CC BY
55
Д. И. Сухуишн
ОСОЬКНИОСТИ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
В ФИЛОСОФИИ л. ШЕСТОВА
Работа выполнена при финансовой поддержке Министерства образования РФ, грант на приведение фундаментальных исследовании н области гуманитарных наук, Л? ГО 211-239
В гворчсстве J1. Шестова история философии генетически к критериально обусловливает каждую создаваемую философему' Своеобразие осознания конститутивного знамения истории философии для философского гворчества определяет нестандартный подход Шсстова к реконструкции учении прошлого Историко-философское исследование даст возможность рсконст-р\лровзгь дифферсмцир}ющсе начало философствования. тем самым оно является значимым в мстафилософеком аспекте. В се контексте рассматривается вопрос об объективности историко-философского исследования Для рациональной реконструкции важна идентичность философского предмета, независимого от многообразия познавательных актов, направтенных на него, кульминация историко-философского процесса определяется полнотой его 'жепликации Для Шсстова объективность фундируется конгениальностью исследователя и автора текста Сам процесс истолкования понимается как движение от выражения к выраженному субъективному содержанию путем вскрытия мотивов творчества и рассмотрения его в конгскстс единства образа жизни и образа мысли Типологический метод специфицир) ст историко-философские исследования JT Шсстова
В исследовательской литературе сложилось мнение, что тексты Шесгова |7— 13* 15, 16) не дают объективного представления об истории философии I (одменяя собственными взглядами и догадками систематическое рассмотрение философских учений. Шестов превращает их авторов в своего рода литературных персонажей, подчиненных его воле, «шестовизирует» их. Согласно тшму представлению, история философии для Шесгова является иллюстративным материалом, необходимым для изложения своего мнения как философского, т е. имеет исключительно служебную функцию [1-6). Ее «внешнее» положение по отношению к содержанию философствования Шестова объясняет отсутствие развернутых исследовании на эту тему.
Однако тщательное изучение Шестовым философских текстов, аккуратное и обильное цитирование, интенсивность философского диалога, как концептуального, так и реального, историко-философский характер основных сочинений не позволяют считать обращение к истории философии внешним приемом, а указывают на значимость этой темы как для творчества Шестова. так и для уяснения специфики философии в его понимании. Как утверждает Шестов, «Для нас история философии основная наука - и основная наука не как для историков, а как для философов».
Историко-философское исследование, будучи необходимым структурным моментом философского акта, генетически обусловливает философствование и является критериально значимым Осознание конститутивного значения истории философии для философствования определяет нестандартный подход Шестова к реконструкции историко-философского процесса Однако именно истолкование истории философии определяет методологическую специфику философствования Шестова.
Следует отметить, что Шестов намеренно не ориентируется на установившийся канон историко-философского исследования и игнорирует исторический метод, который обеспечивает в традиционном поттмании объективную репрезентацию мысли прошлого.
С целью эксплицировать и каталогизировать подход Шестова и к реконструкции историко-философского процесса используем предложенное Р. Рорти [17] выделение четырех канонов историко-философских исследований - доксографии. рациональной реконструкции, исторической реконструкции, истории духа — как
наиболее общих и эвристичньгч для классификации историко-философских исследований
Большинство историко-философских работ [14. 18], согласно этой классификации, носят доксографический характер В них история философии по преимуществу представлена персоналиями, учениями тех, кого считают философами, и общепризнанным набором фундаментальных философских проблем и тем: о сознании, о познании, о бытии. Такого рода исследования наиболее распространены и популярны, oim формируют обще! физнанное восприятие истории философии как последовательного разворачивания и решения одних и тех же проблем в одном универсальном горизонте.
Универсальный горизонт описания, единство и внутреннее движение проблемного поля философии определяют объективность исследования в рамках доксогра-фического жанра историографии В вольности, тенденциозности и недостоверности интерпретации философских текстов, за которыми скрывается неприятие канонического истолкования философской проблематики и изложения общего хода мысли. Шестова упрекают именно с точки зрения доксографии Однако сама она не свободна от слабостей. Основной изъян данного историографического жанра состоит в том, что прошлое канонизируется и превращается в музейный экспонат, лишенный внутренней связи с настоящим. Мыслители, которые выходят за рамки наиболее популярной и распространенной схемы, исключаются доксо-графами из истории философии. Релевантность доксографии невозможно подтвердить, так как в ее рамках не осознается историко-культурная дистанция между автором и интерпретатором.
