Же-белёв Сергей Александрович купеческого звания».

Л. 17: Болдова проживает в Ницце, письменной связи с ней нет. Данзас уехала во Францию примерно 2-3 месяца назад, раннее была в связи, будучи в гор. Ленинграде была связана с кензами, считалась католической деятельницей, изредка ко мне она заходила, мысли ее я не разделял, так как она католичка, а я русский. Доктор Крессон Ефимен проживает в настоящее время в Париже. Переписку с ним не веду. Вопрос: был ли ваш отец Финляндским генералом губернатором и служил ли секретарем личным императрицы Александры. Ответ: губернатором в Финляндии не служил, я служил пом.[ощником] личного секретаря у императрицы Александры. Вопрос: скрывали ли вы ваше социальное происхождение, а также и ваша жена. Ответ: нет, не скрывали. При поступлении на службу как я, а также и моя жена говорили о своем социальном происхождении. Вопрос: вы не работаете уже с 1928 г. На какие средства вы живете. Ответ: моя жена работает и я на ее средства живу, теперь я работать не могу: чувствую слабость большую умственной способности.

Больше показать ничего не могу. Записано со слов правильно (с грубейшими ошибками! -О. Б.) в чем и подписываюсь.

647Л. 9: «г/р: 1870; рабфак ЛИИЖТ и 2-й Лен. мед. инст»; Л. 14: преподавательница.

Л. 18: 1935 года марта 5 дня. Я, слушатель 3-й Погран-школы УГБ НКВД Ермаков А. Н., рассмотрел следственный материал в отношении Ордина Бориса Косоревича.

Л. 19: Постановили: Ордина Бориса Косоревича как соц. опасный элемент вместе с семьей в числе 1 челов.[ека] — сослать в Астрахань сроком на пять лет, сч.[итать] срок с 7/335 г. Дело сдать в архив.

Л. 22: место высылки — Астрахань 5.

Л. 27: Заявление особо уполномоченному НКВД от Е. К. Ординой от 12/111 1935: «Прошу о продлении срока моего выезда из Ленинграда 13-го III [марта] впредь до пересмотра моего дела, так как получена из Москвы от Помполита телеграмма о пересмотре дела».

Л. 27: копия телеграммы на имя Ординой от 12/Ш 1935: «Решение пересмотра дела отложено [на] четырнадцатое. Пешкова».

Л. 32-33: Заключение в отношении Ордина Бориса Косоревича (так в оригинале. — О. Б.) Бывший дворянин, действительный тайный советник, беспартийный, безработный. Арестован 5 марта 1935 года. Постановлением особого Совещания НКВД СССР от 9 марта 1935 года определена ссылка как социально опасному элементу сроком на пять лет с семьей из 1 человека (жена — Ордина Евгения Константиновна) в г. Астрахань. Ордин Борис Кесаревич и Ордина Евгения Константиновна подпадает под действие ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года о “О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов. 25 августа 1989648.

Приложение 15. Личное дело Веры Михайловны

Бузни

Л. 1649: Время и место рождения: Ленинград, 1875650 происхождение: Дворянка

отец: Бузни Михаил Константинович. Умер в 1913 г.651 мать: Бузни Нина Варфоломеевна652. Умерла в 1932 г. профессия или специальность: юрист, историк права семейное положение: одинока, не замужем образование: домашнее; держала экзамен экстерном при ЛГУ по юридич.[ескому] факультету

какие знаете языки и степень владения ими: французский, английский, немецкий, итальянский, — в совершенстве местожительство: Косой пер., д. 15 кв. 3 чем занимались, место службы, учреждение и в качестве кого: с 1905 г. до марта 1917 г.: член Обществ: Древней

649Архив РНБ. Д. 547. Вера Михайловна Бузни. 28 сентября-13 ноября 1938. 6 л. Автограф В. М. Бузни.

650 6 августа. - Здесь и ниже в сносках сведения предоставлены родственником В. М. Бузни по материнской линии, петербургским писателем Дмитрием Николаевичем Каралисом. Приносим ему благодарность.

651Белецкий депутат дворянства (Дворянский адрес-календарь на 1897 г. СПб., [1898]. С. 1). Бессарабская губерния при вотчине Унгине, Белецкий уезд (справочник «Вся Россия» за 1899 г., раздел «Землевладельцы»). Рассказ князя Урусова — губернатора Бессарабской губернии в 1903 г. о помещике Б. [Бузни]; эту историю повторяет В. В. Розанов в «Празднике урожая». Учился в частной гимназии инженера подполковника Беренса (СПб.). Начал служить 31 окт. 1872 канцеляристом в Канцелярии Сорокско-Ясского предводительства дворян; заседатель Сорокско-Ясской дворянской опеки, депутат Бессарабского дворянского депутатского собрания от Бельского уезда с 1896. Формулярный список составлен в 1910. Орден — Владимира IV степени. Губернский секретарь.

652Потомственная дворянка Н. В. Демская.

письменности с 1908 г. правовых отношений. Работала в обществе по день его ликвидации в 1932 г. Научное описание его имущества для сдачи в ГПБ и Эрмитаж.

С марта 1917: В 1932 г. — в Доме ученых — библиотекарем, зав. кабинетом иностранной литературы. В 1935 г. — переводчик в НИЛК’е и на физиологическом съезде — совместно в Гос. географическом обществе библиотекарем-пере-водчиком по 1938 г. включительно. 8 октября 1938.

Л. 5: Заявление в отдел кадров ГПБ: «Прошу зачислить меня переводчиком по договору в Гос. Публ. Библиотеку. Владею европейскими языками. Специализировалась на французском языке, который знаю в совершенстве и одинаково свободно перевожу как с русского на французский, так и обратно с французского на русский. Имею опыт, так как работала в НИЛК'е, а также была переводчиком на физиологическом и Иранском конгрессах. Работала для травматологического и физиологического институтов. Моя рецензия на книгу

А. УгоШв “1пё,осНгпе БОБ" напечатана в известиях ГГО. По образованию я юрист и историк права. Бузни, Действительный член Гос. географического Общества. 22 сентября 1938.»

Л. 6: Заявление на имя зам. директора ГПБ: «Прошу Вашего распоряжения о расторжении договора с тов. Буз-ни. 16 ноября 1938 г. за окончанием срока договора. [Подпись неразборчива]».

Приложение 16. Письма В. Б. Шкловского

В. Н. Бенешевичу

Письма сохранились в фонде Комиссии в «Личном деле» В. Б. Шкловского653.

Л. 2 [вверху помета В. Н. Бенешевича: «получ[ено] 23/Х! 1925»]: «Профессору Бенешевичу. Многоуважаемый профессор Владимир Николаевич! Академик Ф. И. Успенский направляет меня к Вам. — Прошу Вас, согласно указания, не отказать выдать мне экземпляр “правил” по выполнению работ по Дюканжу. Владимир Борисович Шкловский».

Л. 4: [письмо от 27 ноября 1925, автограф; ниже помета В. Н. Бенешевича: «получ[ено] 10/ХП 1925»] «В Русско-Византийскую Комиссию, товарищу Председателя. Настоящим подтверждаю получение посланного Вами прошения № 98 и могу сообщить о принятии всех данных в нем указаний во внимание при последующей и уже начатой мною работе. В связи с этим я сделаю соответственные изменения в том материале, который мною был заготовлен до настоящего момента.

1) Полагал бы считать именно сегодняшнее число моментом приступа к работе и выравнивания уже прежде сделанного по указаниям, полученным мною по сему предмету.

2) заготовляемые материалы предполагаю представлять периодически по их накоплении в пределах 20-40 страниц проработанного печатного текста.

653Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/36. - См. Л. 5 этого дела (автограф Б. К. Ор-дина): «Представлено через профессора И. И. Соколова: пакет с письмами и 183 карточки в трех пачках». См. также: Степанова Л. Г., Устинов Д. В. О судьбе Владимира Борисовича Шкловского (два письма Виктора Шкловского В. Ф. Шишмареву) // Материалы конференции, посвященной 110-летию со дня рождения академика В. М. Жирмунского. СПб., 2001. С. 29-36.

Вместе с сим прошу, того момента как это окажется возможным, не отказать меня поставлять в известность о фактическом ходе научной работы Комиссии путем направления

— в будущем — повесток, отчетов и т. д. Владимир Б. Шкловский. Надеждинская, 33, кв. 10».

И уже 12 декабря 1926 [Ф. 126. Оп. 3. Д. 9/36. Л. 4, автограф]: «Председателю Русско-византийской комиссии.

При сем представляю материалы, заготовленные мною по описанию, согласно указаниям Русско-византийской комиссии, первых 25 страниц, или 5 глав текста Agathias в Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae editio B. G. Niebuhrii — Bonnae, MDCCCXXVIII. Приложение: пачка материалов. Владимир Б. Шкловский. 12 - I - 1926».

Л. 6654: 18 января 1926. «Многоуважаемый профессор Владимир Николаевич!

1. Не застав Вас дома, сообщаю необходимые пояснения к материалам. Как Вы можете усмотреть на них, в сомнительных местах я просто оставлял пробел в ожидании необходимого личного разговора с Вами, — в частности относительно реальных латинских пояснений к собственным именам.

2. В ряде случаев не представлялось полезным выписывать собственного имени, о котором в ней [Л. 6 об.] ничего содержательного или поясняющего самое имя или, наконец, термин не было бы сообщено. Так я начал делать еще при первых опытах, просмотренных Ф. И. Успенским.

3. В неизбежных случаях дополнения или переделки сделанных отдельных выписок просил бы их перед возвращением мне — отметить поштучно, — если возможно, — в процессе самого их просмотра Вами.

4. Спешу передать предлагаемое мною, чтобы иметь утешение при мысли, что хоть что-нибудь уже сделано.

654Автограф В. Б. Шкловского на х/4 листа бумаги.

5. Желал бы в скором будущем возобновить работу по тексту. В. Шкловский».

Л. 7655: 6. Недавно я получил одно [платное] единовременное задание от Н. Я. Марра: “Romania” — генезис и история термина. Тем не менее ищу постоянной (академического типа) работы (*лекции, библиограф[ическая] работа, и т. д., секретарство etc.). В случае возможности таковой, прошу иметь меня ввиду: Романо-германские языки и литературы (магистрант Университета с 1917 г. Имею печатные работы, отдельно и в статьях. Из последних: Dante. De vulgari eloquio

— перевод на русский язык. 1922).

7. Прошу, если возможно, выяснить вопрос о вхождении моем в число фактических сотрудников Р.-В. Комиссии на общем основании.

Л. 7 об. — Явиться могу к Вам в любой день между 12 и 4 часами и в любое учреждение».

Л. 8: 4 марта 1926. Автограф на почтовой открытке. «Многоуважаемый профессор Владимир Николаевич! — За последние 2 месяца я усиленно готовился к своему на днях состоявшемуся докладу у академика Н. Я. Марра на тему: “Единство в индоевропейском и яфетическом”. Это именно обстоятельство и было причиной моего замедления в работе по византологии. Теперь я надеюсь снова ее вести и представить возвращенные мне материалы в переработанном виде. По-прежнему жалею, что нет взноса на рассылку повесток на доклады Р. В. К. Когда я являлся в Академию материальной культуры, то это было или слишком рано или после дней уже состоявшихся докладов (если я не смешиваю научные учреждения, или если не ошибались пояснявшие мне служители. Владимир Б. Шкловский)».

Л. 9. Автограф на почтовой открытке. 21 декабря 1926 [дата установлена по штампу]: «Многоуважаемый профессор

655 Автограф В. Б. Шкловского на 1/4 листа бумаги

Владимир Николаевич! Поздравляю Вас с приближающимся праздником, уведомляю Вас вместе с тем о том, что академик Ф. И. Успенский только что прислал мне ответную открытку, где я читаю: “Прошло так много времени, что я затрудняюсь в настоящее время вести речь о том же авторе, который был Вам передан два года назад”. Очень возможно, что Ф. И. передал уже текст другому лицу, — меня это нисколько не расстроит; я сумею, если бы потребовалось дописать начисто уже просмотренный Вами же материал, пополнить его по другому экземпляру. Во всяком случае я очень желаю работать, а также использовать наступающие каникулы. — Если мой труд не будет отвергнут, то прошу не отказать теперь же в соответственном распоряжении и в том или ином случае выяснить и самый вопрос вообще. Продолжаю заниматься византологией и по иностранным источникам. (Это уже кстати!)».

Приложение 17. Сообщение Ф. И. Успенского об участии в переиздания словаря Дюканжа

Сообщение Ф. И. Успенского о готовности российских византинистов участвовать в совместном с западными учеными деле переиздания словаря Дюканжа, сделанное 14 февраля 1923 г. на заседании Отделения историко-филологических наук656

Отделение поручило мне выяснить вопрос о составе Комиссии, имеющей заняться изготовлением и обработкой материала для нового издания словаря Дюканжа — в согласии с международным научным предприятием Союза Академий. Из тех указаний, какие были сделаны в прошедшем заседании по отношению к составу предполагаемой к организации Комиссии, выяснилось одно очень важное обстоятельство по отношению к задаче, преследуемой Союзом Академий. Не может быть сомнения, что речь идет не о словаре латинского языка, и что вновь поднят вопрос о переиздании словаря graecitatis, предприятии, которое подвергается обсуждению европейских университетских и академических сфер уже около сотни лет, со времени Тафеля, Муллаха, Газе и их современников. На переиздание этой работы знаменитого патриарха византинистики всегда смотрели, как на задачу весьма важную и вместе сложную, которая может быть исполнена лишь путем ассоциации, то есть соглашения разных ученых учреждений участвовать в коллективной работе. Много раз проект, уже вполне готовый к осуществлению, не доходил до исполнения вследствие случайных обстоятельств. С тех пор

656Опубликовано: Бенешевич В. Н. Русско-византийская комиссия. Glossarium Graecitatis // ВВ. 1926. Т. 24 (1923-1926). С. 115-116. - Черновик-набросок этого выступления см.: Ф. 126. Оп. 2. Д. 1. Автограф Ф. И. Успенского.

