CC BY
68
© 2007 г. И.П. Самделова
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ НАЧАЛЬНОГО И СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ В КУБАНСКОЙ ОБЛАСТИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО XX ВЕКА)
Образование - это фундамент цивилизованного общества, на котором основывается все здание научного познания. Научно-исследовательская деятельность должна опираться на широкую интеллектуальную и материально-техническую базу, которую невозможно создать без развития просвещения в регионах. Несмотря на то, что многие деятели науки и искусства Северного Кавказа обучались в Центральной России, местный уровень образования являлся основой прогрессивного развития региона, гарантией успеха в хозяйственной, культурной и научной жизни.
Буржуазные реформы первой половины 60-х гг. XIX в. дали значительный импульс для развития народного образования на Северном Кавказе вообще и в Кубанской области в частности.
В приказе по Кубанскому войску от 14 августа 1867 г. отмечалось: «Из доклада по ведомости школ Кубанского казачьего войска видно, что дело народного образования выступило, наконец, из того заколдованного круга невежества и упорства, в котором оно держалось... Считаю долгом своим поставить на вид тем из начальников, у которых еще не открыты народные школы,. обратить особое внимание на то, чтобы к новому учебному году положительно во всех станицах были открыты школы» 1
Войсковое правительство утвердило Положение о начальных народных училищах, в задачу которых входило распространение среди казаков знаний, религиозных и нравственных постулатов, воспитание любви к Отечеству. К открытию школ привлекались духовенство, станичные атаманы, командиры бригад и полков. С 1864 по 1874 г. на Кубани было открыто более 200 станичных школ [2]. К этому времени относится и попытка перехода к всеобщему обязательному обучению. Нередко организаторами выступали правления и станичные круги. Первые школы находились в ведении казачьего начальства и только в 1871 г. они были переданы министерству народного просвещения.
Основным типом учебных заведений были начальные училища министерства народного просвещения и церковно-приходские школы православного ведомства, дававшие самые элементарные знания. Их выпускники должны были научиться читать, писать, производить 4 арифметических действия и знать «Закон Божий». Но многие учащиеся после окончания едва читали по слогам, некоторые вскоре забывали полученные знания, так как, по признанию одного из инспекторов начальных училищ, ученики «учились читать» по убийственному методу, т.е. «заучивали буквы механически, без всякого сознания» [3].
Станичные и сельские школы соответствовали курсу одноклассных училищ, которые в течение трех лет обу-
чения давали минимум элементарных познаний. Более высокую ступень в образовательной пирамиде того времени представляли двухклассные училища, курс которых был значительно объемнее. В него входило изучение географии России и соседних с нею государств, отечественной истории и некоторых сведений из естественных наук.
Само название «Начальное одноклассное училище» может ввести в заблуждение, будто бы занятия продолжались всего один год. В данном случае форма не соответствовала содержанию. Де-факто сложилось двух- и трехлетнее образование. А с 70-х гг. XIX в. появились двухклассные начальные училища (1-й класс - три года обучения, 2-й - два года; итого пять лет) [4]. В многолюдных станицах и городах с 1912 г. начали открываться высшие начальные училища, где курс обучения длился 4 года после трех-четырехлетней начальной школы.
Но при этом общий образовательный уровень населения Кубани и Черноморья оставался невысоким. Показательны в этом отношении данные первой Всероссийской переписи населения 1897 г. На каждые 100 человек населения Кубанской области приходилось 16 грамотных, Черноморской губернии - 31. Особенно низкой была грамотность среди иногородних крестьян и горцев. Грамотных женщин в городах было меньше в 2 раза, а в кубанских станицах и селах - почти в 5 раз, чем мужчин [5]. Кубанская область по отношению числа учащихся к общему числу населения занимала лишь 42-е место среди 89 губерний и областей России.
Начальное обучение обязательно включало в себя элемент трудового воспитания. Подавляющее большинство школ имело сады и огороды, где трудились учащиеся. Кроме того, девочки занимались рукоделием, а мальчики осваивали плотницкое ремесло, плели корзины, сети.