Будучи в этом смысле amu историчным, такое исследование предполагает позицию нейтрального универсального наблюдателя. Шестов активно эксплуатирует образ кабинетного профессора, коллекционера мнений великих философов, в целях демонстрации неэффективности такого подхода к философии Ироническое обыгрывание этой ситуации направлено на проблемагизацию единства и последовательное™ истории философии через указание на отсутствие весомых оснований для единого и нейтрально!*) взгляда на философский процесс.
Разру шить общепринятое и авторитетное мнение, показав его несостоятельность или возможность иного предположения, означает для Шестова высвободить свое-
образие, «отдельность», в терминологии Шестова, философского положения из философского архива, очистить от музейной пыли и включип» его в перспективу собственного философствования Отсутствие незаинтересованного, нейтрального взгляда на историю философии нарушает принцип объективности непременное требование доксографического исследования.
Предметом историко-философской реконструкции выступает не текст как графический феномен, имеющий все прюнаки объекта, самотождесгвенното, существующею независимо от направленных на него познавательных актов, а смысл, интерпретация которого определена прс;и ¡осыпками исследователя В истории философии нет «нейтральных» фактов, находящихся вне контекста интерпретации.
Достоверность, аргументированность выводов историко-философского исследования должны подтверждаться корректным цитированием, но цитата как фаю историко-философского исследования нуждается в интерпретации, и вне её не существует Прием цитирования в сочинениях Шестова весьма распространён Как правило, берутся обширные цитаты на языке оригинала с целью избежать упрёка в «шестовизации» цитируемого текста. Шестов цитирует фрагменты, к которым редко обращаются другие исследователи, поскольку они не соответствуют каноническому восприятию творчества цитируемого мыслителя, либо цитируется общепринятый фрагмент, но сопровождается комментарием, противоположным общепринятой интерпретации Возникшая в результате несогласованность между восприятием творчества философа в целом и выбранного фрагмента, между подходом автора и подходом интерпретатора, между канонической интерпретацией и истолкованием, предложенным Шестовым, наталкивает на предмет философствования, диссоциация восприятия которого снимается на новом онтологическом уровне, на котором предмет ассоциируется, обогащаясь новыми контекстуалъными связями в предложенной перспективе философствования.
Если для доксографа цитата является ну левым, первичным уровнем достоверности, то ятя Шестова цитирование по принципу контраста становится способом проблематизации установленных историко-философских образцов истолкования философии Шестов, прибегая к цитированию, осуществляет своего рода пародию такого исследования
Жанр рациональной реконструкции, который практикуют, например, аналитические философы, нацелен на поиск предыстории, кульминацией которой являются доктрины самих исследователей. В рамках рациональной реконструкции история философии изображается как история предвосхищения открытий. Творчество великих философов осовременивается, т е. к ним апеллируют как к мыслителям, способным поддержать или опровергнуть ту или иную современную философскую позицию, благодаря чему' она приобретает историко-философскую проекцию и подтверждает свой профессиональный статус. Философы прошлого в традиции данного подхода, получившего распространение в последнее время, рассматриваются со стороны догадок, созвучных современной тематике и одновременно получивших в современности наиболее полное и профессиональное выражение. «Рациональная реконструкция» превращает мыслителей
прошлого в живых собеседников, предлагающих свою точку зрения и ведущих с нами продуктивный диалог.
Недостаток этого жанра является продолжением его достоинств и заключается в его внеисторическом харакгере. Он предполагает соизмеримость догадок, ответов и вопросов философов прошлого и современ-ности, нивелиру я историческую дистанцию между ними. Доктрина, лежащая в основе рациональной реконструкции. выступает целью реконструируемого исто-рико-философскот процесса и является источником философских предпочтений, определяя не только ценность философских учений, но и философскую принадлежность мыслителя. Данный подход задаёт жесткую монистичность истолкования истории философии как сквозного развития мысли и ставит основной акцент на развитие док финального уровня философии
Однако, как представляется, жанр рациональной реконструкции отчаст соответствует способу истолкования истории философии Шестовым Он, обращаясь к персоналиям прошлого, рассматривает их как собеседников в горизонте собственной заинтересованности и предпочтений. Вне философского диалога, осуществляющегося сквозь времена, для него не может состояться философствование. Философское самоопределение Шестова опосредовано истолкованием ряда философских позиций и истории философии в целом. Однако философские ценности, принимаемые Шестовым, и избранная им стратегия философствования способны внести значительные коррективы в этот метод. Сторонники рациональной реконструкции и Шестов расходятся в понимании принципа объективности историко-философского исследования
Главное отличие состоит в нацеленности Шестова на 1троблематическое, которое видится источником движения философской мысли Обнаружение действительных и мнимых противоречий как внутри философских учений, так и между философскими доктринами, традиционно объединяемыми под одной историко-философской рубрикой, не согласуется с намерением рассматривать историю философии сквозь призму подобия доктрин и вопросов. Шестов расставляет другие акцепты.