как занятия Византией в России обратили на себя внимание западноевропейских ученых, эти последние, прямо или косвенно, начали указывать на необходимость привлечь русских к совместной работе по словарю Дюканжа. При этом выставлялась на вид близкая связь русской истории с византийской, в особенности же густо подчеркивалось то обстоятельство, что в России находится не одна тысяча или неизданных или малоизвестных рукописей, и что, кроме того, тот десяток тысяч рукописей, который находится на Афоне, никому кроме русских не может быть более доступен и легче изучен. Вследствие этого, участие Российской академии наук в деле изготовления материала для словаря Дюканжа всегда признавалось желательным и, для успеха дела, необходимым. Могу присовокупить, не стесняясь даже выражением утверждения, что без участия русских сотрудников работа по переизданию словаря Дюканжа не может быть произведена в той полноте и соответствии с современным научным движением в византинисти-ке, какая бы согласовалась с достоинством Союза Академий. В доказательство сошлюсь хотя бы на те страницы (Р. 82-83) из книги Диля Etudes byzantines (1905), где автор, давая отчет о темах, развиваемых в византинистике единственно в русской литературе, выражает сожаление, что эти работы, как написанные на русском языке и недоступные большинству западных ученых, не могут быть использованы в Европе. Таким образом, что касается реальной почвы, на которой бы русская наука приняла участие в совместной с западноевропейскими учеными работе, то такая почва намечается совершенно ясно: наше участие будет выражаться в обработке для Словаря тех специальных областей и отделов изучения, которые по господствующему мнению составляют особенность русских работ. Если бы Академия примкнула к проектируемому Союзом Академий большому научному предприятию, то мне бы оставалось, хотя в общих чертах, наметить те исключительно богатые ресурсы, в обладании коих мы давно уже находимся.

Прежде всего, в Комиссии «Константин Порфирородный» собран, между прочим, обильный словарный материал, который может лечь в основание русской доли взноса в подготовление к переизданию словаря. Затем, не говоря о работах по византийской истории, выдвинувших новые требования и запросы, новые факты быта, администрации и социальной жизни, при чем оказалась масса новых терминов, требующих объяснений, мы имеем громадный словарный материал в обработке византийских древностей и искусства, в изучении рукописей славяно-русских, переведенных с греческого, наконец, в работах наших востоковедов, нередко занимающихся византийскими темами. Словом, если мобилизовать те силы, которые в настоящее время находятся в пределах досягаемости, то я бы не опасался признать, что Академия могла бы смело выступить в почетное сотрудничество по словарю Дюканжа с Союзом Академий.

Приложение 18. О Международном союзе академий

О Международном союзе академий с 1914 по 1922 годы (К предыстории переиздания латинского словаря Дюканжа)657

Представителями Академии в совете Союза на трехлетие 1914-1916 были избраны Отделениями (ФМ и ИФ) академики О.А.Баклунд и К. Г. Залеман [Протоколы ОС. 1914.

§ 70].

Была составлена записка об имущественных пожертвованиях на имя Союза (сост. профессор М. Я. Пергамент “О приобретении Международным союзом академий гражданской правоспособности юридического лица”) [Там же. § 138]).

Согласно последовавшему в 1913 г. постановлению Академия и в этом году сделала денежный взнос на работы по изданию “Tabeller over Skibsfart og Varetransport genneem 0resund” [Там же. § 28].

Дальнейшие сношения союзных Академий были прерваны политическими событиями и только в конце ноября 1914 г. было получено извещение о том, что председательствующая Академия обратилась к Королевской Амстердамской Академии с просьбой принять на себя заведывание делами Ассоциации. Однако эта попытка не увенчалась успехом и вследствие военного времени все сношения с избранной на трехлетие 1914-1916 г. председательствующей Королевской Прусской Академии наук в Берлине были прерваны.

657Ф. 2. Оп. 1-1919. Д. 6. «О Международном союзе академий». 19191922, 1939. Л. 31-31 об.: «О Международном союзе академий с 1914 по 1920 гг. Автограф старшего ученого архивиста Архива АН СССР Л. Б. Модзалевского с грифом «Архивная справка никуда не отосланная».

В 1916 г. скончались оба представителя Академию наук О. А. Баклунд и К. Г. Залеман.

В 1917 г. в Комиссии статутов, избранной в 1913 г., представителем Академии состоял академик А. С. Лаппо-Данилев-ский.

По данным 1918 г. Международный союз академий не собирался и не имел даже никакого постоянного Бюро.

В 1919 г., в виду полного отсутствия сношений с заграницею, никаких сведений о положении Союза академий получено не было.

В 1920 г., в виду отсутствия международных отношений, Академия наук не имела даже сведений о том, существует ли Международный союз академий.

(Эти сведения взяты из ежегодных отчетов Академии

наук).

О Международном союзе академий

Отделение ИФ (протокол от 16.11. 1921. § 126).

В 1920 г. академик Ф. И. Щербатской сообщил об образовании “Union Academique Internationale”, переслав письмо по этому предмету академика П. Г. Виноградова. Постановлено: “По вопросу об Union Academique Internationale сообщить полученные сведения общему собранию, а пока благодарить академика П. Г. Виноградова и сообщить ему, что вопрос о возможности для Академии вступить в Union Academique Internationale выясняется”.

Есть еще одно упоминание в протоколе ИФ от

19. 10. 1923. § 179658.

658Протоколы ОИФ от 19 сентября 1923. § 179. - Ф. И. Успенский читал: «Имею честь сообщить несколько данных из отчета Комитета Союза академий, собиравшегося в Брюсселе 1б—1S апреля 1923 (Union Academique Internationale, Compte-Rendu de la IV-eme session annuelle du comite). Позволю себе остановить внимание Отделения лишь на тех статьях этого отчета, которые могут интересовать РАН, как члена Союза Академий. В заседании комитета 1б апреля рассматривался вопрос о помощи

Справку подготовил Л. Б. Модзалевский. 16 апр. 1939 г.».

Л. 32-47659: «В Секретариат Академии наук СССР. Академия наук с самого момента образования Международного союза академий с 1920 г., то есть в течение 10 лет, не считала себя членом Союза и официальных представителей от себя не делегировала на ежегодные сессии Союза.

Международный союз академий, напротив, в течение этого времени считал Академию наук СССР своим членом и высылал ей свои записки, печатные извещения и др. материалы о своей деятельности; они частично сохраняются в Архиве Академии наук СССР в соответствующих архивных делах.

Петроградской Академии наук и русским ученым. Представитель Академии П. Г. Виноградов, объяснив, что идет речь об образовании фонда для облегчения печатания за границей русских научных сочинений, предложил составить Комиссию для детального рассмотрения вопроса и для представления доклада в будущую сессию. Румынский представитель Парваль доложил, что тот же вопрос имеется в виду в Societe des Nations и предложил войти в сношения с ним. Образована Комиссия под председательством П. Г. Виноградова для изучения вопроса. В заседании 18 апреля был поставлен вопрос о латинском словаре Дюканжа. Для нас имеет значение сделанное П. Г. Виноградовым заявление, что Россия не будет принимать участия в работах по этому словарю, и что он состоит делегатом Британской Академии. Что касается подробностей плана работы по словарю, они могут иметь непосредственное отношение к нашей Комиссии по переизданию греческого словаря того же Дюканжа и будут доложены мной к сведению этой Комиссии, а затем Академии. Еще несколько слов об изменениях в Уставе Союза академий, принятых в заседании 18 апреля. От России членом Международного академического союза значится П. Г. Виноградов, но по § 4 Устава в Союз входят 2 члена (deux membres par nation), следовательно Петроградская Академия могла бы назначить в Союз еще одного члена. К отчету приложен финансовый отдел, разделяющийся на две статьи: административную и научную. Каждый член Союза вносит по 2 тыс. франков». Положено принять к сведению 659С грифом: «Не подлежит оглашению»; автограф старшего ученого архивиста Архива Академии наук СССР Л. Б. Модзалевского. 20 апреля 1939.(Там же. Л. 48-73: то же, машинопись; см. также: Ф. 7. Оп. 1 (1939). Д. 343).

Пересылая в Секретариат все необходимые материалы, Архив Академии наук, в виду юридической сложности и политической важности затронутого в письме Бельгийской Академии наук вопроса, считает невозможным делать из имеющихся в его распоряжении материалов какие-либо окончательные выводы. Все эти материалы следовало бы передать на заключение компетентного юриста, который и мог бы ответить по существу запроса Бельгийской Академии наук.

Приложения: на 24 листах».

Приложение 2-ое660. Выписка из письма академика Ф. И. Щербатского в Российскую Академию наук из Лондона 14 июня 1921 г.

Относительно Международного союза академий (Union Academique Internationale) я уже писал, что он существует уже два года и объединяет все Академии стран победительниц и нейтральных, за исключением Шведской, которая заявила, что не войдет в состав Союза, где не будут приняты Академии и немецкие. Я тогда же выразил свое мнение в том смысле, что может быть наша Академия, по примеру датской, могла бы быть членом и тут и там. Немецкие Академии образовали свою Ассоциацию и заявили, что примут в нее всякую, которая выразит свое желание. Очередной работой U. A. I., где наша Академия должна была бы быть представлена, является издание Ducange’а, решенное еще на последнем историческом конгрессе в Лондоне661, по инициативе покойного академика А. С. Лаппо-Данилевского. Я уже писал, что таким представителем мог бы быть профессор Оксфордского университета sir Paul Vinogmdof, о чем следует написать, в случае согласия на это Академии, президенту Союза, нашему сочлену профессору H. Pirenn’у (BruxeJles, palais des Academies). Взнос членский каждого члена союза составляет 2000 fr. в год; в

660Ф. 2. Оп. 1—1919. Д. б. Л. 3б.

661 Имеется в виду четвертый Международный исторический конгресс состоявшийся 3—9 апреля 1913 г.

предстоящее мое посещение Брюсселя я от имени Академии этот взнос за два года сделаю, на что средства уже ассигнованы. Это, конечно, не предрешает решения Академии, деньги будут лежать депозитом, пока Академия не снесется с Н. Птвпп’ом. Протоколы и статуты Союза я уже посылал, прибавляю сегодня еще экземпляр статутов» (Ф. 1. Оп. 2-1921. № 44; ИФ. 16.11.1921. § 126).

Приложение 3-е662. Выписка из письма академика Ф. И. Щербатского в Российскую Академию наук из Лондона 7 октября 1921 г.

<... > Немецкие, Шведская и Австрийская Академии объединились в Союз, который ими считается продолжением старого, в мае было собрание делегатов в Вене, из Берлина туда ездил Людерс, постановлено считать членом Союза каждую Академию, которая заявит о своем желании продолжить быть членом Союза. Копенгагенская и Голландская, после первоначального колебания, вступили членами и туда и сюда. Допустить немцев в этот Союз считается невозможным, ибо принять немцев* [*Англичане этого желают, но боятся оскорбить французов] значит удалить французов. Присылаю протоколы двух первых общих сессий и. А. I., из которых увидите, что все рассказы о решениях этого Союза по отношению нашей Академии основаны вероятно на разговорах, может быть и имевших место, но в протоколы не занесенных и не поведших ни к каким решениям. Из протоколов усмотрите, что одной из первых общих работ назначено переиздание Ducange’а по новому плану, работа, инициатива которой принадлежит покойному А. С. Лаппо-Данилевскому. Следующее общее собрание будет лишь в мае 1922 г., только тогда может быть решен вопрос о посылке официального делегата, пока же очень было бы важно иметь представителя, хотя бы официозного, в комиссии по изданию Ducange’а, и конечно, нет никаких препятствий к назначению таким представителем профес-

сора Оксфордского университета sir Paul Vinogradof. <...>. (Ф. 1. Оп. 2-1921. № 44; ИФ. 16.11.1921. §126).

Приложение 4-ое663. Копия письма академика П. Г. Виноградова академику С. Ф. Ольденбургу из Лондона 8 октября 1921 г.

The Athenaeum

Pall Mall, S. W. I.

8.10.1921

Многоуважаемый Сергей Федорович.

Я передал Федору Ипполитовичу [Щербатскому] кое-какие подробности о своей поездке в Брюссель в мае нынешнего года: я, по примеру Ростовцова, участвовал там как “официозный” представитель Петроградской Академии, на сотрудничество которой Академический Союз твердо рассчитывает. Одним из главных вопросов, обсуждавшихся на собрании, был вопрос о новом издании Дюканжа, и решено было начать подготовительную работу в этом смысле, ограничив ее приблизительно первой половиной Средних веков (до XI века включительно), но включив в программу запас общих слов. изменивших значение в этот период. Для составления примерных страниц и выработки методов обработки решено собрать Комиссию, в которою вошел бы (так в тексте! - О. Б.) по одному представителю от каждой из сотрудничающих Академий. Так как Петроградская Академия еще не вступила в Союз, то официальной делегации от нее быть не может, но было бы желательно, чтобы в Комиссии принял участие пока официозный представитель. Быть может Вы найдете возможность написать в этом смысле председателю Бюро Союза. [адрес]. Примите уверения в почтении и преданности Вашего сочлена П. Виноградова. (Ф. 1. Оп. 2-1921. № 44; ИФ. 16.11.1921. § 126).

Приложение 5-ое664. Выписка из письма академика П. Г. Виноградова академику Ф. И. Щербатскому из Оксфорда 6 августа 1922 г.

Что касается до моей поездки в Брюссель на Конференцию Union des Academies, то, во-первых, посылаю Вам под бандеролью экземпляр официального Compte rendu, из которого выясняется общий ход конференции и принятые ей резолюции. Я был особенно заинтересован в проекте издания [словаря] средневековой латыни и принимал, вместе с Пирен-ном665 и Langlois666 главное участие в выработке постановлений Комиссии и Конференции по этому предмету. В октябре предполагается собрание Исполнительной подкомиссии в Париже, в которой я предполагаю принять участие, как представитель Русской Академии.

Проект О. Брока об образовании Международного фонда для содействия изданию трудов русских ученых за границей был передан мне на заключение и я, конечно, высказался за желательность такого рода меры. Проект рассылается на заключение отдельных Академий. Боюсь, что, при теперешнем экономическом положении в Европе, результаты будут не особенно благоприятны. Прошу Вас довести содержание этого письма до сведения Академии.

664Там же. Л. 39.

665Пиренн, Анри ((Pirenne, Henri 1862-1935), бельгийский историк, иностранный член-корреспондент Российской академии наук (1918). Автор трудов по экономической истории западноевропейского средневековья (особенно по истории городов), многотомной «Истории Бельгии». - См.: Пиренн А. Средневековые города Бельгии. М., 1937).

666Ланглуа, Шарль Виктор (1863-1929) - французский историк.