Отношение народа к просвещению, и в частности к школе, менялось медленно и постепенно. В рапорте митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского на имя Военного министра от 17 марта 1866 г., основанном на данных, присланных из Кубанского казачьего войска, отмечается, что «местные жители вообще мало сочувствуют делу народного образования, отчего школы открывать трудно и еще труднее поддерживать. При том же, как прихожане, так и духовенство при своей бедности не могут сами обеспечивать всех школ всеми необходимыми средствами» 6 «Кубанские областные ведомости» в 1901 г. писали о том времени, когда детей привлекали к занятиям в школе полицейскими мерами: «Придет, бывало, квартальный под окно казака и объявит ему вести сына в училище: сколь-
ко слез, горя, сетований! В начале несчастный отец не менее несчастного сына старается откупиться от квартального при помощи «магарыча», но, видя, что дело не клеится, отправляется к станичному атаману на общественный сход, к учителю. И был радехонек, что дело увенчалось успехом, то есть если ему удавалось хоть на один год отсрочить, предотвратить столь крупное несчастье» [7]. «Теперь, - пишет газета, - не найдешь отца, который не желал бы хотя бы слабого просвещения своих детей. Количество желающих учиться с каждым годом возрастает, часто в занятиях отказывается из-за нехватки мест в школе» [7].
Из-за недостатка начальных школ почти три четверти детей школьного возраста были лишены возможности получить самое элементарное образование [8]. Вне школы оставалась подавляющая часть иногороднего крестьянского населения. Образование было доступным для детей привилегированных сословий: дворян, священников, купцов, городской знати и, конечно, казаков, в чьих семьях молодёжь должна была, согласно существовавшим правилам, выходить на военную службу элементарно грамотной (т.е. могли бы уметь читать и писать).
В первую очередь новые школы открывались в крупных казачьих станицах на средства войсковой казны и станичных обществ. И сами казаки твердо придерживались позиции: казачья школа для казаков 9 Остальные могли обучаться в данных школах за особую плату, да и то при наличии свободных мест. В 1896 г. был принят циркуляр по области о разрешении открытия школ для иногородних жителей на их собственные средства. Из-за недостатка средств в большинстве станиц такие школы не были открыты. Действующие же влачили жалкое существование, так как «в деле обучения детей они должны были надеяться только на самих себя» [10].
В записке урядника 2-й бригады Кубанского казачьего войска Мигусотского «Несколько слов о народных школах в станицах Кубанского казачьего войска», поданной 6 августа 1865 г., автор, проработавший около 6 лет учителем в станицах 1 и 2-й бригад, делится впечатлениями о состоянии народного образования в этой части Кубани. Он отмечает, что все школы заведены в виде опыта и, не имея официального статуса и положительных правил, «зависят от произвола станичных правителей и обществ»; здания школ не имеют никаких удобств в отношении помещения и внутренней обстановки; не имеется никаких источников для приобретения необходимых учебных материалов; нет достаточного содержания учителям; нет контроля за правильностью преподавания предметов.
«Это, - пишет опытный педагог, - самые главные, важные недостатки, без устранения которых дело народного образования только при счастливых случаях может иметь порядочные результаты».
В «Записке» приводятся также «второстепенные» недочеты в постановке школьного дела на Кубани: «родители во всякое время задерживают детей от постоянного хождения в школу»; здания тесны, «там, где можно поместить 20, помещают 30 учеников»; квар-
тира для учителей отводится смотря по обстоятельствам, не говоря о внутреннем удобстве, иногда на расстоянии целой версты от школы; ученические столы, арифметические доски и пр. делаются в недостаточном количестве и также «без применения к удобствам»; должности станичных учителей занимают большей частью люди, не имеющие никаких средств к существованию, как-то: отставные юнкера, дети бедных родителей духовного звания; такие педагоги довольствуются «самым скудным содержанием» в 100 - 150 руб. и «при первой возможности оставляют должность за лишних 50 руб. содержания» и прибегают к взяточничеству [11].
Своеобразно проходили школьные занятия. Ученики являлись в школу кому как удобно. Но такой распорядок не назывался «свободным графиком». Просто при существовавшем укладе жизни невозможно было соблюдать пунктуальность. Пришедшему ученику учитель сразу же давал задание, которое надо было выполнить за определенное время. Вообще многое зависело от настроения и подготовки самого учителя. В одних школах предпочтение отдавалось письму, в других - чтению.
Традиционными средствами, «стимулирующими» учение, считались телесные наказания: стояние на коленях, таскание за волосы и др. В крайних случаях нерадивых или нарушителей дисциплины сажали в карцер. Существовала и «жесточайшая» мера - лишение обеда. Розги не привились в кубанских станицах. Часто в станичных школах в качестве учителей выступали писари, солдаты, т.е. «люди, в педагогическом отношении никуда не годные и подчас вредные в воспитательном отношении». Поэтому дети, посещавшие школу в течение пяти, шести лет, «не выучивались хоть сносно читать и писать» [12].
