CC BY
122
О
МЕТОДОЛОГИИ ИСТОРИИ К ТЕОРИИ
ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ (ИЗ ЛЕКЦИЙ АКАДЕМИКА А.С. ЛАППО-ДАНИЛЕВСКОГО)1
Алексей Валерьевич Малинов - доктор философских наук, профессор кафедры истории русской философии Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail:
a.v.malinov@gmail.com.
В статье на основе фрагментов курса по методологии русской истории рассматриваются философские взгляды академика Александра Сергеевича Лаппо-Да-нилевского (1863-1919). Под методологией истории ученый подразумевал теорию исторического познания, которая должна раскрыть эпистемологические основы исторической науки и показать, каким образом историк, познавая недоступную непосредственному наблюдению действительность, способен приходить к истине. Важное место Лаппо-Данилевский отводит исторической феноменологии,т.е. формам данности исторического, историческим явлениям, а не фактам. Ученый полагал, что изучение вопросов методологии истории должно послужить разработке и выяснению более общих принципов всех со-циогуманитарных наук, или «теории обществоведения», в которой особое место уделялось проблеме чужого Я или признания существования чужой душевной жизни. Для Лаппо-Данилевского сформулировать «теорию обществоведения» означало ответить на вопрос: каким образом от данности нашего индивидуального Я мы можем перейти к признанию реального существования других индивидуальных сознаний. Главную цель лекций Лаппо-Данилевский видел не в догматическом изложении своего учения, а в пробуждении самостоятельного мышления слушателей. Публикация фрагментов рабочих записей лекций Лаппо-Данилевского дополняет изданные версии его «Методологии истории», также выросшей из лекционного курса в Санкт-Петербургском университете.
Ключевые слова: Лаппо-Данилевский, методология, история, анализ, явление, обществоведение.
ROM METHODOLOGY OF HISTORY TO THE THEORY OF SOCIAL SCIENCE (FROM THE LECTURES OF ACADEMICIAN A.S. LAPPO-DANILEVSKY)
Alexey Malinov - Sc.D., Professor of History of Russian Philosophy, St. Petersburg State University.
On the basis of the fragments of the course on the methodology of Russian history are considered the philosophical views of Academician Alexander Sergeyevich Lappo-Danilevsky (1863-1919). Under the methodology of history scholar imply, above all, the theory of historical knowledge, which should reveal the epistemological foundations of the science of history, and to show how the historian, perceiving reality inaccessible to direct observation, is able to come to the truth. An important place in his teaching Lappo-Danilevsky assigns historical phenomenology, forms the historical givens, historical phenomena, and not facts. More details a scientist stayed on the method of analysis, showing how its
1 Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 13-03-00301.
Case-studies - Science studies 157
(О
scientific significance, and its use in historical research. Lappo-Danilevsky believed that the study questions the methodology of history should serve the development and clarification of more general principles of socio-humanities or «theories of social science». In the «theory of social science» special place given to the problem of «another I» or recognizing the existence of a stranger psychic life. For Lappo-Danilevsky formulate a «theory of social science» meant to answer the question of how the givens of our individual «I» we can go to a real recognition of the existence of other individual consciousnesses. The main purpose of his lectures Lappo-Danilevsky seen not dogmatic exposition of his teaching, and independent thinking in the awakening of his listeners. Publication fragments the workers lecture notes of Lappo-Danilevsky complements the published version of his "Methodology of history", also grew out of a course of lectures at St. Petersburg University.
Key words: Lappo-Danilevsky, methodology, history, analysis, phenomenon, social studies.