Приложение 19. Сообщение Ф. И. Успенского о Комитете латинского словаря средневековья при Международной Академической Ассоциации

Сообщение Ф. И. Успенского о Комитете латинского словаря средневековья при Международной Академической Ассоциации, сделанное на заседании Отделения исторических наук и филологии 14 марта

1923 года667

Первое заседание 22 января 1923 г. в Париже; второе - 23 января. Участвовали представители Бельгии, России, Италии, Франции, Голландии; представители Соединенных Штатов и Британии объяснили свое отсутствие через присутствующих г. Пиренна и Виноградова668. Португалия отсутствовала, Польша, Югославия и Чехословакия уведомили о затруднениях. В первом заседании обсуждали вопрос о бюджете. Гг. Виноградов, Пиренн, Уссани669 и Омоль670 ознакомили со взглядами их академий и правительств по отношению к предприятию. Представитель Голландии отозвался неимением на этот счет никаких полномочий. Выяснилось, что вопрос о бюджете нигде еще не выяснен, он должен пройти через местные парламенты. Тем не менее, есть достаточные средства а) на вознаграждение в 2000 фр. в год центрального

667Ф. 1. Оп. 1а-1923. Д. 172. § 58.

668Г. П. Виноградов (1854-1925), профессор Московского университета, в 1902 г. по политическим соображениям эмигрировал в Оксфорд, создал школу исследователей проблем английского средневековья.

669Утсешо Шваш (1870-1952) - итальянский историк античной и средневековой литературы.

670Скорее всего имеется ввиду Теофиль Омоль (ТЬеорЫ1е Ното11е, 1848-1925), французский археолог, директор Французской археологической школы в Афинах, президент Французской академии надписей и литературы.

административного органа, хотя бы в лице директора, б) на предварительные работы в отдельных странах участвующих в предприятиях. Издание Бюллетеня отложено до 1924 г. Пиренн озаботится составлением бюджета по этой статье. Обязанности директора по избранию возложены на доктора Соеігет, профессора Сорбонны. Названный директор, состоящий под контролем Комитета, имеет заняться изготовлением — в скорейшем времени — проекта технической инструкции для сотрудников, именно определение слов для внесения в словарь и тип карточек. Этот проект будет сообщен всем членам Комитета, которые отошлют его с их замечаниями и с поправками их национальных организаций к г. Уссани, представителю Италии в Комитете. Доклад Уссани со всеми материалами будет представлен Комитету (в Брюсселе, в конце апреля 1923 г.). Вместе с тем каждый из членов Комитета озаботится к ближайшему заседанию представлением списка текстов, составляющих принадлежность их страны, причем следует отделить тексты, изданные в хороших изданиях, относительно коих не нужно справляться с рукописями; тексты таких изданий, которые не заслуживают доверия и не освобождают от справок в рукописях; тексты неизданные. Представитель Голландии, так как в этой стране составлено мало текстов до 1000 года, займется собранием списка текстов, происходящих из тех стран, которые не принимают участия в предприятии. Точно также сделал подобное же заявление Пиренн о Соединенных Штатах. С подобным же предложением сделано будет обращение к национальным организациям славян центральной и восточной Европы, примкнувшим к предприятию, а также к тем странам, коих академии могли бы после войти в Международную Ассоциацию. Каждый член Комитета изготовит к январю 1924 г. образцы выписок по разнообразным формулам, принятым за общее правило а) для одного или нескольких текстов литературных, б) для одного или многих текстов дипломатических. По предложе-

нию Пиренна Комитет выразил пожелание, чтобы везде было организовано по две партии сотрудников для работ над текстами: одна для текстов филологических, другая — для дипломатических и юридических. Во втором заседании предметом дебатов был вопрос об иностранных нелатинизованных словах, многочисленных, например, в Lex Salica. По мнению Виноградова такие слова должны быть отмечены, если они стояли в синтаксическом соединении с текстом или находятся в оглавлении статьи. Г. Лангида заметил, что в таком случае нужно остерегаться, чтобы подобные слова не являлись древними междустрочными глоссами, проникшими в текст. Комитет выразил сожаление, что Дания и Румыния решили уклониться от участия в предприятии, и высказал надежду, что академии этих стран переменят свое решение. Точно также невозможно, чтобы не участвовала в этом деле Испания. Академик Виноградов указал на появление частных публикаций, принадлежащих отдельным лицам в странах, не примкнувших к Международной Ассоциации. Выражена надежда получить индивидуальное согласие таких лиц на участие в предприятии. По предложению г. Лангида было принято, что имя Дюканжа будет находиться в титуле будущей публикации. Le Dictionnaire du Latin medieval jusqu’au XI siecle — это первое основание, первая серия полной перестройки Дюканжа, каковая остается в состоянии Desideratum как проект и идеал отдаленного будущего.

Приложение 20. Черновик письма П. Г. Виноградову, написанный

В. Н. Бенешевичем от имени Ф. И. Успенского от 12 ноября 1924 г.

Глубокоуважаемый Павел Гаврилович!

Состоящая под моим председательством Русско-византийская историко-словарная комиссия Академии наук поставила своей задачей работу по переизданию греческого словаря Дюканжа. Комиссия наметила уже себе в качестве ближайшей работы собирание трудов из русских ученых и из византийских произведений, находящихся только в русских библиотеках. Признавая эту часть работы как бы предназначенной для русских, Комиссия исходит из глубокого убеждения, что все предприятие должно быть взято в руки международной ассоциации так же, как это уже сделано в отношении латинского словаря, и потому хотела бы собрать данные для постановки вопроса на международное обсуждение.

Прошу Вас не отказать в Вашем любезном содействии предприятию Академии сообщением всех имеющихся у Вас сведений о деятельности Комиссии по изданию латинского словаря. Крайне важно было бы 1) иметь записку о необходимости этого предприятия, давшую толчок всему делу, 2) узнать как организована и распределена работа, и осталась ли неизменной та форма карточек, которая была представлена в прошлогоднем отчете Комиссии, 3) получить сведения о том, как движется дело за текущий год: об этом нам известно лишь очень немногое из заметки в Revue Archeologique, 1924. Очевидно, все намечено прекрасно, когда уже в такой короткий срок зашла речь о собрании средств на печатание I тома. От души хотелось бы и греческому словарю Дюканжа придать столь же успешное направление, и естественно возникает

мысль о том, что необходимо было бы и относительно греческого словаря обратиться возможно скорее к Международному союзу академий. Но предварительно должна быть подготовлена почва для такого обращения, и я очень прошу Вас не отказать высказать Ваше личное мнение по вопросу чрезвычайно трудному. Для успеха предприятия представлялось бы решительно необходимым привлечь и германских ученых, но ясно, что по существу дела соотечественникам Дюканжа должна принадлежать первенствующая роль. Не мог бы быть найден какой-нибудь выход, если международная рознь еще не улеглась?

Ваши советы и указания послужили бы ценнейшим материалом для ведения дела, причем все то, что Вы не сочли бы своевременным отослать, было бы использовано только мною, для меня лично.

Что касается обстоятельств возникновения и деятельности Комиссии по изданию латинского словаря, то, может быть все сведения даны в Bulletin Du Cange; к несчастию, он до нас еще не дошел, и даже не знаю, вышел ли он в свет.

Примите уверения в совершенном почтении и преданности.

12/XI 1924. Федор Успенский671.

671Ф. 126. Оп. 3. Д. 23. Л. 30-30 а. - Все исправления приняты без указания первоначального варианта, сокращения раскрыты, старая орфография заменена на современную.

Приложение 21. Сообщение В. Н. Бенешевича «О работе по изданию Словаря средневековой латыни применительно к вопросу о переиздании Glossarium,а дгавсИаЫз Дюканжа»

На IV сессии Комитета Международного союза академий 16-18 апреля 1923 г. был прочитан доклад специальной комиссии, образованной Центральным комитетом М. С. А., согласно постановлению Комитета от 22 января 1922 г., для обсуждения вопроса о составлении «Словаря средневековой латыни». Январское постановление Комитета поручило профессору Н. СовЬвт возможно скорее составить проект технической инструкции для сотрудников; этот проект должен был поступить на рассмотрение членов Комитета, а замечания последних и национальных организаций на проект должны были сосредоточиться в руках профессора Пизанского университета ивват, который уже и должен был резюмировать все для полного доклада в Центральном комитете. Оказалось, однако, что ивват получил непосредственно от самого СовЬвт лишь черновой проект инструкции, притом только 12 марта 1923 г., а беловой — 17 марта; поэтому он успел воспользоваться для доклада только результатами двух наскоро собранных заседаний итальянского комитета по Дюканжу в Риме и Венеции, да один из знатоков средневековой латыни в Туринской Академии наук предложил свои замечания. Ничего другого не оставалось Шват делать, как только ограничиться сообщением результатов своего личного опыта, проверенных при помощи итальянских коллег.

Так как в Центральном комитете участвуют представители и Бельгии, Испании, Норвегии, Соединенных Штатов, Англии, Польши, Югославии, Чехословакии, то обращает на себя внимание затруднительность выполнения уже перво-

го задания Центрального комитета. Конечно, причины этого явления многообразны и коренятся в общих для всего мира и специфических для отдельных стран неблагоприятных условиях научной работы, о которых здесь нет даже возможности судить сколько-нибудь основательно. Следует, однако, задать вопрос, не было ли также и в самом задании особой трудности. К сожалению, проект Н. СовЬвт не напечатан, но судя по словам ивват, сам Центральный комитет [не-]достаточно ясно высказался об основной задаче работы, раз СовЬвт’у пришлось самому «толковать» постановления Центрального комитета от 22 января 1922 г., а Шват пришлось писать к бывшему тогда председателем СН. Ьапд1огв672 о необходимости изменить согласно толкованию СовЬвт’а запись постановления, потому что она «не вполне совпадала с воспоминаниями о заседании и с намерениями» самого ивват. Центральный комитет постановил занести в Словарь все слова, которые в последнем издании ЕотоеНгпг673 или совсем отсутствуют или имеют другое значение. СовЬвт и Цввапл «толкуют», что в Словарь войдут все слова, встречающиеся в средневековых памятниках, но особой обработке подвергнутся только те, которых или форма или значение изменились. Но «толкование» сообщает всему делу совершенно иную постановку, о которой Центральный комитет должен был бы окончательно высказаться, однако, этого на сделал.

Не установлено еще и то, с какой точки зрения результаты развития средневековой латыни будут сведены воедино в Словаре. С одной стороны предполагается сотрудничество отдельных национальных комитетов, объединяемых Центральным комитетом, и ясно, что результаты работы национальных комитетов не заставят себя долго ждать, и что объединение при помощи Центрального комитета может благоприятно

672Шарль Виктор Ланглуа (1863-1929), французский историк.

673Totius latinitatis lexicon / Ed. Egidio Forcellini. 10 vols. Prato, 1858-1887.

сказываться на успешности этой работы. Но самому-то Центральному комитету никакой другой деятельности, кроме чисто механических накоплений карточек не указано. Попытка придать Центральному комитету руководящее значение через список подлежащих выборке источников пока не увенчалась успехом, так как данный в проекте Goelzer список может удовлетворять французов, но не итальянцев, и Ussani прямо относит составление списка к компетенции национальных комитетов. И в вопросах об окончательной редакции Словаря выступает склонность к механичности решения трудности дела тем, что Ussani предлагает разделить на части по словам, которые и доверить обработке отдельных наций. С этим Центральный комитет не согласился, но решение вопроса отложено до того времени, когда [подготовительная] работа над Словарем сделает его практически настоятельным.

С другой стороны мало сказать в общей форме, что цель Словаря (стр. 27) «наметить в главных чертах историю изменения латыни в средние века» (ilse propose de tracer en grandes lignes l’histoire de la transformation du latin au moyen age). Эта цель может быть достигнута и достигается при помощи намеченных средств достаточно удовлетворительно. А все дело в том и заключается, чтобы проникнуть в самые глубины и детали развития средневековой латыни через создание новых, совершеннейших пособий в виде словарей средневековой латыни отдельных народов. Статья 6-я предлагаемой Ussani организации предприятия предвидит как раз, что «словарные выборки произведенные на [за?] счет национальных академий соответственных государств, приведут к появлению серии специальных словарей, тесно связанных с историей культуры и души каждой страны» (стр. 25-26). Предлагаемые Ussani со слов Goelzer’а образцы словарных карточек охватывают исчерпывающим образом весь словарный материал, обращая внимание на фонетику (орфографию и просодию), морфологию, синтаксис, семасиологию и исторически засвидетель-

ствованную этимологию; но было бы ошибочно думать, что общий Словарь средневековой латыни может быть осуществлен путем объединения в центре только тех же карточек, которые легли в основу национальных словарей, и обработки их с новых точек зрения. Нет, для общего Словаря те же опросные пункты понадобятся с других точек зрения, но понадобятся и особые пункты; с каких точек зрения и какие, об этом, может быть, узнаем из последующих сообщений Центрального комитета в 1924 г., когда предполагается окончательно установить правила работы; но еще вероятнее, что только после работы над национальными словарями выяснятся потребности общего Словаря и найдут себе выражение в опросных пунктах.

Результаты работы Центрального комитета могут быть резюмированы в следующих положениях.

Мысль Центрального комитета направлена пока реально на пользу осуществления национальных словарей.

Для общего Словаря может получиться польза только рикошетом и случайно, планомерные начинания для него еще впереди.

Трудности, и внешние и внутренние, сильно тормозят работу по организации работы над Словарем.

Новый Словарь построится на основах, существенно отступающих от аоввапит ЫЫпИаЫв Дюканжа, хотя и под влиянием импульса, данного этим бессмертным трудом.

Применительно к вопросу о переиздании 01оввапит дтавсИаЫв Дюканжа, занимающему нашу Комиссию, сведения о работе над Словарем средневековой латыни может быть полезны в разных отношениях. Прежде всего ободряюще действует то, что даже в условиях, несравнимо с русскими благоприятных для работы, подготовительные действия отнимают много времени и не легко поддаются усилиям даже организации, располагающей средствами и людьми. Затем немалую ценность имеет и предостережение против расширения

задач начинания, пока не осознаны ясно его цели и пределы. Но главное то, что живее чувствуется правильность поставленной в нашей академической комиссии основной задачи — приурочить работы к труду Дюканжа — и реальная осуществимость ее, пожалуй, даже в более краткий промежуток времени, чем тот, который потребуется для выполнения любого из национальных словарей средневековой латыни по планам Центрального комитета. Предлагаемый Ussani вид карточек может быть оценен надлежащим образом лишь после того, как будут произведены к январю 1924 г. опыты обработки словарного материала небольших текстов и документов во Франции Goelzer,ом, Ussani и ^^ом674, а в Англии — Bradley и Lindsay. Этот образ действий заслуживал бы подражания и со стороны нашей Комиссии, можно было бы обработать или заметки готского топарха, или Земледельческий закон, или отдельные новеллы, послания, главы из сборников Никона Черногорца и т. д. Но карточка была бы достаточна двух видов.

