Особенности выражения субъекта текста в региональных документах XVIII века Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Языкознание

Вестник Нижегородского университете! им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 2 (2), с. 356-360

УДК 811.161.1'42-112

ОСОБЕННОСТИ ВЫРАЖЕНИЯ СУБЪЕКТА ТЕКСТА В РЕГИОНАЛЬНЫХ ДОКУМЕНТАХ XVIII ВЕКА

© 2015 г. О.А. Горбань

Волгоградский госуниверситет

gorban_oksana@mail3 33.com

Поступила в редакцию 14.01.2015

Рассматриваются лексические и грамматические средства репрезентации субъекта в текстах документов XVIII в. канцелярии Михайловского станичного атамана Области Войска Донского.

Ключевые слова: русский язык, история русского языка, текст, субъект текста, документ, Область Войска Донского

Обращение к изучению текстов документов XVIII в. обусловлено рядом причин.

Во-первых, тексты документов - это одна из сфер реализации общенародного языка. Как известно, история делового языка тесным образом связана с историей русского литературного языка и рассматривается, как правило, в этом контексте. XVIII век является начальным периодом становления национального русского литературного языка, когда на основе взаимодействия различных исторически сложившихся традиций речевой культуры формируется его новая функциональная парадигма, вырабатываются общелитературные нормы. Именно «светско-деловой язык решительно выступил в роли средней нормы литературности» [1, с. 72], поэтому его стилевые особенности заслуживают особого внимания. Кроме того, в XVIII веке в связи с реформой государственного управления и, соответственно, делопроизводства складывались современные формы документов.

Во-вторых, в настоящее время наблюдается становление такой научной дисциплины, как документная лингвистика, обусловленное, с одной стороны, возрастанием роли деловой коммуникации в современном обществе, усложнением документационных процессов и, как следствие, повышением интереса к текстам документов, их специфике, правилам построения, необходимостью обучения навыкам делового общения и профессиональной работы с документами; с другой стороны - общей тенденцией науки к междисциплинарности [см.: 2, с. 215-216]. Существуют определенные наработки в подобном комплексном изучении современных документов, однако формирование и развитие документного текста именно как текста особого рода с присущими ему функцио-

нальными, структурными, содержательными, языковыми свойствами в разные исторические периоды остаются еще мало изученными.

Памятники региональной деловой письменности XVIII века дают богатый материал для решения вопросов истории делопроизводства, деловых документов, истории русского литературного языка и диалектов.

Документы могут быть исследованы с позиций лингвистики текста с целью выявления основных текстовых категорий, специфики их репрезентации. Выступая важной составляющей документной коммуникации, документ может рассматриваться и в коммуникативном аспекте. Однако поскольку в диахронии возможности коммуникативных исследований ограничены, некоторые методы неприменимы (например, лингвистический эксперимент, опрос) или применимы с определенными допущениями (дискурс-анализ и нек. др.), то изучение коммуникативных свойств документов прошлых эпох возможно сквозь призму собственно текстовых категорий. Такой подход считаем оправданным, если текст понимается «как коммуникативно детерминированная единица реализации авторского замысла» [3, с. 12]. В этом плане интерес представляет категория субъекта текста, соотносимая с понятием адресанта как участника процесса коммуникации.

Субъект (адресант) может выражать себя в тексте по-разному: это может быть прямое называние субъекта, прямое или косвенное указание на него, выражение его чувств, интенций, оценок и т. п. Такая многоплановость позволила исследователям говорить о категории субъект-ности как о глобальной категории-программе, которая осуществляется через посредство частных категорий тональности, оценочности и др.

[3, с. 18]. Для описания способов репрезентации субъекта текста используется понятие «сфера субъекта» - «свойство текста эксплицировать присутствие самого субъекта и его отношение к действительности» [4, с. 23; 5].

Что касается документов, то вопрос о реализации в них субъекта ставится в научной литературе довольно редко, так как традиционно считается, что в официально-деловых текстах он выражен минимально. Однако, по справедливому утверждению О.И. Кулько и М.В. Косо-вой, «документный текст, как и любой другой, отражает личность своего создателя и поэтому содержит разные признаки, характеризующие "сферу субъекта текста"» [4, с. 23; 5], в связи с чем выявление способов выражения субъекта в деловых текстах разных эпох представляется актуальным.

Объектом исследования в данной статье являются документы фонда «Михайловский станичный атаман», хранящегося в Государственном архиве Волгоградской области (фонд № 332, оп. 1, всего 158 ед. хр., 1734 - 1837 гг.), относящиеся к середине XVIII в.

Анализ документов показал, что сфера субъекта текста неоднородна. В нее оказываются включенными единицы, называющие субъект или указывающие на него, а также средства, участвующие в построении композиции документа, реализующие категории локальности, тональности, оценочности.