Среди русских историков рубежа XIX-XX вв. Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский выделялся многообразием и широтой научных интересов. Ему принадлежат исследования по русской истории и культуре XVII-XVIII вв., русской историографии, археологии, сфрагистике, дипломатике. Современные исследователи недаром считают Лаппо-Данилевского основоположником научной школы источниковедения и дипломатики [Румянцева, 2013]. В то же время наиболее востребованным в современной российской науке трудом ученого оказалась «Методология истории» [Ростовцев, Потехина, 2013]. Даже среди современных ему «историков-философов» (по выражению Н.И. Кареева) Лаппо-Данилевский отличался склонностью к разработке теоретико-методологических проблем исторической науки. Философско-исторические взгляды Лаппо-Данилевского неоднократно рассматривались в отечественной историко-философской науке и историографии. Анализу его теоретико-методологического и философского наследия посвящено несколько монографий [Хмылев, 1978; Цамутали, 1986; Рамазанов, 1999-2000; Синицын, 1990; Русакова, 2000; Малинов, Погодин, 2001; Ростовцев, 2004; Трапш, 2006]. В гораздо меньшей степени оказались затронуты работы ученого по социологии, а ведь в начале XX в. Александр Сергеевич проявил себя как организатор социологической науки [ЖССА, 2013; Малинов,
ф 2013а]. Он же одним из первых приступил к чтению курсов по социологии. В фонде ученого в Санкт-Петербургском филиале архива РАН ф (Ф. 113) отложились рукописи двух таких курсов: «О социологии. О Курс лекций 1902-1911 г.» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 331] и «Научные основы социологии в их историческом развитии. Лекции, Ф читавшиеся в Санкт-Петербургском обществе народных университетов. 1911-1912» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344]. Значительная часть лекционных материалов Лаппо-Данилевского не поддается публикации. Это выписки по темам, которым были посвящены лек-ад ции, краткие заметки и фрагменты текстов самого ученого. Ю В материалах к курсу «Научные основы социологии в их истори-
ческом развитии», прочитанном в ноябре 1911 г., сохранились фрагменты и другого, более раннего курса по методологии русской исто-
рии. Один из этих фрагментов датирован 23 апреля 1895 г. и, судя по содержанию, является частью заключительной лекции. Когда эти фрагменты были включены в состав историко-социологических лекций (были ли они привлечены самим ученым, или добавлены его вдовой при передаче рукописей в архив Академии наук, или оказались в одном деле в результате обработки фонда в советское время), сейчас сказать трудно. По крайней мере, несмотря на временной разрыв между двумя курсами, они обнаруживают тематическую близость и могут дополнять друг друга.
Еще в молодости Александр Сергеевич наметил путь интеллектуального развития и старался придерживаться его в течение жизни. Этот путь предполагал расширение научных поисков от частных исторических исследований к постижению эпистемологических основ дисциплины (в данном случае истории) и далее к построению общей теории социогуманитарного знания. Первые самостоятельные исследования Лаппо-Данилевского были как раз посвящены конкретным вопросам русской истории XVII-XVIII вв. Эти работы принесли молодому ученому заслуженное признание профессионалов. Не случайно в 36-летнем возрасте по завету академиков К.Н. Бестужева-Рюмина и В.Г. Васильевского он был избран адъюнктом Академии наук (с 1902 г. - экстраординарный академик, с 1905 г. - ординарный академик). Заняв достойное место в отечественной историографии, Лаппо-Данилевский проявил себя и как умелый организатор науки.
В первое десятилетие XX в. ученый обратился к новой теме - методологии истории. Поводом к этим занятиям стало поручение историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета прочитать трехгодичный курс методологии истории. Впрочем, среди петербургских историков его поколения едва ли можно было найти человека, более способного справиться с этой задачей. Разработка теоретико-методологических проблем историографии вполне соответствовала и той исследовательской (можно даже сказать, экзистенциальной) установке, которую Лаппо-Данилевский избрал для ф себя. В своем курсе он не ограничился классификацией и фиксацией jj методов, приемов и способов, которыми пользуются историки. Лап- ф по-Данилевский подошел к исследованию шире - с гносеологической О точки зрения. После публикации работ Лаппо-Данилевского методология истории прочно стала ассоциироваться с теорией историческо- щ го познания. Сам ученый в своих исканиях исходил из философских концепций позитивизма и неокантианства, видя в них варианты построения современной ему научной философии. Однако, будучи про- ^J фессиональным историком, он использовал лишь те положения фи- ф лософских учений, которые действительно соответствовали работе jj историка. По глубине и в то же время компетентности философского (J) анализа исторических проблем с работами Лаппо-Данилевского мо-
Ф
(П
жет конкурировать, пожалуй, только «Философия истории» Л.П. Карсавина, написанная, впрочем, с иных философских позиций. Итогом многолетнего труда ученого над философскими проблемами истории стало издание «Методологии истории», вышедшей в трех редакциях (1909, 1910-1913, 1923), причем каждый раз книга переделывалась и переписывалась настолько, что в результате мы имеем не три редакции одного произведения, а три разных исследования. По-видимому, сам Александр Сергеевич не считал свою разработку гносеологических вопросов истории завершенной и поэтому постоянно к ней возвращался. Публикуемые фрагменты курса по методологии русской истории, вероятно, являются наиболее ранним опытом Лаппо-Дани-левского в этом направлении.