А) Основной вид — белая карточка, на которую заносится выдержка из текста, определяющая значение слова, причем само это слово пишется в верхнем углу слева и подчеркивается чертой в самой выдержке.

Б) Вспомогательный вид — цветная (светло-зеленая) карточка, где заносятся данные для характеристики формальных особенностей слова, выходящих из обычной нормы; и здесь само это слово отмечается в верхнем углу слева, а достойное внимания место подчеркивается чертой.

На каждой карточке источник обозначается одинаково под условным сокращением, которое должно быть предварительно заявлено в Комиссии, если его не было предусмотрено в заранее составленном списке подлежащих обработке текстов. Чрезвычайно желательно присоединять к указанию

674Лот, Фердинанд (Lot, Ferdinand Victor Henri 1866-1952), французский историк-медиевист

источника и его датировку, хотя бы условную или обычную, при отсутствии точной. И цитировать следует с указанием принятого деления на книги, главы, параграфы и т. п., чтобы читатель не был привязан к этому изданию.

Формат карточки минимум может быть принят скорее всего тот, который получается, если четвертушку писчего листа перегнуть дважды; но допустимо употребление и длинных карточек той же ширины, согнутых по длине несколько раз для уравнения в вышине со всеми прочими: это тогда, когда выписка очень обширна, а разделять ее на части нежелательно, так как этим нарушилась бы целостность и правильность впечатления.

Чрезвычайно трудный пункт, о котором не возникает речи в латинском Словаре, это — вопрос о том, следует ли при греческом слове в верхнем углу слева присоединять указание его значения в данном месте, и, если делать это, то по-латыни или по-русски. Ясно, что в самом переиздании Дюканжа всякого рода дополнения и изменения возможны только по-латыни. Но, может быть, в предварительных работах возможно допустить и другие языки, возложив на окончательную ре-

675

дакцию трудную задачу согласования различных данных .

Может быть, однако, еще труднее разрешить основной вопрос: что принимать за норму, отклонения от которой подлежат включению в переиздание Дюканжа? Центральный комитет для латинского словаря приняла за норму Forcellini в издании De-Vit676, но без достаточной уверенности, судя по

675Ср.: Правила составления карточек для переиздания греческого Словаря Дюканжа и для исторического словаря лиц и мест Византийской империи и прилежащих к ней стран // ВВ. 1926. Т. XXIV (1923-1926. С. 125-128.

676Egidio Forcellini (А. Форчеллини; 1688-1768), итальянский лексикограф. Его четырехтомный «Totius Latinitatis Lexicon», над которым он работал около сорока лет, стал основой для всех последующих латинских лексиконов. Vincenzo de Vit (1810-1892), латинист. Переработал лексикон Форчеллини, на треть увеличив его: в новом издании нашли отраже-

возможности «толкований» выше страниц. Кажется, правильнее путь, предложенный Goelzer и Ussani: отмечать все слова, встречающиеся в греческом средневековье. Но выполнение этого предложения привело бы к невероятному разрастанию и подготовительного материала и окончательного вида словаря. Можно было бы и здесь положиться на такт и умение окончательной редакции и лишь постараться дать ей настолько обильный материал, что его обработка стала бы возможной с разных точек зрения.

Результаты указанных выше опытов обработки латинских текстов появятся не в бюллетене Центрального комитета, а в особом периодическом издании под названием Bulletin Du Cange. Нашей Комиссии приятно увидеть в этом органе осуществление той мысли, которою она лелеяла с самого начала своего существования, и подтверждение необходимости подобного же органа для успеха работы по подготовке нового издания Glossarium graecitatis Дюканжа. Является даже мысль о том, что сам указанный Bulletin Du Cange, не ограниченный в своих задачах названием latin, мог бы по соглашению с Центральным комитетом быть использован и для Glossarium graecitatis.

Нечего и говорить о том, как важно и постоянно в разных местах отмечается Центральным комитетом (стр. 25 и в денежном отчете за 1922/3 г.) необходимость денежных ассигнований на ведение дела: без них едва ли может быть серьезно поставлена работа нашей Комиссии.

15 октября [1924] В. Н. Бенешевич677

ние все периоды и варианты латинского языка вплоть до 568 г.; учтены позднеантичные авторы и Отцы Церкви; использованы надписи.

677Ф. 126. Оп. 3. Д. 23. Л. 2-25: Доклад В. Н. Бенешевича. Автограф.

Приложение 22. Письмо П. Г. Преображенского

В. Н. Бенешевичу от 29 октября 1925

Глубокоуважаемый Владимир Николаевич! С пожеланием Вам полного здравия и успехов в прекрасных начинаниях по восстановлению русского византиноведения соединяю уверенность, что из упорного молчания моего на Ваш призыв к активности Вы не сделали еще нелестного для меня вывода, а, может быть, уже приставили к такому молчанию и естественную его причину: бедственное материальное положение Вашего слуги покорнейшего (на несчастия и беды свои во время краткой беседы при прошлогодней встрече с Вами я намекнул Вам). Из моего углубления в греческую рукопись (в Музее) Вы, правда, могли тогда заключать, что я настолько от бед оправился, что могу по уши уйти в любимые занятия, проживая тогда под Москвой с званием сверхштатного сотрудника Ист. Музея и на некотором иждивении сонма верующих из 40 дворов, для которого я временно отправлял храмовую службу (тут, под Москвой, дали комнату для меня и жены, а дочь устроилась в Еврейской семье гувернанткой: помещались ранее в общежитии ЦеКуБу под постоянным страхом выселения из района Москвы), я был спокоен за достаточное количество картофели, доставаемое огородниками-прихожанами, и за некоторый заработок от частных уроков (нем. яз.) в Москве. Однако скоро был я измучен ежедневными путешествиями в Москву из отдаленной от станции деревушки, а нравственно — хаосом в экономике церковной (храм, некогда воздвигнутый помещиком возле своего барского дома

— теперь санаторий без призора: с побитыми оконными стеклами, обворован, причем и последняя ряса моя была украдена). — Весь минувший год ожидал я исхода моих ходатайств о квартирном помещении в Москве и о зачисление хотя на малое определенное вознаграждение по музейной работе. С

осени действительно представился случай перебраться в один их Московских домов для научных работников с платой очень милостивой (за 2 комнаты). К сожалению, надежды на денежные источники от Музея и от уроков (последнее, пожалуй, от того, что частные уроки у меня и в прошлом году могли наладиться лишь зимой, когда школьные занятия детей уже определились) тщетны. От Музея я воспособления денежного не получу. Так по крайней мере заявил мне заведующий подотделом эпиграфики Н. М. Каринский, сказавший, что на расширение кадра платных специалистов, по этому подотделу надежды никакой нет. Церковная служба здесь — отчасти благодаря удивительному под час порядку выборов на вакантные пресвитерские должности (если в церковно-приходском совете есть извощик из Владимирской губ. или торговец из Ярославской, то при освободившейся вакансии вызов прежде всего делается с родины этих деятелей — на несчастие сельского батюшки, попадающего в бесквартирье московское, и всего церковного дела столичного), а отчасти вследствие традиционной сомкнутости — бесчисленного теперь от закрытости домовых храмов — московского клира и 30 проживающих здесь без определенного дела провинциальных епископов — мне “иностранцу” пока не удается. Пускаю в ход все средства, чтобы иметь хорошо зафиксированный ежемесячный заработок рублей на 50, и успеха нет. С января открываются места библиотекарей в Политехническом музее: “подайте прошение”, говорят, “да есть ли у Вас специальная подготовка по библиотековедению”. “Не боги горшки обжигают”, отвечаю, “заграницей своя библиотека, до 1000 названий, с книгами на разных языках осталась.”

Итак, Вы можете усмотреть теперь, в чем проходит мой день. Сидеть за привычным кабинетным трудом и иметь этот столь мне любезный отдых после тяжелых пережитков прошлого не дает мне забота о том, на какие средства просуществуем мы: я, жена и 24-летняя дочь-девица — последняя

незаурядная пианистка, но теперь сидит без музыкального инструмента, и, следовательно, без уроков музыки (между тем заграницей собственный рояль гниет, а в северной столице в моей бивуачной квартире, занятой матросами, отдано на бессмысленное обладание пианино наше).

Минувшую зиму, пользуясь временем ничем не занятых в деревенской тиши длинных вечеров, книгами Музейной библиотеки и некоторыми своими записями из списков заграничных (по византийской хронографии), я посвятил изучению текста Амартола Московской рукописи (издание Мураль-та некоторыми недочетами в отношении правильной передачи рукописного текста затенило точную квалификацию данной здесь редакции). [Л 3:] Мне удалось напасть на след двух редакций, образовавших наличный состав Амартола списка Московского: одной редакции основной — в первичной (краткой) обработке хроники-подлинника, и другой — позднейшей, представляющую пристройку к первой. Обработка первичная и ее генетическая позиция среди других, у Де Бора описанных типов распространенной редакции, имеют немаловажное значение в постановке вопроса о Логофете и о первоначальном тексте продолжения Георгиевой Хроники. Не скрою,что этот доселе не подмеченный факт устанавливается у меня путем сложной и кропотливой работы по разложению состава Амар-тола Московской рукописи (на два вида редакционной обработки) и изучением свойств основного типа — первооригинала

— по методу анализа текста, методу, не особенно благоволи-тельно встреченному Ф. И. Успенским. В этой части, где идет разграничение первооригинала и пристройки к нему второго редактора, моя работа потребует немалой внимательности от наборщика и в конце концов будет иметь вид схематичного изложения частей текста (с показанием страницы и строки печатных изданий); значит читать эту схему и проверять степень ее доказательности без книжек нельзя, то же самое приходится сказать и о группировке вариантов текста первичной

редакции, положенной в основу Московского Амартола, в их отношении к тексту других списков хроники с продолжением, например, Венского-Ватиканского.

Статья на 3 печатных листа уже переписана мной наполовину (четко и со всяким предусмотрением технических трудностей набора, как к тому приучила меня заграница, где требовалось еще предполагать и недостаточное знание наборщиком русской речи). Вопросы, на которые мне хотелось бы иметь от Вас, Владимир Николаевич, возможно скорый ответ, следующие: 1. Не может ли Русско-византийская комиссия — чтобы поставить меня в положение продуктивного участника подготовительных работ по переизданию словаря Дюканжа — [Л 3 об.:] посодействовать определению меня здесь в штат какой-либо научной корпорации с денежным ежемесячным воспособлением (хотя бы до 40 рублей в мес.)? 2. Не примет ли мою работу к рассмотрению для напечатания в “Византийском Временнике”?

Ответить искренно на последний вопрос — в виду возможного несочувствия в среде малой семьи наших византологов к методу и изложению о подобных экскурсиях в дебри хронистики — особенно прошу Вас, так как к Рождеству у меня будет удобный случай отправить статью для напечатания заграницу; заблаговременно — при переписке — приспособленную (латинскими сиглами) к тому: хороший мой знакомый по Праге профессор Ю. И. Поливка, прибывший на юбилей Академии, задержан здесь болезнию (крупозное воспаление легких) и, отправляясь — вероятно не раннее, как через два месяца — в Прагу, принял бы на себя попечение об издании моей работы.

Проект занятий для словаря (по тексту Феофана) я получил и вполне его понимаю, задачу для своих сил считаю достигнутой, но, как видите, без Вашего благоволительного ответа по первому вопросу сроки и условия работы наметить сейчас затрудняюсь.

Почтительный привет и наилучшие пожелания от меня прошу Вас, при случае, передать Феодору Ивановичу и

В. М. Истрину.

А засим остаюсь Вам и Вашим научным интересам — преданным слугой и пособником.

Искренно Вас уважающий П. Преображенский. Москва 29/Х. 1925.

Мой адрес: Гусятников переулок д. 4, кв. 6. Петру Григорьевичу Преображенскому, научному работнику [о пресви-терстве лучше не упоминать: живу в еврейской среде].

Р. S. Посылаю при сём на “указку” выдержки из своего труда об Амартоле и 3 листика к словарной работе»678.

Список сокращений

АИМК — см. ГАИМК

АН — Академия наук АЕ — Археографический ежегодник АРВ — Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. 460 С.

БАН — Библиотека Академии наук ВВ — Византийский временник

ВК — Византийская комиссия (Русско-византийская историко-словарная комиссия)

ВИД — Вспомогательные исторические дисциплины ВИЕТ — Вопросы истории естествознания и техники ВИК — Византийская историческая комиссия (Русско-византийская историко-словарная комиссия)

ГАИМК — Государственная Академия истории материальной культуры

ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения

ИАН — Известия Академии наук ИАН — Императорская Академия наук ИГАИМК — Известия Государственной Академии истории материальной культуры

ИИМК — Институт истории материальной культуры Российской Академии наук

ИРАН — Известия Российской Академии наук ИФ = ИФО — Историко-филологическое отделение Академии наук

КИЗ — Комиссия по истории знаний АН СССР КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН

СССР

ЛГУ — Ленинградский государственный университет МРВ — Мир русской византинистики: Материалы архивов Санкт-Петербурга / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. 832 С.

НС — непременный секретарь

ОИФ — Отделение исторических наук и филологии РАН ОГН — Отделение гуманитарных наук АН ОРЯС — Отделение русского языка и словесности РАН ОС — Общее собрание РАН

ПИАК - Постоянная историко-археографическая комиссия

ППС - Православный палестинский сборник РА ИИМК — Рукописный архив Института истории материальной культуры РАН

РАИК — Русский археологический институт в Константинополе

РАИМК — Российская Академия истории материальной культуры

РАН — Российская Академия наук

РАНИОН — Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук

РВК — Русско-византийская историко-словарная комиссия

РНРВ — Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 632 с.