Разные виды документов характеризуются как тексты единоличного или коллективного авторства. К первой группе можно отнести рапорты, доношения, прошения, расписки; ко второй - войсковые грамоты, приговоры станичного сбора, свидетельские показания и др. Документы первой группы представляют меньшую часть от общего числа, они могут иметь и коллективное авторство (доношение или прошение может быть адресовано от всей станицы, от группы лиц и т. д.). Документы второй группы характеризуются коллективным авторством: они составлялись от имени войскового правительства или станичного правления, что всегда подчеркивалось в тексте, например: в томъ мы предписанные станищнои атаманъ устиновъ, старики и казаки сеи приговоръ написали, а сеи приговоръ писал по приказу станищнои писар иванъ вешняковъ утвердя станищною печатью (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 1 об.-2; здесь и далее тексты источников передаются в упрощенной графике с заменой вышедших из употребления букв современными соответствиями, слова с предлогами пишутся раздельно, надстрочные буквы - в строке, титла

раскрываются, в остальном сохраняется орфография оригиналов).

Субъект текста выражается при помощи личных местоимений 1 лица мн. и (реже) ед. числа мы, я; соответствующих притяжательных местоимений нашъ, мои; личных глагольных форм 1 лица мн. и ед. числа; имен собственных, называющих имя, отчество, фамилию лица в их различных комбинациях, и нарицательных, обозначающих его социальный статус (чин, должность, сословную принадлежность и т.д.). Местоимение часто употребляется вместе с именами, прямо называющими субъекта текста и тем самым конкретизирующими это местоимение, например: а ежели мы вышеписанные усавъ саранинъ всеи своеи скаскои сказали что ложно... (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 5 об.); в томъ мы предписанные станищнои атаманъ устиновъ, старики и казаки сеи приговоръ написали (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 1 об.); и др. Такое словоупотребление обусловлено, вероятно, требованием точности документа. Об адресанте может говориться и в 3 лице: о сем покор-неиши репортует михаиловскои станицы ста-нищнои атаман григореи пековъ старики и вся станицы козаки (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 9, л. 10).

Формы 1 лица мн. числа не только эксплицируют коллективное авторство; в войсковых грамотах они выражают коллегиальность управления, которая подчеркивается и другими средствами, например использованием словосочетания Войско Донское, указывающего на то, что адресант выступает от имени правительства, представляющего всю Область: от нас войска донскаго; к нам войску донскому; наша войска донскаго печать; мы войском донским доложили; нам войсковому атаману и войску донскому; упоминанием конкретных форм осуществления управления (круг, сбор и т.д.): приговорили мы воиском донским при зборе в канцелярии воисковых дел старшинъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 1, л. 3). Субъект текста в войсковых грамотах может быть выражен местоимением 1 лица ед. числа я, но при этом также подчеркивается коллегиальность принятия решения: пре-дявлено было мною жъ атаманомъ при собрании войскового круга всему донскому войску (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 1, л. 5).

Следует отметить, что именные словоформы, выражающие адресанта, часто замещают позицию формального субъекта предложения -подлежащего, при этом глагольные формы в роли сказуемого обозначают действия субъекта, имеющие правовую и иную значимость в фиксируемой документом ситуации: приговорили мы воиском донским ... послать к вам...

358

О.А. ГорИань

(Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 1, л. 3); принел я у василья панамаря церьковъных зИроиныхъ денег трит-цать шесть руИлевъ да в приеме тех денег ему василью мое' руки сию росписку далъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 11, л. 1). В подобных случаях выражается высокая степень участия субъекта в описываемых действиях, а глагольные формы выполняют текстообразующую функцию [см.: 6, с. 95-106]. Для войсковых грамот характерна большая частотность рассматриваемых словоформ в разных синтаксических позициях, что свидетельствует о значимости экспликации автора документа и о том, что исследуемым источникам в меньшей мере, чем современным документам, свойственна тенденция к «устранению» субъекта, к «безличности» текста.

Экспликация субъекта документного текста связана с такой объемной текстовой категорией, как композиция. Каждый вид документа имеет свой относительно устойчивый формуляр, образуемый набором реквизитов (обязательных структурно-содержательных элементов, придающих документу правовую силу), расположенных в определенном порядке. Одним из важнейших является реквизит «адресант», который в первую очередь и репрезентирует субъекта текста. Войсковые грамоты, например, начинаются формулой: От донских атаманов и казаков от войскового определенного до указу атамана ... и от всего войска донскаго ... станищ-нымъ атаманомъ и казакамъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 1, л. 2), где адресант (субъект текста) выражен конструкцией от + род. пад.; в рапортах адресант представлен формой род. падежа также в начале документа перед заголовком: воиску донскому старшины петра лащилина покорне-ишии репортъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 9, л. 20), такое оформление в дальнейшем становится для рапортов обычным [7]. В некоторых видах документов данный реквизит располагается в конце текста и вводится такими формулами, как: в томъ мы предписанные станищнои атаманъ устиновъ, старики и казаки сеи приговоръ написали (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 1 об.); с[им] вашему в(высоко)И(лагородию) и воиску донскому донося старшина петръ таИунщико[въ] (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 7); ваших почтенностеи доИ-рожелателны слуга сторшина петръ лащилинъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 9, л. 8); аксенъ лащилинъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 11, л. 1). Подобные конечные формулы, репрезентирующие адресанта, выступают аналогом современного реквизита «подпись» (собственноручной подписи в документах часто не имеется).

