CC BY
308
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 7 (145). Право. Вып. 18. С. 87-90.
А. Р. Нугуманов
ОСОБЕННОСТИ СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ ХИЩЕНИЯ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ИЛИ ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ
Приводится уголовно-правовая характеристика одного из элементов состава преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков.
Ключевые слова: хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ, наркотические средства и психотропные вещества.
Субъективная сторона хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ характеризуется наличием прямого умысла и цели, заключающихся в завладении ими. При этом, совершая хищение в форме разбоя с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, виновный должен предвидеть это и желать совершения данного деяния. При совершении разбоя с применением психического насилия виновный должен сознавать, что запугивает потерпевшего и желает этого. Сознанием охватывается также предвидение причинения вреда собственнику и желание его наступления.
Совершающий разбой должен сознавать, что использует нападение с насилием как средство завладения имуществом или удержания уже похищенного имущества, и желать этого. Нападение и насилие, опасное для жизни или здоровья, являются способами совершения разбоя. Поэтому для установления субъективной стороны разбоя недостаточно констатировать направленность умысла на осуществление нападения с насилием, необходимо еще определить тот факт, что при этом преступник преследовал цель завладения наркотическим средством или психотропным веществом.
Вышеуказанная цель не совпадает с умыслом и является самостоятельным признаком, характеризующим субъективную сторону состава хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ. Цель завладения — это тот результат, к достижению которого стремится преступник, совершая рассматриваемое преступление. Умыслом охватывается процесс достижения цели, т. е. объективные признаки совершаемого преступления. При разбое, краже и грабеже преступник стремится к одной и той же цели, однако в зависимости от того, какое из этих преступлений он совершает, его умыслом охватываются различные объективные признаки. Так, при совершении разбоя
умыслом виновного охватывается нападение с насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего, при совершении кражи — тайное хищение имущества, при совершении ненасильственного грабежа — открытое хищение имущества, при совершении насильственного грабежа — насилие, не опасное для жизни или здоровья.
Преследуя цель получения материальной выгоды, виновный в совершении хищения стремится незаконно обогатиться путем обращения чужого имущества в свою пользу. В основе получения материальной выгоды лежит корыстная цель. В русском языке «корысть» означает «выгоду, материальную пользу»1, «страсть к приобретению, к поживе»2.
В науке уголовного права высказывались различные суждения по определению понятия корысти. Далеко не во всех случаях корысть при хищении означает извлечение личной имущественной пользы, личной материальной выгоды, а имеет место и тогда, когда эту материальную выгоду приобретают в результате деятельности преступника и другие лица3. Речь идет о стремлении лица к приобретению материальной выгоды для себя или для лиц, в обогащении которых оно заинтересовано, например, для своих родных.
Сущность корысти состоит в стремлении виновного удовлетворить свои материальные потребности за чужой счет путем изъятия имущества, на которое у него нет права. Понятие «корысть» включает в себя несколько аспектов: 1) стремление к личной наживе, выражающее -ся в желании обогатиться за счет незаконного изъятия имущества (приобретение всякого рода имущественных благ); 2) избавление от материальных затрат (незаконное безвозмездное пользование услугами, требующими определенного денежного или трудового эквивалента), уплаты алиментов, долга и т. п.; 3) стремление обеспечить имущественную выгоду другим лицам4.
Поэтому корыстная цель представляет собой стремление лица противоправно получить личную имущественную выгоду, поживиться, обогатиться преступным путем при заведомом отсутствии законных оснований на приобретение желаемых материальных благ. Наличие корыстных побуждений обуславливает и соответствующую корыстную цель. В этом смысле мы согласны с А. А. Пинаевым, который утверждает: «Коль скоро мотив движет человеком, а цель — конечный пункт его движения, то едва ли можно признать разумным такое движение, которое основывалось бы на корыстных побуждениях, но не вело к достижению корыстной цели»5. И действительно, корыстная цель представляет собой мысленную модель материального блага, которое будет достигнуто, если виновный совершит преступление. Мотив и цель, находясь во взаимосвязи и взаимозависимости, вместе с тем являются самостоятельными понятиями. «В отличие от мотива, цель в преступлении характеризует тот непосредственный результат, которого стремится достигнуть виновный, совершая общественно опасное деяние», — отмечает Б. С. Волков6.
Хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ относится к преступлениям, в которых корыстный мотив является преобладающим, он составил 61,5 % от числа изученных уголовных дел7. Однако ему могут быть присущи и иные мотивы. В. В. Лунеев, ссылаясь на бандитизм, разбой и грабеж, указывает, что «если исходить из доминирующей мотивации, то данные преступления должны относиться к корыстным. Это, однако, не исключает совершения разбойных нападений, грабежей и даже краж по эгоистическим мотивам самоутверждения, где корыстные цели являются побочными или могут совсем отсутствовать... Поэтому четкую границу между корыстной и насильственно-эгоистической мотивациями конкретных деяний не всегда можно обозначить»8.