СПбГУ — Санкт-Петербургский государственный университет

СПбИИ — Санкт-Петербургский институт истории РАН СПФ АРАН — Санкт-Петербургский филиал Архива

РАН

Уч. зап. — ученые записки

ФОН — факультет общественных наук

ЦК — Центральный комитет

ЦГА — Центральный государственный архив

чл.-кор. — член-корреспондент

Byzantion — Byzantion: Revue internationale des etudes Byzantines. Bruxelles, 1924-

BZ — Byzantinische Zeitschrift. Leipzig, Miinchen, Stuttgart,

1892-

CBH — Corpus Byzantinae Historiae. Tt. I-XXVII. Parisiis, 1648-1711.

CSHB — Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae / Editio emendatior et copiosior consilio B. G. Niebuhrii C. F. instituta, auctoritate Academiae litterarum regiae Borussicanae continuata. Vol. 1-50. Bonnae, 1828-1897.

Список использованной литературы

Академическое дело 1929-1931 гг.: Документы и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ. Вып. 1: Дело по обвинению академика С. Ф. Платонова. СПб., 1993.

Академия наук Союза Советских Социалистических Республик за десять лет 1917-1927 / Ред. акад. А. Е. Ферсман. Л.: Издательство АН СССР, 1927. 236 с.

Антощенко А. В. Архивная коллекция академика П. Г. Виноградова в библиотеке Гарвардской школы права // Россика в США: Сб. ст. / Под ред. А. В. Попова. М., 2001. С. 124-145. (Материалы к истории русской политической эмиграции. Вып. 7).

Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киева и Руси в середине X в. и крещение княгини Ольги // ВВ. 1981. Т. 42. С. 113-124.

Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. 460 с.

Басаргина Е. Ю. Ф. И. Успенский: обзор личного фонда // АРВ. С. 45-61.

Басаргина Е. Ю. Русский археологический институт в Константинополе: архивные фонды // АРВ. С. 62-92.

Басаргина Е. Ю. Русский археологический институт в Константинополе: Очерки истории. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 244 с.

Басаргина Е. Ю. Петербургская Академия наук и Международная ассоциация академий // Петербургская Академия

наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы международной конференции. СПб., 1999. Т. II. С. 171-180.

Башинджагян Л. Г. Институт языка и мышления им. Н. Я. Марра // Вестник АН СССР. 1937. № 10-11. С. 251-265.

Безобразов П. В., Любарский Я. Н. Две книги о Михаиле Пселле. СПб., 2001. 544 с.

Бенешевич В. Н. Русско-византийская комиссия. Glos-вапиш Graecitatis // ВВ. 1926. Т. 24 (1923-1926). С. 115-130.

Бенешевич В. Н. Русско-византийская историко-словарная комиссия в 1926-1927 гг. // ВВ. 1928. Т. 25 (1928). С. 165-

170.

Бенешевич В. Н. Ф. И. Успенский как основатель и руководитель Русско-византийской комиссии Академии наук // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). Л., 1929. С. 67-74.

Бибиков М. В. Byzantinorossica: Свод византийских свидетельств о Руси / Рос. Академия наук; Институт всеобщей истории. М.: Языки славянской культуры, 2004. Т. 1. 736 с. (Studia Philologica).

Бибиков М. В. Византийские источники по истории Руси и Кавказа. СПб.: Алетейя, 2001. 314 с. (Византийская библиотека. Исследования).

Бибиков М. В. Историческая литература Византии. СПб.: Алетейя, 1998. 318 с. (Византийская библиотека. Исследования).

Бобырева Е. В. Имя Вениамина Брима в контексте истории и современности // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2008. № 10. С. 221223.

Брачёв В. С. «Дело историков» (1929-1931 гг.). СПб.: Нестор, 1998. 125 с.

Брачёв В. С. Петербургская Археографическая комиссия (1834-1929 гг). СПб., 1997. 161 с.

Брим В. А. Сочинения: Сб. науч. ст. / Авт. вступ. ст.

В. И. Супрун. Волгоград, 2007. - 222 с.

Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале ХХ века. Ч. I. Л., 1929. 218 с.; Ч. II. Л., 1931. 224 с. Переиздание: Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века. М., 2008. 831 с.

Бухерт В. Г. С. Ф. Платонов и «Кружок русских историков» // АЕ за 1999 год. М., 2000. С. 126-143.

Васильев А. А. История Византийской империи: Время Крестовых походов (до 1081) / Вступ. ст., примеч, науч. ред., пер. с англ. и именной указ. А. Г. Грушевого. 2-е изд., испр. СПб.: Алетейя, 2000. 514 с. (Византийская библиотека. Исследования).

Васильев А. А. История Византийской империи: От начала Крестовых походов до падения Константинополя / Вступ. ст., примеч., науч. ред., пер. с англ. и именной указатель А. Г. Грушевого. 2-е изд., испр. СПб.: Алетейя, 2000. 583 с. (Византийская библиотека. Исследования).

Вернадский Г. Н. П. Кондаков: К его восьмидесятилетию (1844-1924) // Slavia. Praha, 1924. Roc. III.

Византиноведение в СССР: Состояние и перспективы исследований: К XVIII Международному конгрессу византинистов. М., 1991. 250 с.

Византиноведение в Эрмитаже: [Сб. ст.]. Л., 1991. 146 с.

Византия в контексте мировой истории: Материалы научной конференции, посвященной памяти А. В. Банк. СПб., 2004. 192 с.

Вин Ю. Я., Гриднёва А. Ю. Правовое наследие Византии и новые перспективы его информационного исследования:

база данных «Византийское право» // ВВ. 2004. Т. 63 (88).

С. 207-225.

Востоковедение в Петрограде: 1918-1922: Памятка Коллегии Востоковедов при Азиатском музее Российской Академии наук. Пг., 1923. 90 с.

Гукова С. Н. М. А. Шангин: жизнь и творчество // РНРВ. С. 497-520.

Горянов Б. Т. Ф. И. Успенский и его значение в византиноведении // ВВ. 1947. Т. 1 (26). С. 29-108.

Длужневская Г. В. Первые заведующие фотоархивом Института истории материальной культуры РАН // Археологические вести. 2002. № 10. С. 349-360.

«Дело» митрополита Вениамина (Петроград, 1922 г.). М., 1991. 94 с.

Жебелёв С. А. Ф. И. Успенский и Русский археологический институт в Константинополе // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). Л., 1929. С. 63-66.

Жебелёв С. А. Автонекролог / Подгот. текста, публикация и коммент. И. В. Тункиной и Э. Д. Фролова // Вестник древней истории. 1993. № 3. С. 173-201.

За сто лет: Воспоминания, статьи, материалы. Пг.: Издание 13-й Советской трудовой школы, 1923. 252 с.

Земскова В. И. В. Е. Вальденберг: биография и архив // РНРВ. С. 420-443.

История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах / Под ред. П. А. Зайончковского. М., 1976-1989.

Т. 1-5.

История русской лексикографии / Л. С. Ковтун, Е. Э. Бир-жакова, В.О.Петрунин и др. / Отв. ред. Ф. П. Сороколетов. СПб.: Наука, 1998. 612 с.

Истрин В. М. Договоры русских с греками X в. // Известия ОРЯС. 1925. Т. 29. С. 386-393.

Казанский Н. Н., Сороколетов Ф. П. Языкознание в академической науке Санкт-Петербурга (Институт лингвистических исследований РАН) // Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы международной конференции. СПб., 1999. Т. I. С. 59-79 (С. 59-67: Словарное дело в Академии наук).

Каганович Б. С. Е. В. Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995. 138 с.

Каганович Б. С. Русские историки западного Средневековья и Нового времени (конец XIX - первая половина XX века): Дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 1995.

Каганович Б. С. Сергей Федорович Ольденург. СПб., 2006. 252 с.

Климанов Л. Г. Н. П. Лихачев: Византиноведение в рукописном наследии ученого // АРВ. С. 181-212.

Климанов Л. Г. Ученый и коллекционер, «известный всей России, еще более Европе» // Репрессированная наука / Под ред. М. Г. Ярошевского. Л., 1991. С. 424-441.

Колчинский Э. И. Борьба За Выживание: Академия наук и Гражданская война // Академическая наука в Санкт-Петербурге в XVIII - XX веках: Исторические очерки / Отв. ред. Ж. И. Алферов. СПб.: Наука, 2003. С. 361-398.

Колчинский Э. И. Возвращение В. И. Вернадского в Академию наук в 1926 г. // Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы международной конференции. СПб., 1999. Т. I. С. 108-116.

Колчинский Э. И. Советизация Академии наук (19281932 гг.) // Академическая наука в Санкт-Петербурге в XVIII-XX веках: Исторические очерки / Отв. ред. Ж. И. Алферов. СПб.: Наука, 2003. С. 435-456.

Колчинский Э. И. Союз науки и труда: неравноправный брак по расчету // Академическая наука в Санкт-Петербурге в XVIII-XX веках: Исторические очерки / Отв. ред. Ж. И. Алферов. СПб.: Наука, 2003. С. 399-434.

Козырев В. А., Черняк В. Д. Вселенная в алфавитном порядке: Очерки о словарях русского языка. СПб., 2000. 356 с.

Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг.: Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сб. док. / Сост. В. М. Орел, Г. И. Смагина. СПб.: Наука,

2003. 765 с.

Комиссия по научному изданию Славянской Библии (Русская Библейская комиссия), 1915-1929: Сборник архивных материалов / Отв. ред. К. И. Логачёв, Г. И. Сафронов,

B. С. Соболев. Л., 1990. 136 с.

Курбатов Г. Л. История Византии (историография). Л., 1975. 256 с.

Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси (1920-1930-е годы): По материалам архивов. М., 2000. 440 с.

Кызласова И. Л. Николай Петрович Сычёв (1883-1964). М., 2006. 328 с.

Латышев В. В. К вопросу о литературной деятельности Константина Багрянородного // ВВ. 1916. Т. 22. Вып. 1-2.

C. 13-20.

ЛебедеваГ. Е. Александр Петрович Рудаков и его время: К изучению творческой биографии историка-византиниста // Византийские очерки: Труды российских ученых к XIX Международному конгрессу византинистов. М., 1996. С. 206-216.

Лебедева Г. Е. И. И. Соколов об извечной проблеме церковной византинистики. Вступительная статья // Соколов И. И. О византинизме в церковно-историческом отношении. Избрание патриархов в Византии с середины IX до на-

чала XV века (843 - 1453 гг.). Вселенские судьи в Византии. СПб., 2003. С. 5 - 10.

Лебедева Г. Е. Из истории отечественного византиноведения: И.И. Соколов // Античная древность и Средние Века. Екатеринбург, 1998. С. 139 - 153. Она же. Из истории византиноведения и неоэллистики в России: И.И. Соколов // Mocxobia. Проблемы византийской и новогреческой филологии. М., 2001. С. 229 - 246.

Лебедева Г. Е. Новые страницы творческой биографии И.И. Соколова // Санкт-Петербург и Греция. Прошлое и настоящее. СПб., 2008. С. 192 - 201.

Лебедева Г. Е. Учёный и время: И.И. Соколов. Вступительная статья // Соколов И. И. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века (8421204). СПб., 2003. С. 7-32.

ЛебедеваГ. Е., ЯкубскийВ. А. Ф. И. Успенский и Петербургский университет // История и культура. Актуальные проблемы: Сб. статей в честь 70-летия профессора Юрия Константиновича Руденко. СПб., 2005. С. 238-245.

Лебёдкина Е. Д. Наука и международное сотрудничество. М., 1983. 304 с.

Левченко М. В. Византиноведение в СССР // Уч. зап. ЛГУ. Серия Исторических наук. Л., 1949. Вып. 14. № 112. С. 216-220.

Леонов В. П. Академическое дело 1929-1931 гг. // Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы международной конференции. Санкт-Петербург, 1999. Т. I. С. 97-107.

Лингвистические источники: Фонды Института русского языка. М., 1967. 320 с.

Литаврин Г. Г. Путешествие княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // ВВ. 1981. Т. 42. С. 35-48.

Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб., 2001. С. 429-437.

Лихачёв Н. П. Моливдовулы греческого Востока. М., 1991. 360 с.

Лозовик Г. Н. Десять лет русской византологии (1917-

1927) // Историк-марксист. 1928. № 7. С. 228-238.

Малеин А. И. Ф. И. Успенский как основатель и руководитель Кружка друзей греческого языка и литературы // Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-1928). Л., 1929. С. 75-78.

Малингуди Я. Русско-византийские договоры в X в. в свете дипломатики // Византийский временник. 1995. Т. 56 (81). С. 68-91; 1997. Т. 57 (82). С. 58-87.

Малингуди Я. Терминологическая лексика русско-византийских договоров // Славяне и их соседи: Сб. ст. М., 1996. Вып. 6: Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. С.61-67.

Материалы для терминологического словаря древней России / Сост. Г. Е. Кочин; под ред. Б. Д. Грекова. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. 487 с.

Медведев И. П. Научное творчество В. Н. Бенешевича в оценке Ф. И. Успенского (По случаю представления в академики на выборах 1927-1929 гг.) // Деятели русской науки XIX-XX веков. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. Вып.2. С. 155172.

Медведев И. П. Некоторые размышления о судьбах русского византиноведения: итоги столетия // Исторические записки. М: Наука, 2000. Вып. 3 (121). С. 30-47.

Медведев И. П. Письма искусствоведов в архиве В. Н. Бе-нешевича // Византия в контексте мировой истории: Материалы научной конференции, посвященной памяти А. В. Банк. СПб., 2004. 192 с. С. 93-99.

Медведев И. П. Петербургское византиноведение: Страницы истории. СПб., 2005. 334 с.

Мир русской византинистики: Материалы архивов Санкт-Петербурга / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. 832 с.

Моисеенкова Л. С. П. Г. Виноградов // Портреты историков: Время и судьбы / Отв. ред. Г. Н. Севостьянов, Л. П. Ма-ринович, Л. Т. Мильская. М., 2000. Т. 2: Всеобщая история.

С.116-124.

«Молчать долее нельзя...» (из эпистолярного наследия акад. С. Ф. Ольденбурга) / Публикация и примечания М. Ю. Сорокиной // ВИЕТ. 1995. № 3. С. 109-119.

Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических отношений XI-XII веков. М., 2001. 780 c.