В «Методологии истории» Лаппо-Данилевский подчеркивал, что история в отличие от естествознания не отделяет знание от действительности. Более того, действительность истории и есть ее знание; она не дается, а задается или «построяется». Изучая прошлое, исследователь может подходить к истории либо со стороны знания (теория и методология истории), либо со стороны действительности (теория исторического процесса). Теоретико-методологическая установка в историографии предусматривает два пути, или метода, достижения знания о прошлом - обобщающий и индивидуализирующий, и две точки зрения на предмет - номотетическую и идиографическую. Историк не только исходит из действительности, но и научно создает ее. Иными словами, методология истории «стремится научно построить историческую действительность» [Лаппо-Данилевский, 1913: 521]. Свой курс «Методологии истории» Лаппо-Данилевский делил на две части: теорию исторического знания и учение о методах исторического мышления.
«Исторический факт», на который опирается познание прошлого, является результатом отношения индивидуальности к окружающей ее действительности. Однако историк также индивидуально или ф субъективно относится к этому факту и тому источнику, посредством которого этот факт «дан», т.е. историк неизбежно оценивает этот ф факт. Тем не менее оценка исторического факта еще не является его О познанием. Для исторической науки важна не субъективная оценка, а отнесение факта к ценности, наделение его значением, смыслом. Цен-Ф ность не устраняет субъективность нашего отношения к факту, поскольку характеризуется моментом требования, предъявляемого нашим Я к собственному сознанию. Эти требования носят абсолютный характер и бывают познавательными, этическими или эстетически-Ф ми. Отнесение факта к ценности, являясь индивидуальным актом, в Ю конце концов соотносится с переживанием. Переживание выступает субъективным коррелятом ценности, субъективным аналогом исторического значения.
(0
Процесс выбора ценности и придание факту значения посредством отнесения его к ценности Лаппо-Данилевский называл аксиологическим анализом. Установлением или обоснованием ценностей занимается философия; в отношении истории это дело философии истории. Философия вырабатывает систему абсолютных ценностей, в первую очередь устанавливает ценность добра, истины и красоты. Философски обоснованные и в силу этого абсолютные ценности применимы для историка лишь тогда, когда они являются (исторически) общепризнанными; иными словами, когда они имели отношение к действительности, т.е. действительно разделялись, например социальной группой. Отнесение к абсолютным ценностям часто является для историка недостаточным. Общепризнанные ценности психологичны, поскольку исторические объекты являются субъектами, а значит, сами (были) способны выбирать, устанавливать и обосновывать ценности. Отсюда проистекает важное для Лаппо-Данилевского различие в отнесении к обоснованной и к общепризнанной ценностям.
Методология истории давала ученому материал для дальнейших обобщений, позволяла приступить к формулированию «теории обществоведения». Историческая наука служила ему той основой, опираясь на которую, он надеялся эксплицировать и основополагающие принципы социогуманитарного знания. В этом стремлении поиски Лаппо-Данилевского сближались с социологией, также претендовавшей на интегрирующую и синтезирующую роль в общественных науках. После его избрания в 1916 г. председателем Русского социологического общества им. М.М. Ковалевского социология стала предметом не только исследовательских, но организаторских забот Лаппо-Данилевского. К социологии ученый пришел от занятий исторической гносеологией. В социологии он прежде всего искал применения теоретико-познавательной точки зрения, полагая, в согласии с Г. Зиммелем, что социология может стать общей теорией познания социальных наук.
В материалах к лекциям по истории социологии 1911 г. имеются ф несколько фрагментов курса по методологии русской истории. Они, jj так же как и находящиеся здесь же фрагменты вводной и заключи- ф тельной частей «Научных основ социологии», дошли до нас в более О полной форме, чем другие фрагменты курса, по большей части являющиеся лишь краткими заметками и набросками. Фрагменты лек- ф ций по методологии русской истории могут быть воспроизведены лишь с незначительными пояснениями и комментариями.