Историко-философская реконструкция Шестова направлена на открытие дифференцирующего начала философствования, скрытого под слоем философских учений, и в этом смысле она имеет метафилософское значение Начало философствования становится доступно только посредством обращения к различным философским практикам.
Шестов не остаётся в стороне от вопроса об объективности историко-философского исследования Но если в контексте рациональной реконструкции его объективность основывается на идентичности философского предмета. существующего независимо от многообразных познавательных актов, направленных на нет, а движение к кульминации историко-философского процесса определяется полнотой его экспликации, то для Шестова условием объективности историко-философского прошения текста является уникальность творческого процесса его создания, результатом которого выступает актуализированный субъективный смысл, вложенный в текст автором, и его независимость от последующих истолкований.
Процесс истолкования понимается Шестовым как движение от выражения к выраженному актуальному
субъективному содержанию Методически адекватная интерпретация сопровождается ограничением на нривне-сение в неё собственных предубеждеїтий и одновременно ориентацией на конгениальность Она достигается путём вскрьггия мотивов пюрчества и рассмотрения его в контексте единсгиа образа жизни и образа мысли философа.
Вместе с гем можно выявить ситуации, в которых рациональная реконсгру кция как бы реализуется самим Шестовым, например, при критике рационализма с ею программой «доверия разуму».
Обращение к мотивам творчества философов и проведение принципа единства образа жизни и образа мысли служат основанием для сопоставления истории философии, по Шестову. с жанром исторической реконструкции истории философии.
Этот жанр состоиг в исследовании исторического контекста реконструируемых философских учений с целью выявления исторических детерминаш философского творчества, определивших его содержание. Рассмоірение актуальных в то время проблем, культурных стереотипов, преобладающих стилей мышления, схватывание «.духа эпохи», кулыурного или социально-экономического уклада служит контекстуальному определению взглядов философов прошлог о. Согласно логике исторической реконструкции, понимание тог\>, іде и когда складывается философская доктрина, позволяет понять, почему именно такое содержание приобретает философствование.
Следу ет заметить, что Шестов не разделяет полностью исторический подход к исгории философии Историческая реконструкция существенно оіраничена. так как должна учитываться специфика философствования, котрую нельзя редуцировать к внешней исторической среде
Сквозное движение философских вопросов, лежащее в основе актуальности историко-философского исследования. Шестов предлагает рассматривать независимо от преобладающего в историческую эпоху образа мысли. Общие культурные и социально-экономические детерминанты не определяют нюансы философской позиции Философствование обладает достаточной свободой и не может быть выведено из чего-либо другого, т.е. в этом отношении оно является независимым от духа эпохи и от доминирующих стилей мысли.
Для Шестова историко-культурным начинанием философствования является не нахождение в историческом контексте, а выпадение из него, отталкивание от него и столкновение с ним. что задает важнейший атрибут философии - её несвоевременность.
Элиминирование случайного, уникального события, которое осуществляет историческая реконструкция, является, согласно Шестову, слабым местом исторической науки в целом и истории философии в частности.
Несмотря на негативное отношение к такой методологической установке. Шестов модифицирует её, используя позитивные ресурсы для избранной им стратегии философствования. Универсальный общеисторический контекст, или контекст культурно-исторической эпохи, рамка философской парадигмы сменяются локальным контекстом приватных, жизненных обстоятельств. Шестова интересует болезнь Паскаля и Ницше, «каторга» Достоевского, жизненная драма Толстго-го, личная неудача Киркегора. Они значимы не сами
по себе, а поскольку могут показать и оттенить момент обращения воли, возникающее философское усилие.
