CC BY
69
«баннер мало эффективен и много затратен—$»,
«есть коммуникационная стратегия в нашей фирме»,
«мощная пропаганда»,
«логотип пусть будет сочным»,
«вкусные слоганы нелишние»,
«их торговая марка стухает»,
«брэнд должен работать»,
«имеджмейкер Паша тел. 8-922....»,
«бигборд листовка—> флаер / или ролик по ТВ ???????» и др.
Кроме терминов, принадлежащих сферам экономики, менеджмента и рекламы, предприниматели широко используют в текстах естественной письменной речи специальную лексику тех отраслей бизнеса, в которых они работают, например: фармакология — «сульфамитамиды на складе», «антигистаминны зарубежные и наши»; «гормонозамещающие препараты на проспект»;
недвижимость — «ипотечить вторичным грамотно»; «готовые зеленки теперь в 3-м окошке у Игоря»; «Экспликацию забрать в БТИ» и проч.
Как и устная разговорная речь, данные тексты характеризуются неполнотой, использованием сниженных единиц, осутствием «рамочных» конструкций, многотемностью.
В целом, неофициальная письменная речь профессионалов испытывает значительное влияние устной речи. Поскольку изучаемые тексты носят во многом спонтанный, «текущий» характер, в них отражаются продукты повседневной, обыденной жизни сознания человека. Это определяет данные тексты как весьма важный объект для изучения «неявного» знания (в том числе специального) и особенностей протекания мыслительной деятельности людей в разнообразных ситуациях их профессиональной активности.
Список литературы
1. Богин, Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Л., 1984. 31 с.
2. Голованова, Е. И. Когнитивное терминоведение. Челябинск, 2008. 180 с.
3. Котлер, Ф. Маркетинг менеджмент. СПб.,
2000. 896 с.
4. Кубрякова, Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ века // Язык и культура конца ХХ века: сб. статей. М., 1995. С. 142-158.
5. Лебедева, Н. Б. Естественная письменная русская речь как объект лингвистического исследования // Вестн. БГПУ. Сер. Гуманитар. науки.
2001. № 1. С. 6-12.
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 24 (239). Филология. Искусствоведение. Вып. 57. С. 228-230.
С. А. Зыкова
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ГЕНДЕРООБРАЗУЮЩИХ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ ИСПАНСКОГО ЯЗЫКА1
В статье рассматриваются некоторые лингвистические трудности, возникающие при переводе лексических единиц, являющихся номинативным ядром гендерно- и культурнообусловленной концептуальной области «мужественность» в испанском языке. Путем сравнения коннотативного потенциала данных единиц в двух лингвокультурах изучаются варианты соответствующих языковых эквивалентов и переводческих решений в отношении так называемых «культурных кодов».
Ключевые слова: гендер, гендерный аспект перевода, концепт «мужественность», лингвокультурная интерпретация.
На современном этапе развития гуманитар- ных наук принято говорить о взаимосвязи и взаимопроникновении различных областей знания.
1 „ , „ Именно с этой позиции представляется умест-
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке J
Министерства образования и науки РФ в рамках на- ным и приемлемым изучение пр°блемы гендера учного проекта «Языковая личность переводчика» в языковых и как в пере-
(ГК № 14.740.11.1393) ФЦП «Научные и научно-педа- водческой сфере. Гендерный аспект, по мнению гогические кадры инновационной России» на 2009- ряда исследователей, представляет собой само-
2013 гг. «Проведение поисковых научно-исследова- -------------------------------------------
тельских работ в целях развития общероссийской мобильности в области филологии».
стоятельный многоуровневый переводческий концепт, который необходимо учитывать для создания эквивалентного по содержанию и равного по ценности литературного произведения на языке перевода [6].
Факт наличия андроцентричности был доказан в целом ряде работ по гендерной проблематике на примере почти всех массово изучаемых языков (английский, испанский, немецкий и ряд других) и вполне может быть признан универсальным в современной лингвистической науке. Однако степень проявления андроцентричности может быть различной и зависит, как правило, от особенностей самого языка и культурно-обусловленных стереотипов нации, говорящей на нем.
Несоответствия в фемининно-маскулинных характеристиках разных лингвокультур, неизменно приводят к определенным трудностям и противоречиям в процессе поиска оптимальных переводческих решений и требуют учета не только внутриязыковых закономерностей, но и особенностей так называемого «кросс-идеологического переноса» [7]. Переводческая задача в таком ключе, согласно Ю. Ниссену, подразумевает целый ряд дополнительных параметров, как то: исторический контекст, общественные изменения, коннотации категории рода, гендерные стереотипы и социальный статус референта.
Помимо этого, нельзя снимать со счетов и того, кто решает эту задачу,— самого переводчика. Так, развивая теорию языковой личности, представители современной школы отечественного переводоведения все чаще ставят вопрос о необходимости учета индивидуальных знаний и личностных качеств и профессионального опыта переводчика, его способности синтезировать в языковом сознании информацию, принадлежащую другой культуре [1. С. 4]. Таким образом, как исходный, так и переводной тексты, с учетом гендерного аспекта, содержат и дают поле для исследования гораздо большего, чем может показаться на первый взгляд, объема информации.
В современной отечественной лингвистике учет вышеперечисленных параметров возможен с привлечением в сферу гендерных исследований знаний и терминологического аппарата современной когнитологии и лингвокультурологии.
Концептуальное восприятие гендера в языке или, согласно А. В. Кирилиной, присвоение двум гендерным категориям «мужественности» и «женственности» статуса концептов [3. С. 147] позволяет расширить рамки чисто языкового ис-
следования данных сущностей, добиваясь в процессе перевода максимально точного их восприятия и описания средствами переводного языка.