Уже в начале лекций по методологии русской истории Лаппо-Да- ^J нилевский постулировал, что без разработки собственной теории по- ф знания история не может считаться наукой. Такой исторической гно- jj сеологией должна стать методология истории. И в начале, и в завер- (J) шение лекций Лаппо-Данилевский акцентировал внимание на
Ф
личном или, как он писал, субъективном моменте. С одной стороны, разрешение методологических вопросов истории он воспринимал как свою личную задачу в качестве профессионального историка, который без четких гносеологических положений не может быть уверен в научности своих изысканий, а значит, и в постижении самой истины. С другой стороны, субъективность означает, что с теми же самыми вопросами сталкивается любой историк, задумывающийся об исследовательских принципах, исходных точках зрения и целях своего труда. Причем эти принципы, точки и цели должны быть общими для всех исследователей прошлого, должны быть универсальны. Возможность их раскрытия, постижения кроется именно в субъективности самого подхода, поскольку если личные мотивации ученых и могут быть различны, то сами исследовательские, научные принципы, методы и практики коренятся в единстве и общности природы самого познания. Наша субъективность со стороны познания оказывается всеобщей, она не разобщает, а сближает людей, так как сам процесс познания универсален, и если люди действительно что-то познают, то познают это одинаковым образом. Мысля по-настоящему, они должны прийти к одним и тем же выводам. Субъективность, о которой говорит Лаппо-Данилевский, - это трансцендентальная субъективность. В своей «Методологии истории» ученый пытался описать, как исторически познает трансцендентальный субъект. И в такой постановке вопросов он оказывался последовательным кантианцем.
«Вводную лекцию к предлагаемому курсу по методологии русской истории, - писал он, - я намерен посвятить выяснению субъективной стороны этих чтений. Во избежание могущих возникнуть недоразумений я желал бы прежде всего дать вам несколько указаний на то, как я смотрю на задачу предстоящего курса и что вы будете иметь возможность почерпнуть из него, а потом уже приступлю к систематическому изложению основных его посылок.
При изучении явлений, подлежащих ведению историка, как все-ф общего, так и русского, все равно, я всегда испытывал me inoito (не-jj вольно) потребность в более стройной системе основных приемов на-ф учного изучения исторических явлений. Мне нередко бывало больно О и стыдно за свою науку: такая сумятица понятий, методов и взглядов на феноменологию предмета царила в ней, так мало похожа она была Ш в этом отношении на науки точные. Мне казалось, что прямая обязанность всякого историка - попытаться прежде всего установить способы выйти из этого лабиринта, и я давно уже принялся за дело.
Эта внутренняя личная потребность находила пищу и подкрепле-Ф ние в нарождавшихся за последнее время попытках других лиц, ко-W нечно во многих отношениях гораздо более компетентных, чем я, в (J) решении вопросов, связанных с выработкою такого рода систем. Но труды Смедта, Бернгейма, Жири, Фримана удовлетворяли меня
(О
лишь отчасти и по моему мнению в недостаточной мере находили себе надлежащие» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344: 10]2.
Средства, методы и приемы исторического исследования не могут быть заимствованы из других научных дисциплин. Конечно, у истории могут быть общие методы с другими науками, но это не значит, что эти методы всегда заимствуются. Общность проистекает из единой эпистемологической основы этих дисциплин, поэтому методы науки должны быть выведены из теории познания, из гносеологической специфики самих дисциплин. Наиболее крупный фрагмент лекций по методологии русской истории посвящен методу анализа. Лап-по-Данилевский подробно поясняет, почему он останавливается на этом методе. Данный фрагмент был озаглавлен «Разновидности источников исторического видения», но потом это заглавие было зачеркнуто, очевидно, из-за того, что Лаппо-Данилевский вышел за пределы изначально намеченной задачи. Главный источник нашего знания о прошлом - это косвенные наблюдения, т.е. следы, остатки, обломки исторической реальности. Для Лаппо-Данилевского принципиально различие источника и самого явления, а следовательно, и способов их познания. Конечно, и явление и источник - реальны, но это разные модальности реальности. Разные даже несмотря на то, что источник понимается в качестве части, уцелевшего фрагмента исторического события. Путь познания историка лежит от проблематической реальности источника к ассерторической реальности явления. В лекциях и в опубликованной «Методологии истории» Лаппо-Данилевский говорит о феноменологии [Лаппо-Данилевский, 1913; Мали-нов, 2013b: 397-418], но, конечно, не в гуссерлианском смысле. Историческая феноменология у Лаппо-Данилевского - это не трансцендентальная феноменология сознания, а учение об исторических явлениях, исторической данности. В близком значении выражение «историческая феноменология» использовал и Н.И. Кареев. Иными ^ словами, познание истории начинается с явленности или данности (Я некой реальности нашему сознанию. Отсюда учение об исторических ®
источниках, включающее историческую критику и историческую интерпретацию, относится к исторической феноменологии, поскольку
Ф
Ф
О
через источник нам дается историческая реальность. Источник - дан- до
ность, явленность исторического. I
«Обществоведение изучает инстинктивные и сознательные про- ^
дукты человеческого творчества в пространстве] и времени. Отсюда ^
вопросы о том: каковы средства, которыми я постигаю эти процессы ^
и продукты. <й Это я делаю.