Наука в России: Справочник (данные к началу 1922 года) / Составлен Комиссией «Наука в России» при Российской Академии наук; под наблюдением непременного секретаря РАН академика С. Ф. Ольденбурга. Ч. II. Научные работники. Вып. 1. Петроград. Пг., 1923. 168 с.

Наука и кризисы: Историко-сравнительные очерки / ред. и сост. Э. И. Колчинский. СПб., 2003. 1040 с.

Наука и научные работники СССР: Справочник / Составлен Комиссией «Научные учреждения и научные работники СССР» при Российской Академии наук; под наблюдением и непосредственным руководством непременного секретаря РАН академика С. Ф. Ольденбурга и председателя комиссии академика Е. Ф. Карского. Ч. II. Научные учреждения Ленинграда. Л., 1926. 408 с.

Наука и научные работники СССР: Справочник / Составлен Комиссией «Наука и научные работники СССР» при Российской Академии наук; под наблюдением непременного

секретаря РАН академика С. Ф. Ольденбурга. Вып. IV. Научные работники Москвы. М., 1925. 136 с.

Наука и научные работники СССР: Справочник / Составлен комиссией «Научные учреждения и научные работники СССР» при Российской Академии наук; под наблюдением и непосредственным руководством непременного секретаря РАН академика С. Ф. Ольденбурга и председателя комиссии академика Е. Ф. Карского. Ч. VI. Научные работники СССР без Москвы и Ленинграда. Л., 1928. 810 с.

Научные учреждения Академии наук СССР: Краткое обозрение ко дню десятилетия. 1917-1927. Л., 1927. 170 с.

Отечественные лексикографы XVIII - XX века / Под ред. Г. А. Богатовой. М.: Наука, 2000. 508 с.

Отчет о деятельности Российской Академии наук по отделениям физико-математических наук и исторических наук и филологии за 1918 год, составленный непременным секретарем академиком С. В. Ольденбургом и читанный в публичном заседании 29 декабря 1918 года. Пг., 1919. 400 с

Отчет о деятельности Академии наук СССР за 1930 год. Л., 1931. 280 с.

Памяти академика Федора Ивановича Успенского (1845-

1928). Л., 1929. 80 с.

Переводы Библии и их значение в развитии духовной культуры славян: Материалы Международной Библейской конференции 1990 года, посвященной Семидесятипятилетию Русской Библейской комиссии. СПб., 1994. 158 с.

Пескарева К. М. К истории создания Российской Академии истории материальной культуры // КСИА. 1980. № 163.

С. 26-32.

Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы международной конференции. СПб., 1999. Т. !-^.

Платонова Н. И. Российская академия истории материальной культуры: Этапы становления (1918-1919 гг.) // Советская археология. 1989. № 4. С. 5-16.

Плешков В. Н. Из истории Дома Н. П. Лихачёва в Санкт-Петербурге (ул. Петрозаводская, 7) // ВИД. 2005. Т. XXIX.

С. 517-521.

Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.) / Пер. А. В. Назаренко; под ред. К. К. Акентьева. 2-е изд., испр. и доп. для рус. пер. СПб., 1996. 572 с.

Портреты историков: Время и судьбы / Отв. ред. Г. Н. Севостьянов, Л. П. Маринович, Л. Т. Мильская. М.; Иерусалим, 2000. Т. 2: Всеобщая история. 464 с.

Присёлков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. СПб., 1996. 280 с.

Резюме сообщений XVIII международного конгресса византинистов. М., 1991. Т. 1. 630 с.; Т. 2. С. 631-1298.

Робинсон М. А. К истории создания Института славяноведения в Ленинграде (1931-1934 гг.) // Славянский альманах 2004. М., 2005. С. 210-239.

Робинсон М. А. Судьбы академической элиты: отечественное славяноведение (1917 - начало 1930-х годов). М.,

2004. 430 с.

Романовский С. И. Наука под гнетом Российской истории. СПб., 1999.

Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 632 С.

Русская историческая и диалектная лексикология: Материалы для практических занятий: (Буквы А-Ж) / [Сост.]

В. Н. Хитрова; отв. ред. И. Г. Добродомов. М.: Изд-во Моск. пед. ин-та, 1987. 111 с.

Словарь Русского языка XI-XVII вв.: Справочный выпуск. М.: Наука, 2001. 814 с.

Соболев В. С. Академия наук и Советская власть в период становления тоталитарного режима (1918-1930 гг.) // Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук: Материалы международной конференции. СПб., 1999. Т. I. С. 90-96.

Соболев В. С. Для будущего России: Деятельность Академии наук по сохранению национального культурного и научного наследия, 1890-1930 гг. СПб.: Наука, 1999. 192 с.

Соболев В. С. Русская Библейская комиссия и борьба Академии наук за сохранение отечественных культурных традиций в первые годы Советской власти // Переводы Библии и их значение в развитии духовной культуры славян: Материалы Международной Библейской конференции 1990 года, посвященной Семидесятипятилетию Русской Библейской комиссии. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 20-22.

Сотрудники Российской национальной библиотеки — деятели науки и культуры. Т. 2: Российская Публичная библиотека — Государственная Публичная библиотека в Ленинграде, 1918-1930. СПб., 2000. 704 с.

Смирнова Т. Г. Публикации летописных памятников Археографической комиссией: 1917-1929 гг. // ВИД. 2000. Т. XXVII. С. 228-248.

Смирнова Т. Г. Н. П. Лихачёв и Археографическая комиссия (к биографии ученого) // ВИД. Т. XXIX. 2005. С. 298315.

Степанова Л. Г., Устинов Д. В. О судьбе Владимира Борисовича Шкловского (два письма Виктора Шкловского

B. Ф. Шишмареву) // Материалы конференции, посвященной 110-летию со дня рождения академика В. М. Жирмунского) / Отв. ред. чл.-корр. РАН. Н. Н. Казанский. СПб.: Наука, 2001.

C. 29-36.

Тункина И. В. Академик Н. П. Кондаков: последние годы жизни (по материалам эпистолярного наследия) // Мир русской византинистики: Материалы архивов Санкт-Петербурга / Отв. редактор И. П. Медведев. СПб., 2004. С. 641-765.

Тункина И. В. К истории сборника «Русская наука» // Комиссия по истории знаний, 1921-1932 гг.: Из истории организации историко-научных исследований в Академии наук: Сб. док. / Сост. В. М. Орел, Г. И. Смагина. СПб.: Наука, 2003.

С. 637-659.

Тункина И. В. В. В. Латышев: Жизнь и ученые труды (по материалам рукописного наследия) // РНРВ. С. 172-288.

Тункина И. В. Н. Я. Марр и Ф. А. Браун: История взаимоотношений (1920-1925 гг.) // Stratum plus. 2000. № 4. С. 384391.

Успенский Ф. И. Византийская табель о рангах // ИРА-ИК. 1898. Т. III. С. 99-137.

Успенский Ф. И. Из истории византиноведения в России // Анналы. 1922. № 1. С. 110-125.

Успенский Ф. И. Новая струя, вносящая оживление в историю Византии // ВВ. 1916. Т. XXII (1915-1916). Вып. 12. С. 1-12.

Успенский Ф. И. Основание Русского археологического института в Константинополе // Приложение к протоколу III Заседания историко-филологического отделения Академии наук. Л., 1926. Л. 14-35.

Файнштейн М. Ш. «И славу Франции в России превзойти...»: Российская Академия (1783-1841) и развитие культуры и гуманитарных наук. М., СПб., 2002. 192 с.

Файнштейн М. Ш. Из истории отечественной визан-тинистики: Забытый проект Российской Академии // РНРВ.

С. 521-536.

Файнштейн М. Ш. «Усовершить и возвеличить слово наше...»: Словарное дело Российской Академии 1783-1841. СПб., 1994. 294 с.

Фролов Э. Д. Русская наука об античности: Историографические очерки. СПб., 1999. 544 с.

Фролов Э. Д. Сергей Александрович Жебелёв // Портреты историков: Время и судьбы. Т. 2: Всеобщая история / Отв. ред. Г. Н. Севостьянов, Л. П. Маринович, Л. Т. Мильская. М.; Иерусалим, 2000. С. 1б-27.

Циганкова Е. Вiзантологiчна комісія ВУАН // Східний Світ. 199б. Т. 2. С. 123-133.

Шишкин В. А. Академик С. А. Жебелёв и его конфликт с партией и научной бюрократией (1928 г.) // Русская наука в биографических очерках. СПб., 2003. С. 288-294.

Штакельберг Н. С. «Кружок молодых историков» и «Академическое дело» // In memoriam: Исторический сборник памяти Ф. Ф. Перченка. М., 1995. С. 19-8б.

Щапов Я. Н. Полный текст «Автобиографии» В. Н. Бе-нешевича // Византийский временник. 2005. Т. б4 (89). С. 340341.

Якимович Ю. К. Деятели русской культуры и словарное дело. М.: Наука, 1985. 158 с.

Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen Vertrage des 10 Jhds. aus diplomatischer Sicht. Thessaloniki, 1993.

Указатель имен

Агафий Миринейский (536-582), византийский писатель, описал события 552-559 гг.679 - 74

Айналов Дмитрий (Димитрий) Власьевич (1862-1939), историк искусства; профессор Петербургского университета; чл.-корр. Петербургской АН - 57, 64, 73, 85, 158, 190, 193, 218, 237

Акимов Афанасий Никитьевич (закончил Санкт-Петербургскую Духовную академию, секретарь комиссии «Константин Порфирородный» и Палестинского общества) - 33, 35, 44—45, 56, 141—142, 148—149, 151, 156, 218, 233—234

Алляций, Лев (1586 (или 1588)-1669), греческий эллинист и эрудит - 191

Андреев Александр Игнатьевич (1887-1959), историк России, ученый секретарь Археографической комиссии - 117 Андреев Иван Дмитриевич (1867-1927), историк церкви, богослов - 149, 151, 158, 218, 234, 237

Анисимов Александр Иванович (1877-1937), исследователь древнерусской живописи - 194, 218

Анна Комнина (1083-1150), дочь императора Алексея I Комнина, византийская писательница,

описала события 1069—1118 гг. - 74, 202, 243

Арефа Кесарийский (ок. 850 - ок. 932), византийский писатель, архиепископ, экзегет - 26, 59, 144 Аристофан Византий - 71

679Указатель включает имена тех, кто имел отношение к работе Византийской комиссии (с учетом авторов тех сочинений, которыми занимались сотрудники Комиссии, но без учета современных исследователей).

Баклунд Оскар Андреевич (1846-1916), российско-шведский астроном, академик Петербургской АН (1883) - 261-262 Бари Дж. см. Bury, J. B.

Бартольд Василий Владимирович (1869-1930), востоковед, академик Петербургской АН - 24, 125, 148—149, 196, 218, 234

Башкиров Алексей Степанович (1885-1963), археолог-антиковед, профессор МГУ и сотрудник РАНИОН - 148, 218 Безобразов Павел Владимирович (1859-1918), историк-византинист - 52—53, 59, 60, 73, 88, 107, 148, 186, 209—210,

218, 219

Безобразова М. - 211

Беляев Д. Ф., историк-классик и византинист, профессор Казанского университета - 73, 139

Бенешевич Владимир Николаевич (1874-1938), историк церковного права (канонист), византинист - 4, 19, 28—30, 38—40, 42, 45, 62, 64, 72—73, 75, 76—83, 85—86, 88—93, 97—98, 100, 102—103, 107—108, 110, 112—114, 116, 122—123, 128—138, 143, 145, 146, 154, 161, 162, 167, 170, 187—190, 192—193, 217—218, 234, 237, 254, 258, 271, 273, 279—280, 290, 296, 302

Бодуэн де Куртенэ Иван Александрович (1845—1929) языковед, основатель Казанской лингвистической школы -158

Болтенко Михаил Федорович (1888-1959), археолог, секретарь Одесского отделения РВК - 219

Браун Федор (Фридрих) Александрович (1862-1942), историк, филолог-романист, в 1920 эмигрировал, чл.-кор. АН СССР - 149, 151, 219, 301

Бриллиантов Александр Иванович (1867-1933), историк церкви, византинист - 73, 79, 125, 152, 170, 192—193, 219, 235, 237

Брим Вениамин Адамович (1893-1939), историк-медиевист, германист - 30, 97—98, 102, 104—105, 146—147, 152, 170,

194, 196, 219, 236—237, 290

Бузескул Владислав Петрович (1858-1931), историк античности, историограф - 6, 219, 291

Бузни Вера Михайловна (1879 - после 1939), юрист, историк права - 98, 152, 170—173, 195—196, 198, 219, 238, 252—253

Буслаев Федор Иванович (1818—1897), филолог и искусствовед, академик АН (1860) - 73

Вальденберг Владимир Евграфович (1871-1940), византинист, историк права - 9, 64, 73, 76, 79, 117, 187-188, 192, 198,

219, 237, 292

Варнеке Борис Васильевич (1889-1924), филолог, историк античного театра; сотрудник Одесского отделения РВК -

84—85, 92, 116, 219, 236

Васильев Александр Александрович (1859-1953), историк античности и средневековья - 44, 50, 52—53, 55, 57—58, 60—61, 63—64, 69, 88, 95, 98, 107, 137, 141—143, 148—149, 151, 155, 158, 186, 210—212, 219, 234, 237, 291

Васильевский Василий Григорьевич (1838-1899), историк-византинист - 18, 19, 63, 73—74, 86, 109, 165, 188, 198, 242

Виноградов Александр Иванович (член РВК с мая 1925)

- 219, 236

Виноградов Павел Гаврилович (1854—1925), историк-медиевист, исследователь средневековой Англии - 64, 81—82,

221, 262—263, 266—268, 270—271, 289, 297

Вишнякова Александра Федоровна (жена М. А. Шанги-на, сотрудница Подкомиссии) - 98, 100, 103, 152, 170, 173, 195—196, 219, 237

Вреден-Кобецкая Т. О.см. Кобецкая Т. О.

