CC BY
125
Библиографический список
1. Есипова, В. А. История книги : учебник по курсу «История книжного дела» / В. А. Есипова. — Томск : Изд-во Том. ун-та, 2011. — 628 с. — ISBN 978-5-7511-1972-0.
2. Акопов, А. И. Основы издательского дела : учеб. пособие для студентов, обучающихся по специальности «Журналистика»/ А. И. Акопов / Тольяттинский гос. ун-т. — Тольятти, 2005. — 179 с. — ISBN 5-7266-0040-1.
3. Расторгуева, Т. А. История английского языка / Т. А. Расторгуева. — 2-е изд., стер. — М. : Астрель, 2003. — 348 с. — КВ№ 5-17-003839-9
4. Иванова, И. П. История английского языка. Учебник. Хрестоматия. Словарь / И. П. Иванова, Л. П. Чахоян, Т. М. Беляева. — СПб. : Лань, 1999. — 512 с. — ISBN 5-8114-0045-4.
5. Смирницкий, А. И. Древнеанглийский язык /
А. И. Смирницкий. — М. : Изд-во: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1998. — 319 с. — ISBN 5-89042-047-Х.
6. Этимологический словарь английского языка [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.etymonline.com/ index.php?allowed_in_fгame = 0&search = шne&searchmode = попе (дата обращения: 07.01.2014).
7. Аракин, В. Д. История английского языка : учеб. пособие В. Д. Аракин. — 2-ое изд. — М. : ФИЗМАТЛИТ, 2003. — 272 с.— ISBN 5-9221-0032-7.
8. Ильиш, Б. А. История английского языка / Б. А. Ильиш. — 5-е изд. испр. и доп. — М. : Высшая школа, 1968. — 390 с.
МАСЕЙКО Кристина Сергеевна, аспирантка, преподаватель кафедры иностранных языков.
Адрес для переписки: fluffy_fox19@mail.ru
Статья поступила в редакцию 23.01.2014 г.
© К. С. Масейко
УДК 821.1б1.1(о92) п. В. ФИЛИМОНОВА
Омский государственный педагогический университет
ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА БАСНИ В ПОЭТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ М. Н. МУРАВЬЁВА (1757-1807)
В статье рассматриваются художественные особенности жанра басни в лирике М. Н. Муравьёва. В работе раскрыт диалог русского поэта с античной культурной традицией, а также с эстетикой классицизма.
Ключевые слова: классицизм, басня, мораль, дидактический смысл, сатира, ирония, сюжет, животный эпос.
Традиционно басня воспринимается как малый эпический жанр, короткий сатирический нравоучительный рассказ с четко сформулированной моралью. На аллегорическую природу и дидактическую направленность данного жанра указывал Г.-В. Гегель: «Остроумие басен состоит лишь в том, что помимо непосредственного смысла <...> мы должны придать ему теперь еще и более общий смысл» [1, с. 98]. Героями басни чаще всего являются животные, олицетворяющие человеческие качества, унаследованные из традиции первобытного тотемизма и иллюстрирующие генетическую связь жанра с животным эпосом. В том случае, когда героями становятся люди, их образы представлены обобщенно как проявление общечеловеческих пороков.
С точки зрения Я. Гримма, сатира не была изначально свойственна «древнейшему животному эпосу» [2, с. 90]. В. А. Жуковский подчеркивал преимущество басенной морали (истины в действии) как более эффективного средства воздействия на читателя в сравнении с отвлеченной философской истиной: «<...> Истина, представленная в действии <...> принимает в глазах наших образ вещественный, впечатывается в рассудке сильнее <...>» [3, с. 402].
Басни Эзопа заложили основы для композиции, сюжетостроения, арсенала форм комического классической басни. Античная басня — самый демократичный жанр литературы, который посред-
ством аллегорической художественной формы раскрывает социально злободневные проблемы. В жанре басни действует закон постоянства состава, распространяющийся на всех персонажей. Чаще всего басенные персонажи выступают в паре антагонист — протагонист, что сближает данный жанр с комедией. В. А. Архипов отмечает: «Стихия басни — обнажение сущности в ее неизменности» [4, с. 17].