2 Подчеркивания в рукописи А.С. Лаппо-Данилевского при публикации заменены (®) на курсив.
Прямо - непосредственным наблюдением, которое нуждается в известных условиях. Случаев прямого наблюдения (совсем не обращаясь к косвенному) почти не бывает.
Косвенно - через изучение источников. При косвенном наблюдении я имею дело с консолидированными обломками явлений, а не самими явлениями в целом их виде и в текучем их состоянии. Отсюда косвенное наблюдение приводит к двум различным операциям.
Необходимо различать:
a) Способы изучения источников, на основании которых мы познаем явления.
b) Способы изучения явлений, реставрированных с помощью первого ряда способов.
Пример: летопись: 1) как объект критики, 2) как источник явлений и 3) как явление (историко-литературное произведение), характеризующее духовное развитие данной эпохи.
В первого рода приемах преобладает анализ (состав памятника), во втором - синтез; поэтому первую часть методологии можно назвать аналитической, вторую - синтетической.
Отд. II. Феноменология
Пользуясь вышеуказ[анными] методологическими приемами, можно приблизиться к пониманию общественного развития, попытаться построить его теорию.
Мировое развитие (данное)
(О
Ф О
с
ф
О СО
«Я Ф
(А
Ф
(О
Л
®
Космическое
Теллургическое (неорганическое)
Социальное
Прогрессивное
Регрессивное
Социальное
дифференциация интеграция
срастание дезинтеграция
В каждом из проявлений развития, следующих за космическим, есть доля развития, выводимого из генетической связи его с предшествующей стадией, с другой - доля, непосредственно входящая самостоятельною частью в мировое развитие.
Т[аким] о[бразом] феноменология сводится к теории эволюции, поскольку она сказывается в жизни человеческих обществ (требование это уже было поставлено Спенсером; он однако его не осуществил в своей социологии).
Основательно, научно выполнить всю эту программу в этом году невозможно.
Слабость моих личных научных сил, недостаток времени и невозможность слишком сжато и отвлеченно излагать мысли, иногда не совсем обычные, молодым умам - принуждают меня остановиться в настоящем году лишь на первом отделе первой части намеченной нами программы. Мы изложим, т[аким] об[разом], весьма элементарно общие принципы, применение их отчасти еще больше выяснит их значение, а окончательное понятие о них можно будет получить лишь в заключение курса. Общие приемы методологии, как аналитической, так и синтетической, и обстоятельнее аналитическую методологию, т.е. гл[авным] об[разом] значение лингвистики, археологии и археографии для историка. Синтетической методологией мы м[ожет] б[ыть] займемся в будущем году.
В таком пока еще очень скромном объеме чтения эти могут дать вам следующее (прим[ечание]: здесь мы указываем на формальное значение этой части; ее реальное значение см. в заключении): общие основания и общие приемы аналитической] и синтет[ической] методологии поставят вас на ту высоту, с которой следует смотреть на факты и укажут общие направления, в каких можно изучать эти факты.
Способность к анализу, имеющему важное значение для развития науки вообще.
Анализ - научный прием громадной силы. Применение его дали: в математике - дифференц[иальное] исчисление; в физике - атомизм (Stallo) (в приклад[ной] механике - атомизм. Атом каккгаА;сеп1гит); в химии - молекулы, первич[ные] элементы и их периодичность (Менделеев). См. Ostwald; в биологии - учение о клетке, зачатии, наследственности, трепеформизме(?) (Вейсман); в психологии - психофизику ф (Фехнер, Вундт, Müustarbery'a Külpe); в истории - массу критических jj работ (напр[имер], бенедиктинцев, Болланд, шлецерова школа), Kul- ф turgeschichte в противоположность Politische Historie (см. Gothein^). О
Отсюда значение для историка вырабатывать в себе аналитическую способность мышления. Ф
Анализ не есть простое разложение данного целого на части; он подготовляет и более научный синтез в трояком отношении:
1) Анализом вскрываются простейшие элементы данного цело- ^J го. Смотря по сложности этого целого и элементы обладают качества- ф
ми более или менее отличными от него, значит анализ иногда дает 2 . „ Я
нам понятие об новых свойствах, присущих составным частям данно- (ф
го целого.
Ф
(П
(О
СО
«Я
Атом золота = х массе золота по свойствам (качественным).
Лицо не = государству по своим качествам.
2) Разложение целого на составные части дает возможность понять, как образовалось это целое, а следовательно] указывает и на путь, каким должен идти синтез при восстановлении целого (отсюда генезис, эволюция).