Данная позиция подтверждается материалами проведенного нами исследования, которое позволило выявить специфику признаков, характеризующих субъективную сторону хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ. Наряду с корыстной мотивацией совершения рассматриваемого преступления, которая является преобладающей (61,5 %), установлено также, что преступники в 38,5 %
случаев руководствовались и хулиганскими побуждениями. Стремлением приобрести авторитет у окружающих руководствовались 12,8 % преступников, а стремлением оказать различное содействие товарищам, в том числе путем совершения различных форм хищения, — 14,9 %. Озорство, как мотивация совершения рассматриваемого преступления, присуще 6,1 %, а желание утвердиться в группе (компании) — 7,4 %. Иной мотив присущ 4,7 % лиц, совершивших хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ.
Целью совершаемых преступлений в 62,2 % случаев было стремление к получению материальной выгоды, а в 34,5 % преступление совершалось с целью приобретения средств для утоления наркотического голода. Иная цель присуща 3,4 % лиц, совершивших хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ. На достижение этих целей направлена воля лица, его совершающего.
При этом вызывает интерес вид умысла, присущий преступнику при совершении хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ. Внезапно возникший умысел присущ 37,2 % преступлениям из числа изученных, заранее обдуманный — 62,8 %, конкретизированный умысел установлен по отношению к 48,0 % случаев совершения рассматриваемых преступлений, неконкре-тизированный выявлен в 42,6 %, иной — в 9,5 % случаев совершения хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ.
Анализ представленных сведений свидетельствует о тревожной тенденции, проявляющейся в том, что преобладающей части хищений либо вымогательств наркотических средств или психотропных веществ присущ заранее обдуманный (62,8 %) и конкретизированный (48,0 %) умысел на совершение рассматриваемого преступления.
Выявление и изучение мотивов и целей совершения хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ призваны более целенаправленно проводить индивидуально-профилактическую и воспитательную работу с лицами, склонными к их совершению.
Наличие корыстной цели, если говорить о природе хищения, является его обязательным признаком. Корысть — это, прежде всего,
материальные потребности, удовлетворяя которые лицо совершает преступление. Однако корыстный мотив не является обязательным признаком хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ. Например, при совершении хищения группой лиц по предварительному сговору (п. «а» ч. 2 ст. 229 УК РФ) или организованной группой (п. «а» ч. 3 ст. 229 УК РФ) не все участники группы могут руководствоваться корыстными мотивами, в основе их поведения могут лежать другие потребности. По данным С. Склярова, из общего числа опрошенных осужденных за совершение хищения лишь 51 % указали на материальные потребности, ставшие основой их преступных действий, на желание иметь деньги и вещи, желание обогатиться и т. д.; 27 % объяснили совершение ими хищения желанием нормально жить, иметь достаток в семье или вообще желанием выжить в сложившихся для них тяжелых условиях; желанием отомстить руководствовались 7 % опрошенных; 5 % удовлетворяли свое желание выпить спиртное; 4 % действовали за компанию, хотели избежать конфликта с друзьями; соответственно, по 2 % опрошенных совершили хищение для восстановления душевного равновесия, ради интереса или для того, чтобы испытать «острые» ощущения9.
Установление субъективной стороны рассматриваемого хищения представляет определенные трудности, когда преступник отрицает наличие у него умысла на его совершение и цели завладения имуществом. В этих случаях необходимо установить объективные обстоятельства совершения преступления, в которых умысел и цель находят свое выражение. Так, о направленности умысла преступника на причинение вреда жизни или здоровью потерпевшего либо на запугивание причинением такого вреда свидетельствует, как правило, сам факт применения физического или психического насилия, опасного для его жизни или здоровья. Объективным подтверждением направленности умысла на цель завладения наркотическим средством или психотропным веществом является похищение или попытка похищения имущества либо требование передачи имущества, находящегося в собственности или во владении гражданина.
Таким образом, при установлении наличия умысла на совершение хищения либо вымогательства наркотических средств или психотропных веществ и цели завладения имуществом
необходимо учитывать не только показания самого преступника, но и все другие обстоятельства совершения преступления, которые нашли отражение в материалах конкретного уголовного дела.