Формирование российской системы светского образования на Северном Кавказе происходило в сложных условиях противостояния различных течений педагогической мысли. В официальных кругах министерства просвещения считалось, что основная цель светского образования горцев - приобщение к русскому языку, русской культуре и в конечном счете постепенное обрусение. Прогрессивная же часть Кавказского учебного округа настаивала на том, что российская система образования должна способствовать европеизации и сохранению самобытной культуры горского населения [13]. Эти разновекторные тенденции не могли не сказаться на образовательном процессе горцев. Несогласованность действий в верхах рождала множество нестыковок и недоразумений на местах, что еще больше затрудняло и без того сложный процесс просвещения местного адыгского населения.
Получить образование выше элементарного могли лишь выходцы из горской знати. Для них были открыты Майкопская и Лабинская горские школы, классы Екате-ринодарской и Ставропольской гимназий. В 1882 г. одна школа у адыгейцев приходилась на 22 тыс. человек [14].
Среди горцев были распространены мусульманские школы (медресе), в которых заучивались молитвы на
арабском языке, читали религиозные книги. Светские общеобразовательные предметы в них не преподавались.
С 1876 г. для горцев Кубанской области (90 тыс. человек обоего пола) стали устраивать в аулах начальные светские школы, в которых наряду с обучением арабскому языку и основам мусульманской религии стали преподавать русский язык и другие предметы. В это время были открыты школы в станице Суворовско-Чер-кесской и в ауле Хаштук, на следующий год - в ауле Мансуровском, а еще через год - в карачаевском ауле Учкулан, в 1879 г. - в аулах Бибердовском и Тебердин-ском; в Учкулане и Теберде построены новые школьные здания [15].
С бурным ростом количества учебных заведений остро стал вопрос об обеспечении их учителями. Специального учебного заведения, которое бы готовило педагогов, в Кубанской области тогда не было. Нередко в школу шли преподавать выпускники гимназий и двухклассных школьных училищ. Квалифицированных кадров не хватало. Сказывалось и то обстоятельство, что станичные общества очень часто выделяли незначительные суммы на оплату преподавательского труда. Сменяемость педагогов была высокой. Специалисты с высшим образованием преподавали в городах. Но и тех в 1913 г. из 3757 учителей насчитывалось только 45 человек [16].
Заметный вклад в дело подготовки кадров внесла в первые годы своего существования Кубанская учительская семинария в станице Ладожской. Она была основана в 1871 г. и оставалась вплоть до начала ХХ в. единственной на Северном Кавказе. В ней учились стипендиаты Кубанского казачьего войска, а также губерний и областей юга России. Выпускники семинарии должны были отработать в должности учителя после ее окончания не менее 6 лет по назначению. Однако единственная в северокавказском регионе учительская семинария, конечно, не могла обеспечить народное образование квалифицированными кадрами. Поэтому руководство Кубанской области делает серьёзные шаги для устранения сложившейся диспропорции. В 1909 г. открывается Екатеринодарская женская учительская семинария, а затем и две мужских. К 1912 г. в Кубанской области уже имелось четыре учительских семинарии, а также педагогические классы при Екатеринодарском городском шестиклассном училище и педагогические курсы при Темрюкском, Майкопском и Баталпашинском городских училищах. В них готовились стать учителями около 500 учащихся, в том числе 293 казака и 204 иногородних и горца [17].
В 1911 г. был поднят вопрос об учреждении в Ека-теринодаре учительского института, но он не был решен из-за недостатка средств у городской думы. До 1918 г. на Кубани так и не появилось ни одного высшего учебного заведения.
В начале ХХ в. получило развитие начальное профессиональное образование. Были открыты и готовили специалистов для сельского хозяйства Кубанская войсковая сельскохозяйственная школа в Екатеринодаре, школа садоводства в станице Вознесенской, Варварин-
ское училище плодоводства, виноградарства и виноделия (в посаде Туапсе); для промышленности - ремесленные и технические училища и школы в Екатерино-даре, Темрюке и станице Брюховецкой. Для торговли готовили специалистов коммерческие училища в Ека-теринодаре и Тихорецкой, кадры фельдшеров пополняли выпускники Екатеринодарской военно-фельдшерской школы. Во многих кубанских школах дополнительно преподавались пение, гимнастика и военные упражнения, переплетное, сапожное, столярное, токарное ремесла, рукоделие, садоводство и огородничество.