Андроцентричность испаноязычной культуры традиционно считается одной из доминантных черт в ее восприятии как таковой, давая основу таким культурным маркерам как, например, тавромахия или мачизм. А яркое лексическое наполнение номинативной основы концепта «мужественность» служит яркой тому иллюстрацией [2. С. 186]. Так называемая «номинативная плотность» концепта, будучи свойственной данной культуре зачастую не находит адекватного выражения в других лингвокультурах, и русская — здесь не исключение.
Необходимо отметить, что с точки зрения представленности грамматической категории рода русская и испаноязычная лингвокультуры скорее сходны и противостоят ряду других, таких как, например, англоязычная лингвокульту-ра, где эта категория является слабовыраженной.
Однако если обратиться к лексическим единицам, номинирующим мужчину в испанском и русском языках, их история и коннотативный потенциал будут несопоставимы. Русская словоформа «мужчина», являясь производной от менее функциональной формы в современном языке «муж» несравнима по объему значения с испанской лексической единицей «hombre». Называя «мужчину» и «человека вообще» одновременно, данная лексическая единица в испанском языке дает основу ряду не просто положительных, но и возвышенных коннотаций. И, кроме того, благодаря всё усиливающейся критике противников языкового сексизма, призывающих ограничить словоупотребление данной лексемы лишь маскулинной референцией, ее богатый коннотативный потенциал приумножается. Так, русское «настоящий мужчина» распадается в испанском варианте, благодаря семантической гибкости hombre, на несколько оттенков данного признака, позволяя «измерить» мужское начало, показать наличие или отсутствие тех или иных качеств в мужчине: muy hombre (досл.— «очень мужчина»), todo un hombre (досл.— «весь, целиком мужчина»; hombre hecho y derecho (так сказать «мужчина, сделанный по всем правилам»); mucho hombre (досл.— «много мужчины»); poco hombre (досл.— «мало мужчины») и hombre para poco (досл.— «мало для чего мужчина»). Те из них, которые обладают положительной коннотацией, в русском языке находят эквиваленты, соответствующие стереотипно идеальным качествам, приписываемым мужчине:
«умелый», «ловкий», «с характером», «смелый», «решительный», «твердый». Отрицательные же апеллируют к человеку с тем или иным недостатком мужских качеств и интерпретируются в русском как «трус», «малодушный», «заячья душа». При этом сочетаемостные возможности испанской лексемы несомненно шире, и в русском переводе, как правило, необходимо более полное и насыщенное словесное оформление для передачи того или иного признака:
La escribania, de tamano colossal...........tenia
el tintero blanco y limpio... . El grande hombre no necesitaba escribir. Don Jose, su apoderado, corria con todos los contratos y demas documentos profesionales... (V. Blasco Ibanez. Sangrey arena).— «Чернильница огромного письменного прибора была девственно чиста и пуста. Великому тореро никогда не приходилось писать. Всеми контрактами и прочими деловыми бумагами ведал дон Хосе, его импрессарио...» [5].
Hijo, tienes ya catorce anos y debes aprender un oficio, ser un hombre de provecho. No es por lo que puedas ganar, pero debes hacerte un porvenir (A. Gil. Tu no lo entiendes).— «Сынок, тебе уже четырнадцать лет, ты должен получить профессию, научиться настоящему делу. Не ради тех грошей, что ты сейчас будешь получать, но надо позаботиться о твоем будущем» [4].
Возможности испанского языка в выстраивании так называемой шкалы мужской идентичности показаны в следующем примере из испаноязычной литературы: ...hay cuatro clases de hombres; hay hombres como son los hombres, hay hombrecillos, hay monicacos y hay monicaquillos, que no merecen ni el agua que beben (F. Caballero. Dona Fortuna y don Dinero). Здесь, по словам героя одного известного рассказа, «мужчины делятся на четыре класса: мужчины по всем правилам (какими им следует быть), наполовину мужчины (мужчинки, мужчинишки), тряпки (роз-мазни) и те, кто и того хуже». В попытке мак-
симально приблизить значение используемых лексем, переводчику, тем не менее, не удается добиться точного соответствия в выбираемых словообразовательных формантах.
В заключение хотелось бы отметить, что множественность образов мужской ипостаси в испаноязычных вариантах, колеблющихся между всесильным hombre, нейтрально-возвышенным varon, колоритными macho и torero, а также официальным ser humano masculino, несомненно, находит свои воплощения в русскоязычных текстовых интерпретациях, однако данная концептуальная область, являя собой один из ключевых кодов испаноязычной культуры, требует комплексных переводческих решений, присущих развитой языковой личности.
Список литературы
1. Бушев, А. Б. Языковая личность профессионального переводчика. Тверь, 2010. 265 с.
2. Зыкова, С. А. Специфика реализации концепта «мужественность» в языковой картине мира (на материале русского и испанского языков) : дис. ... канд. филол. наук. Тюмень, 2009. 220 с.
3. Кирилина, А. В. Мужественность и женственность как культурные концепты // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под ред. И. А. Стернина. Воронеж, 2001. С. 141-148.
4. Левинтова, Э. И. Испано-русский фразеологический словарь / Э. И. Левинтова, Е. М. Фольф. М. : Рус. яз., 1985.
5. Садиков, А. В. Испанско-русский словарь современного употребления / А. В. Садиков, Б. П. На-румов. М. : Рус. яз., 1998. 748 с.
6. Самарина, О. И. Некоторые замечания о гендеродифференцирующем аспекте перевода художественного текста (на примере романа И. Альенде «Дом Духов»). Hispalocus, 2005. URL: http:// www.espanol-spb.ru/articles/1286444297/
7. Nissen, U. K. Aspects of Translating Gender. Linguistik Online, 2002. URL: http://www.linguistik-online.de/11 02/nissen.html