Многие сюжеты литературных басен известны с древних времен и приобрели универсальный характер. У баснописцев разных стран и эпох можно найти сходные по содержанию произведения («Ворон и лисица» Эзопа, «Ворон и лис» Ж. де Лафонтена, «Ворон и лисица» В. К. Тредиаковского, «Ворона и лисица» А. П. Сумарокова, «Ворона и лисица» И. А. Крылова»). Баснописцы последующих эпох, с одной стороны, воспринимали античную басню в качестве канона, с другой стороны, стремились к межкультурному диалогу, к отражению специфики собственного национального сознания.
В жанровой системе классицизма басня мыслилась низким литературным жанром, включающим дидактическую и сатирическую составляющие, нацеленным на изображение социально значимых пороков. Н. Буало в стихотворном трактате «Поэтическое искусство» сформулировал перечень правил для данного жанра. Классицистическое понимание данного жанра нашло отражение в творчестве
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (126) 2014 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (126) 2014
А. Д. Кантемира. В. К. Тредиаковский в 1752 г. издал сборник «Несколько эзоповых басенок», в котором чередовал басни, написанные употребляемым многими авторами шестистопным ямбом («Петух и ячменное зерно») и используемым только им семистопным хореем («Ворон и лисица»).
Ведущая роль в формировании басенного канона в России принадлежит А. П. Сумарокову. Поэт определил его основные черты — сатирическую природу, обращенность к бытовой сфере, демократизм в выборе языковых средств, форм комического для обличения распространенных общественных пороков. Алогизм метафорических образов, введенных в жанр басни Сумароковым, становится одной из основных форм выражения комического в тексте. Намеренная «сниженность» художественного языка басен Сумарокова проявляется в некоторых случаях уже на уровне названий («Сатир и гнусные люди», 1769; «Чинолюбивая свинья», 1769; «Болван», после 1769).
Вслед за Сумароковым к жанру басни обращаются многие русские писатели и поэты. Так, В. И. Майков, перелагая басни античных авторов, активно вводит в них реалии российской действительности («Лягушки, просящие о царе»; «Наказание ворожее»; «Конь знатной породы», 1763— 1767). М. М. Херасков минимизирует сатирическую составляющую басни и заостряет внимание на вопросах морали, разрабатывая, в частности, сюжеты, воплощающие размышления о сущности искусства («Дровосек», 1763). Универсальность содержания своих басен Херасков подчеркивает через использование хронотопа с семантикой неопределенности: «Не знаю, у кого» («Две собаки», 1764); «Некогда» («Источник и ручей», 1764). Дополнительную оценочность и экспрессию басни Майкова и Хераскова получают за счет введения в текст унаследованных из басенной традиции Сумарокова просторечных слов и выражений.
Басни, созданные А. А. Ржевским, отличаются экспериментальным подходом, достигающим максимального развития в басне «Муж и жена» (1761), которая представляет собой фигурное стихотворение, написанное в форме ромба. Д. И. Фонвизин перевел на русский язык басни датского писателя Л. Хольберга, а выполненное им переложение немецкой прозаической басни Х. Ф. Шубарта «Ли-сица-кознодей» считается одним из лучших образцов стихотворной сатиры.
И. И. Хемницер стремился сделать язык басен более изящным, сохраняя в нем, тем не менее, преимущественно разговорную лексику. В архитектонике басен Хемницера преобладают диалоги, позволяющие ввести индивидуализированные речевые характеристики героев («Писатель»; «Дерево»; «Пожилой гадатель», 1782). Прямое нравоучение может отсутствовать в баснях Хемницера, но имплицитно проявлять себя в развитии сюжета («Счастливое супружество», 1782).
М. Н. Муравьёв считал басню литературным жанром, имеющим ярко выраженную просветительскую направленность, поэтому русский поэт активно обращался к нему. Сборник Муравьёва «Басни в стихах» был напечатан в 1773 г., т.е. в ранний период его творчества. В своих баснях Муравьёв разрабатывает сюжеты, корреспондирующие к античной литературной традиции, критикуя злободневные общественные явления современности. Басни Муравьёва освещают негативные стороны существующего государственного строя в их бытовых проявлениях, что мы видим, например, в басне «Зеркало» (1773,
1780-е гг.), где показан социальный вред фаворитизма:
Лучами милости вельможа осиянный Мечтает, что пред ним преклонится весь мир; Но только станет ветр дыхать непостоянный — Льстецы бегут, один останется кумир [5, с. 73]. Название данной басни раскрывает мольеровское понимание жанров комедии и басни как зеркала для общества, наглядно представляющего его неблаговидные стороны. Басня Муравьёва осмеивает порочную психологию временщиков.