С 90-х гг. в станицах Кубани стали возникать воскресные школы для взрослых, не получивших образование, а также для лиц призывного возраста, чья грамотность вызывала сомнение у начальства. Такие же школы возникали и в городах для рабочих. Они организовывались интеллигенцией. Особой популярностью среди рабочих Екатеринодара пользовалась воскресная школа взрослых, открытая Кубанским обществом народных университетов, руководили которой А.Г. и К.К. Газебуш.
Кубанское общество народных университетов вело широкую просветительскую работу среди рабочих и других слоев городского населения. Школы в городах и станицах были центрами культурной жизни. По воскресеньям в них устраивали народные чтения, организовывались любительские спектакли, выступления хоров, оркестров. В различных уголках края создавались народные библиотеки, читальни. Только за 1903 г. их было открыто 45, попечительствами о народной трезвости было учреждено 27 чайных, выписывавших газеты и журналы, в 10 из них ставились спектакли, проводились литературно-музыкальные вечера [18].
Таким образом, данный период характеризуется активным развитием образования и увеличением количества образованных людей в регионе, ростом культурного и профессионального уровня населения.
Несмотря на то, что общий уровень грамотности населения оставался довольно низким, народное образование шагнуло на качественно новую ступень. Под влиянием буржуазных реформ 60-х гг. XIX в. значительно увеличилось общее количество образовательных учреждений, большое развитие получило светское образование даже среди горского населения, улучшилось качество образовательного процесса, появились профессиональные учебные заведения. Под влиянием позитивных перемен коренным образом изменилось отношение населения к учебе, даже взрослые начали обучаться грамотности.
В Кубанской области шел процесс формирования интеллигенции, которая не только помогала делу просвещения края, но и занималась научными разработками, исследованием природных ресурсов области. При этом надо признать, что основу научных и просветительских кругов Кубани составляли приезжие из России и кубанцы, получившие образование в столице. Развитие образования у населения Кубани было составной частью модернизации северокавказского социума.
И все же ряд объективных и субъективных причин мешал распространению просвещения в области. Катастрофически не хватало учебных заведений и учительских кадров, слабым было финансирование, не было
систематизации учебного процесса и повседневного контроля над процессом обучения. В городах уровень образованности был выше, чем в станицах и селах, еще хуже обстояло дело у горских народов.
С уверенностью можно сказать, что данные выводы актуальны не только для Кубани, но и для всего Северного Кавказа, так как географическая среда, условия жизни населения, общественно-политическая обстановка, культурные традиции превращали данный регион в единое социально-экономическое пространство в составе Российской империи.
Литература и примечания
1. Кубанские областные ведомости. 1901. № 27.
2. Титаренко М. Ф. Из истории народного образования на Кубани // Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины и современность: Материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Краснодар, 2005. С. 138.
3. ГАКК, ф. 470, оп. 2, д. 266 а, л. 21-22.
4. Очерки истории Кубани. С древнейших времен по 1920 г. / Под ред. В.Н. Ратушняка. Краснодар, 1996. С. 557.
5. Первая всеобщая перепись населения Российской империи. Т. 65: Кубанская область. СПб., 1903. С. 11.
6. ГАКК, ф. 249, оп. 1, д. 2509, л. 55 об.
7. Кубанские областные ведомости. 1901. № 49.
8. ГАКК, ф. 470, оп. 2, д. 1273, л. 16.
9. Кубанец. 1912. 5 янв.
10. ГАКК, ф. 418, оп. 1, д. 3701, л. 1.
11. ГАКК, ф. 249, оп. 1, д. 2509, л. 98-101 об.
12. Кубанские областные ведомости. 1878. № 49.
13. Саблиров М.З. П. Стригуненко - выпускник Кубанской учительской семинарии // Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины и современность: Материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Краснодар, 2005. С. 146.
14. Хрестоматия по истории Кубани. Т. 1. Краснодар, 1975. С. 198.
15. Блюдов Н.Ф. Начальное народное образование в Кубанской области // Кубанский сборник. Екатери-нодар, 1883. С. 811.
16. Отчет о состоянии Кубанской области за 1913 год. Екатеринодар, 1914. С. 92.
17. Лях В.И. Просвещение и образование в культурном пространстве Кубани // Историческая мысль Кубани на пороге третьего тысячелетия: Сб. статей. Краснодар, 2002. С. 100.
18. РГВИА, ф. 330, оп. 48, д. 1799, л. 37.
Кабардино-Балкарский государственный университет, г. Нальчик 19 июля 2007 г