Хищение наркотических средств или психотропных веществ по своему характеру и направленности можно отнести к такому преступлению, общественная опасность, преступная сущность и содержание которого очевидны для каждого вменяемого лица. Любой человек отдает себе отчет в том, что украсть чужую вещь, а тем более изъять силой — значит совершить преступление. Если субъект действует умышленно, совершая хищение наркотических средств или психотропных веществ, то его сознанием, безусловно, охватывается не только общественная опасность и противоправность деяния, но и все те фактические обстоятельства, которые в совокупности образуют состав соответствующего преступления.
Во-первых, виновный сознает, что посягает на чужую собственность (наркотические средства или психотропные вещества), нарушая тем самым имущественный интерес потерпевшего, сознает объективные признаки преступления: способ действия (например, тайное, насильственное, обманное хищение), его последствия (например, размер имущественного ущерба), причинную связь между его действием и последствиями.
Во-вторых, виновный может осознавать признаки, квалифицирующие его деяние (совершение хищения наркотических средств или психотропных веществ группой лиц по предварительному сговору; лицом с использованием своего служебного положения, в крупном размере, с применением насилия). Еще одним важным моментом, характеризующим субъективную сторону рассматриваемого нами состава преступления, является осознание виновным того обстоятельства, что у него нет права на завладение наркотическим средством или психотропным веществом, и он, тем не менее, завладевает им преступно, причиняя ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Если виновный фактически имел право на получение наркотических средств или психотропных веществ, но нарушил установленный порядок их получения, его действия не могут быть квалифицированы как хищение. Таким образом, субъект должен осознавать, что он незаконно и безвозмездно завладевает наркотическими
средствами или психотропными веществами, которые ему не принадлежат. Предвидя причинение своими действиями имущественного ущерба собственнику или иному законному владельцу наркотических средств или психотропных веществ, виновный желает ими завладеть с целью обращения их в свою пользу или в пользу третьих лиц. Иными словами, виновный всегда действует с прямым умыслом, его действия направлены именно на противоправное изъятие из владения собственника материальных ценностей, причем им руководит прежде всего желание обогатиться таким путем.
Совершая хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ, виновный имеет цель потребления либо иного распоряжения ими по своему усмотрению.
Некоторые авторы допускают возможность признания хищения и без наличия корыстного мотива и целей. За признание возможности бескорыстного хищения выступил, например, П. А. Дагель, по мнению которого нельзя «согласиться с утверждениями, что хищение всегда предполагает корыстные мотивы. Преступление может порождаться не одним, а системой не противоречащих друг другу мотивов, допускающих единую цель»10. Аналогичную позицию занимает И. Г. Филановский11.
Представляется, что при хищении наркотических средств или психотропных веществ наряду с корыстными в качестве сопутствующих могут выступать и другие мотивы (месть, честолюбие, хулиганские мотивы).
В п. 28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»12 обращается внимание судов на то, что при решении вопроса о виновности лиц в совершении мошенничества, присвоения или растраты суды должны иметь в виду тот факт, что обязательным признаком хищения является наличие у лица корыстной цели, то есть стремления изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться им как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц.
Из сказанного можно сделать вывод о том, что субъективная сторона такого вида преступления, как хищение наркотических средств или психотропных веществ, предполагает форму вины в виде прямого умысла на их изъятие с корыстными мотивами и целью. При совершении хищения наркотических средств или психотропных веществ виновный сознает общественную опасность своих действий и отсутствие у него права на похищаемые наркотические средства или психотропные вещества, предвидит неизбежность причинения собственнику или иному законному их владельцу имущественного ущерба и желает его наступления.
Рассмотренные субъективные признаки хищения наркотических средств или психотропных веществ дают общее представление о личности преступника, его особенностях и мотивации его действий.
Примечания
1 См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 2005. С. 256.
2 См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М., 1955. С. 173.
3 См.: Сергеева Л. Д. Уголовно -правовая охрана социалистической собственности в СССР. М., 1954. С. 64.
4 См.: Миненок М. Г., Миненок Д. М. Корысть. Криминологические и уголовно-правовые проблемы. СПб., 2001. С. 112.
5 Пинаев А. А. Уголовно-правовая борьба с хищениями. Харьков, 1975. С. 152.
6 Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений. Казань, 1968. С. 84.
7 Изучено 148 уголовных дел по хищению либо вымогательству наркотических средств или психотропных веществ за период с 1997 по 2007 г.
8 Лунеев В. В. Мотивация преступного поведения. М., 1991. С. 226.
9 См.: Скляров С. Корысть как обязательный признак отдельных составов преступлений в уголовном праве России // Уголов. право. 2000. № 4. С. 30.
10 Дагель П. С. Уголовно-правовое значение мотива и цели преступления // Социалист. законность. 1969. № 5. С. 41.
11 См.: Филановский И. Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению. Л., 1970. С. 71-92, 110-111.
12 Российская газета. 2008. 12 янв.