Газе (Хазе), Карл Бенедикт см. Hase, Karl Benedict Ганзен А. В., переводчица с датского - 26, 152, 220 Гейзенберг, Август см. Heisenberg, August Георгий Акрополит (1217—1282), византийский писатель, описал события 1203—1261 гг. - 75, 79, 161, 201, 205—206, 243 Георгий Амартол, Георгий Монах, византийский хронист IX в. - 55, 59, 184, 200, 203, 282—284 Георгий Монах см. Георгий Амартол Георгий Пахимер (1242-1310), византийский писатель, описал историю царствования Михаила Палеолога и его сына Андроника Старшего с 1258 по 1308 гг. - 39, 75, 201, 243

Георгий Сфрандзи (род. в 1401), византийский писатель, описал события XV в. - 75, 84, 201—202, 243 Гоар, Яков см. Goar, Jacob

Голубинский Евгений Евсигнеевич (1834—1912), историк церкви - 73

Готалов-Готлиб Артемий Григорьевич (1866-1960), археолог; председатель Одесского отделения РВК - 92—93, 220 Граве С. В. - 26, 220

Гревс Иван Михайлович (1860—1941), историк-медиевист, ученик В. Г. Васильевского - 158

Гриневич Константин Эдуардович (1891-1971), историк античности, археолог - 53, 57, 60, 151, 199, 210, 220

Грот Константин Яковлевич (1853-1934), славяновед, историк литературы, архивист; чл.-кор. РАН (1911) - 45, 60, 149, 210, 220

Грум-Гржимайло (Грумм-Гржимайло) Григорий Ефимович (1860-1936), географ и зоолог - 220

Данзас Юлия Николаевна (1879—1942) историк религии

- 161, 165, 249—250

Девель Татьяна Модестовна, сотрудница фотоархива РАИМК - 220

Делие см. Delehaye, Hippolyte

Дестунис Гавриил Спиридонович (1818—1895), византинист, профессор греческой словесности, чл.-кор. АН - 73

Дложевский Сергей Степанович (1899-1930), антиковед, филолог, археолог, директор Одесского историко-археологического музея - 92—93, 220

Дмитриевский Алексей Афанасьевич (1856-1929), историк церкви, византинист; чл.-корр. Петербургской АН с 1903

- 58, 66, 73, 77, 79, 149, 186, 188—194, 220, 235, 237

Добиаш-Рождественская Ольга Антоновна (1874-1939), историк-медиевист, палеограф, чл.-кор. АН СССР (1929) -

171, 221

Дьяконов Александр Петрович (1873-1943), византинист, сириолог, профессор Пермского государственного университета - 221, 236

Дьяконов Михаил Александрович (1855-1919), историк русского права, академик АН (1912) - 148

Дюканж, Шарль см. Du Cange, Charles Егоров Дмитрий Николаевич (1878-1931), историк-медиевист, германист, историограф, библиограф, чл.-кор. АН СССР - 221, 235

Ернштедт (Эрнштедт) Петр Викторович (1890-1966), филолог, коптолог, палеограф-византинист - 64, 73, 188—189, 199, 221, 237, 242

Ернштедт (Эрнштедт) Виктор Карлович (1854-1902), филолог-классик, отец П. В. Ернштедта - 73

Жебелёв Сергей Александрович (1867-1941), историк античности; академик АН СССР - 30, 45, 67, 73, 77, 85, 107, 112—113, 117—120, 136—141, 147, 149, 154, 158, 165—166, 191, 199, 221, 230—231, 237, 242, 244, 248, 302

Загоровский Евгений Александрович, византинист, сотрудник Одесского отделения РВК - 221, 236

Залеман Карл Генрихович (1949-1916), филолог-иранист, академик АН (1895), директор Азиатского музея Академии наук (с 1890) - 261-262

Зенгер Григорий Эдуардович (1853-1919), филолог-классик, чл.-кор. РАН - 221

Иванов Георгий (Юрий) Алексеевич, византинист -

85—87, 221, 236

Измайлова Наталья Васильевна, искусствовед - 57, 149,

151, 221

Ильинский Григорий Андреевич (1876-1937), филолог-славист, историк, археограф; чл.-кор. РАН по Отделению русского языка и словесности - 87, 222

Иоанн Анагност (XV в.), византийский писатель, описал захват Фессалоники турками в 1430 г. - 201—202, 243

Иоанн Зонара (к. XI - сер. XII вв.) византийский канонист и историк, автор комментария на полный текст церковных правил и хроники в 18 книгах от сотворения мира до вступления на престол императора Иоанна Комнина (1118) -34, 55, 59, 184

Иоанн Каматир (Константинопольский патриарх в 1198—1206 гг.) - 75, 191, 206

Иоанн Камениат (начало X в.) солунский священник, автор сочинения о завоевании Фессалоники арабами в 904 г.

- 89, 200, 203

Иоанн Канан (XV в., описал захват Константинополя Мехмедом II в 1422 г.) - 75, 201—202, 243

Иоанн Кантакузин (ок. 1293-1383), византийский писатель, описал события 1320—1356 гг. - 75, 202, 243

Иоанн Киннам (XII в., описал правление Иоанна II и Мануила I Комнина) - 85—87, 203, 243

Иоил, Иоиль (XIII в.), византийский писатель, описал события от Адама до 1204 г. - 75, 205—206

Истрин Василий Михайлович (1865-1937), филолог-славист, византинист, историк средневековой литературы, действительный член РАН, председательствующий в ОРЯС РАН

- АН СССР (1924—1927) - 21, 64, 73, 194, 222, 237, 284

Карабинов Иван Алексеевич (1878-1937), историк церкви, профессор Петербургской Духовной академии - 73, 119, 222, 235

Кассиан Васса (VI—VII вв.), византийский схоластик -

71

Кекавмен (XI в.), византийский писатель - 74, 188, 198 Кобецкая (Вреден-Кобецкая) Т. О. - 222 Комбефиз, Ф. см. Combefis, Francois Кондаков Никодим Павлович (1844—1925), историк византийского и древнерусского искусства, археолог, академик АН (1898), академик Петербургской Академии художеств (1893)

- 56, 73, 138, 242, 291, 301

Константин VII Багрянородный (Порфирогенет, 905959), византийский император в 913-959 гг., единолично правил после 945 г. - 4, 7—9, 24—27, 33—35, 44—45, 47—63, 65—72, 74—76, 79, 95, 99, 107, 111, 118—120, 122—123, 129—130, 137, 141—144, 148, 150—152, 155—156, 173, 180, 182—186, 192—194, 208—209, 211, 216, 218, 220—221, 226—229, 233—234, 237, 260 Константин Манасси (ок. 1130-1187), византийский писатель, описал события от Адама до 1081 г.) - 75, 205

Красносельцев Николай Фомич (1845—1898), историк церкви, литургист - 73

Крачковский Игнатий Юлианович (1883-1951), филолог-арабист; академик РАН (1921) - 64, 108, 123, 125, 140,

222, 234, 237

Крашенинников Михаил Никитич (1865-1932), филолог-классик, византинист - 65, 222, 237 Кудрявская А. А. - 222

Кудрявцев А. И. - 56, 149, 187, 222

Кудрявцева Валентина Александровна, художница -56—57, 150, 223

Кукулес Ф., греческий византинист - 39, 192 Кулаковский Юлиан Андреевич (1855-1919), филолог-классик, востоковед, византинист, археолог, чл.-кор. ИАН (1906) - 223

Куник Арист Аристович (Эрнст-Эдуард) (1814-1899), историк, филолог 6, 86, 109, 180, 132

Курганов Федор Афанасьевич (1844—1920), историк церкви, византинист - 73

Курц Эдуард Генрихович (? - 1925) филолог-классик, византинист, чл.-кор. ИАН (1908) - 139

Ланглуа, Шарль Виктор см. Langlois, СЬаг1в8^с1;ог Лаоник Халкокондил (XV в.), византийский писатель, описал события от Адама до 1463 гг. - 75, 84, 202, 243

Лаппо-Данилевский Александр Сергеевич (1863-1919), историк, академик ИАН (1905) -80, 148, 158, 223, 262, 264—265 Латышев Василий Васильевич (1855—1921), филолог-классик, эпиграфист, историк, академик ИАН - 9, 24, 33—35, 52—56, 58—59, 73, 123, 126, 144, 148—149, 151, 183—186, 199—200, 211—212, 223, 234, 242

Латышев Петр Васильевич (1882—?), сын В. В.Латы-шева, научный сотрудник Института археологических технологий при РАИМК - 55—56, 60, 185, 211—212, 223 Лебедев Александр Николаевич - 223 Лев Грамматик (вторая половина Х - начало XI в.), византийский хронист - 55, 59, 184

Лев Диакон (Х в.), византийский писатель, описал события 959—976 гг. - 59, 74, 85, 204—205

Лиутпранд Кремонский (ок. 920-972), писатель, дипломат, епископ кремонский - 59, 151, 187, 204—205

Лихачёв Николай Петрович (1862-1936), палеограф, академик РАН (1925) 16, 20, 73, 117, 172, 191, 223, 235, 293, 299, 300

Лопарёв Хрисанф Мефодиевич (1862-1919), византинист, исследователь древнерусской литературы - 59, 73—74, 207, 223 Лот, Фердинанд см. Lot, Ferdinand Ляпунов Борис Михайлович (1862-1943), филолог-славист, академик РАН (1923) - 223

Лященко Аркадий Иоакимович (1871-1931), славист, византинист, чл.-кор. АН СССР (1928) - 29, 79, 98, 152, 223, 236—237

Малеин Александр Иустинович (1869-1938), филолог-классик, книговед, библиограф, чл.-кор. РАН (1916) - 84—85, 127, 158, 224

Малицкий Николай Владимирович (1881-1938), археолог, искусствовед - 73, 224, 235

Манойлович Г. см. ManojloviC Gavro Мансветов Иван Данилович (1843—1885), профессор церковной археологии, литургист- 73

Мануил Малакса (XVI в.), византийский писатель, описал современные ему события - 75

Маркон Исаак Юльевич (Ицхок-Дов-Бер) (1875-1949), гебраист; в 1926 г. эмигрировал в Латвию, позднее в Германию, 1929-1933 — главный библиотекарь еврейской общины Гамбурга; с 1940 г. жил в Великобритании - 58, 98, 187, 190,

195, 224

Mapp Николай Яковлевич (1864-1934), кавказовед, археолог, филолог и лингвист, академик Петербургской АН (1912), вице-президент АН СССР (1930—1934) - 24, 66, 109, 123, 125, 148—149, 156, 158—160, 228, 233, 237, 256, 290, 301 Мацулевич Леонид Антонович (1886-1959), историк византийского искусства - 73, 224, 235

Меланхтон, Филипп (Melanchton, Philipp) (1497-1560), немецкий гуманист, евангелический реформатор и первый теолог-систематик лютеранства - 79

Менандр Протектор (VI в., 557/8-582), византийский писатель - 74, 204

Милеев Дмитрий Васильевич - архитектор, археолог, сотрудник Императорской Археологической комиссии, участник раскопок Десятинной церкви в Киеве - 56—57, 187

Михаил Андреопул (конец XI в.), византийский писатель - 74, 199

Михаил Атталиат (XI в., описал события 1034-1079 гг.), византийский писатель - 74, 203, 243

Михаил Дука (XV в.), византийский писатель, описал события 1341—1462 гг. - 75, 84, 202 ,243

Михаил Критовул (ок. 1410 - вторая половина XV в.), византийский писатель, описал события 1451—1467 гг. - 75, 165, 202, 243

Михаил Псёлл (1018-1080-е), византийский писатель описал события 976—1078 гг. - 74, 203

Модзалевский Лев Борисович (1902-1948), архивист, историк литературы, пушкинист - 261, 263

Муллах Ф. Г. см. Mullach, Friedrich Wilhelm August Насонов Арсений Николаевич (1898-1965), историк, специалист по древнерусской истории, исторической географии, источниковедению и археографии - 103, 224

Никита Хониат (1155-1215/16), византийский писатель, описал события 1118—1207 гг. - 75, 175—176, 207

Никитин Петр Васильевич (1849—1916), филолог-классик, византинист, вице-президент АН (1900—1916) - 73, 165, 242

Никитский Александр Васильевич (1859-1921), филолог-классик, историк античности, эпиграфист, академик Петербургской АН (1917) - 24, 107, 142, 148—149, 224, 234

Никифор Вриенний (Х1-Х11 в., византийский писатель, описал события 1057—1080 гг. - 74, 85—87, 203, 243

Никифор Григора (ок. 1295 - ок. 1360), византийский писатель, описал события 1320—1359 гг. - 75, 243

Новосадский Николай Иванович (1859-1941), филолог-классик, палеограф, специалист в области греческой эпиграфики, чл.-кор. РАН с 1917 г. - 65, 84—85, 201, 224, 235

Ольденбург Сергей Федорович (1863-1934), историк, востоковед-индолог, академик Петербургской АН (1908), непременный секретарь Академии наук с 1904 по 1929 г. - 15, 27, 36, 64, 77, 80, 123, 125, 146, 148—149, 152, 224, 237, 266, 293, 297—298

Омоль см. Ното11е, ТЬёорЫ1е

Орбели Иосиф Абгарович (1887-1961), востоковед, кавказовед, академик АН СССР (1935) - 62, 224

Ордин Борис Кесаревич (1866 - после 1935), историк, переводчик; потомственный дворянин, до 1917 - действительный статский советник, член Совета министров, камергер императорского двора-30, 39, 42, 87, 110, 112, 152, 154, 160—171, 201—203, 217, 225, 237, 239—251

Ордин Кесарь Филиппович (1835—1892), отец Б. К. Ор-дина, тайный советник, гофмейстер императорского двора, писатель - 163—164

Пальмов Иван Саввич (1855-1920), историк-славист, академик Петербургской АН (1916) - 91, 149, 225

Пальмов Николай Николаевич (1872-1934), историк, искусствовед, архивист, этнограф-калмыковед - 225, 236

Панченко Борис Амфианович (1872—1920), византинист

Пападопуло-Керамевс Афанасий Иванович (1856—1912), византинист, публикатор византийских текстов - 73

Пергамент Михаил Яковлевич (1866-1932), правовед, юрист - 261

Петров Алексей Леонидович (1859-1932), историк-славист - 150—152, 170, 185, 211, 225, 237 Петров Д. К. - 225

Пигулевская (урожд. Стебницкая) Нина Викторовна (1894-1970), историк-византинист, востоковед, чл.-кор. АН (1946) - 150—151, 225

Пиренн, Анри см. Pirenne, Henri

Платонов Сергей Федорович (1860—1933), историк России, академик РАН (1920) — 17—18, 135, 158, 166, 197, 239, 289, 291

Покровский Иосиф Алексеевич (1868-1920), историк греко-римского права - 225

Покровский Николай Васильевич (1848—1917), археолог, историк церкви и древнерусского искусства - 73