3) Имея составные части целого, мы можем:
a) установить между ними новое соотношение, что породит и новое целое, отличное от данного;
b) разбить их на группы, из которых каждую можно соединить с какой-нибудь группой, иногда также принадлежащей другому целому. Таким путем будут изобретены совершенно новые соединения.
Все это еще более убеждает нас в необходимости историку развивать в себе способность к анализу. Между тем в аналитической] методологии эта способность всего более находит свою теорию, излагают самые правила научного анализа применительно к тем вопросам, в решении которых нуждается историк, прежде чем идти дальше в своих работах.
4) Аналитическая] методология указывает на специфические особенности приемов, прилагаемых в каждом из ее отделов; историк т[аким] о[бразом] знакомится здесь и [с] различными формами анализа, какие ему нужны для применения в различных дисциплинах:
a) в лингвистической палеонтологии, напр[имер], он приучается сравнивать и видеть в современных ему явлениях пережитки от новейших наслоений;
b) в археологии - различать частности, вызывающие б[олее] или м[енее] общее впечатление;
c) в археографии - разбирать состав того или другого памятника, правдоподобное от ложного.
Не только для специалиста историка, но и для лиц, занимающихся соприкосновенными с ним науками: лингвисту (?), богослову, эс-
Ф тетику, ученому, политико-эконому, юристу. Каждый из них может jj почерпнуть полезные сведения не только из своей специальной дис-ф циплины, но и из сравнения ее методов с приемами соприкосновенных О с нею дисциплин. Напр[имер], сравнительный] метод в лингв[истике] перешел в обществознание. Методы из теории переживания, выработанные] на лингвистической почве, могут быть применены к Ф изучению таких же явлений в религии (Тэйлор), в политической экономии (значение времени в образовании ценности см. B9hm-Bawerk), в праве (символизм в праве - Maine и др.). Ф 5) Приемы аналитического] мышления, свойственные и выраба-
^ тываемые в одной какой-либо области, можно и должно вслед за тем (J) переносить по аналогии в другие области теории. Поэтому настоящий курс важен.
6) Те же приемы аналитического мышления (а, Ь, с) можно переносить из области чистой теории на почву практики, как, напр[имер], привычку критически относиться к получаемым из разных источ[ников] известий, следует иметь и политику. Отсюда значение аналитич[еской] методологии и для всякого образованного человека - практика» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344: 14-19].
Историческая феноменология как отсылка к данности, явленно-сти исторического означает «привязку» к реальности. С феноменологии, т.е. установления и анализа источников, начинается познание (или, в терминологии Лаппо-Данилевского, «методология»), но к феноменологии в итоге и возвращается. Лаппо-Данилевский говорит о чередовании методологии и феноменологии. Поскольку историческая реальность не дана нам непосредственно (через наблюдение), а лишь опосредованно (через источник), ее познание сводится к реконструкции этой реальности, но реконструкции не фактической, а смысловой или, на неокантианском жаргоне, которым пользовался Лап-по-Данилевский, ценностной. Иными словами, результатом исторического познания будет смысловая реконструкция прошлого, как правило, представленная в виде повествования, реальность описываемых событий которого задается приданием им смысла «всамде-лишности», смысла «настоящего». Историческая реальность обретает смысл «настоящего», что означает не только ее актуализацию, так сказать, воскрешение, но и признание за ней «действительности», «подлинности».
«Всякое науч[ное] изучение, - отмечал Лаппо-Данилевский, -слагается из двух моментов: с одной ст[ороны], необходимо выработать способы изучения, с другой - приложить их к делу изучения; ими достигаются известные результаты, которые и выливаются в бол[ее] или менее строгую систему. Таким образом, методология и феноменология - существенные моменты всякого научного изучения вообще, истории, русской истории, в част[ности].
Связь, взаимодействие м[етодологии] и ф[еноменологии]; их че- ф редование. Насильственный разрыв между ними - признак не исторического, а догматического изложения. Необходимо, однако, разли- ф чать их, во 1-х потому, что это два все же различных процесса, во 2-х, О потому, что, выделяя методы, можно изложить их в общей системе, в 3-х, это важно ввиду сознательного изучения и успешного преподава- щ ния» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344: 20].