Сфера субъекта текста реализуется также при помощи некоторых средств выражения ка-

тегории локальности (текстового пространства). В первую очередь это единицы, называющие местонахождение составителя документа, например: посланъ от нас воиска донскаго из черкаского (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 1, л. 1); писал к намъ воиску донскому в черкаской (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 1, л. 2); сшед к намъ в михаилов-скую станицу (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 5).

Здесь проявляется также категория дейксиса, тесно связанная с категорией локальности. Ряд единиц, выражающих пространственные отношения, выполняет дейктическую функцию. Субъект является точкой отсчета в пространственной «системе координат», по отношению к нему дается локальная ориентация описываемых действий. В текстах войсковых грамот, например, отображается пространство всей Области Войска Донского как организованное вокруг центра в Черкасском; этим, вероятно, определяется и порядок перечисления станиц по рекам от низовьев к верховьям - от ближних станиц к дальним (Черкасский находился на юге Области, в низовье Дона) - в зачине войсковых грамот: От донских атаманов и казаков ... по дону от цымлянскои до казанской по хо-пру от Иукановскои до михаиловскои по медведицы от астравскои до Иерезовскои по Иузулуку от алексевскои до филоновской станицъ ста-нищным атаманамъ и козакам (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 4, л. 1). Дейктическую функцию выполняют некоторые приставочные глаголы движения. Так, глаголы с приставкой при- обозначают достижение конечного пункта, а с приставкой по- реализуют значение начинательности, но глаголы типа пойти, послать в прошедшем времени могут утрачивать это значение, и по- в таком случае выступает как чистовидовой префикс. Тем не менее можно предположить, что в сознании носителей языка обозначаемое глаголом с префиксом по- движение мыслилось как начатое в определенном пункте и пространственно связанное с ним, поскольку в рассмотренных документах глаголы послать/посылать и прислать/присылать довольно последовательно различаются: с позиции субъекта текста, объект от него посылается (т.е. движение видится направленным от субъекта) и к нему присылается. Особенно ярко это проявляется при использовании глаголов в одном контексте: резолюцию нам не прислано и посланнои от нас козакъ Ивановъ к нам и поныне не приехал (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 6 об.).

Субъект текста репрезентируется и через категории тональности и оценочности (текстовой модальности), выражающих его интенции, такие как информирование, предписание, прось-

ба, выражение уважения и т. д. В зависимости от преобладающей тональности можно разграничить виды документов: рапорт, доношение, свидетельские показания большей частью информируют; прошение выражает просьбу; войсковая грамота - важнейший управленческий документ, информирующий о каких-то обстоятельствах, решениях и предписывающий выполнение этих решений. Тональность текста во многом обусловлена иерархическими отношениями между адресантом и адресатом документа.

Предписание вышестоящего субъекта нижестоящему выражается глагольными лексемами предлагать / предложить 'предписать', приговорить 'постановить', определить 'принять решение, постановить', велеть: определено от нас воиска донскаго всехъ ихъ наказат плетми (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 8, л. 14); модальными глаголами и словами надлежать, иметь 'быть должным', должен в сочетании с инфинитивом: имеете вы станишные атаманы и козаки об-стоятелную справку учинить (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 4, л. 1 об); синтаксическими конструкциями с независимым инфинитивом, с союзом дабы: и вамъ станищным атаманам и казакам об оном ведать и по вышеписанному непременное исполнение чинить (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 8, л. 14 об.) - устойчивая формула в конце войсковой грамоты; и др. Предписание может быть усилено использованием отрицания с частицей и приставкой ни, наречия отнюдь и под., например: а вамъ . приказомъ о том предложит, и накрепко подтвердит дабы нихто ис казаковъ маноцкои соли не толко . никуды не возили но и в станицахъ ни одного фунта ... отнюдъ не продовали и ни за что не меняли. и ни под каким видом не ссужали (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 8, л. 14-14 об.).