Шестов расширяет источниковедческую базу историко-философского исследования. В поле рассмотрения попадают не только опубликованные работы, признанные зрелыми и значимыми, но и дневниковые записи, письма, приватные высказывания, которые привлекают Шестова как источники, позволяющие подвергнуть сомнению канонический образ мыслителя и проследить жизненные обстоя тельства философствования Обращение к ним служит решению собстветтно философских задач
Сопоставление жизни и доктрины философа реализует философему переоценки ценностей, согласно которой следует оценивать не жизнь с точки зрения смысла, а смысл с точки зрения жизни. Таким образом, жизненные обстоятельства способны в своём роде верифицировать философскую доктрину и подать основания сомневаться в её истине. Шестов неоднокрашо ставит вопрос об изменении содержания философского учения, претендующего на вечную истину, при перемене личной ситуации его автора. Несогласованность жизш* и доктрины мыслителя выступает одним из источников философской динамики и является предметом интерпретативного усилия в философствовании Л. Шестова Типологический метод является определяющим в историко-философских исследованиях Шестова
Истолковать смысл философского учения для Шестова означает обнаружить стоящий за ним мотив. Перед исследователем встает задача выявить скрытые мотивы обращения автора к философской деятельности и показать их роль в формировании её содержания Философская доктрина в целом рассматривается как знак, перейти к смыслу которого возможно, раскрыв её скрытый источник. Исходя из принципа единства образа жизни и мысли, предметом интерпретации становятся обстоятельства жизни философа. Пограничная ситуация, личная драма, пережитая трагедия обнаруживают жизненное противоречие, на снятие которого направлено философствование и которое, тем самым, скрыто в философском учении Шестовым разоблачается также несоответствие философской доктрины и действительного замысла философии Данный подход Шестова к историко-философским ситуациям служит причиной для обвинений в «психоаналитическом сыске».
Однако данный методический прием не должен рассматриваться в философии Шестова как самодостаточный. безотносительно к философскому замыслу в целом. Локальный, приватный жизненный контекст философствования он реконструирует с целью показать детерми-наттты философской динамики, источники философского усилия, благодаря чему интерпретативные отношения внешней историко-культурной традиции преобразуются во внутренние ашошения сопоставления, схождения и расхождения стиля жизни и стиля мысли философа. Столкновение и внутренняя борьба мотивов, переоцени-ванис ценностей являются источником философской вовлеченности и философских предпочтений.
Основное отличие от жанра исторической реконструкции заключается в понимании исторического, которое Шестов рассматривает не как внешнюю среду, которая оказывает влияние на философствование и в
которой философия обнаруживает себя, а как необходимый способ существования философии.
Интерес к проблематическому, а не догматическому началу* философии является основанием для сравнения подхода Шестова к истории философии и историко-философского нарратива или истории духа.
Представителями этого канона историографии являются Гегель, Хайдеп ер. Фуко. Для них свойственно целостное описание творчества мыслителя и внимание к постановке проблем, а не к их решению. Они создают «образ» философского творчества, который отражает не только рационально-догматические, но и эстетические аспекты мышления Внимание направлено не столько к статике, к результату философского акта, сколько к динамике философствования и ее условиям
Историко-философское повествование предполагает сортировку проблем на философские и несерьезные, квазипроблемы, относительно которых определяется: кто из философов яапяется великим и достойным внимания, а кто — нет. Особое отношение к подобной процедуре имеется у Шестова Он намеренно и декларативно отказывается от миссии судьи, способного окончательно oпpeдeJгить философские заслути. гак как пытается опровергать принцип доминирования и мнимую привилегию правоты, в том числе и в границах истории философии. Противопоставляя настоящие философские вопросы мнимым, тем, что подделываются под философию. Шестов ставит под сомнение преобладающее представление о философии и организует историю философии вокруг движения философского вопро-шания Единство истории философии складывается вокруг философских «вопросов», способом существования которых является история. В этом смысле история философии может быть рассмогрена как движение вокруг тгих «воггро-сов» Подобное рассмотрение становится возможно посредством сопоставления «явной» и «тайной» философии и, следовательно, явной и скрытой истории философии.
История философии акцентирует столкновение и расхождение явной и скрытой философии. Таково главное отличие историко-философского подхода Шестова от практики историко-философского нарратива.