В порядке познания методология следует за феноменологией. В состав исторической феноменологии входят критика источников и ^ их интерпретация. «Начала исторической критики» Лаппо-Данилев- ф ский считал достаточно известными, но систематичность изложения ^ требовала остановиться и на них в курсе методологии истории. «Замечу прежде всего, - писал он, - что в основе предлагаемого курса по-
Ф
(А
ложены общие основания теории обществоведения, полученные путем изучения исторических явлений каких бы то ни было стран; методология русской истории выводится из них и только иллюстрирует, реже пополняет и исправляет их.
Каковы же эти основы?» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344: 21] Последний вопрос не находит ответа в рукописи. Ответ на него надо искать в опубликованных версиях «Методологии истории».
Завершается курс по методологии русской истории тем же, с чего и начинается, - рассуждением о субъективности. Только теперь Лап-по-Данилевский вводил субъективность в более ясный философский контекст: проблему чужой одушевленности или чужого Я. Интерес к проблеме признания чужой душевной жизни, вероятно, у Лаппо-Да-нилевского был вызван полемикой вокруг публикации в 1892 г. работы А.И. Введенского «О пределах и признаках одушевления: Новый психо-физический закон в связи с вопросом о возможности метафизики» [Малинов, 2006: 73-128]. В это время завершался период становления молодого историка, в 1890 г. защитившего магистерскую диссертацию. Он пытался определиться с направлением своих дальнейших научных поисков и следил за публикациями лидера петербургских кантианцев - А.И. Введенского. Приступив вскоре к самостоятельным теоретическим курсам, он читал их, как сам признавался, в «духе критической философии» [Материалы, 1915: 408].
«1) Я понимаю вполне только собственные мысли. В этом смысле каждое сознание - страшно одиноко; такое одиночество могло бы породить отчаяние, если бы отчаяние не было бы самоотрицанием, а след[овательно] и отрицанием того сознания, с точки зрения которого только и возможно отчаяние (философское).
2) Поэтому я в изложение мыслей вносил и субъективизм. Это субъективизм, без которого не может обойтись ни одно обобщение; он вызван стремлением к истине, а не отвращением от нее. Не надо забывать, что объективизм сам по себе ничего не дает и нередко при-
Ф крывает пошлую бездарность.
3) Субъективное изложение моих собственных мыслей приводило и ф к субъективной системе. Мыслить бессистемно нельзя; из этого не сле-О дует, чтобы я своею системою исчерпал все содержание мыслимого.
Систематичность изложения не должно смешивать с догматизмом. Ф 4) Я предлагал на ваше усмотрение свои мысли, но не правила
.2 для практических занятий и не обязательные сведения или знания.
Я не претендовал перенести в вас целиком мои мысли; тем более что не все они, вероятно, заслуживают внимания. Чужая мысль Ф скользка и изворотлива; уловить ее другому очень трудно, если не неЮ возможно во всей ее полноте. На это я не рассчитывал.
Но высказанная одним мною, она может столкнуться с существующим у другого (у каждого из вас) предрасположением к мышле-
(0
СО
нию или с более или менее сложившимися мыслями; такое столкновение порождает новый рой мыслей в слушающем; последний не переповторяет прослушанного, а сам может создать нечто свежее. На это я рассчитывал.
Между тем в этом, по-моему, наивысшая задача академического преподавания; в этом состояла цель и прочитанного курса.
Мыслительные процессы, зародившиеся у вас в аудитории, не остановятся и по выходе из нее. Между тем, что вы думаете здесь и тем, что вы станете думать вне этих стен, будет своего рода связь.
Эта связь не всегда видима. Многие из замечаний, высказанных здесь, быть может, упали на самое дно вашего сознания. И возвратятся они на его поверхность тогда, когда встретятся с каким-нибудь новым конкретным образом, вообще попадут в более благоприятные условия для своего развития.
Вы, вероятно, забудете тогда все то, что происходило здесь, а между тем глубокие корни этих идей, скрытые в области бессознательного, если только были бы доступны наблюдению, пожалуй, снова привели бы вас сюда.
Между моим сознанием и вашими сознаниями в таком случае обнаружилась бы таинственная и невидимая связь.
Я на это надеюсь и этим себя утешаю при мысли о том чувстве неудовлетворенности, какое вы могли и должны были испытать не раз во время наших занятий» [СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344: 11-13].