Попов Николай Петрович (1864 - ?), историк, палеограф, заведующий Московской Синодальной библиотекой -85, 225, 236

Порфирий (Успенский Константин Александрович), епископ Чигиринский (1804-1885) русский церковный деятель, исследователь Ближнего Востока, Египта и Эфиопии - 18

Преображенская Анастасия Васильевна - 150—151, 226 Преображенский Петр Григорьевич (1864 - не ранее

1926), историк церкви, сотрудник Исторического музея - 30, 38, 85, 91—92, 203, 226, 280—284

Пресняков Александр Евгеньевич (1870-1929), историк, историограф, чл.-кор. РАН (1920) - 158, 226

Присёлков Михаил Дмитриевич (1881-1941), историк древнерусской литературы - 29, 98, 100—101, 103, 117, 148,

152, 158, 170, 194, 226, 236, 237

Продолжатель Феофана, византийский хронист X в. -59, 74, 151, 155, 184, 200, 203, 243

Прокопий Кесарийский (ок. 500-565), византийский писатель, описал правление Юстиниана до 522 г. - 74, 84, 201 Протасов Николай Дмитриевич (1885/6-1940), византинист, Москва - 84, 226, 236

Радлов Эрнест Львович (1854-1928), философ, литературовед, переводчик, чл.-кор. РАН (1920) - 161, 226

Регель Василий (Андреас Фридрих Вильгельм) Эдуардович (1857-1932), византинист, медиевист, редактор «Византийского временника» - 73, 235

Рождественский Сергей Васильевич (1868-1934), историк России, архивист; чл.-кор. РАН (1920) - 226 Розанов С. П., филолог и археограф - 226 Россейкин Федор Михайлович (агиограф; преподаватель Московской духовной академии, священнослужитель) - 73, 226, 235

Ростовцев Михаил Иванович (1870-1952), историк античности; академик Петербургской АН - 148—149, 158, 226, 266

Рудаков Александр Петрович (1886-1940), историк церкви - 66, 73, 227, 235, 237, 294

Рыдзевская Елена Александровна (1890-1941), историк-медиевист - 29, 105, 152, 170, 195—196, 226, 238

Семёнов Анатолий Федорович (сотрудник Одесского отделения РВК) - 203, 227, 236

Сергеевич Василий Иванович (1832-1911), историк права - 171, 195, 198

Симеон Логофет, византийский хронист X в., автор хроники, охватывающей время от 842 до 948 (завершена между 948 и 963), магистр и логофет при дворе Константина VII -59, 184, 282

Скржинская Елена Чеславовна (1894-1981), историк-медиевист — 152, 170—171, 227, 238

Смирнов Алексей Петрович (1889-1930), искусствовед, византинист - 66, 190, 204, 227, 237

Смирнов Яков Иванович (1869 - 23 октября 1918), археолог-востоковед, историк искусства; академик Петербургской АН (1917) - 59, 73, 148, 227

Соболевский Сергей Иванович (1863-1963), филолог-классик, историк греческой и древнерусской литературы; член корреспондент АН СССР (1928) - 65, 85, 134, 227, 236, 237 Соколов Иван Иванович (1865—1939), филолог-классик, византинист - 204—206

Спицын Александр Андреевич (1858—1931), археолог; чл.-кор. АН СССР (1927) - 227

Стебницкая Н. В., см. Пигулевская Нина Викторовна Степанов А. А. - 103, 228

Столица Елена П. (письмоводительница комиссии «Константин Порфирородный») - 143, 149, 210—211, 228

Строев Павел Михайлович (1796—1876), археограф -

16—17

Сцепуро Сергей Семенович (1894-1919), кавказовед, ученик Н. Я. Марра - 53, 59, 150, 151, 155—160, 206, 210—211, 228, 234

Сычёв Николай Петрович (1883-1964), историк византийского и древнерусского искусства, художник, реставратор, археолог; директор Русского музея (1922—1926) - 53, 56—57, 62, 103, 107, 148—149, 210, 228, 234, 294

Тарле Евгений Викторович (1874-1955), историк; академик АН СССР (1927) - 126, 228, 293

Томасов Николай Николаевич (1961 - после 1925), филолог-классик, профессор Санкт-Петербургского университета - 73, 228, 235

Успенская Надежда Эрастовна (жена Ф. И. Успенского)

- 45, 113—114, 170, 228

Успенский Федор Иванович (1845-1928), историк-византинист, славист, академик Петербургской АН (1900) - 4—6, 19, 23—30, 33—34, 37, 39, 40, 42, 44—45, 47—53, 55—56, 58—60, 62—70, 72—74, 78, 80—83, 85—86, 92, 94—96, 98—99, 104, 107, 109, 110, 115—116, 120, 122—132, 134—138, 140—142, 144, 148—153, 166—167, 170, 180—181, 186—194, 197, 206, 208—209, 212, 215, 216—217, 219, 228, 231, 233—234, 237, 242—245, 254—255, 257, 258, 262, 268, 272, 282, 289, 290, 292, 295—296, 298, 301 Уссани см. Ussani, Vincenzo Фаас И. Я., историк римского права - 228 Фалев Павел Александрович (1888-1922), турковед, ученик Н. Я. Марра - 228

Фармаковский Борис Владимирович (1870-1928), историк античности, искусствовед; ученый секретарь ГАИМК

- 53, 57, 92, 107, 148—149, 210, 228, 234

Феодор Продром (ок. 1100 - ок. 1170), византийский писатель - 75, 206

Феодора Дафнопат (середина Х в.), византийский историк - 34, 55, 59, 184—185

Феодосий Диакон (X в.), византийский писатель - 74,

205

Феофан Исповедник (752-818), византийский писатель, описал события 284—813 гг. - 38, 74, 85, 203, 205, 283

Феофан Нонн (VII в.), византийский врач, автор собрания медицинских сочинений - 71

Ферсман Александр Евгеньевич (1883-1945), геохимик и минералог, вице-президент АН СССР (1926-1929) - 18, 69, 96, 104, 123, 127-128, 189

Церетели Григорий Филимонович (1871-1938 [?]),

филолог-эллинист и палеограф; чл.-кор. РАН (1917) - 148, 229

Черноусов Евгений Александрович (1869 - [?]),

византинист, Ростов-на-Дону - 66, 84, 87, 89—90, 229, 236—237 Шангин Мстислав Антонинович (1896-1942), филолог-классик, византинист, палеограф - 143, 173, 191, 206, 219, 229, 236, 292, 304

Шахматов Алексей Александрович (1894-1920), филолог, языковед, историк древнерусской культуры, академик Петербургской АН (1899) - 24, 35, 100—101, 148—149, 194, 229, 234

Шестаков Дмитрий Петрович (1869-1937), византинист

- 30, 207, 229, 235

Шестаков Сергей Петрович (1864-1940), византинист -9, 73, 85, 207, 229, 235

Шкловский Владимир Борисович (1889-1937), брат литературоведа Виктора Борисовича Шкловского, филолог, преподаватель - 207, 229, 238, 242, 254—257, 300

Шлюмберже Г. см. Schlumberger, Gustave Leon Щербатской Федор Ипполитович (1866-1942), востоковед, академик РАН (1918) - 123, 262, 264-267

Эрнштедт П. В., см. Ернштедт Пётр Викторович Яковенко П. А. (? - до 1923), профессор Воронежского университета - 62, 229

Якубинский Лев Петрович (1892-1945), филолог, языковед - 229, 236

Якубовский Александр Юрьевич (Георгиевич) (18861953), историк-медиевист, востоковед, чл.-кор. АН СССР (1943)

- 39, 1054—105, 106, 152, 170, 195—197, 229, 237

Bury, John Bagnell (Бьюри (Бари), Джон Багнелл 1861-

1927), английский эллинист и византинист - 56, 60, 151, 185, 211-212

Combefis, Francois (Комбефиз, Франсуа, 1605-1679), монах-доминиканец, издатель трудов Отцов церкви - 191

Delehaye, Hippolyte (Делие Г. (И.) 1859—1941), бельгийский византинист, агиограф - 74, 204

Du Cange, Charles (Дюканж, Шарль 1610-1688), французский историк — 4, 9, 26—27, 37—39, 47, 49, 59—60, 62—70, 72—73, 77—85, 87, 92—93, 107, 110—111, 114, 117, 118, 130, 131—132, 137—138, 143—145, 167, 173, 187—189, 192, 202, 214, 216, 225, 243, 254, 258—261, 263—266, 270—273, 276—279, 283 Forcellini, Egidio (1688—1768), итальянский филолог и лексикограф - 274, 278

Goar, Jacob (Гоар, Яков, 1601-1663), монах бенедиктинского ордена, исследователь и издатель византийских текстов

- 188, 191

Goelzer, H., профессор Сорбонны - 269, 273—275, 277,

279

Hase, Karl Benedict (Газе (Хазе), Карл Бенедикт, 1780—1864), филолог-классик, иностранный член ИАН (1821)

- 258

Heisenberg, August (Гейзенберг (Хейзенберг), Август 18691930), немецкий историк и филолог, византинист, отец физика Вернера Гейзенберга - 39, 78—79, 83, 91, 192, 201

Homolle, Theophile (Омоль, Теофиль 1848-1925), французский археолог, директор Французской археологической школы в Афинах, президент Французской академии надписей и литературы - 268

Langlois, Charles-Victor Langlois (Ланглуа, Шарль-Виктор 1863-1929), французский историк-медиевист - 267, 274

Lot, Ferdinand Victor Henri (Лот, Фердинанд 1866-1952), французский историк-медиевист - 277

Manojlovic, Gavro (Манойлович, Гавро 1856-1939), сербский византинист - 37, 60, 185

Mullach, Friedrich Wilhelm August (Муллах, Фридрих 1807 - ?), немецкий византинист- 6, 132, 258

Pirenne, Henri (Пиренн, Анри 1862-1935), бельгийский историк, иностранный чл.-кор. Российской академии наук (1918) - 264—265, 267—270

Ussani,Vincenzo - итальянский историк античной и средневековой литературы - 268—269, 273—275, 277, 279

Schlumberger, Gustave Leon (1844-1929), французский византинист - 57, 60, 74, 151, 199

Оглавление

Предисловие 3

Предисловие ...................................... 4

Комиссия и Академия наук 13

Комиссии как форма организации академической работы.............................................. 14

Лексикография в Академии наук в 1920-е годы .... 21

Летопись деятельности Комиссии.................... 24

Финансирование ................................... 32

Место проведения заседаний Комиссии...............44

Деятельность Комиссии 47

Комиссия «Константин Порфирородный»...............48

Комиссия по переизданию греческого словаря Дюканжа — Русско-византийская историко-словарная комиссия ........................................... 62

Международный союз академий и РВК: несостоявше-

еся сотрудничество ........................... 80

Отделения Комиссии в других городах ..............84

Подкомиссия по изучению экономических и торговых

связей Древней Руси с Востоком и Византией . . 95

Бюро Комиссии и Византийский кабинет.............. 107

Состав Комиссии 121

Организаторы и руководители Комиссии.............. 122

Ф. И. Успенский .............................. 122

B. Н. Бенешевич .............................. 129

C. А. Жебелёв................................. 137

Секретари и делопроизводители................. 141

Сотрудники Комиссии................................ 148

С. С. Сцепуро.................................. 155

160

В. М. Бузни.................................... 170

Заключение 175

Приложения 179

Приложение 1. Сообщение Ф. И. Успенского о значении византийских занятий.......................... 180

Приложение 2. Переводы, выполненные комиссией «Константин Порфирородный» ........................... 183

Приложение 3. Тематика научных докладов и сообщений, сделанных на заседаниях Комиссии............. 186

Приложение 4. Словарный материал на карточках . . 198

Приложение 5. Сообщение Ф. И. Успенского о необходимом материальном обеспечении комиссии «Константин Порфирородный» ........................... 208

Приложение 6. Финансовый отчет Ф. И. Успенского за

II пол. 1918 г................................. 209

Приложение 7. Объяснительная записка по смете Византийской комиссии на 1928/29 год...........213

Приложение 8. О занятиях в Кабинете византиноведения............................................. 216

Приложение 9. Список сотрудников Комиссии .... 218

Приложение 10. Анкета Центрального статистического управления .................................... 230

Приложение 11. Анкета Комиссии «Наука в России» 233 Приложение 12. О составе Комиссии к 24 апреля 1926

года........................................... 235

Приложение 13. Письмо Б. К. Ордина в Центральную

Комиссию по проверке Советского аппарата . . . 239

Приложение 14. Из следственного дела Ордина Бориса Кесаревича............................... 248

Приложение 15. Личное дело Веры Михайловны Бузни 252

Приложение 16. Письма В. Б. Шкловского В. Н. Бене-

шевичу ...................................... 254

Приложение 17. Сообщение Ф. И. Успенского об участии в переиздания словаря Дюканжа...............258

Приложение 18. О Международном союзе академий . 261 Приложение 19. Сообщение Ф. И. Успенского о Комитете латинского словаря средневековья при Международной Академической Ассоциации............... 268

Приложение 20. Черновик письма П. Г. Виноградову,

написанный В. Н. Бенешевичем от имени Ф. И. Успенского от 12 ноября 1924 г............. 271

Приложение 21. Сообщение В. Н. Бенешевича «О работе по изданию Словаря средневековой латыни применительно к вопросу о переиздании аоввапит’а

дтаесИаЫв Дюканжа»........................... 273

Приложение 22. Письмо П. Г. Преображенского В. Н. Бе-

нешевичу от 29 октября 1925 ................. 280

Список сокращений 285

Список использованной литературы 289

Указатель имен

303

Ольга Александровна Барынина

Отечественное византиноведение на рубеже эпох: Русско-византийская комиссия (1918-1930 гг.)

Редактор У. Л. Романова Корректор У. Л. Романова Верстка О. А. Барыниной, Д. Н. Старостина Оформление серии и обложка Е. И. Егоровой

Подписано в печать с авторского оригинал-макета Формат 60x84 У и;. Бумага офсетная. Печать офсетная.

Уел. печ. л. 20,25. Заказ 26.

Издательство Санкт-Петербургского Университета.

199004, Санкт-Петербург, В. О. 6-я линия, 11/21, комната 321. Тел./факс (812) 328-44-22.

Отпечатано на полиграфической базе Исторического факультета

СПбГУ

Адрес: 199034, г. С.-Петербург, Менделеевская линия, д. 5.