Очевидно, что Шестов не рассматривает творчество философов всесторонне, не охватывает все доктринально-методические аспекты в их взаимосвязи и не занимает позицию нейтрального наблюдателя. Описание философской позиции, предлагаемое Шестовым, может быть названо цельным только в смысле интерпретативного единства образа жизни и образа мысли. Типологический метод имеет преимущественное значение для спецификации историко-философских исследований Л. Шестова. Утверждение относительности историко-философского истолкования ставит под вопрос его достоверность. Оно не отвечает традиционно понимаемому критерию адекватной репрезентации, и, одновременно, не является абсолютно произвольным
На основе анализа произведений Шестова можно сделать вывод, что он осознает обусловленность реконструкции философского учения собственными философскими интенциями. Критический подход к истории философии формирует внутренний критерий достоверности. Как представляется, для Шестова реконструкция истории философии не является исключительно попыткой подтвердить свою философскую позицию, создать
историческое фантомное тело своего творчества. Исходя из стратегии философствования, историко-философская реконструкция используется им и как инструмент дискредитации философского рационализма и как необходимый момент философствования.
Методически обращение к исшрии философии для Шестова является необходимым, так как экспликация собственною философствования и истолкование предшествующего совершаются одновременно. Мошв преодоления инаковосш прошлою философскою творчества, ассимиляции предшествующих философских актив на основе акта вживания определяет специфическую достоверность историко-философской реконстру кции в рамках философской позиции Шестова. Достоверность определяется тем, что его условие - дистанция — реконструкцией окончательно не снимается, а присутствует как необходимый проблематический момент, моменг неопределенности, который фиксируется в текстах Шестова как незавершенность и гипотегичность исголкования. Чадами философии и понимание философского предмета определяют апофа-тическую направленность интерпретации, которая подчеркивает присутствующий в ней не снятый момент чуждости. Он, в свою очередь, является одним из источников динамики философетъования Шесгова.
Сопоставление подхода Шестова к истории философии, который был восстановлен путём анализа и комментария историко-философских интерпретаций, осуществлённых в текстах Шестова, и четырёх канонов истории философии позволяет выявить специфику интерпретации истории философии в рамках философствования Шестова, которая не подпадает ни под один из улсазанных канонов, и показать, в какой мере и в каком сочетании у Шестова можно обнаружить элементы каждого из четырёх канонов.
Для того чтобы эксплицировать подход к истории философии и выявить основную интенцию философствования Шестова, необходимо обратиться к пониманию соотношения наследия и новации в философии Противоположную Л Шестову позицию по этому вопросу занимает Г. Шпет [19-21]. Их сопоставление позволяет выявить специфику позиции Шестова
В литературе хрестоматийным является представление о Г. Шпете как о философе-новаторе [10]. В отличие от него Л Шестов предстает философом, обращенным скорее назад чем вшфед. Однако понятие и стагус наследия и новации в философии Шпета и Шестова определен неожиданным, для расхожих мнений, образом.
Изменение подхода к истории философии определено трактовкой соотношения наследия и новации в рамках философии Л Шестова. По Шпету, вне философского наследия не может состояться фтософия. Полемика положительной и отрицательной философии намечает дальнейшие возможности её развития Традиция в расширительном толковании высту пает основой философских задач и интерпретаций, образует поле возможных новаций, определяет их качество относительно единого канона и меры философствования. Каждый следующий шаг определяется по отношению к прошлому не только как новый и оригинальный. но и формально - как философский, оценочно -как позитивный или негативный и содержательно - как черпающий в наследии раду'мную мотивацию. Новация в границах такого подхода оказывается условной, поскольку является модификацией осуществления философской идеи
в меняющемся историко-культурном контексте. Наследие доминирует над новациями. Для Шпета новация выступает элементом развития и актуализации традиции
Согласно Шестову, наследие постоянно ироблсма-тизируется в перспективе обновления. Тотальности наследия противополагается внутреннее противоречие, борьба идеи, мнений, мотивов, предпочтений Обращаясь к истории философии. Шестов акцентирует внимание на новациях, которые основываются на уникальности творческого философского акта.
Новации невозможно редуцировать к влияниям, заимствованиям, модифшеациям., к элементам наличных философских доктрин, к историко-культу рным детерминантам Шестов подчеркивает, чгш негашвность новации не позволяет ассимилировать новое Новагщя разрывает кошинуум традиции, она не утверждает новых положений, новизна которых всегда условна, а состоит в постановке вопроса. Доктрины, составляющие содержание философской традиции, вторичны, они должны быть поставлены под вопрос и преодолены Переоценивание ценностей, по Шестову: позитивная оценка философских новаций и негативная оценка догматического наследия. Философствование рассматривается Шестовым как последовательное возвращение вопрошайия, сохраняющего свою значимость в рамках любой философской доктрины Проблематизация философского наследия является основной интенцией философствования Шее шва Следу я предложенной Шестовым интерпретации, принципиально новое в философии основывается на утшкальности творческого философского акта резу льтатом которого оно является.