Итак, в завершение лекций Лаппо-Данилевский заостряет проблему субъективности до солипсической формулировки единственности моего Я, моего сознания. Однако здесь эта крайняя, резкая формулировка опять же является методологическим приемом. Начинать познание следует с того, что нам непосредственно дано и для нас достоверно, а это наше собственное сознание, наше Я. Более того, социальное учение, «теория обществоведения» и должна слу-
Ф
(А
жить преодолению солипсизма, должна быть его опровержением. ф Лаппо-Данилевский «скромно» указывает, что целью его лекций была не столько систематизация и классификация методов, приемов ф и способов исторического исследования (полнота такой классифи- О кации вполне справедливо может быть оспорена), сколько пробуждение самостоятельного мышления слушателей. Итог лекций: дать ф возможность слушателям дальше мыслить самим. Здесь мы не выходим за пределы мышления: мысль порождает мысль, мышление пробуждает мышление. Но все же с этим «порождением» и «пробуж- ^ дением» меняется существенный акцент в самом мышлении, колеб- ф лющий противочевидную безупречность солипсизма: моя мысль, ^ оставаясь моей, становится мыслью другого. Возможность помыслить одну и ту же мысль разными людьми (не обязательно современ-
никами: мы можем мыслить мысль Лаппо-Данилевского) указывает на единство мышления, что имеет и вполне определенные последствия. Для Лаппо-Данилевского это имело институциональные последствия: стараясь излагать свое учение не догматически, а обращаясь к самостоятельности мышления своих учеников, он в конце концов создал собственную научную школу. Для общества таким последствием будет установление социального порядка (единство мышления диктует и предсказуемость поведения); субъективность перерастает в интерсубъективность. Конечно, разные люди способны мыслить разное, но не способны мыслить по-разному. Даже единственность своего сознания все, кто старается продумать эту мысль (от Д. Беркли до А.И. Введенского), мыслят одинаково. Другое дело, что для солипсизма нет этих «всех». Если я мыслю только себя и если только я мыслю, то и другой мыслит тоже себя, полагая, что только он мыслит. Будет ли единство изолированно мыслящих я преодолевать их изолированность? Когда все мыслят хотя бы только себя, то это уже «закон», на котором вырастает и социальный порядок.
(О
Библиографический список
ЖССА, 2013 - Журнал социологии и социальной антропологии. 2013. Т. XVI, № 3.
Лаппо-Данилевский, 1913-Лаппо-ДанилевскийA.C. Методология истории. СПб., 1913. Вып. II.
Малинов, 2001 - МалиновА.В., Погодин C.H. Александр Лаппо-Данилевский: историк и философ. СПб., 2001.
Малинов, 2006 - Малинов А.В. «Психофизический закон» А.И. Введенского и его критики // Александр Иванович Введенский и его философская эпоха. СПб., 2006.
Малинов, 2013a - Малинов А.В. А.С. Лаппо-Данилевский - организатор ф социологической науки в России // Клио. 2013. № 12.
0 Малинов, 2013b - Малинов А.В. Очерки по философии истории в России. g В 2 т. СПб., 2013. Т. 2.
™ Материалы, 1915 - Материалы для биографического словаря действи-
до тельных членов Императорской Академии Наук. Часть I. А-Л. Пг., 1915.
1 Рамазанов, 1999-2000 - Рамазанов С.П. Кризис в российской историо-(/) графии начала XX в. В 2 ч. Волгоград, 1999-2000.
Ф Ростовцев, 2004 - Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский и петербург-
Ч ская историческая школа. Рязань, 2004.
^ Ростовцев, 2013 - Ростовцев Е.А., Потехина И.П. А.С. Лаппо-Данилев-
f ский в современном научно-информационном пространстве // Клио. 2013.
® № 12. V)
(Q Румянцева, 2013 - Румянцева М.Ф. Рецепция методологической концеп-
(®) ции А.С. Лаппо-Данилевского в научно-педагогической школе источниковедения. - сайт Источниковедение.гц // Клио. 2013. № 12.
Русакова, 2000 - Русакова О.Ф. Философия и методология истории в XX веке. Екатеринбург, 2000.
СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 331. - Санкт-Петербургский филиал архива РАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 331. 467 л.
СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344. - Санкт-Петербургский филиал архива РАН. Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 344. 456 л.
Синицын, 1990 - Синицын О.В. Кризис русской буржуазной исторической науки в конце XIX - начале XX века: неокантианское течение. Казань, 1990.
Трапш, 2006 - Трапш H.A. Теоретико-методологическая концепция А.С. Лаппо-Данилевского: опыт эволюционной реконструкции. Ростов н/Д, 2006.
Хмылев, 1978 -Хмылев Л.Н. Проблемы методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX - начала XX в. Томск, 1978.
Цамутали, 1986 - Цамутали A.H. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Л., 1986.
Ф
(П
Ф О
с
ф
О СО
«Я Ф
(О ф
(А
Л
®