Информирование, просьба, направленные от нижестоящего субъекта к вышестоящему, сопровождаются стремлением выразить свое почтение к адресату, подчеркнуть его более высокий статус. Это выражается положительно окрашенной лексикой (любезнейшему вашему родителю, а нашему высокомилостивому отцу; соблаговолите; покорнеише), соответствующими формулами речевого этикета при имени адресата и адресанта, например, в обращении: ваше высокоблагородие; ваше благородие; в реквизите «адресат»: высокоблагородному и высокопочтенному г(о)с(по)д(и)ну воиска донскаго воисковому атаману степану даниловичу (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 5, л. 6); Благородны и почтенны г(о)с(по)д(и)нъ капитан в хоперскои крепости камендантъ а намъ милостивы

г(о)с(у)д(а)рь иванъ андреевичъ (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 7, л. 5); в реквизите «адресант» («подпись»): А тако остаясь при отдани моего нис-каго поклона вашему благородию послушны слуга михаловской станицы атаманъ Трифон Ка-лин[...] (Ф. 332, оп. 1, ед. хр. 7, л. 5 об.); и др.

Рассмотренные документы XVIII века характеризуются яркой выраженностью субъекта (адресанта) текста, который всегда эксплицирован языковыми единицами, называющими лицо или совокупность лиц с указанием имени и статуса. Сфера субъекта текста реализуется также в композиции (реквизитах «адресант», «подпись», занимающих определенное место в структуре документа, хотя еще недостаточно дифференцированных), категориях локальности, тональности, оценочности, варьируясь в зависимости от статуса субъекта по отношению к адресату, от формы и функции документа. Сравнение с современными документами позволяет судить о более высокой степени участия субъекта в описываемых действиях, о большей значимости социальной иерархии при выборе средств и способов репрезентации субъекта в документах XVIII в.

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 13-14-34008.

Список литературы

1. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX веков. М.: Высшая школа, 1982. 529 с.

2. Сологуб О.П. Документная лингвистика: становление и развитие новой научной дисциплины // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Серия «Филология». 2007. Т. 20 (59). № 1. С. 215-220.

3. Матвеева Т. В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: синхронно-сопоставительный очерк. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1990. 172 с.

4. Кулько О.И., Косова М.В. Субъект документного текста: семантика и способы представления // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2: Языкознание. 2011. № 2 (14). С. 2328.

5. Ковалев Н.С. Древнерусский литературный текст: Проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1997. 260 с.

6. Лопушанская С.П. Развитие и функционирование древнерусского глагола: учебное пособие. Волгоград: Изд-во ВПИ, 1990. 114 с.

7. Горбань О.А. Композиция и языковые особенности документов канцелярии Области Войска Донского // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2: Языкознание. 2012. № 2 (16). С. 11-16.

360

O.A. rop6aHb

EXPRESSION OF THE SUBJECT OF THE TEXT IN THE REGIONAL DOCUMENTS

OF THE XVIII CENTURY

O.A. Gorban

The article deals on lexical and grammatical means of representation of the subject in the XVIII century documental texts of the Mikhailovsky stanitsa ataman Office of the Don Army Oblast.

Keywords: Russian language, history of the Russian language, text, subject of the text, document, the Don Army Oblast.

References

1. Vinogradov V.V. Ocherki po istorii russkogo liter-aturnogo yazyka XVII-XIX vekov. M.: Vysshaya shko-la, 1982. 529 s.

2. Sologub O.P. Dokumentnaya lingvistika: stanovlenie i razvitie novoy nauchnoy distsipliny // Uchenye zapiski Tavricheskogo natsional'nogo universi-teta im. V.I. Vernadskogo. Seriya «Filologiya». 2007. T. 20 (59). № 1. S. 215-220.

3. Matveeva T.V. Funktsional'nye stili v aspekte tekstovykh kategoriy: sinkhronno-sopostavitel'nyy ocherk. Sverdlovsk: Izd-vo Ural. un-ta, 1990. 172 s.

4. Kul'ko O.I., Kosova M.V. Sub"ekt dokumentnogo teksta: semantika i sposoby predstavleniya // Vestnik

Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. 2: Yazykoznanie. 2011. № 2 (14). S. 23-28.

5. Kovalev N.S. Drevnerusskiy literaturnyy tekst: Problemy issledovaniya smyslovoy struktury i evolyutsii v aspekte kategorii otsenki. Volgograd: Izd-vo VolGU, 1997. 260 s.

6. Lopushanskaya S.P. Razvitie i funktsionirovanie drevnerusskogo glagola: uchebnoe posobie. Volgograd: Izd-vo VPI, 1990. 114 s.

7. Gorban' O.A. Kompozitsiya i yazykovye osoben-nosti dokumentov kantselyarii Oblasti Voyska Donskogo // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universi-teta. Ser. 2: Yazykoznanie. 2012. № 2 (16). S. 11-16.