Мораль басни Муравьёва «Верхушка и корень» (1773) подчеркивает необходимое единство между народом и государственной властью:
Правительство — Верхушка.
А корень — то народ [5, с. 63].
Данная басня Муравьёва, как и большинство его басен, характеризуется стремлением к афористичности. Образность басни восходит к архетипу мирового древа, который воплощает идею гармоничного единства мироздания. Большую часть басни представляет монолог-саморазвенчание. Подобного рода монологи широко представлены в классицистических комедиях и сатирах. Баснописец стремится в монологе отразить лексические и грамматические особенности разговорной речи («вить», «авось-либо») и в то же время насыщает монолог фигурами поэтического синтаксиса (анафорами, синтаксическим параллелизмом и вопрошаниями). Монолог корня полемичен и снижено представляет верхушку как «вертушку». Неправоту позиции корня доказывает не только мораль, но и пуант.
Максимальная конкретизация адресной направленности басен достигается Муравьевым в текстах, предваряемых посвящениями. Это «Суд Момов. К М. А. Засодимскому» (1772, 1780-е гг.), «Перо. К его превосходительству Александру Петровичу Ермолову» (1773, 1780-е гг.). Последнюю из басен, в целом, отличает использование российских топонимов и введение образов современников поэта: «Там, где Вологда», «Олешев внимал стихам моим», «Чувствительный Ермолов».
В ряде своих басен поэт соединяет античный и современный контексты и, делая отсылку на источник басенной традиции, выстраивает их по принципу «рассказ в рассказе»: «Такую повесть нам оставил Лукиан»; «В недавних временах у Геллерта я чел». Таким образом подчеркивается универсальный характер содержания басни. Универсальный дидактический смысл басен подчеркивается с помощью указания на временную неопределенность. В басне Муравьёва «Кучер и лошади» автор заостряет внимание на неопределенности, а значит, и на универсальности хронотопа:
Не ведаю, в каком то было лете И точно коего то месяца и дня [5, с. 57].
В басне Муравьёва «Миротворец» (1773) временная условность вводится с помощью фольклорной формулы «был-жил», а обыденность ситуации подчеркивается наречием «часто». В баснях Муравьёва «Стрекоза» (1773) и «Лисица и козел» (1773), ставших переложениями басен Эзопа «Птицелов и аист» и «Лисица и козел», на временную неопределеность указывает лексема «некогда» в значении «когда-то». В басне Муравьёва «Суд Момов. К М. А. Засодимскому» также подчеркивается временная неопределенность: «В день какой-то».
Типичность описываемых ситуаций подчеркивается также при помощи различных обобщений. Так происходит, например, в басне Муравьева «Собачка» (1773):
Но там ли спят,
Где много есть робят? [5, с. 62].
Раскрытию вневременного характера изображаемых социальных пороков помогают аллюзии и реминисценции басен русского поэта с предшествующей литературной традицией, усложняющие содержание басен и способствующие созданию одного из ведущих выразительных средств — иронии, построенной на основе параллелизма лирических субъектов низкого жанра и героев высоких жанров античной традиции. В басне «Кошка и лисица» (1773) персонажи сопоставлены с героями гомеровского эпоса, имена которых (Улисс, Аякс) для усиления эффекта иронии искажены:
Подобно как Уликс с Аияксом в споре был,
Подобно Кошка так имела спор с Лисою... [5, с. 59].
Параллелизм образов высоких и низких героев отсылает нас к «Батрахомиомахии» — «Войне мышей и лягушек», древнегреческой поэме, пародирующей гомеровский эпос.
Обращение к бытовой сфере, к социальным порокам в баснях Муравьёва предопределили использование разговорной и просторечной лексики, которая служит стилистическим, экспрессивным средством выражения авторской позиции. Басни Муравьёва характеризуются стилистической пестротой. Наряду с разговорной и просторечной лексикой, поэт использует старославянизмы: «Мужайся, не страшись, бре-ги его ты след». Ирония басен Муравьёва создается также с помощью практически одновременного включения в их тексты традиционных сказочных формул, просторечных выражений, характерных для социально-бытовой сказки, а также старославянской лексики для изображения бытовой ситуации. Так происходит, например, в басне Муравьёва «Миротворец» (1773), органично соединяющей сниженные в стилевом отношении лексемы «был-жил», «старинушка», «зуб о зуб», «сперлися», «понагрели», и старославянизмы: «И персты, впущены в власы, их зацепили». В данном поэтическом контексте старославянизмы, которые традиционно используются для создания высокого поэтического стиля, приобретают контрастную стилистическую функцию.