Принципиальным моментом реконструкции новации является невозможность редуцировать ее к влия-
ниям, заимствованиям, модификациям, к элементам наличных философских доктрин, к историко-культурным детерминантам. Шестов подчеркивает негативную силу и проблемный характер новации, не позволяющие ее ассимилировать, включить принципиально новое в последовательное разворачивание содержания одного философского подхода. Она является местом разрыва его докгринального единства и заключается не в утверждении новых положений, новизна которых является условной, а в постановке вопроса.
Доктрины, претендующие на завершение философии, должны быть поставлены под вопрос и преодолены, и в этом смысле они составляют необходимый аспект истории философии В целом переоценивание ценностей влечет позитивную оценку философских новаций и негативную оценку застывшего единообразия содержания философского наследия, одновременно меняя понимание философской традиции
Традиция философствования в широком смысле рассматривается в данном контексте как последовательное возвращение вопрошания, сохраняющего свою значимость в рамках любой фитософской доктрины. Поэтому обращение к истории философии, в этом смысле, является необходимым моментом философствования. Историческая преемственность устанавливается Шестовым не на уровне единства доктрины, а на уровне последовательной реализации могива философствования, определяющего соотношение доктринатьного и проблематического аспекта философии. История философии предстает в текстах Шестова не столько как единая последовательность развития доктрин, сколько как движение вопросов, их постановка, снятие, комбинация.
ЛИТЕРАТУРА
1 Шестов Л Кирксгард и экзистенциальная философия ( Глас вопиющего в пустыне) М Прогресс Гнозис. 1992 304 с
2 Ц/естов Л. Сочинения в двух томах М Наука. 1993. Т. I, 667 с
3. Шестов Л. Сочинении в двух томах. М Наука, 1993. Т. 2. 560 с.
4 Шестов Л. Сочинения М.: «Раритет», 1995 431 с
5 Шестов Л. Сочинения в дв>\ томах Томск Водолей. 1996 Т 1.511 с.
6 Шестов JI. Сочинения в двух томах. Томск Водолей, 1996 Т 2 446 с.
7 Бердяев И А Основная идея философии Л. Шестова// Путь Париж. 193Н-1939 (ноябрь - январь) С 44-49
8. Асмус В.Ф Лев Шестов и Кьеркегор (Об отношении Льва Шестова к зачинателю западно-европейского рационализма) // Философские нау ки 1972. № 4 С 70-81.
9 Кмелнянов Б В Религиозный экзистенциализм Л Шестов. Н Бердяев // Емельянов Б.В , Аржанухин С В . Холстинин Р Н Очерки русской философии 18-20вв Екатеринбург. 1994 С 73-91.
10 Калиниченко В Густав Шпст: от феноменологии к герменевтике // Логос 1992. № 3. С 37-62.
11 Кувакин В А Опровержения и предположения Л Шестова // Философские науки 1990 №2 С 53-64
12 Кувакин В А Опровержения и предположения Л Шестова // Философские науки 1990 № 3 С 54-65
13 К\рибцсн В Л Альтернатива Льва Шестова// Общественные науки и современность М * 1991 № 2 С 175-1X1
14 Ахутин А.В Тяжбаобытии \1 Русское феноменологическое общество. 1996 304 с.
15 Мирсва Л.М Лев Шестов Л.: Изд-во Ленинградского университета. 1991 88 с
16 tea Пат кош Антирационализм Льва Шестова// Sludia Sla\ica Hung 1993. № Зй (1-2) С 125-137
17 Философский прагматизм Ричарда Рорги и российский контекст М Традиции. 1997. 288 с.
18 Фуко М Воля к истине по ту сторону знания, власти и сексу атьностм Работы разных лет. М. Касталь. 1996 448 с.
19. Шпет Мудрость или разум // Шпст Г Г Философские этюды М Прогресс, 1994 С 222-337.
20 Шпет Г.Г. Работа по философии // Начата 1992 № 1, вып. 31. 50 с 21. Шпат ГГ. Явление и смысл Томск: Водолей, 19%. 192 с.
Статья лрсдстаалсна кафедрой истории философии и логики философского факу льтета Томского государственного у ниверситета, поступила в научную редакцию «Философия» 10 февраля 2004 г