Басня Муравьёва «Улиссовы спутники» (вторая половина 1770-х гг.) содержит реминисценции с традицией русских народных сказок и творчеством Гомера. Текст открывает отсылка к «Бове» — народной сказке, которая приобрела особую популярность в русской культуре конца ХУШ в. Басня представляет собой переложение отрывка Одиссеи о посещении острова Цирцеи через призму восприятия лирического субъекта, от лица которого ведется повествование. Текст басни стилизован под народный рассказ, автор использует сказовую манеру повествования. Комизм в басне Муравьёва создается благодаря тому, что античные герои определены через экспрессивные разговорные и просторечные лексемы. В частности, Цирцея определена как «баба зла», «ворожея», «плу-товка», «льстива, как торговка».
Введение в текст автокомментария — еще одна особенность басен Муравьёва: «Ты часто, слушая стихи мои с раченьем»; «Я басенкой хочу читателя почтить»; «Не ведаю того»; «Что с Кошкой и лисой, скажу, происходило». Русский поэт стремится к непосредственному диалогу с читателем.
Размышления о смысле искусства заключены в двух последних произведениях, вошедших в сборник басен Муравьева. Басня «Соловей и жаворонок» (вторая половина 1770-х гг.) введена в сборник с подзаголовком «Перевод из Геллерта», указывающим на ее литературный источник. Центральным образом басни является соловей, который в мировой культуре утверждает идеи жертвенного служения искусству и любви [6, с. 55 — 68]. Образ соловья введен в басню в контексте античной мифопоэтической традиции: «Филомела», «утра мать». Образной антитезой Соловья в басне является Жаворонок, который ставит под сомнение гениальный дар соловья. По мысли автора, основной чертой истинного искусства служит полная творческая свобода.
Мораль басни — как в монологе соловья, так и в авторском заключении:
Так пойте вы, доколь ваш дух приносит плод,
И, тщася произвесть бессмертные сложенья,
Откройте в вечность вход [5, с. 78].
В данной басне мораль выводит сюжет произведения на уровень философского, эстетического обобщения.
Заключительная басня раздела — «Изгнание Аполлона». Ее ценностная проблема — сила воздействия искусства, красоты и гармонии на окружающий мир и человеческую душу:
Искусства исправляют нравы.
Тот первый варваров в людей преобразил,
Который выдумал для разума забавы [5, с. 80].
Таким образом, анализ басен Муравьёва позволяет выявить следующие особенности развития данного жанра в его творчестве: установка на межкуль-турный диалог; наличие черт автокомментария; стилистическая многогранность, нацеленная на создание иронического и пародийного образного контекста; соединение временной неопределенности и бытовой конкретизации. Басни Муравьёва сыграли определенную роль в развитии данного жанра в русской классической поэзии.
Библиографический список
1. Гегель, Г. В. Ф. Эстетика. В 4 т. Т. II / Г. В. Ф. Гегель. — М. : Искусство, 1969. — 328 с.
2. Басни русских писателей в сравнительном изучении / Издание И. Глазунова. — СПб.: Тип. Глазунова, 1891. — 100 с.
3. Жуковский, В. А. Собр. соч. В 4 т. Т. IV / В. А. Жуковский. — М. ; Л. : Гос. изд-во худ. лит., 1960. — 754 с.
4. Архипов, В. А. И. А. Крылов. Поэзия народной мудрости/
В. А. Архипов. — М. : Московский рабочий, 1974. — 288 с.
5. Муравьёв, М. Н. Стихотворения / М. Н. Муравьёв. — Л. : Советский писатель, 1967. — 226 с.
6. Косяков, Г. В. Мифопоэтика русской классической поэзии XIX века / Г. В. Косяков. — Омск : ОмГПУ, 2004. — 102 с.
ФИЛИМОНОВА Полина Владимировна, аспирантка кафедры литературы и культурологии.
Адрес для переписки: P_Filimonova@mail.ru
Статья поступила в редакцию 17.01.2014 г.
© П. В. Филимонова
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (126) 2014 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
